Текст книги "Душа в обмен на душу (СИ)"
Автор книги: Татьяна Семакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Так мы работаем, – ухмыльнулся Матвей и нахально положил ладонь мне на плечо.
– Матюш, не наглей, – попросила ласково и он тут же убрал руку. – В общем, задалась ли женщина тем же вопросом, я не знаю. Может, не сразу, может, и помогать начала лишь с целью выяснить – не суть. На её бывшей собственности во всю шло строительство, заборчик от участка Губарёвой был довольно хлипкий, в то время был обнесён нерушимой стеной только дом Майера, в окна она поглядывать между работой большая любительница, так что, где-то в это время она и свела знакомство с одним из рабочих. Мужчина, полагаю, пропиской в нашем государстве не побрезговал и завязались отношения.
– А ты молодец, – прищурился Матвей. – Убитый, судя по роже и имени, из Узбекистана родом. Продолжай, я заинтригован.
– Время идёт, дом построили, её мужчина остался без работы, она же, напротив, свою нашла – устроилась убираться в новый дом на полную ставку. Губарёва в своих душевных муках хочет объединить два участка одним забором, о том, что у её помощницы мужчина строитель наверняка была в курсе, глаза-то на месте, попросила о помощи и ей её оказали. Забор высок, крепок и стоит денег, от того подозрения бывшей соседки только усилились, – я скривилась и спросила: – Слушайте, как её зовут-то хоть? Неудобно излагать.
– Ты ж сказала, что не будешь расспрашивать, – хмыкнул Матвей.
– Елена, – ответил Серёжа и буркнул, отведя свой взгляд под сердитым Матвея: – Чего? Интересно же рассказывает. А я домой хочу. Жрать и спать.
– Не ссорьтесь, – сказала примирительно и на пару секунд положила ладони на их ноги.
– Тебе, значит, можно меня лапать, а мне тебя – нет? – не унимался Матвей.
– Да прям уж лапать! – закатила глаза и вернулась к делу: – В общем, Елена бы и рада пошарить в доме старухи, да вот незадача – она всегда дома. И, судя по тому, что в доме стоял рояль с вытертой банкеткой рядом, а кроме Майера, человека технического склада ума, и Губарёвой, там никто не жил, делаю вывод, что слух у старухи был отменный.
– Хера се детали, – крякнул Матвей, я посмотрела хмуро, а он провёл пальцами перед губами, застёгивая воображаемую молнию.
– В общем, провести обыск так и не получилось, но возможности искать она продолжила. Ночью, когда Губарёва выходила на променад, она не работала, но её работодательница поделилась с ней жуткими подробностями о полоумной старухе.
– А вот и возможность, – хмыкнул Серёжа.
– Именно, – кивнула согласно.
– Почему ему можно перебивать, а мне – нет?! – возмутился Матвей.
– Потому что Серёжа – душка и во всём мне поддакивает, – ухмыльнулась я, а Матвей слабо хрюкнул и примолк. – В общем, взяла Елена своего мужика и пошли они на дело. И вот, бабка гуляет, а дом закрыт. Что за ерунда? Выследили, узнали про этот чёрный вход, но прошмыгнуть мимо старухи не смогли. Эти стихи, что Губарёва написала уже в преклонном возрасте…
– Какие стихи? – шёпотом спросил Серёжа.
– Тс! – шикнул на него Матвей, а я продолжила задумчиво:
– Думаю, сожитель Елены дежурил у дома каждую ночь, не оставляя надежды пробраться в дом. Чем ему ещё заняться, работы-то нет. И Губарёва его видела, может, мельком. На немца он наверняка не похож, но в темноте… может, что-то и натолкнуло старушку на мысль, что это Майер за ней приходит. И в какой-то из дней её сердце попросту не выдержало. Старушка упала замертво, ключик от тайного входа у неё изъяли, но пошарить если и успели, то ничего не нашли, решив вернуться позднее. А там нагрянул внучок, да дом поторопился слить, на случай, если у Майера обнаружатся наследники, которые старое завещание могли бы оспорить. От того и не спустил все деньги, а вложил в недвижимость, продолжая работать и складывать в кубышку на чёрный день. Почему меня никто не перебивает? У меня во рту пересохло.
– Я потрясён, озадачен и в восторге! – гаркнул Матвей с чувством. – Готов расцеловать, но дождусь, пока закончишь.
