Текст книги "Полет бабочки. Восстановить стертое"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Да черт с ним, с банком, уговаривал себя Денис. Неприятно, конечно, но не смертельно. Он давно уже для себя это решил. Любой бизнес – минное поле, а уж банковское дело и вовсе веселые горки. Продать правлению свои акции и сделать ручкой. Найдется, куда себя приложить. Отца вот только жалко, он столько трудов в банк вложил.

В Москве пересели на ночной поезд до Питера. Проводник пытался скандалить. То ли Денис ему мало денег предложил, то ли боялся проверок. Еле уломал. На это ушли последние силы. Не спалось. Раздражение и нехорошие предчувствия струились, как ядовитый дым, и собирались в черные клубы над головой. Марина тоже не спала. Она лежала, отвернувшись к стене, и Денис слышал ее тихие вздохи, похожие на всхлипы.

Поезд пришел в Петербург в начале девятого утра. В начале десятого Денис позвонил в дверь своей квартиры. За дверью стояла тишина.

– Не случилось бы чего! – забеспокоился он.

Они вышли на улицу и чуть не столкнулись с Инной, которая шла к крыльцу, весело помахивая сумочкой. Увидев Дениса и Марину, она остановилась – словно наткнулась на что-то. Лицо ее изменилось, да так, как будто она увидела привидение.

– Т-ты?! Н-но… – Она даже заикаться начала от удивления. – Почему ты не позвонил?

– Где ты была? – нахмурился Денис.

– У врача. Анализы сдавала.

– А почему не на машине? Где Олег?

– Но ведь здесь же совсем рядом. Погода хорошая. Мне надо больше на воздухе бывать. Зачем лишний раз Олега гонять?

– Интересно, а за что я ему деньги плачу? Чтобы он сидел дома и играл в компьютерные игры?

– Денис, что случилось? – Бросив на Марину короткий и острый, как бритва, взгляд, Инна подошла к Денису поближе. – Почему ты в таком виде?

– Потом расскажу. Пойдем.

Он повернулся и краем взгляда увидел сворачивающую на проспект знакомую машину. Да нет, показалось. Мало ли похожих машин! И правда, что тут может делать Вадик Умывако?

Они поднялись на пятый этаж. Чуть запнувшись на пороге, Марина вошла в квартиру. Вошла и остолбенела.

– Проходи, что встала? – довольно резко сказала ей Инна.

Денис посмотрел на нее с недоумением.

– Дай ей хоть тапки. Покажи, где что. Она же ничего не помнит. А ты не бойся. Дрожишь, как заяц.

Инна, буркнув что-то себе под нос, бросила ей потрепанные тапки.

– Где ваши вещи? – спросила она.

– Нет никаких вещей, – отрезал Денис. – Пропали.

Он понял, что совершенно не хочет ничего рассказывать Инне. Ничего о том, что произошло в Сочи. И, скорее всего, не расскажет.

– Как это пропали?

– Неважно. Пропали, и все.

Инна сцепила зубы, ее ноздри нервно подрагивали. Марина переводила взгляд с ее лица на лицо Дениса и обратно. Пожав плечами, Инна молча ушла в спальню. Марина опустила голову.

– Не обращай внимания! – криво улыбнулся Денис. – Вообще ни на что не обращай внимания.

– Зачем ей надо было, чтобы я приехала? – очень тихо, чтобы не услышала Инна, спросила Марина. – Я же вижу, она… Или ей просто противно меня видеть… такую?

– Перестань! Она всегда так. Пыхтит непонятно из-за чего. А уж как забеременела – и вовсе. По двадцать раз за час настроение меняется.

– Меня обсуждаете?

Дверь спальни резко распахнулась. Похоже, Инна стояла и слушала их разговор. И если раньше она хоть как-то пыталась соблюсти приличия, то сейчас ее лицо исказилось от ярости. Марина покраснела и едва сдерживала слезы.

– Да прекратишь ты или нет? Какая муха тебя укусила? – не вытерпев, заорал Денис.

