Текст книги "Сын болотной ведьмы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

9

Часть II. Игорь – Гергис

Говорят, когда человек умирает, перед его глазами пробегает вся жизнь.

На самом деле те, кто умерли, уже ничего не расскажут. А те, кто рассказывают, все-таки не умерли.

Передо мной пронеслись события всего одного дня. Цепочкой коротких вспышек, похожих на следы трассирующих пуль. А день этот начался вполне неплохо, продолжился хуже, а закончился… в общем, он просто закончился. Как и вся довольно бестолковая жизнь Игоря Званцева, тридцати лет от роду, русского, холостого, беспартийного, юриста по образованию и роду деятельности, не состоявшего, не привлекавшегося, не замеченного – эт сетера.

Как-то мы с парнями крепко взяли на грудь в баре и спорили до хрипа, хорошо было бы знать точный день своей кончины или нет. Ну там привести дела в порядок, со всеми помириться, попрощаться, морально приготовиться. И сошлись на том, что все же не стоит. Дела делами, а все равно перед смертью не надышишься. Уж лучше жить так, как будто никогда не умрешь, чем думать постоянно о том, что в любую секунду все может оборваться.

Хотя это чистая правда. Еще как может.

Но в тот солнечный летний день, проснувшись в семь утра и размахивая гантелями у открытого окна, я строил планы и на вечер, и на обозримое будущее.

Приехать в офис до пробок, раскидать, ни на что не отвлекаясь, все скопившиеся дела по трудовым спорам, подкорректировать расписание на следующую неделю и уйти тоже пораньше. Купить цветов, встретить с работы Веронику. Ссора слишком затянулась, и кто-то должен был в конце концов сделать первый шаг. Да и в целом мы подошли к тому моменту, когда надо или идти дальше, или расставаться. Расставаться не хотелось.

Утром все выглядело вероятным, возможным и безоблачным, как июньское небо. Но разве в Питере можно верить безоблачному небу? Даже те, кто вечно ленятся заглянуть в прогноз, знают, что оно означает либо ледяной ветер, либо… короче, все равно погода скоро изменится, потому что лето в Питере обычно бывает только тогда, когда Игорь Званцев на работе.

До пробок я успел, зато пришлось объезжать аварию, потеряв добрых полчаса. Раскидать дела не удалось, потому что навалили новых, зловредных и заковыристых, к тому же срочных. Да еще и втык получил от начальства. А небо к обеду затянуло, и полил дождь – серый, беспросветный, заунывный. Носить с собой зонт по умолчанию я так и не приучился, как будто не родился в городе-на-болоте.

Кто-то благоразумный шепнул, что раз уж пошло наперекосяк, может, не стоит продолжать? Все равно ничего хорошего не выйдет. Лучше добежать до машины, накрывшись полиэтиленовым пакетом, приехать домой, заказать пиццу, посмотреть футбол. А там видно будет. Не последний день живем.

Нет, сказала встроенная упертость, мы этот непрёж переломим.

Накрывшись пакетом, я добежал до ближайшего цветочного ларька, купил три розы и поехал на Фонтанку. Работала Вероника в отделе кадров Бумажной фабрики Гознака. С трудом поставив машину так, чтобы увидеть, как только она выйдет, и настроился ждать. Звонить специально не стал.

Когда после окончания рабочего дня набежало сорок минут, я сдался и набрал номер, но не Вероники, а ее подруги Юли. Спросил, была ли та вообще на работе, а то, может, заболела?

– Ой, а Ника отгулы взяла и уехала, – как-то испуганно пробормотала Юля.

– Куда?

– Не знаю. Кажется, в Крым.

– Одна? – зачем-то уточнил я.

– Ой… не знаю.

– Ясно…

А вот надо было слушать того благоразумного из головы. Он намекал.

Белые ночи – они ночью. А когда в Питере дождь – всегда словно вечер. Фары бликовали в лужах, дворники не справлялись с мелкой сечкой на стекле. Навигатор полыхал красным, и я ехал потихонечку по набережной, прикидывая, как лучше обогнуть пробки. И, видимо, слишком задержал взгляд на карте, потому что не заметил мальчишку в куртке с капюшоном, который махнул на «зебру», даже не посмотрев по сторонам.

