Текст книги "Безнадежные (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Успокойся, – повторяю я строже.

Делаю дыхательную гимнастику, закрыв глаза, а когда тянусь за пальто, замечаю Бугрова в дверях.

– Можешь примотать меня к стулу, если так будет спокойнее, – говорит он на полном серьезе.

– Все нормально, – заверяю я.

Я надеваю пальто поверх спортивного костюма, не рискнув переодеваться, пока он где-то поблизости. Снимаю холодные летние кроссовки и заталкиваю ноги в высокие классические сапожки на шпильке.

Бугров, окинув меня взглядом, давится смехом и выходит. А к моменту, когда я, сложив вещи в пакет, выхожу, уже натягивает свою толстовку с капюшоном на наспех накинутую поверх футболки рубашку. Достает отглаженный белоснежный ворот, деловито поправляя его, и надевает свою кожаную куртку.

– Ты выглядишь глупо, – не сдержавшись, тихо смеюсь я.

– Ага. Я, – хмыкает он. Я запахиваю полы длинного пальто, полностью прикрывая спортивный костюм, и завязываю пояс, не переставая улыбаться. Он осуждающе качает головой, но рубашку не снимает. – Стыдно по итогу будет тебе, – нагло заявляет он. Ставит правую часть ворота стойкой и прячет под толстовку только половину торчащей снизу передней части рубашки. – Я готов.

Я закатываю глаза и иду к двери. Открываю ее и улыбка медленно сползает с моего лица.

Илья стоит прямо напротив меня. Бросает ненавистный взгляд поверх моей головы и презрительно кривит губы.

– Дрянь. Лживая, подлая, меркантильная сука, вот ты кто, – выливает он на меня очередную порцию яда. – Не успела отца похоронить, уже развлекаешься!

– Я убиралась и работала, – по привычке оправдываюсь я.

– Полировала его нефритовый жезл? – мерзким голосом произносит Илья, а Бугров одной рукой отодвигает меня в сторону. – Это уборка или работа, а, женушка моя ненаглядная? Знаешь, кто ты? Самая обыкновенная шала…

Договорить Бугров ему не дает. Выбрасывает вперед кулак, отправляя его на землю одним точным прямым ударом.

– Ты мне нос сломал! – верещит Илья.

– Еще хоть одно оскорбление, и этим не ограничится. Лучше запомни, – спокойно произносит Бугров, а я, опомнившись, быстро запираю ателье под ругательства и пустые угрозы Ильи, от которых вянут уши. – Пойдем, – говорит мне Бугров, дождавшись, когда я закончу.

– Готовься, мразь! – орет нам в спины Илья.

Я морщусь, а Бугров обнимает меня за талию, принуждая следовать дальше без остановок.

– Он точно напишет заявление, – удрученно говорю я, когда мы сворачиваем во дворы.

– Плевать, – коротко отвечает Бугров.

– Ты не мог бы… – мямлю я, делая следующий шаг чуть шире.

– Да, – брякает он и опускает руку. – Без подтекста, – добавляет он.

– Я поняла… – мямлю я. – И спасибо. Устала уже это выслушивать.

– Я успел заметить, прежде чем ты швырнула мне в глаза землю.

На похоронах, в присутствии других, Илья оскорблений себе не позволил. Но когда увидел Бугрова, идущего прямо на меня, вцепился в мое запястье и начал шипеть гадости прямо в ухо.

– Это он, да? Твой любовник? С ним ты мне изменила? Из-за него разрушила все? – яростно наговаривал он.

И я не выдержала. Отпихнула его от себя. От неожиданности он сделал пару мелких шагов назад, запнулся о ком сырой земли и рухнул в свежевырытую могилу. Если начистоту, тогда я испытала ни с чем не сравнимое удовлетворение. На пару мгновений померещилось даже, что такому исходу поспособствовали потусторонние силы. Я будто ощутила присутствие Бориса, который бы точно не стерпел подобного отношения. И сейчас я искренне благодарна Бугрову: самой бы мне его заткнуть не удалось. Илья всегда держал верх в словесных баталиях.

