Текст книги "Чья земля, того и вера (СИ)"

Автор книги: Татьяна Сальникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Да уж, подруга, все эмоции – позже, а сейчас надо уносить отсюда ноги. Этот монстр  здесь был не один. Теперь я могу чувствовать их присутствие. И его здесь – дофига, уж поверь мне. – Марго уже стояла на середине подъема, нетерпеливо переступая лапами.

–  Марго, Унтер, Круглов – первые, Лава, Штеф – замыкающие. Остальные – в центре. На пандус, живо!

– Ну, ни фига себе! Твой капитан уже и мною командует? – Марго была слегка ошарашена.

– И ничего он не мой. – Ритка торопилась к выходу. – Давай потом это обсудим, а? – Она не любила, когда ее трогали руками без спроса. Но, тем не менее, рука Литерного все еще давила своей тяжестью на ее плечо. И от этого на душе становилось как-то спокойнее. Но внезапно ощущение его прикосновения исчезло.

     В ту же секунду Рита с испугом ощутила атаковавший ее мощный поток чужой воли. Ее накрыла волна телекинетической энергии, жаждущая захлестнуть хрупкое тело, подчинить его и утащить с собой. Но холодная злоба чернобыльского мутанта, помноженная на жгучий гнев человека, оказалась достойным противником, с легкостью отразив атаку полтергейстов. Захлебнувшись, чужая воля отступила.

– Отбились! – торжествующе провозгласила Марго.

     Но не все в команде были так защищены от постороннего воздействия. Литерный и Штеф парили в центре зала головой вниз, подвешенные в паре метров от пола. Автомат капитана валялся на кафеле. Наждак и Круглов, обойдя Ритку, решительно двинулись к безвольно повисшим друзьям. Но не тут-то было. Сталкеры снова как будто шли по горло в воде. Их движения стали натужными и замедленными, на каждый мизерный шаг уходило несколько секунд. Рита поняла, что напролом переть бессмысленно. Они с Марго могли отвести чужую волю от себя, но и только. На большее сил не хватало. Сдвинуться с места было практически невозможно, стрелять – бесполезно. Мысль металась в поисках выхода.

     Сбоку послышалось гулкое гудение. С лестницы, ведущей к пульту управления, стремительно сбегал столб разъяренного пламени. На высоте в полтора человеческих роста, треща, облизывались красные огненные языки. Центр живого факела был раскален добела. Не тронув подвешенных вверх ногами военсталов, пламя, радостно подвывая, неслось прямо на увязших в загустевшем воздухе долговцев.

     И тут боковым зрением Ритка уловила смутное движение в том самом темном коридоре, по которому они пришли в этот рассадник ужаса. Она вскинулась:

– Фантомы, фантомы давай!

– Уже…

      Навстречу гудящему столбу пламени, горя разъяренными глазами, от пандуса метнулись три серебристо-черные чернобыльские собаки. Они веером разбежались по залу, кровожадно взрыкивая и отчетливо клацая челюстями, способными крушить бетон. Одна двигалась прямо на летящий огонь, другая обходила его сбоку, третья мчалась в сторону Литерного и Штефа.

     Огненный факел, изменив траекторию, рванулся вправо, уходя от столкновения с первой собакой. Дорогу влево, к долговцам, ему преграждала вторая. Теперь его путь пролегал мимо темного дверного проема.

     Хозяева лаборатории явно растерялись и засуетились – Наждак и Круглов получили передышку. Освободившись, они рванули в сторону выхода, уходя с дороги ожившей доменной топки.

     Стоило только огненному полтергейсту поравняться с выбитой дверью, как из коридора раскатисто загрохотал «абакан». Длинная очередь ушла точно в центр слепящего белого пламени. Оглушительный взрыв потряс стены. В воздух взлетели горящие окровавленные клочья мяса, обдав людей ливнем огненной крови.

     Казалось, сам воздух в зале взревел. Звук доносился отовсюду. В нем слышалась леденящая душу ненависть, до предела взвинченная причиненным людьми горем, и неутолимая жажда мести. В шлемофоне было слышно, как военсталы, находившиеся во власти мутантов, заскрипели зубами. Их тела стали медленно скручиваться, как отжимаемое старательной хозяйкой выстиранное белье.

