Текст книги "Вольный Ветер"

Автор книги: Татьяна Засецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

На речке мы пробыли до самого вечера, нежась на солнышке, топя друг друга, ныряя вниз, брызгаясь – в общем, валяя дурака. И сейчас я удивлялась, глядя на дроу. Вот он какой на самом деле тот бесстрастный воин дроу, который охранял самый смертельный артефакт. Сейчас он не был похож на умудрённого жизненными передрягами воина, которому больше двух тысячелетий. Он больше походил на подростка, который слинял от предков в какой-нибудь поход и теперь рад до умопомрачения….

Матушка, ты сама сейчас не похожа на прожившую полвека женщину, которая успела разочароваться в людях, а больше смахиваешь на того же подростка, который дорвался до свободы и теперь упивается ею!

Правда?

И ещё про меня что-то говорит!

Хватит возмущаться! Жизнь прекрасна!

А кто-то недавно тут жить не хотел. Не скажешь кто?

Да ладно тебе! У меня был шок!

Веселись, ребятёнок, пока есть время и возможность!

Да…. Возможность и время….

Мы б наверно так и заночевали там, если бы во время очередной попытки утопить этого ушастого зараза до нас с берега не донёсся оклик. В это время Оверна поблизости было не видно, и я решила всё-таки откликнуться. Развернувшись к берегу, я увидела высокого парня лет двадцати с небольшим, который махал нам руками. Я уже собралась было выходить, как меня что-то дёрнуло снизу, и я с головой ушла под воду. Я отбрыкивалась как могла, но хватка у эльфа – что надо. Через несколько минут (не удивляйтесь, дыхание я могу задерживать надолго) мне удалось высвободиться от него, и я, схватив при этом эльфа за горло, рванула вверх. Вдохнув свежего воздуха, я попыталась утопить Оверна, но он вырвался из моих рук и драпанул к берегу. Чертыхнувшись, я бросилась за ним. Мы вылетели на берег и стали бегать по мягкой траве, используя парня, как препятствие.

– Тремс, да успокойся ты! – с отчаяньем голосил эльф, нарезая очередной (уже со счёта сбилась!) круг.

– Успокоиться? – взревела я и прибавила ходу. – Ты меня чуть не утопил!

– Вот именно, – сказал он и, неожиданно вильнув в сторону, оказался у меня за спиной. А мы как раз находились на краю небольшого обрыва, где-то с метр высотой, после которого было довольно глубокое место. Так вот, эльф толкнул меня, и я, оступившись, замахала руками, пытаясь перевесить на землю. Не получалось!

– Чуть! – напоследок заявил он. Я окончательно потеряла равновесие и полетела вниз, схватившись при этом за эльфа. Тот, от неожиданности, не устоял, и, в конце концов, в воде мы оказались вместе. Всплыв на поверхность и встряхнув волосами, я заливисто рассмеялась, лёжа на спине. Рядом от души заливался Оверн. Мы с ним, не сговариваясь, вылезли на берег и, схватив полотенца, стали прыгать на одной ноге, пытаясь выбить воду из ушей.

– Смотри не перестарайся, – ехидно окликнул меня эльф. Я удивлённо на него посмотрела. – А то остатки мозгов тоже вылетят! – радостно оскалился он.

– Было бы чему вылетать! – ответила я, и мы с ним, переглянувшись, вновь покатились со смеху.

Наконец отсмеявшись, мы подошли к парню, который уже сидел на траве, в задумчивости глядя на нас и покусывая травинку. Теперь я смогла его рассмотреть (могла и тогда, но не хотелось шокировать его оригинальными глазами). Он оказался точной копией отца, только помоложе и с волосами матери. Ростом он был выше меня на голову, но до эльфа всё же не дотягивал.

– Привет! – сказала я, протягивая руку и для приветствия и для помощи встать.

– Привет! – ответил он и, поднявшись, с удивлением посмотрел на меня.

– Что? – спросила я, оглядывая себя. Ну подумаешь я в рубахе короткой купалась, ну подумаешь, эта рубаха малость того…, ну подумаешь ноги голые, ну подумаешь, волосы в разные стороны…. Но ТАК смотреть.

– Просто… – смущённо протянул он.

