Текст книги "Безнадежные (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Даша, – чувствуя себя не в своей тарелке, представляюсь я.

– Леха, – потешается брат Бугрова, прохаживающийся вдоль накрытого стола с руками в карманах.

– Бугров Сергей Иванович, – встав из-за стола и подойдя ко мне, говорит глава семейства. Он протягивает руку, и я по-мужски жму ее. – Неплохо, – хмыкает он. – Хватка имеется.

– Попал братик, – весьма высокомерно фыркает Лиза, переиначив очевидную похвалу отца в насмешку. – А ты, значит, швея? Или как там это правильно… – добавляет она, надменно закатив глаза.

– Да, – отвечаю я. – А ты?

– Я не работаю, – с иезуитской улыбочкой сообщает она. – Развиваю себя.

– Что работать теперь не модно, я, конечно, слышала, но вот когда стало зазорным? – задумчиво бросаю я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Лиза пренебрежительно фыркает, а Алексей начинает гоготать в голос, чем вызывает улыбку своего отца и гнев своей матушки, кричащей из коридора:

– Ну я же попросила! Алексей! Сережа, угомони его! Я хочу сделать сюрприз, неужели так сложно⁈

– Не беси мать, – негромко, но твердо произносит отец семейства, и улыбка мгновенно сходит с лица Алексея. – Даша, не стой, – прилетает и мне.

Я устраиваюсь за столом подольше от Лизы, что, конечно, не остается незамеченным. Алексей снова начинает ухмыляться, но помалкивает, а еще один мужчина, сидящий рядом с девочкой, решает не представляться вовсе, из чего я делаю вывод, что он Лизин муж.

Время откровенно тянет резину. Так неуютно мне не было с пятнадцати, когда после переезда к отчиму пришлось пойти в новую школу. Все те же вредные девчонки, скалящие зубы мальчишки и строгие учителя. Но все меняется, когда распахивается входная дверь.

– Сашенька, как хорошо, что ты приехал, – лебезит Елена Дмитриевна, и общая атмосфера в столовой кардинально меняется.

Леха скалится уже счастливо. Лиза меняет надменное выражение лица на то, которое бывает у детей в предвкушении чуда. Глава семейства расправляет плечи, готовясь встать. Незнакомый мужчина нашептывает что-то девчушке, и та откладывает телефон, хитро поглядывая на дверь и хихикая. Потом заходит Бугров и начинает сдавленно смеяться, увидев яркие шарики под потолком.

– Сюрпри-и-и-з! – тянут все, кроме меня.

Ну, во-первых, никто не проинструктировал. А во-вторых… дыхание что-то перехватило. Не знаю почему. Наверное, не ожидала, что он прибудет в пошитом мной костюме. Да, точно из-за этого… Я определенно мастерица своего дела.

– Вы че тут устроили? – продолжает смеяться Бугров. – Мне исполнилось семь?

– Троечку забыл, – фыркает Лиза.

– Эй, полегче! – притворно возмущается он.

– Тридцать два, тридцать семь, – отмахивается Лиза, озорно сверкая глазищами. – Старик и есть старик.

– Эй, полегче! – возмущается уже глава семейства, и все смеются в голос. – Сын, – посерьезнев, вступает он с речью. – День рождения ты праздновать не хочешь, значит, будем праздновать день, когда ты появился у нас. С прошедшим.

Они обнимаются, похлопывая друг друга по спинам.

– Спасибо, – благодарит всех Бугров. Обнимает мать и повторяет тепло: – Спасибо, мам.

– Нам неважно, когда ты родился, – скрипуче говорит она, смахивая слезы. – Главное, что это вообще произошло.

Бугров обнимает ее крепче, а его отец посмеивается:

– Не раздави.

– Тем более, надо не меня, – по-девичьи хихикает Елена Дмитриевна. – Это Дашина идея, – добавляет она.

Бугров резко отстраняется от матери и пробегает взглядом по комнате. Когда натыкается на меня, я неловко поднимаю руку, приветствуя его. Он быстро обнимается со всеми остальными, принимая поздравления, а когда подходит ко мне на несколько секунд замирает.

– Это другое, – с улыбкой шепчу я и сразу же оказываюсь в его долгих горячих объятиях.

– Нам выйти? – едко спрашивает Лиза.

– Я б остался, – хохотнув, двусмысленно говорит Леша.

