Текст книги "Вольный Ветер"

Автор книги: Татьяна Засецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Слышь, ребята, что это с ним? – эльфы переглянулись и пожали плечами. Ясно… что дело тёмно! – Долго пытается?

– Час, может – два, – безразлично бросил один из остроухих и уткнулся в кружку.

– А вы что это позволяете командиру напиваться?

– А ты попробуй его остановить! Мы пытались! Говорит, молчать, я тут главный!

– Вам что, его по затылку не приложить? – возмутилась я. – Оглушите и отнесите в номер! Проспится – ещё спасибо скажет! – на моё заявление у эльфов дружно отвалились челюсти. Понятно! Как всегда, всё самой делать!

Я подошла к Эривейлу и отобрала от него бутылку.

– Усё! Хватит, вставай!

– НЕТ!

– Пойдём! – похлопала на него глазками и протянула руку.

– Куда? – опешил он, но из-за стола встал и руку принял.

– Спать! – я подхватила его, и мы отправились наверх в комнату. Точнее отправилась я, волоча повисшего на себе эльфа. Ключ я взять естественно забыла, поэтому затащила его в свой номер, сгрузила на кровать и, пообещав, что сейчас вернусь, заперла. Пусть проспится!

Спустившись вниз, я отдала ключ эльфам и наконец-то позавтракала. В общем, выехала я где-то около пяти вечера.

Бес лениво переставлял копытами по мостовой, люди сновали туда-сюда. Небо, как и утром, было низкое, ветер стал холоднее и с усердием гонял последние листья. Я уже доехала до выездных ворот, как сзади раздался стук копыт и окрик:

– Тремс! Постой!

Я удивлённо оглянулась и увидела Оверна. Он поравнялся со мной и придержал коня (и где в таком захолустье отрыл такого красавца?). Я посмотрела на него, удивлённо приподняв бровь.

– Я это, что решил. Можно с тобой?

– Что со мной? – не поняла я.

– Ехать с тобой. Мне всё равно некуда, тебе, как видно, тоже. Так ни всё ли равно куда?

– Ага! – протянула я и тронула бока Беса. Тот двинулся дальше. – А с учётом того, что мы с тобой по каждому поводу грызёмся, то поездка будет занимательной и плодотворной!

– Это точно! – кровожадно оскалился дроу, и его конь зашагал рядом с Бесом.

– Оверн, – я прервала тишину и, дождавшись его кивка, задала мучавший меня вопрос. – Откуда тебе известно о моей расе?

Тёмный эльф устремил взгляд куда-то на дорогу, потом грустно улыбнулся и наигранно безразличным голосом ответил:

– Дядя рассказывал.

Допытываться я не стала. Всё-таки у каждого есть то, о чём вспоминать не хочется.

– А не пойти бы вам, уважаемый тёмный эльф, по известному адресу?!

– Знаешь, иди-ка ты сама туда!

Мы с Оверном уже битый час орали друг на друга благим матом.

НЕТ! Этот остроухий придурок меня достал! Я его терпеть не могу! Его рожа мне уже осточертела!

Голубушка, позволь напомнить….

Не позволю!

И всё же! Позволь напомнить, что вы только со вчерашнего вечера вместе, а значит только сутки!

Ну и что?! Я его на дух не переношу! Чтоб ему провалиться!!!

– ВСЁ! Ухожу, и больше вы меня не увидите! – зло бросила я и, запихав немногочисленные пожитки в сумку, свистнула Беса.

– Скатертью дорожка! – в тон мне ответил эльф и картинно уселся к костру спиной ко мне.

Только я успела перекинуть сумки через круп филлиаса, как из-за поворота дороги показался конь, несущийся галопом. Через мгновенье перед нами спешился Эривейл – запыхавшийся, чуть растрёпанный из-за бешеной скачки, но всё равно красивый. Он замер в нерешительности и смотрел мне в глаза, ища что-то. Я же была просто в ступоре. Ещё и он! За каким демоном он то сюда припёрся?! Меня от эльфов уже тошнить начинает!

А на солёненькое тебя случаем не тянет?

НЕТ!

Ну-ну! Это пока! А вот через месяцок….

Убью!

Всё – замолкаю!

– Тремс, – нерешительно обратился он ко мне, – можно с тобой поговорить? – на его реплику обернулся Оверн. Эльфы смерили друг друга тааакими многообещающими взглядами, а потом посмотрели на меня, при этом дроу так плотоядно оскалился.