Тормоз в пол, мат в три наката – в первую очередь в свой адрес. Парень порскнул от капота, как таракан из-под тапка, показав средний палец. И в тот же самый момент сзади прилетел удар такой силы, что моя не самая легкая Ауди-трёшка прыгнула вправо на узкий тротуар и снесла хлипкую ограду.

Подушка безопасности сработала с задержкой – развернулась уже в полете, оглушив и ослепив. Видимо, на несколько секунд я отключился, и возможность открыть дверь, пока машина не погрузилась по окна, была упущена. Электрику сразу коротнуло: стеклоподъемники не работали. Выбить стекло нечем, развернуться так, чтобы ударить по боковому ногами, не давала подушка.

Оставалось одно – ждать, пока вода не зальет салон полностью, по самую крышу. Тогда ее давление снаружи и изнутри сравняется, и можно будет открыть дверь. Главное – чтобы хватило воздуху выбраться и подняться на поверхность. На тот момент машина уже опустится на дно, но Фонтанка неглубокая, у берегов метра два с половиной, вряд ли больше.

В школе я занимался плаванием, дыхание задерживать умел, но проблема была не в этом. Подушка сдувается медленно, слишком медленно. В бардачке есть перочинный нож, но до него не дотянуться. И ничего острого в карманах. Ключ в замке заклинило. А хуже всего, – если уж не прет, то капитально! – что заклинило ремень.

Вот это уже был полный капец. Откинуть спинку сиденья на максимум, змеей вывернуться из-под подушки, собрать под крышей последние крохи воздуха, открыть дверь и вынырнуть – все это можно было сделать только с отстегнутым ремнем.

И все-таки я продолжал давить на кнопку замка и дергать ремень, пока вода не сомкнулась  над головой. И еще, наверно, минуты полторы, а затем умирающий без кислорода мозг скомандовал легким сделать вдох. Горло и грудь обожгло, словно кипятком. Под опущенными веками вспыхнуло огненное колесо – и все исчезло…

Исчезло, а потом появилось снова.

Воды вокруг не было, и я свободно дышал. Приоткрыл глаза и тут же зажмурился: так больно ударило по ним светом.

На ощупь удалось выяснить, что лежу на траве носом в землю. Выходит, меня в последний момент спасли? Вытащили из Фонтанки, положили на газон. Наверно, вызвали скорую.

Вот только почему одежда на мне сухая, и сам я тоже сухой? Да и какая-то она… не та одежда. На мне были надеты брюки и рубашка с коротким рукавом, а теперь узкие штаны вроде треников и что-то напоминающее стеганую куртку. Да и в целом ощущение было странным. Как будто я – это не я.

Прикрыв глаза ладонью, я сел и начал медленно, по миллиметру, раздвигать пальцы, пропуская свет под веки. Сперва не видел ничего, кроме миллиона ярких вспышек, которые сливались в одно ослепительное сияние. Спустя некоторое время оно начало тускнеть, и сквозь него проступили какие-то нечеткие контуры. По крайней мере, стало понятно, где небо, а где земля.

Питер исчез. Ни Фонтанки, ни набережной – ничего. Я сидел под деревом неподалеку от узкой грунтовки, уходящей одним концом в лес, другим – к каким-то каменным стенам. На небе не было ни солнца, ни луны, ни звезд, оно просто светилось, как огромный плазменный экран, переливаясь всеми оттенками спектра.

Волосы упали на лицо, и я убрал со лба несколько довольно длинных прядей. Что за хрень? Всякие там челки и хвосты на шее мне страшно не нравились, поэтому всегда стригся коротко. Провел рукой по лицу – еще лучше! Усы и недоразвитая борода на стадии недельной небритости.

Такую-то мать, где я? И что со мной произошло?

Может, это рай или ад? Ну или какой-нибудь другой тот свет?