Елена Дмитриевна шикает на них, а малышка громко шепчет:

– Папа, можно уже взять бутерброд?

Бугров содрогается в беззвучном смехе и отпускает меня.

– Сынуль, я надеюсь, эта традиция у нас приживется, – озвучивает в тосте свои ожидания Елена Дмитриевна.

– Я тоже, – покосившись на меня, отвечает он.

Вскоре от горячего и сытного ужина меня начинает чудовищно клонить в сон. Я катастрофически медленно моргаю, а на длинном витиеватом поздравлении мужа Лизы едва не выключаюсь. Когда он наконец заканчивает, я шепчу Бугрову:

– Мне пора.

– Я отвезу, – сообщает он и сразу же поднимается.

– Ни в коем случае, – протестую я. – Это твой праздник. Я бы тоже еще задержалась, но боюсь уснуть лицом в тарелке.

– Даш, – почти вымаливает он, но я отрицательно мотаю головой.

– Проводи меня, – говорю я, мягко улыбнувшись.

Я тепло прощаюсь даже с теми, кто этого не заслуживает и первой выхожу в коридор, сразу же начав одеваться. Бугров наблюдает за мной, сунув ноги в стоящие там домашние тапочки, а руки – в карманы, и заметно, хочет что-то сказать, но будто язык не поворачивается.

Понимаю…

– Как Дизель? – завожу я ненавязчивый разговор на крыльце.

– Линяет, – констатирует Бугров, вызывая мне такси со своего телефона.

– Редко бываешь дома?

– Наоборот.

– Ты же говорил… – мямлю я.

– Он болеет, Даш, – убрав телефон в карман пиджака, говорит Бугров.

– Как болеет? – ахаю я. – Ты водил его к ветеринару?

– Бесполезно. Он копирует меня.

– Ты не выглядишь больным, – отмечаю я.

– Когда ты рядом. А когда нет… – Он делает шаг навстречу, а я – назад, прижавшись спиной к входной двери. – Когда нет, мне так погано, Даш, – заканчивает он шепотом и ставит ладони по обе стороны от моей головы. – Вот что мне с этим делать, скажи?

– Я не знаю, – также шепотом отвечаю я.

– Ты все еще боишься меня? Сейчас. Тебе страшно?

– Нет, – честно говорю я. – Я волнуюсь.

Для осмысления ему хватает мгновения, но и оно кажется вечностью. Я почти успеваю передумать, когда его губы касаются моих, захватывая в плен сознание. Он целует меня, и ни о чем другом я даже не думаю, откровенно наслаждаясь процессом. Сама машинально обнимаю его за шею, и он воспринимает это как сигнал, чтобы снять руки с двери и переместить их на мое тело.

Правильно понимает. Но мой мозг подает сигнал об опасности. И причин, чтобы подавить его, на этот раз не находится.

Я быстро отворачиваюсь и, уперевшись ладонями в грудь Бугрова, отталкиваю от себя.

– Я не могу, – бормочу я, не глядя на него. Обнимаю себя, отгораживаясь от него, и отрицательно мотаю головой. – Не могу и не хочу.

– Но все же было хорошо, – с надрывом говорит он.

– Было, – подтверждаю я. – Было, а потом перестало. Нет. Не хочу. Не хочу, чтобы ты меня касался.

– Я не буду, – с готовностью говорит он, поднимая вверх руки. – Клянусь, не буду. Если это та цена, которую я должен заплатить – пусть так.

– Нет, – твердо говорю я, продолжая покачивать головой.

– Даш, это просто какой-то психологический барьер, – заверяет он. – Это пройдет. Пройдет, слышишь? Дай нам шанс. Все наладится. Нужно просто немного подождать.

– Нет, – повторяю я. – Я не хочу. Не хочу ждать, не хочу ломать себя, не хочу строить новые отношения через силу. Я имею на это право.

– Да, но…

– Никаких но, – прерываю я его. – Закончим на этом. Ничего не выйдет.

– Я не согласен, – хрипло говорит он, опустив руки по швам.

– Тебе придется это принять.

– Нет, – отрицательно качнув головой, через силу произносит он. – И это – мое право.

Я нервно фыркаю и, не зная, что на это ответить, просто ухожу дожидаться такси за воротами, но не проходит и минуты, как они открываются. Бугров выезжает на своей машине, открывает окно и приказывает:

– Садись.

– Нет, – отвернувшись, бурчу я, снова обняв себя.

