Текст книги "Душа в обмен на душу (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Тот, что сидел на полу, дёрнулся в сторону Воронова, выкрикнув нервным сорвавшимся на фальцет голосом:

– Металл!

Кинулся ему в ноги и попытался отобрать кочергу, пока третий, с камерой, зажался в угол и продолжал снимать размахивающего руками «призрака».

Не долго думая, я подскочила с пола и побежала к выключателю, намереваясь одним махом прекратить этот фарс, но «призрак» заметил движение и на всех парах рванул туда, откуда появился. И так прытко спрятался в подвале, что я даже увидеть не успела, как он закрыл люк.

Кидаться за ним в погоню было затеей до того паршивой, что даже я прикинула возможные последствия. Как ни крути, он мужчина, а у меня присутствуют остатки инстинкта самосохранения. Но, от намеченного плана я решила не отступать, вернулась в гостиную, включила свет и заорала что есть мочи:

– Пошли нахер из моего дома!

Тот, что был с камерой, мгновенно сориентировался в пространстве и кинулся на выход, а вот третьему не повезло: на нём сидел Воронов и с остервенением орудовал кулаками.

– Миша! – рявкнула сурово.

Он нанёс последний удар, просто из вредности, встал с него, взял за ногу и потащил к двери, вышвырнув, как шелудивого кота.

– По яйцам мне врезал! – воскликнул Воронов возмущённо, с силой захлопнув дверь. – Как баба! Суки! – пнул пуф и скривился, понизив голос: – Ну и где теперь этого призрака искать?

– А Каспер-то добряк, – хмыкнула, плюхаясь на диван с блуждающей улыбкой.

– Ну… – задумался Воронов, идя ко мне, – пожалуй. Дробь в зад я бы схлопотал, не появись он во всей красе. Или ещё куда, разницы, на самом деле, никакой. Как и радости.

– Схожу за аптечкой в машину, – вздохнула, мельком взглянув на его руки. – И надо вызвать полицию, пусть зафиксируют взлом.

– Маш, дом ещё в цене упадёт, – заметил осторожно.

– Мне вот как-то вообще начхать, – бросила хмуро.

– Дай ключи, сам схожу…

Я достала из сумочки ключи от машины и тут же набрала в полицию, «наслаждаясь» приятной мелодией всё время, что Воронов отсутствовал.

– Да меня тут грохнут, пока вы трубку возьмёте! – заорала нервно, аккурат в тот момент, когда музыка в динамике стихла.

– Полиция, чем можем помочь? – вяло спросил дежурный.

Пятнадцать минут путаных объяснений и обещание прибыть «как только, так сразу».

– Зря ты им про мужика, прикинувшегося призраком, сказала, – поморщился Миша, садясь рядом и ставя на колени аптечку.

– Те придурки снимали. Видно всплывёт, вопрос только в том, когда именно, – буркнула недовольно и забрала аптечку. – А что у нас за дачу ложных показаний?

– Штраф или, в худшем случае, арест, – ответил на автопилоте, шевеля пальцами со стёсанными костяшками. – Ржать будут долго…

– Да я сама с трудом сдержалась… ты его видел вообще? Перемазался флуоресцентной краской как попало… как эти идиоты купились – не понятно.

– Психи, – пожал плечами Воронов и слабо поморщился, когда я начала обрабатывать ссадины на его руках спиртовой салфеткой, стараясь на них не смотреть и чувствуя, как подкатывает дурнота.

Если бы крови было чуть больше, прилегла бы на диванчике на неопределённое время, попросту отключившись. Порезы и кровавые ссадины я научилась переживать без обмороков, но вида крови по-прежнему не выносила.

– Подуй хоть, что ли, изверг… – проворчал Воронов, слабо дёргаясь от каждого прикосновения.

Набрала в грудь побольше воздуха, вытянула губы трубочкой и высунула язык.

– Зараза, – засмеялся, опустив голову к груди и содрогаясь всем телом, а я продолжила деловито врачевать, глупо улыбаясь. – Могли бы сцапать этого призрака, если бы не они.

– Скорее, сладенько проспали бы до утра, – хмыкнула в ответ.

– Или так, – не стал спорить Миша, – в любом случае, всё испоганили. Вот что им тут, мёдом намазано? Ещё и с камерой… профессиональной, прошу заметить. Да и сами подготовились.

