Текст книги "Душа в обмен на душу (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Краем глаза вижу Воронова в компании Сурикова, сверлящего меня взглядом, вижу, как садится за столик мужчина, небрежно бросая ключи от машины. И полностью теряю самообладание.

Нервно подхожу к столу, рискуя порвать юбку вдоль разреза, такими широкими кажутся мне мои шаги, хватаю ключи и улепётываю под возмущённый рык:

– Охренела?! Слышь, ты!

– Слышу, слышу… – бурчу, вылетая из ресторана и на ходу снимая его машину с сигнализации.

Сажусь за руль, видя, как он вываливается из ресторана со свирепой мордой, как вслед за ним выбегают Воронов с Суриковым, но игнорирую всю троицу, стараясь не слышать угроз и отборный мат. Проезжаю вперёд, выхожу, оставляя дверцу открытой, и иду к своей машине.

Расчёт прост: чуть только я верну ему ключи – он тут же заблокирует меня просто чтобы проучить. А мне в банк надо попасть до зарезу… Так что, сначала я выезжаю на своей машине, выхожу и задним ходом паркую его внедорожник на своё прежнее место. Но, из вредности, встаю так близко к другой машине, что даже мне приходится выбираться через противоположную дверь.

Не знаю, почему он меня не остановил ещё на первой манипуляции, наверное, сыграло любопытство, но, когда я закончила, бросив ему его ключи, он задорно заржал.

– Номер дай! – крикнул мне в спину, а я подняла вверх руку, не оборачиваясь и показывая ему средний палец. – Ты влипла, девочка!

– Как это всё не вовремя… – вздыхаю, выезжая с парковки на главную дорогу, и держу путь в банк.

На четыре часа назначено проведение сделки, к тому же, надо написать заявление на заказ денег, одного звонка оказалось недостаточно.

Час, второй… клиенты усердно делают вид, что разбираются в юридических терминах, читая каждую букву договора, под микроскопом изучают паспорта друг друга, как будто того, что в сделке участвует профессионал, недостаточно.

На третий, наконец-то, открываем депозитную ячейку, последние подписи, закладывание денег.

– Свобода… – бормочу, выходя на улицу после всех, и прямо возле входа вижу внедорожник, в котором успела сегодня посидеть. – Или нет…

Мужчина стоит возле моей машины, задрав одну ногу на колесо и лениво покачивая её, не прикладывая особых усилий.

Подхожу с ключами наготове, хмурюсь.

– Отойдите, пожалуйста, – прошу устало.

– А то что? – хмыкает, весело поглядывая на меня. – Снова перепаркуешь мою тачку? Может, мне тебя на ставку взять? Ловко получается.

– У меня есть работа, но за предложение спасибо, – парирую вяло. – Слушайте, Вы повели себя, как последняя… как хам.

– И поплатился? – смеётся сдавленно.

– Поплатился – это если бы я ключами вам на двери послание оставила.

– Ну, тогда бы ужином ты не отделалась.

– Во-первых, не «тыкайте» мне, мы с Вами не знакомились… – начинаю грозно.

– Владимир, – представляется самодовольно, – владелец этого чудного заведения, из которого ты только что вышла. Мария.

Шумно выдыхаю и прикрываю глаза. Чёртов Воронов! Если бы не вздрючил мне нервы, поехала бы на такси!

– Кстати, я знаю отличный ресторан, – продолжает Владимир, давясь смехом.

– Послушайте… – бормочу, потирая виски.

– Я уже сказал, что банк, в котором ты заказала кругленькую сумму – мой? – уточняет ненавязчиво.

– Вы понимаете вообще, что шантажом принуждаете меня пойти с Вами на ужин?! – восклицаю возмущённо, а он снимает ногу с колеса и разворачивается, нависая надо мной глыбой и загораживая лучи солнца.

– А ты пойдёшь без этого?

– Разумеется, нет!

– Вот тебе и ответ, – пожимает плечами, а мои глаза закатываются. – В восемь, или свои бабки будешь выбивать через суд.

И просто уходит, насвистывая весёлый мотивчик.

Вот скотина!

***

Заезжаю домой, моюсь, сушу голову и выуживаю из шкафа джинсы и футболку. Никакой косметики, лишь немного крема, пусть любуется на мою естественную красоту, придурок!