– Говори, только быстро, – вздохнула я и выжидательно посмотрела на него. В ответ на мои слова Эривейл неприязненно скосился на сидевшего у костра эльфа. – Слушай, мне некогда! – через чур зло бросила я, ставя ногу в стремя. – Или ты говоришь сейчас, или я уезжаю!

– Хорошо! Подожди! – поспешно сказал эльф и потёр виски. Дроу ехидно смотрел на это всё, пытаясь не заржать. ГАД!

– Я хотел… сделать… тебе… предложение… – наконец, выдавил он из себя.

– И какое же, позволь узнать? – усмехнулась я, пытаясь подавить приступ неожиданного веселья, а Оверн вообще уже почти катался по земле и беззвучно ржал.

– Идти ко мн… нам придворным менестрелем, – выпалил он, продолжая разглядывать мёрзлую землю под ногами. Дроу замолк и повернулся к костру. Я задумалась.

Неплохая идея, ведь теперь я смогу осесть где-нибудь….

Ты в этом так уверена?

Да…. НЕТ! Кого я обманываю? Я привыкла жить, скитаясь! Привыкла к одиночеству! Привыкла к свободе и воле выбирать путь!

– Извини, Эривейл. Это заманчивое предложение, но я его не приму, – тот поднял на меня непонимающий взгляд. Дроу тоже обернулся и посмотрел на меня. – Я слишком люблю свободу, слишком к ней привыкла, – сказала я и забралась на Беса. Эривейл опустил голову и, резко развернувшись, пошёл к коню. Я посмотрела ему в след и уже собралась пришпорить Беса, как рядом раздался тихий голос:

– Удачи! – дроу стоял рядом и смотрел мне в глаза с таким пониманием, будто он знал, что сейчас твориться у меня в душе. А может, и понимал….

Я пришпорила Беса, и тот помчался по дроге. Тут у меня в голове зазвучал знакомый баритон с нотками грусти:

"Ты стала вольным ветром. Теперь всё в твоих руках. Ты вольна сама выбирать свой путь. Прощай. Только пообещай мне, что когда тебе нужна будет моя помощь, ты меня позовёшь. Обещай!"

И тут же в голове возник образ: спокойные, тёмные глаза с холодным блеском, смотрящие на тебя с иронией, с пляшущими бесятками, чуть ехидная улыбка, от которой всё же веет знакомой грустью, красивое лицо и развевающиеся по ветру длинные волосы цвета стали с чёрной прядью. Образ, ставший родным….

– Обещаю!

Крикнула я и улыбнулась, а с неба повалили огромные снежинки – вестники зимы….

Падает, кружится белый снежок,

В каждой снежинке души отраженье,

В каждой снежинке горит огонёк

Вольной души, попавшей в забвенье.

Нещадное солнце палит без оглядки,

И на ладони вода остаётся.

Мне это всё надоело порядком.

Осколки судьбы… И душа моя бьётся,

Бедная, раненой птицей порхает,

Вернуться пытаясь на небо,

Только для этого ей не хватает

Не сломанных крыльев да силы, наверно.

Может, когда-нибудь также я буду

С неба снежинкой на землю лететь.

Та же почувствую силу свободы

И ветер поглажу по голове.

И в чьей-то ладони —

Тёплой и нежной —

Растаю…

Маленькой капелькой стану… [6]

…Я вновь ударила Беса каблуками в бока, заставив его бежать ещё быстрее. И филлиас побежал, побежал, используя свою родную стихию. Он понёсся, обгоняя ветер, а тот обиженно бил мне в лицо и игриво развевал короткие волосы….

Обещаю….

* * *

Когда жизнь – зебра… чёрная… в белую полосочку….

Меняем реки, страны, города…

Иные двери… Новые года…

А никуда нам от себя не деться,

А если деться – только в никуда…

Омар Хайям

Ой! Как же хорошо выспаться!

Это одна из немногих вещей, в которой я с тобой полностью солидарен.

Ну, хоть что-то. Доброе утро, «Я»!

Вообще-то утро было, когда ты ложилась.

Начинается….

Ничего не начинается! Просто я говорю тебе правду, а она, как известно, глаза колит!

Всё! Всё! Всё! Добрый день!

День был….

ВЕЧЕР! Добрый вечер!

Другое дело! И тебе того же….

И тебя туда же! Всё я ушла!

День….

Хм, хм!

