Текст книги "Душа в обмен на душу (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Письма хранятся в надёжном месте, – кивнул важно.

– Отлично! – громко хлопнул в ладоши Воронов, и я вздрогнула на пару с Губарёвым. – Нам нужны копии. Заметь, не оригиналы, их можешь оставить себе.

– Премного благодарен, – съязвил Губарёв. – Это всё?

– Конечно, нет, – удивился Воронов. – С дедом ясно, переходим к твоему отцу.

– Погиб в автомобильной аварии десять лет назад, – ответил Губарёв скупо.

– В каких он был отношениях с матерью?

– Да ни в каких… два года они кое-как перебивались без отца, один раз он снял её с виселицы в сенях, за что получил нагоняй вместо благодарности, в пятнадцать поступил в техникум, сразу после восьмого класса, и переехал в город, подальше ото всей этой трагедии. Благо, стипендии в двадцать рублей хватало и на угол и на еду. Там с мамой познакомился, женился в восемнадцать, к двадцати уже меня нянчил. Мама ещё раньше его от рака умерла. Теперь всё?

– Ещё пару вопросов и мы уйдём, – сказал Миша серьёзно, наконец-то перестав ёрничать и вновь начав говорить уважительно: – Вы знали, что Ваша бабушка перебралась в дом Майера?

– Я даже не знал, что она им владеет, – поморщился в ответ. – Когда ко мне полиция нагрянула, я сначала решил, что она туда за каким-то чёртом влезла и от натуги во дворе и скончалась. Приехал, а там забор на два участка и дома старого нет… И вместо соседского – особняк на три этажа. А прошёл год от силы!

– Удивились? – добродушно хмыкнул Воронов.

– Не то слово! – поддержал его Губарёв. – Сходил к соседям сначала, прошлых владельцев телефон хотел взять, спросить, может, знают чего, а она там, оказывается, сама и работает. Вот жизнь-то… и продали-то, главное, ещё до того, как мост новый построили, считай, даром… Обидно. Разговорились, оказалось, она её и обнаружила. Окна мыла на третьем этаже, смотрит – лежит на газоне. В ночной сорочке одной, да не двигается. Хорошая женщина. Скорую вызвала тут же, да сходить не поленилась проверить.

– Неравнодушные сегодня редкость… – покивал Воронов согласно и задумался вслух: – А как же она на территорию прошла?

– Так у неё ключи были, она бабке и при жизни помогала. Продукты приносила, да в доме прибиралась иногда. И всё просто так, по доброте душевной! – восхитился Губарёв.

– А Вы, должно быть, – сказала я с улыбкой, – как наследство получили, отблагодарили её?

– Ну… я… – промямлил невнятно, бегая взглядом по предметам на столе.

– Понятненько, – хохотнул Миша и сполз со стола, – не до того было. Жду писем, Антон Алексеевич. Мой номер Вы знаете, фотографий будет достаточно.

– А завещание как же? – нахмурился Губарёв.

– Вы пришлите, а я скажу Вам, где его искать, – ответил Воронов равнодушно и подал мне руку.

Потащил за собой к выходу, по пути подмигнул рыжуле, поймал ответный воздушный поцелуй и плюхнулся в машину, жутко довольный собой.

– Считать чужие бабки – занятие неперспективное, – изрёк глубокомысленно.

– А зависть до добра не доведёт… – пробормотала задумчиво. – Позвони-ка Васнецову.

– Да, моя королева, – ответил Воронов важно и слегка склонил голову, прикрыв сверкающие озорством глаза.

***

– Воронов беспокоит! – осчастливил собеседника Миша.

– Согласились на ипотеку?! – ахнул Васнецов, а мои глаза закатились сами собой.

– Мужик, ну какая ипотека? – вздохнул Воронов. – Ни один банк на такое не пойдёт. Сумма непомерная.

– Пойдёт! – воскликнул Васнецов. – Там у соседа банки, я его знаю, он точно даст!

– Да? С чего бы? – хмыкнул Миша.

– Да с того, что этот падла мне должен! – прорычал Васнецов, а я подалась ближе и с воодушевлением потыкала пальцем в телефон, а потом повращала кистью, призывая Воронова развить тему.

– Да хорош заливать, – тут же фыркнул Миша, плутовато мне подмигнув.

– Отвечаю! – возмутился Васнецов его недоверию. – Он меня, зараза, дважды подставил! Морозится, конечно, но я дожму!

