Текст книги "Чья земля, того и вера (СИ)"

Автор книги: Татьяна Сальникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

     Абстрагировавшись от бесконечного потока слов, Ритка почувствовала, как на ее разум ложится легкая, почти невесомая, контролирующая сеть чужой воли.

– Почему же тогда Вы оправдываетесь передо мной? – спросила она, перебив наслаждающегося своей речью толстого человечка.

– Что?! – Не ожидавший такого вывода оратор даже взвизгнул от возмущения. – Я – оправдываюсь??! Да как ты смеешь!

– Хватит сотрясать воздух. Где она? – Сама удивляясь своему холодному, спокойному тону, спросила Ритка.

     Вместо ответа ее в полную силу атаковал контролер. Черная, раскаленная волна чужой беспощадной воли нахлынула на разум, грозя выжечь его дотла. Но открытая агрессия в ее адрес была большой ошибкой оппонентов. Она, наконец, позволила освобожденному бурлящему гневу смести со своего пути последние сантименты.

     Ярость, захлестнувшая Риту, мгновенно смяла в комок потуги контролера, как лист фольги в кулаке. С неизвестной ей самой силой она топ-спином отправила этот комок гнева обратно, как теннисный мяч. Контролер вскинул руки к голове и отшатнулся к стене, закатив глаза.

– Где она? – Ритка шла к столу, ослепшая от гнева.

– Так просто вам ее здесь не найти. Задержитесь тут надолго – к нам подоспеет помощь, и вы все погибнете. А детей мы снова заберем. – Улыбнулся сидящий за компьютером толстяк. На мониторе, в одном из окошек, проводница увидела Марго. Уже пришедшая в себя «сестричка» выглядела вполне нормально. Но она была заперта в какой-то комнате и могла находиться где угодно.

     Ритка подошла к испуганно молчащему контролеру, сжавшемуся в уголке.

– Что скажешь ты? – спросила она у мутанта.

– Не знаю…ничего. – Глухо пробормотал тот. – Доктор знает. У Доктора и спрашивай. – Он изобразил на лице некое подобие улыбки своего господина.

     Рита заглянула в черные провалы глаз монстра и не уловила в них никакого чувства. Он не испытывал ненависти к людям. Разве что страх за свою шкуру. Он был создан, чтобы жить так, как он жил. Он считал это нормальным и не знал, как можно жить по-другому. «Ничего личного» – подумала Ритка и криво усмехнулась.

     А вот она испытывала ненависть. Ненависть к людям, возомнившим себя богами. Позволившим себе создавать таких, как этот контролер. Выпускавшим на свободу свои нечеловеческие творения, способные только уничтожать. Безразлично наблюдавшим со стороны и спокойно делавшим пометки по ходу эксперимента.

      Переполняющая Ритку ненависть держала контролера за горло мертвой хваткой. В руке сама собой оказалась любимая и безотказная «Оса». Узкий черный клинок, не блеснув в свете ламп, легко вошел мутанту в правое подреберье. Повинуясь маленькому сильному кулачку, двинулся влево, на своем разрушительном пути рассекая кожу, мышцы, брюшину, легко преодолевая упругое сопротивление живой ткани. С негромким шелестом и чавканьем поперек живота мутанта потянулся аккуратный прямой разрез, из которого хлынула кровь – темная, густая, совсем не похожая на человеческую. В воздухе повис острый, ни с чем не сравнимый запах окровавленной стали. От левого бока контролера Ритка, немного развернув кисть, одним резким движением отмахнула клинок вниз, наискось, через живот почти до паха. От невыносимой боли мутант распахнул пасть, так похожую на человеческий рот, но смог только захрипеть. Широко раскрыв ставшие круглыми глаза, он съехал спиной по стене, обеими руками пытаясь собрать и затолкать обратно в разверстую брюшную полость вывалившиеся сизые потроха.

– Умные люди – японцы. Это они изобрели «сеппуку». – Совершенно спокойно сказала Ритка, достав из нагрудного кармашка салфетку и, не торопясь, стирая с «Осы» черную, липкую, мгновенно сворачивающуюся кровь.

– Э-э-э…Доктор, да? – она повернулась к человеку на стуле – Каков ваш диагноз? Больной скорее жив или скорее мертв?