– О, дождаться девушку – это так галантно, – ответила со смешком.
– И я такой во всём, – добавил многозначительно, подмигнув.
– Хочу посмотреть, как ты в морду от дружка получишь, – широко улыбнулся Серёжа.
– Смотри, как бы от своего не схлопотать, – парировал Матвей недовольно, а я набрала слюны и сглотнула, промочив горло и вновь заговорив:
– В общем, дом купил Васнецов и это отдельный кадр. Деньги на дом спустил последние, а заработать на перепродаже хотел побольше, так что решение пришло само собой – свежий ремонт, но такой, чтобы подешевле. Сосед охотно поделился своими ремонтниками, так в доме на вполне законных основаниях появился сожитель Елены. Что уж там произошло, как они мебель делили… не знаю. Но искали золото-брильянты сто процентов. Не нашли, а вот Васнецов, готовый удавиться за каждую копейку, осерчал. Бригадир сделал вид, что ни сном ни духом, пообещал скидку и, на радостях, что попался такой кретин, закатил пир. Работа под ключ, жили все дружной толпой в доме, включая своих спутниц, пожар нешуточный, а вот ноги унесли лишь двое – Елена и её узбек, наверняка использовав тот же лаз.
– А документики сгорели, от того пришлось восстанавливать, – хмыкнул Матвей довольно.
– Именно, – заважничала, прикрыв глаза на пару секунд и переводя дух. – В общем, сгорело нахрен всё, искать там уже было нечего, какое-то время им было и не до этого: пришлось побегать по инстанциям. А ключик остался, карман прожигал. Поехали проверить ситуацию, а там Лунев ремонт уже забацал или вовсю им занимался. Вход с улицы газоном прикрыл, дверь заложил, но долго ли разобрать, умеючи?
– Кайф… – простонал Серёжа, вытягивая ноги. – Домик продали, заселились состоятельные люди, к которым можно захаживать, таща всё, что плохо лежит.
– Удобно, да? – я хмыкнула и поморщилась: – Ну, почти. Молодая жена господина Соломатина слишком часто принимала ночного гостя, а в подвале сидеть прохладно, зима была, как-никак. И тогда сожитель Елены перебрался на тёплый чердак.
– А вот это с потолка, – заметил Матвей ненавязчиво.
– Не факт… – протянула задумчиво. – В первый раз я увидела кого-то на лестнице, между первым и вторым этажом. Что б ему делать в доме? Наверняка пытался убрать следы своего пребывания.
– Ну, как вариант, конечно, – ответил деликатно, – но лично я думаю, он там попросту жил. Не на чердаке, а в самом доме, он три года пустовал, почему бы и нет?
– А чердак жутко грязный, – вспомнила наше с Вороновым веселье и согласилась: – Да, пожалуй, ты прав. Мой ночной визит застал его врасплох. Собрал вещички и дёру.
Я замолчала, а Сергей встрепенулся:
– А дальше?
– А дальше вам придётся поработать, потому что больше домыслов, чем фактов, – вздохнула понуро и оба скисли. – Но, у меня два подарочка.
– И я снова в строю! – хохотнул Матвей.
– Завтра в десять у Елисеева встреча с Еленой, он пришлёт координаты, где её перехватить, – сказала я, доставая и включая ноутбук. – А этот симпатяга, вполне возможно, убийца. И по разрезу глаз делаю вывод…
– Я тебя люблю! – сказал Матвей с чувством, ухватил руками мою голову и шумно поцеловал в губы.
– Тебе хана… – вздохнул Серёжа.
– Мужик, поверь, оно того стоило! – заявил Матвей, сияя тульским самоваром и вгоняя меня в краску.
– Вот, полная версия… – пробормотала я и выудила флешку из декольте, отдав её Матвею. – Кстати, видео любезно предоставлено господином Косовым и… в общем, смысла искать исполнителя по ДНК нет.
– О чём ты? – удивился Матвей, а я протянула многозначительно:
– Посмотришь и поймёшь…
Оба взяли в руки мобильные, приложили к уху и спросили хором:
– Слышал?
– Предатели! – возмутилась, захлопнув крышку ноутбука и заталкивая его в сумку.
– Андрей хвалит, – улыбнулся Серёжа, прикрыв динамик ладонью.
