Текст книги "Безнадежные (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10

Я выхожу на улицу и первое, что вижу – машину Бугрова прямо перед подъездом. И его самого на водительском месте, с опущенным для удобства креслом.

Удивившись, я подхожу ближе, а он опускает стекло.

– Ты что, спал тут? – спрашиваю я.

– Нет, – медленно моргнув, отвечает он.

– Стерег нас с Элен?

– Тоже нет, – ухмыляется он.

– Думаешь, он настолько туп, что вернется сюда?

– Или, напротив, умен, – пожимает он плечами. – Этот район хорош отсутствием камер, портящих облик исторически значимых объектов.

– И все же, это тупо.

– Но ты же все равно повесила связку ключей на дверь, не так ли? – ловит он с поличным.

– Береженого, – назидательно произношу я.

– Запрыгивай. Подвезу.

– Подышу, – бурчу я и иду до ателье пешком, а он на малой скорости плетется следом. – Теперь будешь караулить его тут? – усмехаюсь я, доставая ключи. – Убийца же всегда возвращается на место преступления. Или как там говорится?

– Мне надо отъехать. Сделай нам обоим одолжение, запрись и никому не открывай, – нагоняет он жути и трогается с места, чтобы у меня не было возможности развеять появившееся в груди чувство тревоги.

Зайдя внутрь, я первым делом оббегаю все помещения и заглядываю в каждый угол, куда мог бы поместиться взрослый человек. Это глупо, учитывая наличие сигнализации, но становится чуточку спокойнее. Еще раз удостоверившись, что дверь заперта, я сажусь за главный заказ – костюм для мэра. И отключаю телефон, чтобы не отвлекаться, что в тот день оказывается фатальной ошибкой.

Около полудня в дверь начинают настойчиво звонить. Никаких примерок не назначено, и первым на ум приходит Бугров. Я сначала иду к двери, но когда прохожу мимо главного зала, взгляд невольно падает на то место, где я обнаружила отчима, и ноги будто прилипают к полу.

Раздается еще один звонок, и я, вздрогнув, возвращаюсь в мастерскую, где оставила телефон. Я невыносимо долго запускаю его, ругая себя за то, что не перевела его в режим полета, и все это время в дверь названивают, царапая мою нервную систему.

– Да, – быстро отзывается Бугров.

– Это ты там? – почти выкрикиваю я, и в этот момент снова звонят.

– Не открывай! – приказывает Бугров. – Даша! Слышишь меня?

– Слышу, – бурчу я и сжимаю раздражающе дрожащие пальцы в кулак. – Ломятся, как к себе домой, – ябедничаю я.

– Я приеду, как смогу. Не открывай, – повторяет он.

– Да поняла я, – ворчу я, сбрасывая вызов.

Звонки прекращаются, но душевное равновесие успевает покинуть меня. Я ловлю себя на том, что кусаю губы и шарю испуганным взглядом по предметам, каждый из которых теперь, по ощущениям, таит в себе угрозу. Особенно, ножницы. А потом вдруг раздается стук в окно, от которого я вскрикиваю. Бросаю затравленный взгляд к улице и вдруг вижу мужчину в форме.

– Вы совсем с ума посходили⁈ – ору я, не рассчитывая, что он меня услышит. Но сомнений в том, что видит, практически прилипнув лицом к стеклу, нет никаких. Мужчина подносит одну руку к груди, извиняясь, а второй прикладывает к стеклу удостоверение. Я фурией подлетаю к окну, открываю наверх и рявкаю: – Кто так делает⁈

– Простите, Дарья Сергеевна, – виновато произносит мужчина, убирая корочку. – Иначе до вас не достучаться. Мы можем поговорить?

– Покажите ваше удостоверение, я не успела увидеть, – все еще нервно произношу я.

– Похвальная предосторожность, – серьезно произносит мужчина.

Я фотографирую удостоверение и звоню в следственный, по номеру, который при нем же ищу в интернете. Чудовищно долго жду ответа, но все же убеждаюсь, что Макаров Сергей Иванович в самом деле тот, кем представляется.

– Проходите, – вздыхаю я, частично вернув себе самообладание.