Я помнил довольно отчетливо все события дня. Особенно последнее – как чуть не сшиб пацана на переходе, резко затормозил, и ехавший сзади мудень на полной скорости смахнул меня в воду. Как пытался выбраться из тонущей машины, но ремень заклинило. Однако все, что было раньше, всю тридцатилетнюю жизнь Игоря Званцева словно подернуло туманом. Так бывает: прочитаешь книгу или посмотришь фильм, сюжет из памяти почти испаряется, но остается послевкусие. Ключевые точки без деталей и связанные с ними эмоции.

Поднявшись на ноги, я, насколько мог, осмотрел себя и окончательно убедился, что это… действительно не я. Ладно одежда, больше похожая на костюм для исторического косплея, чужая прическа и заросли на лице. Но и сложение, насколько можно было судить без зеркала, тоже отличалось от моего. А самое веселое – думая, я то и дело перепрыгивал с русского языка на какой-то другой. Незнакомый, но понятный. Моя… мама? Или бабушка? Или еще какая-то родственница? В общем, кто-то преподавал иностранные языки, и я почти свободно знал два, не считая родного. Как же они назывались-то? Один английский, а второй? Думать я мог на обоих, легко переходя с одного на другой. А вот сейчас мысли текли совсем иначе. Причем реалии прежней жизни таяли в памяти, как сухой лед на воздухе.

Версий у меня было всего три. Не так уж и мало. Первая: я захлебнулся и оказался в загробном мире, где все совсем не так, как мы пытаемся себе представить. Вторая: в момент смерти меня перекинуло в другой мир, в тело какого-то бедолаги, погибшего одновременно со мной. Девушка, с которой я встречался, – Нина? Ника? – любила книги с подобными сюжетами. Ну а третья – что меня все-таки спасли, но я в коме. Лежу в больнице под аппаратами, а сознание путешествует по выдуманным вселенным.

Тем временем небо постепенно чернело, и стало ясно: сейчас ночь, а звезд столько и они такие яркие, что почти сливаются между собой. И при любом раскладе надо было что-то делать. Не сидеть же тут под деревом вечно. Или все-таки подождать до утра? Куда сейчас идти?

Бросив взгляд на дорогу, я заметил что-то темное. Сначала принял за камень или кучу земли, но, приглядевшись, понял, что это лежащий человек. Подошел ближе и увидел молодую беременную женщину в длинном свободном платье под таким же длинным плащом. Нагнулся, пощупал пульс на шее – жива. Похлопал по щекам, подул в лицо. Ресницы дрогнули, но и только.

Ну и что мне с тобой делать, красавица? Куда идти за помощью?

Каменные стены, как выяснилось, окружали замок. Позвать кого-нибудь оттуда? Минут пятнадцать пёхом, не меньше. И обратно столько же. И пока донесут ее туда. Проще притащить самому. Тяжеленькая наверняка. Но что делать. Зря, что ли, гантели по утрам тягал, по десять кило каждая. Хотя... это, кажется, было уже не со мной.

Поднял на руки – да, не пушинка, но ничего не поделаешь. Впрягся – надо тащить. Потихоньку, полегоньку, шаг за шагом.

Света этих сумасшедших звезд было достаточно, чтобы разглядеть ее. Очень красивая блондинка, совсем молодая, лет двадцать, не больше. И вдруг всплыло откуда-то из глубины: я ее уже видел. Нет, не просто видел – знаю. Очень хорошо знаю. Только забыл, но обязательно должен вспомнить.

То есть, разумеется, не я ее знал, а тот товарищ, тело которого мне досталось. Будем пока держаться этой версии в качестве приоритетной. Жаль, что бонусом не отгрузили его память.

Хотя… Язык-то ведь остался. Я мог не только думать на нем, но и говорить, совершенно свободно, не подбирая слов. А еще добавилось ощущение, что и место это я знаю. И дорогу, и лес, и замок. Как будто память моего… э-э-э… предшественника пряталась под слоем уже ненужной памяти погибшего во цвете лет Игоря Званцева, проступая, словно сквозь толщу воды.

Я собирался принести девушку к воротам, постучать и сдать страже – или кто у них там. Но вовремя сообразил, что меня же могут еще и обвинить, будто напал на нее, ограбил, а потом принес, чтобы отвести от себя подозрения. Поэтому положил свою ношу на землю у ворот, побарабанил ногой, а как только с той стороны раздался шум, дал деру.