– Мишаня чё т пока только матерится, – скривился Матвей, отодвинув телефон подальше от уха.
– Да ну вас… – буркнула, поднимаясь.
И пошла к своей машине, не оборачиваясь, чтобы они не увидели мою широкую улыбку.
8
Дома я, наконец-то, расслабилась.
Поставила мобильный на зарядку, неспешно приняла душ и вытянулась на кровати, расслабив каждую мышцу.
– Не закрывай глаза, вырубишься, – сказала самой себе вяло, моргнула и очухалась от звона мобильного, широко распахнув глаза и с удивлением обнаружив, что в комнате темно.
Нащупала телефон и ответила, не глядя:
– Слушаю.
– Так и знал, что уснёшь, – тихо посмеялся Воронов.
– Который час? – спросила, невольно начав улыбаться от звуков его голоса.
– Двенадцать ноль одна. С днём рождения, моя королева, – вроде и подколол, но голос мягкий, бархатный. – У меня для тебя подарочек. Чтиво на ночь.
– Неужто Губарёв прислал? – пробормотала, потягиваясь.
– Ага. Я мельком просмотрел, довольно невинно, но… в общем, сама увидишь. Только есть условие.
– Разумеется, – фыркнула и покачала головой с улыбкой. – И какое же?
– Читать будем вместе.
Я тут же села, неловко приглаживая волосы одной рукой, как будто это могло хоть как-то спасти положение: ложиться с мокрой головой было опрометчивым решением.
– Ну… эм… – выдавила из себя хоть что-то, а он вновь засмеялся:
– Не парься, Манюх. Всего-навсего по видеозвонку.
– Не могу сказать, что я прям расслабилась с этого… – пробормотала, поднимаясь и трусцой добегая до выключателя.
– План такой, – сказал деловито, а я подошла к зеркалу и отшатнулась, ужаснувшись. – Я, как брутальный мужик, буду старательно делать вид, что любовная переписка с трагическим финалом меня совершенно не трогает. А ты, надеюсь, всплакнёшь, открыв мне свою душу.
– И ты её заберёшь? – хохотнула нервно.
– Ну, мою ты уже забрала… так что да, – помолчал и прошептал зловеще: – Я заберу твою душу…
По коже пробежали мурашки и я порадовалась, что успела включить свет.
– Как-то мне не по себе, когда ты так, – сказала честно.
– Мальца перестарался, – ответил со вздохом. – Ну, что, готова погрузиться в пучину чужих любовных метаний?
«Своих как будто мало…» – пробормотала мысленно, а вслух сказала коротко:
– Две минуты.
– Время пошло.
Собрала волосы в пучок, заколола чёлку и переоделась в шёлковую ночнушку, завалившись на кровати с ноутбуком.
Сердце долбит, руки дрожат, вызов по скайпу идёт. Смех… трясёт, как школьницу перед первым поцелуем. Отвечаю…
– М-м-м… – тут же ухмыляется Воронов, закидывая одну руку за голову. – Кайфец. А если бы разделась, могла бы с волосами и не возиться.
– Ну ты-то, я смотрю, так и поступил… – хмыкнула, беззастенчиво скользя взглядом по его голому торсу.
– Кто ж в кроватку в одежде ложится? – невинно похлопал ресницами и улыбнулся: – В почте. Открывай.
Писем было довольно много, они поглотили меня, моё внимание и моё сознание, я напрочь забыла и о времени, и о Воронове, очнувшись лишь после последнего письма Майера и заявив возмущённо:
– Да бред!
– Думаешь? – хмыкнул Миша, а я свернула окно браузера и увидела его, удобно пристроившего голову на подушке.
Сонный, довольный.
– Ты не читал, да? – спросила с укором.
– Собирался, но по итогу просто пялился на тебя, как маньяк, – улыбнулся ещё шире и потёр глаза. – Расскажешь вкратце?
– Да бред… – поморщилась слабо и вздохнула: – Как у них там всё начиналось не понятно, но общение было решено свести к переписке. Я так поняла, Губарёва боялась не только мужа, но и быть непонятой, осуждения и сплетен, хотя и было всё совершенно невинно. Майер строил дом, самый обыкновенный, она подначивала его, называла приземлённым. И, как ты предполагал, он решил выпендриться.
– Кто чем может, – хмыкнул Миша.