– Заткнись! – Инна прошипела это с такой ненавистью, что Денис замер с открытым ртом, а Марина вжалась в стену.

С минуту Денис с Инной смотрели друг на друга. У него безумно чесались руки – так хотелось отвесить ей хорошую оплеуху. Вдруг Иннино лицо как-то жалко перекосилось.

– Простите меня, – прошептала она, зажмурившись. – Денис, прости, пожалуйста. И ты, Мариш, прости. Я… Что-то со мной не то.

Она всхлипнула и ушла обратно в спальню. Денис пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство.

– Я просто между молотом и наковальней, – глядя себе под ноги, пробормотала Марина. – Там меня ищут, чтобы убить. А здесь я никому не нужна.

– Прекрати! Пошли на кухню. Сейчас сварим кофе, перекусим, потом сполоснешься и спать ляжешь.

– Я не хочу спать.

– Сделай милость, не капризничай! – повысил голос Денис. – Вы что, сговорились? Не хочешь спать, тогда сходи и купи себе все что нужно. Денег я тебе дам.

– Я что, буду сидеть на твоей шее?

– Да черт бы вас всех побрал! – Денис стукнул кулаком по входной двери и зарычал от боли. – Все, хватит. Пошли кофе варить. Или я за себя не ручаюсь.

* * *

Кто бы знал, как мне не хотелось заходить в эту квартиру, встречаться с сестрой. Из-за моего… неприглядного поведения, из-за ссоры с ней? Наверно. Но не только. Я знала, точно знала: было что-то еще. Я-то этого не помню, а Денис и Инна – помнят. А мне, скорее всего, не скажут. И будет это «нечто» – как змея в темноте. Ее не видишь, но знаешь, что она здесь. Подползет и ужалит.

Когда оказалось, что Инны нет дома, я почувствовала какое-то глупое облегчение. Как школьник, узнавший, что ненавистную контрольную перенесли на другой день. Хоть ненадолго оттянуть этот кошмарный момент встречи. Да, я не хотела ее видеть, что тут скрывать. И зачем я только приехала сюда? Впрочем, разве у меня был выбор?

Может, позвонить Андрею?

Да на кой ты ему сдалась!

Впрочем, и телефона у меня нет. И слава богу.

Я готова была сидеть в кафе или на лавочке у парадного хоть целый день, но только мы вышли из дома, как увидели Инну. Я сразу поняла, что это она.

Я разглядывала сестру исподтишка, стараясь не поднимать глаза. Да, это лицо я определенно уже видела. Я знала его. И было в нем что-то… что-то такое, от чего сердце подкатилось к горлу и заскакало обезумевшей лягушкой. Мне стало страшно. Так страшно, как не было даже в Сочи, когда бандиты затащили меня в дом и чуть не убили.

Странно, почему она так удивилась, увидев нас? Не просто удивилась – обомлела. Остановилась, словно на стену налетела. Не ждала? Но почему? Или не ожидала увидеть меня такой уродиной?

Мы поднялись в квартиру. В прихожей пахло чем-то очень знакомым. Этот запах был… теплым, пушистым, жемчужно-голубым. Только вот к нему примешивались какие-то темные струйки, которых здесь никак не должно было быть. Я потрясла головой, отгоняя наваждение. Откуда мне знать, что здесь должно быть, а чего не должно. Ну да, я здесь бывала, определенно. Но это еще ничего не значит.

Инна старательно меня не замечала, а потом устроила какой-то непонятный скандал. Я чувствовала волну враждебности, идущую от нее, и снова задавала себе вопрос: зачем я ей понадобилась? Зачем она нанимала частного детектива, отправляла за мной Дениса?

Я вообще чувствовала себя, словно в начале тяжелого гриппа: в ушах звенело, в тяжелой голове бухал кузнечный молот, ноги подгибались, тело ломило, а перед глазами все плыло. Как бы не упасть в обморок!

Денис сварил кофе, сделал бутерброды.

– У нас была домработница, – словно извиняясь, сказал он. – Но Инка ее уволила.