    Из коридора выскользнул Унтер, на бегу меняя магазин «абакана». Долговцы почти успели добежать до Риты, как вдруг кто-то ее отодвинул в сторону. Опираясь на стену забинтованным плечом, по пандусу на одной ноге спускался Груздь. В кулаке его здоровой руки виднелась дольчатая черная рубашка гранаты «Ф1». Обойдя Ритку, Степа  тяжело оперся на больную ногу, выпрямился и зацепил кольцо чеки за специальный  крючок на плече.

– Сваливайте, кто может. – Хрипло сказал он. – А мимо меня эти ублюдки не пройдут.

– Вот уж хрен. – Твердо прозвучал голос Лавы из внешних динамиков «СЕВА». Пока суд да дело, она тихонько пробралась вдоль стены, миновав несколько инкубаторов. Сейчас Алла стояла шагах в пятнадцати, окруженная целым поколением будущих полтергейстов. Справа и слева от нее, между стеклянными стенками двух «стаканов» и металлическими полосами «подстаканников» торчало по «эфке». Резким движением обеих рук загнав рядом с ними еще по одному ребристому «лимончику», сталкерша вдела по два пальца каждой руки в серебристые колечки.

– Ну что, твари, – очень спокойно сказала Алла – давайте-ка спляшем рок в этой дыре.

     Вряд ли полтергейсты знали,  что могут натворить эти четыре невзрачных металлических шарика в замкнутом помещении с бетонными стенами. Совершенно точно они не имели никакого представления о фугасном действии, контузии, баротравме, рикошете, начальной скорости смертоносных осколков и их количестве. Но в голосе женщины звучала непоколебимая уверенность и ледяное, отрешенное спокойствие человека, готового умереть здесь и сейчас и собирающегося прихватить с собой всех окружающих.

      Судя по всему, полтергейсты не были сильными телепатами. Но, похоже, их способностей вполне хватило, чтобы осознать масштаб угрозы. Литерного и Штефа перестало скручивать. Но и только. Повисла пауза. Груздь, пошатываясь, все еще прижимал гранату к плечу. К нему подошел Наждак, и покалеченный сталкер оперся на друга, облегчив давление на больную ногу.

– Уходите к черту. Это приказ. – Задыхаясь, прохрипел Литерный.

– Аллочка, пошла вон отсюда, девочка моя любимая! – прозвучал сдавленный голос Штефа.

– Извини, командир. Я не могу. Стас, я никуда не уйду без тебя. Пусть уходят остальные. Прости.

– Послушайте! – Рита тоже включила внешние динамики костюма. – Мы никого не хотели убивать! – Она чувствовала, как слова, подхваченные их с Марго силой, превращаются в ментальные образы, доступные пониманию мутантов. – Нам просто надо было пройти мимо. Если вы нас отпустите, мы сразу уйдем, и никто не пострадает. Если нет – погибнут ваши…дети. Вы все погибнете вместе с людьми. – Говоря это, она старательно рисовала перед внутренним взором картины описываемых действий. От усердия даже глаза закрыла.

     Напряжение в огромном зале, казалось, можно было потрогать руками. Через долгую, очень долгую минуту оба военстала одновременно обрушились на пол вниз головой, не усев сгруппироваться. Шлемофоны заполнил глухой угрюмый свист, как будто вокруг бушевала плотная снежная вьюга. Через него прорывались низкие раскаты леденящего кровь невеселого хохота. Круглов и Унтер кинулись поднимать скрюченные на полу тела. Ни Штеф, ни Литерный, судя по всему, не могли передвигаться без посторонней помощи. Ритка, пробежав вперед несколько шагов, рефлекторно подхватила за ремень валяющийся на полу «вал». Подождав, пока в дверь протащат обоих пострадавших, она оглядела оставшихся. Лава так и стояла, разведя в стороны руки с окольцованными пальцами. Наждак подпирал Груздя, мертвой хваткой держащего прижатую к плечу гранату.

     Свист и хохот в шлемофонах слегка поутихли.

– Алла! – сказала Ритка, отключив динамики, – оставь гранаты и иди к нам, не делая резких движений.

– Уходите отсюда,  я за вами. Может, успею.

