Текст книги "Чья земля, того и вера (СИ)"

Автор книги: Татьяна Сальникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Степан, замри! – заорал Литерный.

     Лава и Унтер, бывшие ближе всех к зданию, кинулись к стене. Ритка быстро семенила туда же спиной вперед, пригнув голову так, что шлем лишь чуть-чуть выступал над плечами. Марго тоже метнулась в укрытие, но пули сбили ее в прыжке. Собака грузно рухнула на бок, юзом проехалась по асфальту и вскочила на ноги. И тут же взвизгнула и снова упала от прямого попадания в голову. Ритка уже не отступала к стене а, пригнувшись, бежала к собаке. Внезапно, как будто споткнувшись, она опрокинулась на бок, но, перекатившись, накрыла своим тщедушным тельцем здоровенную тушу лохматой «сестрички». Следующая пуля ударила в шлем Груздя, и все сталкеры оглохли от колокольного звона, раздавшегося в шлемофонах. Литерный в это время, скорчившись за обломком бетонной плиты, стрелял короткими очередями наугад в каждое окно по очереди. Лава, добежав до безопасной территории, сменила магазин и теперь потихоньку отступала от стены, глядя на окна в целеуказатель. Унтер, упав на живот, пытался дотянуться до вытянутой руки Наждака, лежавшего без движения.

– Все. – Во внезапно наступившей тишине прозвучал голос Штефа. – Ну и живучие же эти зомбаки, твари поганые! По нескольку пуль в башке, а они все не дохнут никак!

– Стасик…– хрипло проговорила Лава.

– Я спускаюсь и иду…– в шлемофонах зашуршало, послышались отрывочные звуки речи, в которых нельзя было понять ни слова. Потом что-то прогремело и все затихло.

– Стас! Ста-а-а-ас!! – закричала Алла.

– Штеф, отзовись…отзовись, черт! – взывал Литерный.

– Я пошла за ним, командир. – Голос Лавы дрожал.

– Нет, ты нужна нам здесь. У нас не осталось боеспособных людей. Связь на пределе дальности, подождем. Может, он сейчас сам придет.

     Литерный оглядел двор. Унтер, отдуваясь, уже тащил Наждака в безопасное место. Коля хрипло стонал и, пыхтя, пытался ругаться, помогая ему здоровой ногой и не выпуская пулемет из левой руки. Груздь, приподнявшись на локте, ошалело мотал головой. На душе капитана потеплело, когда он увидел, что Марго и Ритка, шатаясь, бредут к стене здания. Лава, подойдя к Груздю, одним движением поставила его на ноги, закинула его руку себе на плечо и рысью поволокла Степу к крыльцу, не особенно напрягаясь. Ноги сталкера скребли по асфальту, сам он явно был не в состоянии поддерживать взятый нервничающей амазонкой темп.

     Литерный бросил взгляд наружу через пролом в стене, ожидая увидеть там приближающуюся высокую фигуру Штефа. Но в поле зрения никого не было. Сердце капитана тяжело пропустило удар, пророча страшное осознание потери близкого человека. Запретив себе думать об этом, пока нет точных данных, Литерный подошел к основательно потрепанному за последнюю пару минут отряду.

     Бойцы собрались у бронированной двери с неожиданной даже для Зоны табличкой «Психиатрическая больница № 1». Выглядели сталкеры плачевно. Наждак стоял, скособочившись и опершись плечом о стену. Правая рука Коли висела плетью, в бронекостюме зияли дыры, по ноге стекала струйка крови. Лава, шипя сквозь зубы, поливала рваную рану на боку пенящейся перекисью, держа наготове дезинфицирующий аэрозоль. Контуженый Груздь, вяло шевеля руками, снимал расколотый прямым попаданием шлем, из носа и ушей у него сочилась кровь.

– Рита, вы как? – спросил капитан у проводницы, сам удивившись нежности, предательски проскользнувшей в голосе.

