Текст книги "Душа в обмен на душу (СИ)"
Автор книги: Татьяна Семакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Если оттуда кто-нибудь захочет выползти, мы узнаем.
– Хитро, – хмыкаю довольно.
Совершенно не хотелось ни лезть туда самой, ни смотреть, как это делает кто-то другой. Даже такой говнюк, как он.
– Но я проверю всё ещё раз… – морщится и начинает обход.
Жду его на диване в гостиной, задумчиво таращась за окно.
– А что свет? – спрашиваю, когда он проходит в комнату.
– Нет на всей улице. Случайность.
И начинает расстёгивать пуговицы на рубашке. Смотрю, глаз оторвать не могу от его подтянутого тела. В мерзавце всё должно быть прекрасно, природа слишком жестока.
– Мне чертовски нравится, как ты на меня смотришь, – говорит невзначай, расстегивая пуговицы на рукавах, – и ты сможешь лично убедиться в этом, когда я сниму брюки, – снимает рубашку и разворачивается ко мне спиной, вешая её на спинку кресла с резными ножками, – но, чёрт, сам не верю, что это говорю… перестань, пожалуйста.
Тихо хмыкаю и спрашиваю:
– Кто следующий?
Зависает со спущенными штанами и оборачивается, выглядя при этом, откровенно говоря, придурковато.
– Не понял.
– Двух клиентов ты мне уже отдал в пользование, до заключения сделки, разумеется, сколько их будет ещё?
– Хера се предъява, – шипит злобно и с остервенением стягивает мокрые брюки.
– Владимир рассказал, глупо отнекиваться, – продолжаю апатично.
– Владимир! – фыркает презрительно и поднимает штаны, встряхивая их так, что они почти по швам трещат. – Ты эффектно срулила, базара нет, мужика развезло по полной программе, но этот твой пальчик он был готов затолкать в такие места, где быть ему не положено по определению.
– И?
– Надо было на что-то отвлечь его внимание.
– И кому это было надо? – продолжаю задавать вопросы с подковыркой тихим голосом.
– Что ты хочешь услышать, а? – спрашивает со вздохом.
– Правду, разумеется.
– Правду я сказал тебе ещё днём. А что касается покупателей… забирай хоть всех.
– Какая поразительная щедрость! – фыркаю презрительно.
– На деньги мне давно плевать, – слабо пожимает плечами и хмыкает: – Работаю на чистом азарте. И не притворяйся, что у тебя по-другому. Мы довольно давно знакомы и ты ничуть не уступаешь мне в стремлении мелко подгадить ради забавы.
– Допустим, но я спрашивала совершенно о другом, и ты прекрасно…
– Слух, Манюх, – перебил со смешком, – ты грудь только через мокрую футболку показала, а уже мозги мне делаешь. Завязывай, а?
– Слишком много внимания к моей груди за последние сутки, не находишь? – спрашиваю язвительно, подтягивая колени и прикрывая её.
– Ну, вот, всё испортила… – паясничает Воронов, надув губы. – Хотя, ножки тоже зачётные, – я открываю рот, чтобы возмутиться, а он поднимает вверх палец и слегка повышает голос, не давая мне вставить ни слова: – И пока ты не начала сыпать на меня проклятиями, добавлю: если я молчал, это не значит, что не интересовался.
– Четыре года помалкивал? Да как тебя не порвало…
– С трудом, – хмыкает себе под нос, – но на то были причины.
– Какие?
– Первый год ты замужем была, – пожимает плечами невозмутимо, – а потом… потом узнаешь. Сейчас на повестке дня этот чудный домик. И, кто бы его ни продал, это сулит неприятностями. Можешь и дальше заморачиваться, лично я предлагаю объединить усилия и выяснить, какого чёрта тут происходит. И пока ты обдумываешь всё тщательным образом, я, пожалуй, подремлю. Риск захлебнуться слюной слишком велик.
Сползает по дивану, прикрывает причинное место краешком пледа и закрывает глаза, а я сижу, таращусь и перевариваю услышанное.
– Да ты охренел в край! – взрываюсь, обдумав.
Пихаю его ногами в ногу, он вяло отталкивается и тихо ржёт.
– Смешно, по-твоему?! Да ты только вчера вечером помог другому мужику меня в постель затащить!