Створка ворот за спиной с лязгом приоткрылась, мужской голос окликнул меня, но я был уже далеко. Рысью домчался до опушки леса, присел на пень, глядя на темные очертания замка за деревьями.

И вдруг из все той же глубины всплыло огромное, как синий кит.

Этот замок – мой. Я его хозяин. А девушка – моя жена.

10

Первой реакцией вылезло стандартное: «что за бред?!»

Потом я прислушался к этим ощущениям. Это было не предположение, а твердое знание. Сухой факт без тени эмоций. Архивный файл. Да, мне так это и представилось: диспетчер файлов с желтенькими папочками, в каждой – данные из жизни парня, в тело которого меня занесло каким-то инфернальным ветром.

Гергис…

Это открылась следующая папка. Так его звали – Гергис. То есть теперь так зовут меня. Даже немного созвучно с моим прежним именем. Случайность?

Ну и кто же ты такой, Гергис? Помимо того, что хозяин здоровенного замка и муж красивой молодой женщины по имени… Эллерия?

Ни много ни мало наследник правителя этой страны. Принц, одним словом.

Ничего себе! И что мне с этим делать?

Видимо, идти в замок и вести себя так, чтобы никто не заподозрил, что я какой-то самозванец из другой реальности. Вот только знать бы еще, как именно нужно себя вести. Или, может, архив моего товарища по несчастью подскажет? Похоже, я мог получать ответы на вопросы. Главное – правильно их сформулировать.

Другие варианты отпадали в полуфинале. Хотя бы по той простой причине, что у меня нет ни денег, ни знакомых, я не представляю, куда можно идти, да и наследного принца, несомненно, знают в лицо.

И вот что еще мне было интересно. Я действительно в этой шкуре один – или мы с Гергисом тандемом? Ходячая такая шизофрения? Даже если и так, то от его прежней жизни, похоже, остались одни голые факты – и никаких эмоций. От моей – наоборот, чувственная сторона воспоминаний.

Я встал и направился было к замку, но остановился на полпути.

Пожалуй, не стоит действовать так прямолинейно. Почему принц и его беременная жена оказались ночью на дороге одни, без охраны? Что вообще произошло? Как раскопать это в памяти Гергиса? Если я сейчас приду и постучу в ворота, мне, конечно, откроют и впустят. Но наверняка все будет выглядеть крайне странно, особенно если не смогу найти внятного объяснения. Поэтому лучше было бы пробраться в замок другим путем – если он, конечно, есть.

Есть. Заднюю калитку не охраняют, и она должна быть не заперта.

Да, папки раскрывались, но как-то бессистемно. На некоторые вопросы ответы выскакивали сами, словно чертики из табакерки, на другие ответом пока была даже не тишина, а такое… напряженное молчание. Возможно, пока.

Обойдя ворота на приличном расстоянии, я пошел вокруг крепостной стены. Любопытно, что не обнаружилось ни рва с водой, ни подъемного моста, ни прочих оборонительных сооружений. Видимо, это была не военная крепость. Калитка действительно нашлась. Она представляла собой узкий проем в стене, забранный металлической решеткой. И да, запиралась изнутри на засов, сейчас отодвинутый.

Я вошел, аккуратно его задвинул и, озираясь по сторонам, направился через сад к главному зданию. В окнах мелькали огни, откуда-то доносились крики и женские рыдания. Какой-то парень едва не налетел на меня, выскочив из-за угла.

– Простите, господин! – согнулся он в низком поклоне.

– Что там происходит? – я постарался придать голосу побольше металла.

– Звездный дождь! Двое погибли – стражник и прачка. Может, кто-то еще.

Звездный дождь?

Я вспомнил ослепительные вспышки и светящееся небо. Но наверняка мне должно быть известно, что это такое, поэтому спрашивать не стоило.

– Господин, – парень замялся. – Принцесса тоже попала под него. Она почему-то была за воротами. Ее принесли и оставили рядом.

– Что с ней?

– Она жива, но без сознания. И, кажется, у нее начались роды.