– Нет. Оставшись одна, ты не успеешь. Отходи к нам. Они знают, что у Груздя тоже есть граната и боятся. Они сейчас никого не тронут, я чувствую. Не тормози, подруга. Время не ждет.

 – Черт…пальцы затекли к хренам собачьим… – осторожным движением Лава освободила один палец, потом второй. Помогая себе правой рукой, отцепила кольца от пальцев левой. Не делая резких движений, двинулась к пандусу, оставив ребристые сувениры до лучших времен. Ничего не произошло. Свист потихоньку затихал.

– Ребята, медленно сдаем назад. – Сказала Ритка долговцам, дождавшись, пока Лава скользнет в дверной проем.

     Не споря, Наждак обхватил Груздя левой рукой, и оба сталкера стали медленно отходить вверх, не сводя глаз с опустевшего зала. Ритка отступила в сторону. Теперь они четверо в ряд стояли на пандусе, спиной к спасительному выходу. Рита окинула взглядом огромный гулкий зал с огромной черно-красной кляксой у двери. Она четко ощущала, как быстро истончается и без того непрочный лед терпения переполненных ненавистью мутантов.

 – Круглов, что там у вас?

– Помещение метров двадцать, чисто. Три двери. Все закрыты. На одной – штурвал. Пробую открыть.

– Наждак, уходите. Несколько шагов внутрь и ждите нас.

    Массивные фигуры долговцев отступили назад. Рита и Марго остались наедине со смертоносными порождениями чьего-то больного разума. Они продолжали исступленно транслировать в окружающее пространство сцену апокалипсиса, учиненного среди стеклянных инкубаторов взрывом нескольких гранат. Это зрелище чередовалась в их сознании с пасторальной картинкой тишины и полного покоя, вкупе со скрывающимися в дверном проеме фигурками людей.

– Открыл. – Услышала она слова Круглова. – Запор работает. Даже сможем закрыть за собой, тьфу-тьфу-тьфу.

– Выходите.

     Свист в наушниках стал нарастать.

– Мы вышли.

– Наждак, отступаем. Если что – гранату в зал. – Она постаралась как можно сочнее представить себе, как «эфка» влетает в зал и скатывается, подпрыгивая и гремя, по пандусу. Одновременно прогоняя из подсознания мысль о том, что с тем же успехом «лимонка» может и прикатиться  обратно.

     Сквозь завыванье вьюги опять донесся угрюмый хохот. Время стремительно истекало. Не сводя глаз с дверного проема, они шли через следующее помещение. Краем глаза Ритка успела рассмотреть огромные прозрачные горизонтальные саркофаги, а также неимоверное количество подключенной к ним аппаратуры, мониторов, труб, шлангов и кабелей. Под стеклом виднелись ряды пробирок и колб. В колбах, стоящих ближе к залу, уже можно было разглядеть крохотные свернувшиеся фигурки зародышей. Вдоль другой стены тянулись закрытые лабораторные шкафы. Под ногами появились рельсы.

– Мы идем в нужную дверь? – спросила она у Марго.

– В нужную, в нужную. Хорошо бы еще шевелиться побыстрее.

– Побыстрее Груздь не может.

     Как будто услышав ее слова, Груздь с Наждаком ощутимо ускорились. Оказалось, что появился Унтер, и они с Колей просто подняли Степана и вынесли на руках. Наконец перед ее носом чьи-то руки захлопнула массивную бронированную дверь и на два оборота повернули запорный штурвал.

     Вздрогнув, Ритка будто выпала, оглушенная, из состояния гипноза. От облегчения она даже всхлипнула. Мгновенно навалилась неподъемная усталость. Повернувшись, она увидела уходящий вдаль пустой тоннель. На полу в тусклом свете редких ламп поблескивали змеящиеся рельсы. За дверью было тихо. Они прошли через ту самую лабораторию Х – 18.

– Ты глянь, какая девушка хозяйственная! – как в тумане услышала она слова Круглова. Опустив глаза, Рита с удивлением поняла, что все еще судорожно сжимает в кулачке ремень автомата. С трудом она распрямила сведенные судорогой пальцы.

– А каково было Лаве, там, между четырех смертей, аккуратно снимать с пальцев узкие колечки?

