Текст книги "Душа в обмен на душу (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

2

Из машины выхожу не сразу: привожу в порядок своё лицо после безудержных рыданий, одновременно с этим поражаясь выдержке Воронова, не отпустившего ни одной шуточки на тему моего поплывшего в зону декольте макияжа.

– Ну что, Манюха! – Воронов суёт руки в карманы брюк, ненавязчиво привлекая моё внимание к единственному достоинству, что у него имеется.

– Твои шпионы оперативно работают, – замечаю ненавязчиво, отвернувшись от него и разглядывая глухой забор под три метра, из кирпича унылого серого цвета.

– Я, в отличии от тебя, не обладаю такой роскошной грудью, – хмыкает, подходя сбоку и бесстыдно заглядывая в вырез блузки. – И за информацию, как правило, плачу. Не всем, не всегда… не суть не в этом. А в том, Марь Санна, что денюшку надо отрабатывать, о чём всем прекрасно известно.

– Так ты авансы раздаёшь? – продолжила вялые пререкания, прохаживаясь вдоль забора.

Сколько ж там соток участок? Конца и края не видно.

– Как и ты, – отвечает с ленцой, – многократно показала сиськи одному и тому же мужику, вызвав у него стойкую зависимость, и долгие годы пожинаешь плоды. Аж самому посмотреть захотелось.

– Ослепнуть не боишься? – хмыкаю, цокая каблуками по идеальному асфальтовому покрытию.

– Завязывай с анонсами, пока не лопнул! – возмущается практически искренне. – Так через сколько у нас встреча с владельцем?

– У меня, – поправляю ехидно.

– Это ты так думаешь, – скалится, пристраивая руку на моём плече.

Смотрю на его золотую печатку на большом пальце, перевожу недоуменный взгляд на его мужественное лицо с паршивой ухмылкой, с пренебрежением веду плечом, сбрасывая его кисть.

– Ханжа, – фыркает, делая полшага в сторону. – Так через сколько?

– Ты ж знаешь.

– С тобой неинтересно, – «обиженно» кривится, сверкая глазами с лёгкой сеточкой морщин в уголках.

– Да кто б тебя звал…

– А вот это откровенно грубо, – тыкает в меня пальцем, нахмурившись. – Ты должна была позвонить.

– Да я трубку едва успела повесить, как ты сам нарисовался!

Нахальства ему не занимать! Впрочем, этим и берёт… помимо прочего.

– И что, позвонила бы? – хмыкнул, а ухмыльнулась:

– Нет. И ты знаешь почему.

– Ну… хотели тебя, допустим. Но это только потому, что меня она ещё не видела.

– Так какого рода услуги ты хочешь предложить? – уточняю ненавязчиво.

– Смотря кто подъедет, – хмыкает и мы оба, как по команде, оборачиваемся на звук приближающейся машины. – Риелторские, – говорит тихо, практически не шевеля губами, когда из машины выходит девушка.

Поворачиваю голову и смотрю на него, округлив глаза.

– Ты совсем зажрался? – спрашиваю медленно, пока миниатюрная блондинка с ногами от ушей семенит к нам на высоченных каблуках и в коротеньком платье, умудряясь при этом выглядеть женственно, а не вульгарно.

– Просто у меня вкус есть, а у неё – нет, – отвечает невзначай.

– Тогда ты ей сто процентов понравишься, – успеваю ответить, прежде чем девушка приближается на столько, что не остаётся сомнений – к нам. – Добрый день, – говорю мягко, делая пару шагов навстречу и протягивая руку.

– Здравствуйте, – отвечает тихим обречённым голосом, – Мария Александровна?

– Просто Мария, – говорю тут же и краем глаза вижу, как Воронов плотно сжимает губы, чтобы не заржать.

Каждый грёбаный раз! Паршивец! От его ужимок я сама начинаю внутренне давиться смехом, весь настрой летит к чертям. А у девушки, между тем, мать мертва, а отец в психушке.

– Юницкая Арина Дмитриевна, – представляется девушка. – Можно просто Арина. А это? – она вопросительно смотрит на Мишу и тот тут же выплывает вперёд, затмевая собой меня.

– Воронов Михаил Юрьевич, – протягивает ей руку, а она хмурится, так и не протянув свою в ответ:

– Ясно. Меня предупредили.