– Дважды, говоришь… Слушай, ну, не знаю… надо чтоб железобетонно. Я, вроде как, к тебе по старой памяти, думаю, мужик стоящий и всё такое, но тут… гарантии нужны. А их нет.

– Да есть, есть, отвечаю! Пара звонков…

– Да не, слушай, я думал ты уже нашёл бабки, а раз так…

– Да чё я буду искать, если ты сам сказал – только нал!

– Ну так нал бы и искал, – удивился Воронов. – Ну, или хоть объясни, в чём суть, как я к клиенту приду? Начнёт вопросы задавать, я бы задал…

– Да я по его наводке в итоге бригаду нанял! – выпалил Васнецов. – Ему-то дом отгрохали, всё шоколадно, а как мне – подстава на подставе! Бригадира номер он мне дал, обе команды – его. В первый раз извинялся, типа, хер знает кто всю мебель уволок, из моих точно никто не мог, я ментов всё равно вызвал, рухлядь, конечно, так и так бы вышвырнул, но совесть надо иметь? Ну он сдрейфил, сказал, скидку сделает, хорошую, сделал… урод. С него-то уже не спросишь, а вот этот чёрт, сосед который…

– У… – протянул Воронов озадаченно. – Ты ж говорил – Елисеев подсобил?

– Ну… да. Там проект сделали, а бригаду я сам выбрал. Дебил я, что ли, за те бабки, что озвучили, ремонтировать?

Вопрос повис в воздухе и в машине настало тягостное молчание.

– Ты ж понимаешь, о чём я сейчас думаю? – спросил Воронов осторожно.

– Ага, – промямлил Васнецов. – Ну, удачи с продажей.

– Ага, – брякнул Миша. – И тебе. Во всём.

Нажал отбой и ещё какое-то время озадаченно смотрел прямо перед собой.

– Этот дом притягивает слабоумных и психов, – сказал отрешённо.

– То-то меня к нему точно магнитом, – ответила ехидно, а он хохотнул и отмер, развернувшись ко мне и сказав хитро:

– У тебя явно есть какая-то гениальная мысль.

– Возможно, – ответила кокетливо и скромно потупила глазки. – Но надо дождаться, когда Елисеев выполнит поручение.

– Колись, – хмыкнул, впившись в меня взглядом.

– Услышишь всё в своё время, – говорю важно и пристёгиваюсь.

– И чё прям даже мыслями не поделишься? – возмутился, заводя машину.

– Неа, – брякнула и затихла.

– Ну, Манюха… – покачать головой ему было мало, он ещё и поцокал. – Да кто ж так делает-то вообще?

– Как на счёт пройтись по всем бывшим владельцам? – спросила вместо ответа. – Раз уж начали.

– На кладбище рванём или за хрустальным шаром? – уточнил деловито.

– Ты прекрасно понял, о чём я… Точнее, о ком…

– Блин, нет, – Михаил насупился и бросил на меня быстрый, но весьма недовольный взгляд. – Ну вот нет и всё тут. Просто так позвонить не проканает, а встречаться с ней и терпеть все эти щипки я вообще не готов. Особенно теперь, когда на мне были твои ласковые ручки.

– Неженка, – я хохотнула и заметила ненавязчиво: – Там, где она будет шариться, меня ещё не было.

– И этот факт меня печалит не меньше! – воскликнул с возмущением, которое явно переигрывал. – Вообще-то, даже больше… я совершенно не возражаю, если что. Более того, я очень даже за… можно даже прямо сейчас… ты точно дотянешься, от одной мысли…

– Да ну прекрати! – фыркнула, толкнув его в плечо.

Может, зря я нагнетаю? Великовозрастный ребёнок… ну, куда ему ещё и свои? Одни разговоры.

Воронов хохотнул и выдал нравоучительно:

– В моём организме происходят процессы, мозгу неподвластные.

– И я знаю, как охладить твой пыл. Звони.

– Блин, – брякнул, враз перестав паясничать.

– Время обеденное, – пожала плечами и хмыкнула: – А мне Стёпку надо отловить. Убьём сразу двух зайцев.

– Предлагаешь мне окучивать нахальную бабёнку, пока Суриков будет окучивать тебя? – продолжил ворчать Миша, но телефон в руку взял, собираясь с мыслями. – Охеренно. Чёт я не голодный, Манюх, – выдохнул, нажал вызов по громкой и похныкал, как дитя.