Вечер (!!!) начался как всегда – с потасовки с моим внутренним я. Ладно, не будем засорять мозги всякой ерундой, её там и так хватает. Я, захватив мешочек с лэрой, вышла из своей довольно-таки уютненькой каюты, которая станет моим домом на три недели. Дело в том, что я на зиму постоянно уплываю на остров, довольно-таки большой. Это была колония, куда стекались изгои общества – изгнанники всех рас, преступники, "враги государства". Потом остров стал отдельной страной, которая называется в честь острова – Эзза'ар. Не знаю, как переводиться. Ну, в общем, это страна вечного лета, а так как в Шортерском государстве зимы лютые, я так сказать сбегаю на сезон на этот остров. В этот раз случилось также, но вот только в Эзза'ар начались непорядки, что-то там у них случилось, и я решила, что как-нибудь перекукую эту зиму – не развалюсь. Вот и плыву назад. Первые два дня я просто высыпалась, а сейчас вот полна сил и энергии. Корабль, если я не ошибаюсь, должен был уже зайти в один порт, который будет последним, кроме конечного. Встретив матроса, я первым делом развела его на ужин и заодно узнала про порт. Как оказалось, порт уже прошли, на корабль взошло ещё несколько пассажиров. Ну и там – погода хорошая, шторма не предвидится, в общем, будет сегодня гулянка, скорее всего, если капитан одобрит. Узнав это, я поднялась на палубу и первым делом отправилась на нос корабля. Там, вдыхая солёный морской воздух и наблюдая за тем, как из-под днища корабля выбегают белые барашки пены, я стояла, просто наслаждаясь этим покоем и умиротворением, красотой жизни и окружающего нас мира. Солнце садилось у меня за спиной, оно уже коснулось воды и будто бы думало, опробовав воду, прыгать или нет. Вода и небо в той стороне окрасились в невероятные оттенки красного, розового, а с моей стороны – фиолетового. На небосклоне проглядывали ранние звёзды, словно бы просыпаясь от дневного сна и готовясь светить морякам маяками всю ночь. Красиво…. Я машинально коснулась кулона на моей шее, который теперь всегда был холодным. Ветер трепал мои короткие, только что обрезанные волосы белого цвета – после памятных событий с обменом кровью они стали стремительно светлеть, пока не выбелились полностью, хотя может быть, что это произошло оттого, что моя стихия, наконец, проснулась. Не знаю…. И не хочу знать. Сейчас я хочу только одного – покоя, который я почувствовала лишь только раз в жизни – во сне. Я так его и не нашла….

Можно вопрос?

Валяй!

Кого именно ты не нашла – покой или….

Хватит меня подкалывать. Я не хочу с тобой припираться сейчас – слишком уж красиво…. Спеть что ли….

Я достала лэру, проверила струны и, усевшись на бортик и закрыв глаза, запела:

Я хочу улететь в небо,

Без семьи улететь, из дома.

Стать свободным навек ветром,

Растворяясь во тьме бездонной

Позабыть обо всём свете,

И не думать, что вдруг случиться.

Я хочу улететь в небо,

Чтобы заново там родиться.

С облаками играя в прятки,

Безмятежно кружить на воле…

А когда надоест жизнь мне,

Я найду свой покой в море.

Волны белые крылья омоют

И примут бездыханное тело.

…А словами последними будут:

"Я хочу улететь в небо!" [7]

Подружка, ты что это, жить надоело?! Не смей сигать в воду! Меня пожалей хотя бы!

Да не собираюсь я никуда прыгать! Что ты так всполошился!

За тебя волнуюсь, дубина ты! Привязался как никак за шестьдесят-то лет!

Не беспокойся – ничего я с собой не сделаю. У меня ж ещё обещание невыполненное осталось.

Какое?

Эльфийке. Тридцать лет назад я пообещала ей, что ещё раз спою для неё. А ты что, не помнишь?

Господи! Я и забыл уже!

Вот! А ещё на меня бочку катит! Сам ты старый маразматик!

Ой! Ой! Ой! Склероз в отлучке, так выпендриться решила, да? Между прочим, тебе столько ж лет, сколько и мне!

Так у меня он хотя бы изредка отлучается, а у тебя навечно поселился, даже не спит никогда!

Ехидна!

Нашёлся, блин, нравоучитель!

– А ты что, менестрель? – раздался сзади голос знакомого матроса, которого я развела на ужин. Я отогнала от себя остатки спора с «Я» и обернулась к нему.