– Похоже, я буду вместо нее? – спросила я и прикусила язык.

Денис нахмурился:

– Мне бы не хотелось. Послушай, я думаю купить тебе однокомнатную квартиру. Потом у… у нас есть хороший знакомый, пластический хирург. Я попрошу его посмотреть тебя. Насчет работы… подумаем. Боюсь, мне придется начинать какое-то новое дело, но ничего, с голоду не помрем.

Мне бы радоваться, а я почувствовала какую-то тоскливую занозу в сердце. Молчи, дура, вопил какой-то голос, но я все равно выдавила – словно назло:

– Ты делаешь это потому, что чувствуешь себя обязанным? Не стоит. Ты ведь тоже меня спас. Так что мы квиты.

– Господи, ну почему все бабы такие дуры? – обхватив голову руками, застонал Денис. – Ну почему ты думаешь, что делать добро можно только по обязанности? Дашь на дашь! Или ты сама такая?

Я почувствовала, что стремительно краснею. Ведь он прав. И хоть я как раз и не такая, но почему-то о других думаю именно так.

Стоп! Это я-то не такая? Я, Марина Слободина, – не такая?!

Ничего не понимаю.

Мы выпили кофе, Денис вымыл чашки, буквально оттащив меня от раковины.

– В гостях посуду не моют.

– Но…

– Никаких «но». Считай, что ты в гостях. Сейчас я поеду в банк, узнаю, как там дела обстоят. А завтра займемся твоими делами. Я с юристами поговорю, как лучше все это провернуть, чтобы не затягивать. Риелтору позвоню, который мне квартиру подбирал.

Он быстро принял душ, оделся и уехал. Дверь хлопнула, воцарилась тишина. Меня снова зазнобило.

Открылась дверь спальни. Инна стояла на пороге и смотрела на меня. На ней был ярко-синий шелковый халат, и на его фоне лицо казалось мертвенно-бледным. Медно-рыжие волосы стянуты в хвост, корни предательски темнеют. Пальцы, вцепившиеся в косяк, мелко подрагивают.

– Извини, – наконец сказала она, когда молчание стало уже невыносимым. – Меня иногда заносит. Тебя это не касается.

Я как-то непроизвольно дернула плечом. Инна закусила губу.

– Может, кофе попьем?

– Мы уже попили.

– Да? – вскинула брови Инна. – Ты варила или Денис?

– Денис.

– С ума сойти. Какая галантность. Ладно, иди сюда.

Она прошла мимо меня и открыла дверь в небольшую комнату.

– Будешь жить здесь. Прислуги у нас сейчас нет, так что постель сама застелешь.

Меня обволакивали все те же жемчужно-голубые волны. Я растворялась в них, плавилась… Кактусы на окне. Я всегда любила кактусы. Подождите, тогда, зимой, один из них цвел. Большими красными цветами с мохнатыми желтыми тычинками. Да, вот он. Только какой-то заморенный, жалкий.

Я внимательно оглядела комнату. Да, я помнила и эту тахту с зеленым покрывалом, и шкаф, и ковер. Вот только себя в этой комнате никак не могла вспомнить. Мне показалось вдруг, что я иду по тонкому-тонкому льду над черной водой. Вот-вот лед треснет, и вода хлынет, и…

Нет, ничего не происходило.

Инна по-прежнему наблюдала за мной. Я чувствовала ее пристальный взгляд, холодный и тяжелый. Она словно пыталась рассмотреть, что у меня внутри, угадать мои мысли.

– Ты… совсем ничего не помнишь? – спросила она напряженным голосом.

– Почти ничего.

– Что значит «почти»? Значит, что-то все-таки помнишь? Как ты была здесь? Как ушла отсюда? Что произошло дальше?

– Нет, этого не помню. Да, я помню эту квартиру. Тебя… Вернее, твое лицо. Очень смутно, как в тумане. И больше ничего.

Инна слегка покачала головой, словно сомневаясь, стоит ли мне верить.

