Текст книги "Чья земля, того и вера (СИ)"

Автор книги: Татьяна Сальникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

     Неугомонный Наждак, с рекордной скоростью уписав две банки тушенки и батон хлеба, полез рыться в стоящих вдоль стены шкафах. На пол полетела пара толстых одеял, серая от грязи подушка, полотенце. Затем Коля выудил картонную папку с тесемочками и здоровенную амбарную книгу.

– Есть желающие полистать? – спросил он.

– Сюда тащи. – Сразу же отозвался Литерный и спросил – Рита, тебе интересно?

     Проводница подошла и села рядом. Она успела причесаться, выглядела расслабленной и посвежевшей, от нее приятно пахло какими-то травами. Синие потертые джинсы обрисовывали стройные, довольно мускулистые ноги. Как у большинства рыжих, у нее была очень белая кожа, сейчас кажущаяся снежно-белой в вырезе зеленой футболки. Девушка напомнила Литерному хрупкую фарфоровую куклу. Когда-то, в пятом классе, бравый капитан был влюблен в девочку Катю из параллельного. Будучи удостоен приглашения домой к предмету своего обожания, он собрался открыть ей свою душу. Но, рассказывая какую-то ужасно смешную (с его точки зрения) историю, пылкий влюбленный так размахивал руками, что сшиб с полки хрустальную вазочку вместе с прислоненной к ней куклой. Это оказалась страшно дорогая, коллекционная кукла, привезенная девочке в подарок из-за границы. Пока  безутешная пассия рыдала над осколками фарфора, будущий капитан военсталов покаянно рассматривал белоснежные обломки. Кукла, действительно, была очень красивой. Была. Пока суровая действительность в лице разухабистого влюбленного пятиклассника не оборвала существование красоты одним взмахом руки. Тогда Миша в первый раз понял, что красоту легко разрушить. И пообещал себе беречь все, что легко разбивается. Чтобы девочки никогда не плакали так горько и безутешно. Сейчас, глядя на фарфоровую кожу этой странной уставшей девчонки, на голубые ручейки вен у нее на шее, он проглотил комок, застрявший в горле, и понял, что эту куклу не даст разбить никому.

     Книга оказалось журналом дежурств. «Смену сдал – смену принял, без происшествий». Первая запись была датирована 2008 годом.

– Ты смотри, это они даже после второго взрыва здесь колдовали! – удивился Литерный.

– Я думаю, что не «даже», а «благодаря». – Ответила Рита. – До второго взрыва никаких особенных мутаций в зоне не водилось. Жили обычные звери, расплодились в больших количествах. Без людей им вольготно было. Даже краснокнижные размножались. Были еще люди, самоселы. Старики, в основном. Те, кто не захотел родные места бросать и вернулся после принудительной эвакуации. Все мутанты, которые рождались, были нежизнеспособны. Телята там с двумя головами, или поросята с пятью ногами. Они не выживали и, уж точно, ни в кровососов, ни в зомби не превращались. Это все уже потом началось…

     Литерный прочел последнюю запись, сделанную весной 2010 года и подписанную неким Виктором Потетней.

     «Ощутил сильное землетрясение. На вверенном участке повреждений не обнаружено. Из-за двери в лабораторию слышал неясный шум, громкий стук. Связи с лабораторией нет. Два транспорта своевременно не приняты, стоят на путях. Получил приказ об эвакуации. Отбываю вместе с биоматериалами».

– Так вот, значит, в чем дело…– задумчиво сказал Круглов. – Наверное, из-за землетрясения несколько детишек этих Франкенштейнов и вырвались на свободу.

– Да, и первое, что они сделали – порешили своих создателей. – Заметил Штеф. – Абсолютные человеконенавистники.

– Ну разумеется. Назовите кто-нибудь хоть одну причину, по которой они должны нас любить. – Предложила Ритка.

– Короче: за что боролись, на то и напоролись. – Подвел итог дискуссии Груздь.

     Закрыв журнал, Литерный развязал тесемки на картонной папке. В ней оказался стандартный набор пожелтевших бумажек: акты противопожарной безопасности, правила охраны труда, еще какая-то мура. Ни печатей, ни штампов, только подписи.