Хватаю рюкзак, больше похожий на походный, собираю себе вещи для ночёвки с приведениями, верчу в руках беруши, но откладываю их, стараясь не думать о Воронове. Всё равно что не думать о зебре…

Смотрю на себя в зеркало, ехидно улыбаюсь и стягиваю волосы в высокий хвост. С наслаждением сую ноги в кроссовки, в которых не ходила уже… чёрт, не помню даже. Год так уж точно. Даже настроение приподнялось, хотя заднице, привыкшей к каблукам, не так комфортно.

С улыбкой на лице выхожу из машины у ресторана ровно в восемь, вижу, как расширяются глаза Владимира, поджидающего у входа.

– Продолжаешь дерзить? – хмыкает, когда я подхожу ближе.

– Нет, что Вы, – отвечаю спокойно. – Как можно? Вы взяли мои деньги в заложники.

– Не чуди, – морщится, доставая пачку сигарет и прикуривая, – ты же не думаешь, что я поставлю на кон репутацию своего банка из-за девчонки?

– Тогда всего хорошего, – разворачиваюсь на пятках и иду к своей машине, а он говорит громко:

– Хочу тот дом.

Вновь разворачиваюсь и иду обратно.

– Как прогулка? – спрашивает едко.

– Размялась, – слегка пожимаю плечами, а он выкидывает сигарету и кивает на вход:

– Пошли, обсудим.

Устраиваемся за столиком, притягивая недоуменные взгляды, он продолжает ухмыляться, лениво листая меню, а я обвожу взглядом зал и вижу до боли знакомый затылок в компании миловидной брюнетки.

Чувство, смутно напоминающее ревность, вспыхивает так неожиданно остро, что я с трудом заставляю себя остаться на месте. Если бы знала, что он будет тут с девушкой…

«Что? – хмыкает внутренний голос. – Вырядилась бы в своё лучшее платье? Сделала причёску? Накрасилась?».

«Не стала бы заходить» – ворчливо отвечаю самой себе.

– Значит, не приглянулся? – спрашивает Владимир, не поднимая головы. – Что так?

– Да кто их разберёт, этих женщин… – бормочу невнятно. – Давайте перейдём к делу. Как Вы узнали про дом?

– Это важно?

– Для меня – да.

– Птичка на хвосте принесла, – я тут же бросаю гневный взгляд на затылок Воронова, а Владимир тихо смеётся: – Именно эта.

«Да что он вытворяет?! – вспыхиваю мысленно. – Это вообще ни в какие ворота не лезет!».

– Есть другие покупатели, – говорю сухо.

– Знаю, – отмахивается беспечно.

– Будут торги.

– Отговариваешь?

– Предупреждаю.

– Поторгуемся, – пожимает плечами равнодушно. – Но если будешь хитрить… – морщусь, а он хмыкает: – Шаг – пятьсот тысяч. Планка – плюс десять мультов к той цене, что предложил папенькин мальчик. Ну, двадцать… но это край.

– Вы хорошо осведомлены, – замечаю ненавязчиво.

– Птичка очень болтлива. И очень старательно отговаривала меня не считать косточки на твоём милом пальчике. Сама не ведала что творит и всё прочее…

– С пальцем перегнула, – киваю согласно, – но извиняться не буду.

– С тачкой перегнул, – отвечает мне в тон, – но уж больно ты хороша.

– Вы меня даже не видели…

– Я достаточно насмотрелся, ты в моём банке частая гостья, – нахально подмигивает, а я качаю головой. – Тачку твою сразу узнал, грех было не воспользоваться. И то, как ты выкрутилась… можно сказать, секс у меня был.

– Ладненько… – бормочу, поднимаясь.

– Номерок записать не хочешь, риелторша? – тихо смеётся над моей неловкой капитуляцией.

– Скиньте данные в сообщении, – говорю быстро, протягивая свою визитку.

Подхватываю рюкзак, бросаю беглый взгляд на спутницу Воронова, мысленно морщусь и торопливо выхожу.

Вот какое мне дело? Ну, сидит. Ну, с девушкой. Да ещё и мутит что-то непонятное… я его практически матом послала, а он мне очередного клиента преподнёс.