– Просто ты не производишь впечатления сильной девушки, – ответил за него эльф и тоже протянул руку. – Оверн.

– Да! – улыбнулся парень. – Лад. Отец послал меня, сказал, что не пройду мимо, – усмехнулся он.

– Это точно! Видишь, – обратилась я к эльфу, – мы уже стали достопримечательностью, может экскурсии водить и деньги брать за это?

– А что? – подыграл тот. – Можно! Неплохая идейка! – и подмигнул Ладу.

– Лады Лад, пошли. Меня зовут Тремс.

– Я уже понял!

– Ну вот! – возмутилась я. – Вся конспирация к демонам! Это всё ты виноват! – воскликнула я и дала эльфу затрещину, после чего драпанула от него вперёд по дороге. Оверн вначале застыл, а потом с рыком и тихим матом в адрес меня любимой помчался следом. Так мы и добрались до дома Шерта. А там нас накормили, напоили, после чего мы отправились спать.

Проснулась я, когда было уже далеко за полдень. На небе не было ни облачка, солнце немилосердно пекло, в саду пели птицы, а снизу доносился приятный запах малины. Я лениво встала, оделась, зевнула во весь рот и, не утруждая себя, просто выпрыгнула в окно на зелёную травку под сень яблонь и слив.

Сумасшедшая! Окно на третьем этаже!

Ну и что такого? И не с таких прыгали….

Я встала и с тоской посмотрела на высоко висящие яблоки. Ээээх…. Лезть неохота….

– Вау! – раздался сзади восторженный голос Лада. Я тихо выругалась сама на себя и повернулась к нему. Парень стоял у бочки с водой и смотрел на меня во все глаза. Я, не глядя на него, подошла к бочке и, не долго думая, окунула голову в прохладную воду. Жара стала восприниматься легче, и я блаженно закатила глаза. Всё-таки как же здесь хорошо! Потом я подошла к дереву, примерившись, прыгнула вверх, зацепившись за ветку руками, подтянулась, потом встала и сорвала пару красивых краснобоких яблок. После этого я слезла назад и окликнула парня:

– Лад, лови!

К его чести яблоко он поймал, сначала с недоумением уставился на него, а потом весело мне улыбнулся и запустил зубы в сочную мякоть. Я последовала его примеру и через пару минут мы уже сидели на траве и хрустели свежедобытыми яблоками.

– И всё-таки, – сказал, наконец, он, бросая огрызок в грядки, – ты не человек!

– А кто же я?

– Не знаю! Но что не человек – это точно! Человек так не может!

– Откуда ты знаешь? Вон, ищейки, они и не такое могли, просто нужна практика, а их этому шестнадцать лет обучали! Вот и всё!

– Да, – грустно сказал он. – Мой дед был одним из членов отряда, который защищал тот город.

Так вот оно что. Я уже говорила, что ищейки были созданы по прототипу одного отряда. Там было всего пятьдесят человек, не считая командира. Им тогда было по восемнадцать лет, обучение не было закончено, а люди были нужны. Их отправили на дальний гарнизон в город, у которого не было защиты. Сказали, что до туда враги не дойдут…. Дошли. Конечно, там была не армия, но тысяча – это много. А их всего пол сотни. Как ни странно, они согласились защищать, выйти и дать бой. Всё случилось на рассвете. Битва была тяжёлая, в ней полёг почти весть отряд, осталось лишь десять из пятидесяти, но враг отошёл. Они выиграли время, а потом подошла основная армия. Ребят это не вернуло. Командир ушёл, сказав своим подопечным такие слова: "Запомните, вы не пешки в чужой игре, у вас есть право выбора. Если хотите, то оставайтесь, если хотите – уходите". И парни, оставшиеся в живых, ушли. Они пережили там целую жизнь длиною в бой, страшный бой. Им этого хватило.

– Извини.

– Ничего. Просто дед всегда рассказывал мне эту историю. Он даже взял с меня слово, что я не пойду служить. И я его дал.

Мы сидели молча и думали каждый о своём, пока из кухни не донёсся крик Алеары.