– Скажи, у тебя есть какие-нибудь мои фотографии? Мне так хочется узнать, как я выглядела раньше.

– Нет. Были какие-то детские, но куда-то пропали во время переездов. – Инна села на тахту, а я осталась стоять у двери. – Как ты выглядела? – Она снова пристально посмотрела на меня, усмехнулась. – Извини, но красавицей тебя трудно было назвать.

– Значит, мы совсем с тобой не похожи?

– Абсолютно. Разве что габаритов примерно одинаковых. Ты же таскала мои вещи.

Она снова посмотрела на меня в упор, явно ожидая реакции. Я отвернулась. Интересно, Денис всерьез полагал, что Инна не будет мне ничего рассказывать о… ну, о том, что произошло между нами?

– Значит, поживешь пока здесь. Поможешь мне.

В ее интонации не было вопроса или хотя бы просьбы. Утверждение, приказ – поможешь!

– Но Денис… – робко заикнулась я.

– Я не знаю, что там тебе наобещал Денис, – резко перебила меня Инна, – он, знаешь ли, слишком много на себя берет. Видали барина! Да ты благодарна должна быть по гроб жизни, что тебя из помойки вытащили, несмотря на то что ты тут натворила.

«По гроб жизни». Вот так.

Мне безумно захотелось встать и уйти. Вот только куда?

Ничего. Я потерплю. Главное – восстановить документы. Уеду обратно в Сочи. Валерий обещал разменять квартиру. Хотя нет, это опасно. Да в конце концов! Главное – паспорт. Найду работу, сниму хоть угол какой-нибудь. Мне теперь, наверно, уже ничего не страшно. И у Дениса ничего просить не буду. Вот только не хватало еще встревать между ним и Инной. Я тут и так уже накуролесила, хватит.

Инна вышла и вернулась через несколько минут со стопкой постельного белья. Не говоря ни слова, бросила ее на тахту и закрыла за собой дверь. Механически застелив постель, я накрыла ее пледом и легла, подтянув колени к животу. Незаметно подкрался сон – рваный и путаный. В нем я бродила по каким-то бесконечным темным коридорам и искала Андрея. Искала и никак не могла найти.

* * *

– Что за хрень? – Денис отшвырнул бумагу. – Они что, совсем одурели?

– Возможно. – Николай Андреевич пожал плечами и выдвинул очередной ящик стола. На стуле стояла большая картонная коробка, в которую он складывал свои вещи. – Возможно, что и одурели. Но я подписал. И тебе советую.

– Но ты же говорил…

– Мало ли что я говорил. Ничего не вышло. Против лома нет приема, если нет другого лома. А наш ломик оказался слабоват. Терентий играет в Швейцарию. Так и сказал, что ни на чьей стороне и вмешиваться не будет. Да и на Гестапыча я зря надеялся, выходит. Он предлагал… Да неважно уже.

– Что предлагал? – настаивал Денис.

Отец отвел взгляд.

– Предлагал… через Шумскую их достать.

– Что?!

– Ну… отловить ее в Париже и…

– Совсем с ума сошли?

– Да вот я тоже так подумал. Даже если она и при чем, скорее всего использовал ее Вадька и выбросил. Как и Седлецкого.

– Так значит, Седлецкого точно?..

– А ты сомневаешься? – Николай Андреевич невесело усмехнулся и аккуратно поставил в коробку большую керамическую кружку с ухмыляющимся крокодилом – подарок жены, с которым не расставался уже лет пятнадцать. – Только вот доказать это вряд ли удастся. Мы с Петром и с Пыльниковым пытались раскрутить дело об умышленном банкротстве, но мне намекнули, что все обратно ко мне и вернется. То есть я же буду и виноват. И ты, возможно, со мной за компанию. Так что подписывай, собирай вещички и оформляй продажу акций. И не говори, что это для тебя неожиданность.

– Да уж, конечно, не неожиданность, – фыркнул Денис. – Только вот продавать акции за такую цену я не буду.