– Кому-то повезло при рождении и вообще ничего делать не надо… – ответила туманно, а он возмутился:
– Эй! Ты на что намекаешь? Да, я красавчик, спору нет, тут фортануло, но и усилия я прикладываю, ну, что касается тебя…
– Ага, – брякнула и вернулась к письмам: – В общем, в один день он снёс всё, что успели построить, и пообещал Губарёвой на трёх страницах, что докажет, что умеет мечтать и воплощать мечты в реальность. Она отмахивалась, отвечала короткими фразами, один месяц вообще игнорировала…
– Сочувствую мужику, – вставил пять копеек Воронов. – Отвратительное чувство.
– Отвратительно то, почему она боялась даже строчки написать. Уже после того, как её муж скончался, Майер прислал ей поздравительную открытку, с подписью «он больше никогда тебя не обидит».
– Поколачивал? – поморщился Миша.
– Похоже, не слабо и регулярно, раз Майер решился сбросить его с лестницы. В общем, дом достроили, а Губарёва сняла траурное платье. Я так поняла, лаз этот он предусмотрел сразу, потому что в одном из писем он приглашал её на экскурсию по дому, но велел оставаться дома, он сам за ней придёт в назначенный час. Скорее всего, под домом Губарёвой был погреб, с ним-то он тоннель и объединил. Переписка прекратилась на какое-то время, полагаю, что-то всё же между ними было, а после вновь возобновилась и стала довольно горячей со стороны Майера. И в любви объяснялся, и замуж звал, ребёнка предлагал её усыновить, уехать, но все пришлось не в кассу. В последнем своём письме она заявила, что её сын никогда не признает его, и что она и сама его боится.
– И он поставил дверь… – вздохнул Миша.
– И он поставил дверь, – повторила кисло. – Последнее письмо оставил, наверняка там, где мы обнаружили стихи, ты видел размер бумаги. Написал, что будет ждать её. И всё.
– Но она не пришла.
– Но она не пришла.
– Тупость какая, – поморщился Миша. – Развели средневековье, как будто просто поговорить нельзя было. Ну, грохнул он её мужика, подумаешь.
– Серьёзно? – подняла бровь, а Воронов отмахнулся:
– Ты поняла. В охапку и в другой город – разговор короткий.
– А её сын?
– А чё сын? – буркнул недовольно. – Он в пятнадцать уже из дома срулил, она морозилась по каким-то своим соображениям. Что за идиотская бабская привычка вымучивать страдания на пустом месте? Устройство у вас какое-то неправильное… Сохнуть по мужику, который сохнет по ней, жить в соседних домах, но на столько заморочиться…
– Брюзга, – фыркнула весело, перебив его поток ворчания.
– Да потому что… – нахмурился и выдохнул. – Хорошо, что читать не стал. Муть. Мне такие истории не нравятся.
– Кто её знает, что там за обстоятельства были… – сказала дипломатично. – Может, причина была куда весомее, чем она писала.
– Бред, бред и ещё раз бред! – заявил уверенно. – Сама говорила. Помнишь?
– Да помню, помню, – опешила, отстранившись от экрана. – Чего завёлся?
– Раздражает… ладно, чёрт с ними. Надо спать, вставать рано и дел по горло, – ухмыльнулся и спросил игриво: – Оставишь ноут включённым?
– Вот ещё, – хмыкнула, подмигнула и закрыла крышку.
«И ладно, я скриншотов наделал» – пришло сообщение через минуту.
«А это что б тебе обидно не было» – ещё одно следом и его селфи, от которого сладенько заныло внизу живота.
– Когда ж ты в моей постели окажешься… – простонала глухо, заблокировала экран и уткнулась лицом в подушку.
Замечталась и сама не заметила, как уснула.
***
До обеда у меня было назначено две встречи, после обеда показ, в перерывах я бесконечно перезванивала тем, кому дозвониться до меня не удалось, но ждала, по сути, лишь одного звонка.
Не дождалась.
Ближе к девяти позвонил Матвей и сказал коротко:
– Жду в баре, есть новости.
Отключился, даже не дождавшись ответа, а я в честь праздничка, который не ощущала, не смотря на поздравления, напялила джинсы с кроссовками, стянула волосы в хвост и прихватила тёплую кофту, даже не мечтая, что меня будет кому согреть.