– А вот это уже интересно! – Он извлек на свет «План эвакуации при пожаре».

     Линии, начерченные по линейке синей шариковой ручкой, порядочно поблекли. Сам план был прост до идиотизма: от прямоугольничка, подписанного «Помещение дежурных», в две стороны расходились стрелки. Та, что поворачивала налево, упиралась в прямоугольник с лаконичным названием «Лаборатория». Вторая тянулась направо вдоль тоннеля, насквозь проходила довольно крупный кружок «Пункт контроля», затем прерывалась вертикальной волнистой линией, и уже в конце листа указывала на большой квадрат, подписанный «Клиника».

– Вот черт! – воскликнул подошедший Круглов. – Расстояния не указаны, масштаба нет. Ближайший выход может быть где угодно, хоть в Мавзолее.

– Если план хоть немного соответствует истине, можно приблизительно прикинуть. – Задумался Литерный. – От двери мы прошли метров пятьсот. Значит… – он потыкал пальцами в чертеж. – Где-то километра через три  – этот самый «Пункт контроля». А выход получается вообще черт знает где! – Огорченно воскликнул он, указывая на вертикальную линию. В том числе и в Мавзолее. Я бы не удивился.

    Тут в их разговор обертоном вклинился заливистый храп Груздя. Натерпевшийся за день, накачанный лекарствами, наевшийся  и пригревшийся, Степа отключился.

– О, как он прав! – патетически воздел руку к потолку Литерный и крякнул от боли, волной прокатившейся по спине.

     Сидевшая рядом проводница протянула ему пластиковую банку с каким-то кремом, на вид явно самодельным.

– Тут аптечная мазь, кое-какие травы, плюс некоторые разработки наших ученых на основе артефактов. – Объяснила она в ответ на его вопросительный взгляд. – От растяжений и ушибов – очень рекомендую. – Это Рита адресовала уже Лаве, которая заинтересованно уставилась на  баночку. Военсталкерша явно была настроена как можно скорее и качественнее привести в надлежащий вид ненаглядного Стасика.

– Хм-хм…– усмехнулся Литерный. – Если Унтера попрошу мне спинку потереть, в свете последнего анекдота могут неправильно понять. Может, посодействуешь инвалиду? – подмигнул он, протягивая баночку обратно.

– Ох, и жук ты, Мишаня…ох, и жучила… – завистливо покачал головой Круглов, глядя как Ритка, улыбаясь, отвинчивает крышку.

– Не, ну че за дела! – обиженно пробасил Наждак. – Я тут, выходит, самый здоровый, что ли? Ни тебе пирожков, ни массажа, ни фига…

– Дурной ты, Колян, сплюнь теперь три раза! И вообще – давайте-ка на боковую. – Ответил ему Круглов и тоном ниже заметил: – Все-таки от женщин в походе ничего хорошего не жди…

– Кто дежурит первым? – спросила Лава.

– Никто. – Ответила Ритка,  – Маргоша за всех дежурит, волноваться не о чем.

     Литерный млел, чувствуя, как под маленькими, но оказавшимися удивительно сильными руками девушки по спине разливается тепло. Мягкая согревающая волна растворила  боль и принесла благословенный покой. Ее пальцы находили в его теле узлы, связанные из жгучих болевых нитей, и аккуратно распутывали их, оставляя лишь ощущение приятного покалывания. Последнее, что он видел – это вечно молчащий Унтер, роющийся в своем  ПДА. Парень беззвучно шевелил губами, заучивая названия и особенности местных мутантов и аномалий.

– Эй, стюдент! – пробасил неутомимый Наждак, подходя к нему и усаживаясь рядышком, – Зубришь? Если че – спрашивай, растолкую.

«Молодец парень. Если вернемся – к себе возьму» – успел подумать капитан и провалился в сон.

                                                                 3

     Они шагали по абсолютно пустому тоннелю. Вокруг – тишина, слышны только хрусткие звуки их шагов. С обеих сторон тянулись унылые стены. По подсчетам Литерного, уже скоро должен был появиться тот самый «Пункт контроля».