– У Марго шишка на голове, а у меня, похоже, ребро треснуло. – Ответила девушка, осторожно дыша сквозь зубы. – Но это ерунда, не обращай внимания. – Говоря это, она проворно выудила из кармана маленькую ярко-оранжевую коробочку аптечки и двинулась вдоль строя пострадавших. Груздь получил укол противошокового, Наждак и Лава – комплексный антибиотик. Так и не сказавший ни слова Унтер молча и умело накладывал Коле тугую повязку на ногу прямо поверх костюма. Благо дело, ранение оказалось сквозным. Сам поверженный богатырь, сипло ругаясь, левой рукой мял и массировал правое плечо. Пуля ударила в бронепластину, но от сильнейшего ушиба рука потеряла чувствительность и не слушалась хозяина.

     Лава попыталась перестегнуть ремень так, чтобы он хоть чуть-чуть удерживал разорванный комбинезон, расползающийся на ее могучем бюсте. При этом Алла не сводила глаз с пролома в стене. Штеф не появлялся.

– Командир, я пошла за ним…– начала было она, но тут, зашипев, ожила маленькая серая  коробочка спикерфона, прилепившаяся на дверном косяке между черной кнопкой и табличкой с лаконичной надписью «Звоните».

                                                                 9

     Глухой и какой-то очень усталый мужской голос сказал:

– Ну, и чем могу служить?

     Чего угодно мог ожидать Литерный, но это было уже слишком. Он бы еще «Вытирайте ноги» сказал! Сталкеры ошалело пялились на выжидательно шипящий аппаратик, начисто утратив дар речи, в выгодную сторону отличающий представителей Homo sapiens от остальных, неразумных, обитателей биосферы. Первым, как ни странно, пришел в себя вечный молчальник Унтер.

– Где дети? – спросил он, включив внешние динамики.

– Да здесь, здесь ваши дети. Идите и забирайте их к чертовой матери. А ты, Рита, запомни – сильно ты нас достала на этот раз. Учти, красавица, дорого вы обе заплатите за то, что влезли куда не надо. Ты даже не представляешь, кому сейчас дорожку перебежала, безмозглая девчонка. Ведь они-то все уйдут, а тебе здесь жить…

– Напугал ежа голым задом. –  Неучтиво перебила поток упреков Ритка. – Впустите, или нам самим входить? А уж без советов я как-нибудь обойдусь.

– Ну-ну, попробуй, обойдись…– многообещающе просипел спикерфон и дверь, щелкнув, приоткрылась.

     Груздь, ухватив пальцами кромку двери, распахнул ее настежь. Унтер, не дожидаясь команды, шагнул в проем, Литерный двинулся вместе с ним. Димка держал под прицелом левую половину помещения, капитан – правую. Между ними проскользнула Марго.

– Здесь всякой твари по паре… –  задумчиво перевела проводница отчет «сестрички», – но они заперты и какие-то… заторможенные…

     Бойцы стояли в квадратном фойе, напротив стойки с надписью «Справочная», около которой кверху колесиками валялся вполне современный офисный стул. В обе стороны от них расходились два крыла коридоров. Под потолком уверенно горела лампа дневного света, освещая разлетевшиеся по полу листы документов, рентгеновские снимки, размотанные рулоны кардиограмм. Пол застелен веселеньким линолеумом в желто-зеленую клеточку, местами прожженным и расплавленным, а местами щеголявшим  длинными, глубокими  параллельными разрезами, по три-четыре в ряд. Вдоль стен расставлены стойки для капельниц,  медицинские каталки с мощными фиксаторами для рук, ног и головы, инвалидные кресла, тоже снабженные крепкими ремнями, и, почему-то, металлические ходунки. В больничной тишине раздался громкий металлический скрип, что-то лязгнуло. Вздрогнув, сталкеры обернулись. Массивная входная дверь захлопнулась, сработал электронный замок. В шлемофонах было хорошо слышно, как глубоко и прерывисто вздохнула, почти простонала, Лава.

     Литерный заглянул в правый коридор. Там были палаты – с обеих сторон виднелись запертые металлические двери, перемежающиеся большими смотровыми окнами, забранными армированным стеклом. За ближайшим таким окном, в комнате со стенами, обитыми серым войлоком, находились четверо. Судя по одежде, вольные сталкеры. Увидев капитана, они шагнули к окну и уставились на него, упершись в стекло руками и раскрывая рты в попытке что-то сказать. Это были еще не зомби, но уже и не люди. Нечленораздельно мыча, они топтались на месте и беспорядочно возили ладонями по стеклу. В их глазах застыла такая черная, безнадежная тоска, что Литерный, вздрогнув, отвернулся.