Захожу я, значит, такая вся из себя будничная, в бар.
Бармен поднимает руку вверх, разговоры тут же смолкают, Воронов разворачивается на барном стуле, сияя улыбкой, слышатся шепотки и тихие смешки.
– Какого… – бормочу себе под нос, оглядывая замерших присутствующих быстрым взглядом.
Миша с деловым видом делает знак бармену, тот приседает, выныривая со старым магнитофоном, бахая его на барную стойку. Воронов подготавливает указательный палец правой руки, дунув на него, как на ствол только что стрелявшего пистолета, нажимает кнопку и я слышу до боли знакомые первые аккорды, начиная пунцово краснеть.
– Солнце осветило горизонт, утро оборвало мой сладкий сон… – затянул Воронов, подпевая, и все тут же подхватили:
– Я проснулся, я был поражён, ощутил годам урон…
Начали подниматься по своих мест, оставляя кружки, сжимая меня в плотное кольцо довольных лиц, горланя недружным хором куплеты, но с поразительным единодушием громыхая припев.
В этот день родили меня на свет
В этот день с иголочки я одет
В этот день теплом вашим я согрет
Мне сегодня тридцать лет!
В этот день скажу юности: «Привет!»
В этот день я в зрелость возьму билет
В этот день и водка не во вред
Мне сегодня тридцать лет!
(Сектор Газа, «30 лет»)
С иголочки, правда, были одеты все, кроме меня. Идеально выглаженные рубашки, брюки, у каждого в руках по букету.
Я сгорала со стыда пока они пели, мои щёки пылали на торжественном вручении цветов, я не знала, куда мне деться, но испытывала такой острый прилив счастья, такой эмоциональный подъём, что не променяла бы этот бар в те минуты ни на что другое.
– Даже не думай! – рявкнул Воронов, когда поздравить подошёл Матвей, склонившись для дежурного поцелуя в щёку.
– Да все же! – воскликнул он возмущённо, развернувшись, так и не успев прильнуть губами к моему лицу.
– Все, кроме тебя, – ответил Миша ехидно. – Свали нахер.
Потеснил его плечом и подошёл последним, без цветов, заполонивших всю барную стойку.
– Ты за это ответишь… – протянула угрожающе.
– С удовольствием, – хмыкнул самодовольно.
Рывком притянул к себе, положив одну руку на мой затылок, а вторую – на спину, сделал подсечку под ноги, «роняя» и тут же целуя. Под свисты и аплодисменты.
– Стервец, – засмеялась смущённо, когда он вернул моему телу вертикальное положение.
– А теперь ты у меня попляшешь, – выдал свою лучшую улыбку, сделал знак бармену и началась дискотека девяностых, которая, вопреки здравому смыслу, пришлась по вкусу всем.
Свет приглушили, под потолком оказался диско-шар, которого совершенно точно там никогда не было, замигали стробоскопы, взрослые мужики всех возрастов нацепили бутафорские очки кислотных цветов, блестящие парики и прочую нелепую атрибутику, и резвились, как дети.
– Сколько ты в них влил? – спросила, когда мы устроились за столиком подальше от начавшейся вакханалии.
– Влил, – фыркнул Воронов. – Я положил на бар банковскую карту и она сделала всё за меня.
– Халява… – протянула мечтательно, смакуя каждую букву. – А имениннице положено?
– Конечно! – возмутился, тут же поднимаясь. – Момент!
Вернулся через минуту с двумя полулитровыми кружками в одной руке и двумя рюмками в другой.
– Сейчас ты узнаешь страшную тайну, – сказал заговорщицки и подмигнул. – За тебя!
Чокнулись, я подготовилась ощутить давно забытый вкус водки, набрала жидкость из рюмки в рот и так и осталась сидеть, раздув щёки, как хомяк.
– Манюх, глотай, – хохотнул Миша игриво.
Я проглотила самую обычную воду, взяла кружку по его примеру и отхлебнула из неё. Грушевый лимонад.
– И помни золотое правило, – поднял вверх указательный палец и прикрыл глаза, важничая.
– Не пали, – хохотнула тихо и покачала головой. – Ты не алкоголик, ты жулик!
– Да тихо ты! – шикнул громко и воровато осмотрелся, сказав по слогам: – Ри-ел-тор. Повтори.