     Контролер, хрипло подвывая, корчился у стены в луже крови. Мужчина у компьютера смотрел на него пустыми глазами.

– Ну, и зачем ты это сделала? Неужели ты настолько наивна, что хочешь меня запугать? Убив меня, ты лишь усугубишь ситуацию. Уходите отсюда, пока не стало еще хуже. Не исключено, что, дождавшись подкрепления, я даже выпущу твою собаку. Вы получили почти всех детей. Довольствуйтесь этим, потому что больше вы ничего не добьетесь. Да и потом – всем известны твои дурацкие убеждения. Ты же не стреляешь в людей, даже в конченых бандюганов.

     Проводница плавными движениями сматывала с рукояти «Осы» туго намотанный тонкий шнур, молча приближаясь к Доктору.

– Ты не посмеешь! Без меня ты ее здесь никогда не найдешь…– шнур врезался в жирные складки на шее.

     Легко отбив судорожно машущие пухлые кулачки, Ритка бросила полузадушенного Доктора на пол, заломила ему руки за спину и связала их шнуром, захлестнутым вокруг шеи. При малейшей попытке освободиться человечек душил сам себя.

     Сняв с двери клетки с мертвецом шлем-приемник, она нахлобучила его на голову Доктору, плотно затянув фиксирующие ремни. Затем подняла второй шлем и двинулась к корчащемуся в углу контролеру.

– Что тут у вас…– в комнату с «печенегом» наперевес ввалился перемазанный в крови Наждак. – Ой, ё-ё-ё-о-о…– протянул он, шарахаясь от контролера. За его спиной маячили ошарашенные физиономии Литерного и Унтера.

– Лучше уйдите. – Похоже, ее почерневший от ненависти взгляд напугал их больше, чем копошащийся в куче собственных кишок контролер. Сталкеры затихли и лишь осторожно заглядывали в дверной проем с безопасного расстояния.

– Если ты хочешь обидеть женщину, тронь ее ребенка. Если у женщины нет ребенка, а ты все еще хочешь ее обидеть – тронь ее собачку. Только, чур, потом сам не обижайся. – Методично напутствовала Доктора Ритка.

– Ты что задумала? – завизжал он.

– Вечер перестает быть томным, Доктор.

 – Не смей! – он засучил ногами, пытаясь подняться с пола.

      Надев шлем-передатчик на уродливый череп контролера и тщательно его пристегнув, Ритка двинулась к компьютеру. Она аккуратно переступала через размазанные по полу кишки, оставляя на чисто вымытом линолеуме черные, маслянисто блестящие следы. Сев на стул Доктора, проводница берцем тридцать шестого размера придавила к полу ерзающего хозяина кабинета и, как он думал, целого мира. Взялась за мышку. Курсор двинулся к кнопке «Пуск».

– У вас еще есть шанс умереть быстро, Доктор.

– Не делай этого…– прохрипел он, – глупая баба…я уникальный специалист… единственный в своем роде…Хозяева Зоны тебе не простят. «О-сознание» найдет тебя! Вы все подохнете, вместе с вашими тупыми ублюдками!

– Это мы еще посмотрим. Как говорила одна женщина в одной книге: «I'll think about it tomorrow». А что единственный специалист – так это только радует.

     Мышка щелкнула. На экране появилась шкала. Регулятор мощности трансляции стоял на минимуме. Доктор взвыл и задергался. Ритка передвинула регулятор на одно деление вверх. Человек захрипел, дергая связанными руками. Еще одно деление. Доктор, извиваясь, стал биться головой об пол. Тонкий шнур врезался в кожу, на шее выступила кровь. По отглаженным брюкам поползло мокрое пятно. Ритка перевела регулятор на «ноль».

– Вы ничего не хотите мне сказать, Доктор?

     В ответ послышался надрывный кашель. Человек давился воздухом, пытаясь дышать.

– Остановись, что ты делаешь! Это бесчеловечно! – наконец разобрала она.

– Нет, правда бесчеловечно? – удивилась Ритка. – А разве не это тебе говорили те, кто носил эту панамку до тебя? – она махнула рукой в сторону трупа.