     Напротив был заперт бюрер. Плотная низкорослая фигура, одетая в бесформенный балахон, металась по палате. Натыкаясь на стену, карлик часто-часто стучался огромной головой о серый мягкий войлок, отпрыгивал и бежал в другую сторону, до другой стены. Его красные глаза пронзительно сверкали, руки с толстыми растопыренными пальцами были воздеты над головой, как будто мутант исполнял какой-то сложный религиозный обряд. На появившегося человека бюрер не обратил ни малейшего внимания. Как-то быстро налюбовавшись на пациентов, Литерный повернул обратно. Бросив взгляд на полузомби, он увидел, что несчастные уже забыли про него. Все четверо стояли в центре палаты, лицом друг к другу и монотонно покачивались, устремив в пространство пустые взгляды.

– Дети наверху. – Сказала Ритка.

– Кто там еще? – спросил Литерный.

– Не могу сказать точно…помещения специально экранированы, кругом бетон…трудно понять. – Ответила проводница.

    За стойкой обнаружились лифты и широкие лестницы с металлическими перилами. Не заканчиваясь на первом этаже, ступени спускались ниже, под землю. « И здесь подвалы…» – с недобрым предчувствием подумал капитан.

     Марго и Рита направились к левой лестнице. Не сговариваясь, Литерный и Унтер пошли следом. Теперь настала очередь невысокого Груздя поддерживать огромного хромого Наждака, который так и не расстался с «печенегом». Лава шла замыкающей, все время оглядываясь назад. Преодолев пару лестничных маршей, бойцы оказались на маленькой площадке перед обыкновенной закрытой дверью. Положив на нее руку и чуть помолчав, Ритка сказала:

– Дети в правом коридоре. Слева…– она запнулась, – в общем, никому из вас нельзя задерживаться в холле. Сразу бегом направо, и подальше отсюда.

– А ты? – голос капитана снова предательски дрогнул. Он внезапно ощутил, что ни в коем случае не должен потерять эту странную девчонку. Только не ее. Он сможет жить дальше, только зная, что она тоже живет где-то на земле. Смеется, злится, курит, потешным жестом ерошит на затылке свою короткую рыжеватую шевелюру. Он сможет жить надеждой еще хоть раз заглянуть в ее черные бархатные глаза, затененные пушистыми ресницами, услышать ее негромкий, чуть хрипловатый голос, ее грудной заразительный смех. «Похоже, именно так влюбляются старые одеревеневшие солдафоны… – пришел к неутешительному выводу капитан. – И, главное – чертовски вовремя…».

– А мы тут разберемся…– не очень уверенно пробормотала Ритка и толкнула дверь.

                                                              10

     Сразу же свернув налево, девчонка и собака встали, как вкопанные. Одна рука Риты лежала на холке собаки, второй рукой она как будто отодвигала что-то невидимое от себя и от людей, гуськом пробегающих за ее спиной.

     В холле Литерного охватило странное ощущение. Он как будто смотрел со стороны на компанию покалеченных, возбужденно пыхтящих, ободранных людишек, суетящихся здесь неизвестно зачем. В голове раздавался тихий успокаивающий шепот, похожий на колыбельную. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что движения остальных бойцов тоже замедляются, и они останавливаются один за другим.

– Брысь отсюда! – громко и звонко раздалось в шлемофоне. Крик девчонки сопровождался таким угрожающим басовитым «Гав!!!», что спать расхотелось моментально. Захотелось бежать отсюда подальше, как ошпаренному, что Литерный и сделал, устремившись в правое крыло здания. Судя по грохоту берцев и сдавленному матюканию Наждака, остальные дружно последовали за ним.