– Дуралей, – фыркнула весело, улыбаясь так широко, что, будь я на приёме у стоматолога, не понадобился бы даже ретрактор, чтобы подлечить восьмёрку.
– К вам уже можно присоединиться? – появился возле столика Матвей.
– Конечно, – скривился Миша и пересел на стул рядом со мной, освободив ему тот, что был напротив. – Руки на виду!
– И ноги на ширине плеч, – хмыкнул Матвей, устраиваясь и говоря уже серьёзно, с облегчением: – Мы его взяли, Маш.
***
Матвей сделал несколько глотков из своей кружки и блаженно прикрыл глаза.
– Ну же, не томи! – сказала я со стоном, капризно надув губы.
– А ты такое в свой адрес слышал? – самодовольно ухмыльнулся Матвей, весело посмотрев на Мишу.
– Ты точно хочешь в нос, – изумился Миша.
– Не, – отмахнулся Матвей беспечно и поднял вверх руку.
К столику тут же подошёл Сергей и невесть откуда взявшийся Андрей.
– Привет, – улыбнулся бывший муж, – с днём рождения.
Обошёл стол, поцеловал в щёку и пододвинул для себя стул от соседнего стола, сев с торца, по правую руку от меня.
Воронов поиграл желваками, бросил теперь уже ненаигранный недовольный взгляд на Матвея, тот в ответ слабо пожал плечами и повисло неловкое молчание.
– Я ненадолго, – сказал Андрей, почувствовав себя лишним, – любопытно послушать.
– Ага! – воодушевился Матвей и громко хлопнул в ладоши. – Приступим. Ваш Елисеев закончил подписывать бумажки, вручил нашей соседушке пухлый конверт нала и срулил, оставив её в приподнятом настроении, которое мы с Серёгой поспешили испортить. Сунули ей корочки под нос, тётка тут же заёрзала, уже тогда стало понятно, что дело в шляпе.
– Не знаю, – хмыкнул Серёга, – мне лично стало понятно, когда она попыталась удрать.
– Серьёзно? – скривился бывший муж и осуждающе покачал головой.
– В общем, беседу перенесли из приятной для неё обстановки в приятную нам, – продолжил Матвей с усмешкой, – и дамочка запела, как соловей. Правда, очень много фальшивила.
– Я не я и хата не моя? – хмыкнула я, а Матвей повёл плечом:
– Стандарт. Она наивно полагала, что единственный, кто мог опровергнуть её слова, скончался, но тип, которого мы взяли, один на дно не захотел, да и сама она пару раз серьёзно прокололась.
– Давай по порядку, мы так никогда к сути не перейдём, – перебил его Миша хмуро, а Андрей хмыкнул, глядя в стол.
Я поморщилась, Матвею и Серёже стало неловко, вновь повисло молчание, которое прервал Воронов:
– Дамочка запела.
– Свалила всё на своего хахаля, – сказал Матвей сухо. – Знать ни о чём не знала, думала, что всё серьёзно, прописала к себе, жили в съемной квартире в городе и прочее. Только вот квартирка оказалась трехкомнатной, в центре, ни хухры-мухры, плюс тачка не из дешёвых, плюс тачка её мужика, ну и ещё по мелочам набежало. На прямой вопрос откуда – ехидный ответ «заработала», после намёков на то, что она первая подозреваемая, начала рассказывать. Дальше ты, – он пихнул Серёжу локтем и взял свою кружку, буркнув: – Настроение ушло.
Миша закатил глаза, а Серёжа принял эстафету:
– В целом, всё, как ты говорила, Маш. С одним только отличием – за бабкой она ухаживала абсолютно бесплатно. Но, с умыслом. Надеялась уломать Губарёву составить договор ренты с пожизненным содержанием. Старуха помощь охотно принимала, хотя, как уверяет гражданка Солина, это Елена, если что, деньги у неё водились. От себя могу добавить, что и мозги имелись, потому как поставить забор и снести дом она сожителю Солиной не доверила, обратившись к тому же бригадиру, что заведовал соседской стройкой.
– Ну так он же в его бригаде, разве нет? – попыталась я свести концы с концами, а Серёжа кивнул:
– Именно. Но умений у него раз-два и обчёлся, по сути, он занимался вывозом строительного мусора, ну и так, подай-принеси. В общем, дом снесли, грузил всё он, тогда-то подвальчик и приметил.