– А вот тут остановись, – вновь поднимает палец вверх, но на этот раз хмурится: – Я помог лишь познакомиться. И даже объяснил почему, но ты опять всё прослушала. Помолчи и дай помечтать над тем, как я тебя накажу.
– Накажешь?! – продолжаю возмущаться и хватать ртом воздух как глупая рыбёха.
– А ты думала, я забыл про твою выходку? – хмыкает, слабо похлопывая меня по ноге. – Да как же. Ты поплатишься за свои шуточки, Каспер.
– Что бы ты там не придумал, не смей, – говорю грозно.
– Да-да… спи, Манюх. А я такое придумал… да я чёртов гений.
– Как же ты меня бесишь, Воронов…
Ложусь в полный рост и с силой опускаю грязные ноги на его колени.
– Это пока, – хмыкает самодовольно и кладёт руки мне на ступни. – Хочешь, уснуть помогу?
– Без тебя справлюсь… – ворчу, шевеля пальцами.
– Тебе понравится… – тянет со смешком, – закрывай глазки.
И тут же начинает массировать мои ноги. Палец за пальцем, подошву, нажимает на какие-то точки, поглаживает, разминает. Матерь Божья, вот это кайф…
– Миш, отстань, – бормочу на столько вяло и неразборчиво, что он начинает сдавленно смеяться.
«Да и хер с тобой, – мысленно подвожу итог и закрываю глаза, поудобнее пристраивая голову на подушке, – развлекайся».
Пробуждение выходит странным.
Сначала я долго не могла понять, где нахожусь. В памяти почему-то всплыло лицо Ивана, но между тем событием и сегодняшним утром произошло столько, что голова кругом. Но я начинаю вспоминать… и замираю от мысли, что уснула, когда полуголый Воронов со стояком, который видно не то что из-под пледа, но и из космоса, массировал мне ноги.
Что?! Как я к этому пришла вообще…
Осторожно открываю глаза и ищу его взглядом, но в гостиной помимо меня никого нет. И этот факт одновременно и радует и огорчает.
Сажусь на диване, потираю глаза и неловко тянусь, разминаясь после неудобной позы. Уехал или в доме?
Поднимаюсь, иду к проходу и осторожно выглядываю. Никого. И хорошо и плохо.
«Только не влюбись в него, только не влюбись…» – бормочу мысленно, забирая свои вещи.
Привожу себя в порядок в ванной, иду в столовую проверять башенку, но там не то что её нет, там ещё и люк нараспашку.
Заползаю под стол и заглядываю вниз. Темнотища…
– Манюх, ты мне белый свет загораживаешь, – слышу смешок снизу и с облегчением выдыхаю. – Спускайся, тут пусто.
Вообще, желания не то что бы много. Но лезу.
Миша бродит по подвальному помещению с бетонными полами и стенами и светит мобильным.
– А на улицу дверь есть, – говорит невзначай, – очень удобно. Входи-выходи на здоровье.
– Как хозяева дома могли не знать о том, что у них есть подвал с выходом на улицу? – спрашиваю медленно, осматриваясь.
– Легко, – отвечает ворчливо, – даже я о нём не знал, хотя продаю его уже не в первый раз. Тут нет ни одной коммуникации. Тут вообще ничего нет, просто бетонный короб… бред.
– Ну, почему же? – пожимаю плечами. – Дом старый, старушка вполне могла хранить тут картошку, а бригада ремонтников просто привела всё в порядок. Ты ж видел как дом расположен. Жмётся к забору, хотя это совершенно не обязательно. Не удивлюсь, если она была заядлым садоводом.
– Или старая карга просто оттяпала ещё один участок уже после того, как отгрохала свой домик. Но это мы выясним, я не просто так с Суриковым обед затеял. Он же при папочке трудится на благо общественности, много разных интересных бумажек может нарыть.
– Ты не собирался его ему предлагать? – спрашиваю удивлённо, а Воронов тихо хмыкает:
– Нет. У меня уже есть покупатель, больше не нужно, пустая трата времени.
– Поразительное самодовольство… – бормочу себе под нос.
– Это, Манюха, голый факт! – заявляет авторитетно и кладёт руку мне на плечо. – Кстати, о голом. Ты храпишь.
– Неправда, – бурчу смущённо.
– Неправда, – хмыкает тихо, – ты во сне похожа на ангела.