– Перефразирую. Сама сядешь или затолкать тебя?

– Да оставь ты меня в покое! – всплеснув руками, выкрикиваю я.

– Понял, – вздыхает он, потянувшись к ремню безопасности.

Я раздраженно топаю, но сажусь, громко хлопнув дверцей. Когда пристегиваюсь, он трогается, закрывая окно. В которое я и пялюсь всю дорогу, игнорируя его присутствие. Ровно до момента, пока не понимаю, что везет он меня далеко не домой.

– Нет, – теперь действительно испуганно бормочу я, увидев вдалеке шпиль гостиницы. – Саш, нет, пожалуйста! – сорвано выпаливаю я, развернувшись к нему.

Сердце берет разгон, но я все еще не верю в происходящее. Пока он не тормозит на парковке и не глушит мотор.

– Тебе стоит помнить две вещи, – говорит он холодно, глядя прямо перед собой. – Я сильнее. И ты не докажешь.

– Что?.. – скрипуче переспрашиваю я.

– Выходи.

– Пожалуйста… ты обещал… – беспомощно мямлю я, готовясь разреветься.

Бугров выходит первым. Обходит машину, открывает дверцу с моей стороны и протягивает руку.

– Так нельзя! – кричу я, а слезы брызгают из моих глаз.

– Давай без сцен, – слабо морщится он. – Ты сама не захотела по-другому.

– Какая же ты сволочь… – плаксиво и зло говорю я, выбираясь из его машины. – Ненавижу тебя. Слышишь⁈ – выкрикиваю я, ударив его кулаками в грудь. – Ненавижу!

Бугров закрывает машину и подгоняет меня, положив ладонь на спину. А мне больше даже кричать не хочется. Я иду, низко опустив голову и глотая слезы, и думаю о том, как могла поверить в его раскаяние. И теперь даже Элен не сможет отомстить ему. И у нее связаны руки после того, что она сделала. Вот для чего он вошел тогда вместе со мной. Чтобы иметь на нее компромат.

Когда мы проходим в тот самый злосчастный номер, у меня начинает кружиться голова от знакомого запаха. Воздух ощущается таким плотным и тяжелым, что становится невыносимо трудно дышать. И все повторяется. Все снова повторяется…

Он пытается поцеловать меня, но я отворачиваюсь. Он целует мои мокрые от слез щеки, снимает с меня шапку и пальто, бросая их прямо на пол. Трогает, гладит, ласкает… невыносимо!

Рыдаю я уже в голос, закрыв лицо руками. Трясет так, что становится слышно, как зубы отбивают дробь. И холодно… как же нестерпимо холодно. Я точно на дрейфующей льдине в лапах безжалостного медведя. Не спрятаться, не скрыться.

Оставив на мне одни только трусы, он поднимает меня на руки и несет на кровать. Мягко опускает на нее и, судя по шорохам, раздевается сам. Ложится рядом, обнимает одной рукой, а вторую просовывает подо мной. Тесно-тесно прижимается. А потом вдруг резко меняет программу. Перекатывается на спину, и я оказываюсь на нем.

– Что ты делаешь? – бормочу я, убрав от лица руки и внезапно перестав плакать. Но страха и негодования во мне еще достаточно, чтобы предпринять попытку удрать. – Я не стану. Я не… не дождешься!

Бугров придавливает меня к себе одной рукой, а второй подтягивает одеяло, укутывая меня по шею.

– Дурочка ты, – вздыхает он, пристроив на мне вторую руку. – Я никогда тебя не обижу. Больше никогда, Даш.

– А сейчас ты, по-твоему, чем занимаешься? – с лютой обидой спрашиваю я, приподнявшись на локтях.

– Вышибаю клин, – поведя плечом, отвечает он.

– Ты… – растерянно брякаю я. Моргаю несколько раз, чувствуя, как раздуваются губы. – Ты совсем, что ли?..

– Выходит, что так, – соглашается он. – А ты больше не дрожишь. Не страшно и не холодно, так ведь? – Я прислушиваюсь к своим ощущениям и мысленно соглашаюсь с ним. Но только мысленно. Всем своим видом я показываю, как недовольна происходящим. – Это потому, что ты мне доверяешь.

– Я никогда не смогу доверять мужчине, который не сдержал своего слова, – степенно произношу я.