Неспешно рулю к дому, не особенно-то и горя желанием ночевать там одной. Нет, призраков я не боюсь, но некоторый трепет присутствует, а ещё даже не стемнело. Кстати, зачем я это делаю? Повелась на очередную провокацию…

Подъезжаю, когда солнце садится окончательно, а на деревню опускаются сумерки. Открываю ворота с пульта, проезжаю на территорию и какое-то время сижу в машине, таращась на львов, которые, в свою очередь, таращатся на меня.

– Трусливый заяц! – по привычке говорю сама с собой и решительно выхожу.

Ещё раз обхожу весь дом, включая везде свет и бесстыдно шаря по шкафам. Посуда на месте, а вот личные вещи уже вывезли, что является большим плюсом – новому владельцу останется лишь ключи вручить. От дома, который наверняка снесут…

От этой мысли в сердце закралась необъяснимая тоска. Да, он не слишком красив снаружи, но именно эта несуразность делает его таким уникальным.

Открываю папку, что передала Арина, пролистываю документы. Подтверждение права собственности, подтверждение права на продажу, прошлый договор купли-продажи. Все необходимые бумажки, которые должна была предоставить женщина, представляющая права несовершеннолетнего, так же имеются, включая постановление суда о признании отцовства.

Смутно припоминаю, что успел рассказать Андрей. Вроде как отец ребёнка ничего о своём сыне знать не хотел… так почему дамочка не подсуетилась раньше? Так же через суд могла вынудить его хотя бы к алиментам. Если его отец смог позволить себе этот дом, то деньги в семье явно водились. Да и самому владельцу ребёнок приходится дедом…

– Сын, брат, сват… – пробормотала ворчливо и посмотрела на часы.

Одиннадцать, не слишком поздно для звонка, но у него грудной ребёнок…

«Могу позвонить?» – пишу сообщение бывшему мужу и он тут же перезванивает сам.

– Если передумала – ничего страшного, – говорит с ходу.

– Тебе чертовски повезло, что я не могу отвесить тебе оплеуху, – тихо рычу в ответ. – Всё решили, как только заберу деньги, сразу же заброшу на твой счёт.

– Это всё так… неправильно, Маш… – бормочет тихо.

– Давай без лирики, а? – говорю строго. – И вообще, ты же не думал, что это просто так? Мы, конечно, друзья…

– Что ты хочешь? – тихо смеётся в трубку.

– Хочу дела по всем, кто скончался в этом доме.

– Хрен тебе, – отвечает сурово, – ни за какие бабки я не дам тебе копаться в этом болоте. Забудь.

– Ну что мне, Серёгу, что ли, просить? – вздыхаю в телефон. – Представь, как ему будет неловко смотреть тебе в глаза после того, как мы переспим. Дружбе конец, понимаешь?

– Вот и кто ты после этого? – всё ещё разыгрывает недовольство бывший муж, хотя я точно знаю, что он улыбается. Потому что знаю его.

– Да мне просто любопытно… – начала откровенно канючить. – Если найдём объяснение всем этим смертям, дом сразу взлетит в цене.

– А вот на это мне вообще начхать, – отвечает недовольно. – И я проверял все дела лично, либо естественная смерть, либо несчастный случай.

– Ну, у тебя их вон сколько всяких разных, а у меня ни одного… – продолжила ныть, отличная зная, что в конечном счёте он всё же уступит, но отвлеклась на другую мысль: – Погоди, что значит начхать?

– А то и значит. Она обещала дать в долг, но грош цена её обещаниям, я не особо рассчитывал.

– Вот сейчас вообще не поняла… – бормочу растерянно. – Она выглядела так, будто ей деньги до зарезу нужны, ну, я сопоставила с обмыванием и фразой Серёжи про неделю…

– Может и нужны, Маш, но явно не чтобы… а, ладно, дело её.

– Погоди, объясни по-человечески…

– Давай не по телефону, ладно? Тут… тёща в соседней комнате. Не хочу при ней, и так туго, ещё соль на рану.

– Да, конечно… адрес почты не изменился.

– Ну, Машунь, так скоро даже кошки не родятся… это ж надо на работу приехать, время выкроить, в архив спуститься, отсканировать всё… даже не знаю, когда справлюсь. Ты продашь быстрее. И вроде как уже и не надо.

– Надо, Федя, надо, – хмыкаю в ответ. – Мне тут одну мыслишку подкинули, про то, какая участь меня ждёт, если я его продам. Не знаю, что и думать.