– Слушаю Вас, Михаил Юрьевич, – жеманно ответила на вызов женщина.

– Светлана, день добрый… – пробормотал Миша и высунул язык, изображая рвотный рефлекс.

– Пожалуй, – сказала она кокетливо. – Чем обязана?

– Да, в общем-то, ничем, – брякнул Миша и получил от меня очередной тычок пальцем под ребро. – Как на счёт обеда? Сейчас.

– Заедете? – хмыкнула женщина самодовольно.

Миша бросил на меня взгляд, а я быстро покивала.

– Разумеется. Пришлите адрес, – сказал обречённо и отключился. – Ты за это ответишь. И это будет не час расплаты, первый час я буду только разгоняться.

– Знаешь, что самое ужасное в жизни? – спросила серьёзно. – Хуже, чем само происшествие.

– Что? – полюбопытствовал, но любопытным не выглядел, точно зная ответ..

– Неоправданные ожидания… – вздохнула тяжко и похлопала его по плечу.

Всю дорогу до ресторана он обиженно сопел, а я уверялась в мысли, что вся эта эпопея с большим и светлым закончится так же внезапно, как и началась.

Да, Елисеев частично подтвердил его слова, не исключаю вероятности, что пять лет назад я ему действительно понравилась и он хотел приударить, (обручальное кольцо я тогда не носила: от очередных экспериментов с гормональными препаратами мои пальцы отекли и были похожи на сардельки), но сейчас всё закрутилось лишь потому, что мы слишком много времени стали проводить вместе. Закончится расследование, продастся дом, и всё постепенно вернётся на круги своя. Печально, но меня вполне устраивало.

– А чё мне выяснить-то нужно? – спросил хмуро, прежде чем я покинула машину.

– Ну, например, почему папаша своего отпрыска не принял, – открыла дверцу и подмигнула: – О личном, как и на любом другом свидании.

– Ну, Новикова, ты у меня попляшешь… – протянул, покачивая головой, и резко тронулся с места, едва я вышла.

Я проводила машину Воронова взглядом, но в ресторан заходить не спешила. Пока он съездит за Суслиной, пока выведает хоть какую-нибудь информацию…

– Отлично! – услышала голос Степана и вздрогнула. – Ты тут! А я как раз собирался звонить.

Он быстро подошёл, на ходу убирая ключи от машины, наклонился и по-свойски поцеловал в щёку.

– Пообедаем? – подставил свой локоть, лучезарно улыбнулся и повесил на него мою руку, не давая опомниться.

– Пообедаем, – вздохнула, поймав его темп и вышагивая рядом.

– Поругались? – спросил ненавязчиво, открывая передо мной дверь. – Я ехал прямо за вами с самой площади.

– Вроде того… – ответила туманно, не став вдаваться в детали. – Удалось выяснить что я просила?

– Вот только оттуда… но сначала – обед!

«Да твою ж…» – вздохнула мысленно и широко улыбнулась.

Странно, но трезвый Степан был даже приятным. Шутил, рассказывал нелепые случаи в администрации, пару раз я смеялась в голос и пропустила момент, когда прибыл Воронов со своей спутницей. Лишь по беглому, но очумелому взгляду Степана поняла, что за моей спиной происходят какие-то непотребства.

Быстро развернулась и увидела затылок Воронова, а напротив него – жгучую брюнетку с грудью навыкате. Выглядела она несколько вульгарно, но чертовски эффектно, ровно на столько, чтобы вызвать во мне острый приступ ревности.

– Эм… – протянул Степан, почесав затылок.

– Плевать, – фыркнула я презрительно и сцепила зубы, услышав смех Воронова. – Так что там с местным телевидением?

– О, там такое… – хмыкнул Стёпа самодовольно. – Пришлось побегать от одного к другому, прибегнуть к шантажу, пригрозить…

– Стёп, я поняла, – перебила невежливо.

– Торопишься устроить разнос, да? – хмыкнул печально.

– Да, – ответила честно.

– Это заслуга Косова, – ответил серьёзно. – Сбивает цену, скупердяй.

– Спасибо, – сказала быстро и резко встала, вцепившись левой рукой в свою сумочку, до ломоты в пальцах.

Протягиваю правую руку Степану, он жмёт её, привстав, садится обратно и хватается за телефон, а я разворачиваюсь и иду к столику, где сидит Воронов.

Подхожу со свирепым лицом, Миша поднимает голову и брякает:

– Твою мать.

– Твою! – рявкаю в ответ.