– Шейк, да? – спросила я, слезая с бортика. Парень стоял, переминаясь с ноги на ногу, взгляд его был устремлён куда-то вбок. Молодой ещё! Стесняется!

Знал бы он, сколько тебе лет….

Я этого не слышала!

Да у тебя кроме склероза ещё и глухота прорезалась! Ну, матушка, ты даёшь, а ещё про меня что-то говорила….

Сам-то парень довольно-таки красивый – короткие каштановые волосы, выгоревшие на солнце, вьются пышными кудрями, обрамляя красивое простое лицо, тоже загорелое, с еле заметными веснушками, длинные коричневые ресницы, карие с прозеленью глаза, чуть выше меня, хоть мышц и не видно, но понятно, что мешки с продовольствием часто таскает. Лет семнадцать, наверное. Красивый….

Окститесь, бабушка!

Спасибо за совет, дедок, смотри зубы вставные не потеряй!

– Есть немного! – сказала я и улыбнулась. Парень тоже расцвёл… красивая у него улыбка…. – Как там, на счёт ужина?

– А! – воскликнул он. – Я оставил поднос там, на бочке у главной мачты.

– Ну, пошли!

– Куда? – обалдел он, когда я подхватила его под локоть и повела в противоположную от носа корабля сторону.

– Мачту искать!..

Когда я поела, то Шейк уже успел всем растрезвонить, что я менестрель. Матросы понатаскали выпивки и закусок, очистили площадку и теперь травили байки из своей жизни. Я сидела на бочке у главной мачты и всеми силами отпиралась от пения – ведь если сейчас запою, потом до утра не остановлюсь. Небо было чистое и звёздное, тоненький месяц наблюдал за гулянкой на корабле, а смех матросов звонко разносился над водной гладью на долгие мили.

– Да ладно тебе отпираться! – в который раз упрашивал меня один бородатый, но приятный моряк с тёплыми серыми глазами. – Нам же не нужно вальсов, сыграй что-нибудь, чтоб сплясать можно было!

– И что, спляшешь? – спросила я, доставая-таки лэру.

– Спляшу! – гордо ответил он и вышел в круг, тут же освобождённый перед моей бочкой метров пять в диаметре.

– Ну, смотри! – предупредила я его, задорно сверкая глазами и делая первый резкий, обрывающий все остальные звуки аккорд. Быстрая разбойничья песня полилась над морем, полетела в небо, нарушая тишину этой прекрасной ночи. Матрос пустился в пляс. Это казалось хаотичным, не имеющим смысла, но пленяющим и завораживающим взор. Я входила в азарт и играла всё быстрее, напористее, проверяя старого морского волка на крепость. И он её выдержал. С последним звуком лэры он упал передо мной на колено, гордо выпрямив спину и вздёрнув подбородок. На его лице ярко горели молодые глаза с пляшущими бесятками….

Упасть однажды,

Чтобы вновь взлететь.

Однажды потерять,

Чтобы понять, как сильно любим.

И я не буду дважды —

КЛЯНУСЬ – ту песню петь,

Не буду умолять

Богов, не буду просить у них пощады.

Я просто улечу туда,

Где звёзды ярче и где солнца два…

Где воздух солёный,

Где брызги летят,

Где всё дышит свободой,

Где чайки на мачтах сидят…

Сорваться однажды,

Чтобы познать

Пьянящее чувство полёта.

Признаться однажды,

Чтобы отнять

У вольного сердца свободу.

И, наблюдая розовый закат,

Думать, что и смерти ты уж рад…

Пускай она придёт

Ударом роковым,

И меч свой оботрёт

Плащом твоим…

Как мы, люди,

Устроены глупо,

Ждём мы судьбу,

А потом от неё же бежим.

Как мы судим?

Берём мы откуда

Правил заветы?

Кто дал нам право решать за других?

Почему мы так жестоки?

Почему не помним мы свои истоки?

Почему не верим,

Пока на себе не ощутим

Все боли и потери?

Почему вредим другим?

Одни вопросы «почему»,

Одни вопросы «отчего».

Ни на один ответа не находим.

Корим за это мы судьбу,

А нужно-то винить кого?