     Забежав за угол, капитан остановился, окруженный остатками своего, когда-то такого бравого, отряда. Лава, оставшаяся практически без костюма, мрачно молчала, держась за разодранный бок. Груздь, все лицо которого было покрыто потеками подсыхающей крови, смахивал на индейца в полной боевой раскраске, только что выкопавшего томагавк войны. Зато в глазах маленького долговца горела такая злобная решимость, что у Литерного потеплело на душе. Наждак, сосредоточенно сопя, перевешивал «печенег» так, чтобы стрелять с левой руки, с трудом двигая непослушной правой. Через повязку на его бедре проступили красные пятна. Только как всегда молчащий Унтер был в полном порядке и стоял рядом, готовый действовать. Литерный знаком показал Димке на коридор. Кивнув, парень поднял «абакан» и двинулся вперед мягким, упругим кошачьим шагом. Капитан пошел за ним, оставив покалеченных бойцов в относительно безопасном арьергарде.

     Внезапно одна из дверей в конце коридора открылась и сталкеров оглушили раскатившиеся в тишине отчаянные детские вопли, захлебывающиеся душераздирающим плачем и девчоночьим визгом. Унтер заметно вздрогнул. Его маячащая впереди спина чуть сгорбилась, но школа десанта не прошла для парня даром – он продолжал двигаться осторожно, не суетясь и не ускоряя шага.

     Вдоль коридора тянулись такие же застекленные палаты, как на первом этаже здания. Но обитатели в них были совсем другие. Внутри закрытых на кодовые замки комнат стояли медицинские  «инкубаторы». Под их прозрачными колпаками, утыканными трубками и кабелями самых разных калибров, шевелились крохотные младенческие ручки и ножки. В следующих окнах виднелись ряды детских кроваток. Похолодев, Литерный заметил, что тельца, лежащие на них, пристегнуты к спинкам ремнями. Широкие браслеты плотно охватывали дергающиеся тоненькие запястья и голени. Над каждой кроваткой стояли стойки с капельницами, со стен пучками свисали все те же кабели и трубки, исчезавшие под зелеными простынями. Передернувшись от омерзения, Литерный чуть ускорил шаги, догнал Унтера, и в открытую дверь они заглянули одновременно.

     Плачущие и отчаянно зовущие на помощь дети сбились в углу комнаты в такой плотный дрожащий комок, что невозможно было даже понять, сколько их. Увидев в дверях страшные фигуры в футуристических костюмах и с зеркальными пузырями вместо лиц, ребятня завопила еще сильнее. Из общей кучи неуверенно поднялись две худенькие фигурки и выдвинулись вперед, заслонив собой остальных.

     Черноголовый пацан постарше сделал шаг к сталкерам и, сжав кулаки, выкрикнул что-то угрожающее, неслышное в общем гаме. Тот, что помладше, решительно смотрел на людей, сверкая голубыми глазами из-под светлой челки. Растопыренными руками прикрывая остальных, он, несмотря на заметно трясущиеся коленки, явно собирался дорого продать свою жизнь.

– Толька! – Унтер, не веря своим глазам, непослушными руками сдирал с себя шлем.

– Ди-и-и-ма-а-а! Димочка! – радостно завопил белобрысый и кинулся к брату. Мальчишка  повис у Димки на шее, крепко обняв его ручонками и прижимаясь всем своим тщедушным, сотрясающимся тельцем.

– Димка…это ты…– сипло пробормотал тот, что постарше, сел на пол и обессилено заплакал.

     Литерный, тоже сняв шлем, попытался прекратить групповую детскую истерику и овладеть ситуацией. Постепенно убедившись, что внутри робокопа скрывается вполне обычный дядечка, детвора стала успокаиваться. Пустив по кругу бутылку воды, капитан наконец-то смог пересчитать свои драгоценные трофеи. Пятеро. Двоих не хватает. В памяти невольно всплыли мушкетеры и пресловутые подвески королевы. «Основной геморрой был как раз с теми, которых не хватало. – С нехорошим предчувствием припомнил Литерный.  – Особенно в свете последнего полученного из штаба приказа…»

– Толя, а Клава-то где? – тем временем спросил Димка у брата,  с беспокойством оглядывая зареванные детские мордашки.