Хватаю со стола стакан воды и с чувством выплёскиваю содержимое ему в лицо. Размышляю секунду и швыряю следом сам стакан.

Воронов обтекает, брюнетка таращит глаза, не решаясь подать голос, а я шиплю сквозь зубы:

– Козёл.

Вскидываю подбородок, разворачиваюсь и с гордо поднятой головой удаляюсь.

– Маша! – кричит Воронов вслед. – Маш, подожди! Чёрт…

Стремительной походкой вылетаю на улицу, перекидываю сумку через плечо и сжимаю кулаки.

– Марь Санна! – говорит Воронов со смешком, догоняя меня. Разворачивает к себе и улыбка медленно сползает с его лица. – Не понял.

– Вжилась в роль, – ответила, с трудом разжав челюсть.

– Да ты талант, – замечает осторожно и обнимает за спину, притягивая к себе.

Упираюсь в его грудь и фыркаю:

– Ты чёт мокрый…

– Правда что ли? – отвечает ехидно и прижимает к себе ещё ближе, бормоча у самых губ: – С чего бы это?

Целует, уткнувшись в моё лицо своим мокрым холодным носом и щиплет за задницу, тут же отстраняясь.

– Это тебе привет от Суслиной.

Я прыснула и спросила со вздохом:

– Успел хоть что-нибудь выяснить?

– Ещё пока ехали. Надеялся быть спасённым звонком, но ты так увлеклась беседой, что не заметила моих сообщений. Пришлось привлекать внимание беспричинным смехом.

– Пойдём в машину, пока брюнетка не выбежала отбивать тебя.

– Ей уже не до меня, – хмыкнул и достал телефон, показывая сообщение от Степана.

«Ты мой должник» – прислал сердобольный друг, сопроводив фотографией своей руки на руке брюнетки.

Как только умудрился сделать…

Пока я сокрушалась чужому мастерству, начало загружаться видео.

– А это ещё что… – буркнул Воронов и запустил его, тут же фыркнув озорно: – Тигрица!

Смотрю на себя со стороны, на то, с каким остервенением запускаю в Воронова стакан, и понимаю, на сколько влипла.

– Пойдём в машину, – бурчу себе под нос и выскальзываю из его объятий.

– Короче, прикол, – начинает делиться сведениями, закрывая дверь и пристёгиваясь. – Это не он сына знать не хотел, как она уверяет, она сама запретила подходить к ним на пушечный выстрел, чтобы не оказывал дурного влияния. Мужик мнил себя гениальным художником, творил исключительно с обнажённой натуры, собственно, они так и познакомились, и жил богемной жизнью. То бишь, бухал по-чёрному, но не гнушался и лёгкой наркоты. Когда она сообщила ему, что беременна, пообещал исправиться, начал ходить в какую-то группу помощи, козырял монеткой за полгода трезвости. Получил от ворот поворот, самоустранился, а когда его батя коньки отбросил, он опять нарисовался, мол, смотри, чего я добился.

– Дай угадаю, она его прогнала? – хмыкнула иронично.

– Сказала, что да, но чё т меня сомнения терзают, – ухмыльнулся Миша. – Но тут осуждать не могу, ей о ребёнке надо думать, а деньги на деревьях не растут.

– Понятно теперь, как она так быстро сориентировалась.

– И почему он в домик въехал, – кивнул согласно. – Надо ж было преподнести себя. Но бухать он так и не завязал, судя по отчёту патолога. Алкоголь в крови, прилично так. У тебя что? Помимо приятной беседы.

– Короткометражку заказал Косов, – ответила, поморщившись. – Поехали-ка в банк. Попробуем застать хозяина врасплох.

– Ты меня с ума решила свести… – проворчал недовольно и плавно тронулся с места.

***

– Ты не пойдёшь одна, – повторил в пятый раз, вцепившись в мой ремень безопасности.

– Пойду, – отвечаю упрямо, разжимая палец за пальцем на его руке, но он тут же вцеплялся с новой силой.

– Маш, он невменько, неужели не понятно? Да одна эта выходка с призраком чего стоит!

– Ну, тут я сама ему подсказала, – пожимаю плечами и начинаю раздражаться невозможности освободиться, рявкая: – Я не ребёнок, отпусти сейчас же!

– А ведёшь себя именно так, – съехидничал в ответ. – Зажмёт тебя в своём кабинетике, что делать будешь?