     После отдыха сталкеры заметно повеселели. Груздь шел на своих двоих, прихрамывая на больную ногу. Левая рука висела на перевязи, но, видимо, уже почти не болела. На ходу Степан активно сжимал и разжимал кулак, а иногда вскидывал к плечу «Грозу», приноравливаясь целиться с мешающим гипсом. Видно, артефакты сделали свое дело. Стас шел впереди, рядом с Аллой. Движения его были свободными и плавными, как всегда. Да и сам капитан чувствовал лишь слабый отголосок ноющей боли в пояснице.

– Фу-у-у… – вдруг протянула Лава, – колитесь, кто воздух испортил?

     Литерный ощутил слабый запах прорвавшейся канализации, вскоре перешедший в откровенное и невыносимое зловоние. Сталкеры стали поспешно надевать шлемы. Марго несколько раз громко чихнула.

– Что тут у них – общественный клозет для всех мутантов? – не выдержал Круглов.

– Нет, тут у зоны эта…как ее…не при девушках…А, во! Прямая кишка! – наконец сформулировал Наждак.

– Раз так воняет, значит где-то недалеко те, кто…– Унтер замялся – ну, те, кто это нагадил.

– Смотрите, там все белое. – Показала Рита.

     И правда – пол в тоннеле становился неприятного серо-белого цвета, стены блестели от влаги.  Литерный услышал, как все вокруг защелкали предохранителями, готовя к бою оружие. Марго шла первой, пока не проявляя беспокойства.

– Смотрите-ка, мерзость какая! – показала Лава, остановившись возле первого белесого пятна на полу.

    Подойдя ближе, Литерный разглядел нечто, похожее на грядку. Бетонный пол покрывал тонкий слой черно-коричневого месива, на котором почти ровными рядами росли отвратительного вида грибы. Похожие на строчки, только белые, покрытые слизью и сантиметров по сорок в диаметре.

– О, блин! Это же эти, как их…сторчки! – уверенно пробасил Наждак.

– Сам ты сторчок! – хрюкнув от смеха, ответил Груздь. – Грибник фигов!

     Дальше сталкеры были вынуждены идти по одному, ступая по узкой скользкой тропинке между «грядками». Двигаться по грибам было слишком неудобно – ноги вязли и с хлюпаньем разъезжались. Вдруг идущая впереди Лава приникла к окуляру модуля управления огнем своей «F2000 »,остановилась и вскинула вверх сжатый кулак.

– Спа-а-а-акойно…– прозвучал в наушниках ее хрипловатый голос – вижу цель…

– Не надо! – возглас проводницы потонул в грохоте выстрелов.

  Короткая очередь раскатилась по тоннелю, вызвав громкое многоголосое эхо.

– Готов. Кажется, это бюрер…– Удовлетворенно сказала Алла.

     Пройдя еще метров двадцать, сталкеры обступили распластанное на тропинке тело.

– Не, это не бюрер. – Уверенно заявил Груздь. – Что я, бюреров не видал?

– Да. – Согласился Штеф. – Похож немного, но это кто-то другой.

– Я бы сказала, это похоже на личинку бюрера. – Добавила Рита. – Он не был агрессивно настроен, он испугался и убегал. Не обязательно было его убивать.

     Перед ними лицом вниз лежал карлик, ростом около метра. Жирное, обрюзгшее, бесформенное туловище опиралось на коротенькие, почти беспалые, оплывшие обрубки, служившие этому существу ногами. Зато руки – длинные, достигающие коленей, хорошо развитые, достаточно мускулистые. Шеи нет – лысое темя, вросшее в мощный загривок, практически лежало на плечах. В затылке три аккуратные дырочки – входные отверстия от пуль. По мокрому вонючему бетону вокруг головы растекалась темно-красная лужа. Кожа безволосая, изжелта белая, рыхлая, морщинистая, с проступающими кое-где синюшными пятнами.

     Крякнув от отвращения, Наждак подцепил берцем тело и перевернул его на спину. Три продолговатых кусочка свинца, каждый весом по четыре грамма, встретились с черепной костью мутанта, имея скорость около 900 м/с.

     «Да, вот что называется «потерять лицо». – Подумал Литерный, глядя на кровавое месиво, оставшееся от лица карлика. И сам подивился своему цинизму.