И все же, потряхивает. Слышать такие гнусные оскорбления от человека, с которым делила быт и постель – это ужасно. Как и то, что повод у него, будем откровенны, имеется. С его стороны все выглядит именно так, как он говорит. Жаль, что ему не хватает мужества и мужественности держать себя в рамках.

Я снимаю пальто, стаскиваю сапоги и включаю кондиционеры на тепло, пока Бугров, разувшись за три секунды, обходит квартиру.

– Зачем это? – напряженно спрашиваю я, когда он возвращается в коридор.

– На всякий, – пожимает он плечами. Снимает куртку и вешает ее на ручку двери.

– А это? – еще сильнее напрягаюсь я, проследив за ним.

– Для того же.

Я подхожу к двери и проверяю свою догадку – опускаю ручку и позволяю куртке упасть. При этом лежащие в кармане ключи довольно громко ударяются о кафель.

– Что-то мне это не нравится, – бубню я, поднимая и отряхивая куртку.

Глава 9

Как бы Бугров не пытался меня убедить, что «предосторожность не бывает излишней», после всех его манипуляций становится не по себе. И высокие потолки только добавляют тревожности. Вокруг меня слишком много свободного пространства, которое в текущем состоянии я могу заполнить лишь печалью, скорбью и страхом перед будущим.

Еще этот бугай, устроившийся на стуле, вызывает столько противоречивых эмоций, что непонятно, как вообще с ним взаимодействовать. Все его оправдания касаемо той злополучной ночи кажутся нелепыми, пока не вспоминаю, как он выглядел, озвучивая их. Заступился, опять же. Да за одно это хочется накормить его домашним. С уборкой помог, на что далеко не каждый мужик способен, даже в качестве извинений. А иногда я вообще забываюсь и моментами даже получаю удовольствие от общения с ним.

Было так просто ненавидеть его, когда считала виновным во всех смертных грехах. А теперь во мне сидит одна лишь обида, вырывающаяся в колких фразах.

Я бахаю об стол тарелкой с едой и предупреждаю:

– Только давай без этих твоих штучек.

– Каких? – косит он под дурачка.

Я сердито раздуваю ноздри, беру вилку и, размяв две котлеты с начинкой из яйца и лука в кашу, перемешиваю их с картофельным пюре. Теперь мы точно не будем чувствовать один вкус.

– Теперь понятно? – язвлю я, а Бугров глухо ржет.

– Понятно, – кивает он с улыбкой и двигает тарелку поближе. – Кошачий паштет выглядит лучше.

– Приятного аппетита, – кривляюсь я и погружаю свою вилку в картофель. – Рассказывай, – бурчу я с набитым ртом.

– Реальное имя парня никому не известно. Он то Игнат, то Кантемир, то Иннокентий, короче, выбирает самые дебильные.

– Моего прадедушку звали Кешей, – оскорбленно бормочу я, глядя на Бугрова исподлобья.

– Не знал. Прости, – брякает он, а я начинаю беззвучно потешаться. – Это было хорошо, – уважительно опустив уголки губ, произносит он. – Ты ведь пошутила, да? – на всякий случай уточняет он.

– Проверь мое генеалогическое древо, – с неискренней улыбкой отвечаю я.

– Займусь на досуге, – серьезно отвечает он. – В общем, кто он такой и откуда взялся никто толком не знает. Но все в один голос утверждают, что парень – гениальный карманник. А вот тырит иногда то, что не следует. Часики с гравировкой от любимого усопшего бати, ноутбук с готовым годовым отчетом для налоговой, мобилу с полезными контактами. Ну и тому подобное.

– Вроде мелочевка, но задевает за живое, – поддерживаю я разговор.

– А, кстати, о живности, – припоминает Бугров. – У одной дамочки он увел собаку. Ну эти, на зубочистку похожие. А потом ей же вернул за вознаграждение. Не попался только потому, что муж этой самой дамочки был в командировке.

– И часто он так делал? Возвращал нужную или памятную вещь за вознаграждение.

– Нет, осторожничает. Вернул только собаку.

– И вот у такого прощелыги папа брал в долг? – выражаю я море сомнения. – Сам-то себе веришь?