– Ясно, – отвечает с язвительным смешком, таким нетипичным при общении с клиентом.

Видать, задела его самолюбие. Какая милая девушка, как она мне нравится!

– В общем, раз уж вы оба тут… – начинает Арина устало и трёт лоб. – Мария, простите, понимаю, как это прозвучит, но ситуация… непростая. Скажу, как есть. Тот, кто из вас сможет выбить за это большую сумму, тот и получит свой процент.

– Разумно, – отвечаю без тени сарказма.

А чего кривить душой? Все хотят свою выгодную сделку.

Арина облегчённо выдыхает и смотрит с благодарностью.

– Ключей с собой только один комплект, – она протягивает его мне, – Михаил Сергеевич, оставьте свою визитку, договоримся о встрече.

– Я сделаю дубликат с этих, – отвечает обыденно, как будто я уже согласилась тратить на него своё время, – так будет быстрее и удобнее.

«Кому, интересно?!» – вспыхиваю мысленно, но мы оба отлично знаем, что при клиенте я никаких сцен устраивать не буду. На то и расчёт.

– Что ж… – она смотрит сквозь меня на забор с таким презрением, будто за ним сосредоточено всё зло этого мира. Впрочем, для неё так и есть, надо полагать. – Папка с документами в машине…

– Пойдёмте, – говорю с готовностью, отлично понимая её желание убраться как можно дальше и как можно скорее.

– Мария, ещё раз извините… – говорит, передавая мне документы, – Андрею это не понравится, но… нам нужны деньги и как можно скорее. А дух азарта, он, знаете, подстёгивает… Так ведь?

– Да, мы то и дело работаем подобным образом, – утешаю её со слабой улыбкой, без тени смущения говоря абсолютную ложь. – Вы приняли верное решение.

– Спасибо, – повторяет, вновь выдыхая, – спасибо, всего доброго.

– И Вам… – отвечаю, отходя на пару шагов и провожая её взмахом руки.

– Это будет весьма интересный опыт, – многозначительно говорит Воронов мне на ухо, ненавязчиво притянув к себе за талию, но я даже не реагирую, поглощенная своими мыслями.

Она сказала «нам».

Когда говорила про Андрея, сказала «нам». Его друг, Сергей, сказал, что он уже неделю не спит, хотя обмывали только вчера, а это, как правило, происходит, когда жена ещё в роддоме. Но, если ребёнок дома уже неделю, а поделился радостной новостью и проставился перед коллегами он только сейчас…

Дрожащими от волнения руками достаю телефон, совершенно не обращая внимая на продолжающего обнимать меня Михаила, набираю Андрея и после ответа выпаливаю:

– Что с ней?

– С кем? – вяло и совершенно неискренне удивляется бывший.

– С Лизой, – повторяю нервно, имея ввиду его жену, – что с ней?

– Арина рассказала? – бурчит недовольно. – Маш, это не твоя забота, это не правильно, мы справимся. Ты и так помогаешь…

– Сколько? – спрашиваю в лоб. – И не делай мне голову.

– Три миллиона если у нас оперировать, пять, по меньшей мере, если в Израиле.

– Почему сразу не позвонил?! – рявкаю так, что Воронов слегка отстраняется.

– Маш, ну в самом деле… – бормочет Андрей.

– Идиот! Идиот! – ору нервно в трубку.

– Маш…

– Значит, так, – говорю спокойнее, по-деловому, – загнан есть?

– Есть, – отвечает недовольно.

– Скан мне на почту, адрес прежний. Валька до сих пор в ОВИР, ну, ты помнишь, соседка. Визу сделаем, у неё полно контактов. Выход на больницу есть?

– Есть. Но, состояние… сказали, через неделю можно будет… лететь.

– Как раз всё подготовим…

Я принялась расхаживать вдоль забора, давая инструкции, позвонила в банк и заказала нужную сумму, позвонила Валентине, договорившись о встрече на завтра, убрала огненный мобильный в сумку и немного перевела дух.

– У меня в машине есть бутылка виски, – ненавязчиво сообщил Воронов.

– Не хочу, – отмахнулась, сжимая в руке ключи. – У меня рандеву с привидениями.

– На трезвую? – приподнял брови, а я посмотрела с укором и спросила:

– Ты же не думаешь, в самом деле…

– Нет, – морщится Миша, – но, когда я тут ночевал, я пожалел, что не дотумкал прихватить бутылку. Или ящик. К утру я бы предпочёл ящик.