Закрываю проветривание и открываю окно полностью, приглашая следователя жестом.

– Через окно я еще не заходил, – посмеивается он, но все же ставит ногу на подоконник и спрыгивает внутрь.

– Простите, так разволновалась, что не подумала, – бормочу я и морщусь.

– Ничего, так быстрее, – улыбается он. – В моем случае время – это деньги налогоплательщиков.

– Прикройте, пожалуйста, – обняв себя за плечи, прошу я. – Холодно.

– Да, конечно, – с готовностью отвечает он и закрывает окно полностью, от чего, по-правде, становится не по себе. – Дарья Сергеевна, во-первых, простите, что напугал. Во-вторых, если можно, присядем. Разговор у меня к вам не из простых.

– В чем дело? – снова напрягаюсь я всем телом.

– Дело все в том же, но… я тут неофициально, Дарья Сергеевна. Наша беседа не пойдет в протокол, это сугубо между нами. Просто я решил, что вам нужно кое-что узнать. Можно? – найдя взглядом стул, спрашивает он.

– Конечно, – с дежурной улыбкой позволяю я.

И пока он ставит один стул для меня, а второй – для себя, разглядываю его и гадаю, какого черта ему от меня нужно.

– Дарья Сергеевна, – начинает следователь, молодой невзрачный мужчина около сорока, когда мы устраиваемся друг напротив друга. – Первое, о чем я хочу вас попросить, и это именно просьба, дослушайте меня.

– Может, хватит уже говорить загадками? – нервно посмеиваюсь я. – У меня сейчас нестабильный эмоциональный фон, знаете ли. И очень много работы.

– Понимаю, – собрано кивает он. – Тогда сразу к делу. И начать следует с вашей непоколебимой уверенности в виновности Бугрова. – Макаров делает паузу и смотрит мне в глаза, отчего, признаться, становится некомфортно. Неприятные они у него, слишком светлые, отчего кажутся блеклыми и какими-то неживыми. – Из ваших показаний следует, что все неприятные происшествия, произошедшие с вашим папой до его гибели, вы связываете с навязчивым желанием Бугрова склонить вас к интимной близости. Я прав?

– Да, я так считала, – соглашаюсь я.

– В прошедшем времени? – изумляется он.

– Я была в таком состоянии, что обвинить хотелось хоть кого-нибудь, – печально отвечаю я. – Он оказался рядом и, что называется, попал под раздачу.

– То есть, сейчас вы так не считаете, я верно понял?

– Сейчас в голове немного прояснилось, и я бы не стала бросаться голословными обвинениями. Уверена, следствие способно сделать выводы и без моих подсказок.

– Конечно, – неискренне улыбнувшись, соглашается он. – И все же, я не считаю ваше состояние на тот момент таким уж необъективным. Ведь все сходится, Дарья Сергеевна.

– Так арестуйте его, – с немалой долей удивления произношу я. – Не очень понимаю необходимости этого разговора.

– И все же, я отниму у вас еще немного времени. Вы обещали дослушать, – с той же лживой улыбкой говорит он.

«Ни хрена я тебе не обещала», – вредничаю я мысленно, но свое недовольство держу при себе.

– Увы, Дарья Сергеевна, для ареста у нас мало доказательств. Точнее, будем откровенны, ни одного.

– Вы меня запутали, Сергей Иванович, – вздыхаю я.

– Я поясню. Начнем с первого происшествия, попытки поджога. Хотя, думаю, уместнее называть это актом устрашения. Звон битого стекла, пламя на полу, – нерасторопно расписывает он, заставляя меня мысленно вернуться в прошлое. – Это впечатляет. Но существует только в ваших показаниях.

– Это как? – растерянно хлопаю я ресницами.

– Мы не можем это подтвердить. Свидетелей нет, полицию вы не вызвали. Плюс замены окон и напольного покрытия… все говорит лишь о том, что ваш отец решил сделать ремонт.

– Понятно, – усмехаюсь я. – А как же остальное?

– Дальше – ограбление. Картина та же, Дарья Сергеевна. Ваш отец не заявил о происшествии. Он просто сменил дверь и, полагаю, все же прибрался.