– Прекрати… – нервно веду плечом, скидывая его руку, а он подталкивает меня под спину, приложив обжигающе горячую пятерню.
– Давай на выход, тут нечего ловить. Дамы вперёд.
– Лезь сам! – восклицаю возмущённо, заподозрив его в коварстве.
– Хочешь посмотреть на мой зад? – он пытается не заржать, но держится с трудом. – А что, если я вылезу и подопру люк, а?
– Подопри, – отвечаю едко, – второй выход есть.
– А там заперто. Я разве не сказал? А ты вчера так проштрафилась… ох, Манюха, что тебя ждёт…
– Хватит меня пугать! – рявкаю нервно и начинаю забираться по лестнице.
– Класс… – тянет снизу, вгоняя меня в краску. – Ты для меня в джинсы вырядилась? Скажи, что для меня!
Вылезаю, закрываю люк с ехидной моськой, сажусь на него и слабо взвизгиваю, когда он с лёгкостью выталкивает его вместе со мной, высовываясь из-под пола.
– Так просто ты от меня не избавишься, – нахально подмигивает и вылезет весь, то бишь, во всей красе, отталкиваясь двумя руками от пола и напрягая мускулатуру. – Так… полагаю, дел у тебя сегодня много. Предлагаю встретиться вечером в баре и пораскинуть мозгами.
– С чего ты взял, что я буду во всём этом копаться? – спрашиваю очумело. – Да ещё и на пару с тобой?
– Грубо, – отвечает хмуро и вылезает из-под стола. – Но предложение в силе.
И просто уходит, заставляя меня досадовать на свою резкость.
Мотивы его по-прежнему не ясны, но я буквально заставляю себя переключиться: нужно съездить в банк за деньгами. Лизе я желаю доброго здоровья, искренне. И спокойствия и счастья бывшему мужу. Поймут не все, но… хватит с него того ада, через который мы прошли вместе.
Вздыхаю, смотрю на часы и вспоминаю, что у меня сделка через полчаса.
– Твою мать! – рявкаю, пулей выбегая из дома.
Через три часа, когда все бумаги были подписаны, окопалась в кассе, сняла деньги и тут же перевела их на счёт Андрея.
Вышла через стеклянные двери и практически уткнулась во Владимира.
– Видеть тебя во вчерашней одежде неприятно, – заявил вместо приветствия.
– Я поверяла дом на наличие призраков, – зачем-то начала оправдываться.
– И как? – хмыкнул, слабо ухмыльнувшись.
– Стрёмно, но не больше, – равнодушно пожимаю плечами.
– А я, прикинь, птичку встретил… не поверишь, тоже ночевал чёрте где. Помятый, но такой довольный, аж тошно. И вот стою я такой и думаю, а не развели ли вы меня, голубчики?
– И в чём конкретно заключается развод? – уточняю, округлив глаза.
– Пока на понял, но мне заранее не нравится.
– Не помню, чтобы принуждала, – отвечаю просто, – так Вы хотите этот дом или нет?
– Хочу, чтобы ты перестала «выкать». Ещё – стащить с тебя эти нелепые шмотки.
– Может, мне тебя ещё и Вовчиком называть? – фыркаю, не выдержав его пронзительно-сурового взгляда.
– Ну вот откуда ты такая дерзкая, а? – вздыхает обречённо и неожиданно кладёт ладони мне на щёки, тут же прислоняясь своими губами к моим и ненавязчиво проводя языком по моим стиснутым от напряга зубам. – Сладенькая. Пришлю контакты.
– Трындец… – бурчу себе под нос, когда он отходит, и быстро семеню к выходу.
Похоже, пора менять банк. Жаль, этот подходил мне по всем параметрам.
***
Андрея я отловила только в обед, пообещав накормить. Ни выходных, ни проходных у человека…
Долго смотрела на его чёрные мешки под глазами, борясь с желанием предложить помощь с ребёнком, ёрзала на стуле и не решалась поднять щекотливую тему.
– Как Лиза? – спросила наконец-то.
Как восковую полоску для депиляции с зоны бикини оторвала.
– Перевели из реанимации в палату, – улыбается вымученно, – скоро выпишут. Кстати… – лезет в портфель и достаёт пакет документов для виз.
– А… сын? – спрашиваю, убирая их в свой безразмерный рюкзак.