– Несчастный уродец…– Ритка судорожно вздохнула.

– А что мне было делать? Угостить его мороженым?  – Огрызнулась Лава.

– Хорошие выстрелы, девушка! – одобрительно сказал  Лаве Круглов. – Что же теперь, санаторий для мутантов здесь открыть, что ли? А на сладкое им сталкеров выдавать порционно? – возмущенно повернулся он к Ритке.

– Нечего нам здесь делать всем. Ни целиком, ни порционно. Не для людей это место. А, пустой разговор… – упавшим голосом ответила проводница.

– Но мы-то уже здесь. – Неожиданно вступил в спор Унтер. – И, заметьте, лично я – не по своей воле. А уж мои брат с сестрой – тем более. И, будьте уверены, рано или поздно я прострелю башку тому, кто в этом виноват. И тогда я буду с наслаждением представлять, как внутри его черепа мои пули сбивают коктейль из его гнилых мозгов.

– Ну, стюдент, это ты круто загнул! – с уважением протянул Наждак. – Молчит-молчит, а потом как скажет…

– И не надо забывать, Рита, что это – Штеф указал на распростертого у их ног мутанта  – не человек. И даже не зверь. Сам черт не знает, что это такое. И чем он может быть опасен. Так что – чем больше их мы уничтожим, тем чище будет вокруг.

– Да уж, если кто-то так гадит, – уже другим тоном ответила Ритка, тоже указывая на останки карлика, – то кому-то, значит, приходится и убирать. Просто противно очень. Я ведь тоже не Гринпис для монстров. Я только стараюсь не убивать без необходимости.

– Смотрите, у него тоже пупка нет. – Сменил тему Наждак. – И вообще ничего нет…– с омерзением констатировал он.

     По вполне понятным причинам лицо карлика рассмотреть было невозможно. Вросший в грудь подбородок находился где-то на уровне подмышек. Под ним почти до пояса в несколько рядов свисали пухлые складки. Туловище заканчивалось провисшим между ног жирным бесформенным огузком.

– Да уж, красавец писаный…– с омерзением в голосе протянула Лава, обходя тело и двигаясь дальше по тоннелю.

    За ней пошла Рита, впереди вышагивала Марго. Осторожно ступая по скользкому полу между грядок, капитан радовался, что на нем надет шлем. Не хотелось даже думать, каким смердящим здесь был воздух.

– Оп-па…– сказала Лава, дойдя до поворота, и остановилась.

     Тусклые лампочки под потолком кончились, и их встретила абсолютная, чернильная темнота, не тревожимая ни одним, даже самым слабеньким, лучиком света.

– Включаем ПНВ. – сказал Литерный.

– О, смотрите! – послышался голос проводницы, практически невидимой в зеленом свете прибора. – Грядки кончились.

     Действительно, в полной темноте, видимо, чудо-грибы не произрастали. Сталкеры вновь смогли двигаться, не поскальзываясь и не дыша друг другу в затылок. Глаза еще не успели устать от мертвенно-зеленых, расплывчатых контуров окружающего мира, как вокруг опять что-то изменилось. Выключив ночное видение, Литерный понял, что впереди ощутимо светлеет. Где-то неподалеку в подземелье заглядывало серое и мутное утро Зоны.

      Поперек дороги высилась баррикада, состоящая из двух не то дрезин, не то вагонов. Перевернутые на бок, колесами к тоннелю, они отбрасывали огромные черные бесформенные тени. «Те самые «транспорты» – догадался Литерный. Все, кроме проводницы, взяли стволы наизготовку. Осторожно приближаясь к препятствию, сталкеры явственно услышали с другой стороны шаркающие звуки удаляющихся торопливых шагов. Пока остальные подкрадывались, Ритка спокойно прошла мимо них вдоль стены и заглянула в оставленную там широкую щель.

– Спокойно все, пошли дальше. – И исчезла за днищем «транспорта».

     Когда-то это был тот самый «пункт контроля» – большая круглая станция с высоким сводчатым потолком. Неизвестно, что и кто тут контролировал, но сейчас в зале располагалось стойбище. Точнее, в той части, которая от него осталась. Примерно от середины помещения вверх шел сплошной завал, состоящий из бетонных обломков купола, перемешанных с землей и камнями. Сверху через многочисленные расщелины пробивался дневной свет.