– Я рассказываю, что услышал от других. В общем, этот парень успел доставить кучу неприятностей серьезным людям. Стырит херню, которую потом загонит за херню, а проблем – выше крыши. Единственное, в чем все сходятся – это в описании его внешности. Длинный и тощий.

– А лицо?

– Прыщавое, вытянутое, щеки впалые, глаза навыкате. И это – собирательный образ.

– Не густо, – морщусь я.

– Но и не пусто. И вполне подходит под описание того, кто разгромил квартиру Бориса и ограбил тебя.

– Подходит, – соглашаюсь я, – в том числе, психологический портрет. Убегал, но в сумку заглянуть не поленился. Причем, все с такой скоростью, я свою партию боли достонать не успела.

– Уговорила. Сначала я спущу его с лестницы.

Бугров несколько раз оттягивает ворот футболки, пытаясь охладиться, потом сдается и снимает рубашку.

– А ты всем моим обидчикам воздашь по заслугам? – кашлянув, невинно интересуюсь я.

– Если тебе интересно, готов ли я сам себя отстрапонить, то мой ответ – нет. Даже ради тебя. Даже если это будет вопросом жизни и смерти. Чьей угодно.

– У всего есть цена, Бугров, – деловито пропеваю я, насаживая на вилку котлету. – Всегда.

Он сначала ухмыляется, так ему нравится моя отсылка к его же словам, но постепенно его лицо становится вдумчивым и серьезным.

– В общем, – вновь начинает он говорить, – описание было достаточно общее, но мне все равно удалось найти пару человек, которые с ним пересекались. Один – перекуп, которого он подставил с часами, второй – собутыльник, которому он должен бабок.

– О ком ты подумал? – невпопад спрашиваю я.

– В какой момент? – снова делает он вид, будто не понимает.

– В тот, когда я сказала о цене. О ком?

– Неважно, – отмахивается он.

– Я пытаюсь очеловечить твой демонический облик в своих глазах, – настаиваю я. – Помоги мне, Бугров. Кто этот человек, ради которого ты готов заплатить любую цену? Это женщина?

– Да.

– И кто она?

– Она еще не родилась, – ухмыляется он. – И возможно, никогда не родится. Так что, как я и сказал, неважно.

Спросила на свою голову. Вот и зачем он так ответил? Точно помнит, что не предохранялся и допускает вероятность? Пытается выглядеть лучше в моих глазах? Или это самое обычное желание любого здорового человека защитить свое потомство? Сиди теперь гадай.

– И который из них сказал тебе о долге? – возвращаюсь я к прежней теме, опустив глаза в тарелку.

– Оба, – коротко сообщает он и продолжает усиленно пережевывать то, что, в общем-то, не требуется. – Перекупу он обещал компенсировать неудобства, собутыльнику – вернуть долг.

– Сдержал слово?

– Нет.

– Я думаю, он разгромил квартиру со злости. Папа все ценное хранил в банковской ячейке.

– А сколько он увел у тебя?

– Почти двести тысяч, – горестно вздыхаю я.

– Не разгуляешься. И уж точно не заляжешь на дно.

– Я не очень понимаю, зачем он пытался поджечь ателье?

– Возможно, сначала Борис послал его. Но после того случая пошел на уступки. Парню этого оказалось мало, он вломился в квартиру, но и там облом.

– Хорошенький такой облом… – ворчу я.

– Смотря для чего, – дипломатично отвечает Бугров. – В общем, ему хотелось большего и начал выбивать силой. И, как сказал Майский, которому, в свою очередь, сказал твой отец, использовал кастет.

– Ты как бабка на лавке, – прыскаю я.

– Кстати, тоже кладезь ценной информации. – Бугров весело подмигивает мне. – Если серьезно, я так и ищу. Через людей. Иногда оказывается достаточно разослать ориентировку по своим администраторам. У меня…

– Я в курсе, – перебиваю я его, не дав похвастать легальным бизнесом. – А что с квартирой? Почему ты вообще задался вопросом ее наличия?