По минному полю иду, но он устало улыбается, отвечая охотно:
– Крышу с него рвёт, не высыпаюсь, но вот это пятно, – он тыкает себя в плечо, – весь день будет напоминать мне о том, ради чего я вообще живу.
Отчаянно завидую. Чёрно-белой завистью, балансируя на грани. Кладу свою руку на его и слабо сжимаю.
– Ты справишься.
– Машунь… – начинает с запалом, сграбастав мою руку в обе свои.
– Не надо, ладно? – осторожно освобождаюсь и улыбаюсь. – Ты же знаешь, как дорог мне. Давай обойдёмся без всей этой драмы. Кстати, я обиделась.
– Да ну как о таком просить, а? – морщится Андрей. – Брать в долг у бывшей жены на операцию нынешней. Плюс, сопутствующие факторы… Сама посуди… и я почти собрал нужную сумму.
– Похоже, что мне есть до этого дело? – спрашиваю удивлённо. – Знаешь же прекрасно, что деньги у меня есть, а девать их некуда… так, ладно, проехали. И это не в долг, даже не думай.
– Маша! – рычит сквозь зубы.
– Засунь своё самолюбие и гордыню себе в задницу, – отвечаю резко, – ты в три часа ночи зимой бегал для меня за персиками, ниже пасть уже попросту некуда.
– Вот ты! – фыркает Андрей и начинает тихо смеяться. – Ввернула же… мы только начинали встречаться, это извинительно, – и добавляет уже серьёзно: – Отдам как только смогу. Не обсуждается.
– Ты знаешь, что мне нужно…
Он достаёт флешку из кармана и кладёт на стол, глядя на свою руку.
– Я ещё не решил, отдавать ли её тебе.
– Что болтают обо мне и Воронове? – выпаливаю, на мгновенье зажмурившись.
– Разное… – отвечает уклончиво.
– Конкретизируй.
– Маш, к чему всё это… – Андрею явно неприятен этот разговор, но я продолжаю настаивать:
– Я поясню, как только ты ответишь.
– Что вы любовники, – отвечает недовольно.
– Ты отдашь мне эту флешку… – вздыхаю и пересказываю теорию Воронова о чёрном риелторстве.
– Это очень погано звучит, Маш! – нервничает бывший муж. – Откажись от сделки!
– Не могу уже, как минимум трое знают о том, что я его продаю… И один из них – Елисеев.
Андрей тихо ругается матом и смотрит в стол.
Через минуту размышлений подталкивает ко мне флешку.
– Если что-то понадобится – звони. Без разницы что и в какое время. Договорились?
– Никогда в тебе не сомневалась, – отвечаю мягко, с улыбкой. – Спасибо. Расскажи про Арину. Да и про всё семейство Юницких.
– Да обычная семья, – устало ведёт плечами Андрей. – Мать Арины – родная сестра тёщи, вышла за Юницкого, он архитектор, деньги водились всегда. Потом какой-то гос проект, ну и попёрли дела в гору. Арина с золотой ложечки уже кушала, гнилая девка, если честно. Ну и мамаша её себе на уме, крышняк сорвало от денег, связь с сестрой поддерживала только чтобы превосходство своё подчеркнуть. А Лиза… простая. Добрая, характер лёгкий, всегда помочь готова, такая, знаешь…
– Как ты, – улыбаюсь, потеплев душой от его рассказов о жене.
– Да, наверное, – немного смущается бывший муж, отводя взгляд. – Когда её дядя умом тронулся, возилась с ним именно она. В клинику пристроила, частную, на двух работах надрывалась, взаймы брала у всех, кто был готов дать, только чтобы уход ему обеспечить. И я её понимаю, сам Юницкий мужик нормальный. Нос не задирал, вежливый всегда, к Лизе хорошо относился, с учёбой даже помог в своё время, оплатил полностью. Я его когда допрашивал, уже в клинике, там с ней и познакомился, передачки ему таскала. Арина появлялась только для галочки, хвостом крутанёт и дальше подалась. Ну и, конечно, с Лизой сюси-пуси, только бы самой отцом не заниматься. Когда ей надо, она само очарование. А когда с Лизой всё это случилось… тяжёлые роды, кровопотеря, экстренная операция и эта чёртова опухоль…
– Что? – пробормотала, почувствовав неприятный холодок, пролежавший по спине.