– Дуреть от счастья! – ответила язвительно. – Хоть кто-то делом занимается, а не одними обещаниями кормит!

– Обидно, но я спишу это на желание победить в споре любой ценой, – ответил хмуро, сумев-таки пристыдить.

– Миш, он при тебе вообще разговаривать не будет, – ответила угрюмо. – И ты сам это знаешь.

– Да и чёрт с ним! Вообще не понимаю, на кой хер тебе с ним разговаривать! – вспыхивает и отпускает ремень. – Коза упрямая.

– Нам нужно это видео, – говорю спокойно.

– В инете скачай, – язвит недовольно. – Оно в тот же день по сети расползлось.

– Нам нужна полная версия, Миш, – смотрю на него с укором и ненавязчиво скольжу рукой по подлокотнику, пристраивая руку на его бедре.

– Если ты ожидаешь, что кровь от мозга прильёт к другому месту и я начну хуже соображать, – начинает строго и на той же ноте заканчивает: – Тогда сработало.

– Напротив, я хочу, чтобы ты подумал, – отвечаю мягко. – К тому же, ну что он сделает? Он меня уже целовал, и ничего, как видишь, жива-здорова…

– Он что?! – возмутился, зверея.

– Ну, целовал – громко сказано… скорее, облизнул, – добавила задумчиво.

– Ты точно издеваешься… – процедил сквозь зубы, играя желваками.

– Да нет же, я к чему веду… – отмахнулась вяло, ликуя в душе от того, как он бесится.

– И к чему же? – состроил рожицу, а я отстегнулась, пока он отвлёкся, и посмотрела в боковое зеркало.

– К тому, что оба вы одинаковые балаболы, – фыркнула озорно и быстро вышла, успев перебежать через дорогу, пока не хлынул новый сплошной поток машин.

– Попляшешь! – рявкнул выбежавший вслед за мной Воронов, а я подняла вверх руку, пошевелив пальцами.

Вообще, быть облизанной вторично совершенно не хотелось, да и в целом Миша был прав – у этого мужика стоп-кран довольно хлипкий, но желание довести дело до конца преобладало над здравым смыслом.

Уточнив у охранника, где кабинет шефа, через пару минут я уже стучала в заветную дверь.

– Да! – громыхнул Владимир из-за двери, а при виде меня вскинул брови, хмыкнув: – Неожиданно.

– Ай-я-яй, Владимир Николаевич… – я медленно пошла к его столу, осторожно прикрыв за собой дверь и продолжая сокрушаться: – Как не стыдно-то только?

– Я, вроде, только подумал о том, чтобы ширинку под столом расстегнуть… – ответил задумчиво. – Чё лопочешь, риелторша?

– Дом хочешь? – спросила строго, резко перестав паясничать.

– Я уже говорил, чего я хочу, – ухмыльнулся подло. – Но с каждой новой встречей альтернатива мне нравится куда как больше.

Он начал подниматься, а я терять решимость, выпалив:

– Уйду я – придёт следователь. Выбирай.

Владимир сел и посмотрел на меня с неудовольствием.

– Знаешь, на что давить. Ну, надо то чего?

– Видео, разумеется. Полная версия.

– Темно, мельком, лица толком не видно, – поморщился, но пододвинул ноутбук поближе.

– В управлении посмотрят и сами решат, что там видно, а чего нет… – буркнула, вытягиваясь шею в попытке рассмотреть, что он делает.

– Иди сюда и нажми «отправить», – вновь начал ухмыляться и слегка отъехал на стуле назад.

– Я блондинка, но не идиотка, – ответила с достоинством. – Видео снимали на профессиональную камеру, на почту нельзя скинуть даже отрывок из новостей, не ужав размер файла и, как следствие, качество.

– Умненькая… – протянул довольно. – Но ты просить пришла, так что проси, как это делают все бабы, или выметайся. Нет ни одного доказательства, что этот театр теней заказал именно я, я могу просто удалить это видео. Побуду Карандышевым, приобщусь к великому.

– Следствие будет тянуться вечность, Вы свой дом так и не дождётесь, – отвечаю хмуро, делая шаг назад.

– А что это ты мне выкаешь опять? – ехидничает, поднимаясь. – Неужто сдрейфила? – обходит стол и начинает идти по сценарию, любезно предложенный Вороновым. – А то всё храбрая, да бойкая… а как наедине – голову в песок. Ну, где твоя дерзость, риелторша? – подходит вплотную, прижимая спиной к двери, закрывает её на замок и хмыкает: – Падай на колени, отрабатывай свой гонорар.