– А куда ты денешься? Ты что, наивно полагаешь, что тебя уговаривать будут? Все это затеяно, чтобы убрать нас. И поэтому Вадик со товарищи ни перед чем теперь не остановятся. У меня мама, Яна, у тебя Инна. Беременная, между прочим. Как говорится, если насилия не избежать, расслабься и получи удовольствие.

– И в чем ты тут видишь удовольствие?

– В том, что мы можем уйти живые, здоровые и с денежкой.

– Это ты называешь денежкой? – не сдержавшись, Денис завопил в голос.

– Не ори! – Николай Андреевич покосился на дверь. – Разумеется, это не денежка, а так, гроши. Но надо уметь проигрывать. Акела, как говорится, промахнулся. Вадькины… черлидеры оказались посильнее наших. Ты пойми, я же не мафиози, не вор в законе, как Терентий. Я просто старый партфункционер, которому посчастливилось ухватить бесхозный кусок и на первых порах не подавиться. Из нашей породы только единицы еще на плаву, да и то лишь те, за кем есть рыбешка позубастей. Сейчас время молодых хищников, которым советского пирога не досталось. Передел собственности, передел влияния. А ты, Денька, не хищник.

– Да, я тень своего папы, – горько усмехнулся Денис.

– Ты жалеешь об этом? Зря. Кто быстро ест, тот часто давится.

– Пап, даже по самым скромным прикидкам, наши акции стоят втрое больше.

– Не начинай сначала. Я бы ушел, даже если бы мне вообще ничего не дали. Коленом под зад – ступай с богом, Андреич.

– Не боец ты, папа, не боец. – Денис достал ручку и со вздохом подписал соглашение о продаже акций.

– Не боец, – согласился отец. – Зато рассчитываю умереть в своей постели.

* * *

– Я разговаривал с юристом. Оказывается, все не так просто.

От его слов потянуло зеленоватым мятным дымком. Я еще не знала, что Денис скажет дальше, но рот наполнился кислой слюной, а где-то за переносицей закипели слезы.

– Процедура будет длинная и противная. С одной стороны, тебя не признавали умершей, нет ни свидетельства о смерти, ни могилы. Это плюс. Ты даже не признана без вести пропавшей, не объявлена в розыск – это тоже плюс. Но на этом плюсы кончаются. Нет возможности твоей идентификации по фотографиям или отпечаткам пальцев. На фотографии свои, сама понимаешь, ты мало похожа. А отпечатков твоих пальцев нет в милицейской базе. Нет, все-таки я за то, чтобы у всех людей при получении паспорта пальцы брать для картотеки. Вот были бы где-нибудь твои пальчики – никаких проблем сейчас не стояло бы.

– А как же ваши показания? – не поднимая глаз от пустой чашки, спросила я. – Их недостаточно?

– К сожалению, нет. Смотри сама. Инна скажет: да это моя двоюродная сестра Марина. А ее спросят: а как вы, уважаемая, можете это доказать? И что она ответит? Пальто, мол, на ней было Маринино.

Денис только что вернулся из банка. Я проснулась, услышав его шаги. Он поговорил о чем-то с Инной и, осторожно постучавшись, заглянул в комнату.

– Марин, пойдем чай пить.

Я вышла на кухню. Инна, все в том же синем халате, сидела за столом и меланхолично помешивала ложкой чай.

– Ты так и не переоделась? – удивился Денис. – Ин, ну ты что же не дала ей одежку какую-нибудь? Она же в этой юбке кошмарной уже третьи сутки безвылазно.

– От меня… пахнет? – спросила я.

– Нет, но…

Инна, сердито прищурившись, встала и ушла в спальню. Вернулась она через пару минут, держа в руках серый спортивный костюм, полотенце и белье в нераспечатанном пакете.

– Иди хоть душ прими, – процедила она сквозь зубы.

Я встала и послушно отправилась в ванную.