                                                          Литерный

                                                                  1

       Сознание медленно всплывало на поверхность из черно-багровой глубины. Литерный ощутил, что сидит на полу, и кто-то снимает с него шлем. От боли в голове перед глазами вспыхивали белые молнии, спину как будто ломом разламывали. Для начала он попробовал пошевелить ногами. Получилось. Руки. Тоже работают исправно. Значит, позвоночник цел. Последнее, что он помнил – разговор с упертой ослицей Аллочкой, отказавшейся бросить своего ненаглядного. Затем – слова проводницы, удар и темнота.

     С трудом ворочая лопающейся от боли головой и несмотря на категорические протесты свернутой шеи, он огляделся по сторонам. Широкий, сухой, освещенный бетонный тоннель уходил вдаль, плавно изгибаясь. Вокруг тихо. Немного успокоившись, капитан освидетельствовал личный состав.

     Унтер, снявший с него шлем, стоял рядом. Похоже, цел и невредим, ожидает приказов. Марго, высунув язык, развалилась посередине тоннеля, как самая обычная собаченция. Тоже вроде бы в порядке, хотя выглядит загнанной – бока так и ходят от частого дыхания. Рита сидела напротив, опершись спиной о стену. Курила, жадно затягиваясь. Голова откинута назад, на беззащитной шее бьется жилка. Да уж, довели они девчонку! На посеревшем лице ни кровинки. Остались одни тревожные, чуть раскосые карие глаза, обведенные темными кругами.

– Степа…– послышался непривычно вкрадчивый голос Наждака. – …Степ! Отдай гранату, а? Гранаточку отдай …Степочка…гранатусечку……гранатулечку…

       Обалдевший от таких нежностей военстал взглянул на долговцев. Груздь в полном ступоре стоял на одной ноге, прислоненный к стене. На его оскаленной физиономии застыла гримаса боли и решимости. Правой рукой он все еще сжимал «эфку», зацепленную кольцом за наплечный крючок. Наждак озабоченно склонился над другом, пытаясь осторожно разжать его пальцы и не выдернуть при этом чеку.

– Степа, ну…расцепи пальцы-то… – увещевал он Груздя, как добрая старая нянюшка. – Степ, взлетим же тут все сейчас…к нехорошей матери…глупо-то как получится, Степан!

       Круглов, выглядевший вполне себе огурцом, подошел к парочке своих подчиненных. Вдвоем с Колей им наконец удалось совладать с судорожно скрюченными пальцами вконец ошалевшего Груздя и забрать-таки гранату. Наждак достал аптечку и, порывшись в ней, выудил шприц.

– У него, оказывается, клаустрофобия. – Ритка заметила, с каким интересом Литерный наблюдает за этой трогательной сценой. – Степа про нее и понятия не имел. Удивительно, что он совсем не спятил в этом каземате.

– Удивительно, что мы все там не спятили. А самое неправдоподобное – что мы оттуда живыми выбрались. Хотя я и не помню – как. Хорош командир, нечего сказать.

– Аллочка…– судя по голосу, очухавшийся Штеф не верил, что он еще жив. И, что немаловажно, имеет счастье лицезреть свою не менее живую зазнобу. Зазноба хлопотала вокруг него, как заботливая наседка, начисто заслонив Стаса от нескромных взоров своим могучим бюстом. Рядом уже валялся пустой шприц-тюбик. Штеф пригубил воды из фляги, голос его окреп. – Ну, и какой у нас теперь счет, счастье мое?

– Семь – пять. – Нарочито небрежным тоном ответила Лава. И огорченно добавила: – Все еще в твою пользу.

– Значит, мне можно еще два раза помереть. – Улыбнулся Штеф, закрывая глаза и отдаваясь на милость своей спасительницы.

     «Вот ведь клоуны, устроили товарищеский матч – кто кого больше раз с того света вынет!» –  покачав головой, Литерный попробовал встать, держась на стену. Ничего не вышло – свернутый позвоночник наотрез отказывался подпирать немаленькую тушу капитана, к тому же одетую в девятикилограммовый бронекостюм.

– Аптечку дай…– попросил он бросившегося на помощь Унтера.