– И в чём кайф? – спрашиваю с обидой. – Просто унизить меня?

– Рассчитываю, что это будет лишь приятным бонусом, – шепчет на ухо, лизнув мочку моего уха. – Ты же постараешься, не так ли?

– Вы самый омерзительный из всех мужчин, с которыми я стояла на столько близко, – говорю тихо, чеканя каждое слово. – Только попробуйте принудить меня к тому, на что Вы намекаете и я, во-первых, буду громко орать, а во-вторых, орать будете Вы, потому что зубы у меня, пока ещё, на месте.

– Предлагаешь сначала их выбить? – спрашивает удивлённо, слегка отстраняясь. – Ну ты и фантазёрка!

– По-вашему, это смешно? – спрашиваю хмуро.

– Ну, вообще-то, да, – отвечает со смешком и делает шаг назад. – Довольно забавно, ты аж побелела.

– Вы больной на всю голову.

– Не «выкай», – рыкнул строго.

– Окей, ты больной, – ответила ехидно.

– Чёрт с ним с домом, пошли в ресторан, – улыбнулся вполне по-человечески.

– Там человека убили, вообще-то, – ответила с укором. – Покупать или нет – дело Ваше, но и следствию помочь не убудет.

– Но и не прибудет, – пожимает плечами, продолжая паясничать.

– Я кое с кем встречаюсь, – продолжаю держать оборону, а он отмахивается:

– Да видел я твою птичку по камерам. Стоит там у охраны, бесится… жопой чую, будет какая-то подстава, нутро меня ещё не подводило, иначе давно бы переехал на кладбище, но глазки твои честные с толку сбивают. Флешку давай, борзота.

– У меня нет с собой… – отвечаю, поморщившись.

– Ни говна, ни ложки! – восклицает возмущённо и садится за стол, сдвинув брови у переносицы.

Достаёт из ящика стола свою, скидывает (или делает вид) видео, протягивает её мне и говорит строго:

– В следующий раз приходи с клиентом и договором, либо в пальто на голое тело. Уяснила?

– Ага, – брякаю, выхватывая флешку из его цепких пальцев.

– Брысь, – шикает строго и переводит взгляд на экран ноутбука, спрашивая с недоумением: – Слышь, а чё твой мужик в мокрой рубахе?

Вылетаю из кабинета, не удостоив его ответом, у охраны хватаю Воронова за руку и стремительно покидаю чёртов банк.

У машины Воронов «перехватывает управление» и грубо заталкивает меня на заднее сиденье, влезая следом и захлопывая дверцу.

– Сейчас твоя задница станет синей! – выдаёт, тараща глаза от злости.

– А у меня тут вон чего… – бормочу заискивающе и показываю ему флешку.

– Да насрать мне на это, без нас разберутся! – рявкает мне в лицо и выбивает её из моей руки. – Ты думаешь это всё шутки?! Это мужик – псих! Псих, Маша! Для таких, как он, на дворе всё ещё девяностые! Мордоворот в костюме и при галстуке!

– Не носит он галстук… – отвечаю ворчливо и тут же пододвигаюсь ближе, видя, что сорвала чеку на гранате. – Миш, да всё нормально, чего ты так психуешь? Поговорили просто, в тебе ревность говорит, а не здравый смысл…

– Да, говорит! – отвечает с вызовом, резко, громко.

– Хочешь, поцелую? – мурлычу, пристраивая руки на его шее и зарываясь пальцами в волосы.

– Само собой, – отвечает всё тем же строгим голосом.

Целую, отстраняюсь, в глаза заглядываю.

Детский сад, конечно, но я бы играла в эти игры всю оставшуюся жизнь. Каждый день подначивая друг друга, подтрунивая и ревнуя на пустом месте. Каждый день чувствуя, что небезразлична, желанна, любима. Каждый день ныряя в омут его зелёных глаз.

– Грустная чего? – спрашивает тихо. – Если он…

– Ты злишься – я грушу, – перебиваю капризно.

– Конечно, злюсь… – отвечает со вздохом, обхватывая меня обеими руками. – Ты творишь какую-то невнятную херню… И поцелуй был на слабую троечку. Пересдавай, ты шла на красный диплом, нечего статистику портить.

– Ты рождаешь во мне мысли о Елисееве, – морщусь, но его корёжит сильнее.

– Садись на переднее сиденье, Новикова! Кол за поведение!