– И сменное бельишко? – хохотнула, невинно похлопав ресницами.

Миша состроил недовольную рожицу и тут же широко улыбнулся:

– Спорим?

– О, Боги, за что мне это наказание? – спросила тихо у небес, демонстративно задрав голову.

– Да лан те, Манюх, – хмыкнул, поглядывая весело.

– Ты можешь разговаривать со мной так же, как со своими клиентами, а не как только откинувшийся из мест не столь отдалённых? – спросила на всякий случай.

– Ты не слышала, как общается только откинувшийся, – ответил вполне серьёзно, – там без переводчика вообще ни черта не понятно.

– А ты, типа, слышал? – спрашиваю язвительно.

– Конечно, – беспечно пожимает плечами, – я ж сидел. Не долго, но…

– Чего?.. – моя челюсть отпадает, а в его глазах пляшет озорной чертёнок. – Иди в жопу!

– Так… продолжение этой темы чревато лёгкими телесными, поэтому я промолчу. Давай к делу. Готова встретить рассвет в этом чудном домике?

– Да я ещё даже сам дом не видела из-за тебя!

– Прошу, – гаркнул, выставляя локоть вбок, – с удовольствием проведу экскурсию.

– Ладно, чёрт с тобой… – буркнула себе под нос, хватаясь за его руку.

Постыдная мыслишка посетила мою многострадальную лишь на мгновенье, но оставила очередной рубец на истерзанной душе.

Всего мгновенье, лишь только я просунула свою руку под его, почувствовав тепло его тела, почувствовав напряжённые мышцы под своими пальцами.

Мгновенье, вызвавшее приятную обволакивающую истому в груди.

– Столько раз один и тот же дом продавать, конечно ты каждый угол знаешь… – проворчала у калитки и завозилась с ключами, отойдя от него на шаг.

– Я делаю тебе одолжение, – отозвался со спины, возвращая меня в реальность обыденностью своего тона, – сможешь козырнуть, что провела тут ночь и не просто осталась в живых, но и не услышала ничего подозрительного.

– И с чего бы тебе мне его делать? – спросила осторожно, почуяв очередной подвох.

– Потому что ты услышишь, – шепнул на ухо зловеще.

– Успею съездить за берушами, – хохотнула через силу, распахивая калитку и делая несколько шагов на территорию.

Он был уродлив, этот дом.

Не, реально, он отвратителен.

Я не знаю, из какого места росли руки у архитектора, но он столько стилей намешал в этом убогом особняке, что я не могла даже склониться к какому-то конкретному. Но, вместе с этим, не могла и взгляда отвести.

Итак, вход. Полукруглая площадка метра в три в радиусе, четыре колонны, подпирающие балкон на втором этаже. Хрен с ними, пафосно, но терпимо.

Всё «великолепие» открывалось взору по обе стороны от входа. Высокие стрельчатые окна на первом этаже, явно в готическом стиле, на втором – витражные стекла, смутно попахивающие Францией, преимущественно зелёной цветовой гаммы с совершенно непонятным орнаментом, не выписывающимся в рамки восприятия. Каждое окно хотелось рассматривать отдельно, уделяя внимание мельчайшему фрагменту, но добило меня не это.

Во-первых, площадь. Особняк (а по-другому называть это строение язык не поворачивался) был поистине величественными, но вместе с этим совершенно не впечатлял габаритами.

Во-вторых, статуи. Да-да, именно они. Перед главным входом (уверена, был ещё один, с обратной стороны), и над вторым этажом, в углублениях между окнами, под самой крышей. Горбатые крылатые гаргульи смотрели на меня сверху своими пустыми каменными глазами, открыв пасть в немом крике, поднимая полчища мурашек по телу, а снизу, на земле, вход охраняли два льва, оскалившие острые клыки. Без крыльев, вполне себе обыкновенные, но выполненные с такой анатомической точностью, что казалось, будто они вот-вот оживут и набросятся, раздирая плоть на лоскуты.

В-третьих, впечатление произвели заросли цветущего в это время года шиповника по всему периметру забора. Ну и, конечно, зелёный плющ, тянущийся от земли по зданию вплоть до самой крыши.

Неформально, несуразно, отталкивающе, безобразно, несовременно.