     До зубов вооруженный отряд, по всем правилам тактической атаки ворвавшись внутрь с автоматами наперевес, в растерянности остановился. У стены, недалеко от бойцов, сбились в кучку такие же белые уродцы, как тот, что остался лежать в тоннеле с размозженной пулями головой. Они возились и отпихивали друг друга, толкались и хныкали, как напуганные дети. Каждый пытался пролезть в середину получившейся кучи-малы, чтобы спрятаться от напугавших их людей. Встревоженное нечленораздельное болботание наполнило помещение.

– Ну, кто выстрелит первым? – ехидно спросила Рита. Включив внешние динамики, она медленно пошла к напуганным карликам, наклонившись и успокаивающе что-то приговаривая. Марго шла следом. Увидев приближающегося человека, мутанты было подняли отчаянный визг, но, успокоенные ласковыми нотками в голосе девушки, стали постепенно затихать.

– К-к-то вы? – вполне человеческим голосом неуверенно спросили откуда-то из переплетения белесых бесформенных тел.

– Мы друзья. – Сказала Ритка. – Мы не хотим зла. Никому не сделаем больно и быстро уйдем.

– Да, да, уходите… – плаксиво пробубнил голос.

– Сначала нам надо кое-что узнать.

     Тела карликов расступились, и из середины кучи-малы поднялся высокий худой человек. Видимо, он сидел на полу, когда белые уродцы кинулись к нему за защитой и утешением.

– Да…да…спрашивайте быстро и уходите. Мы боимся…боимся…вы чужие…опасные…

     Литерный и остальные сталкеры потихоньку подкрались поближе и встали рядом с проводницей.

– Ты кто, человече? – спросил Круглов.

– Я…я…– человек оглянулся вокруг, будто надеясь найти где-то рядом позабытые слова и потерянные мысли. – Я – дежурный! – вдруг выкрикнул он, ударил себя кулаком в грудь и гордо поднял лысую голову, украшенную кое-где свисающими сальными остатками волос. Успокоившиеся было карлики снова возбужденно залопотали, глядя на него с обожанием и часто кивая головами. Из-за отсутствия шеи каждый их кивок выглядел как поклон.

– Мама дорогая…это же этот…как его там…Виктор Потетня! Который эвакуировался вместе с биоматериалом! – воскликнула Лава.

– А это тогда что – биоматериал??! – севшим  голосом спросил Унтер, указывая на мутантов.

     Как по команде, все обернулись и посмотрели на платформы, из которых была сделана баррикада. В бесформенной  куче обломков и осколков, валявшейся рядом с ними, явно просматривались остатки какого-то сложного лабораторного оборудования.

– Похоже на то…мерзость какая…– содрогнулась Ритка и спросила: – Расскажи нам, что с тобой случилось?

– Случилось…случилось…– раздвигая тела уродцев, Виктор Потетня сделал несколько шагов и предстал перед людьми во всей красе. На нем еще сохранились грязные и изодранные остатки какой-то формы, но определить их цвет не представлялось возможным. Худое, бледное, безволосое лицо было покрыто такими же синюшными пятнами, как у его подопечных. Кожа на тощей шее свисала складками. В глубоко провалившихся слезящихся глазах плескалось абсолютное безумие.

– Я приехал сюда…из другого мира… которого больше нет. Людей больше нет – я долго звал, связи нет…Вышел наверх – нет, нет! Ужас, ужас! Там  жить нельзя, нет…А потом я…они…– дрожащим пальцем он ткнул в своих уродцев, обступивших его вокруг, – они попросились…и я помог им родиться…Я, я ваш отец! – внезапно проорал он, тыча себя в грудь кулаком.

   Сцена идолопоклонства повторилась. Человек благосклонно улыбнулся и погладил ближайшего кланяющегося карлика по лысой голове. Крохотное морщинистое личико урода под огромным раздутым лбом засветилось блаженством, безгубый рот изогнулся в улыбке, обнажив мелкие желтые зубки. Большие круглые глаза, затянутые синеватыми бельмами, зажмурились от удовольствия. Тихонько лопоча, соседи счастливчика толкались и тянулись к человеческой руке, тоже требуя свою порцию внимания. Какое-то время сталкеры будто в кошмарном сне наблюдали, как бывший дежурный одаривает отцовской лаской своих жутких «детишек».