     Выбрав шприц с обезболивающим, он, поморщившись, всадил иглу себе в бедро. Откинулся к стене, закурил, прикрыл глаза. Чертовски приятно чувствовать, как отступает грызущая, беспощадная боль. Но долго рассиживаться нельзя. Устраиваться отдыхать будем,  лишь удалившись на безопасное расстояние от этой проклятой двери.

– Ну что, скауты, труба – зовет! – кряхтя, как девяностолетний дед, он поднялся на ноги. Прищурив от боли глаза, выпрямил спину. Задумчиво посмотрел на рюкзак, стоявший у стены.

– Я возьму, командир. – Унтер уже рядом, протягивает Литерному его автомат.

– Обалдеть! Даже вверенное казенное имущество не посеяли! – удивился капитан.

     Опираясь о стены,  кряхтя от усталости и шипя от боли, бойцы поднялись с бетонного пола и двинулись в путь. Рюкзак Груздя тащил Наждак, самого Степу волок Круглов. Лава без видимых усилий несла поклажу Штефа. Впереди степенно цокала когтями Марго.

– Я тут подумала…– минут через пять молчаливого сопения пробурчала Лава – Спецназеров наших, слов нет, как жаль. Светлая память ребятам. А вот тех, что в халатах, я бы и сама кверху ногами подвесила к ядреной матери. За то, что они там наизобретали, в этой лаборатории, им еще и мало будет!

– Ритуль, ты там все эти трубки-кнопки разглядывала. Есть идеи, чем эти козлы занимались? – спросил Круглов.

– Эксперименты на людях. Желто-зеленая жидкость в бассейне – это очередная аномалия. Правда, редкая очень. Из нее изготавливали вытяжку, какой-то препарат. Изучали его мутагенные свойства. Видимо, используя его вкупе с радиоактивным и электромагнитным излучением, им удалось добиться устойчивых мутаций. Ну, и поставить дело на поток. Во благо отечества, разумеется. Я уверена, что эти Франкенштейны пытались создать очередное биологическое оружие. Представляете себе такого полтергейста в тылу врага? Универсальный шпион и диверсант…

– Ну, убить-то его – раз плюнуть. Одной очереди хватило. – Вступил в разговор Наждак. – Со снорком или, к примеру, кровососом и рядом не поставишь.

– Ага, ты его, невидимого, найди сначала, а потом ставь. – Заметила Лава. – И не забудь, что пули твои с гранатами могут и обратно прилететь. Не, этих не для мордобоя  придумывали…

– Туповатые они оказались на наше счастье. – Снова вступила проводница. – Уследить одновременно за большим количеством объектов не могут, да и считать не умеют. Мозгов не хватает. Разум есть, но умственное развитие останавливается примерно на уровне годовалого ребенка. Видимо, как только начинают развиваться нечеловеческие способности.

– Ну, я уверен, что их разумность – это следующая стадия эксперимента. Была бы. Если бы подопытные кролики не решили вдруг, что с них хватит. – Вступил в разговор Литерный.

 – Почему-то я их не осуждаю…– гнула свое Лава.

– Видимо, агрессия в них заложена изначально. – Ритка шла рядом, устало передвигая ноги. – Плюс к этому – страшно подумать, какие муки они выдерживают, пока растут в этих банках. Помните те трубы, на которые насажены их головы? С самого младенчества! – она содрогнулась. – С чего бы им быть гуманистами?

– А откуда они детей берут? – с замиранием в голосе спросил Унтер.

– Судя по всему – клонирование. Дети из пробирок. Здесь, в зоне отчуждения, эти вивисекторы, что называется, дорвались. Чихали они на все мировые права, запреты, профессиональную этику. Абсолютная секретность, никакого контроля, полная свобода действий и неограниченное финансирование…Интересно, откуда они здесь получали биологический материал? – Ритка задумчиво покосилась на рельсы, убегающие из-под ног.

– Думаешь, есть еще такие лаборатории? – забеспокоился Литерный.

– Уверена. Где-то есть центральная лаборатория, в которой клонированием занимались в промышленных масштабах. И хорошо, если только клонированием. А это – всего лишь один из филиалов. Жалко, документов никаких не попалось…журнал экспериментов бы полистать или жесткий диск снять с компа какого-нибудь. Я бы постаралась разобраться на досуге.