     Улыбающаяся физиономия мальчишки сморщилась, из глаз снова потекли слезы. Толик плакал навзрыд, отчаянно мотая головой, силясь объяснить что-то и брызгая во все стороны слезами. Сердце Литерного сжалось до боли. Второй пацаненок, поднявшись с пола, подошел к Унтеру и, тронув его за рукав, тихо сказал:

– Они забрали Клаву, Дим. Увели куда-то вместе с Геной и дядей Сашей.

– Давно? – быстро спросил капитан.

– Нет, недавно совсем…точно не знаю. У нас все забрали – часы, мобильники…

     Литерный не смог заставить себя заглянуть в глаза Димке. Он видел лишь белое, как мел, лицо парня, желваки на скулах и сжатые кулаки.

– Командир…– позвала сзади Лава. – Отсюда надо как-то выбираться…

– Так, давайте знакомиться по быстрому. – Капитан осмотрел свое прибавление.

– Я Витек…– представился тот, что постарше, – а это – Ниночка, сестра. – Добавил он, указывая на выглядывающую из-за его плеча перепуганную девчонку лет четырнадцати, очень похожую на брата.

– А это – Сафар и Карима. Они близнецы, таджики. Но по-русски хорошо понимают.

     Неуверенно улыбающимся  чернявым и смуглым близнецам было лет по десять. Все дети были одеты по-походному: джинсы, кроссовки, свитера, ветровки. «Да я семь шкур с него спущу. И голым в Африку пущу!..» – вспомнилось капитану. Такая одежка в Зоне – все равно, что никакой. Да еще в этих нехоженых и смертельно опасных местах…Литерному хотелось проснуться и забыть весь этот страшный сон поскорее.

– Куда увели Клаву, видел? – неестественно спокойным тоном спросил Унтер у брата.

– Нет, Дим. Из комнаты забрали, и все…

– Командир, – твердо сказал Димка, – вы этих выводите, а я…

– А ты, сержант, – в голосе Литерного зазвенел металл, – будешь слушаться приказов старших командиров, как тебе и положено. Спокойно, Унтер, – уже мягче сказал он, – этих нашли, и Клаву твою найдем. А один ты в Зоне и пяти минут не протянешь.

     Коридор заканчивался тупиком, поэтому самых боеспособных членов отряда капитан поставил в авангард. Первыми шли они с Унтером. Следом шла Лава, как курица цыплятами окруженная прижавшимися к ней детишками. Ребятня сразу инстинктивно учуяла женщину и столпилась вокруг нее, не пугаясь ни ее мощных габаритов, ни устрашающего автомата, ни хриплого голоса. Замыкали строй Груздь, оставшийся без шлема, и хромающий однорукий Наждак.

     Им осталось пройти не больше половины длинного коридора, когда торцевая панель стены за их спинами с тихим шуршанием поехала в сторону. Трое зомби в солдатской форме, появившиеся из потайной комнаты, открыли кинжальный огонь из «калашей», даже не дождавшись, когда двери откроются полностью. Еще четверо зомбаков уже выходили из первой по счету палаты, перекрывая доступ в холл. Один был в «хэбэ», остальные трое – в костюмах наемников и с «LR-300» наперевес.

     Услышав за спиной шорох, Наждак и Груздь обернулись одновременно. Само собой, в другой ситуации они упали бы на пол и откатились в сторону, уходя с линии огня. Сейчас оба долговца, не мешкая ни секунды, просто шагнули вперед. Но Степан оказался проворнее громоздкого, да еще и с простреленной ногой, Коли. Поэтому именно Груздь оказался первым. Вытянувшись во весь свой невеликий рост, он расправил плечи, стараясь занять как можно больше места, и принял на себя почти все свистящие кусочки свинца, несущие смерть перепуганной детворе. Наждак, развернувшись, подхватил непослушной правой рукой «печенег». Левой он нажал на спусковой крючок, кроша тела зомби и перемешивая получающиеся лохмотья с кусками вдребезги разбиваемого стекла и бетона. От грохота выстрелов в тесном помещении у всех заложило уши. Пространство вокруг затянуло синеватым пороховым дымом и белой взвесью бетонной пыли. В центре этого облака неколебимой скалой возвышался огромный долговец, методично поводящий плюющимся гильзами и изрыгающим смерть стволом.