– Парня ищут, и не только я. Часть долга он мог взять крышей над головой. Но я и оказался прав, и ошибся. Твой отец снимал ее больше двух лет.

– Но зачем? – удивляюсь я.

– А ты давно съехала?

– Около года назад, – непонимающе бормочу я. – При чем тут это?

– У него могла быть личная жизнь.

– Женщина⁈ – чуть ли не кричу я.

– И именно такой реакции он и опасался, – отмечает Бугров.

– Да ну, я не верю, – фыркаю я. – Я бы заметила.

– Если бы у него были отношения – да.

– Ты сам себе противоречишь, – хмурюсь я.

– Отношения и секс – это разные вещи, Даш. Особенно, для мужика.

– Секс? – кривлюсь я, как и любой ребенок, думающий о личной интимной жизни родителя, а Бугров прячет улыбку, вновь начав жевать. Получается у него паршиво, надо заметить. Настолько, что начинает бесить. Я пинаю его ногой под столом и истерю: – Хватит лыбиться!

– Разве плохо? – с той же придурковатой улыбкой спрашивает он.

– Секс? После тебя уже не уверена, – язвлю я, сильно кривляясь.

– То, что он не был одинок, – мягко произносит Бугров, проигнорировав очередной подкол.

Его теплый взгляд вкупе с бархатистым негромким голосом и действительно дельная мысль надолго вгоняют меня в ступор. Потом я резко поднимаюсь и командую:

– Поехали!

– Поехали, – соглашается он, собирая вилкой остатки еды по тарелке. Погружает ее в рот и поднимается. – Куда?

– На кладбище, – не моргнув, выдаю я.

– Зачем? – чуть сощурившись, осторожно уточняет Бугров.

– Ну смотри, – важничаю я, – сорок дней еще не прошло, так?

– Допустим, – медленно произносит Бугров, еще сильнее сужая глаза.

– Значит, папина душа еще здесь, – заключаю я. – А значит, он подаст нам какой-нибудь сигнал.

– Я-я-сно, – тянет Бугров, явно не понимая, как ему на это реагировать. Я наблюдаю, как он пытается держать лицо невозмутимым и наслаждаюсь моментом сколько могу, пока не прыскаю и не начинаю сдавленно ржать. – Кукуху на работе забыла? – с улыбкой спрашивает он.

– В отеле, – резко перестав смеяться, сухо говорю я.

Бугров испускает тяжелый вздох и первым выходит в коридор.

– Куда едем-то? – спрашивает он, обуваясь.

– Ты мне скажи, – пожимаю я плечами. – Где та квартира?

– А попадем мы туда как?

– Что-то мне подсказывает, что нам откроют, – бормочу я, заталкивая ноги в теплые кроссовки на меху. – Два года – это срок.

– Он мог водить туда разных женщин, Даш, – отмечает Бугров, накидывая куртку поверх футболки.

– Он – не мог, – стою я на своем, надев короткий черный пуховик и нахлобучив объемную красную шапку крупной вязки.

– Тебе это не понадобится, – хмыкает он, натягивая мне ее на глаза. – Квартира в соседнем подъезде, Красная Шапочка.

– Еще я серых волков не слушалась, – недовольно бурчу я, возвращая шапку на прежнее место. – Вещи свои забери. Повода вернуться сюда у тебя не будет.

– Если не откроют, можно набрать владельцу, – рассуждает Бугров, пока я закрываю дверь.

– Откроют, – убежденно говорю я и едва попадаю ключом в замок из-за дрожи в пальцах.

Не знаю, почему так нервничаю. С одной стороны, немного обидно. В голову пробираются тщедушные мыслишки о предательстве и лицемерии со стороны Бориса. Он так часто повторял, как любит маму, так страдал, когда ее не стало, их совместные фотографии до сих пор развешаны по стенам, и тут вдруг – другая женщина. А вот на обратной стороне медали – изнуряющее одиночество. И это чувство ужасно. Особенно, когда долгое время жил не один. К теплу привыкаешь гораздо быстрее, теперь я знаю. И включенные на тридцать градусов кондиционеры выручают не сильно.