– Поясни, – тут же посерьёзнел Андрей, а я вздохнула:

– Скан не обязательно, фотографий будет достаточно. Остальное при встрече.

– Вот мне теперь не спи и думай, во что ты вляпалась… – ворчит, как старый дед.

– Ну, чисто технически, меня вляпал ты, – поправляю ненавязчиво.

– Шик! – фыркает возмущённо. – А просто отказаться ты, типа, не можешь?

– Уже нет, – вздыхаю отрешённо, – мысль кинули уже после того, как я засветилась. Дам заднюю – буду всю оставшуюся жизнь продавать халупы на окраине.

– Ты халупы в последний раз когда продавала? – тон укоризненный и, вообще-то, замечание строго по факту: с дрянными квартирами я завязала, стоило только уйти на вольные хлеба.

Но не говорить же ему, что он прав.

– Придётся вернуться к истокам, – вздыхаю так тяжело, что самой становится чуточку грустно. – Всё, завтра созвонимся.

Отключаюсь после ворчливого «пока», откладываю телефон и слышу такой оглушительный раскат грома, что подпрыгиваю на жёстком диване.

– Отлично… – закатываю глаза, глядя за окно.

На небе появляются всполохи молнии, а по спине бегут мурашки.

– Надо просто лечь спать, – увещеваю себя вслух таким приторно-ласковым голосом, что самой себе доверять перестаю, – раздеться, укрыться пледиком, закрыть глазки и вырубиться нахрен, пока на улице не начался грёбаный апокалипсис!

В точности выполняю свои же указания, оставшись только в футболке и трусиках, чтобы было комфортнее. Пристраиваюсь на диване, подмяв под голову маленькую подушку, которую взяла из машины, укрываюсь пледом, изъятым из багажника и имеющим лёгкое бензиновое амбре, закрываю глаза и понимаю, что не видеть – ну вот вообще не вариант. Не то, чтобы страшно, скорее, не по себе.

«Вот закрою я глаза, а рядом кто-то прошмыгнёт… или будет стоять и смотреть из темноты…» – закрадывается гнусная мыслишка.

Резко сажусь, распахивая глаза. Никого.

«Но ведь это не значит, что секунду назад было так же…».

– Чёртов Воронов… – рычу глухо и заворачиваюсь в плед с головой, стараясь смотреть сразу на всё.

Через пару минут начинаю потеть от напряжения и от того, что в доме духотища, а все окна закрыты. И так что-то на воздух захотелось, на улицу… и вообще можно в машине переночевать. За забором.

– Трусливый заяц! – злюсь сама на себя, скидывая плед.

Надо встать и ещё раз пройтись по дому. Свет везде включить, что за идиотская фантазия была вообще его выключить? Погода ещё эта дрянная, грохочет, как будто война началась, комнату периодически заливает зловещий голубоватый свет, добавляя мурашек на руки.

– Это просто дом, – говорю так громко, что пугаюсь звуков собственного голоса, и ворчать продолжаю себе под нос: – Идиотизм…

«Можно Андрюше набрать… – закрадывается манящая мысль, – только попрощались, вряд ли он уже спит…».

«Да-да, позвони бывшему мужу» – ехидно поддерживает внутренний голос, а я поднимаюсь с дивана и добегаю до выключателя.

Щёлкаю им, а свет не загорается.

Продолжаю настырно мучить ни в чём не повинных кусок пластика, но без толку.

Может, молния в провода на столбе попала? И вся деревня без света. У кого-то свечи и интим, а я от страха ногами к полу, да спиной к стене приросла. Так и простою тут всю ночь…

Или, может, автомат выбило? Надо просто найти его и включить пару крошечных выключателей. Ремонт новый, у входа вроде было какое-то подобие щитка. Проще простого, до двери каких-то метров десять, а я всего-то буду стоять спиной к холлу с широкой мраморной лестницей, под которой когда-то лежало тело мёртвой женщины с неестественно вывернутой головой.

По полу тянет сквозняк. Я так явно ощущаю его пальцами, что могу угадать направление ветра. Только вот что непонятно – откуда бы ему взяться, если я лично проверила все окна? Стёкла на первом этаже качественные, новые, такие порывом ветра внезапно не откроет. От входной двери? Вариант, конечно, если бы она была как в хлеву, а не стальной с кучей резиновых прокладок, прилегающая так плотно, что пришлось приложить усилие, чтобы язычок вошёл в углубление.