     Лава мгновенно сгребла в охапку жмущихся к ней детишек и резким движением швырнула их на пол. Упав сверху, она прижимала руками их вырывающиеся тела, пытаясь хоть как-то заслонить их, беззащитных на гладком полу. Самый старший – самбист Витек, рефлекторно сопротивляясь неожиданному падению, удержался на ногах и растерянно остолбенел посередине коридора. Алла чувствовала, что, стоит ей только отпустить кого-нибудь из младших, как они вскочат и побегут со страха, куда глаза глядят. Витька повалил Груздь, отброшенный свинцовым шквалом, выпущенным одновременно из трех автоматов. Степа рухнул на ребятишек сверху, надежно прикрыв их своим телом и заливая их бьющими струями горячей крови.

     Литерный и Унтер, тоже оставшись стоять во весь рост, встретили неуклюже выходящих из палаты зомби плотным огнем. Головы двух кадавров, первыми появившихся в поле зрения, за секунду разнесло очередями в окровавленные ошметки. Следующий зомби достался Димке, который, недолго думая, выстрелами искорежил и выбил у него из рук автомат. Четвертый зомбак, еще не утративший боевых навыков, присел на корточки и попытался стрелять, прячась за дверью палаты. Капитан всадил в его торчащее из-за угла плечо пол-обоймы, начисто отстрелив руку и лишив возможности нажимать на спусковой крючок. Перезарядивший тем временем автомат Унтер, быстро оглянувшись, решительно двинулся вперед. Он в упор разнес голову обезоруженного зомби, который, растерянно мыча, ползал по полу и пытался поднять автомат, выроненный его обезглавленным товарищем. Не изменившись в лице, парень прикончил последнего, безрукого врага, одетого в «хэбэ» российского контингента. Убедившись, что ни один зомби больше не встанет, он бегом кинулся к детям.

«А ведь это, скорее всего, тоже ребята из его роты... – оторопело подумал Литерный, вспомнив Бека. – Вот и нет больше хорошего парня Димки. Остался только Унтер…»

     Обернувшись, капитан посмотрел, что творилось у него за спиной.

                                                                     11

     Дети даже не кричали. Лава поднимала их, безвольно повисших, как мягкие игрушки, с ног до головы залитых алой кровью, и по очереди прислоняла к стене. Под ногами, весело звеня, перекатывались блестящие гильзы. На белых, как бумага, лицах ребят выделялись лишь распахнутые во всю ширь глаза, остановившиеся на распростертом теле Степана.

      Ссутулив широченные плечи, над другом на коленях стоял Наждак. Его верный «печенег», не сумевший защитить дорогого человека, валялся рядом. Коля бездумно водил ладонью по лицу, не в силах утереть слезы, текущие под шлемом.

     Лежа на спине, Степа смотрел в потолок широко открытыми глазами. На губах навсегда застыла такая привычная, такая задорная Груздевская улыбка. Из пробитой навылет шеи широкой струей хлестала кровь. Трудно было сказать, сколько еще ран кровоточило в его изломанном и истерзанном теле. Кровь растекалась из-под головы – одно входное отверстие было над глазом, другое в переносице. Ручьи и ручейки крови, причудливыми потоками сливаясь вместе, образовали уже целое озеро. Наждак, сняв перчатку, широкой ладонью осторожно закрыл глаза друга.

– До последней капли крови…– тихо сказала Лава. – Чтоб вы ею захлебнулись, упыри проклятые!

     Кто-то из ребятишек начал звонко икать. Еще кто-то громко, со всхлипом, перевел дух.

     Наждак, держась за стену, молча поднялся на ноги. Подобрал «печенег», сменил короб с лентой. Литерный заметил на его комбинезоне несколько новых дыр, через которые проглядывали измятые бронепластины. Коля, казалось, ничего этого не замечал. Поудобнее пристроив на шее ремень пулемета, он в последний раз оглянулся на тело друга и двинулся вперед, так и не сказав ни слова.