– Это был биоматериал…сброд…отбросы общества…а я…

– Я не намерена вступать с тобой в полемику о правах человека. Соберись, я включаю твой любимый прибор.

– Не-е-ет…будь ты проклята…я скажу…

– Мы все здесь уже прокляты. Я жду.

– Отпусти меня, я покажу.

– Я не настолько наивна. На словах объяснишь. И – торг здесь неуместен. – Щелчок мышки прозвучал, как удар кнута.

– Панель…в стене…найди папку…

     Открыв указанную папку, Ритка быстро нашла программу, отвечающую за работу электронных замков. Следуя указаниям Доктора, прерывающихся проклятиями и рыданиями, она открыла несколько дверей где-то в недрах здания. Наконец стенная панель внутри хромированной клетки отъехала в сторону, открыв уходящий куда-то коридор. В проеме показалась Марго.

– Привет, красавица. – Ритка чуть не заплакала от радости.

– Ну, ты и порезвилась тут, подруга…– Марго оценила мизансцену, украшенную маячащими в дверном проеме побелевшими физиономиями членов отряда.

– Не стреляю в людей, говоришь…– задумчиво обратилась Ритка к копошащемуся у ее ног толстяку, – …заметь: не я это предложила…

     Опустившись на колено, она развязала и сдернула с него шнур. Затем одним коротким точным движением погрузила половину клинка в основание шеи лежащего человека. Доктор распластался на полу, как дохлая морская звезда, потеряв способность двигаться, но оставаясь в полном сознании. Поднявшись, Ритка взялась за мышку и снова включила программу трансляции.

     В полной тишине пройдя мимо еще живого контролера, Ритка сказала дико глядящему на нее Унтеру:

– Вот теперь я тебя понимаю. – Ее левая рука привычным жестом опустилась на собачью холку.

                                                               2

     У окна в холле она попыталась закурить. Руки тряслись, и прыгающий кончик сигареты никак не попадал в огонек зажигалки.

– Это адреналин. Сейчас пройдет. – Прозвучал рядом успокаивающий голос. Литерный взял у нее сигарету, прикурил и вернул обратно.

     Жадно затягиваясь, она почувствовала, как отпускает нечеловеческое напряжение. Капитан зашел в кабинет Доктора. Три раза негромко прострекотал «вал».

– Доктор…контролер…процессор. – Посчитала Марго. – Молодец твой капитан.

     Ритка лишь слабо улыбнулась в ответ, не имея сейчас сил спорить о праве собственности на бравого военстала.

– Ладно, пусть будет мой…– ее колотило так, что стучали зубы.

     Осмотревшись, девушка оценила обстановку. Пятеро ребятишек, залитых кровью и напуганных до полусмерти, но целых и невредимых. Всего пять, вместо семи…Рядом с ними обессилено привалился к стене Наждак. Комбинезон сталкера окончательно растерзан, на лице застыла маска страдания.

– Степа…– с тоской поняла Ритка. – Груздь…никогда больше не заорет нам в баре свое задорное «Де-е-евочки!»…– она трудно сглотнула, чтобы не разреветься.

    Унтер стоял рядом, держа наготове ее автомат и шлем.

– Кого не хватает? – спросила она у него, указывая на детей.

– Моей сестренки, Клавы, и еще одного парня, Гены. Он у нас городской дурачок был. Умственно отсталый. Всегда с ребятами тусовался, они за ним присматривали.

– Нда…марлезонский балет продолжается…– вздохнула Ритка.

– Надо, подруга, следы искать. – Вильнув хвостом детям, Марго трусцой побежала к лестнице.

   Немного успокоившись, проводница двинулась к измученным ребятишкам.

– Привет, меня зовут Рита. Как вы, ребята? Расскажите, вас не обижали?

    Чернявенькие пухленькие близняшки молча жались друг к другу, вздрагивали и смотрели в пол. Девочка постарше цеплялась за высокого крепкого паренька и звонко икала сквозь слезы. Парень гладил ее по голове. Более-менее связно смог ответить только худенький белобрысый мальчуган, смахивающий на Димку.