Лишь нас самих – лишь мы уходим,

Всё былое на осколки разбивая,

Разрывая, раздирая, забывая…

Раздираем веру

И сжигаем смысл —

Мы теряем меру

Собственной корысти…

Уходя в забвенье,

Мы лишь понимаем —

За свои пороки

Призраками станем…

Призраками

опустевших душ…

Отблесками

разодранных надежд…

Верь мне —

я ещё вернусь

Пеньем

соловьиной трели… [8]

Эта песня родилась прямо здесь и сейчас. Просто матросы попросили спеть что-нибудь красивое. Не знаю – получилось или нет, да и всё равно. Главное, чтобы песня шла из души. А в этом случае так оно и есть. Себя не обманешь, сколько хочешь – убегай, сколько хочешь – сжигай, сколько хочешь – убивай, только вот, как можно убить то, что является частичкой тебя? Как поверить в смерть чего-либо, если это что-то вечно в тебе? Не будешь же ты убивать себя….

На палубе была тишина, пронзительная, выворачивающая душу на изнанку, хотелось закричать, чтобы прервать её, только голоса не было…. Хотелось прогнать её мелодией, только руки не слушались…. Хотелось убежать от неё по водной глади, по дорожке месяца, только ноги отказали….

– Эээээх, гуляй народ! – раздался радостный вопль одного из матросов. Тут же он ударил по струнам людской гитары, разметав тишину, испугав её. А та отступила, как раненая собака – заскулив и поджав хвост – вновь скрылась в рваные тени свечей. Матрос с серыми глазами вновь пустился в пляс. И откуда у него только силы берутся?..

А потом он протянул мне руку, и я… её приняла. Почему бы и нет! Кто не рискует, тот не пьёт Арельского вина, как говорит мой знакомый гном. И при том, они думают, что я не умею танцевать! Ну, держись! За свои годы скитаний я научилась многому! Я умею танцевать все танцы – от бешеных народных, до важных церемониальных танцев эльфов.

Пошло всё к демону….

Я и матрос соревновались в умении отплясывать чечётку, при чём не какую-нибудь, а морскую. Музыки не было. Точнее были только удары каблуков по отшлифованной песком палубе, удары бешеного ритма. Мы с ним стояли напротив друг друга, радостно кричали, подбадривая самих себя. Тут матрос сбился. Я остановилась вслед за ним. Грянули крики, аплодисменты, похлопывания по плечу, поздравления. Я подошла к бочке и машинально оглянулась. За спинами матросов блеснули знакомые глаза цвета рассветного неба и еле-заметная улыбка светлого эльфа. Я, взяв мешочек с лэрой, куртку, снятую в пылу гулянки, и попрощавшись с командой, пробилась из толпы, из центра которой уже неслись морские частушки.

Эльф стоял у борта, облокотившись о поручни и наблюдая за тем, как небо на нашем пути светлеет, окрашиваясь в мягкие тёплые тона, звёзды постепенно пропадают, мигнув в свой последний раз в эту ночь.

Ну, надо же! Уже утро! Правильно я говорила, если заиграю, то не остановлюсь….

– Здравствуй, Эривейл, – я тоже облокотилась о борт рядом с эльфом, только встала спиной к ещё не показавшемуся солнцу.

– Здравствуй, – отозвался он, так и не глядя на меня. А потом как-то резко и неожиданно мой взгляд наткнулся на его, – Тремс.

Его взгляд был тяжёлым, грустным, счастливым. В нём проскальзывала неимоверная усталость. Да и сам эльф выглядел, хоть и подтянуто и как всегда красиво, немного потрёпанным, изрядно пошлявшимся по не совсем приятным местам. Волосы у него остались прежней длинны, хотя должны были стать ещё ниже – тридцать лет как никак. Всё то же красивое лицо, пусть и осунувшееся, всё те же глаза…. Красивый, зараза ушастая!

Не увлекайся, маааать!

Сама знаю!

Он очень долго смотрел мне в глаза, а потом – скорее всего они от напряжения стали светиться, да и зрачки вытянулись – с какой-то рассеянностью осмотрел меня с ног до головы. И в его глазах было удивление пополам с болью и ещё одним каким-то неизвестным чувством, которое я уже видела в них когда-то….

– Что с твоими волосами? – одними губами прошептал он ошарашено.

– Старею, мальчик мой, старею! – отшутилась я, беззаботно улыбнувшись. Я и сама не знаю!

– А ты не изменилась за эти годы, – пришёл он в себя. На это я только опустила взгляд. Не нужно ему знать, кто я. – Хотя прошло тридцать лет…. Кто же ты? – он повернулся ко мне и заглянул в глаза.