                                                  МаргоРита

                                                          1

          Контролер вел себя странно. Не проявляя особенной агрессивности, он лишь слегка обозначал свое присутствие. Будто ждал какой-то команды, чтобы перейти в атаку и попытаться уничтожить человеческий разум.

     Немного расслабившись, Ритка огляделась. Они с Марго стояли в небольшом холле, напротив двух окон, выходящих во двор. У одного окна в куче бетонных осколков лежал изорванный пулеметной очередью зомби в уже привычном солдатском «хэбэ», у другого – бывший наемник с разбитым черепом. Поднявшись на цыпочки, Ритка выглянула в окно. Двор был пуст, Штефа не было.

– Я думаю, он не вернется. – Сказала Марго.

– Что с ним случилось? Я не почувствовала, как он умер.

– Не знаю. Я тоже. Значит, он, может быть, еще жив. Ничего не могу понять. Но поблизости его нет. – Марго была расстроена.

     Перед ними были две белые кабинетные двери. На одной висела табличка «Барокамера», на другой – «Лаборатория гетеросуггестии».

– Что-то не нравится мне это название…тухлецой тянет, сил нет. – Проводница забеспокоилась.

– Что там…– начала было Марго, но в этот момент дверь барокамеры чуть-чуть приоткрылась и по Ритке в упор открыли огонь из пистолета. Первая пуля попала в плечо, вторая – в живот. Костюм не пробили, конечно, но приложили крепко. Задыхаясь, проводница упала на пол. Гневно взревев, Марго кинулась между ней и дверью. Последовал еще один выстрел, и в незащищенную шею собаки вонзился шприц.

     Скрючившись на полу, Рита чувствовала, что ее сознание затягивает пасмурная дымка. Будто сквозь толстое звуконепроницаемое стекло она видела, как из двери вышли двое, ухватили за лапы беспомощно распростертую на полу огромную собаку и утащили куда-то вглубь. Дверь закрылась. Абсолютное, безграничное одиночество и полная беззащитность раздавили Ритку, обезоружив разум и тело.

     Она так и лежала на полу в позе зародыша, когда здание сотрясли выстрелы. Мозг пронзило острое, болезненное ощущение потери близкого человека. Кто-то из ее друзей только что погиб, чье-то сердце только что остановилось.

– Миша! – вскинулась Ритка, не заметив, что назвала капитана по имени. Ощущение реальности возвращалось к ней вместе с горечью потери и гневом.

– Нет, не он. – Почувствовала она. – Кто-то другой.

  …Еще с младенчества Маргарита отличалась буйным норовом. Окружающие быстро усвоили, что ее лучше не доводить – даже ребенком она была неуправляема в гневе и могла отчебучить что угодно. Повзрослев, Ритка научилась контролировать эту область своей психики, не давая волне эмоций захлестывать сознание и топить разум. Со временем она стала делать это автоматически, тем более что характер имела вспыльчивый, но миролюбивый и отходчивый.

     И вот теперь, поднимаясь с пола, Рита умышленно разрушала все дамбы и плотины, возведенные ею в сознании за годы самоконтроля. Ей сейчас не на кого надеяться, кроме себя самой. И Марго не на кого надеяться, кроме нее. Рядом сражаются и гибнут их друзья, у которых без «сестричек» нет шансов выстоять против подлого оружия нелюдей. И никто больше не придет сюда, чтобы спасти от беды беззащитных ребятишек. Наверное, первый раз в жизни бывшая рафинированная московская аспирантка могла рассчитывать только на себя.

     Медленно снимая мешающий шлем, Ритка чувствовала, как внутри поднимается давно забытая, повзрослевшая вместе с ней волна ослепительно-холодного гнева, во много раз умножая ее паранормальные силы и до предела обостряя восприятие. Аккуратно положив на пол шлем и бесполезный сейчас автомат, она открыла дверь с табличкой «Лаборатория гетеросуггестии».

– Слушай меня внимательно и не перебивай дурацкими вопросами. – Голос, который они слышали в спикерфоне, встретил ее прямо на пороге. Человек говорил уверенным и снисходительным тоном. Сразу чувствовалось – он не привык, чтобы ему возражали.