– Я влюбилась… – брякнула, не в силах сделать ни шага.

Заворожённая угловатостью, загипнотизированная зеленью обвивающей серый камень растительности, заинтригованная вычурной мозаикой.

Всё, что я хотела – как можно скорее попасть внутрь.

И Воронов охотно, но мягко, подтолкнул меня под спину, принуждая двигаться вперёд.

***

Разочарование накрыло с головой, едва я переступила порог дома.

– Тут всё не так… – я слабо простонала, поморщилась и капризно надула губы.

– Знаю, – печально вздохнул Воронов и добавил с неприкрытой брезгливостью: – Ремонт.

Имел место быть.

Совершенный, богатый, красивый.

Такой правильный, такой идеальный, что вызывал острый приступ отвращения.

– Чувствую себя обманутой… – кривлюсь, иду дальше, ощущая его горячую ладонь на своей спине.

– На втором этаже лучше, – обещает, мягко водя большим пальцем по тонкой ткани блузки, – окна менять не стали, если мысленно убрать интерьер…

– Начнём с первого, – очухалась, делая поспешный широкий шаг, чтобы только не чувствовать его ненавязчивого прикосновения.

Покосилась на него через плечо (раньше он себе таких вольностей не позволял), а он начал вещать с ленцой, оставаясь на шаг позади:

– Мрамор, хрусталь, мебель под старину, но, конечно, новая. Всё очень гармонично. Светло, просторно, уютно.

«Неправильно!» – заорал внутренний голос, но я сдержалась, медленно прохаживаясь из комнаты в комнату.

Территория была большой, соток тридцать, не меньше, а сам особняк хоть и внушал трепет, но внутри казался ещё меньше, чем снаружи. Кухня со встроенной техникой, большая гостиная с настоящим камином и выходом на веранду, столовая, ванная комната и широкая лестница – вот и весь первый этаж.

На втором – три спальни, две из которых имели отдельную ванную комнату, хозяйский кабинет и неприкаянное пустое пространство у витражных окон.

– Тут стоял рояль, – хмыкнул Воронов. – Огромный, чёрный и жутко пыльный, но вписывался идеально. Банкетка продавленная, зелёным гобеленом обтянутая, педали потёртые… шик. Фотки остались, могу показать.

– Странно это… – протянула задумчиво, подходя ближе к окнам, разглядывая мозаику. – Бабка жила тут до глубокой старости и ничего.

– Мы не знаем, от чего у неё сердечко прихватило.

– Приведение увидела? – хмыкнула, мельком оборачиваясь.

– Днём все храбрые, – фыркнул, продолжая подначивать. – Утром на тебя посмотрю. Дом живёт своей жизнью. Кстати, беруши не помогают.

– Их в уши надо вставлять. Ты знал? – отвечаю между делом и немного отхожу, чтобы видеть весь витраж.

– Хочешь поучить меня правильно вставлять? – спрашивает шёпотом, неслышно подойдя со спины.

– Какая банальная пошлость, – слабо морщусь, а он хмыкает и говорит обычным голосом, сделав шаг вбок и сунув руки в карманы:

– Сама напросилась. Так вот, о берушах – даже не пробуй. Когда ни черта не слышно ещё…

– Страшнее? – надуваю губы, паясничая, разворачиваюсь к нему, а он строит кислую мину.

– Да, было откровенно стрёмно. Но, раз ты такая язва, больше не получишь мудрых предостережений.

Фыркаю и смотрю на часы, тут же вспоминая начало дня. Хмурюсь, снимаю их с руки и перевожу на час вперёд.

– Так с какой стати тебя так бомбануло? – вспоминает и он. – Нам обоим прекрасно известно, что этот контракт ты бы так и так не получила.

– И поэтому твоя выходка адекватна? – уточняю угрюмо.

Факты в лицо он бросает мастерски. Клиент – женоненавистник и даже не думал этого скрывать.

– Я помог ему, он – мне, – пожимает плечами, заставляя мои брови взметнуться вверх. – Да брось, ты же не подумала, в самом деле, что я заплатил кому-то за секс с тобой? Тут, как бы, он приплатить должен был, но я не сутенёр и денег с него не взял. Мужик не знал как подвалить – я подсобил, попросив о мелочи взамен.

– Ты отвратителен, – отчеканила почти по слогам, хотя, по правде, стало не так обидно.