– Не обижали. Мы сначала ехали на поезде с дядей Сашей. Потом на машине. Смеялись, весело было. А когда пересели на автобус, с нами ехали солдаты. Только они странные какие-то были. Все время молчали. И чипсы есть не хотели. И еще эти дядьки в капюшонах…страшные такие! А потом мы уснули. Проснулись здесь, в комнате, от страха.

– А чего вы испугались?

– Не знаю…Просто…это…как во сне, знаете... Когда сон страшный видишь, а проснуться не можешь. А потом…этот дядя…столько крови…И Клавку забрали …– Паренек, всхлипнув, вздрогнул всем телом. Унтер обнял его за плечи. Мальчишка крепко прижался к брату.

– Давайте-ка мы с вами успокоимся. – Сказала Ритка. – Теперь уже все будет хорошо.

      Дорого бы она дала, чтобы самой поверить в свои слова. Судя по всему, они нажили себе врагов, выступающих в самой тяжелой весовой категории по рейтингу Зоны.

         Цокая когтями по линолеуму, к ним подошла Марго. Бесцеремонно раздвигая носом дрожащие тельца, огромная чернобыльская собака пробралась в середину плотно сбившейся кучки ребятни. Первыми к ней протянулись смуглые руки младших близнецов. Робкими движениями они синхронно погладили мощную лохматую шею. Марго вильнула пышным хвостом. Осмелев, мальчик почесал ее за ухом. Икающая девочка оторвалась от брата и положила узкую ладошку на широкий черный лоб. Через минуту уже все дети восхищенно перебирали мягкую шелковистую шерсть, облепив гигантскую собаку со всех сторон. Всхлипы и икания прекратились, на замурзанных мордашках стали появляться несмелые улыбки.

– Двоих детей увели менее получаса назад. Отсюда на север ведет тоннель. Дети в порядке. С ними один контролер, один человек и еще кто-то, мы не знаем – кто. – Перевела Рита результаты разведки.

– Значит, надо торопиться. – Литерный смотрел в окно.

     Проследив за его взглядом, проводница увидела бредущую через двор массивную понурую фигуру. Лава. Одна.

     На первом этаже было тихо. Наждак помог Алле забраться внутрь через окно. Она подошла к Литерному и протянула ему пустой чехол от снайперки Штефа. Никто не задавал ненужных вопросов.

– Больше ничего, командир. Никаких следов. Даже трава не примята. Разве так бывает? – она глухо всхлипнула.

     Едва не потеряв самое дорогое, что было в ее жизни, Рита ощутила острую жалость к этой сильной женщине, раздавленной потерей любимого человека.

– Алла, – подойдя, она положила руку на кевларовый рукав, – мы с Марго не почувствовали его смерти.

– И что? – полные горечи, измученные карие глаза непонимающе уставились ей в лицо.

– Когда гибнет кто-то знакомый, мы это чувствуем. Вот когда Степа…даже если не видим, понимаешь? Если бы Стас погиб, мы бы это ощутили. Есть вероятность, что он жив. Но нигде поблизости его нет, это точно.

     В глазах воинственной амазонки загорелась безумная вера. Литерный с сомнением покачал головой. Но потерявшая любимого человека женщина была готова верить во все, что давало хоть проблеск надежды. Лава рванулась к открытому окну.

– Оставить. – Резко сказал Литерный. – Одна ты его никогда не найдешь. А мы не можем сейчас... – при всей своей решительности капитан не мог подобрать слов, чтобы окончательно огласить Штефу смертный приговор.

     Глядя на синеющий за окном лес, Лава негромко пообещала:

– Я вернусь. Стас, ты держись, я вернусь за тобой. Я сравняю наш счет. – Ее голос сорвался на крик. – Вы слышите меня, твари?! Ждите! Я еще вернусь по ваши паскудные души!!

– Да. – Тихо добавил подошедший сзади Наждак. – Мы еще вернемся.

     Массивная железная дверь в подвал запиралась на засов. Те, кто уходил, торопились, их никто не провожал – дверь была приоткрыта.

– Или же они были уверены, что погони не будет. –  Тон Марго был недобрым.

– Что ж, они нехило просчитались. Мы все еще в строю. – Ответила Рита.

– Ну да, ну да, особенно я…– иронически пробормотала «сестричка».