– Как не заявил? – растерянно бормочу я.

– Вот так. – Макаров слабо разводит руками.

– А свидетель? Этажом ниже кто-то точно слышал, – настаиваю я.

– Да, маленькая девочка действительно слышала шум. Но она не видела убегающего. Она еще даже до глазка не дотягивается, а дверь, как вы сами показали, открыли и закрыли.

– Ну, убегал и не Бугров, – пожимаю я плечами. – В этом я уверена.

– Он кого-то нанял, разумеется, – соглашается следователь.

«А ведь мог…», – снова прокрадывается в голову мысль.

– Лично я считаю, что ваш отец знал, кто виновен в этих преступлениях. Знал и не хотел, чтобы узнало следствие.

– Вы на что это сейчас намекаете? – с трудом сдерживая злость, спрашиваю я. – Что мой папа содействовал Бугрову? Позволял ему меня запугать?

– Не совсем, – увиливает скользкий следователь. – Но я думаю, он считал Бугрова лучшей партией для вас.

– И почему же вы так думаете? – дерзко осведомляюсь я.

– По уже озвученным причинам и тому, что вашего мужа он считал недостойным вас. Разве это не так?

«А еще, он сделал вид, что не замечает хамских намеков Бугрова, – добавляю я мысленно. – И отдал мне его заказ полностью, чтобы мы чаще контактировали».

– Отчасти, – пожимаю я плечами. – Но он никогда не был против нашего брака и уважал мой выбор.

– Поэтому и не высказал своих предпочтений вслух, – заключает Макаров. – Послушайте, – со вздохом произносит он, – сейчас сложно судить о мотивах вашего отца. Мы можем лишь строить догадки вокруг фактов. И вот вам факт – как только Бугров получил то, чего так настойчиво добивался, ваш отец погиб.

– Во-первых, ничего такого я не говорила, – вовремя спохватившись, отрицаю я. – Во-вторых, когда вы произнесли это вслух и именно в такой формулировке, мне стало понятно, что обвинениями я бросалась зря.

– Так кажется на первый взгляд, – соглашается он, – но давайте рассуждать логически. Во-первых, вы могли рассказать о случившемся вашему отцу. И как любой отец он бы испытал такую ярость, с которой вряд ли бы сумел справиться и позвонить в полицию. Исход этого конфликта, как по мне, очевиден. Во-вторых, это, опять же, мера устрашения.

– Почему бы в таком случае не убить сразу меня? – не удерживаюсь я от едкого замечания.

– Его вина в таком случае слишком очевидна, Дарья Сергеевна. Вас видели вместе. Есть свидетели, есть записи с камер в ресторане, где вы ужинали. Поэтому он убил не вас, а вашего отца. Чтобы напугать. Чтобы выиграть время.

– Для чего? – сглотнув ком, уточняю я.

– Я не могу знать наверняка и искренне надеюсь, что ошибаюсь, но… с его стороны было бы неразумно оставлять вас в живых. Вы ведь можете заявить и позднее.

«Черт, это и вправду логично», – пролетает в моей голове.

– Я не смогу вас защитить, если вы продолжите молчать, – заключает он. – И доказательств, чтобы привлечь его к ответственности за убийство мы вряд ли найдем. Он все очень хорошо спланировал. Но мы можем доказать то, что он сделал с вами. Вы же обращались к врачу, не так ли?

– Я регулярно посещаю врача, – все еще проявляя осторожность, говорю я.

– И ваш гинеколог всегда звонит вам несколько раз в неделю? – Я задерживаю дыхание, чтобы не ляпнуть лишнего, а он печально улыбается. – Дарья Сергеевна, я видел много женщин, подвергшихся насилию. И со многими общался, как сейчас с вами. У меня есть представление о том, что вы чувствуете. Это и страх, и стыд, и смущение, и унижение. Я понимаю, что вам не хочется даже мысленно возвращаться к тем событиям. Тем более, давать показания, которые, вероятно, придется повторить на суде. Но речь идет не только о вас.

– О чем вы? – скрипуче спрашиваю я.