«Язычок в углубление» – тупо хихикнул внутренний голос.

Отлично, шуточки озабоченного десятиклассника… нервы на пределе. Стою по стойке смирно, пальцем не шевелю, да мне в часовые на Красную Площадь.

Чёртов Воронов!

Хочу злиться, но на глазах наворачиваются слёзы. Организм пытается выплеснуть хоть каплю адреналина, но от того, что перед глазами мутнеет, становится только хуже. Быстро моргаю (чего вообще пыталась не делать), сжимаю пальцы в кулаки и скольжу взглядом по комнате, слабо вздрагивая каждый раз, когда вспыхивает за окном.

Почти мечтаю о том, чтобы начался ливень, барабаня по стеклу и приглушая мои собственные мысли, которыми я скоро доведу себя до истерии.

Нет, ну в самом деле, чего я испугалась? Да, дом великоват для одного человека, но максимум, что по этому поводу можно испытывать – дискомфорт. Погода плохая? Обычная летняя гроза, у себя на квартире мне даже нравится пялиться за окно, когда там творится подобная бесовщина. Свет не включается? Ну так молния! И, почти уверена, ещё и ветер. А деревьев на подъезде хватает, могло и рухнуть одно на провода, им лет-то уже сколько… Надо просто подняться на второй этаж и посмотреть, горит ли свет у соседей.

Почти уговорила себя сдвинуться с места, как раздались гулкие шаги на втором этаже. И в тишине дома, между раскатами грома за окном, они звучали так отчётливо, что моё сердце покрылось коркой льда, перестав качать кровь.

И вот тогда я испугалась по-настоящему, но не потому, что верила в полтергейст.

Испугалась, потому что не верила.

Потому, что шаги были реальны, а ходить, там, сверху, может только живой человек, из плоти и крови.

Человек, который каким-то образом смог пробраться в дом с неясной целью, минуя входную дверь.

В дом, где кроме меня никого нет.

Редкие капли дождя ударяются о стекло, а через несколько секунд начинают долбить беспрерывно, превращаясь в настоящий тропический ливень, приглушая звук шагов.

И Воронов был прав. Не слышать – ещё хуже.

3

«Раз, два, три… беги!» – командую сама себе, тут же тенью отделяясь от стены и выныривая из комнаты.

Бросаю беглый взгляд на лестницу и на фоне белого мрамора вполне отчётливо вижу чёрное пятно под два метра.

Крик застревает в горле, я чувствую, как немеют конечности, как прилипают к полу влажные от холодного пота ступни, как будто дом не хочет меня отпускать, как будто удерживает внутри. Каждый шаг даётся с трудом, охватывает паника от мысли, что не бегу я вовсе сломя голову, что еле переставляю ноги, утопая в вязком болоте.

Но, вот она дверь, прямо передо мной, стремительно приближается. Вот он замок, который я открываю трясущимися руками.

Толкаю тяжёлую дверь, успеваю сделать лишь шаг на крыльцо, как вижу краем глаза нечто белое. Поворачиваю голову, готовясь заорать во всё горло, чтобы разбудить хотя бы бродячих собак (соседи в своих роскошных домах точно не услышат моих криков), но в свете вспыхнувшей молнии вижу протянутые ко мне руки и встревоженное лицо Воронова.

Господи, я ещё никого не была так рада видеть! Никогда!

В три широких шага достигаю его и с разбега кидаюсь ему на шею, бесстыдно прильнув всем телом и крепко обхватив руками.

На моей спине тут же смыкаются сильные руки и от этого давления на грудную клетку я моментально прихожу в норму, почувствовав себя в безопасности.

Его рубашка мокрая от дождя, как и шея, в которую я уткнулась носом, медленно вдыхая запах его одеколона. Чувствую, как пропитывается влагой моя футболка, понимаю, что надо отлипнуть от него, но пальцы лишь сильнее впиваются в его мышцы.

– Всё хорошо, Манюх, – говорит тихо, поглаживая одной рукой по спине. – Идиотская была затея. Я идиот.

Отстраняюсь, но лишь потому, что в ту секунду сильнее хочу посмотреть в его глаза, отливающие зеленью даже в темноте.

– Повтори-ка, – говорю быстро.

– Я – идиот, – отвечает с улыбкой, но тут же ехидничает: – А ты – трусиха. Не выдержала и пары часов.