     Оглянувшись, Ритка улыбнулась: вместо того, чтобы разведывать путь, Марго шла в середине отряда. Дети так и не отпустили ее от себя. Только рядом с огромной лохматой нянькой они чувствовали себя спокойно. Двое самых маленьких так и топали, держась за ее шею.

– Дети инстинктивно выбирают самого спокойного и уверенного в себе. Около тебя они чувствуют себя в безопасности. «Мы в ответе…»

– Да-да, как же: «…за тех, кого приручили». Только вот у нас как-то наоборот получилось… – ворчала Марго, но в ее голосе сквозила нежность к несчастным и измученным человеческим детенышам.

     Преодолев несколько лестничных пролетов, отряд попал на некое подобие железнодорожной станции. В обе стороны тянулись хорошо освещенные, явно действующие тоннели со змеящимися блестящими рельсами.

     Литерный и Унтер шли первыми. За ними – Рита. Следом топали сбившиеся в кучку вокруг Маргоши ребятишки. Замыкали строй хромающий мрачный Наждак и убитая горем Лава.

– Интересно, – заметил капитан, – почему эта больница так слабо охранялась? Будь у них хоть десяток настоящих солдат, мы бы все там остались.

– А кого им бояться? – ответила проводница, – Они не первый год там работают, и, судя по всему, их еще ни разу никто не побеспокоил. Ведь туда практически невозможно попасть.

– Так вот почему на тебя так взъелись…если бы не вы с Марго, мы бы никогда не нашли эту фабрику мутантов. А уж пройти через нее, мимо контролера, и думать нечего…

– Я думаю, они вообще нас не ждали. Были уверены, что через «Х – 18» никому не пройти. Уже потом, впопыхах, собрали весь свой «биоматериал» – зомби этих несчастных, вооружили их, и…

– Из наших ребят никого не осталось. – Задумчиво проговорил Унтер. – Даже не знаю, хорошо это или плохо. Лучше уж умереть, чем ходить вот так…

– Я думаю, – сказала Лава, – поэтому и детей бросили. Видать, зомбаки их, спящих, на руках тащили всю дорогу. А теперь некому.

– Ну и, конечно, нас задержать. Трудно нам будет их догнать с таким «прицепом». А в бой вступать и думать нечего. – Литерный оглянулся на яркие легкие курточки детворы и вздохнул.

– С кем в бой-то? – пренебрежительно сказал Димка. – С Пряжкой, что ли? Я бы не отказался…

– Не спеши, парень. – Осадил его Наждак. – Там ведь прапор-то твой не один. Богата матушка Зона на сюрпризы. Скажешь «гоп», когда перепрыгнешь.

                                                               3

     Отряд двигался медленно, приноравливаясь к шагу самых младших ходоков. В конце концов дети совсем обессилели. Маленькая Карима споткнулась на ровном месте, упала и заплакала, даже не пытаясь подняться.

– И чайник сказал утюгу: «Я дальше идти не могу»…– в растерянности остановилась Марго.

     Наждак тяжелыми шагами подошел к детям, большой ладонью погладил чернявую головку и взял Кариму на руки. Прерывисто вздохнув, девочка доверчиво обняла его за шею и устало положила голову на широченное плечо. В первый раз с момента гибели друга Коля слабо улыбнулся. Сафар стоял, молча кусая губы. Было видно, что мальчик тоже не может идти сам, но ни за что в этом не признается. Его подхватила на руки Лава.

– Легонький-то какой…как перышко. Каши мало ел, что ли? – Было видно, что бравая военсталкерша понятия не имеет, как ей следует обращаться с этим редким для Зоны зверьком.

     Смуглая мордашка расплылась в белозубой улыбке. Витек вел за руку дрожащую и спотыкающуюся Ниночку. Оба подростка выглядели вполне способными двигаться дальше.

– Я сам! – заявил белобрысый Толик, когда Димка двинулся к нему.

– Мужик растет! – гордо пробормотал Унтер, протягивая брату шоколадный батончик.

Через полминуты все дети шелестели фольгой и хрустели шоколадом из пайка военсталов. По кругу пошла бутылка воды.

     Бойцы на ходу пожевали шоколада с галетами, запили энергетиком. Теперь Литерный с Ритой шли впереди, а замыкал колонну поминутно оглядывающийся назад Унтер.