– Как-то так, – Андрей слегка развёл руками и попытался улыбнуться. – На самом деле, если бы роды прошли благополучно, узнали бы слишком поздно. Пока всё поправимо. Просто не будет, но когда было?
Всё-таки улыбнулся и даже подмигнул:
– Не кисни, прорвёмся. В общем, я Арине позвонил и сказал – как хочешь, но отец на тебе, я просто не потяну. Решила дом продать, жить она там всё равно не собиралась. Дмитрий Алексеевич новости не слишком обрадовался, но своё положение осознаёт, он стен клиники практически не покидает. Только в себя придёт, Арина его к себе забирает и снова-здорова. Всё ему призраки мерещатся… жалко мужика. Если честно, думаю, Арина его просто в городскую психушку сбагрит, если мы с Лизой не подсуетимся, там и загнётся в беспамятстве.
– Жесть, – брякнула единственное, что сидело в голове после его рассказа.
– Ага, – поддержал кисло и взял ложку, начав уплетать остывший суп.
– Слушай, а не могла Арина… ну, усугубить его состояние? Если уж гнилая.
– Даже думать о таком не могу, – кривится Андрей, – отец, всё-таки. Она, конечно, та ещё, но чтоб вот так… нет, не думаю, Маш. Не знаю, что в этом доме происходит, но кто-то явно прикладывает руку к этим видениям. Учитывая, сколько владельцев сменилось, а картина из раза в раз примерно похожа… плюс твои слова…
– Так, стоп, – остановила его хмуро. – Ты же не думаешь, что Воронов в самом деле мог пойти на это?
– Почему нет? – пожимает плечами Андрей. – Как хорошо ты его знаешь, чтобы утверждать обратное? Я с этого ракурса не рассматривал, а следовало бы.
– Да ему самому интересно! – выпаливаю с лёгким возмущением, а Андрей отводит взгляд. – Нет, я с ним не сплю.
– Я не осуждаю, Маш. Просто… будь осторожнее, ладно? Сто раз уже пожалел, что рассказал про тебя Арине… благими намерениями.
– Между ним и мной ничего… – начинаю ворчливо, но договорить язык не поворачивается. – Не сплю я с ним, блин! И закрыли тему.
– Сути дела это не меняет. Чёрт его знает на что он способен…
– Андрей! – осаживаю грозно.
– Я не утверждаю, что он кого-то убил, – говорит, понизив голос и подавшись вперёд, – мог просто пугать до чёртиков, чтобы владельцы менялись как перчатки.
– Это вообще бред. Ты даже представить не можешь, на сколько дом потерял в цене из-за этих слухов. Если уж ты напираешь на выгоду, то её нет.
«А ещё, я-то не владелец, а приведение явилось» – добавляю мысленно.
– Уверен, ценник всё равно выше, чем у особняка в любом другом районе, – продолжает наседать бывший муж.
– У нового владельца мог быть свой риелтор, – парирую, отстаивая своё мнение.
– Как у Арины, да? – хмыкает Андрей невесело. – Она рассказала мне о вашей встрече. Откуда он вообще там взялся?
– Так ты сам её предупредил… Ладно, хватит, – морщусь, не желая слушать его голословные обвинения. Хоть и здравый смысл в них присутствует.
– Надеюсь, ты продашь его кому-то, кто наконец-то снесёт это убожество, – ворчит себе под нос, поднимая руку и подзывая официанта.
– По-моему, он интересный, – пожимаю плечами в ответ, – вполне могу понять прошлых владельцев, у которых не поднялась рука.
– Или задушила жаба, – ехидно хмыкает бывший муж, – строительство с нуля – дело затратное, а там после покупки брешь в семейном бюджете размером с дирижабль. Впрочем, помимо тебя, есть ещё один человек, которому он пришёлся по вкусу. Правда, он чокнутый.
Андрей широко улыбается, довольный своей шуткой, а я спрашиваю серьёзно:
– Юницкий?
– Ага. Половина показаний – дифирамбы дому-убийце. Так, ладно, мне пора на работу.
Андрей расплачивается, сурово посмотрев на банковскую карту в моей руке, галантно помогает встать, как делал все годы, что мы были в браке, и говорит напоследок:
– Если почуешь неладное – сразу ко мне. С любым подозрением, Маш.