Макаров поднимается и какое-то время смотрит в сторону, прежде чем ответить.

– Вы не первая, с кем он так поступил. И, если его не остановить, боюсь, не последняя. У бездействия тоже есть последствия, Дарья Сергеевна. – Он достает из внутреннего кармана куртки визитку и протягивает ее мне. – Позвоните мне, когда решитесь. И, если позволите, я бы хотел выйти через дверь, – напоследок шутит он.

Но мне что-то совсем не смешно.

Проводив следователя, я снова закрываюсь, но остаюсь стоять у двери, переваривая услышанное. И, к несчастью, прихожу к выводу, что в его словах больше смысла, чем в моей наивной вере насильнику. В самом деле, с чего я вдруг решила, что Бугров говорит правду? Из-за раскаяния, которое, якобы, увидела в его глазах? Из-за того, что сейчас он ведет себя как настоящий мужчина и джентльмен? Все свое благородство он наглядно продемонстрировал в номере отеля.

Черт, я совсем запуталась!

В попытке развязать под черепушкой морские узлы из того, что некогда было мозгами, я начинаю бродить по главному залу. И в конечном итоге прихожу к выводу, что мне не следует голословно доверять не только Бугрову, но и этому Макарову. Лучшее, что в сложившейся ситуации я могу сделать для себя – проверить хоть что-то. А заодно, заняться развитием своего дела. Некогда страдать. Если мне придется одной растить ребенка, лучше бы уже начать шевелиться.

Не дав себе времени передумать, я звоню Элен.

– Слушаю тебя, моя девочка, – тягуче отвечает она.

– Успокоительные? – интересуюсь я невзначай.

Элен шумно вздыхает.

– Мой маленький грязный секретик. Присоединишься?

– У меня другое предложение. Как насчет обеда? В ресторане Майского.

Элен, чей холодильник ломится от еды из того же заведения даже после стараний Бугрова, соображает мгновенно.

– Одеваюсь, – коротко сообщает она.

Расчет у этой таинственности очень простой. Ресторан Майского – ближайшее безопасное место, которое не сможет прослушать Бугров. Чего я не могу сказать ни об ателье, ни о своей квартире, ни о той, в которой находится Элен. У Бугрова было достаточно времени и возможностей. Не удивлюсь, если тот рейд в моей квартире, что он устроил вчера, был всего лишь поводом. И да, есть риск, что и наш разговор со следователем он также прекрасно слышал, но главное, я никоем образом не выразила своего недоверия. А вот мои дальнейшие шаги ему знать ни к чему.

Накинув пальто и обмотавшись объемным шарфом, я секунду раздумываю, не стоит ли перезвонить своему гинекологу, которая, не сумев дозвониться утром, написала несколько тревожных сообщений, но решаю, что это не к спеху. Выхожу на улицу и только когда разворачиваюсь обратно к двери вижу Илью. Но сильнее удивляет скорее не он сам, а его скорбное выражение лица, которое уместнее было бы на вчерашних похоронах.

– Даша, – хрипло выдыхает он. – Дашка моя… прости. Прости меня, любимая, умоляю…

Я изумленно вскидываю брови, но это обращение вкупе с печальным взглядом, зараза, таки-трогают. И даже синяки под глазами и пластырь на переносице не портят впечатления. Этому подлецу к лицу даже легкие увечья.

– Это что, уловка такая? – бурчу я, захлопывая дверь и вставляя ключи в замок. – Потом ты рассмеешься мне в лицо и еще как-нибудь обзовешь?

– Нет! – горячо выпаливает он, хватая меня за локоть. – Нет, солнце, я… я… я обезумел! Я совершенно спятил, все понять не мог, как ты могла, почему ты это сделала, но теперь все встало на свои места. Прости меня, Даш. Прости, что не заметил, что разозлился, что говорил все эти мерзости. Я так виноват перед тобой!

Я проворачиваю ключ в замке и медленно убираю связку в сумку, заодно избавляясь от руки мужа. Делаю вдох и спрашиваю, глядя себе под ноги.

– Что ты понял?