– Из этой комнаты, девочка, у тебя два выхода. Первый – вперед ногами, вместе с твоей шавкой и твоей компанией недоумков. Это выход для идиотов. Второй выход – для просвещенных, разумных людей, исследователей и ученых. Мы знаем, что ты никогда не сможешь покинуть Зону. Но с нами ты можешь обеспечить себе комфортную жизнь и интересную, перспективную, уникальную работу. Поверь, в твоих интересах сделать нас своими друзьями, а не врагами. А тот биоматериал, который ты сюда привела, тебе же и пригодится для экспериментов.

     Ритка стояла в большой, светлой комнате. Зарешеченное окно было закрыто, на подоконнике виднелась россыпь гильз. Один угол кабинета превращен в подобие клетки, огороженной массивными хромированными прутьями. Кафельный пол углублен к середине, в центре – отверстие для стока жидкости. Внутри, скорчившись, лежал мертвец в костюме клана «Свобода». На открытой двери висел мягкий шлем без провода, смахивающий на тюрбан.

     В противоположном углу комнаты в глубоком, удобном кожаном кресле сидел контролер. На первый взгляд этот, пожалуй, самый опасный мутант Зоны напоминал окончательно опустившегося бомжа. Грязноватый, жирноватый, одутловатый полуголый мужик. Одет в замызганные, заношенные и местами рваные джинсы, обрюзгший торс кое-как перемотан грязными бинтами. Но первое впечатление быстро таяло, стоило лишь присмотреться повнимательнее. Из-под штанин, истертых до бахромы, торчали трехпалые, похожие на клешни ступни с длинными черными когтями. На подлокотниках кресла расслабленно лежали кисти рук с тремя неестественно длинными, переразвитыми пальцами. И, уж конечно, никто, увидевший голову мутанта, ни за что не перепутал бы его с человеком.

     Все те же, уже не раз виденные подкожные тяжи, в которые стараниями создателей превратились человеческие кровеносные сосуды. Будто от затылка до плеч под шкурой мутанта проросли толстые древесные корни. Большая голова с низким лбом и приплюснутым носом, низкие переразвитые надбровные дуги и широкие выдающиеся скулы придавали монстру сходство с питекантропом. Но живые, черные, глубокие нечеловеческие глаза нельзя было сравнить ни с чем. В них читался недюжинный ум, животная хитрость, безжалостность и привычное холодное торжество высшего существа над низшим. На месте ушей у мутанта выделялись ярко-красные образования, смахивающие на жабры. Они непрерывно шевелились и пульсировали, видимо, добывая для хозяина ментальную информацию.

    Около контролера тоже лежал шлем – большой металлический конус, опутанный проводами. «Транслятор и приемник» – догадалась Ритка, сравнив оба прибора.

     Пока девушка разглядывала контролера, маленький, кругленький человек в белом халате, сидевший перед компьютером в противоположном конце комнаты, продолжал разглагольствовать.

– Тебе выпал единственный в твоей жизни шанс, девочка. Ты можешь присоединиться к нам, настоящим Ученым. Ты можешь прикоснуться к чистой Науке. Мы наконец-то добились свободы. Нам теперь не указ тупоголовые штабные вояки. Мы работаем с «О-Сознанием», предоставившим нам полную свободу действий и неограниченные возможности, о которых ты даже мечтать не можешь. Ведь ты ученый. Ты приехала сюда, чтобы узнать и изменить. Это твоя цель.

     Уверенный, увещевающий, вразумляющий голос обволакивал, успокаивал, убеждал в своей правоте.

– Ты пойми: то, что там, за кордоном – это не наука. Это кастрированный инвалид с ампутированными конечностями. Общество воздвигло на нашем пути массу дурацких барьеров. Этика, нравственность, мораль, гуманизм – это удила. Они нужны, чтобы удерживать в подчинении и направлять на путь истинный серую массу окружающего нас быдла. Настоящим Ученым они только мешают творить настоящую Науку. Неисчерпаемая и неизученная аномальная энергия Зоны предоставила нам безграничные возможности экспериментировать с геномом человека. Мы – высшие существа, мы можем создавать…