Бугров, напротив, тепло улыбается. Достает из-под одеяла одну руку и ласково касается пальцами моей щеки.

– Люблю тебя, Даш, – произносит он так нежно, что мои глаза закрываются. – Это совсем другое.

Тот же номер. Те же люди. Но совершенно иные обстоятельства. По моему телу разливается приятное тепло, под ладонью методично долбит его сердце, успокаивая четким ритмом, а черные мысли отступают, оставляя пустое и пока еще не заполненное пространство. Но я уже знаю, что туда положить. Эта полочка – для его странного, требовательного и сильного чувства.

– Пообещай, что не зайдешь дальше, – прошу я шепотом, не открывая глаз.

– Пока ты не будешь готова, – произносит он так, что я верю.

– Ладно… – Я пристраиваю голову на его плече и пытаюсь расслабиться. – Ты довел меня до истерики одним намеком, – обиженно бурчу я.

– Как еще было доказать, что у меня есть стоп-кран?

– Я должна воспылать к тебе чувствами только из-за того, что ты умеешь контролировать себя? – высокомерно интересуюсь я.

– Придется. Тебе от меня не избавиться.

– Прекрасно… – ворчу я по инерции.

– Знаешь, что прекраснее? – запустив пальцы в мои волосы, почти урчит он. Не знаю, кто там кого копирует, но то, что они с Дизелем имеют некоторое сходство – железобетонно.

– Удиви меня, – хмыкаю я.

– Тест в твоей ванной. Который каждое новое утро стоит не так, как днем раньше, – со слышимым удовольствием произносит он, а я, напротив, напрягаюсь. – Задержка, не так ли? Трусиха.

– Ты же в курсе, что я до сих пор замужем? – осторожно спрашиваю я.

– Ты же в курсе, что я приемный?

– Это…

– Это то же самое.

Эпилог

– Дайте мне ее, – требовательно произносит свекровь, не переставая улыбаться, и в нетерпении протягивает руки.

Я, будто жадничаю, прижимаю дочь к груди и отворачиваюсь. Притопываю ногой, пытаясь не расплакаться, а Саша проводит ладонью по моей скованной напряжением спине.

– Они ее вернут, – шутит он шепотом, склонившись ко мне.

Я нервно смеюсь и все-таки роняю слезы, начав баюкать и без того спокойную малышку.

– Дашенька, – растерянно лопочет Елена Дмитриевна. – Я только немного подержу ее.

– Я так не могу! – вспыхиваю я, посмотрев в глаза мужу. – Не могу, Саш.

– Вяляй, – сделав шаг назад и подняв ладони на уровень плеч, отвечает он.

– Можно?.. – плаксиво переспрашиваю я. Свекры переглядываются, Лиза хмурится, но муж остается невозмутим. – Я не знаю, от кого у меня ребенок! – выпаливаю я, ни к кому конкретно не обращаясь. – От бывшего мужа или от нынешнего, – все же конкретизирую я, чтобы совсем уж не пасть в их глазах.

– Ой, да дай ты уже ее подержать, – раздраженно бурчит Лиза, почти вырывая Майю из моих рук. – Кто это тут у нас такая сладкая булочка? – сюсюкает она, а Саша захватывает меня в объятия, встав за мной. И держит, стервец такой, мои дернувшиеся в направлении дочери руки. – Мам, посмотри, какие крошечные пальчики… Я уже и забыла, какие они…

– А когда мы будем заплетать ей косички? – тоненьким звонким голоском спрашивает Сашина племянница.

– Что-то мне подсказывает, что скоро, – прыскает Лиза, приподняв чепчик, из-под которого выбиваются черные завихры.

– Лиза, – негромко произносит свекор, после чего та мгновенно передает Майю своей маме.

– Привет, счастье мое, – шепчет Елена Дмитриевна, трепетно прижимая внучку к груди.

– А ты боялась, – острит муж, комкая мое платье.

Леха коротко гогочет, но под суровым взглядом отца отворачивается к Тане.

– Вы сделаете тест завтра же, – жестко произносит Сергей Иванович.

– Отец, – гремит Саша. – Не лезь не в свое дело.

– Это – мое дело. Не забывайте, чью фамилию вы все носите.

– Сережа! – ахает Елена Дмитриевна, прикрывая Майе одно ушко, как будто она может что-то понять.

– Пап, ты че? – неожиданно встает на мою защиту Лиза. Даже подбоченивается, частично загораживая меня собой.