– Миш, там ходит кто-то, – сказала зловещим шёпотом, опасаясь, что этот некто меня услышит.

– Разумеется, – фыркает Воронов.

– Миша-а-а, – тяну нервно и поднимаю с его плеча одну руку, ладонью похлопав по его щеке. – Я не приведение испугалась. Повторяю, там ходит кто-то. Ножками топ-топ. На лестнице видела мельком.

– Да хер с ним, – медленно отвечает Миша и так пристально смотрит мне в глаза, что сердце вновь ускоряет ход, а дыхание сбивается.

– Проверить надо, – говорю шёпотом, едва губами шевелю, но всё равно порчу идеальный момент томящего ожидания перед первым поцелуем.

Да, я трусиха. Где один поцелуй, там и всё остальное, а мне помимо этого заморочек хватает. И он прав, я не из тех, кто может вылезти из постели мужчины (ну, если не брать в расчёт этого Ивана, на котором я просто пар спустила) и делать вид, что ничего не было. Видимо, сей факт вспомнился и ему, потому как он тут же отстранился и пошёл в дом, широко распахнув входную дверь.

Решительный, сильный, бесстрашный. По крайней мере, со спины он выглядел чертовски эффектно, добавляя маеты в моё сердце. Ну и там ещё, пониже. Пониже живота.

Шумно вздыхаю и тащусь вслед за ним. С ним – не страшно. А вот любопытство начало зашкаливать.

Догоняю его у лестницы, шлёпая босыми ногами по мрамору, он делает знак молчать и начинает подниматься.

Это он отважный крепкий мужик, а не я, так что выдерживаю паузу, прежде чем иду следом. Но всё равно иду, потому что совершенно не обязательно, что человек не спустился на первый этаж, пока мы обжимались на крыльце.

Встаю на площадке между этажами и понимаю – пойду дальше и не увижу, если злоумышленник решит выйти через дверь. Зажимаюсь в угол и неотрывно смотрю вниз, до тех самых пор, пока не возвращается Миша, держа в руках телефон с включённым фонариком.

– Не выходил, – говорю шёпотом.

Он кивает с серьёзным лицом и спускается.

– Манюх, а чё т нет никого! – кричит через пару минут из кухни.

Так громко и так внезапно, что я вздрагиваю и начинаю раздражаться.

Быстро спускаюсь, а он выходит в холл и суёт руки в карманы, наблюдая за моим приближением.

– Может, всё-таки приведение, а? – спрашивает со смешком.

– Иди в жопу, – отвечаю недовольно. – У меня нет проблем с глазами.

– У меня тоже и я чертовски этому рад.

Его взгляд опускается ниже, к моей груди, я машинально смотрю вниз и тут же прикрываюсь, чувствуя, как щёки наливаются румянцем.

Отлично, выиграла конкурс мокрых футболок даже не играя.

– Хватит паясничать… – говорю, сурово хмурясь, – я серьёзно. Тут кто-то был и этот кто-то вошёл и вышел не через дверь.

– Через стену, – кивает согласно.

– Да что за скотина такая! – вспыхиваю, наотмашь шлёпая его ладонью по плечу.

– Не психуй, – смеётся, делая вид, что уворачивается. – Чё со светом?

– Отсутствует, – отвечаю ехидно.

– Реально? Я думал, белый свет померк на фоне твоих сисек, просвечивающих через футболку. Но, раз ты говоришь…

Шумно вздыхаю и молча наблюдаю как он идёт к двери. Открывает щит, светит фонариком, выключает его и закрывает.

– Светлее не стало, – отмечаю ворчливо.

– Я в курсе. Все выключатели в нужном положении, скорее всего, авария на линии. Схожу посмотрю что там у соседей. Схожу?

– Сходи, – отвечаю храбро.

– Точно? – переспрашивает озорно. – Можно и утром выяснить.

– Боишься на улицу выходить? – ехидничаю и он тут же выходит.

Вот зараза.

Ну, ничего… он же вернётся.

«А ещё он может сесть в машину и уехать» – охотно подсказывает внутренний голос и тут же становится не по себе.

Иду на кухню, окна которой выходят на ворота, и вижу его силуэт, постепенно удаляющийся. Дождь ещё идёт, но стёкла уже не заливает, сползая редкими каплями. И от этой картины так тоскливо становится, не страшно даже, скорее грустно. Хочется распахнуть раму и крикнуть ему вслед что-нибудь глупое, из серии «не уходи, я всё прощу».