– Родителей ещё вызови… – фыркаю пренебрежительно, но лезу, по пути подобрав флешку и засунув её в вырез.

Воронов дожидается, когда мой зад скроется из его вида, выходит и пересаживается на водительское место как взрослый адекватный человек.

– Он звонил, я не ответил, – оповещает, хмуро кивая на телефон в подстаканнике. – И не только он. Мне надо отъехать, отвезу тебя домой.

– Хорошо, – выдавливаю из себя улыбку и тянусь к нему, переваливаясь через подлокотник.

Целую его, но он не отвечает, зависнув, словно каменная статуя.

Проглатываю обиду и целую вновь, нежнее, горячее, с тем же результатом.

Кладу ладони на его щёки и начинаю зацеловывать его лицо, чувствуя, как он начинает улыбаться и оттаивать.

– Да всё, всё, – фыркает, зажмуриваясь на один глаз, который «попал под огонь».

А я вновь возвращаюсь к губам, на этот раз получая полную отдачу.

– Ехать надо, Манюх… – вздыхает, с трудом отрываясь от меня. – Набери Елисееву, у меня мобила сдохла. И поставь мою на зарядку, она в бардачке.

Язык чешется ответить колкостью, но я сдерживаюсь, выполняя все указания. Подтрунивать хочу, а не до исступления доводить…

– Григорий Васильевич, Вы на громкой, – говорю, когда Елисеев отвечает.

– Отлично! – восклицает довольно. – Телефончик достал, но вам я его не скажу.

– В смысле?! – вспыхивает Миша.

– В прямом, – отвечает Елисеев невозмутимо. – Завтра в десять у меня встреча с владелицей, выкуплю её халупу и после этого можете делать что хотите.

– Ну ты и… – начинает Воронов возмущённо.

– Бизнесмен, – хмыкает Елисеев. – Деревенька – шик. Участки разойдутся как горячие пирожки. Лес, речка, до города недалеко. Банный комплекс на самом берегу поставлю, все дома в русском стиле, однотипные, но добротные, чтоб глаз радовался, а душа пела. Аж привстал от одной мысли.

– Вот последнее вообще лишнее, – говорю с неприкрытым отвращением.

– А, Мария, ты ещё там, – хмыкает в трубку. – В общем, не суть.

– Кому они там упали? – морщится Миша.

– Глупый ты мальчишка, – вздыхает Елисеев. – Следить надо за тенденциями, хотя бы ради спортивного. Сочино ваше никому уже не интересно, оно у всех на виду и на устах. Умные состоятельные граждане предпочитают нынче отдыхать вдали от людских глаз, взять, хотя бы, нашего мэра. А если в окружении будут не менее умные, да место, где можно в спокойной расслабленной обстановке обсудить дела насущные, обзавестись новыми контактами… короче, думайте сами, у меня полно работы. Жаль только, что знакомый архитектор из психушки не вылезает… а, ладно. Отбой.

– Что ж, не самый плохой вариант, – говорю задумчиво, – не придётся её выманивать под вымышленным предлогом.

– Слишком много Елисеева в моей жизни, – бормочет Миша ворчливо и передёргивает плечами, сворачивая к моему дому. – Я наберу как освобожусь, идёт?

– Идёт, – улыбаюсь, хватаю сумку с заднего сиденья, быстро целую его на прощание и выхожу.

***

Захожу в подъезд и медленно поднимаюсь, гадая в очередной раз, куда он так срывается. Намёки эти ещё на его возраст, может, он по врачам мотается? Больным, правда, не выглядит… иногда, да и то только на голову, в остальном – пышет здоровьем и здоровым сарказмом. Но и по мне тоже не скажешь, что не всё ладно… Блин, ладно. Не о том сейчас надо думать.

Сажусь за стол с ноутбуком, вставляю флешку и с замиранием сердца открываю единственную папку.

– Видео, уже хорошо, – хмыкаю тихо.

Запускаю, вижу лишь темноту, но вполне отчётливо слышу звон бьющегося стекла. Картинка начинает меняться, мелькает Воронов, затем я, несколько минут я смотрю то, что и без того отлично помню, затем оператор выбегает на улицу и бежит в сторону забора, опустив камеру. Мир переворачивается, я склоняю голову вбок и вижу тёмную фигуру, несущуюся так же к забору. Мужчина мельком оборачивается, а я нажимаю стоп.

– Попался! – восклицаю победно.