– Стойте! – Внезапно скомандовала Марго. – Нам сюда.

     Окрашенная в цвет стены массивная бронированная дверь была открыта. Запорный штурвал на ней был только со стороны тоннеля.

– Судя по всему, закрывалась она от тех, кто мог прийти оттуда…– сказал Литерный, указывая на дверной проем.

     Свет, падавший из тоннеля, выхватывал из темноты черные, влажные стены. Неровный, разбитый бетонный пол был завален мусором и какими-то обломками. Людей окатило запахом гнили и затхлости.

     Стоило отряду вступить в это мрачное подземелье, как отовсюду послышались шорохи и недовольный писк.

– Крысы! – с омерзением плюнула Лава.

– Крысы!! – взвизгнула Ниночка и, что было сил, вцепилась в шерсть Марго.

– Крысы! – с радостью и облегчением воскликнула Ритка, выходя вперед.

     Из-за почерневшего, скользкого от влаги ребра ближайшего тюбинга выглянула острая горбоносая мордочка. В свете фонарей затрепетали пышные усы, блеснули черные, недобрые глазки-бусинки. Недоверчиво косясь на толпу людей, вторгшихся в его законные владения, к проводнице подошел крысиный волк. Это был матерый зверь, ростом с крупного фокстерьера. Хорошо вычищенная черная шерсть лоснилась, голый толстый хвост степенно змеился по полу.

     Не будь здесь Риты с Маргошей, тут бы и пришел конец всей экспедиции. Ибо крыса серая обыкновенная, так же, как ее родственник – крыса черная – издревле враг человека, серьезный и беспощадный. Исключительно умные, злобные, зубастые и прыгучие твари, крысы и вне Зоны во все века доставляли людям немало хлопот. В стае крыс всегда соблюдается строгая иерархия и существует устойчивая общественная организация, что превращает этих животных в отлично организованную армию. В Зоне, приобретя стратегов и тактиков в лице крысиных волков, крысы стали практически непобедимы. Крысиный волк – продукт аномальной эволюции обычного грызуна, прирожденный лидер и злейший враг человека, был для своей стаи непререкаемым авторитетом.

     Спастись от стаи крыс можно, только уничтожив их всех физически. Маленьких юрких зверьков в таком вот подземелье могли скопиться тысячи, а боезапас у людей всегда ограничен. Поэтому крысы привыкли, что им уступают дорогу.

     За спиной у Ритки сдавленно пискнула Ниночка. На нее шикнул Унтер. Остальные сталкеры поочередно вздыхали. Большинство – с отвращением. Судя по взгляду зверя в их сторону, он отвечал им стопроцентной взаимностью.

     Марго с Ритой очень уважительно «попросили» не настроенного на гостеприимство хозяина подземелья проводить их к выходу. Ритка было заикнулась про награду, но крысиный волк окатил ее презрением за эту жалкую попытку подкупа. «Спасибо конечно, – так можно было перевести на человеческий язык образы, возникшие в его мозгу, – но мы и сами с усами. И вполне в состоянии прокормить себя. Всегда. Мы окажем людям эту услугу только потому, что нас просите вы.»

     Наконец, не торопясь развернувшись, хозяин подземелья солидным шагом удалился в темноту. Когда кончик его хвоста исчез из поля зрения, все снова хором вздохнули. На этот раз – с облегчением.

– Теперь у нас есть разведка. – Улыбнулась Рита, возвращаясь к отряду. – Уж эти дети подземелья знают тут каждый уголок, так что бояться нечего.

– Ну да, ну да…– неопределенно пробормотал Наждак. – Рыжик, напомни мне, когда в следующий раз с тобой в рейд пойду, сначала в Гринпис записаться. А то так и кондратий схлопотать недолго.

     Пятна света от фонарей метались по осклизлым, крошащимся бетонным блокам. Под ногами то и дело хлюпали вонючие лужи. Низкий свод глушил звуки, даже чавканью и хрусту шагов предавая мрачный потусторонний оттенок. Казалось, эта черная крысиная нора никогда не кончится. На одном из участков бетонные ребра рухнули, и тоннель оказался до половины засыпан обвалом.