– Странно, да? Ни тебе шапочек из фольги, ни других приблуд.

– Ага, а тип с битой явно вспомнил популярный сериальчик, обезумев и со страху наложив в штанишки. А пришёл-то какой самодовольный, с битой.

– Давай правую.

Миша вновь шевелит пальцами и вздыхает:

– С правой лучше повременить. Я ему нос разбил, на моих руках, буквально, его кровь. Пусть возьмут образец, вдруг повезёт.

– Разумно, – тяну с уважением.

– Батя так в третий раз попался, когда с подельниками пытался обнести круглосуточный магазин, – скривился Воронов.

– Так ты не шутил? – всё ещё не верила своим ушам.

– Мой образ померк в твоих глазах? – хмыкнул мрачно.

– Какое мне дело до того, кто твой отец? – попыталась отшутиться. – Я ж за тебя замуж не собираюсь.

– Это пока, – вроде бы сострил в ответ, но весёлым не выглядел. – Про батю – правда. Я не совсем конченый шутить подобным образом. Ладно, вернёмся к нашим баранам… добряк, говоришь?

– Ну, он выплыл весьма своевременно, – я пожала плечами и прекратила издевательскую экзекуцию. – Такое ощущение, что он шастал по дому, пока мы дрыхли, но, когда превосходство противника стало очевидным, решил внести свою лепту.

– Похоже на правду. И, как истинный супергерой, поспешил скрыться, когда ты ломанулась за ним.

– Да я свет хотела включить… – пробормотала, потупив глазки.

– А я говорил что? – уточняет недовольно.

– Да ну хватит тебе, я взрослая девочка и вполне могу сама принимать решения! – с виноватой моськой не прокатило, попробуем пойти в наступление.

– А если бы тот мудила выстрелил? – спрашивает хмуро и ворчит: – Думаешь только о себе…

– А о ком мне ещё думать? – хмыкнула невесело.

– О тех, кому ты небезразлична. И я в их числе, так что можешь думать обо мне хоть круглые сутки.

– Да когда мне о тебе думать, если ты постоянно перед глазами? – возмутилась притворно, а он улыбнулся с озорством:

– Закрой.

– Не буду, – буркнула, отводя взгляд.

– Закрой… – прошептал на ухо, приблизившись, и тут же хохотнул: – Заметь, рот открыть не прошу.

Перевожу на него возмущённый взгляд, а он подаётся вперёд, оказываясь всего в паре сантиметров от моего лица, практически касаясь кончиком носа. Дыхание его чувствую, начавшее учащаться, напряжение чувствую, притяжение неимоверной силы, бороться с которым становится невозможно. От одной лишь мысли, что сейчас он меня поцелует, по телу расползается тепло, концентрируясь внизу живота. Облизываю пересохшие губы, готовясь к страстному чувственному поцелую и вздрагиваю от трели звонка, чуть не прикусив язык.

– Вот когда не надо, они тут как тут… – бурчит Воронов, поднимаясь. – Кстати, ты подписала договор с Юницкой?

– Блин, – буркнула, совершенно забыв о такой мелочи, как юридическое обоснование нашего нахождения в доме.

– Понял, – хохотнул Воронов, идя к входной двери, – будем импровизировать!

На счастье, в наряде оказался знакомый Миши. Паршиво ухмыляясь, он составил протокол, задал несколько вопросов с усмешкой, отмочил пару глупых шуток, но криминалистов вызвал.

И всё бы ничего, но город на столько мал, что сарафанное радио сработало практически молниеносно: нарисовался Андрей.

Причём, не позвонил, а возник на пороге лично, во всей красе, с суровым видом, не сулящим ничего хорошего.

– О, какие люди, – тихо хмыкнул Воронов, – твой выход, Манюх.

Приняв покаянный вид, я поплелась навстречу бывшему супругу.

– Какого чёрта происходит?! – зашипел Андрей гневно. – Маш, мы о чём договаривались? В первую очередь ты звонишь мне! Не в полицию, не дяде Васе, а мне!

– Ты отлично знаешь, что у меня нет никакого дяди Васи… – буркнула в ответ. – Да и… ночь на дворе, Андрюш, а у тебя ребёнок маленький… ну что я, совсем без понятия, что ли?

– Ребёнок ночью спит! – рыкнул Андрей, а Миша отозвался от лестницы:

– Везёт…

Андрей бросил на него уничижающий взгляд, ухватил меня под локоть и потащил подальше ото всех, в кухню.