– Я менестрель, гуляющий с ветром, поющий песни, – скосилась я на него, а потом повернулась в сторону востока. А там, словно кто-то пролил бокал красного вина. Воздушные облака, постепенно пропитавшись этим кровавым светом, тоже приобрели этот красивый оттенок. Тонкая полоска солнца показалась из воды, первый луч этого дня с лёгкостью и быстротой пробежал по водной глади. Заиграли мириады бликов, ослепляя, поражая своей красотой и нереальностью, заставляя прикрыть глаза, не привыкшие к таким испытаниям. А я не закрывала глаз, хотя было больно, хотя они начинали слезиться, хотя солёные капельки нежданных слёз уже катились по щекам, оставляя на коже мокрые следы, которые тоже мерцали, вливаясь в окружающие переливы красок и оттенков. Было невероятно больно и ошеломляюще красиво….

– Ты плачешь? – раздался у самого уха голос Эривейла. Я словно очнулась, вернулась в реальность. Повернулась к нему, вытирая невольные слёзы.

– Ничего, – улыбнулась я. – Просто слишком ярко.

Повисла неловкая тишина. Эльф хотел что-то сказать, но вот что? А мне тоже хотелось заговорить, но…. О чём? Вспоминать нашу с ним первую встречу? Или же другие две… ну ладно, три? Об этом вспоминать совершенно не хотелось, тем более что, вспоминая наши с ним последние три встречи, я невольно вспоминаю совершенно не его, а другого эльфа. Так что….

– А к стати, – осведомилась я, ехидно блестя глазами, – ты что тут делаешь?

– Гуляю, – гордо ответил он, но в голосе проскользнула фальшь.

– Интересно… – протянула я. Врёд ведь! По роже вижу, что врёт! Не просто так он здесь объявился! Ох, чует мое сердце, опять я куда-то вляпалась!

А разве когда-то было иначе?

Захлопни варежку, остроумный ты мой!

– Что ты на меня так смотришь? – раздался голос Эривейла, который как-то осторожно и опасливо косился на меня.

– Так – это как?

– Будто прикидываешь, где тело спрятать и влезу ли я в бочку.

– Нууууу, – решила я над ним подшутить, хотя спать хочется…. – Не беспокойся! Не поместишься – поместим! – после последней фразы эльф побледнел и обречённо сглотнул.

– Хватит надо мной издеваться!

– А ты скажи, что ты тут делаешь!

– Дышу свежим воздухом!

Мать, успокойся, убьёшь ведь!

А я что? Я ничего! Я на него просто посмотрела!

Да он чуть не поседел от твоего этого "просто посмотрела"!

Да никто бы и не заметил, что он поседел! И так блондин!

– Я тебя искал! – выпалил он, аккуратненько так отступая назад и испуганно глядя на меня.

– Что? – опешила я. Злость как-то сразу прошла, осталась удивление и настороженность.

Радуйся! Он ТЕБЯ искал!

Ну и что? Может, он меня искал, чтобы прибить наконец!

Скажешь тоже! А ты не допускала мысли, что ты могла ему понравиться?

ЧТО?!

ТО! Он, как я думаю, выехал за тобою из дворца, чтобы вернуть, но не получилось….

Иди ты…! Да я тебя… к… матери…!

Я этого не слышал. Потом он не стал убивать тебя, когда узнал про Слезу, хотя спокойно мог бы остаться и помочь демонам добить тебя! А потом ты встречаешь его в таверне, пытающегося напиться. Ты не думала, а почему это он напивается? С какой такой радости? Да потому, что думал, что ты мертва! Вот и напивался!..

Ты… и…!

А потом он догоняет тебя и пытается заманить во дворец. Поближе к себе!

А теперь послушай меня! У него есть жена, на которой он женился по своей воле – по любви! На кой демон ему нужна я? Если что и было, то только лёгкое увлечение! А прошло уже тридцать лет и это после последней встречи! Да мы знаем друг дружку от силы час! Фантазёр блин!!!

Зато у тебя совершенно нет фантазии!

Зато у тебя она неизлечимо больная!

– А вот теперь ты надо мной не издевайся, а? – пришла я в себя.

– Я и не издеваюсь!

– Хорошая шутка, я оценила!