Пунктир. Душ – да, моя рука помнит этот гибкий металлический шланг. Вешалка для халатов и полотенец – да, помню. Зеркальный шкафчик над раковиной – да помню же, помню! Вот здесь в уголке на зеркало наклеена картинка – оскаленный леопард. Наклеена потому, что под ней трещина.

Я осторожно подцепила ногтем краешек картинки. И правда – трещина.

Когда я вышла из ванной, Инна сидела за столом все в той же безразличной позе и вертела в руках чайную ложку. Денис поставил передо мной чашку с чаем, пододвинул блюдо с пирожными. А потом начал рассказывать о своем разговоре с юристом.

– Выходит, я зря сюда приехала? – Мною вдруг овладело какое-то странное безразличие, а слезы высохли, так и не выступив.

– Приехала ты по-любому не зря, – возразил Денис. – Другого выхода не было.

Инна насторожилась:

– Что значит, другого выхода не было?

Я посмотрела на Дениса. Он что, ей ничего не рассказал? Похоже на то. Но почему? Странно. И все-таки если не рассказал, то и мне не стоит.

– А то и значит, – улыбнулся Денис. – Значит, что у нее нет другой возможности официально установить свою личность и получить документы.

Он скользнул по мне вроде бы безразличным взглядом, но я прочитала в нем: «Молчи! Так надо». Плохо только, что Инна тоже заметила этот взгляд, и лицо ее стало словно армированным. Не говоря ни слова, она встала и ушла, но я готова была на что угодно спорить: она стоит у двери спальни и подслушивает – как тогда, когда мы разговаривали в прихожей.

– Понимаешь, Марин, показания Инны – это только слова. Доказательств, что ты это ты, нет никаких. Если бы не твоя потеря памяти, все было бы гораздо проще.

– А что, память не может ко мне вернуться?

– Да может, конечно, но…

– А шрам? Ну, от фурункула?

– А что шрам? Это опять же только слова Инны: мол, у Марины был под грудью шрам.

– Я ничего не понимаю! – От досады и разочарования мне хотелось кричать во всю глотку. – Ну почему такая глупость везде? Ну почему я должна доказывать, что я – это я? В чем я виновата, скажи, пожалуйста!

– Успокойся! – Денис погладил мою руку. – Ты ни в чем не виновата.

Возможно, он и сам не хотел этого, но скрыть сомнение не смог. Пробежала по лицу легкая-легкая тень. Ну что ж, я теперь всю оставшуюся жизнь буду получать пинки и оплеухи. И не зря.

– И что же мне теперь делать? – прошептала я.

– Надо начинать судебную процедуру. Для начала встретимся со следователем, который вел твое дело.

– А следователь зачем?

– Видишь ли, если бы того, кто пытался тебя убить, нашли и он подтвердил бы, что его жертва – Марина Слободина… Или хотя бы опознал тебя по фотографии, по прежней фотографии. Тогда все было бы, думаю, проще.

Но я только головой покачала. Если честно, то на подобный исход я вообще не рассчитывала. Почему? Не знаю. Не рассчитывала – и все.

* * *

Уже давно пришла весна, а Андрею казалось, что жизнь прочно застряла где-то в самой середине зимы, растеклась каплями подтаявшего снега по оконному стеклу и снова застыла тонкой наледью. Ничего не происходило. Да и что могло произойти?

Он просыпался утром, заученно маршировал по новому дню и провожал его, не успев ни обрадоваться, ни огорчиться. Ему казалось, что все кругом живут, и лишь он один – существует. И наверно, он здорово удивился бы, узнав, что вот так, бездумно и механически обрывая лепестки жизненной ромашки, проводят свои дни многие и многие.

А что, собственно, со мной может еще произойти, думал Андрей, сидя за стойкой бара и потягивая «троечку». Ну хорошо, сдадут дом, я отремонтирую и обставлю квартиру, переселюсь туда. Может быть, заведу кота, чтобы не было так одиноко. Карьера? Какая там у меня может быть карьера? Смешно!