– Рассказывай, – приказал грозно.

– Да тут… – начала мямлить, не зная, как начать.

– Ты не могла развлекаться со своим любовником в более безопасном месте?! – вспылил бывший муж, а мои глаза полезли на лоб.

– Не поняла, – выговорила по слогам. – Это ещё что за предъява?

– Да я не… – поморщился бывший, подбирая слова. – Я не о том! Хотя нет, и об этом тоже! Ты утверждаешь одно, а по факту…

– Я с ним не спала, – сказала сухо, – это во-первых. Угадай, что во-вторых.

– Это не моё дело, – ответил понуро. – Прости…

– Именно! – ткнула пальцем ему в грудь. – И вообще, мы приведение караулили.

– Чего? – ошалел бывший.

– Того, – передразнила язвительно и быстро пересказала суть, закончив: – Я не спятила. И Юницкий тоже. По большому счёту, если это доказать, Арина вообще не имеет права дом продавать. И у меня будут большие проблемы, если правда вскроется, когда дом уйдёт покупателю. Сам знаешь, что за люди себе могут его позволить!

– Знаю, – буркнул недовольно. – Могу чем-то помочь?

– Вообще-то, да… – пробормотала задумчиво. – У вас же в управлении куча умников, так?

– Каждый первый, – хмыкнул Андрей. – Кто конкретно нужен?

– Спец по дверям и замкам, – ответила пространно, но тут же пояснила: – Нужно понять, старая ли дверь и менялся ли замок.

– Надо – значит найдём, – ответил уверенно.

Постоял, помялся, с неудовольствием покосился на мою грязную юбку, но от комментария воздержался.

– Позвоню, – бросил напоследок, сурово посмотрел на Воронова и удалился вместе с полицией.

– Ну вот мы снова одни, – хмыкнул Миша, медленно подходя ближе. – Чем займёмся, Марь Санна?

– Дочитай показания Юницкого, – дала задание с деловым видом и пошла на поиски хоть чего-нибудь, чем можно задраить разбитое окно.

5

Вырубилась я ещё когда он шелестел бумажками перед вновь растопленным камином, галантно уступив мне кресло. Ну, как сказать, уступил – я успела его оккупировать, пока он добывал огонь. Послушала угрозы стащить меня за ноги или сесть сверху (всё джентльменство сводилось к праву выбора), поулыбалась и погрузилась в безмятежный сон.

А вот проснулась от того, что он довольно чувствительно трясёт меня за плечи, громко ворча:

– Да где там у тебя эта кнопка загрузки системы… Манюха, подъём, мне ехать пора!

– Пока, – отмахнулась вяло, не открывая глаз.

– Я тебя тут одну не оставлю, и не мечтай, – ответил язвительно. – Опять чёрте куда полезешь, а мне дёргайся.

– И что мешает мне вернуться? – уточняю, слабо ухмыляясь.

– Злая ты, – вздыхает тяжко. – Не хочешь по-хорошему…

Думала, он меня-таки стянет с кресла, но нет.

Паршивец начал меня щекотать! Щекотать!

– Да ты с ума сошёл! – уже визжу, да и то с трудом, пытаясь отбиться, заливаясь хохотом.

– Я тебя предупреждал!

– Да всё, всё, встаю! – иду на попятный. – Ты монстр!

– Да, я жесток, – отвечает стальным тоном. Открываю один глаз и вижу его озорную моську. – Жду на улице. В ванной новая зубная щётка.

Всё-таки дал мне время подумать о нём… и я им воспользовалась.

Перемены в нём радовали, пожалуй, даже слишком. За один только вчерашний день я улыбалась чаще, чем за последние полгода. Но было это раздражающее «но», мешающее погрузиться в состояние эйфории, почувствовать, прочувствовать приятное томление влюблённости. Как скоро он станет прежним? После секса? Сразу или мне перепадёт ещё разочек?

– Ты жалкая, – говорю своему отражению и отвечаю себе же кивком.

Мне и призраки не нужны, чтобы в психушку загреметь…

– Странное дело, Манюх, – протянул задумчиво, когда я вышла. – В грязи извалялась, спала четыре часа в кресле, а выглядишь – ну чисто майская роза.

– Да как же, – фыркнула, отлично помня свою всклокоченную чёлку и тёмные круги под глазами.