– И как вы здесь живете? – спросил Литерный, прерывая эту невыносимую для человеческой психики семейную сцену.

– Мы…живем…живем…как…– попытался вынырнуть из пучин безумия бывший Виктор Потетня. – У нас есть огонь! – он гордо указал на крохотный костер, горевший невдалеке. Подойдя поближе, сталкеры увидели висевший над маленьким огоньком закопченный металлический конус. В ведре булькало омерзительного вида бело-синее месиво, судя по всему, состоявшее из тех самых вонючих «сторчков». Рядом на куче разбитых шпал и каких-то веток лежал внушительный топор, на котором еще сохранились следы красной краски. Судя по всему, до обвала противопожарный щит в «пункте контроля» был укомплектован как следует.

– Мы сами растим еду! – продолжал хвастаться сумасшедший, тыча рукой в направлении тоннеля. – У нас есть вода! – он показал в противоположный угол пещеры, где тихонько журчал тоненький мутный ручеек, сочащийся из стены и исчезающий под завалом.

– А почему ты не вернулся туда, обратно? – махнул рукой за баррикаду Круглов.

– Обратно? Не-е-е-ет! Обратно – нельзя! Там ужас, ужас! Там опасно! Нет, нет, нет…– человек замахал руками и чуть не заплакал. – Я ходил…там что-то…не знаю…страшно!

– Здесь проходил кто-нибудь до нас? – спросила проводница. – Ты видел здесь кого-нибудь еще?

– Нет! Нельзя говорить! Нет! Они не разрешили! – грязные руки закрыли лицо, пальцы с черными обломанными ногтями впились в одутловатую кожу. – Они были в моей голове, сказали – нельзя говорить! Они опасные! Страшные! Не могу говорить…

– Хорошо, не надо, не говори. Их было много?

– Да, да! Много! Но говорил один. Тот, что залез ко мне в голову. Я не скажу вам!

– Нет, ты не скажешь, не волнуйся, – ухватил линию допроса Литерный, – Было светло? Или темно? Когда он сидел у тебя в голове?

– Темно, темно было…мы спали…он не позволил нам двигаться и говорить!

– По-моему, с нас хватит, пора и честь знать. – Подал голос Штеф. – Как отсюда выйти наверх? – спросил он у «дежурного».

– Наверх? Наверху страшно! Но если быстро…там есть, как это…что горит…дрова! За дровами, быстро, туда – и обратно!

– Да, да, нам тоже нужны дрова. – Подключилась Лава. – Как нам за ними сходить?

– Видите тот свет? Там дыра, под дверью…Больше дров несите, больше! – кричал он им вслед, пока они карабкались на вершину завала.

                                                                 4

     Отодвинув массивную стальную дверь, прислоненную изнутри к узкому земляному лазу, сталкеры выбрались наружу. Поверхность встретила их приветливым щелканьем счетчика радиации и окружила серым полотном моросящего дождика.

– Ну что, Круглов, – едко прозвучало в шлемофоне, – как же долг твоего «Долга»? Неужели так и уйдешь, оставив монстров без сюрприза? Всего-то пара гранат под землю, и целой кучи мутантов – как не бывало.

– Эх, Рыжик…я бы тебе каждый день в любви признавался, кабы не язычок твой ядовитый! Ну, чего ты привязалась? Я с детьми не воюю, даже с такими. Да они сами перемрут тут, бедолаги…– конец фразы потонул в смущенном кашле. Бравый майор «Долга» не желал, чтобы его заподозрили в жалости к мутантам.

     Литерный осмотрелся. С одной стороны от них высился лес.

«Хорошо бы нам туда не надо было» – невольно подумал капитан.