– В какой клинике Юницкий? – спрашиваю со вздохом, вспоминая свои ночные приключения.
– «Тихий берег», за чертой города, – отвечает Андрей, пропуская меня на улицу, – но, если ты решила пообщаться с ним, скажу сразу – не получится. Не впускают, я проходил по корочке. Могу узнать у Арины когда выписывают, обычно он там около месяца, но лучше просто почитай показания, вряд ли он расскажет что-то новое, а лишний раз вспоминать – верный путь к обострению состояния. Всё, мне пора, вечером наберу!
Прощается взмахом руки и спешит через дорогу, где припаркована его машина, а я еду к Валентине с документами для визы и два часа слушаю бессмысленную трескотню, не имея возможности бестактно прервать и покинуть её гостеприимный дом.
Выползаю с квадратной головой, еду к себе и с удовольствием принимаю душ, вправляя на место вставшие набекрень мозги. Правда, от этой ясности становится только хуже.
В чём-то Андрей всё же прав. Например, единственное, что объединяет всех этих людей – дом. И Воронов, как не прискорбно. С одной стороны, у него хорошие мотивы продавать его бесконечно, заставляя владельцев бежать без оглядки, с другой, рано или поздно слух бы прошёл, и тут прав Миша – на кону репутация. С его стороны логичнее было вообще не вмешиваться и дать мне его продать, но он влез. Зачем? В самом деле хочет разобраться или хочет проследить, чтобы не разобралась я? Я действительно ничего о нём лично не знаю, просто никогда не интересовалась, но мы столько часов провели в неспешных перепалках, на стольких объектах сталкивались и столько штанов (я – юбок) протёрли в одном баре, что я к нему практически приросла.
По всему выходило, что, сколько бы сомнений мой мозг не терзали, я скорее заподозрю его во вполне невинном желании обвести меня вокруг пальца, попутно затащив в постель (и буду лицемеркой, если скажу, что сама этого не хочу), чем в махинациях с недвижимостью.
Достала из рюкзака флешку, распечатала всё, чем поделился бывший супруг, сложила в папку и подозрительно долго вертелась перед зеркалом, выбирая наряд, прежде чем отправилась в бар.
Захожу я, значит, такая вся из себя расфуфыренная, в довольно посредственный барчик.
Платье небесно-голубого цвета, не очень-то уместное, но невероятно красивое: немного выше колена, по фигуре, на тонких лямках, с интригующим декольте, струящееся по телу, практически невесомое. К глазам ещё подходит, голубые они у меня, чувствую себя ну прямо ангелом, спустившимся с небес в тёмное царство грешников.
Лёгкий макияж, подчёркивающий природную красоту, добавил образу свежести. Плюс, незамысловатая причёска небрежными волнами, с которой я провозилась около часа. Ну и, конечно, босоножки на шпильках, благодаря которым мой зад выглядел просто сногсшибательно.
В общем, весьма довольна собой я была в тот момент.
Захожу, притягивая взгляды.
И это нормально, мужчины часто обращают на меня свой взор, но в этот раз что-то было не так.
Во-первых, резанула глаз стопка газет на барной стойке, прямо напротив выхода. Во-вторых, почти у всех знакомых рож (а было их предостаточно) эти самые газеты были в руках. В-третьих, на их лицах были ну до того глупые улыбки, как будто я зашла в полупрозрачном платье без белья.
Что ж, почти угадала.
Подхожу к бару, смотрю на стопку газет и мгновенно выхожу из себя.
На главной странице огромная фотография меня в футболке, в доме, прошлой ночью, через окно, сквозь капли дождя. Судя по развивающимся волосам, он сфотографировал меня в тот самый момент, когда я совершала короткую (но стремительную) перебежку от дивана к выключателю.
Газета называлась «Мистика нашего городка» и, почти уверена, не существовала до сегодняшнего дня, хоть и красовался в левом верхнем углу счётчик «Выпуск № 1835».
И да, я больше напоминала призрак, чем живого человека, со своей бледной круглый год кожей, подсвеченной вспышкой молнии, светлыми волосами и в белой футболке. А вот качество снимка было превосходным: все, кто меня знают, узнали без труда.
И сейчас давились смехом.