– Точно тебе говорю, – заявляет авторитетно, садясь в машину. – И тут возможны два варианта. Либо ты ведьма, либо на мне розовые очки, снимать которые я не намерен.

Сердце против воли делает стремительный скачок вниз живота и остаётся там, не планируя возвращаться.

– Первое, – отшучиваюсь, выезжая за ворота и с тоской поглядывая на дом через зеркало заднего вида.

– Ещё одна странность… – говорит задумчиво, – уезжать вообще не хочется. Как магнитом туда.

– Это-то как раз нормально, – отвечаю, тронувшись с места после того, как закрылись ворота, – для ненормального, – Миша слабо хмыкает, а я продолжаю: – Вот ответь мне на вопрос: с чего бы вдруг Юницкий решил, что призрак – именно Майер?

– Желаемое за действительное. Мозг сам подстроился под неоднозначное явление, чтобы сходить с ума было комфортнее.

– Вариант, конечно, но что, если призрак на Майера просто похож?

– Продолжай…

– Если взять за основу твою теорию про любовь… Что, если Губарёв, на самом деле, его потомок?

– Надо достать его паспорт и фото Майера. Первое – на мне, второе – на тебе. Учитывая репутацию Майера в народе и то, что с Губарёвой они в браке не состояли, скрыть, что ребёнок от него – нормальное желание, по тем временам. Выскочила замуж уже в положении и дело с концом. А мужик в доме закрылся от безнадёги.

– И замок, открывающийся без ключа только со стороны участка Губарёвой, вполне вписывается. Если ключ был только у неё… она могла к нему прийти, не привлекая внимания, себя же он такого соблазна лишил.

– Романтишно, – хмыкнул Миша.

– Скорее, печально… и жестоко, – вздохнула, искренне переживая выдуманной истории.

– Но всё же романтично. Это ж какая любовь, а, Манюх? Бросить всё, жить отшельником, только чтобы не пропустить момент, если любимая решит заглянуть… вообще да, согласен, довольно стрёмно. Я бы так не смог. Увёз бы тебя в какую-нибудь глушь, если уж и жить отшельниками, то, хотя бы, вместе.

– А если она уже была в браке на тот момент? – намерено пропустила его ремарку о счастливом совместном будущем.

Заливает он, конечно, складно… этот парень не перед чем не остановится ради достижения цели. А мне оно надо? С каждым днём, проведённым вместе, тяжелее будет моё положение, когда он свалит в закат.

– Тогда картина меняется, – комментирует Воронов мою теорию, – но, вариант схватить и утащить, на мой вкус, всё-таки предпочтительнее.

– А если она сама не поехала? – продолжаю упрямо накидывать версии, а он не менее настырно спорить:

– Тому должны быть причины.

– Не любила так же сильно, как он, – тут же начинаю перечислять. – Не любила вовсе. Не хотела такую жизнь, какую он ей предложил. Да что угодно…

– Тогда это уже не романтика ни разу, – буркнул недовольно. – Ладно, это всё, конечно, чертовски занимательно, но пока лишь наши фантазии. Жрать ещё так хочется, думать невозможно. А ни в одно приличное заведение нас в таком виде не пустят.

– В неприличное – пустят, – хмыкаю в ответ.

– Бар? – тихо смеётся Воронов.

– Бар, – пожимаю плечами и перестраиваюсь в левый ряд, прибавляя скорости: есть я захотела ещё вчера и с той поры ничего не изменилось.

– Василич! – громко вещает Воронов от дверей, едва мы проходим. – Два фирменных и побольше фри!

– А для дамы? – хмыкает бармен, продолжая методично протирать бокал.

– Манюх, ты глянь, какой остряк! – слабо пихает меня в бок Воронов. – Как будто это не он недавно переехал в хату на одну спальню больше, чем было, и на пять автобусных остановок ближе к работе, не потеряв при этом ни гроша!

– А его родная сестра не разменяла трёшку на окраине на однушку и двушку почти в самом центре, – покивала согласно.

– Понял, за счёт заведения, – засмеялся Василич и отставил бокал, заторопившись на кухню давать ценные указания.

Мы устроились за первым свободным столом у окна, я начала доставать бумаги из папки, которую прихватила с собой, а Воронов бахнул мобильный на стол, внимательно разглядывая моё лицо.

– Дождись бургера, – говорю невзначай, не поднимая глаз от листов, – прекрати пожирать взглядом меня.