– Ничего, Рыжик, подожди. «Долг» теперь доберется до гадюшника этого. Это я тебе обещаю. Уж мы-то найдем на этих уродов управу, чтобы не расползались по всей зоне. Зачистим все так – любо-дорого смотреть! А если какие бумажки или компы найдем – прихватим для тебя.

– А знаешь, Круглов…лучше не надо для меня ничего прихватывать. Все, что найдете, сложите в кучку, полейте бензином – и пусть горит синим пламенем. Нельзя допустить, чтобы такая информация попала в руки людей. От греха, как говорится…

– Круглов, вы, когда зачищать придете, проверьте сначала – мы тут вперед вас побываем. – Уверенно сказал Литерный. – Я лично буду участвовать.

– Ха! Не будь наивным, Мишаня. Хотели бы – давно бы зачистили вояки твои. Да только у них самих рыльце в пушку по самое не балуйся. Кто, ты думаешь, эту долбаную лабораторию строил, финансировал и охранял? Штабные крысы ваши, больше некому. Да они за каждую бумажку из этих подвалов удавятся. Права ты, девушка – все сожжем к чертовой матери, и пепел развеем, чтобы следа от этого дерьма на земле не осталось!

     Литерный не нашелся, что ответить. Ему до скрежета зубовного было жаль ребят из спецназа, сложивших свои головы ради сохранения чьих-то грязных, бесчеловечных секретов и спасения чьих-то жирных, циничных задниц.

– Рита, а как ты додумалась в полтергейста артефактом швырнуть? И откуда знала, куда швырять? – спросил Штеф.

– Марго показала. В полутьме его можно разглядеть. Похож на облачко блеклых искорок. А по поводу «додумалась»…как-то само собой вдруг получилось. Если разобраться – выходит вполне логично: «студень» жрет абсолютно все, до чего дотянется. Тот желто-зеленый кисель из ванны – только органику. Артефакт – явно родственник обычной «Слюде». А она повышает свертываемость крови, вынуждая мутанта хотя бы частично «материализоваться». И, в качестве бонуса, резко усиливает чувствительность к химическим ожогам. Если обычно «студень» на полтергейстов не реагирует…

– …то после такой обработки он враз дотянулся и скушал с аппетитом. За что ему мое большое сталкерское спасибо. – Впервые подал голос Груздь.

                                                               2

     За поворотом тоннеля в бетонной стене обнаружилась дверь. Обычная деревянная дверь, выкрашенная облупившейся кое-где синей краской. Посередине красовалась табличка: «Дежурный». Пока Рита тянула за ручку, Унтер держал проем под прицелом. Потом за дверью скрылась Марго.

– Все чисто. – Доложила проводница.

– Вот здесь и устроим привал. – Литерный видел, что бойцы бредут из последних сил, да и сам он еле ноги волок. Каждый шаг болезненно отдавался в скрученном позвоночнике и контуженой голове.

     Они вошли в большую комнату. У одной стены располагался пульт связи, над которым висело какое-то расписание. У другой стоял холодильник, парочка шкафов, электроплитка и стол. У третьей – продавленный старый диван. Под потолком тускло горела лампочка.

     «Пять минут…лечь, вытянуться во весь рост, дать отдых несчастному позвоночнику и закрыть глаза» – размечтался Литерный.

     Сталкеры устраивались на отдых. Груздя водрузили на диван. Марго улеглась поперек входа, положила голову на лапы и как будто задремала.

– Нет, вы только гляньте! Работает! – воскликнула хозяйственная Лава, крутя ручку плитки.

– Че, правда? – изумился Наждак и с удвоенной силой зашуровал в своем устрашающего размера рюкзаке. Через пару секунд зазвенел котелок, забулькала вода. – А вот мы сейчас чайку сообразим, тушеночки погреем!– радостно потирал руки Коля.

     Тем временем женщины захлопотали вокруг пострадавших. Что-то тихонько воркуя басом, Лава аккуратно стягивала со Штефа бронекостюм, уже приготовив тюбик с мазью. Ритка, поручив Унтеру освободить Груздя от комбинезона, поспешно рылась в своем рюкзаке.

– Что, брат, бобыли мы с тобой неприкаянные. –  Поймав завистливый взгляд Литерного, усмехнулся Круглов, тоже снимая амуницию.