     Черные деревья, вид которых определить не представлялось возможным, росли стройными рядами, как будто выровненные по линейке. Точнее, отдельно взятых деревьев в этом лесу не  было, как не было и подлеска – ни одного, даже самого замухрыжного, кустика, ни одной травинки. Прямые, гладкие стволы без веток как колоннада подпирали сплошную крышу из черных, переплетенных, завязанных в узлы ветвей, на которых не было ни одного листочка. Черная земля, черные деревья и черный, будто ровно подстриженный, полог над головой производили крайне гнетущее впечатление.

     Там, где странный лес кончался, будто обрубленный, начиналась степь. Ровная, как стол, поросшая желтоватой поблекшей травой, с торчащими редкими чахлыми кустами, она тянулась до горизонта, украшенная видневшейся справа высоковольтной линией.

– Наконец-то…хорошо-то как… – послышалось в шлемофоне.

     Литерный оглянулся – Груздь стоял, выпрямившись во весь свой небольшой рост и подняв лицо к небу. Несмотря на непрозрачный шлем, капитан мог поклясться, что Степа сейчас улыбается во все тридцать два зуба.

– Хорошо-то хорошо, – пробормотал Круглов, глядя на счетчик радиации, – да ничего хорошего. Это ваши навороченные костюмчики от радиации будь здоров защищают, а наши, долговские – не ахти как. Так что давайте-ка ноги в руки, поищем для восторгов местечко почище.

– Рита, нам куда? – спросил Литерный.

     Проводница махнула в сторону высоковольтки. Литерному показалось, что не только он вздохнул с облегчением, выяснив, что в черный лес они не пойдут.

     Ритка привычно шла первой. В зоне начинался день. Справа багровым мутным шаром нависало восходящее солнце. Сталкеры двигались быстрым шагом, благодаря проводнице не беспокоясь об аномалиях. Внезапно, как будто выключенный, прекратился дождь. Вокруг сразу посветлело, видимость улучшилась. С востока поднялся ветер, по жухлой траве побежали бесконечные волны.

– Смотрите, что это? – Штеф не зря был хорошим снайпером. Остановившись, он показывал куда-то вправо.

    Через несколько секунд всем стало видно, что к отряду приближается около десятка странных объектов.

– Ха! Никак, перекати-поле! – воскликнул Груздь.

     Действительно, наперерез сталкерам, гонимые ветром, катились состоящие из сплетенных веток зеленовато-бурые шары, размером по пояс взрослому человеку.

– Выглядят безобидными…– пробормотала Лава, – но мы все-таки в Зоне. – С этими словами она отпрыгнула с дороги первого из приближающихся шаров. Вместо того чтобы с ветерком катиться себе дальше, шар внезапно остановился. Через мгновение он заметно сплющился и, пружинисто распрямившись, прыгнул вслед за Аллой. В полете его прошила длинная очередь из «беретты» Штефа, не нанеся никакого видимого вреда и даже не сбив с курса. Действительно, какой вред могут нанести пули катящемуся кусту? Лава снова отпрыгнула  вбок, уходя с места его приземления. В этот момент до отряда добрались остальные «перекати-поле», и начался танец с саблями.

     Унтер первым додумался, как найти управу на не в меру общительные растения. Закинув автомат за спину, он выхватил штык-нож. Сделав скользящий шаг в сторону, ушел с траектории полета противника, чуть присел и полоснул по пролетающему мимо плетеному боку. Рассеченный почти до середины, «перекати-поле» тяжело плюхнулся на землю и остался лежать неопрятной кучей, нервно подрагивая. В руках Штефа уже мелькали два матовых черных клинка. Сначала он аккуратно препарировал тот шар, что гонялся за Лавой. Потом еще один, оказавшийся третьим лишним в их туре вальса.

     Самым непрыгучим в отряде был хромоногий Груздь. Они с Наждаком, не сговариваясь, встали спиной к спине и выставили перед собой здоровенные тесаки, похожие на мачете. Аккуратно, приставными шагами, долговцы слаженно двигались вперед, уходя с линии атаки бесноватых «перекати-поле».

– Ходу! – пропыхтела проводница. В несколько приемов ей удалось успокоить наседающий на нее куст, откромсав от него внушительный кусок  своим маленьким клинком. Развернувшись, Ритка припустила во весь дух. Унтер, уложивший своего врага первым, подбежал к Груздю, схватил его под руку, и они с Наждаком поволокли Степу вслед за девушкой. Остальные сталкеры помчались следом, топая, как стадо перепуганных мамонтов.