– Это свидание, – заявляет неожиданно.

Тут же поднимаю голову, округлив глаза.

– С чего бы?

– А чё нет? – хмыкает самодовольно. – Сидим вдвоём в питейном заведении, заказ ждём, беседы беседуем. Свидание, Манюх.

– Свидание, мой дорогой, это когда ты пригласил, а я согласилась, – отвечаю наставительно. – А не когда мы заехали перекусить в единственное место, где можем шантажировать владельца.

– Всё-таки выкупил? – искренне обрадовался за Петра Васильевича Воронов. – Не знал.

– Два месяца назад, – улыбнулась в ответ, – я помогала с бумагами.

– Ты выбрал её?! – возмутился притворно и громко, развернувшись к бармену.

– Само собой! – фыркнул Василич и нахально ему отсалютовал.

– Ну да, логично… – пробормотал Воронов, вновь разворачиваясь ко мне. – Я бы тоже выбрал тебя из всех. Постой, так я уже. Свидание, да?

– Дом! – напомнила сурово.

Взяла несколько бумажек и потрясла ими возле его носа.

Воронов склонил голову вбок, хитро посматривая на меня и собираясь продолжить развивать тему, но на столе зазвонил его мобильный.

Я украдкой посмотрела на экран и успела увидеть «мама», прежде чем он прислонил его к уху, ответив на вызов.

– Привет. Всё в порядке? Я переложил выше. Да, там, в гостиной, в шкафу… ага. Скоро буду.

Закрываю лицо бумагами, скрывая лучезарную улыбку и игриво поглядывая поверх них.

– Мочи, – вздыхает Воронов, роняя голову к груди.

– Ты живёшь с мамочкой? – уточняю, давясь смехом.

– Мамочка живёт со мной, – кривляется в ответ.

– Погоди-погоди, – продолжаю паясничать, откладывая бумажки и силясь не улыбаться. – Спрошу по-другому. Ты, успешный риелтор тридцати семи лет отроду, которому найти достойную квартиру в городе всё равно, что чихнуть, живёшь с мамой?

– Я ж припомню тебе твой стёб, ты понимаешь? – спрашивает ненавязчиво.

– Ага, – широко улыбаюсь в ответ. – Маменьке нажалуешься?

– Завязывай… – говорит нараспев.

– Только не плачь, ладно? Моё сердце не выдержит!

– А ты, значит, крутая, да? Ну, скоро проверим…

– Что ты задумал? – тут же перестаю смеяться, глядя на его самодовольную ухмылку.

– Узнаешь, – кривляется ехидно. – Настало время раз и навсегда определить, у кого длиннее.

– Мне это заранее не нравится, – говорю строго.

– Первое свидание редко когда проходит удачно. И это ты запомнишь на всю жизнь, – подмигивает нахальным зелёным глазом и кивает на бумаги: – Погнали. Пробежимся по всем, пока заказ не принесли.

– Жили-были два соседних участка, – начинаю вяло, продолжая думать лишь о том, какая пакостью у него на уме. – На одном, том, что принадлежал Губарёвой, наверняка стоял простенький деревенский дом, на втором – пустырь, на котором Майер построил свой. После смерти Майера участок вместе с домом перешли по завещанию во владения Губарёвой.

– Обратила внимание, что разницы по забору не видно? То есть, его уже ставила Губарёва, на два участка. И снесла дом, в котором жила, ни кирпичика не осталось.

– Это важно? – спрашиваю с сомнением.

– Да чёрт знает. Наверное, нет. Просто любопытно.

– Снести мог и внук её, до продажи.

– Нафига напрягаться? Продал бы как есть, всё равно дом под ремонт был.

– Снести могли и Васнецовы.

– Сомневаюсь, я когда сделку оформлял, там трава по пояс была, не успело бы так зарасти. И мы к ним ещё придём. Загружу Степана, пусть найдёт старых владельцев соседских домов. Может, они и о Губарёвой чего помнят. Погнали дальше.

– Гони, – фыркнула, скрестив руки под грудью.

– Давай-давай, мой выход позже.

– Ладно, – хмыкнула и продолжила: – Губарёва скончалась в преклонном возрасте, её внук вступил в права наследования по закону, но дожидаться трёх лет, когда и сам дом подорожает, и налог платить не нужно будет, не стал.