– Прости, Даш, но я согласна с папой, – тихонько лопочет Танюша, выходя из тени своего мужа.

Лиза закатывает глаза и отходит, очевидно, чтобы не вступать в перепалку с беременной. Но Танино интересное положение только доказывает – она далеко не так глупа и наивна, как выглядит. Заметив интерес со стороны Алексея, она перестала принимать таблетки. Кто осудит ее за желание родить от любимого мужчины? Точно не я.

– Я не спорю, – кивнув, спокойно отвечаю я свекру. – Уже просила Сашу об этом. Неоднократно.

– Хоть невестки с мозгами, – иезуитски улыбнувшись сыновьям, отмечает Сергей Иванович.

– А че за загоны с фамилией? – недобро ухмыляется Алексей. – Слышь, Сань, может, нам поменять, пока на счетчик не поставили?

– Думай, что говоришь! – осаживает его мать.

– Да тут какие-то понты пошли, – нервно цокнув языком и сунув руки в карманы, дерзко говорит Алексей.

– Леша, это не понты, – нашептывает ему ангелочек в левое ухо. – Ванюш, иди на качели, – отправляет она подальше своего сына.

– Дать кому-то свою фамилию, сын, – терпеливо поясняет глава семейства, проследив, чтобы Ваня ушел достаточно далеко, – означает взять на себя ответственность. Ты готов, что однажды к тебе заявится отец Вани и предъявит права на ребенка, чтобы платить копеечные алименты и козырять своей связью с нашей семьей. Он, – ткнув пальцем в Сашу, строго говорит свекор, – нет. А должен. Почему? Потому что дать кому-то…

– Я понял, – морщится Леша. – Батя прав, – похлопав брата по плечу, добавляет он.

– Сереж, она тебя так внимательно слушала, – хихикает Елена Дмитриевна, и тот расплывается в добродушной улыбке, забирая внучку.

– Чтобы сделать человеку хорошо, надо сначала сделать плохо, а потом вернуть как было, – с усмешкой произношу я. – Знакомый приемчик? – подмигнув, спрашиваю я у Саши.

Он растягивает губы в кривой язвительной улыбке и легонько щелкает пальцем мне по носу, а я злорадно посмеиваюсь. Правда, недолго.

– Нам нужно закрыть еще один вопрос, Саш, – шепчу я, замаскировав серьезный разговор под объятия.

– Надо, – соглашается он, прижавшись губами к моей голове.

Мы так и не выяснили, откуда у отчима те деньги. Саша пытался аккуратно поспрашивать об ателье у знакомых, но единственное, что выяснил – пошитым Борисом костюмам нет сносу. Я понадеялась, что Элен удастся что-то узнать, но она осталась при своем мнении – мне не о чем переживать. И вдалбливает мне его каждый раз, появляясь на моем пороге.

– Ну не клад же он, в самом деле, отрыл, – фыркаю я. – Ничего приятного обычно не закапывают.

– Согласен, – мрачно брякает он.

– О чем шепчетесь? – подваливает к нам Леша.

Мы с Сашей переглядываемся, и я медленно моргаю, дав свое согласие рассказать.

– Борис оставил Даше несоизмеримое доходам наследство, – поясняет он. – И это парит посильнее стука дятла на ветке за окном.

– Налом? – деловито осведомляется Леша.

– Нет, в банке лежали, на счете, – отвечаю я, отлипнув от мужа.

– Судя по крепко стиснутым ягодицами, – шлепнув брата по вышеупомянутым, но вполне серьезно говорит Леша, – там больше ляма. А значит, банк должен был заинтересоваться происхождением. Вы удивитесь, но сейчас даже отмывать бабки незаконно.

– Управляющий – папин знакомый. Могли и договориться.

– Нет, Даш. Не в этом случае. Ради костюмчика по фигуре никто не станет играть в игры с законом.

– А если управляющий в доле? – предполагаю я.

– Он всего лишь управляющий, – любезно улыбнувшись, отмечает Леша. – Я бы спросил у него. Может, эта загадка давно решена.

– Нам надо отъехать! – громко говорит Саша, повернув голову к родителям.

– Да-да, – отмахивается Елена Дмитриевна, даже не бросив на нас взгляда.

– Обед в два, – скупо произносит Сергей Иванович. – Не опаздывайте.