Я не виню его и виню. Я рада за него и оскорблена за маму. Во мне борются эмоции и здравый смысл. Но сильнее всего раскачивает от мысли, что он нас так и не представил. Мне казалось, мы были очень близки. Казалось, мы доверяли друг другу. Но лишь моя жизнь была как на ладони, он же хранил множество тайн прямо у меня под носом.

– Даже любопытно, в чем ты ходишь зимой, – подшучивает надо мной Бугров, когда я зябко передергиваю плечами, едва мы оказываемся на улице.

Я зарываюсь подбородком в ворот куртки и молча следую к соседнему подъезду.

– Какая квартира? – спрашиваю я, встав у домофона.

Бугров просовывает руку и набирает сам. Раздается сигнал звонка, от которого я вздрагиваю, а сердце начинает долбить в висках. Но буквально через три секунды раздается мелодичный женский голос:

– Кто?

– Даша, – просто отвечаю я.

Из динамика раздается писк, Бугров дергает за ручку и пропускает меня вперед, а я отворачиваюсь в сторону и делаю глубокий вдох, прежде чем шагнуть в подъезд.

– Голос какой-то знакомый, – задумчиво говорит Бугров, поднимаясь вслед за мной. А когда мы поднимаемся на второй этаж, и нашим глазам предстает женщина, он вдруг брякает: – Даже так.

Я оборачиваюсь через плечо и шепчу, нахмурившись:

– Кто она?

– Поднимайся, все в порядке, – подгоняет он меня.

Я преодолеваю последние пять ступенек, и при моем приближении женщина отступает в квартиру.

– Прошу, проходи, – говорит она, когда я замираю у двери.

Я делаю нерешительный шаг, одновременно с этим разглядывая ее. Определенно, никогда раньше мы не встречались, но первое, что хочется отметить – она невероятно красива. Стройная, изящная и не просто ухоженная – лощеная. Ее кожа светится здоровьем и чистотой, у нее густые, уложенные в простую элегантную прическу волосы, а ее черный траурный наряд наверняка куплен если не у известного модельера, то как минимум в одном из бутиков столицы. Ей идет каждая ее естественная морщинка, она прекрасна даже с заплаканными глазами. Если честно, с ними – даже особенно. Этот налет тихой скорби ей невероятно идет.

– Кто вы? – невежливо спрашиваю я.

– Мария, – представляется она.

– Просто Мария? – иронизирую я, а уголки ее губ, дрогнув, едва заметно приподнимаются, изображая улыбку.

– Зайцева Мария Александровна, – произносит она полное имя.

– Я спрашивала о другом. Кто вы для Бориса? – расшифровываю я.

– Лекарство от тоски, – иронично усмехнувшись, отвечает она. – Ты дерзкая, – чуть приподняв подбородок и вглядываясь в мое лицо, заключает она. – Теперь вижу, почему он был так уверен, что ты справишься.

– С чем? – нахмурившись, спрашиваю я.

– Да с жизнью этой поганой, – с тихим смехом отвечает она. Честно говоря, выглядит немного не в себе.

– Вы пьяны? – уточняю я.

– О, нет, – заверяет она, моргнув слишком уж медленно. – Успокоительные, – поясняет она. – Много, – добавляет она со смешком. – Вы пройдете? Или хотите, чтобы ушла я?

– Вы тут живете?

– Нет, милая, у меня пентхаус в центре. Тут я… я не знаю зачем. Поплакать, – она плотно смыкает губы и немного отворачивается, справляясь с нахлынувшими слезами. – Прошу прощения, – немного успокоившись и смахнув скатившиеся по щекам слезинки, произносит она.

– Почему вас не было на похоронах? – задаю я очередной вопрос, а Бугров стягивает с моей головы шапку и решает за нас:

– Мы пройдем, Элеонора Андреевна.

– Чего? – брякаю я, обернувшись на него. – Какая Элеонора?

– Александр намекает на мой рабочий псевдоним. Но чаще меня называют просто Элен. У меня свое эскорт-агентство, – как ни в чем не бывало поясняет она, но первое, что из меня вырывается – очередная издевка в отношении Бугрова:

– Теперь понятно, откуда тебе знаком ее голос.