– Это не шутка! – серьёзно сказал он, и в его глазах снова промелькнуло это непонятное мне выражение. Промелькнуло и пропало. – У Релливиалл через несколько месяцев будет свадьба. И она хочет, чтобы ты там пела. Я ищу тебя уже месяца два, объездил всё, побывал везде, где только можно. Думал, что, хочешь – не хочешь, придётся огорчать её. И тут такая удача!

– Да? – не поверила я. Он кивнул и вопросительно посмотрел на меня. Господи, какие же у него глаза красивые! Ну, как, спрашивается, я могу ему отказать, когда он ТАК на меня смотрит?

Вот ТАК и откажешь!

Помолчи! Что хочу….

То и ворочу! Вот именно! Сейчас такого наворотишь, не расхлебаешь потом!

Ты же сам говорил, что….

Я помню, что я говорил! Но сейчас он врал! Нагло врал!

Ты это о чём?

Да нету никакой….

– Ну что, поедешь?

– Я же дала слово.

Не слушай ты его! Ты давала слово, что когда-нибудь споёшь! Ты не обязана ехать на свадьбу, притом, что её….

– Отлично, я тебя провожу?

– Конечно.

Послу….

Захлопнись!

Вежливо послав «Я» куда подальше, я подхватила Эривейла под руку и отправилась с ним к своей каюте….

– Эдегар.

– Разилак.

– Каурмень.

– Нэрхес-Теаралл.

– Лим-Араза.

– А… а… – задумался Эривейл.

Вы не подумайте. Мы нормальные.

Кто бы говорил!

Не обращайте внимания! Просто мы с эльфом уже три недели и два дня дурью маемся. Подумайте сами, чем могут заниматься эльф и менестрель на корабле три недели?

Ну….

Я не к тебе обращаюсь! Так вот! На первый взгляд вариантов много, но потом уже делать совершенно нечего. Вот мы и страдали с ним на пару. Правда уже два дня как мы сошли на землю Шортерского государства в одном из морских портов. Но дел не прибавилось. Вот мы и играем с ним в слова – названия городов. И Эривейл не знает больше городов на «А»! А я знаю! Но не скажу!

– Арилам! – воскликнул он, но под моим взглядом тут же затих.

– Было!

– Когда?

– Ты называл его три часа назад! Правда, Бес? – обратилась я к филлиасу. Тот скосил в сторону эльфа по-настоящему бесовской взгляд и утвердительно заржал. Просто Бес и Эривейл чего-то не поделили с самого начала. Не понравились они друг другу, хотя эльфы должны отлично ладить с животными.

Ага! Животных только не забудьте предупредить!

Это точно!

Стало темнеть и мы с эльфом решили устроить привал. Закончив все дела, я уселась на одеяло у костра и, достав лэру, собралась спеть, как вдруг из-за кустов донёсся вопль Эривейла, а потом показался и он сам, на чём свет стоит костеря Беса, который, радостно ржа, бежал вслед за эльфом, явно над ним издеваясь. Я с интересом следила за развитием событий моей «любимой мыльной оперы» под названием «Когда не нравишься животным». Эта серия по всей видимости называется «Устал – заберись на дерево и отдохни (поправка: дерево должно быть минимум столетнее и окаменевшее!)». Эривейл сидел на ветке в обнимку со стволом и возмущённо орал на Беса, который пристроился внизу, опёршись о ствол и нагло игнорируя крики моего ушастого товарища. Мне даже немного стало его жаль.

Кого – его?

Как это кого? Беса конечно! Он мой конь как ни как! А теперь ему целую ночь под деревом куковать, пока эльф оттуда не свалиться, словно созревшая груша!

Плохая ты! Ладно! Спаси… Беса от эльфийских сапог!

Да что ему будет! Эривейл ему всё равно по башке не попадёт!

А если попадёт?

Я сказала – не попадёт, значит – не попадёт!

Хорошо! А ты не думала, что Бес чисто из вредности может эти самые немытые, грязные, ношеные месяц (прошлые кое-кто самолично утопил) сапоги сжевать, а ещё хуже съесть? У него же будет несварение желудка!

Ой!

Вот тебе и ОЙ!

Пошла спасать Беса от эльфийских сапог!

Я подошла к дереву и, обозрев картину маслом, стала увещевать Беса, что он ещё успеет достать эту ушастого паразита, который постоянно нарывается, он сможет сделать с ним всё, что только захочет (но только не жевать и не есть, и вообще в рот всякую гадость брать нельзя!), но только когда меня не будет рядом. Эльф слушал это все, и первое время сверху доносились возмущённые возгласы, кои я нагло игнорировала. Потом ушастик понял, что его мнение абсолютно никого не интересует, и заткнулся.