Вечером я сидела на берегу и смотрела, как под лучами заходящего солнца искриться река. Было красиво, конечно, не как на море, но… это совершенно разные вещи. Смотря на это великолепие, я думала о том, как всё-таки своенравна и непокорна бывает судьба, а ещё очень предсказуема, по крайней мере, моя. В ней полоса неудач сменяется полосой везения. Смертельная угроза – полной безопасностью. Радость – болью. Страх – уверенностью. Безнадёжность – надеждой. Безвыходность – шансом. Безумие – … впрочем, оно единственное в моей жизни не меняется. За свою жизнь я хорошо это поняла и осознала. Из всего этого следует то, что как бы я этого не хотела, а скоро безопасность и спокойствие сменяться угрозой и постоянным шансом быть убитой.

За своими мыслями я не сразу поняла, что сижу уже не одна. Повернув голову, я увидела дроу, который задумчиво глядел на меня, а в его глазах, в которых отражались солнечные блики от воды, плескались те же самые мысли, что только что промелькнули у меня в голове. Он, заметив, что я наблюдаю за ним, подошёл и, немного помедлив, сел рядом.

– Тремс, – начал он.

– Да?

– А где твоя лэра?

– Осталась в замке, – вздохнула я. Нашёл о чём спросить! Эээх…. Похоже, мне всё-таки придётся вернуться туда и забрать лэру, а заодно и навестить нашего общего знакомого демона.

– Эээ… – как-то нерешительно протянул он и, помедлив, отвязал от пояса мешочек, по размеру который был ненамного больше моего, – я думаю, тебе это пригодиться больше, чем мне.

Я в полном замешательстве взяла мешочек, развязала его и… достала оттуда лэру. Но какую! Старая, потёртая, она была великолепна; сделанная из эльфийского дерева кай'элен, она отливала синевой, под руками чувствовалось бархатное дерево. Маленькая и незаметная вязь древних рун защищала эту вещь от пагубного воздействия времени. Лёгкая и изящная она словно была сделана на мою руку, хотя этой лэре было как минимум несколько веков.

Я с благоговением провела рукой по струнам, знакомясь с ними, спрашивая разрешения касаться их. Те ответили лёгким воздушным и слегка ленивым звуком, словно просыпаясь от многолетнего сна и принимая меня.

– Спасибо, – прошептала я одними губами, поднимая глаза на эльфа. Тот же смотрел на меня с какой-то непонятной задумчивостью во взгляде.

– Не за что, – улыбнулся, наконец, он, – она действительно тебе подходит, и я рад, что угадал.

Честно, я уже не слушала. Я просто держала её в руках и наслаждалась ею, как хорошим вином, пытаясь запомнить эти ощущения. То же самое я чувствовала, когда впервые увидела сломанный меч. Те же самые ощущения. Лэра меня звала, просила сыграть, сбросить с неё молчаливое оцепенение. Я не стала противиться и, уже не обращая внимания ни на что, заиграла, сначала неуверенно, привыкая к характеру инструмента….

Мы выбираем каждый День и Час

Из тысячи Путей – свою Дорогу.

Мы презираем тех, кто не похож на нас,

И часто врём, произнося молитвы Богу.

Мы изменяем Судьбы Мира и людей

Своим дыханьем, взглядом, словом, жестом.

Мы растворяемся в мелодии Теней

И снова входим в Мир живым оркестром.

Мы знаем цену Слову и Мечте,

Мы Верим, когда нужно просто верить,

И голову врага приносим на Мече,

И открываем наглухо запаянные Двери.

Мы знаем чьё Предательство больней,

Читаем Души по глазам и лицам,

Мы умираем, прославляя очерёдность дней,

Гордясь всем тем, что удалось добиться.

Мы любим Мир, когда хотим Любви,

Раскрыв объятья доверяемся Природе,

И посвящая Одиночеству стихи,

Сбегаем от него, когда оно приходит.

Мы предпочтём на Хитрость не менять Друзей —

Прикрытая спина и сталь в руке важнее злата.

Могущество и Власть? Надеюсь, те, кто бегают за ней,

Прекрасно знают, какова расплата.

Простить? Понять? А, может быть, Забыть?

Как правильней ответить на Обиду?

Порою стоит просто Жить

И Ждать. Нет, не удара в спину.