Бугров равнодушно пожимает плечами, а я решаю, противно ли мне находится в их обществе. Так и не определившись, расстегиваю куртку.

– Не путай эскорт и проституцию, милая, – понаблюдав за мной, говорит эта Элеонора. – Если мои сотрудники и оказывают услуги сексуального характера, то эти договоренности они заключают напрямую с клиентом. В моем прейскуранте исключительно сопровождение.

– Как скажете, – усмехаюсь я.

– Ты такой же сноб, как и твой отец, – иронизирует она с приятной улыбкой. – Ничего, Саша расширит твое сознание.

– О, он уже, – нервно смеюсь я. – Расширил дальше некуда. Аж лечиться пришлось.

– Что ты сделал? – потемнев лицом, строго спрашивает женщина.

– Он меня изнасиловал, – весело сообщаю я, поняв, что Бугров на поставленный вопрос отвечать не собирается.

– Что⁈ – повышает голос Элен. – Бугров, ты совсем из ума выжил⁈

– Это вышло случайно, – раздраженно отзывается он.

– Как можно случайно кого-то изнасиловать⁈ Спустись с небес на землю, мальчик! Я и тебя, и твоего братца, и папашу в порошок сотру! И остальных членов семьи, если понадобится!

– Элен, мы все уладили, – заверяет ее Бугров.

– Неа, – отрицательно покачивая головой, брякаю я.

– Помолчи, а? – кривится Бугров и, схватив мою шапку, надевает мне ее на голову до самого подбородка.

– Ты перепутал меня с попугайчиком, – отмечаю я.

– Бугров, я не шучу, – грозит Элен. – Я сделаю это только в память о Борисе. Полагаю, он ничего не знал, раз ты до сих пор тут стоишь! Подожди-ка…

– Если ты сейчас обвинишь меня в его убийстве, я тебя сам прикончу, – рычит Бугров. – Хватит разводить цирк. Мы пытаемся выяснить, что случилось тем утром в ателье, и ты расскажешь все, что знаешь.

– И как вы познакомились, – добавляю я из-под шапки, чувствуя себя героиней одного из тупых анекдотов, которые любит травить Майский.

Заходят как-то в бар сутенерша, насильник и Красная Шапочка…

Мое сознание расширено настолько, что грозится лопнуть. Пока Элен накрывает на стол, доставая из холодильника те же закуски, что были на поминальном столе, а Бугров хмуро пялится в одну точку, я периодически коротко хихикаю.

– Это вышло случайно, – вдруг говорит Бугров, волком взглянув на Элен.

– А мне плевать, – хищно улыбается она. – Одно ее слово, и ты проснешься в дешевом тесном гробике прямо под тем, в котором похоронили ее отца. Проснешься, мой мальчик, – добавляет она кровожадно. – Чтобы испытать весь тот ужас, что и загнанная в ловушку женщина.

От ее тихого голоса по моему телу летит мороз. Бугров стоически держит ее пронзительный ледяной взгляд, но, уверена, и у него внутренности покрываются инеем. И у него нет ни единого сомнения в том, что свое слово она сдержит.

– Папа рассказывал вам, что в ателье бросили коктейль Молотова? – кашлянув, спрашиваю я.

Элен тяжело вздыхает и садится.

– Нет, – качнув головой, говорит она.

– А о том, что его квартиру разгромили?

– Тоже нет. Мы не виделись последние пару недель. Он сказал, что ты переживаешь сложный период в отношениях с мужем и он не может оказаться занят, если вдруг тебе понадобится поддержка. Просил не приезжать.

– И это… нормально? – аккуратно уточняю я.

– Вполне. Он с самого начала выстроил определенные границы. Мы не смешивали наши жизни по множеству причин, эта квартира – единственная точка соприкосновения. Но здесь… своя особенная атмосфера. Мы оба отдыхали и душой, и телом. Болтали о всяких глупостях, ужинали прямо в постели… – с мечтательной улыбкой вспоминает она. – Между нами никогда не было той страсти, что бывает между влюбленными, но ни он, ни я, ее и не искали. Общение. Поддержка. Объятия. И никакого осуждения, моя дорогая.