     Ритка получила от своих проводников сигнал об опасности. В самом узком месте завала окопался ядовитый плесневый гриб. Именно в таких местах, темных и тесных, он обычно и селился, как будто зная, что здесь легче всего поймать добычу. Тонкая пленка, покрывающая стены, мгновенно приставала ко всему, что имело неосторожность войти с ней в контакт. Добираясь до тела человека, плесень проникала в мельчайшие отверстия, находила лазейки в любом защитном костюме. Активно питаясь и быстро размножаясь, гриб обволакивал свою жертву, заживо переваривая ее всей поверхностью. Уничтожить его можно было только вместе с пострадавшим бедолагой. Сталкеры обычно так и поступали, потому что смотреть на мучения заживо пожираемых людей было невыносимо, а помочь им – невозможно.

      У каждого бесцветного, слегка флюоресцирующего, смертельно опасного пятна сидело по крысе. Грызуны явно чувствовали себя неуверенно, осознавая угрозу, но стоически выполняли команду своего предводителя. Боясь, что кто-то из ребятишек, случайно дернувшись или просто махнув рукой, попадется в страшную ловушку, сталкеры выстроились вдоль тоннеля, закрывая коварные пятна своими спинами. Детей передавали с рук на руки по цепочке. Младшие близнецы, укачанные мерным движением, даже не проснулись. Остальные дети настолько устали, что с трудом понимали, чего от них добиваются. Спотыкаясь на каждом шагу, ребята оглашали подземелье душераздирающими вздохами и непрерывно зевали.

     Миновав завал, Рита ощутила, что они идут в горку. Одним из признаков того, что тоннель поднимался к поверхности, стало появление аномалий. Каким-то ветром в этот подземный ход занесло даже небольшую «воронку». Ее было легко определить по красно-черным кляксам, щедро украшавшим пол, стены и свод тоннеля. Это было все, что осталось от попавших в аномалию зазевавшихся или попросту глупых грызунов.   Сталкерам пришлось протискиваться мимо аномального участка, что было сил прижавшись спинами к стене. Труднее всех, как всегда, пришлось Наждаку и Лаве. Крупногабаритные бойцы почувствовали, как смерть подергала их за нос. Аномалия пыталась затянуть людей внутрь смертельного круга, ухватываясь то за оружие, то за хлястик разгрузки, то за рюкзак.

     Миновав опасный участок, Ритка остановилась и оглядела отряд. Наждак отчаянно хромал. Рана наверняка воспалилась и страшно болела. Зато Коля уже почти нормально владел правой рукой. Конечно, гладью вышивать он вряд ли сможет, а вот с «печенегом» проблем уже не возникнет. Ритка попросила Литерного сделать здоровяку еще один укол антибиотика.

     Порывшись в рюкзаке, проводница выудила шило. Вдвоем с Лавой они быстро навертели дырок по всей длине разрыва на комбинезоне военсталкерши и стянули его Риткиным сверхпрочным шнурком.

     Расстегнув свой комбинезон и спустив его с плеч, проводница ножом подпорола подкладку и достала два пульсирующих желто-розовым светом образования, перекрученные и похожие на коротенькие отрезки ДНК. Один она отдала Лаве, другой Наждаку. Это были «Мамины бусы» – очень редкие артефакты. Они создавали вокруг своего владельца поле, каким-то образом буквально отводящее от него пули.

–  Ни хрена себе! – воскликнул Наждак. – Ты хорошо подумала, девушка? А сама-то как? Да и стоят они дофигища…

– Глупости не говори, Коля. Жизнь дороже. А комбинезоны у вас обоих совсем конченные.

     Тем временем Литерный и Унтер выгребли из всех рюкзаков остатки шоколада и гематогена и раздали детям. Использовать артефакты, медицинские препараты или энергетик никто не рискнул. Мало ли, как это отразится на развивающихся организмах, не привыкших к суровым реалиям Зоны.

                                                                     4

     После короткого перекура отряд двинулся дальше. Через пару минут Ритку догнал Литерный.