– Вот и я о чём, – вставил свои пять копеек, – со сносом бы точно заморачиваться не стал, так что бабка избавилась от родового гнезда ещё до своей смерти.

– Да, наверное. Может, ему просто нужны были деньги или он не хотел напрягаться. Частный дом – это всегда лишние затраты. Да и нужно ездить проверять, чтобы из заброшенного дома не устроили ночлежку или не облюбовали подростки, используя стены как холсты для выражения своего мироощущения.

– Либо он просто терпеть не мог ни бабку, ни этот дом.

– Я смотрю, ты прямо жаждешь продолжить, – кривлюсь язвительно.

– Не-не, я слушаю. Очень интересно, продолжай, пожалуйста.

– Пожалуйста, оставайтесь на линии, Ваш звонок очень важен для нас, – говорю сладким голоском, откровенно кривляясь.

Воронов фыркает и косится на бар, подгоняя меня.

– Губарёв продал дом чете Васнецовых, – продолжаю тут же, – и, знаешь, всё-таки странно, что на дом они потратили последние деньги.

– Ну, на самом деле, то, что мужик вторую бригаду нанял из тех, кто подешевле, говорит лишь о том, что он скупердяй. Но можно навести справки, он мог купить дом только ради статуса, чтобы обзавестись нужными контактами на месте. Запишешь мне список дел?

– Запишу, чего ж не записать… – пожимаю плечами, беру ручку, блокнот и вывожу аккуратным почерком, озвучивая: – Пункт один. Позвонить матушке и спросить, не закончился ли дома хлебушек и ириски.

– Вот ты язвишь, а мысль толковая, – отвечает серьёзно и тут же берёт мобильный, вызывая родительницу и спрашивая с интересом, пока ждёт ответа: – Почему ириски?

– Да просто, – отвечаю, слабо улыбаясь. – Люблю их.

– Учту. Ма, нужно чего? – с минуту случает ответ, сводит глаза у переносицы и вздыхает: – Пришли список, а? – откладывает телефон и кивает на блокнот: – Вычёркивай.

Любопытно, на самом деле. Взрослый мужик, живёт с матерью, но положения своего абсолютно не смущается. И вроде всё с ним в порядке, в том смысле, что он не вписывается в образ типичного маменькиного сынка, державшегося за юбку. В чём подвох?

– Манюх, не спать, косить! – возвращает меня в реальность, щёлкая пальцами у носа.

– Васнецовы продали Луневу, – отвечаю коротко. – Твой выход.

– Ишь ты прыткая какая! С Васнецовыми ещё не закончили. Я бы с ними пообщался. Дом в цене упал, можно сыграть на этом.

– Пообщаться чтобы выяснить что?

– Например, где он взял две бригады идиотов, чтобы ненароком не взять там же, – отвечает с усмешкой.

– Поэтому твоя мама живёт с тобой? С её квартирой что-то случилось и нужен ремонт?

– В её квартире качественный современный ремонт. Манюх, давай дальше, не хочу сейчас об этом.

– Но всё в порядке, да? Я… – опускаю взгляд, подбирая слова, плюю и говорю, как есть: – Я не понимаю.

– Поймёшь, но позже, – отвечает мягко, – давай дальше, Маш, сейчас правда не ко времени эти разговоры. Только первое свидание, помнишь? А там разговор как минимум для третьего.

Отшучивается, улыбается, но глаза серьёзные. Странно всё это.

– Пиши третий пункт, я продолжу, – возвращается к теме дома. – Я увёл Лунева у Елисеева, совершенно непринуждённо: просто взял меньший процент за сделку. И он купил дом у Васнецовых.

– Кстати, об этом… мы оба довольно неплохо его знаем и, не в обиду тебе, я скорее поверю в то, что увести он попросту позволил. Даже если учитывать то, что он мог потерять бдительность, обхаживая твою невесту и дурея от виагры, это ж Елисеев. И своего он не упустит, особенно, когда речь идёт о деньгах.

– Вроде и неприятненько, а вроде и дело говоришь, – слабо морщится и довольно долго смотрит в одну точку. – За бабу бы точно мстить не стал… это я про невесту, она ни мне, ни ему не упала. Когда она сделала свой выбор, её акции резко упали в цене. А то, что я на твоё решение уйти повлиял, мог и вообще не сопоставить. Но, тем не менее, от дома он отказался.