– Все, любимая, все! – заверяет он. – Мы справимся со всем вместе, я обещаю! Мы посадим этого ублюдка, он больше и пальцем тебя не тронет!

– О чем ты? – сглотнув ком, уточняю я.

– Тебе больше не нужно притворяться, – шепчет он, встав вплотную и обняв меня обеими руками. – Я не осуждаю тебя. Эта мразь за все ответит. Мы пройдем через это вместе. Доказательства будут, твой врач все подтвердит на суде, она пообещала.

– Ты разговаривал с моим врачом? – убеждаюсь я, что все верно расслышала.

– Да, я… я вчера так разозлился, поехал домой, ты не сменила замки. Хотел… не знаю. Теперь все кажется таким мелочным! А она приехала утром, взволнованная. И все рассказала. Бедная моя девочка, что ты пережила, даже представить не могу… А я не понял. Я так ревновал, что ничего не понял…

«Твою, сука, мать!», – рявкаю я мысленно. Вот уж воистину, благими намерениями… Как несвоевременно, Зинаида Валентиновна, как несвоевременно!

– Илья, послушай, – бормочу я, понятия не имея, что буду говорить дальше, как вдруг раздается визг тормозов и спасительный рык Бугрова:

– Я неясно выразился⁈ Отошел от нее!

– Да пошел ты! – орет Илья, разворачиваясь к выскочившему из машины Бугрову и пряча меня за свою спину. – Я все знаю, мразь! Ты ответишь за то, что сделал! – Бугров после этих слов смотрит на меня, а я с абсолютно круглыми глазами отрицательно мотаю головой. – Ты сядешь, ублюдок, – грозит мой пока еще муж, – и сядешь надолго, я тебе гарантирую.

– Ты заблуждаешься настолько же глубоко, насколько я был в твоей жене, – с ухмылкой провоцирует его Бугров.

– Мразь, – шипит Илья и, потеряв остатки самообладания, кидается в сторону Бугрова, но я хватаю его за рукав, точно зная, как предотвратить мордобой.

Я выхожу вперед и иду прямо на Бугрова.

И пожалею о содеянном через три, две…

Закончить обратный отсчет я не успеваю. Бугров ловит мое намерение за мгновение до того, как я успеваю передумать. Одной рукой он обнимает меня за спину, вторую запускает в мои волосы, не оставив ни шанса на капитуляцию. Мне остается лишь закрыть глаза и подставить губы под поцелуй.

Под самый нежный, чувственный и бережливый поцелуй в моей жизни…

Ни капли агрессии. Ни крупицы грубости. Нет даже пресловутой пылкости. Он целует меня так, будто я – священна. Будто мое тело – еще не оскверненный им храм. Будто это наша первая близость, идеально трогательная, наполненная незабываемым высоким чувством.

Скажу честно. Когда он отстраняется, я еще пару секунд нахожусь под большим впечатлением. А потом, к счастью, ко мне возвращается память.

– Так понятно? – устало спрашиваю я, развернувшись к Илье. – Я соврала врачу, ясно? Мне было стыдно говорить ей правду. Мы просто увлеклись, Илья. Не нужно додумывать. Прошу, уходи. Между нами все.

– Ты врешь, – шипит Илья, дрожа от злости. – Я знаю, что ты врешь. Я знаю тебя. Он уже убил Бориса, но убить меня он не сможет. Это будет слишком очевидно!

«Твою. Сука. Мать», – отрешенно думаю я, узнав стиль рассуждений. Неплохая у них коалиция сформировалась. Но я пока не уверена, хочу ли примкнуть.

– Илья, прошу тебя, – настаиваю я, гипнотизируя его двусмысленным взглядом. – Уходи.

– Я найду выход, Даш, – трогательно обещает он, пока Бугров молчком подталкивает меня к своей машине. – Найду, не сомневайся! – выкрикивает он прежде, чем Бугров захлопывает дверцу, закрывая меня в машине.

Через несколько секунд он садится на водительское место, плавно трогается и едет прямо, пока я не решаюсь нарушить тишину.

– Я обедаю с Элис, – скупо сообщаю я. Бугров продолжает ехать прямо, и мне приходится повторить, дополнив деталями: – Саш, я обедаю с Элис в ресторане Майского!