– На что Губарёва рассчитывала? – подивилась я вслух, а Миша хмыкнул:
– На то, что работу будут выполнять в лучших традициях русского человека.
– А мужик – старательный узбек, – фыркнул Матвей и атмосфера за столом стала чуть более дружелюбной. – Короче, с Солиной они сошлись как раз на этой ноте. Почему всем всё и без напряга, а они впахивают, как проклятые, а за душой ни гроша? Обидно. А ещё, убираясь в доме, Солина видела одну старую икону среди прочих в красном углу, но значения ей не придала, старательно стирая пыль с довольно ценной вещицы, которой после того, как установили забор, она не обнаружила. Разозлилась, высказала бабке, типа, как так, я тут к Вам езжу, помогаю, а Вы деньги только за продукты и возвращаете. Ну и бабка, не долго думая, ответила коротко – не приезжай. И вот тогда её и бомбануло.
– Так я рассказываю или ты? – проворчал Сергей.
– Продолжай, – отмахнулся Матвей, вновь припав губами к кружке.
– Премного благодарен, – съехидничал Серёжа, театрально раскланявшись, не выходя из-за стола.
Матвей громко причмокнул и шумно выдохнул, паясничая, Серёжа демонстративно закатил глаза, ухмыльнулся и стал рассказывать дальше:
– И эта озлобленная на несправедливость судьбы парочка родила план – влезть через лаз и вынести всё, что пролезает в обратном направлении. Но бабка страдала бессонницей, ночи напролёт в этом самом лазе проводила, периодически выходя на улицу, вдохнуть свежего воздуха. Короче, полнейший облом. Дальше, в общем-то, как ты и говорила. Бабка скончалась, сердце прихватило, но аккурат в ту ночь, когда сожитель Солиной её не караулил. Утром Елена пришла на работу, увидела её через окно, но снова непруха – её работодательница была рядом. Удалось только ключ стырить, вырвав из окоченелых пальцев, о том, чтобы в домике побродить, нечего было и мечтать. В тот же день притащился внучок, упаковал всё, что имело хоть какую-то ценность, и удалился.
– Как-то жалко её, – я слабо поморщилась и отхлебнула своего «пива».
– Деньги липнут только к тем, кому на них начхать, – пожал плечами Матвей.
– Факт, – поддержал Андрей скупо. – Когда нужны – поможет только чудо.
Взял мою руку и сжал, тепло улыбнувшись.
– Гав, – неожиданно сказал Воронов, глядя Андрею в глаза.
И ни для кого не осталось секретом, на что он непрозрачно намекнул. Собака на сене.
– Тебе не понять, – ответил Андрей, с отвращением глядя на него.
– Я прекрасно всё понимаю, – отчеканил Миша и повторил: – Прекрасно.
Молчаливый поединок без повода, цели и приза продолжался несколько тягостных для всех минут, но закончился понятно только им двоим. Андрей кивнул, убрал руку и спросил у Сергея:
– Что там дальше? У меня поезд через три часа.
– Ну, чё… обломились, – пожал плечами Серёга, испытывая неловкость после бессловесной баталии, – но, когда представилась возможность, подбили бригадира вынести и сбыть то, что осталось. Надеялись на антиквариат, у бригадира был знакомый в лавке, он оценил, высмеял их и всё ушло практически за даром.
– Ох уж этот лавочник… – с мечтательным видом протянул Матвей. – Сколько всего интересного рассказал, чёрт старый… – посмотрел на недовольное лицо Серёжи с плутоватым видом и похлопал ресницами: – О, прости, я тебя перебил?
– Вообще-то… – начал Серёжа сурово, а Матвей хмыкнул:
– Ну, раз уж я это сделал… короче, лавочник этот потомственный, а старинная икона в том магазинчике не первая. Судя по журналам, которые ведутся вопреки здравому смыслу и тотальной компьютеризации, Майер приехал к нам не с пустыми руками и не побрезговал ограбить разрушенную в войну церковь. Отсюда и бабки на стройку. Всё, молчу!