Переворачиваю кадр, приближаю смазанное изображение и долго всматриваюсь, как будто пытаюсь по одному лишь снимку идентифицировать личность.

– Какая тупость… – бормочу со вздохом, достаю флешку и прячу обратно в декольте.

Итак, что я имею? Нечёткий снимок предполагаемого убийцы и смутное представление о том, с какой стати он там вообще оказался.

Ждать, когда Воронов освободится (и освободится ли), выдержки не было никакой, так что я набрала Матвея и довольно долго слушала гудки, прежде чем услышала его усталый голос:

– Да, Маш… слушаю тебя.

– Как на счёт перерыва где-то через полчаса? – спросила заискивающе.

– Я только за, но вот вообще никак не получается…

– Я не буду расспрашивать о деле, обещаю.

– Интригует и манит, но…

– Ты останешься доволен, честное пионерское!

– Ты, пионерка, – смеётся тихо и вздыхает: – Ладно. Но ненадолго, окей?

– Да я по-быстрому! – отвечаю с запалом. – И Серёжу захвати.

– Ну ты вразнос пошла! – фыркает тихо. – Уже и двоих мало?

– Чем Воронов занят я без понятия, – отвечаю скупо. – Подъеду – наберу.

Только припарковалась у сквера за управлением, как увидела обоих, сидящих на лавке в расслабленных позах. Хотя, вскоре поняла, как обманчиво было впечатление: они выглядели скорее изнеможёнными, с чёрными кругами под глазами и безжизненным взглядами.

– Привет, – вяло улыбнулся Серёжа, а я плюхнулась между ними, слегка растолкав их бёдрами.

– И настроение моё улучшилось, – хмыкнул Матвей, положив руку на лавку за моей спиной. – Чем порадуешь в общественном месте?

– Теорией, если позволите, – ответила скромно, пристроив ладони на коленях. – Ещё я без белья.

– Правда? – воодушевился Матвей, заулыбавшись, а Серёга отлип от лавки и выпрямил спину.

– Нет, но теперь вы, хотя бы, меня слушаете, – хохотнула и откинулась назад, подставив лицо солнцу.

– Женщины – самые коварные существа на планете, – покачал Матвей головой, но улыбку спрятать не смог. – Давай свою теорию.

– Хуже точно не будет, – хмыкнул Сергей.

– Бывшая соседка Губарёвой, дамочка сорок с небольшим, но уставшая от жизни и нищеты похлеще вашего, – сказала просто, а Матвей хмыкнул:

– Я не нищий, но устал капец. Продолжай. Что с ней не так?

– Она продала родовое гнездо аккурат перед тем, как построили новый мост прямо к деревне. Представляете, как обидно?

– Допустим, – кивнул Серёжа. – Что с того?

– Ну, представьте. Живёт она в стареньком домике, хоть и на земле, но работала-то в городе, добираться неудобно. Решается продать, квартиру наверняка снимает, по тем временам цены были такие, что купить бы не смогла на вырученные средства, хватило только на халупу в деревне, ради прописки и чтобы мать было где пристроить. В общем, продать продала, но, раз в неделю, примерно, продолжает приезжает в Сочино, потому как помогала Губарёвой по хозяйству и приносила продукты. Тут небольшое лирическое отступление. Когда я с ней общалась…

– Ты с ней общалась?! – возмутился Матвей. – А я что просил, а?!

– Маш… – пожурил Серёжа и покачал головой.

– Так, спокойствие, – сказала важно и похлопала обоих по ляжкам. – Дело было ещё до того, как я упала на труп. И я тогда даже не знала, что она бывшая соседка.

– Поспешили, но руку можешь не убирать, – кивнул Матвей.

– Тогда вы опять перестанете слушать, – ухмыльнулась и убрала, переложив себе на колени: – Продолжаем. Когда я с ней разговаривала, она довольно ненавязчиво забросила в мою голову мысль, что ноги её в этом жутком доме никогда не было. Зачем, если помогала старушке?

– Рыльце в пушку, – поддакнул Серёжа, я важно кивнула и заговорила дальше:

– Чем ей Губарёва платила за доброту мне неведомо, но на девяносто процентов уверена, что не простым человеческим «спасибо». Откуда у пенсионерки, всю жизнь подработавшей учителем, средства?

– Глянь-ка, и мои сведения приплела, – фыркнул Матвей.

– Если будете постоянно перебивать, ваш перерыв затянется, – буркнула недовольно.