А если уж признаться, то и вовсе не обидно.

– А ты сидела с колом в заднице, – заявил нахально. – Напряжение надо снимать, хотя бы раз в месяц, послушай батьку, я точно знаю. О, чёрт, опять я со своей мудростью… ну, что поделать, она из меня прям сочится, когда рядом такое дитя несмышлёное.

– Дерьмо из тебя сочится, – буркнула тихо, возвращаясь к лестнице.

– До вечера! – задорно крикнул на прощанье, проигнорировав мою ремарку, которую, почти уверена, отлично слышал.

Замок автоматический, дверь захлопнуть он сможет, а калитка никому не помеха – можно и через забор перемахнуть, было бы желание, так что я без зазрения совести оставила его, заспешив к машине.

Бросила прощальный взгляд на дом, продолжающий манить меня, словно магнит, своей несуразностью, села в машину, нашла наушник и поехала в город.

Я точно знала, кому предложу этот дом. И была почти на сто процентов уверена, что он купит. Снесёт, возведёт хоромы в три этажа, выкопает бассейн на заднем дворе, поставит забор из красного кирпича, понатыкает голубых елей со стороны дороги, чтобы каждый проезжающий точно знал – важный человек проживает по ту сторону. И плевать ему будет и на приведений, и на статуи, и на то, кто будет важничать, выезжая из крытого гаража на три машины.

Григорий Васильевич Елисеев, владелец риелторской фирмы в которой я начинала свой путь, прежде чем ушла на вольные хлеба. Впрочем, деятельность конторы давно вышла за рамки классического сопровождения сделки. Елисеев выкупал объекты, которые считал перспективными, доводил до ума, вносил коррективы, и продавал только тогда, когда выгода была максимальной, всегда точно просчитывая ситуацию на рынке.

Через сорок минут я уже поднималась на лифте в здании бизнес-центра, из дверей шагнув в муравейник, в котором трудилась четыре года, начав ещё во времена студенчества.

Постучала в дверь его кабинета и вошла после приглашения.

– А, изменщица, – хмыкнул Елисеев и взглядом указал мне моё место. – Что привело?

Я устроилась на стуле напротив его стола и закинула ногу на ногу.

– Особняк в Сочино, – сказала без лишних предисловий.

– Неинтересно, – ответил с ленцой.

Вот это сюрприз!

– Участок в тридцать две сотки в Сочино – неинтересно? – переспросила, сделав вид, что плохо его расслышала. – С каких пор?

– Слишком тягостная аура, – усмехнулся и взял в руки мобильный, намекая, что аудиенция окончена. – Что-то ещё?

Поднимаюсь и выхожу: нет смысла его расспрашивать.

– Это будет сложнее, чем я думала… – бормочу уже в машине.

Отказ Елисеева выбивает из колеи.

У этого человека напрочь отсутствуют и рамки, и границы, нет даже черты, он давным-давно переступил через неё и ушёл так далеко, что она уже и не просматривается. Около года назад у меня зависла одна квартира, в которой устроили настоящий притон, прикрытый после того, как один из мужчин в припадке наркотического опьянения расстрелял по живым мишеням две обоймы. И была она в совершенно непригодном состоянии, о ней не просто сплетни ходили, а настоящие легенды. И что? Он взял её без раздумий. Цена, конечно, сильно отличалась, но это Сочино, чёрт возьми! Там и прибыль будет в миллионы выше!

Если только…

Хватаю мобильный и набираю Воронова.

– Ты играешь против всех правил! – рявкаю в гарнитуру.

– Интересное обвинение, – отвечает спокойно, – но совершенно безосновательное. В чём дело?

– Ты знаешь! – продолжаю возмущённо. – Он мог отказаться только при условии, что ты приложил к этому руку! Знаешь ведь прекрасно, к кому я поеду в первую очередь…

– Полагаю, речь о Елисееве? – перебивает, как я его.

Постоянно, если честно. И ужасно кайфую с того, как он тихо бесится.

– Не прикидывайся, – бурчу недовольно, но уже не так уверенно.

Был бы он – заявил бы мне об этом прямо, бесстыдно злорадствуя.

– И он отказался? – спрашивает задумчиво. – Любопытно. Чем аргументировал?

– Аурой, – хмыкнула невесело. – Правда не ты?