«Эк тебя» – фыркает внутренний голос.

Но так всё перемешалось за последний час, внутренний мир с ног на голову перевернулся. Почему он приехал? Позлорадствовать? Не похоже… Сидел в ресторане с красивой девушкой, но сорвался и приехал сюда. И все эти ненавязчивые прикосновения, глупые шуточки с сексуальным подтекстом. Надо быть совершенной идиоткой, чтобы не догадаться – он меня клеит. Но вот поверить в искренность… сложновато. Мы знакомы четыре года и ничего подобного не было. Да, подкалывал, палки в колёса вставлял, между нами постоянно шла какая-то борьба, шутливая, без которой я уже не представляю своей работы, но не больше.

И вот, чуть только на горизонте появился этот дом… больше похоже на то, что он пытается выбить меня из колеи. Ставки возросли, методы стали жёстче. Влюбит меня в себя, вытрет ноги и пойдёт дальше, а я буду соплями захлёбываться в безутешных рыданиях, не до недвижимости уже как-то. Да и клиентов своих же переманить ему труда не составит, пока я лишь взяла на себя обязательства по переговорам, на безвозмездной основе, ведь ни одного договора не подписано. Разгрузила его, попросту говоря. Ловко делегировал нудную часть, ничего не скажешь…

И, тем не менее, отчаянно хотелось, чтобы он вернулся. Два раза в глаза «особенно» посмотрел, дал себя потискать, спошлил и я уже поплыла. Н-да… мужика мне надо. Вон хоть Владимир этот. Грубоват, но и я не нежный цветочек. Зато в глаза всё прямо говорит, терпеть не могу таких типов, как Суриков, с гнильцой внутри.

Стою, к окну прилипла, как верная жена жду возвращения блудливого мужа, а по ногам всё так же тянет. И гораздо сильнее, чем в гостиной.

Шарю по шкафчикам, нахожу сковородку, хватаясь за ручку обеими руками. Разворачиваюсь и осматриваю помещение.

Глаза давно к темноте привыкли, страха как такового нет, а вот желание понять, как зашёл и вышел мой призрак возросло до критической отметки, граничащей со слабоумием. Чувствую себя героиней ужастика, которой подсказывают зрители по ту сторону экрана – «только не ходи туда, не ходи! О, чёрт, что она делает?! Она пошла!».

Пошла, а чё делать? Лучше, чем зубами клацать в ожидании того, кто может и не вернуться.

Иду медленно, иногда останавливаюсь, чтобы вновь уловить движение воздуха пальцами ног. Дохожу до столовой, хожу кругами вокруг большого овального стола, рассчитанного на большую семью.

Муж, жена, дети… шум, гам. Никогда у меня этого не будет. Никогда не решусь взять приёмного, просто не смогу. Ощущение, будто в магазин собираюсь. Ну как можно прийти и выбрать одного из всех? Или двоих… да даже троих. Остальные куда денутся? Нет, не могу. В глаза им смотреть не смогу, всю жизнь будет грызть мысль, что не взяла тех, других, оставшихся. Не подарила им хоть каплю тепла, любви и заботы. Чудовищная логика, знаю, но… я всего лишь человек.

Кстати, о людях. И о призраках. Возле стола тянет сильнее всего. Люк?

Опускаюсь на колени и приглядываюсь к идеально ровному полу. Крупная плитка под мрамор, где-то пятьдесят на пятьдесят, вполне может служить проходом, если, скажем, открывается нажатием.

Ползу под стол, отложив своё орудие, вожу пальцами по стыкам между плитками, но разницы не ощущаю, пока в самом центре вдруг не утопаю коленом вниз. Не сильно, буквально на пару миллиметров, но и эта разница кажется огромной.

Раздаётся едва слышный щелчок, я отползаю в сторону и провожу пальцем по ощетинившейся кромке плитки. И та-а-ак много вопросов в голове, мама не горюй…

Первый и самый главный – тот, кто спустился вниз, ещё там? Дальше по мелочи, например, есть ли другой выход из подвала? Или, скажем, а подвал ли там? Может, там счётчики какие на трубах, углубление в двадцать сантиметров и ничего больше. Но, открывать и проверять всё равно страшновато. А ну как кто-то по ту сторону высунется? Или ещё чего похлеще…

Слышу, как открывается входная дверь и Воронов говорит громко, паясничая:

– Манюха, я дома!