– Они точно вернут ее нам? – кисло уточняю я, не желая расставаться с дочкой даже на час.

Саша беззвучно смеется и, повесив на плечо брата собранную для малышки сумку, подталкивает меня к машине.

– Учись делегировать, – наставительно говорит он. – Когда управляешь большим количеством персонала – это неизбежно. Иначе в какой-то момент ты не сможешь решать даже те задачи, с которыми не в состоянии справиться никто другой.

– Например? – с трудом сдерживая улыбку, интересуюсь я.

– Ну, как… набрать еще сотрудников, – почесав висок, брякает он. – Расширяться нужно. Из самозанятого в ИП и так далее. Тебе что, основы ведения бизнеса не рассказывали? – хмуро бубнит он, скосив взгляд.

Я не выдерживаю и смеюсь в голос.

– Что⁈ – возмущается он. – Я хороший бизнесмен. Прекрасный!

– Так-то оно так, – соглашаюсь я, а он хмурится. – Но ты кое-что перепутал.

– Что? – состроив недовольную мину, уточняет он.

– В этом бизнесе персонал – ты, – похлопав его по руке, говорю я.

Саша сдавленно смеется, на секунду уронив голову, потом все же уточняет:

– Это да?

– Это да, – через улыбку говорю я.

Бугров блаженно улыбается и пошире расставляет ноги, принимая исключительно разнузданную позу. Смотрю на него, смотрю, и, пока мы не выехали на шоссе, говорю вскользь:

– Врач сказал, мне уже можно…

Бугров дергает рулем, сворачивая к ближайшей посадке, прибавляет скорость по ухабам и, не успев толком затормозить, отстегивает ремень.

– Как же я по тебе скучал, – шепчет он после долгого поцелуя.

Я тоже. Мы три месяца не могли дойти до главного из-за моих панических атак, но его смирение, любовь и забота сделали свое дело. Но окончательно я простила его, взяв в руки свидетельство о рождении дочки, получившей его фамилию и отчество. До конца не верила, что он пойдет на это без доказательств отцовства, но вот уже месяц, как он забрал нас из роддома и он ни разу не дал повода пожалеть о том пути, через который нам пришлось пройти. Теперь даже кажется – так лучше. Так ценнее.

В банк, по итогу, мы едем уже после обеда. По пути я звоню управляющему, намекнув в разговоре о цели визита, и встречает он нас, дико нервничая. Предлагает чай и кофе, и зачем-то с ходу начинает расписывать преимущества хранения средств именно в этом банке.

– Я не собираюсь снимать средства со счета, – прервав его трескотню, говорю я.

– Нет? – с сомнением уточняет он.

– Я хочу узнать их происхождение. Сумма не маленькая. Вы же выяснили?

– Конечно! – на выдохе облегчения заверяет он.

– И? – подгоняет его Бугров.

– Он их нашел, – огорошивает, с виду, серьезный человек. Мы с Сашей делимся недоверчивыми взглядами, и мужчина снисходительно улыбается. – Понимаю, как это звучит, но это правда. Борис, как и требуется, отнес деньги в полицию, и полгода они находились там на хранении. Владелец не нашелся, он написал заявление и получил всю сумму. Там было меньше, что-то около тридцати миллионов. Но Борис вносил дополнительные средства ежемесячно, плюс процент от вклада… за восемь лет набежало прилично.

– А доказательства у вас имеются? – бурчу я.

– Само собой! Подождите здесь.

Вскоре мы получаем не только выписки со счета, но и данные сотрудника полиции, принявшего у отчима заявление. Когда вновь садимся в машину, Бугров звонит своему Михалычу.

– Ну что еще? – недовольно отвечает он, опустив приветствие.

– У меня дочь родилась, – довольно сообщает Саша.

– Да ты че! Бугров! Мои поздравления! – радостно гаркает Михалыч, а Саша добавляет:

– Но звоню я не поэтому.

– Утырок, – снова возвращается к своему образу Михалыч, а мы с мужем давимся смехом.

– Слушай, тебе знакома фамилия? – Он называет полученные нами данные.

– А тебе – нет? – язвит следователь.

– А должна? – удивляется Бугров.

– Фамилия начальника МВД по городу? – задумчиво проговаривает Михалыч, откровенно издеваясь. – Даже не знаю…

– Черт, – морщится Саша и сбрасывает вызов, не попрощавшись. – А ведь точно, – говорит он уже мне.