– Я его терпеть не могу ещё сильнее, чем ты меня. Слизняк, – говорит с отвращением. – Не понимаю, как ты на него четыре года пахала. С другой стороны, это объясняет, почему тебя не пугает мокруха… нервы – сталь. Или… слушай, почему я ни разу не видел тебя в штанах, а, Манюх? Что ты скрываешь от меня?!

– Дурень, – фыркаю, тупо улыбаясь очередной идиотской шуточке, но тут же возвращаю себе серьёзное выражение лица. – Что-то с этим домом не так, Миш.

– Согласен, но парит это не всех. У меня есть один весьма перспективный покупатель, готовый раскошелиться, причём, довольно давно. А ещё я малость поплыл от того, что ты назвала меня по имени.

– Иди в жопу, – буркнула и трусливо отключилась, раскрасневшись.

Мысль о голубых елях, которые бы отлично смотрелись на фоне не только красного, но и серого забора, не давала покоя, так что я свернула на светофоре и поехала обедать в заведение, которое было мне не по карману, в надежде встретить там одного-единственного мужчину.

Суриков Степан Григорьевич, сынок Главы Администрации.

Красавец, о чём отлично знает и чем нещадно пользуется. И, не смотря на своё довольно паскудное отношение к женщинам, пользуется большой популярностью у противоположного пола, являясь мишенью номер один для незамужних и отчаянных.

– Вот и ты, без пяти минут тридцатилетняя разведёнка, вступаешь в их ряды, – сказала своему отражению в зеркале, поправила макияж, расстегнула ещё одну пуговицу на блузке, переобулась в «особенные» туфли, подмигнула себе и вышла из машины.

Плюс единственного приличного ресторана в городе заключается в том, что все, кто может позволить себе непомерный ценник, обедают именно тут.

Много знакомых лиц (из тех, что печатают в городской газете с широкими улыбками пожимающих руки друг другу) я встретила на пути к «тому самому», но с силой наступила на пятку, сломав держащийся на честном слове каблук, лишь возле него.

Тихо пискнула и повалилась на него, выбив из руки столовый прибор.

– Простите… – пробормотала не особенно вежливо, хмурясь и довольно чувствительно отталкиваясь от его плеча в попытке принять вертикальное положение. – Зараза, новые же…

Увидела, как недовольный взгляд сменился заинтересованным, скинула обе туфли, оставив их прямо возле его столика, и прошлёпала босыми ногами до ближайшего свободного, сев к нему спиной.

Подняла вверх руку, подзывая официанта, открыла меню, похныкала мысленно над ценником, но заказ всё равно сделала.

Лишь только отошёл официант, нарисовался Суриков, сев напротив и полюбопытствовав:

– Как зовут золушку?

Я слабо поморщилась, но ответила:

– Мария. Надеюсь, я не испортила Вам обед.

– Напротив… – протянул, откинувшись на стуле с видом барина.

– Простите, Вы что-то хотели? – спрашиваю с лёгким недоумением, но по-настоящему удивляется именно он.

«Не перегнуть бы…» – вздыхаю мысленно, но с намеченного курса не сворачиваю, продолжая таращиться на него.

– Познакомиться, – пожимает плечами, азартно сверкая глазами. – Вы буквально свалились мне на голову…

– И уже извинилась, – отвечаю резко.

– По-вашему, знакомство со мной – наказание? – поднимает брови, явно переигрывая степень нанесённого оскорбления.

– Нет, что Вы, – отвечаю мягко и на мгновенье опускаю взгляд, «смутившись», – я просто хочу спокойно пообедать, раз уж выдался свободный час. При моей работе, график сумасшедший и совершенно непредсказуемый.

– Чем Вы занимаетесь? – тут же ухватился за возможность, а я молча достала визитку из сумочки и протянула ему.

Разговор идёт, как по сценарию, но порадоваться успеху я не успеваю: возле столика появляются сразу двое: официант, с моим супом, и Воронов, с неизменно язвительной харей.

«Принесла же нелегкая!» – возмущаюсь мысленно.

– Марь Санна, сначала клиента у меня увела, теперь друга. Не стыдно тебе?

– Друга можешь забрать, – пропеваю в ответ, не глядя на него.

«Увела клиента? Неужели упустит отличную возможность опозорить меня? Даже идиот додумается, что каблук сломался не так уж и случайно» – судорожно пытаюсь сообразить, что он задумал, и не думая расслабляться.