Пусть в Лабиринте Жизненных Дорог,

Где каждый поворот может вести к Обрыву,

Закрыв глаза и делая последний Вдох,

Идём вперёд и расправляем Крылья. [14]

Когда я закончила играть, то на душе стало легче, словно с неё упала какая-то тяжёлая ноша. Мы так и сидели в тишине и безмолвии – два одиночества, которых судьба по ошибке свела вместе. Говорят, что одинаковые люди отталкиваются, а противоположности притягиваются. Интересно, а что происходит, когда одновременно и совершенно разные и совершенно одинаковые. Хотя… нет. Мы не разные, но и не одинаковые. Мы похожи на отраженья друг друга, отраженья в зеркале судьбы. Наверное, именно поэтому наши отношения представляют собой постоянные перепады – из огня да в полымя.

Эльф ушёл, сказав, что принесёт поесть. Я осталась сидеть, было довольно прохладно. В голову лезли разные мысли, но главным был вопрос: "кто я есть?". Когда-то давно, целую жизнь назад я считала себя человеком. Пусть и не в полнее обычным. Потом я узнала, что являюсь самым, что ни на есть, идеальным воином. Я успела побывать ищейкой, менестрелем, наёмником. Почти для всех я молоденькая наивная девчонка, единицы считают меня опасным противником и врагом, немногие – другом. Но это всё не то….

Я пела ни раз о великих героях,

Об играх судьбы и изменчивом счастье,

О людях, рожденных и живших в неволи,

О страшных злодеях и прочих напастях.

Я пела ни раз об опасных сраженьях,

О небе высоком и звездах сверканье.

И их раскрывала я важность движенья,

И сущности мира несла пониманье.

Я пела ни раз просто так и без дела,

Все чувства других показав без опаски

Но сути своей я раскрыть не сумела…

Как жаль, но я так и не скинула маску. [15]

Я пела, а по щекам катились непрошенные слёзы… я пела, а звериная тоска уходила в глубь сердца… я пела, а закатное небо окрашивалось в тёмные ночные тона… я пела, а на меня смотрели удивительные чёрные глаза, ставшие родными… я пела и не замечала, что за спиной стоит тот, кто за много лет впервые стал мне намного ближе, чем просто друг….

На следующий день я сидела на ступеньках и играла на лэре незамысловатый мотивчик, а детишки радостно хлопали в ладоши и смеялись, водя хороводы и играя в ручеёк.

– Так ты менестрель? – раздался удивлённый голос Шерта сзади. Я, не оборачиваясь и не прекращая играть, кивнула.

– Да!

– Тогда, ты не могла бы спеть на свадьбе?

– Конечно, нет проблем!

– Правда?

– В чём вопрос? – повернулась я к нему, а руки всё ещё порхали по струнам, и подмигнула.

– Хм… – улыбка сползла с лица мужчины, сменившись задумчивостью.

– Что такое?

– На тебя посмотришь – дитё дитём, – сказал он, проходя во двор, – а глянешь в глаза – так человек, проживший целую жизнь, и довольно длинную.

– Ну, что я могу сказать, это всё из-за того, что я бывшая ищейка.

– Как?! – уставился он на меня округлившимися глазами. Не удивляйтесь, просто в последнее время правила у ищеек ужесточились, и провинившихся убивают.

– Так.

– Но ведь же….

– Я из первого выпуска.

– Нооо… – поражённо протянул он.

Молодец!

Упс!

Вот тебе и «Упс»! Надо же было так спалиться!

– Да, – вздохнула я, – мне уже далеко не двадцать.

– Угу, не двадцать, – насмешливо улыбнулся он, – раза этак в три больше! Первый отряд был создан шестьдесят лет назад!

– Не шестьдесят, а пятьдесят семь! – возмутилась я.

– Нууу…. Да ты мне в матери годишься, а выглядишь так, будто моя дочь!

– Хм! – фыркнула я. – С некоторых пор я не совсем человек.

– И сколько же тебе лет?

– Да, мне тоже интересно. А то как-то я с тобой общаюсь, а возраста не знаю, – раздался сбоку ехидный комментарий, и к нам вышел Оверн.

– А может, сам посчитаешь? И вообще, у девушки возраст неприлично спрашивать!

– Ага! Ты ещё забыла добавить – у приличной девушки! – заявила эта зараза, намекая на наш прошлый "разговор по душам", который закончился тем, что я чуть не женила на себе эльфа.