Час от часу не легче! Гергис, где бы ты ни был, ты вот-вот станешь отцом, но, похоже, об этом уже не узнаешь. И придется мне взять это на себя. Просто зашибись! Мало того, что получил чужое тело, так еще в придачу замок, принцессу и ребенка. И трон в перспективе.

По всему выходило, что звездный дождь – нечто смертельно опасное. Видимо, для тех, кто оказался под открытым небом. Двое погибли, еще неизвестно, что с принцессой. И Гергис, надо думать, тоже погиб. В этот момент я и очутился на его месте. А он – на моем? Может, во время звездного дождя произошло какое-то завихрение пространство и нас поменяло местами? Тогда я ему точно не завидую. Крайне сомнительно, что его успели вытащить из утонувшей машины.

– Мы искали вас, господин, – парень снова поклонился.

– Плохо искали, – отрезал я и пошел к парадному входу, где навстречу бросился тощий лысоватый субъект в черном атласном костюме.

– Господин, у принцессы… началось!

– Знаю. Где она?

– В своей комнате.

– Я буду у себя.

Я исходил из того, что вряд ли в этом условном средневековье отцы присутствуют при родах. Конечно, мог и ошибаться, но тип в черном почтительно кивнул:

– Да, господин. Как только ребенок родится, вам сообщат.

Так, теперь задача – найти это самое «у себя». Если мое сознание принесло в здешний мир эмоциональную память, а от прежнего Гергиса осталась память ментальная, можно предположить, что и телесная, мышечная тоже должна была сохраниться.

«К себе!» – мысленно скомандовал я, как приказывал раньше роботу-пылесосу: «На базу!»

И тут же в мозгу высветился маршрут: по лестнице на второй этаж, налево по коридору до самого конца.

Комната оказалась роскошной – ну а как же иначе! Точнее, несколько комнат анфиладой: гостиная, кабинет, спальня, ванная и гардеробная. В спальне, оформленной в зеленых тонах, на столике стояли два светильника, в камине догорал огонь, постель была разобрана. Похоже, Гергис собирался ложиться спать, но вместо этого вдруг оказался на проселке. Да еще с беременной женой.

Так, стоп! Если бы они были вместе, то и очнулся бы я на дороге рядом с ней, а не в стороне за деревом. Может, Гергис отправился втихаря на свидание с какой-нибудь деревенской красоткой, а жена вздумала его выследить?

Я сел в кресло у камина и машинально сунул руку в карман. Пальцы наткнулись на сложенную бумажку и так же машинально вытащили ее.

Это была короткая, всего в три строки записка. Без обращения, без подписи, без даты. Незнакомые буквы, похожие на мух, попавших в паутину. Но постепенно смысл слов начал проясняться, как будто кто-то наводил резкость, соотнося значки со звуками.

Кто-то назначал кому-то встречу завтра в полночь на том же месте. В языке этой страны – Эскары – у глаголов отсутствовала категория рода, поэтому автором записки мог быть кто угодно, и мужчина, и женщина. Но вот приписка о том, что эта встреча, возможно, последняя, поскольку тяжело стало ходить пешком…

Кому вдруг становится тяжело ходить? Старику, больному человеку – или женщине в конце беременности. Версия о том, что Эллерия выслеживала неверного мужа, показалась мне несостоятельной. Во-первых, тяжело беременная женщина вряд ли потащилась бы одна ночью в лес без очень веской причины, а во-вторых, если бы уж ей так приспичило, кралась бы за деревьями, а не топала по дороге, где я ее нашел.

И записка, и диспозиция намекали на обратное: это Гергис следил за женой. Именно она отправилась на ночное свидание, а не он.

Вот как? А такая на вид милая девушка. Обидно. Что ж ты, парень, так накосячил, что молодая жена бегает на сторону от наследного принца? Может, ты такой мерзкий хрен, у которого рожа просит кирпича, а в штанах никуда не годная фитюлька?

Как раз природа настоятельно намекнула, что не помешало бы ознакомиться с уровнем развития местной канализации. Выяснилось, что воду по трубам в ванну они подавать научились, а вот до цивилизованных способов удаления отходов жизнедеятельности еще не додумались. Ведро с сидушкой, но красиво задрапированное. Благо есть кому выносить.