– Ай… – морщится Степан, приподнимаясь и протягивая ему руку, но разговаривать продолжая со мной: – А если друг хочет остаться, наплевав и на дружбу, и на договорённость?

– Оставайтесь, – пожимаю плечами и беру в руку ложку, – но я буду есть.

– Кушать в самом деле хочется, – вздыхает Воронов и плюхается на стул рядом со мной.

– Серьёзно? – не выдерживаю, гневно глядя на него.

– Я порчу тебе аппетит? – уточняет невинно.

– Ты портишь мне жизнь! – шиплю сквозь зубы, а он широко улыбается в ответ и утыкается в меню. – Уже попыталась впарить ему домик с приведениями в Сочино?

Недоумеваю всё сильнее. Он что, помогает мне?..

– Дом продан, – отвечаю равнодушно, решив подыграть и посмотреть, что из это выйдет.

– Договор подписан? – хмыкает, поднимая взгляд.

– Нет, но…

– Тогда не продан, – пожимает плечами и начинает делать заказ.

– Дом с привидениями? – спрашивает Степан заинтересованно. – Я не ослышался?

– Если Вы скажете, что верите во всю эту чепуху, я попрошу вернуть свою визитку, – предупреждаю с серьёзным лицом, а он слабо хрюкает и прячет руку под стол, посматривая с озорством.

– Я не о том. Михаил свято верил, что будет продавать этот дом до глубокой старости. Как Вам удалось его перехватить?

– Нынешняя владелица – двоюродная сестра жены моего бывшего мужа, – отвечаю скороговоркой и с удовольствием наблюдаю, как его лицо вытягивается, когда он пытается сообразить кто кому кем приходится. – Не вникайте, везение в чистом виде.

– Именно! – вворачивает Воронов язвительно.

– Я хочу, – выдаёт Степан, прямо и откровенно глядя на мен. Выдерживает паузу, я пытаюсь не закатить глаза, а он добавляет: – Этот дом.

– Он продан, – отвечаю твёрдо.

– Но документы ещё не подписаны… – откидывается на стуле с самодовольным видом и начинаются торги.

Выхожу из ресторана с первым предложением, но победы не чувствую, лишь глухое раздражение, тут же набирая Воронова, оставшегося внутри.

Ответить он не пожелал, но явился лично, пока я отмывала влажными салфетками ноги, обувалась и устраивалась. Устроился на соседнее сиденье без приглашения и скривился:

– Только не увози меня в лес и не бросай на съедение диким зверям.

– Ну и что это было? – спрашиваю хмуро.

– Считай, извинение за перевод стрелок.

– Мне не нужны твои подачки, ясно? – бросаю резко, гневно сверкая глазами.

– Конечно, – невозмутимо пожимает плечами и тут же ёрничает: – Не моя вина, что из всех богатеев в этом заведении ты выбрала единственного, с которым у меня назначена встреча. Кстати, твой финт с каблуком… – мечтательно закатывает глаза и ухмыляется: – Бесстыдно прекрасно.

– Ты видел? – морщусь, отворачиваясь.

Блин, вот это действительно неловко.

– Смотрел, как заворожённый. Я-то, в отличии от некоторых, на встречи прихожу вовремя…

– Совесть твоя где? – спрашиваю недовольно, вновь начиная раздражаться.

– Пропил, – отмахивается и сползает по сиденью с таким видом, как будто выходить вообще не планирует. Никогда. – Елисеев, похоже, ждёт, когда ценник рухнет ниже плинтуса. С одной стороны, логично. С другой – откуда такая уверенность?

– Намекаешь на то, что по ночам он накидывает простыню на голову и стонет под окнами? Сильно сомневаюсь.

– Не обязательно самому этим заниматься. С его возможностями найти пару-тройку исполнителей…

– Вот именно, – перебиваю на полуслове и с удовольствием ловлю его недовольный взгляд. – Он бы добился своего уже давно. А тут… несчастные случаи и слухи о том, что кто-то просто годами издевается над собственниками.

– Маньяк-извращенец, – кривится, паясничая, но ухмылка медленно сползает с его лица.

– Да брось, – фыркаю задорно, но не слишком уверенно.

– Мне вот не смешно… – бормочет себе под нос. – Моя репутация на кону.