– Да! – задрала нос.

Шерт следил за нами с бесятками в глазах. И правда, интересно, как это всё со стороны выглядит?

– Покажи мне эту при… – начал дроу, но я взревела и бросилась на него с целью придушить.

Ушастая пакость!

– Убью!

– Догони! – в тон мне ответил эльф, срываясь с места в сторону дворового забора высотой три метра.

– Ну, держись, поганец! – крикнула я, вслед за ним с лёгкостью перемахивая препятствие.

На этот раз он от меня не уйдёт!

Началоооось….

Помолчал бы!

Эльфа я так и не догнала, хотя носились мы по всей деревне, пугая всех и вся, около двух часов. Вся обида за это время выветрилась, и к дому Шерта мы возвращались чуть ли не под ручку, беседуя о возвышенном. То есть это дроу старался выпытать у меня мой возраст. Я уже называла и сто и двести и триста лет, но он качал головой и говорил, что не верит. Вот привязался! Не хочу я говорить, а на вопрос почему… да не хочу и всё!

Вот за таким спором нас и встретил Лад вместе со своей невестой. Она была высокой, стройной – под стать кавалеру. Густые пшеничные волосы были заплетены в тугую косу, из которой выбилось несколько коротких прядей. На смуглом, загорелом лице ярко горели болотные глаза, тонким чертам позавидовала бы любая эльфийка. А звали сие чудо Селанна, кстати, подходящее имя. На старом наречии Селанн – солнце, так что имя подобрано что надо. Поговорив с ними ни о чём, я отправилась в дом.

– Эй, ты куда? – удивлённо уставился на меня Оверн.

– Я устала! – картинно надула я губки и состроила ему глазки. – От этого спринта мне есть захотелось. Всё, я ушла! – и, гордо развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала в сторону дома.

– Потолстеешь! – донеслось мне в след ехидное замечание.

– Не дождётесь, господин Оверн эш'Таррет лен'Шаррт, – повернулась я и показала ему язык. – Из-за вас мне обеспечены ежедневные пробежки на марафонские дистанции! – и ещё раз стрельнув глазами в сторону обалдевшего эльфа, я ушла есть – правда хочется!

Весь следующий день до позднего вечера я, не обращая внимания на возражения Алеары, помогала в подготовке различных блюд и пирогов на свадьбу. Её младшие дочки носились от дома и до небольшой полянки на бережке, где уже были расставлены столы, и таскали кувшины, тарелки, кубки, а иногда и сами лямзили что-нибудь вкусненькое. Было шумно и весло, солнышко сжалилось и палило уже не так беспощадно, с самого утра дул свежий ветер. Мужчины тоже носились по деревне в поисках то молотка, то гвоздей, то топора, то наждачки. Иногда можно было услышать сдавленные крики из-за уроненной на ногу лавки или молотка или же задорный смех и плеск воды – кто-то решил освежиться. К вечеру это всё завершилось, женщины расставляли последние блюда, мужчины наскоро расставляли лавки, девки навязывали на деревья ленточки, ребятня продолжала таскать со столов сладости. И вот обряд начался. Как и принято в этих краях, жених вместе со своею «свитой» выкупает невесту у родителей, потом хватает её на руки и бегом бежит к беседке, где староста и знахарка благословляют их на долгую и счастливую жизнь. После этого жениху завязывают глаза, раскручивают и пускают ловить невесту, которой на руки привязаны бубенчики. И когда он её поймает (и если поймает) он может её, наконец, поцеловать, и тогда начинаются гулянья.

Когда прозвучали первые крики «горько» и первые тосты, я забралась на лавку, сколоченную специально повыше, и, откашлявшись, от всей души поздравила молодожёнов, пожелала им всего и много, а потом попросила выйти из-за стола для танца. Я уже хотела начать играть, как Оверн подбежал ко мне и воткнул в волосы бутон тюльпана, потом подмигнул и отошёл на второй план. Я пожала плечами и, отбросив все мысли прочь, заиграла Танец Двух Стихий.