– Рит, пошептаться бы…– тихо сказал он, взяв ее за локоть. – Посоветоваться с тобой хочу, хотя права такого не имею и совершаю должностное преступление. Ну, не знаю я, на что решиться…– расплывчато начал капитан. В его голосе звучали раздражение и растерянность.

– Понимаешь, еще в Темной Долине я получил приказ от командования…Тогда мне это показалось дикой ошибкой…А сейчас…мы тут такого насмотрелись…Короче, мне приказано уничтожить заложников, если не удастся их освободить. Живыми детей похитителям не оставлять. Вот так.

     Проводница остановилась как вкопанная и задохнулась, будто ее ударили. Марго тоже ошеломленно молчала.

– Ты не подумай. За этих, – капитан кивнул на измученных, грязных ребятишек, плетущихся за ними, – я всю кровь отдам по капле. А вот те двое…что с ними будет, если мы их не отобьем? Я там, на этом монстрокомбинате, первый раз в жизни испугался по-настоящему…инкубаторы эти с младенцами…Живым к этим нелюдям лучше не попадать…

– А действительно…– мысли в Риткиной голове крутились водоворотом, сплетаясь в самые неожиданные  комбинации, – …кто сможет хладнокровно убить ни в чем не повинного ребенка? Ребенка-заложника? Заложника игрищ между взрослыми дядями и враждебной могучей силой, вызванной этими дядями из какой-то потусторонней реальности. Что страшнее – увидеть в перекрестье прицела глаза маленького человечка и спустить курок, или отдать его на потеху таким, как Доктор? Или еще кому похуже – тем, кого Доктор назвал Хозяевами Зоны.

     Человеческий разум не в состоянии вообразить, почему им понадобились именно дети. Ведь «биоматериала» для безумных экспериментов здесь – хоть пруд пруди. Желающих разбогатеть на халяву идиотов всегда хватает. Они пачками лезут в Зону, чтобы сложить здесь свои головушки. Они не способны понять, что ни к чему не пригодный человек и в Зоне ни к чему не пригоден. Сколько их гибнет, а меньше не становится, бери – не хочу. Так зачем понадобилось городить такой огород и ломать столько копий, чтобы заполучить этих детей? Во что их собирались превратить? Где гарантия, что двое ребятишек, искалеченные до неузнаваемости, не выйдут через месяц на просторы Зоны? Или за ее границы? Выйдут, уже не будучи людьми. Каких монстров могут создать свихнувшиеся творцы Зоны из Димкиной сестры и городского дурачка?  И как дорого заплатит мир за жалость и чадолюбие неисполнительного военстала?

     А каково будет самим детям? – Ритку передернуло. Она вспомнила инкубаторы с полтергейстами, инъекционные трубки, кабели, излучатели, каталки с фиксаторами, ходунки, лабораторию гетеросуггестии, знаки биологической опасности.  – Есть ли границы у больной фантазии? А у нечеловеческой фантазии? Каково будет детям испытать все это на себе? Может, лучше умереть быстро?

     Нда…кто-то очень хочет заполучить ребят. Идет ради этого на большие жертвы. И вполне понятно желание военного командования лишить врага такого бонуса. И все бы ничего, да вот только бонус-то живет, дышит, смеется, плачет.

– Я не знаю. – Ответила она капитану. Уловив его смятение и разочарование, она воскликнула: – Я, правда, не знаю! Любой выбор может оказаться абсолютно правильным. Или абсолютно неправильным. Каждый должен сам принять такое решение. "Делай, что должен, и будь, что будет" – так считали рыцари короля Артура. Так написано в «Бхагавад-Гите». По-моему, это мудрые слова.

     Литерный шел молча, опустив голову. Рите стало жалко военстала. Решительный, сильный духом мужчина должен думать, убивать или не убивать детей. Это было совершенно противоестественно. Он бы ни секунды не сомневался, если бы на кону стояла его собственная жизнь.

– Но это была бы слишком простая задачка…– усмехнулась Марго.

– А ты что думаешь?

– Я думаю, что страшнее человека зверя нет. Сначала этих детей родили, потом бросили, недавно за них умирали, а теперь их надо убить…Трудно быть человеком.

– Нелегко…– вздохнула Ритка.

– Будем надеяться, что нашему бравому капитану не придется принимать такое решение. Заберем детишек – и точка.