– Чего? – округляю глаза, а он смотрит, как на дурочку.

– Подумай. Прослыть чёрным риелтором, занимаясь кровавой недвижкой – это можно сразу барахло паковать.

– Ты его уже столько раз продавал и почему-то до сих пор мельтешишь у меня перед глазами, – ехидничаю, присматриваясь к нему.

– Домик приобретает популярность. И хер бы с ним, если бы обычный особняк, но это особняк в Сочино. Сама знаешь, какой ценник и какой процент от сделки.

– Так это ты там ночами шороху наводишь? – хмыкаю, весело поглядывая.

Но ему не смешно.

– Стоит только один раз кому-нибудь тупо пошутить на этот счёт – моя карьера полетит в трубу. В баре начнут коситься, с контактами в управлении можно сразу распрощаться. Никто не хочет подставляться, а те, кто заходят – не позволю сам.

– По-моему, ты сгущаешь, – замечаю с укором.

– Думаешь? – хмыкает, уставившись на меня своими зелёными глазами.

Гипноз. Натурально.

– Уверена, – бормочу, с трудом отводя взгляд. – К тому же, ты мог бы вообще в эту сделку не ввязываться.

– А это не важно уже, её же ты ведёшь, – он беспечно отмахивается, а я пытаюсь сообразить, куда вдруг подул ветер.

– А это как понимать? – таращусь на него во все глазами.

– Все знают, что мы друзья.

– Да не друзья мы! – восклицаю возмущённо.

– А кое-кто даже думает, что любовники, – продолжает, сверкая изумрудом глаз.

– Ещё хлеще… – бормочу, отчаянно краснея и ковыряя большим пальцем маникюр на указательном.

– В общем, как бы то ни было, результат один, – подводит итог Воронов. – На самом деле, лучше продать его мне, чтобы на тебя тень не упала. У меня-то сбережения есть, чтобы заново всё начать в другом городе, а вот ты свои на жену бывшего потратить собираешься.

Как ледяной водой окатил.

– Так вот к чему всё это… – я тихо смеюсь, через силу, головой покачиваю. – Ну ты и… а я ведь повелась. Талантище! Выметайся, нахрен, из моей машины.

– Так, стоп, – он выставляет руки вперёд и хмурится. – Я не играю на столько грязно, тебе прекрасно об этом известно. Да я только что это доказал! И со сделки тебя слить не пытаюсь, я просто объяснил расклад…

– Я, я, я, – ехидничаю, пихая его в плечо, – двигай давай!

– Маш, успокойся и подумай, – говорит хмуро, перехватывая мою руку.

– Уматывай, – чеканю по слогам, зло глядя ему в глаза.

Выдёргиваю руку, а он нервно трёт лоб.

– Ладно, говорить разгневанной женщине «успокойся» – большая ошибка… – бормочет себе под нос, – но, просто подумай…

– Свали нахрен! – рявкаю на всю машину и он тут же выходит, так громко хлопая дверцей, что я зажмуриваюсь, вцепившись в руль и пытаясь вернуть себе равновесие.

Сижу, медитирую, машина мерно тарахтит, кондиционер обдувает покрасневшее от гнева лицо. Пять минут, десять, вроде успокоилась.

Смотрю по сторонам, плавно трогаюсь с места, и тут со стороны шлагбаума выруливает на полном ходу чёрный внедорожник и останавливается прямо передо мной. Мужчина выходит, демонстративно ставит машину на сигнализацию и вразвалку идёт к ресторану.

– Да ты издеваешься… – бормочу, чувствуя, как кровь в жилах вновь начинает закипать.

Глушу мотор, выбегаю и торопливо семеню в узкой юбке вслед за ним. Догоняю уже у самых дверей и говорю визгливым нервным голосом:

– Мужчина! Вы меня заблокировали!

– Подождёшь, – бросает самодовольно, даже не обернувшись.

От такого нахальства я теряю дар речи, а нижняя челюсть отпадает сама собой. Он успевает зайти, я иду вслед за ним и прибавляю шаг, опережая его.

– Мужчина, уберите машину! – повторяю сурово.

– А то что? – хмыкает, окидывая меня оценивающим взглядом.

Хватаю ртом воздух, негодуя и поражаясь чужой наглости, но мы оба отлично знаем ответ – ничего.