В этот момент она переводит взгляд на меня, и я опускаю голову, испытав укол вины.

– Значит, незадолго до смерти ему угрожали? – задает она свой вопрос.

– Потом еще и напали в подворотне, – подтверждаю я. – И я решила, что это он, – кивком указываю я на Бурова. – А он, что я согласилась ради денег.

– Это мало что меняет, – безапелляционно заявляет она. – Ты мужчина, Бугров. И даже если ты платишь, ты должен оставаться мужчиной. Жаль, что твои родители тебе не объяснили.

– Ты права, – соглашается он.

– На следующее семейное торжество ищи спутницу в другом месте.

– Так как вы познакомились? – перевожу я тему. – С папой.

– Тебе в самом деле интересно?

– Конечно.

– Я подошла к нему в одном милом ресторанчике. Ты там бывала. Предложила подобрать приятную компанию на вечер. На что он ответил – только если это будете вы.

– Вы всегда так ищете клиентов?

– Нет, – с улыбкой отвечает она. – Меня попросил об услуге Майский. Хитрый старый лис. Он знал, чем все закончится. – Она смеется, а в ее глазах вновь встают слезы. – Так значит, он выпроводил меня, когда начались проблемы? – прочистив горло, спрашивает она.

– Получается, так. Когда ты приехала сюда, заметила что-нибудь странное? – спрашивает Бугров.

– Да. – Элен кивает и вытирает влагу из-под ресниц. – Тут было слишком чисто. Я успела подумать, что он водил сюда кого-то еще. Мы не договаривались об эксклюзивности, но раньше ничего подобного я не замечала. Это важно?

– Да, – подтверждает Бугров. – И будет лучше, если ты покинешь эту квартиру вместе с нами.

– Почему? – нервно спрашивает она.

– Потому что это может быть опасно, – поясняет Бугров. – Я считаю, он мог пустить сюда своего убийцу. И дать ему ключи.

– Просто поменяй личину, это что, так сложно? – нервно спрашивает она. – И повесь цепочку! Я никуда отсюда не уйду. Не сегодня. И не завтра.

– Понял тебя, – бормочет Бугров, поднимаясь. Выходит с кухни и идет к входной двери. А через несколько секунд делает звонок, к которому я не прислушиваюсь.

– А он вас? – чуть слышно спрашиваю я.

– Любил ли? – переспрашивает Элен. – Никогда, милая. Но он был добр, внимателен и чуток. И я буду скорбеть столько, сколько захочу.

– Еще я серых волков не слушалась, – бормочу я себе под нос, но она, судя по улыбке, разбирает каждое слово.

– Запиши мой номер. Пусть будет в твоей записной книжке. И обращайся ко мне на «ты».

– Маша? – Я саркастично играю бровями, а она смеется и морщится:

– Я давно уже не Маша, моя дорогая. Называй меня Элен, как все.

– Почему тогда ты так представилась?

– Твой папа называл меня настоящим именем. Шутил, что за время с Элен ему придется платить. И я подумала… ты здесь. Может, он что-то говорил. – Она вяло пожимает плечами и отводит взгляд. – Кто все это будет есть? – растерянно бормочет она, обводя взглядом накрытый стол.

Я начинаю дрыгать ногой под столом, чтобы не расплакаться из жалости, которая вряд ли нужна ей, а сделавший шаг в кухню Бугров неслышно пятится назад и возвращается через пару минут.

– Новый замок скоро привезут, все сделаю, – сообщает он, устраиваясь за столом. – Хоть пожрать время появилось…

Он с недовольным лицом садится за стол и начинает уминать все с такой скоростью, будто не ел минимум сутки. Потом возится с замком, пока мы с Элен делимся воспоминаниями о Борисе, бесконечно вытирая слезы. И только когда я остаюсь одна, закрыв перед носом Бугрова входную дверь, я признаюсь себе, что в обществе таких людей чувствую себя комфортнее и свободнее, чем на кухне своей однушки в пригороде. И красная шапочка на мне – не более, чем предмет одежды.