– Воронов! – заорала дурниной, сграбастав одну из газет и нервным движением сворачивая её в плотную трубочку.
Все в зале залились хохотом, включая бармена, но я слышала лишь один голос, самый громкий, самый задорный, безошибочно определив направление, в котором стоит кинуться, печатая шаг и рискуя сломать каблук.
– Манюх, а чё такое? – спрашивает Воронов через смех, видя, как стремительно я приближаюсь. – Ты чё т злая какая-то, случилось чего?
Пятится в проходе между столами, лыбится, руки вперёд выставил. Мальчишка!
– Стой на месте… – шиплю сквозь зубы, крадучись приближаясь к нему.
– Да как же! – фыркает весело, почти бегом приспускаясь между столиками.
– Стой, хуже будет! – визгливо кричу ему вслед, кидаясь в погоню.
Как дети.
Носились по бару, пока Воронов не сложился пополам в безудержном смехе, а я не оприходовала его с чувством той самой злосчастной газетой.
– Лан, Манюх, хорош… – стонет запыхавшийся Воронов, – перед мужиками неудобно, девчонка мутузит почём зря.
– Придурок! – говорю возмущённо, отбрасывая газету.
– Сдайте инвентарь! – вещает на весь бар, распрямляясь, и все тут же поднимают газеты верх на вытянутых руках, а он начинает их собирать, включая ту, что я бросила на пол, и те, что лежали на стойке.
Я забираю свою сумку с бара и опускаюсь на стул за свободным столиком, с едва уловимой улыбкой наблюдая за его несколько хаотичными перемещениями, а он складывает все газеты в большой пакет и подходит, потрясая им в воздухе.
– Приглашаю на ритуальное сожжение.
– Ведёшь себя, как великовозрастный ребёнок, – отвечаю едко.
– Сказала девушка, гоняющаяся за мной по бару на каблуках, – весело фыркнул в ответ и устроился напротив, сияя, как начинённый самовар. – Мы квиты.
– Да ты мне должен остался, – демонстративно закатываю глаза.
– Проси, что хочешь, – хмыкает, продолжая улыбаться.
– Не играй со мной, – говорю неожиданно серьёзно, уставившись в его глаза, враз переставшие излучать озорство.
Улыбка сползает с его лица, а голос становится ровным и уверенным, когда он говорит, положив свою руку на мою:
– Я всегда играл только вместе с тобой.
По рукам бегут мурашки, которые видно невооружённым взглядом.
От взгляда пристального, от прикосновения ненавязчивого, от голоса бархатного, от живой энергии, которую он излучает.
Ну до чего ж хорош, зараза! Даже фразочки пафосные из его уст льются, словно мёд.
Выдёргиваю свою руку и копаюсь в сумке, выуживая довольно объёмную папку.
– О, да ты с подарками, – хмыкает, откидываясь на стуле. – Марь Санна, ты меня балуешь. Я, кстати, тоже не с пустыми руками. Момент.
Подрывается с места и идёт к бару, возвращаясь с аналогичной папкой и букетом, вгоняя меня в краску.
– Манюх, ты чё т зарумянилась, – смеётся тихо, пристраивая цветы на столе.
– Вот зачем, а? – спрашиваю со вздохом.
– Мань, ну это прям на столько очевидно, что стыдно даже спрашивать, – отвечает с укором. – Но, если по правде, я готовил извинительную речь, на всякий случай.
– И я с удовольствием выслушаю её! – отвечаю тут же, скрестив руки под грудью.
Воронов выдыхает в сторону, как будто собирается опрокинуть стопку, поворачивается и вещает проникновенно, уставившись мне в глаза:
– Дорогая Маша… – и тут начинает трезвонить его мобильный, рингтон которого я отлично знаю.
Он слабо морщится, вытаскивает его из кармана и смотрит на экран. Торопливо извиняется и отвечает на вызов с тревогой в голосе:
– Да! – слушает ответ, мрачнеет на глазах и тут же поднимается. – Буду через двадцать минут, – опускает руку с телефоном и смотрит на меня с тоской. – Извини, мне нужно ехать. Завтрашнее рандеву отменилось, ты же получила сообщение? – я киваю, что-то такое смутно припоминая, впопыхах просматривая уведомления на мобильном между сборами. – Но… встретимся завтра?
– Хорошо, – бормочу растерянно.