– Не нравится мне это, Саш, – хмурюсь я. – Какие-то левые деньги, серьезные люди…

– Или ставшие таковыми. Вряд ли он все восемь лет занимает свой пост.

– Еще хуже, – бурчу я.

Но, варианта, кроме как напроситься на аудиенцию, у нас нет. Правда, с этим не возникает никаких проблем – оказывается достаточно сообщить сотруднику на посту фамилию. А вот судя по кислой роже, которую мужчина делает, увидев меня, с моей девичьей бы так не прокатило.

– Проходите, – махнув рукой и на нас, и, судя по настрою, весь бренный мир, уныло произносит мужчина. – Я надеялся помереть раньше, чем это произойдет.

– Что – это? – осторожно уточняю я, держась чуть за спиной мужа.

– Твое появление, Дарья. И, сразу скажу, я понятия не имею, где он. И жив ли до сих пор.

– Кто? – холодея, почти шепотом спрашиваю я.

– Твой отец, – бурчит он и двигается влево, проверяя, заперта ли дверь.

– Вы полегче, уважаемый, – без тени стыда наезжаю я, приложив руки к груди. – Я сейчас дойная коровка, мне такие встряски ни к чему.

– Так и сидела бы дома! – всплескивает он руками от возмущения.

– Так, – спокойно произносит Саша, посадив меня на ближайший стул. – Насколько нам известно, оба Дашиных отца на кладбище. И на счет одного я уверен на все двести, что он до сих пор там.

– А второй, как я уже сказал, непонятно где, – паясничает мужчина. Я делаю глубокий вдох и не дышу, ожидая пояснения, а он, наоборот, шумно выдохнув, рассказывает: – После того пожара твоего отца перепутали с его товарищем. Не знаю, как это вышло, вроде как его спросили, кто ты, он пробормотал «Паша»… А повреждения такие, что никто и не усомнился.

Мужчина снова вздыхает и барабанит пальцами по столу.

– То есть, мы похоронили вместо папы его товарища Пашу, – констатирую я. – Здорово.

– Давайте обойдемся без претензий. Я сам об этом узнал только восемь лет назад, – кривится мужчина. – Когда он пришел ко мне с твоим отчимом и попросил об услуге – не докапываться.

– То есть, они вместе принесли деньги? – уточняю я.

– Да. Никакого криминала, я проверил. Вместе с деньгами была нотариально заверенная копия договора купли-продажи особняка, выписки со счетов, чек из кассы. Откуда они появились понятно. Сергей выходил одного бизнесмена, которого отловил в реке, тот продал дом и за спасение отблагодарил. Ну а Сергей решил семье подсобить.

– С того света, – нервно смеюсь я, сидя с абсолютно круглыми глазами.

– Я его видел тогда единственный раз. И так тебе скажу, Дарья, – серьезно произносит мужчина. – Будь у меня красавица-жена и маленькая дочь, я бы тоже прикинулся дохлым, только бы в кошмарах к ним не являться.

– Вам и вашим комплексам, – говорю я с улыбкой, поднимаясь. А потом кланяюсь ему в ноги и выхожу, шваркнув дверью.

Саша выходит через пару минут и обняв меня за плечи, выводит на улицу. Уже в машине говорит:

– Это не та дверь, которую стоит закрывать с ноги, малыш. На будущее, хорошо?

– Прости, – расстраиваюсь я, прижавшись к нему. – Вернуться извиниться?

– Не надо. Я уже убедил его, что от нас никто не узнает.

– А ему-то до этого какое дело?

– А такое, что Павла из больницы выписали, и до сих пор выплачивают страховую пенсию. Которую, полагаю, получает его супруга. За сокрытие преступления можно не только поста лишиться. Там нормально уже так за все годы набежало. Вот на всех эти двадцать лет и поделят. В лучшем случае.

– Я об этом даже не подумала, – морщусь я. – И что теперь?

– Как что? Катим дальше, – бодро отвечает Саша, заводя мотор. – Следующая остановка – вдова Павла.

– Следующая остановка – дом твоих родителей. У меня грудь скоро лопнет, дочь пора кормить.

– Увлекся, – виновато кашлянув, говорит он.

– И, знаешь, наверное, лучше попросить съездить к ней Элен. Не хочу наговорить вдове героя гадостей. А они так и просятся.

– Здраво, поддерживаю.