Я играла и лишь краешком глаз наблюдала за кружащейся по полянке парой. Их танец был похож на вальс. Видимо, они сами тоже очень удивились. Но…. Танец Двух Стихий – это не просто танец. Это танец истинных сущностей, тех, которые запрятаны очень глубоко. Он идёт изнутри, не обращая внимания ни на что. Он соответствует внутреннему миру танцующих. Этот танец невозможно повторить. Даже у одних и тех же людей он будет разным. А у разных пар….

Я не удивилась, когда молодожёны остановились при последнем аккорде. Они действительно подходят друг другу, раз не сбились.

После того, как стихли аплодисменты я заиграла уже обычные плясовые песни, под которые народ пустился в пляс, водя хороводы и выдавая кренделя, кто на что был горазд.

Начало светать. Я сидела, облокотившись спиной об иву на берегу, и смотрела, как первый лучик солнца скользит по верхушкам деревьев. С поляны доносились ещё звуки музыки, звонкий смех, крики, шум плясок. А я сидела одна и думала, что завтра меня здесь уже не будет. Да, именно завтра. Сегодня я отосплюсь и завтра на рассвете отправлюсь в дорогу.

– Что такая грустная? – раздался голос дроу, и тот опустился на траву рядом со мной.

– Я не грустная, просто задумчивая, – отозвалась я и вытащила из волос цветок, который на удивление не потеряла. – Спасибо, – протянула ему цветок и посмотрела в глаза.

– Хм, – усмехнулся он, взял цветок и озорно покосился на меня. – Потанцуем?

– Ты что? С ума сошёл! – вытаращилась я на него. – Я устала, между прочим!

– То есть, – протянул он, подозрительно прищурившись, – если бы ты не устала, то станцевала бы?

– А почему бы и нет? – ответила я вопросом на вопрос.

– Ловлю на слове! – заявил этот ушастый гадёныш. – С тебя танец!

– Нет проблем! – без задней мысли хлопнула его по руке и вновь перевела взгляд на кромку леса.

– Когда уезжаешь?

– Завтра на рассвете.

– Куда?

– Не знаю. Наверное, к гномам – они не жалуют демонов и не пускают их к себе в катакомбы.

– А тебя пустят?

– Да. У меня есть приглашение старого друга. А ты? – задала я давно мучавший меня вопрос.

– В степи к оркам. Они хорошо относятся к наемникам, да и найти в степях кого-то очень проблематично.

– Опять в разные стороны, – помимо воли вздохнула я и с тоской посмотрела на эльфа. Красивый….

– Почти! – задорно улыбнулся он, но до глаз эта улыбка не дошла. – До Ливарского дерева мы доедем вместе!

Ливарское дерево – это Т-образная развилка, на которой стоит огромное, раскидистое, сухое дерево. Стоит оно там уже с тысячу (если не больше) лет. В него не раз попадала молния, но оно так и не сгорело. Дрога эта ведёт из Лабах и разъединяется на две, одна идёт к Великому морю и дальше в степи орков, а другая через заповедные леса к подножию гор, где находится официальный вход в катакомбы.

– Ну, тогда до завтра! – оптимистично улыбнулась я, встала, потянулась и пошла в сторону дома Шерта, всё время ощущая на себе странный пристальный взгляд чёрных глаз.

Настало это самое завтра. Солнце только-только собиралось подняться из-за горизонта. Мы с эльфом, собрав свои немногочисленные пожитки, вышли из дома Шерта. Я вдохнула свежий утренний воздух, ещё не утяжелённый полуденным зноем и улыбнулась. Я никогда не умела прощаться. Вот и сейчас. Я садилась на Беса, смотрела на улыбающуюся семью, приютившую нас, и силилась не разреветься. Я помахала им, развернула коня и резко ударила Беса каблуками в бока. Тот радостно и нетерпеливо заржал, махнул хвостом и, встав на дыбы, поскакал по дороге к окраине деревни. Я против своей привычки обернулась и посмотрела на девочку, которая как-то почувствовала неправду. Надеюсь, её судьба не будет схожа с моей в отличие от имени. Слёзы всё же покатились. Я обернулась к эльфу, несущемуся рядом, улыбнулась и крикнула:

– На перегонки!

Бес, почуяв моё желание, радостно заржал, отвечая, и увеличил скорость.