     Отбежав метров на пятьдесят, все остановились. Некоторое время в шлемофонах слышалось только хриплое пыхтение. Оказывается, будучи при полной сталкерской выкладке и в бронекостюме, не так-то легко скакать, как кордебалет варьете на премьере, а потом еще выдать бурный спурт.

– А я-то думал, что в хорошей форме…– задыхаясь, прохрипел Литерный.

     Как по команде обернувшись, бойцы посмотрели на позорно покинутое поле битвы.

– Вы только гляньте на эту погань! – воскликнула Лава. – Интересно, что бывает с теми, кого они поймают?

– Сдается мне, что ничего хорошего не бывает…– ответила Ритка. – А как конкретно они действуют – не знаю, я эту дрянь впервые вижу.

– Да, мы тоже про такое не слыхивали…– задумчиво протянул Круглов.

     Покалеченные шары потихоньку снова возвращали себе круглую форму, поднимаясь над травой, как надуваемые маленькие аэростаты. Обретя силы, они полежали какое-то время в задумчивости, затем вновь неспешно покатились по ровной земле, повинуясь ветру.

 – О, смотрите! Радиация в норме! – радостно воскликнул Круглов, стягивая с себя шлем.

     Остальные сталкеры последовали его примеру, наконец-то глубоко вдыхая влажный, холодный, такой свежий и привычный воздух Зоны.

– Объявляю перекур. – Сказал Литерный, достав флягу с водой и включая ПДА. – Надо хоть немного на местности сориентироваться.

– Ах ты, гаденыш! – удивленно пробормотал Груздь, неловко садясь прямо на мокрую землю и срезая с лодыжки больной ноги обвивший ее тонкий побег. Остальные подошли посмотреть на добычу. Фрагмент «перекати-поля» вел себя, как вполне самостоятельное существо. Зажатый в пальцах, он медленно извивался, ища, за что бы зацепиться. Коричневую кору покрывала белесая щетина – не то шипы, не то корешки, на которых дрожали крохотные капельки прозрачной жидкости. Стоило Груздю с омерзением швырнуть ветку на землю, как один ее конец тут же зарылся в грунт, а второй тихонечко зашевелился, выискивая добычу.

– Да, таких…только…огнеметом…мочить…– каждое свое слово Наждак подкреплял, втаптывая побег в землю и растирая его тяжелым берцем. Но даже после такой зверской экзекуции растение продолжало слегка шевелиться.

– Ну, что думаешь? – спросил у Литерного подошедший Круглов, показывая на экран своего ПДА.

– А что тут думать? – Литерный тоже рассматривал карту зоны. – Занесло нас черт знает куда.

     Они находились в районе «слепого пятна», вольготно раскинувшегося на карте от Темной Долины почти до Радара, восточнее Ростка и Армейских Складов. Больше ничего сказать было невозможно, потому что спутник эту территорию «не видел». Запредельно высокий уровень радиации на границе делал ее недостижимой ни для людей, ни для бронетехники, ни для авиации, ни даже для радиосигналов. Если кто-то из людей сюда и забредал, то рассказать о местных достопримечательностях ничего не мог, потому что обратно не возвращался. Судя по топографическим картам, составленным еще до второго взрыва, отряд сейчас окружала гладкая монотонная степь, кое-где скрашенная разбросанными деревеньками и небольшими рощицами. Что здесь изменилось с тех пор, невозможно было даже предположить.

– И как отсюда выходить – тоже не понятно. – Майор недовольно цокнул языком, ткнув пальцем в экран наладонника. – Ты посмотри только, все эти холмы – он провел линию от старой военной базы до южной границы территории Радара,  – фонят так, что можно яйца вкрутую варить.

– Что тебе сказать, Серег…сюда же мы как-то попали. Теперь уж пойдем, куда поведут. Другого выхода нет.

     Само собой, связи здесь тоже никакой не было. Литерный даже радовался этому обстоятельству. Последний персональный приказ из штаба отбил у капитана всякую охоту извещать вышестоящие инстанции о чем бы то ни было, здесь происходящем.