Заодно заценил ТТХ фитюльки, которые даже в спящем режиме оказались ничего себе так. Не фитюлька, факт. Но это ни о чем не говорило. Вполне приличным инструментом некоторые способны только груши околачивать. В гардеробной подошел к зеркалу, полюбовался при свете коптилки на свое новое отражение. В ипостаси Игоря Званцева я нравился себе больше, но надо было признать, что и принц Гергис тоже не последний парень на деревне. Несмотря на усы и дурацкую щетину. Во всяком случае, бабам такое по вкусу.

А вот одной отдельной взятой принцессе что-то не зашло. Неважно, в каком смысле. Может, ее принудительно замуж за него выдали? Или она еще до этого была в кого-нибудь влюблена?

Как ни пытался я что-то раскопать в завалах Гергиса, вылезло только одно. Цепочка флеш-кадров.

Рыжеволосая девушка в синем платье, воровато озираясь, идет через сад. Подходит к задней калитке, прячет что-то между камнями стены и убегает. Гергис вытаскивает из тайника бумажку – видимо, эту самую.

Прекрасно, наверняка служанка-пособница. Вот кого потрясти за шкирку.

Не зная всей подноготной, я, разумеется, не мог судить, кто там прав, а кто виноват. Но что-то подсказывало – то ли память Гергиса, то ли аналогии с нашим миром: на шалости мужчин здесь смотрят сквозь пальцы, однако вряд ли простят такое замужней женщине. Если поймают с поличным, разумеется.

Вот тут-то и была загвоздка. Даже если Гергис законченный говнюк и своими ручками подтолкнул дорогую супругу в страстные объятия любовника, оставалась еще проблема политической репутации. Наследному принцу рога ну очень не к лицу. Хотя бы уже потому, что сам собой всплывает вопрос: кто же все-таки приложил руку – и не только руку! – к беременности принцессы. Ведь тот, кого она родит, на минуточку, будущий король. А теперь не то что весь замок и соседняя деревня, вся страна узнает, что жена принца где-то шлялась по ночам.

Спасибо, дорогая Эллерия, за позорище. В нашей истории за такие дела некоторым высокородным дамочкам рубили головы. Или отсылали на вечное поселение в монастырь без права УДО. Я пока еще не знал, как обстояли дела в этом мире, но не сомневался, что поймай Гергис женушку с поличным, мало не показалось бы ни ей, ни ее любезному.

Стоп, нестыковочка. Если он выследил служанку и вытащил из тайника записку, то дружок принцессы не мог знать о назначенном свидании. Тогда зачем Гергису следить за женой? Ну прогуляется суслик по лесу – и никого не встретит. Или чтобы устроить сцену на полянке: ах, какая встреча, а ты что тут делаешь? Трепещи, неверная, мне все известно!

Ладно, с этим разберемся. Пусть сначала в себя придет и родит нормально. Судя по всему, ей сказочно повезло, этот самый звездный дождь не шутка.

Из коридора послышался какой-то шорох. Как будто кто-то подкрался и прилип к двери, подслушивая. Или подглядывая в замочную скважину. Я подошел на цыпочках, открыл рывком – метнулась прочь тень, медно блеснули волосы в отблеске висящего на стене светильника.

Ты-то мне и нужна, лиса.

– А ну иди сюда!

– Да, господин, – девушка подошла, низко поклонилась с видом кошки, пойманной за кражей сосиски.

– Почему принцесса оказалась за стенами замка? Куда она ходила?

– Я… я не знаю, господин. Я помогла ей лечь и ушла. Клянусь высшими силами, что ничего знаю!

Да-да, рыжая, тебе поверить – себя обмануть. А я не ошибся – она служанка Эллерии. Ну, это дело поправимое. И с этим тоже разберемся.

– Иди. Поговорим позже.

Девица всхлипнула и исчезла, а я вернулся в комнату. Походил из угла в угол, посмотрел в окно.

Сходить узнать, как она там? Да нет, не барское это дело, позовут. Прилег на кровать поверх одеяла и неожиданно задремал. И проснулся от тихого, но настойчивого:

– Господин, господин! Принцесса родила.