– На меня точить зуб ему ничего не мешает, – слабо пожимаю плечами, продолжая рассуждать: – За судьбой дома наверняка следил, знает прекрасно, что там за мракобесие происходит, увидел удобный момент как отвесить мне пендель из этого бизнеса. Ну а ты – просто приятный бонус.

– Или всё то же самое, но с точки зрения меня. Когда ты пришла к нему с предложением, решил потеснить обоих. Мы сильно развернулись за последние годы, Манюх. Вряд ли ему пришлось это по душе.

– То есть, он просто воспользовался моментом, но до этого на ход событий не влиял?

– Ты же видела все дела, – кивнул на бумаги, – твой бывший своё кресло не зря занимает, мужик толковый.

– То есть, я сама нам ямку копать начала? – скисла, опустив голову.

– Это было вопросом времени, когда он начал бы отжимать территорию обратно. Город не так велик. Но, возможности он не упускает… а эта троица сегодня ночью… бита, ружьё, камера, взлом. И от нашего призрака шарахнулись, хотя выглядел он абсурдно.

– И что же они пытались снять, в таком случае? – пробормотала, пунцово краснея.

– То самое, ага, – хмыкнул Воронов весело. – Секс на объекте – не очень-то профессионально.

– Мелковато для него… – бормочу невнятно. – Скорее уж, их попросту было не трое, а четверо. И их реакция – для правдоподобности. Если б я ещё и визжала с голой грудью – видео бы мгновенно по сети разлетелось.

– На такое я б и сам посмотрел, – хохотнул Воронов озорно и устремил плутоватый взор вдаль, явно продумывая план.

– Я тебя грохну и продам твою квартиру, – заулыбалась всеми зубами разом и улыбка тут же сползла с его лица. – А мой бывший прикроет.

– Какое коварство! – возмутился притворно.

– Давай серьёзнее, Миш… – вздыхаю, вновь пододвигая к себе бумажки. – Если мы правы, этим он не ограничится. И ты сам говорил, стоит лишь пустить слух… не только мы под огонь попадём. Твой сослуживец, Андрей. Андрей особенно, он все дела по дому закрыл как несчастные случаи, да ещё и женился на родственнице тех, кто купил подешевле и теперь продаёт.

– Н-да, поганенько звучит… – Воронов почесал затылок и продолжил по делу: – Лунев купил дом и сделал ремонт. К слову, быстро и качественно. Запиши там, что надо выяснить, через какую контору.

– Ты б в кроссовочки, что ли, переобулся, – надуваю губы, – сотрёшься ведь по поручениям бегать.

– Ох, Манюха… – вздыхает так тяжко, как будто на его плечах все заботы мира, – ты б лучше думала о том, чтоб не стереться самой. Настанет моё время…

– Одни обещания, – отмахиваюсь пренебрежительно.

Воронов ухмыляется своим мыслям, трясёт головой, разгоняя их как тараканов, и говорит уже серьёзно:

– Дом купили Соломатины. Своеобразная семейка. Мужику пятьдесят шесть, на момент сделки, жене его – двадцать три. Выглядела она при этом так, будто выйти замуж её заставили, но, записок с мольбами о помощи в карман не подкладывала, так что я забил и просто провёл сделку.

– При этом, она бесконечно вызывала полицию. Судя по бумажкам, именно она, в то время как её муженёк сладко спал.

– Конечно сладко, с таким количеством снотворного… даже после смерти обнаружили следы в крови. Плюс виагра, куда без неё с молодой женой, вот сердечко-то и не выдержало.

– Андрей всё проверил, снотворное Соломатин сам покупал, есть выписка по банковской карте, плюс показания фармацевта. И, ты прав на счёт виагры, оттого его хорошо запомнили. Своеобразный набор.

– Мечтаю не дожить до такого возраста, чтоб меня помнили в аптеке, – кривится Воронов. – Хотя, с другой стороны, для этого детей и заводят. Мыть посуду и отправлять за виагрой.

Выдавливаю улыбку и ловлю себя на том, что рука тянется к браслету.

– Чё такое, Манюх? – хмыкает Воронов. – Не готова в пятьдесят вести активную половую жизнь?

– Да какой там, если десятилетиями раньше сотрусь? – язвлю по привычке.

– Это обратимый процесс, не переживай, – дотягивается до моей руки, той самой, с браслетом, и легонько хлопает своей.