Когда мы перешли на неспешный шаг, Оверн посмотрел мне в глаза и спросил:

– Куда ты так несёшься? – я не отвечала. Просто смотрела ему в глаза, и не пытаясь скрыть того, что сейчас творилось у меня внутри. Он понимающе мне улыбнулся одними глазами и вновь спросил:

– От кого ты бежишь?

Я только покачала головой и отвела взгляд.

Не знаю. Просто бегу, может, от себя, может, от судьбы, может, от прошлого, может, от воспоминаний. Не знаю. Знаю только то, что не убежать, но всё равно бегу….

Костёр мерно потрескивает, отбрасывая оранжевые блики вокруг себя. Высоко в небе сияют своим невероятным холодным блеском далёкие безразличные звёзды. Острый рожок месяца запутался и уснул в пышной кроне дерева. Окружающая тишина, прерываемая лишь криком редкой птицы, обволакивает, убаюкивает, что-то нашёптывает, прячется в прыгающих тенях.

Мы с дроу добрались до Ливарского дерева только к полуночи и решили заночевать недалеко от него, рядом с ручейком. Всё это время мы ехали молча, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Каждый думал о своём, хотя наверно, об одном и том же. Не хочется сейчас расходиться. Пусть у меня часто возникает желание его пристукнуть, но я привыкла к этому наглому и ехидному эльфу, к его постоянным шпилькам, к нашим перепалкам, попыткам убить друг друга, к его поистине демонической усмешке и искренней и такой знакомой грусти в тёмных глазах. И что-то мне подсказывает, что если мы сейчас разъедемся, то больше не встретимся. Жаль….

– "Чего тебе жаль?" – раздался знакомый голос. Я точно помню, что уже где-то слышала его, но где?

Я удивлённо заозиралась по сторонам, но дроу сидел с другой стороны костра и не подавал виду. Почувствовав на себе мой взгляд, он посмотрел на меня, а я поспешила отвернуться.

– "Кто ты?" – задала я мысленный вопрос.

Я определённо схожу с ума. Раньше появилось "Второе "Я"", а теперь….

– "Ты не сходишь с ума, хотя признаю, немного безумства в тебе есть."

– "Так кто же ты?"

– "Я тот, кого ты однажды спасла. И я выполняю своё обещание. Демоны вас не тронут, если конечно вы не перебежите им дорожку вновь" – ответил голос, а я начала вспоминать, кого же я спасала за свою жизнь.

– "Демон, кто же ты?" – с отчаянием спросила я. Ответа долго не было. А потом, когда я уже отчаялась получить ответ, до меня донёсся ехидный комментарий:

– "Старость – не радость, склероз зачастил…."

И именно этот ехидный голос я вспомнила. Нет, я точно сошла с ума! Ну не мог же это быть Мир?!

Кто тебя знает, ты вообще вся странная, и друзья у тебя странные!

А "Второе "Я"" очень умное!

Очень умное!

И самостоятельное!

Самостоятельное!

И двинутое больше хозяйки!

Двинутое больше хо…. Ты… ты…. Всё, я обиделся!

Ну и скатертью дорожка и пусть земля тебе будет пухом!

Когда закончилась эта перебранка, я всерьёз задумалась над случившимся. А что, если это правда? И демоны действительно нас не потревожат. Что же тогда делать?

Так и не найдя ответа на этот вопрос и решив обдумать это утром на свежую голову, я уже собралась спать, как услышала возмущённый голос эльфа с другой стороны костра.

– Ты что, спать собралась?

Я вопросительно уставилась на него.

– Ну, да! – съязвила я. – Завтра день трудный будет, выспаться надо!

– Ты мне, между прочим, танец обещала!

– Без музыки? – посмотрела на поднимающегося эльфа.

– Ща всё будет! – уверил он меня и попросил лэру.

– Ну-ну… – протянула я, но инструмент отдала. А дроу в это время остервенело копался в своей бездонной сумке, пытаясь что-то найти и сопровождая поиски проклятьями. Наконец ему это надоело, и Оверн вытряхнул всё содержимое сумки на расстеленный по земле плащ. На верхушке образовавшейся горки возлежал тот самый тюльпан, который дроу всучил мне во время свадьбы.

– Наконец-то! – воскликнул он и, запихав вещи обратно в сумку и что-то пошептав над тюльпаном, положил его между струнами лэры. Потом он поднял меня на ноги, вывел на свободное пространство и встал напротив.