Серёжа состроил недовольную мину и продолжил:
– В общем, неугомонная Солина вновь приехала в ту самую лавку и увидела, что их попросту облапошили: один рояль стоил столько, сколько она за месяц не зарабатывала. И, когда ту же бригаду наняли вторично, когда начался этот дикий угар, уверен, она же сигаретку непотушенную на ватный матрас и бросила. Хотя, это доказать никак не получится. Сама она, разумеется, пошла в отказ, но столько причин для ненависти…
– А что она сказала? – спросила я. – Документы-то у её сожителя свежие.
– Вообще, могла бы сказать, что потерял, – хмыкнул Серёжа, – но так нагло врать не рискнула. По её версии, дело было так – она очухалась, когда пожар уже разгорелся, с трудом растолкала своего мужика, ушли подвалом. Ну и, самое интересное: узбек успел прихватить своего товарища. Отплатил он ему своеобразно…
– Был в дрова, помнил, что уходили через подвал, но на столько смутно, что вход пришлось искать, – подытожила задумчиво и тут же задалась вопросом: – Но почему через столько лет?
– Потому что остался без работы и вернулся на родину, – ответил Сергей. – Но и там кушать нечего, поехал обратно, встретился с дружком, а он живёт припеваючи. И тогда-то картинка сложилась. В строительстве шарит, металлоискатель купил с рук, пошёл на промысел. Уверяет, что убивать другана не хотел, столкнулись в тесном узком пространстве, он испугался, пырнул его и свинтил. Рванул к своему металлоискателю, а там из дома мужик с ружьём вываливается, а за ним ещё один и все как будто в погоню кинулись, хотя те сами спешили ноги унести.
– А сожитель Солиной что в доме делал когда я там ночевала? – уточнила ещё один момент. – Мадам его попёрла и он там прописался? Или они вместе жили в большом доме, представляя себя владельцами?
– Не поверишь, – хохотнул Матвей. – Он пришёл тебя ограбить.
– Чё? – переспросила тупо.
– Ага, – хохотнул Матвей и развёл руками. – Солина машину твою видела, а машина у тебя хорошая. А они три года без финансовой поддержки. Хоть кошелёк умыкнуть, да мобилу, и то в радость. И пошёл сразу на второй этаж, в спальни, а ты на диванчике прикорнула. Очередной облом.
– Во второй раз, выходит, за этим же приехал, а там помимо нас целый табор, – добавила кисло. – И тот, второй, тоже решил в богатом с виду доме пошарить?
– Да, – поморщился Матвей. – Думал, там золото-брильянты прямо из стен можно выколупывать, раз дружок живёт на широкую ногу и продолжает захаживать. Дежурный выхватил пистолет, а он, вроде как, оборонялся. Падла… у него ранения по спины, случайно он только на второго наткнулся.
– Из-за металлоискателя… – пробормотала, прильнув к Мише, чтобы ощутить поддержку.
Воронов тут же обнял, а Матвей отрицательно мотнул головой:
– Не так всё было. Дежурный в доме успел закричать, напарник кинулся на помощь, убийца сбил его с ног, тот – в погоню, в кусты, в эта мразь его там уже караулит. Отпрянуть успел, ранение неглубокое, но, всё равно… металлоискатель не при чём. Он ждал второго дежурного, это не случайность.
Я немного выдохнула, а Андрей поднялся и улыбнулся:
– Все молодцы. Мне пора.
– Удачи! – сказали мы хором, включая Воронова.
– И тебе, – хмыкнул Андрей, ответив только Мише.
– Коллективный разум победил! – провозгласил тост Матвей, поднимая кружку, а я поморщилась:
– Сынок Соломатина всё ещё под вопросом.
– Не порть момент, Маш, – скривился Матвей, – не все загадки можно разгадать.
Я насупилась, подняла свой грушевый лимонад и звонко чокнулась с остальными.
– Время дарить подарки! – возвестил Воронов, громко бахнув свою кружку на стол.
И выглядел ну до того шкодливо, что я моментально почуяла подвох.
***
– Вы первые, – великодушно разрешил Воронов остальным присутствующим мужчинам.
Серёжа с Матвеем преподнесли в подарок серьги и подвеску из одного комплекта, Миша так же пошёл по ювелирке, но несколько отличился.
Я выудила из бархатной коробочки браслет, мельком увидев пробу и отметив на автопилоте, что это платина, он смутно напоминал мой, но вместо рвущих сердце и душу сердечек красовался один-единственный четырёхлистный клевер. Небольшой, но странный: два листика были эмалированы голубым, два – зелёным.