Вроде шутит, но эти приколы как ножом по сердцу. Дети, семья, счастливый брак, обратимость… как будто вновь сделала шаг к своей пропасти и посмотрела вниз. Там оно всё, на самом дне лежит, голова кружится, но падать не хочется. Руки в стороны и шаткий баланс.

– Жена Соломатина крайне неудачно спустилась с лестницы и сломала себе шею, – сказала невпопад, но он как будто не обратил внимания на резкий переход, поддержав тему:

– Как будто за ней черти гнались. Роль первого призрака всё ещё вакантна. Кстати, об этом… ты уверена, что тот, что был прошлый ночью, сиганул именно в подвал?

– В том-то и дело, что нет, – вздохнула и поморщилась своей несообразительности. – Это я понеслась сразу в столовую, он мог просто развернуться спиной, чтобы рожей не светить, а после того, как я свет включила – прошмыгнуть на улицу через дверь.

– Надо было того утырка с битой связать и дождаться вместе с ним полицию, – бурчит недовольно.

– У ещё одного было ружьё и ничто не мешало ему перезарядить его на улице и вернуться с подмогой, – сказала строго, присмиряя его порыв геройства. – Правильно всё сделали. Лично мне не хочется валяться на холодном столе, пока во мне пинцетами ковыряются, выколупывая дробь.

– Ну да, отверстия, непредусмотренные природой, тебе бы не пошли… – поморщился и хохотнул одновременно. – Ладно, пусть так. Итак, Соломатины мертвы. В наследство вступает сынок мужика, от продажи отказывается, заселяется и живёт какое-то время, пока с крыши не пикирует. Вариант, что вы с ним одинаково мыслили, я не исключаю.

– Отчёт читал? Я вот почитала, пока ты дрых… – Воронов закатил глаза, а я ухмыльнулась. – Он рухнул вниз головой. Вот как? Там даже скатиться толком нельзя, даже если он плашмя лёг: уклон не тот. И, ко всему прочему, не с той стороны, где было окно. Я там крутилась-вертелась и точно могу сказать, что полез он туда с другой целью.

– Куда он приземлился? – тут же ухватился за бумаги Воронов.

– Со стороны статуи. Там, где ты побоялся ручкой пошарить, – замечаю едко.

– Предпочитаю шарить ручками в других местах, – состроил рожицу и задумался. – Странно. Ладно, пока опустим. На арену выходит мадам Суслина. И это отдельный кадр.

– Что с ней не так?

– Всё! Она трижды схватила меня за жопу! И один раз сама знаешь за что. Как вспомню, яйца внутрь пытаются залезть, а это, вообще-то, не особо физиологично, Манюх. Яйцам положено…

– Завязывай! – восклицаю, округлив глаза.

– Короче, сплошной стресс, – закончил ворчливо. – Пожалел, что вообще свои услуги предложил.

– Можно подумать, это первый случай, когда клиентка хочет отпраздновать удачную сделку с тобой, – хмыкаю, умиляясь над его возмущённо-негодующим лицом.

– Вообще-то, да! Первый и единственный. Намёки, конечно, получал, но чтоб вот так беспардонно покуситься на святое…

– У меня такое постоянно, – пожимаю плечами, а Воронов тут же хмурится. – Один был на столько нахален, что пришлось сказать, что у меня ЗППП.

– Ветром, что ли, надуло? – фыркает задорно.

– Ты слишком хорошо осведомлён о моей личной жизни… – бурчу недовольно и отвожу взгляд.

– О её отсутствии, – поправляет со смешком. – К тебе в баре очередь из смельчаков выстраивается, посылаешь не глядя.

– Это поэтому ты мне Ивана подсунул? – скривилась тут же, а он скис:

– Я ж не думал, что вы… ну и… надо было тебя как-то раскачать. Идиот я, что ли, первопроходцем идти? Это ж почти железобетонно разрыв.

– Ты себя вообще слышишь? – качаю головой в осуждении, а Воронов делает кислую мину:

– Когда вслух – не так логично. Ладно, короче, похотливая самка вступила в права наследования, вместо этого дома купила другой, по площади он больше, по цене – ниже. Сама в прибыли, с опекой никаких проблем, отпрыск не обделён. Я тогда не сильно заморачивался, выбесила она меня, просто кинул объяву на сайт недвижки, Юницкий позвонил первым, ему и отдал, даже не торговались. Но и там, видишь, не всё гладко.