– Обмен любезностями? – слабо улыбается, кивнув на папку, что приготовила я.
– Бери, – отвечаю, пожав плечами.
– До завтра, – говорит быстро, хватает её и уходит.
В первую минуту чувствую себя глупо. Вырядилась, накрасилась, бегала за ним (причём, буквально), а он срулил.
Во вторую – начинаю оценивать ситуацию. Выглядел озабоченно, да и подорвался внезапно, хотя минутой ранее даже не планировал. Наверное, что-то случилось.
Следом приходит неуверенность. Что, если это тщательно продуманная стратегия? Договорился о звонке, сделал знак в нужный момент…
Ещё сомневаюсь, но рука сама тянется к телефону.
Набираю его и почти сразу слышу глумливый ответ:
– Уже соскучилась?
– Нет, – отвечаю поспешно и морщусь.
Нафига звоню вообще?
– Ты выглядел встревоженным, – говорю, собравшись с мыслями. – Всё нормально?
– В целом, да, – отвечает после паузы, – но я нужен в другом месте. Извини, мне правда жаль. Ты чудесно выглядела. Если б ещё не гоняла меня по залу и дала вдоволь налюбоваться… Признайся, для меня старалась?
– Нет, – отвечаю недовольно, – обычное платье по сезону.
– Ну да, ну да… – смеётся тихо. – Можешь отнекиваться, но я всё равно буду думать, что ради меня. Просто потому, что это чертовски приятно.
– Пока, – говорю быстро и отключаюсь, отбросив телефон на стол, как будто он был горячим.
Хотя, может и раскалился от моего пылающего лица.
Вот так просто и непринуждённо я слила всё, что у меня было.
– Блин, – бурчу себе под нос и пододвигаю ближе ту папку, что оставил он.
Вот смеху будет, если в ней кипа девственно чистых листов…
Открываю слегка дрожащими руками, буквы начинают мелькать перед глазами, и я тут же погружаюсь в чтение.
– Маш, мы закрываемся, – слышу знакомый голос откуда-то сверху и поднимаю голову. – Два часа ночи, – добавляет бармен беззлобно.
– Да, конечно… – бормочу, собирая листы обратно в папку, – извини.
– Ерунда, – улыбается искренне и устало.
Оставляю на столике деньги, не иначе как за неудобства, потому как ничего так и не заказала, и выхожу из бара последним посетителем.
Слабо веду плечами от холода, сажусь в машину и завожу двигатель.
Миша потрудился. Помимо того, что он сочинил за день целый выпуск газеты о паранормальных явлениях (оставив мне копию газеты, паршивец!), он успел собрать весь пакет документов по всем сделкам в доме, в которых принимал участие.
И среди всей этой макулатуры я нашла кое-что действительно интересное. Судя по тех паспорту, никакого подвального помещения не было и в помине. Учитывая, что люк расположен под столом, абсолютно не выделяясь, не знать о нём вполне извинительно. Не он же ремонт делал, в конце концов.
Но, вот что любопытно – фундамент-то закладывался давно, невозможно просто взять и вырыть подвал под домом, до ещё и с выходом на улицу. Так почему же его нет как в старом техпаспорте, который получал внук умершей старушки, так и в новом, который выдали после проверки клиентам Воронова из-за того, что ремонт был капитальным? Как будто не существовало его вовсе.
А я так увлеклась созерцанием Воронова, что не додумалась даже посмотреть где тот выход из подвала, в том числе со стороны улицы. Но не сейчас же ехать… там вообще опасно одной появляться, пока не ясно, кто осведомлён лучше меня. Даже представлять не хочется, чем бы могла закончиться моя ночёвка, не появись он.
Бросаю беглый взгляд на букет, лежащий на соседнем сиденье, и плавно трогаюсь с места.
– Я играю вместе с тобой, – говорю громко загадочным басом, передразнивая Воронова, фыркаю и улыбаюсь, просто не в силах оставаться серьёзной.
Дома второй раз распечатала документы с флешки, бегло просмотрела все, но, когда начала вчитываться, поняла, что от усталости уже совершенно не соображаю, по пять раз перечитывая одно и то же предложение, чтобы хоть что-то отложилось в памяти.
По итогу, отложила только все бумаги.
Выключила свет, легла… встала, включила свет и снова легла. Так оно как-то спокойнее.