Получив одобрение, я звоню Элен и кратко обрисовываю ситуацию. И к моменту, когда я, покормив свою куколку, сажусь перекусить сама, она присылает мне сообщением координаты. Мы с Сашей находим их на карте и, попрощавшись со всеми, перезваниваем Элен из машины.

– Мой папа живет в лесу? – недовольно спрашиваю я.

– Именно так, – подтверждает она. – Поедете?

– Если получится, – разглядывая местность, отмечает Саша.

– На твоей – да, – говорит Элен и сбрасывает вызов.

Я несколько секунд озадаченно смотрю на экран, а потом произношу с чувством:

– Вот сучка!

– Да она дьявол в юбке, – бурчит Саша, скосив на меня взгляд. – Но у нее есть одно неоспоримое достоинство. Она умеет хранить чужие секреты.

– Она огребет, – грожу я.

Всю дорогу, которая занимает у нас два с половиной часа, я накручиваю себя. Но когда вижу их… становится так больно, горько и вместе с этим светло на душе, что хочется только одного – плакать. Что я и делаю, с Майей на руках прижавшись к мужу.

– Ну вы бы как-то, – сквозь зубы рычит Саша, намекая на то, что Элен могла бы встретить нас сидя на диване, а не на коленях моего отца.

– Зато сразу все понятно, – непривычно мямлит Элен. – Милая, ты против?

– Малыш, не плач, молоко пропадет, – тихо бубнит Саша. – Придется с этими бутылочками возиться…

– Не мне же, – язвлю я, уткнувшись лбом в его грудь.

– Понял, – брякает муж.

– В свое оправдание хочу сказать, что все выяснила я тогда, когда волновать тебя было нельзя, – говорит Элен. – Съездила посмотреть. И как-то… А ты что молчишь? – шикает она на моего отца.

– А что я скажу? – бормочет он.

– Можешь рассказать, почему ты бросил нас, – с обидой говорю я, развернувшись к нему.

– Ты же видишь, – угрюмо говорит он.

– Я вижу своего папу! – выкрикиваю я. Бугров мягко забирает у меня дочь и отходит в сторону, а я напираю на мужчину, которого толком и не помню. – Ты хоть представляешь, что мама пережила⁈ Ты о нас хоть на секунду задумался⁈

– Я только о вас и думал, – заверяет он, поднимаясь и шагая мне навстречу. – Даша, дочка, я думал только о вас, клянусь тебе.

– Какая чушь, – морщусь я, отвернувшись от него.

– Какой бы была ваша жизнь со мной? Ну подумай сама, – мягко говорит он. – Я похож на героя фильма ужасов. Тебя бы дразнили. Дети такие жестокие, дочур. Ты бы расстраивалась, переживала, стеснялась меня. На твою маму бы косо смотрели. Жалели, шептались в спину, душу травили. Единственное, на что я был способен – плодить потомство, которое не смогу обеспечивать. Инвалид, Даш. С грошовой пенсией.

– Хоронить себя было зачем? – возмущаюсь я. – М? Неужели нельзя было развестись⁈ И жить в своем чертовом лесу!

– Развестись с твоей мамой? – укоряет он. – Ты как себе это представляешь? Она бы заботилась. Утешала. Ласкала. И плакала ночами на второй работе. Я не хотел делать из нее сиделку. Твоя мама достойна большего.

– А Элен – нет? – кривлюсь я. – Красавица, молодая еще. Денег прорва. Ей инвалид зачем?

– Я этим же озадачился. Пока не понял, что у нее душа такая же жуткая, как моя рожа. Еще вопрос, кому надо жить в лесу.

– Очаровашка, не правда ли? – весело фыркает Элен, взяв его за руку и посмотрев на него полным нежности взглядом.

– Пазл сложился, – хмыкает Саша, подойдя ближе. – Держи, дед.

Он передает папе Майю, и та, повозившись, продолжает сладко спать уже на других крепких руках.

– На тебя похожа, – говорит вдруг папа, обращаясь к Бугрову. – Сергей, – опомнившись, представляется он, выставив из-под внучки ладонь.

– Александр, и не факт, что она от меня, – весело сообщает Бугров.

– Факт, – бурчу я, потупив взгляд.

– Не понял, – с рыком произносит Саша.

– Ой, неужели ты правда думаешь, что я еще не сделала этот тест? – говорю я, дерзко вскинув подбородок. – Еще я серых волков не слушала.