Молчу, но не из вредности. Потому что прямо рядом со мной, из этой щели в полу, слышится зловещее подвывание, смутно напоминающее стоны. И оно смолкает, лишь только закрывается входная дверь. Пара секунд, Воронов даже не успел уловить и отреагировать.

– Маш, ты где? – зовёт из кухни.

Молчу. Вот теперь из вредности, ехидничая мысленно и получая от этого массу удовольствия.

– Маш, не смешно! – повторяет ворчливо. – Три секунды на то, чтоб явить мне своё всё!

Устраиваюсь поудобнее и слушаю, как он ходит по первому этажу, открывая дверь за дверью.

– Ладно, ладно, поиздевалась и хватит! Маш! Да ну ёп твою мать…

Поднимается на второй этаж, а я плюю на загадки люка и семеню ко входной двери, распахивая её и впуская воздух, а затем почти бегу к лестнице, присаживаясь на корточки за массивными перилами.

Вой становится отчётливее, громче с каждым порывом ветра, врывающемся с улицы. Воронов заканчивает осмотр второго этажа и медленно спускается. Почти слышу, как долбит его сердце, как напрягается слух.

– Какого чёрта… – бормочет, спускаясь с последней ступеньки и замирая спиной ко мне.

Да он сам напросился… грех не воспользоваться моментом!

Встаю и едва касаюсь пальцами его мокрой шеи своими ледяными руками. И природа на этот раз на моей стороне: шквальный ветер раздувает мои светлые волосы аккурат в тот момент, когда он резко оборачивается.

– Бу, – говорю тихо.

– Кранты тебе! – рявкает с чувством.

Приседает, перекидывает через плечо и распрямляется вместе со мной, отвешивая такой смачный шлепок по пятой точке, что начинает гореть левая ягодица, которой досталось сильнее. Я взвизгиваю, давая понять, что удовольствия от этого акта вандализма по отношению к своему телу не испытываю ни малейшего, а он покрепче хватает мои ноги и идёт в гостиную, печатая шаг и приговаривая нараспев:

– Ты за это ответишь… ох, клянусь! И месть моя будет страшна…

– Миш, ну ты чего… – бормочу, давя ехидный смешок. – Нервничаешь, будто призрака увидел…

– Хочется вытащить ремень и оприходовать тебя по первое число за такие приколы! – возмущается громко. – Ещё и выла! Жесть!

– Что? – лепечу, вцепляясь руками в его мокрую рубашку. – Выла?

– Продолжай… ты уже попала, но, прошу, продолжай, развяжи мне руки.

– Миш, это не я… – отвечаю загробным тоном. – Честное слово…

Он останавливается недалеко от входной двери и прислушивается. А люк стонет, да с поскуливанием. Так заунывно, что даже у меня мурашки бегают, хотя я точно знаю, что этот звук воспроизводит лишь ветер.

Воронов приседает и ставит меня ногами на пол. Медленно вертит головой, ловя источник, словно зверь на охоте. Лицо серьёзное, брови сурово сведены у переносицы, одной рукой меня придерживает, от врагов защищает, видимых и воображаемых.

«Ну прям защитник» – кривлюсь мысленно, но внутри поднывает: хорош, зараза.

Хватит, пора завязывать с этим спектаклем, пока себе же хуже не сделала.

Снимаю с себя его руку и тяну за рукав в сторону столовой.

***

– Прикольно, – хмыкает Воронов из-под стола. – Сейчас окна закрыты, а прикинь, что тут творится, когда нет? В ветряную погоду.

– Меня больше интересует, что там и есть ли оттуда другой выход…

– И я бы выглядел нереально круто, если бы рискнул хотя бы открыть его сейчас, но опасаюсь, что буду визжать, как девчонка. Думаю, это немного смажет картину…

Поджимаю губы, представив, а он щёлкает крышкой и вылезает из-под стола.

– Предлагаю проверить утром, – говорит со вздохом. – И, на всякий случай…

Идёт на кухню и возвращается через минуту с набором посуды. Вновь лезет под стол, а я наклоняюсь, наблюдая, как он сооружает на люке несуразную башенку.