Женщины его интересовали мало. Нет, конечно, в монаха он в одночасье не превратился, организм, как говорил отец, «фунциклировал», и желания никуда не пропали. Однако, разглядывая с интересом очередную пару стройных ног, едва прикрытых у основания набедренной повязкой, он явственно понимал, что помимо вполне понятного мужского волнения испытывает куда более стойкое раздражение.

Кречетов ему больше не звонил, что Андрея в общем-то вполне устраивало. Инна, Марина… Забыть все это. Забыть! Не было ничего. Вот так. Все в порядке. Только непонятно, откуда эта мутная тоска.

– Андрюх, ты там уснул, что ли?

Андрей вздрогнул от неожиданности.

В бар этот недалеко от работы его затащил Митька Зеленый, фотокорреспондент. На днях Митькины работы заняли на какой-то престижной фотовыставке второе место с солидным денежным призом, что они сейчас и праздновали. Вернее, праздновал Митька и еще двое их коллег, а Андрей просто сидел тихонько и пиво потягивал. Ему вообще не хотелось идти в бар, но и отказаться было неудобно.

– Андрюх, ты в последнее время смурной такой, жуть, – попытался растормошить его Митька. – Посмотри по сторонам! Весна на дворе. Девчонки во какие ходят. Вон, смотри, какая цыпа!

Лениво скосив глаза, Андрей чуть не упал с высокого табурета. В бар вошла Инна, сопровождаемая высоким худощавым мужчиной. Остановилась на пороге, быстро обежала глазами зал. Андрей поспешил отвернуться, но мужчину все же узнал. Вадим Умывако собственной персоной.

Теория вероятности тут явно не работала. Питер не деревня в три двора, где возможность встретить на улице знакомого стремится к абсолюту. Огромный город, миллионы жителей, в конце концов, общепит на каждом шагу. Совпадения… Он не верил в совпадения. Не может быть таких совпадений! Чтобы он нашел на дороге избитую женщину, оказавшуюся двоюродной сестрой Инны. Чтобы потом встретил случайно саму Инну. И потом, и потом… Нет, у этих совпадений могли быть только два объяснения. Либо все подстроено – что совершенно невероятно, либо это промысел той силы, что движет миром. В последнее Андрей хоть и со скрипом, но все же начинал верить.

– Митьк, эта баба… Ну цыпа которая. Посмотри, что она делает, – процедил он сквозь зубы, старательно глядя в кружку. – Да осторожней, не пялься, как идиот!

Митька слез с табурета, потянулся со всей своей стодвадатикилограммовой грацией и медленно пошел через зал к холлу – якобы в туалет. Постоял там, поглядывая из-за занавески, и вернулся.

– Она сидит с мужиком за столом и разговаривает. Только и всего. Ты ее знаешь?

– В мою сторону не смотрела? Как думаешь, не заметила меня?

– Да вроде нет, – пожал плечами Митька. – Слушай, что за дела, а? Это что, твоя?

– Не моя. Но зато знаю, чья.

– Слышь, у меня фотик в машине. Хочешь, компру сделаем?

– Ну ты папарацци! – усмехнулся Андрей. – Компру я и телефоном могу сделать. Нет, лучше проследить, куда они поедут.

– Сделаем! – Митьку так и разрывало от азарта, как молодого сеттера в начале охоты. – Пошли в тачку. Мужики, – повернулся он к сослуживцам, – у нас тут с Андрюхой дельце одно наклюнулось, вы уж не обессудьте.

– Ты же выпил.

– Ха, мне эти две кружки – что слону дробина. Запах только если. Так ничего, «антиполицая» сожру. Давай, осторожно. Я тебя прикрою, чтобы не заметили.

Они вышли из бара и сели в Митькин «Москвич», припаркованный недалеко от входа. Андрей который уже раз поражался Митькиному стремлению влезть в любую подвернувшуюся авантюру, просто так, без какой-либо для себя выгоды. Настоящий Портос: «Дерусь потому, что дерусь». Впрочем, Андрей и сам не знал, с чего его вдруг укусило следить за Инной. Только что ведь сидел и рефлексировал на тему «забыть».