    Выудив из рюкзака аптечку и парочку контейнеров для артефактов, проводница повернулась к Груздю.

– Надо вправить перелом. Я, конечно, обезболю, но приятного все равно будет мало.

– Эй, молодой, иди-ка, за ужином пригляди. – Сказал Наждак, подходя к дивану. – А мы со Степой – на процедуры.

     Вогнав очередной шприц в плечо бедолаги Груздя, Ритка достала герметичную упаковку  бинта, пропитанного самоотвердевающим пластиком. Наждак положил огромные ручищи Степе на плечи, Круглов взялся за руку выше локтя. Согнутая почти под прямым углом посередине предплечья, рука выглядела хуже некуда. Место перелома напоминало мяч для регби, зачем-то выкрашенный в багрово-красный цвет с бесформенными синими разводами.

– Дайте хоть хлебнуть для храбрости! – жалобно попросил Груздь.

– Даже не думай. – Строго сказала проводница, бережно ощупывая место перелома. – Во-первых, в тебя столько препаратов закачали, что страшно подумать, как ты на это «хлебнуть» отреагировать можешь. А во-вторых – как ты себе представляешь пьяного пациента ветеринара?

– Ага…трезвого мучить интереснее…– пробормотал расстроенный, одуревший от лекарств сталкер.

– Степа, не зли дохтура, а то хуже будет! – осклабился Наждак. – И вообще: алкоголь убивает клетки мозга. Ты только представь – у тебя в черепушке и так уже целое кладбище. Пора вводить режим жесткой экономии, Степа, пора!

– Ниче-ниче, зато выживают сильнейшие…А-а-а-а! – взвыл Груздь.

     Резким рывком Ритка выпрямила сломанную руку. На лбу пациента заблестели бисеринки пота.

– Все, что ли? – спросил Наждак.

– Нет. Держите его крепче. Литерный, можно тебя?

– Будешь тянуть со всей силы, как будто с Кругловым в перетягивание каната играешь. Не отпускать, пока я не скажу.

– Какое перетягивание, вы чего?! – забеспокоился Груздь.

– Если не хочешь на всю жизнь криворуким инвалидом остаться – терпи. Надо сломанные концы костей совместить.

     Несколько мучительных минут Круглов с Литерным пыхтели и тянули. Груздь скрипел зубами, а Ритка бегала пальцами по его руке, слегка прикусив нижнюю губу и глядя в стену отрешенным взглядом. В одном месте резко нажала – что-то щелкнуло. Потом еще раз. Довольная, проверила результаты своей деятельности.

– Не отпускайте! – распаковала бинт и умело стала накладывать гипс от кисти до локтя.

      Наложив один слой, открыла контейнер и достала «кровь камня». Поместив его на место перелома, быстро закончила бинтовать. Этот маленький, красноватый, сморщенный кусочек непонятно чего, из которого торчали травинки и щепочки, обладал целебными свойствами. Артефакт ощутимо повышал регенерацию тканей и снимал воспаление, в несколько раз ускоряя процесс выздоровления.

– Затвердеет через пять минут. Держите.

     Из аптечки достала упаковку эластичного бинта и положила рядом со вторым контейнером.

– А это – для ноги. Вы уж как-нибудь сами, без меня с ней разберитесь.

– Ну во-о-от…– обиженно протянул Груздь, облегченно отдуваясь, – а я уж было размечтался…надеялся на компенсацию морального ущерба…А этим варварам я свое интимное место доверять боюсь! – заявил он.

– Ты смотри, как заговорил, болезный-то наш! – улыбнулся Круглов. – Сразу видно, полегчало. Ниче, Степа, не боись – обмотаем в лучшем виде!

– Смотрите там, не промахнитесь…

     Подойдя к Марго, Рита наконец-то сняла с нее переметные сумки. Покопавшись в одной из них, достала большой пакет. Извлекла из него палку копченой колбасы и положила перед собакой. Достала пластиковую миску, налила воды. Подойдя к страдальцу Груздю, бросила на диван рядом с ним промасленный сверток.

– Вот тебе возмещение морального ущерба, мученик, держи.