– Может, день рождения у меня все-таки сегодня, – задумчиво произносит Бугров. – А не через три дня, как записали.

– Как по мне, день рождения у тебя где-то в апреле, – язвлю я и щелкаю пальцами у него перед лицом. – Ау!

– Почему в апреле? – интересуется он, сворачивая не налево, как надо, а направо.

– По знаку зодиака! – раздражаюсь я. – Саш, ты едешь не туда!

– Я в курсе, не истери, – спокойно осаживает он. – Значит, твой врач решила пренебречь врачебной тайной. Я верно уловил?

– Да, – вынуждено признаю я. – Но без моего заявления никто дело не заведет, – добавляю я поспешно.

– А это ты к чему? – усмехается Бугров. – Боишься, она выйдет покормить дворовых кошек, а спустя трое суток ее найдут в подвале с перерезанным пачкой вискаса горлом?

– Она кормит дворовых кошек? – почему-то шепотом спрашиваю я.

– Без понятия.

– Зачем тогда так говоришь? – бурчу я.

– Она рискует карьерой ради пациентки. Жалостливая, – пожимает плечами Бугров. – А тем, кто долбился в дверь, полагаю, был твой дятел?

– Я ее так и не открыла, – говорю я почти что правду. – Саш, куда мы едем? – со вздохом спрашиваю я.

– Да просто катаемся, – хмыкает он. – Болтаем. Могу себе позволить, пока ты не заявишь, что я насильно удерживаю тебя, угрожая убить кого-нибудь еще.

– С чего бы мне такое говорить? Ты разве угрожаешь?

– Нет, но варианта для подачек может быть только два. Днюха или казнь.

– Каких еще подачек? – на выдохе бормочу я, точно зная, что пожалею о своем вопросе.

– Поцеловала, по имени меня называешь, – с ленцой перечисляет он. – Моя бдительность свернулась калачиком и сладенько заснула.

– Ага, и так захрапела, что разбудила паранойю, – язвительно парирую я.

– Раньше не называла. А сейчас как заведенная. Саш-Саш, Саш-Саш.

– Да что в этом такого⁈ – вспыхиваю я.

– Ничего, в общем-то. Но не в отношении тебя и меня. И раз уж ты начала врать, давай еще разок на бис. Но только чур то, что я попрошу.

– Ты двинулся, – решительно ставлю я диагноз.

– Поплыл, ага, – усмехается он. – Давай, Дашуль. Скажи, что я попрошу, и мы закроем этот разговор.

– Еще и шантажировать меня будешь? – возмущаюсь я.

– Можем еще потрепаться. Как фамилия твоего врача?

– Филатова! – называю я без запинки фамилию соседа этажом ниже.

– И снова ложь, – равнодушно отмечает он, а я прикусываю язык. – У тебя так легко получается. Ну же, заключим деловое соглашение. Решайся.

– Мне уже реально не по себе, – честно говорю я. – Ты ведешь себя, как психопат.

– А, по-твоему, насильник и убийца может быть здоровым? Чет сомневаюсь.

– Перестань, – нервно прошу я.

– Ее фамилия – Мелихова. Зинаида Валентиновна. Я узнал еще когда ты сказала, что была у врача.

– Зачем? – испугавшись не на шутку, спрашиваю я.

– Отзывы почитать. Хороший она спец или так себе. Ничего вроде, хвалят. Внимательная, доброжелательная, стаж, опять же. Но ты можешь продолжать думать, что я хочу ее прикончить.

– Что ты хочешь услышать? – бормочу я, сдавшись.

– Скажи, что тебе понравилось.

– Мне понравилось, – повторяю я без выражения.

– Ну это никуда не годится, – кривляется он. – От сердца, Дашуль. И не скупись на детали. Развернуто, чтобы не было сомнений, что мы говорим об одном.

– Мне понравился наш поцелуй, – с неохотой мямлю я.

– Я знаю, Даш, – серьезно отвечает он, наконец сворачивая в нужном мне направлении. – И меня это бесит. Все могло сложиться совсем по-другому.