Беса я всё-таки уговорила, он согласился малька потерпеть и не доставать Эривейла, который, возмущённо косясь на меня, уселся по другую сторону костра и теперь оглядывал нанесённый ущерб.

– Тремс! – наконец не выдержал он, когда нашёл десятую (или тринадцатую?) дырку в куртке. – Твой конь меня не любит?

– Да что ты говоришь! – ехидно ответила я, вновь беря в руки лэру. – Знаешь, я как-то не заметила этого.

– Ты…. – уже начал Эривейл, но я предостерегающе провела по струнам и прикрыла глаза.

Эльф проглотил тираду из непечатных выражений и ограничился только недовольным посапыванием, которое, в общем-то, быстро стихло.

У жизни есть две стороны,

Как у суток есть день, и есть ночь.

Друг другу они, как нам воздух, нужны.

Приходит одна, а другая же – прочь.

Сменяют друг друга веками они:

Бывает, мелькают до ряби в глазах,

Бывает и тянутся. Но и долгие дни,

И всё проходит, а с ними и страх.

Страх жизни, страх смерти, страх первой любви,

Страх первой ошибки и маленькой лжи.

Уйдёт всё внезапно, уйдёт в никуда,

Оставив лишь в памяти маленький след.

А жизнь мимо пройдёт, пройдут и года,

И сотрётся на веки тот памятный след.

А у жизни по-прежнему две стороны,

Как у суток есть день, и есть ночь.

Все это знают. Но знаешь лишь ты,

Как тьму обмануть, как свету помочь…

Надежду никогда не терять,

Даже если идёшь ко дну.

Нужно духом воспрять,

Даже если стоишь на краю.

Пойми, бояться будешь всегда,

Пока не ступишь в эту бездну, забыв про собственный страх.

Ты узнаешь – у жизни одна сторона,

Такая, какую ты видел в мечтах.

Запомни одно: жизнь такая,

Какой её сделал ты сам.

Даже если ты ходишь по краю,

Потом всё равно ты взлетишь к небесам… [9]

Это была даже не песня. Я просто сложила в стихи слова мастера гнома, который не бросил меня, когда меня изгнали из Ищеек. Честно говоря, пусть я и хотела этого, я испытала ужасную боль, когда оказалась ночью перед закрытыми наглухо воротами в стены, ставшие домом за семнадцать лет. Было грустно. Я не знала, что делать. Я побрела куда глаза глядят с совершенно пустой головой. Так шлялась непонятно где, пока не встретила Родала – мастера гнома, с которым подружилась ещё будучи девчонкой. Он сразу меня узнал, вывел из прострации, отвёл на постоялый двор, в котором остановился, отпоил, выслушал. Он не стал меня утешать, он просто рассказал мне то, что я сама знала, но не могла поверить, он помог мне это сделать. По сути, старый мастер заменил мне отца, который от меня отказался, он принял меня такой, какая я есть, и я ему за это безгранично благодарна. И вот теперь его слова увековечены в песне. Как знать! Может они помогут кому-то ещё….

Эривейл погрустнел, он безмолвно сидел и смотрел на языки костра, а когда мелодия стиха, когда стих последний её отголосок, затерявшись в густых зарослях, он, бросив на меня какой-то слишком личный, слишком открытый, полный горечи взгляд, улёгся спать, повернувшись на другой бок. Странный он какой-то!..

На краю сознания промелькнула предостерегающая мысль о чём-то надвигающемся, но я не обратила на это внимания…. А зря! Ой, как зря….

Вместо этого я, не обращая внимания на эльфа, стала играть песню… песню о себе….

Тёмный лес шелестит в тишине,

И звёзды мерцают своим нелепым огнём.

На пустынной дороге ты больше не встретишься мне,

И мы по ней не поедем вдвоём.

И не слышно уж стука копыт

По старинным камням мостовой.

И окрик мне вслед не летит:

"ЭЙ! Постой! Подожди, я отправлюсь с тобой!"

И я уже не остановлюсь,

Ждя пока ты догонишь меня.

И я уже не боюсь

Судьбы приходящего дня.

Я тебя потерять не боюсь,

Потому как уже потеряла.

Но случайный попутчик не увидит в глазах моих грусть,

Потому как не плакать тебе обещала.