     Степа здоровой рукой развернул бумагу. По комнате расплылся давно забытый всеми  присутствующими, упоительный, сногсшибательный аромат домашних пирожков.

– Вот это артефакт! – Засмеялся Круглов. – Самый редкий в Зоне!

– Ну, ни фига себе! Может, мне тоже руку сломать? – возопил Наждак.

– Сломай себе знаешь чего… – Быстро сориентировался Груздь, подгребая пирожки поближе. – Но, если ногу мне как следует замотаешь – так и быть, поделюсь.

– Взятку предлагаешь при исполнении? И что это ты имеешь в виду, говоря «как следует», извращенец? – заржал Коля.

     Пройдя мимо Лавы, старательно растирающей спину разложенному на полу Штефу, Ритка протянула Унтеру пакетик.

– Держи, это чай. – Вернулась к Марго, уселась подле нее, вытянула ноги и закурила, выпуская дым в тоннель и прикрыв от усталости глаза.

     «Да уж, вот кто – точно не солдат. – Литерный со щемящим чувством смотрел на ее чуть вздернутую, по-детски пухлую верхнюю губу. Длинные ресницы отбрасывали на щеки танцующие тени. – Наверное, весной у нее весь нос в веснушках… –  ни с того, ни с сего подумал он. – Не место женщинам в Зоне. А с другой стороны, кому здесь место?»

     Докурив, Ритка вздохнула, подняла руку и привычным жестом взъерошила на затылке и без того растрепанные короткие волосы. Затем она вытащила из рюкзака пачку влажных салфеток, вытерла одной лицо и завозилась, снимая свой необычный комбинезон.

     Отвернувшись и отпустив Груздеву многострадальную конечность, Литерный добрел до пульта и улегся на спину, с наслаждением вытянувшись во весь рост. Со стороны дивана доносилось кряхтение и приглушенное бурчание Наждака. Сквозь зубы шипел Степан.

– Кстати, я тут анекдот вспомнил! – глядя на них, заявил Круглов.

«Ну, понеслась душа в рай…» – улыбнулся Литерный, закидывая руки за голову.

 – Идут два сталкера ночью по зоне, опытный и новичок. Темно, жутко вокруг. Вдруг мимо со свистом проносится здоровенный камень.

 -Что это? – новичок от испуга аж присел.

 – Да, фигня, – говорит опытный, – не обращай внимания. Это бюрер балуется. Если че, так мы его мигом завалим.

     Дальше идут. Вдруг слышат – ветки хрустят, кто-то невидимый ломится и причмокивает. Ну, новичок за автомат схватился, глаза по семь рублей вылупил, трясется весь.

– Расслабься, – говорит опытный – это кровосос. Если че, мы его в два ствола примем – завалим, не боись.

    Дальше идут. Вдруг мимо черная фигура беззвучно проскальзывает, и холодом от нее так и веет. Молодой побелел весь, ноги от страха отнялись, идти не может.

– Терпимо. – Говорит опытный. – Это – Черный Сталкер. Мы ему счас бутылочку водовки поставим, закусочку организуем, он нас и не тронет.

  Все сделали, дальше идут. Вдруг слышат, в кустах возня какая-то, мужик оттуда орет: «Нет, нет, только не это!!!». И мимо них башмак сталкерский пролетает, а за ним – портки.

 Младший идет, улыбается, а опытный посинел от ужаса, губы затряслись, руки задрожали. И как припустил, не разбирая дороги! Младшой его догоняет:

– Ты куда, разве по Зоне можно бегать, да еще ночью?!

– Да пофиг уже, уж лучше в аномалию… – пыхтит опытный – там, в кустах…в кустах этих… Голубой Сталкер затаился!

«Им сейчас что ни расскажи – все смешным покажется. – Подумал Литерный, с улыбкой слушая дружное ржание. – Здоровая реакция на стресс».

     Унтер стал открывать банки, острый запах горячего мяса со специями ударил в нос. Тушенка, хлеб и кружка горячего чая – не ужин, а мечта сталкера. Литерный проверил ПДА: время оказалось уже заполночь, связи с внешним миром не было.

– Предлагаю пару часов покемарить, прежде чем дальше двигать. – Объявил он, потирая спину. – А то из нас сейчас бойцы никакие.