– И? – вопросительно подняла я бровь. И тут послышался первый неуверенный аккорд. Я подавилась колкостью и оглянулась на инструмент. А потом застыла. На одеяле, держа лэру в руках, сидела… я – прозрачная, тусклая. Это была иллюзия, но эта иллюзия держала в руках лэру и делала пробные аккорды. От созерцания самой себя меня оторвал эльф. Он просто развернул меня обратно и протянул руку, вопросительно глядя мне в глаза. Я в полной прострации вложила свою руку в его ладонь, и тут же зазвучала такая знакомая нарастающая мелодия….

Танец Двух Стихий….

Мы танцевали под всё нарастающий ритм и такой знакомый голос. Сначала я различала творящееся вокруг – удивлённо приподнявший морду Бес, его странный взгляд, в котором отразились мы, деревья, шелестящие листвой, костёр, языки которого стали извиваться в такт. Но потом это всё отодвинулось на второй план. Остались только глубокие чёрные как бездна глаза и обжигающие огнём руки тёмного эльфа. Наши стихии-покровительницы медленно просыпались, выходя наружу неровными всполохами: у эльфа – языками пламени, у меня – холодным зимним ветром; от их соприкосновений по спине пробегали табуны мурашек, а сердце пропускало удар за ударом, учащая ритм, как и мелодия. Кровь пульсировала в висках, заглушая голос, поющий на мёртвом языке и порываясь заглушить и музыку, но она всё равно лилась, сметая все заслоны, разнося в клочья преграды, проникая в каждый уголок души, выворачивая всю память, всю до последнего воспоминания. Это был словно полёт. Мы танцевали, словно паря над всеми проблемами, недомолвками, страхами, над всем, что было, есть и будет вокруг. Это неописуемое ощущение, когда балансируешь на грани, на тонкой грани, разделяющей свет и тьму, боль и наслаждение, страх и отвагу, чувства и хладнокровность, холод и тепло, смех и плач, полёт и падение, жизнь и смерть. На тонкой грани, которую легко переступить, но ещё легче не заметить. На тонкой грани, с которой легко упасть и на которой трудно удержаться….

Музыка дошла до своего апогея, ритм был невозможный. С него легко было сбиться и ещё легче удержаться. Внезапно он оборвался, мы застыли, словно остановленные заклятьем. Вокруг метались рваные всполохи от костра, а в чёрном небе переливались алмазы безучастных звёзд. Вместо мотива, в ушах шумела кровь, тишину разрывал бешеный стук двух сердец, выпущенные стихии никак не хотели успокаиваться и выглядывали из наших глаз. Дроу смотрел на меня своими чёрными глазами, и я в них просто тонула, как в глубоком омуте. Его руки обжигали кожу словно огнём.

Прозвучал последний аккорд, мелодичный голос пропел последние слова песни. Это словно разбудило меня. И тут я поняла, что произошло, а когда поняла….

– Ты… ты… – хотелось высказать ему СТОЛЬКО, только голоса не было. – Ты что наделал? – единственная связная фраза, которая у меня получилась. Я хотела вырваться из его обжигающих рук, оттолкнуть его, но тело не слушалось. А дроу стоял в полном оцепенении и как-то странно смотрел на меня. У меня даже мысль промелькнула, что где-то я видела похожий взгляд, но где…. Не важно!

– Что? – хрипло прошептал он, вопросительно глядя на меня

– Это же… – в горле пересохло, – это же был Танец Двух Стихий, – одними губами прошептала я, – а это значит, что… – и тут ко мне пришло полное понимание случившегося.

Я мысленно содрогнулась.

Что же делать?!

Это вопрос всех поколений.

Ну и?!

Это лишь той выбор, решать только тебе и никому больше….

– ЧТО это значит? – задал вопрос эльф и в моих глазах нашёл ответ. Он замер на мгновение как громом пораженный. Ни по его лицу, ни по глазам нельзя было прочитать ничего. Я же испугалась. Да, впервые мне стало страшно, по-настоящему страшно. Я опустила взгляд и упёрла его в рубашку дроу, как всегда не застёгнутую до конца. Я, не понимая, что делаю, подняла руки и поправила воротник, и тут мои руки были перехвачены руками эльфа.