Инна вышла из бара минут через пятнадцать, когда Митька уже весь извертелся от нетерпения. Осмотревшись по сторонам, она медленно пошла по улице.

– Ну что, за ней? – Митька потер пухлые ладошки и тронулся с места.

Минут через пять они оказались у тыльного входа в «Пассаж». Здесь Инна остановилась, снова огляделась и вошла внутрь.

– Ну вот и все, – разочарованно протянул Митька.

– Подожди здесь!

Андрей выскочил из машины, вбежал в длинный центральный проход универмага и издали увидел черное пальто и ярко-красный шелковый шарф Инны. Прибавил шагу и оказался почти у нее за спиной.

Приглушенно запел сотовый. Инна остановилась, достала из сумки трубку.

– Твою мать! – сквозь зубы прошипела она, выслушав звонившего. – Хорошо, я сейчас подойду к выходу… Нет, к заднему.

Андрей отошел к лестнице, пропустил Инну и снова пристроился сзади. У выхода ее поджидал Умывако. Инна, сказав что-то недовольное, взяла у него то ли кошелек, то ли косметичку, в общем, какой-то предмет, видимо забытый в баре. Вадим наклонился и хотел поцеловать ее, Инна увернулась, но потом засмеялась и подставила щеку. И тут…

– Инна!

Умывако отпрянул в сторону, Инна резко повернулась, а Андрею показалось, что он сходит с ума. Или это белая горячка? Но ведь он выпил-то всего одну кружку пива!

Нет, никакая это не «белочка». И с ума он не сошел. Хриплый, срывающийся голос действительно принадлежал Марине, которая стояла в двух шагах от него, обвешанная какими-то пакетами, и с недоумением смотрела на сестру.

Андрей нырнул за чьи-то обширные спины, а когда толпа схлынула, Умываки уже не было. Инна с Мариной быстро шли к главному входу. Он бросился за ними, но, когда выскочил на Невский, они словно в воздухе растаяли.

Позвонив Митьке и дав отбой, Андрей спустился в метро. Машину он, зная, что придется пить, оставил в гараже у дома. Всю дорогу, и в метро, и в маршрутке, перед глазами стояла одна и та же картина.

Марина, которая слишком поздно сообразила, что не стоит обнаруживать свое присутствие в столь щекотливый момент. И Инна. Вернее, взгляд, которым она наградила свою кузину. Испепеляющий, полный ненависти. Если бы взглядом можно было в буквальном смысле испепелить, от Марины не осталось бы даже кучки золы.

Он не знал, как здесь, в Петербурге, оказалась Марина, не знал, как она встретилась со своей двоюродной сестрой, но остро и мучительно чувствовал, что ей грозит опасность. И не представлял, где ее теперь искать.

* * *

Угрюмый краснолицый Олег привез нас с Инной к «Пассажу» и отъехал куда-то, где можно припарковаться.

– Держи! – Инна протянула мне плотненькую пачку купюр, пятисотенных и тысячных. – Можешь хоть все сразу потратить.

Она была бледная, хмурая и почему-то сильно нервничала, хотя и пыталась этого не показывать. Я знала, что ехать со мной за покупками ей не хотелось, но Денис ее буквально заставил. Когда мы уже вышли из дома, она вспомнила, что забыла что-то, и вернулась. Минут десять я провела в ее голубом «опеле», вызвавшем у меня очень странные чувства. Он одновременно нравился мне – и не нравился. Олег, бросив на меня короткий взгляд, дернул губой и достал из кармана какую-то электронную игрушку, которая тут же тоненько запищала под его пальцами. Пришла Инна, и мы поехали.

В машине пахло недорогим мужским одеколоном – от Олега. А еще горьковатыми духами Инны, немного бензином и хвойной отдушкой. Но я почему-то была уверена: здесь должно пахнуть совсем по-другому. Нервозность Инны передалась мне, руки заходили ходуном, словно никак не могли припомнить, какое же механическое движение они проделывали вот в таких ситуациях. Наконец автоматизм сработал, и я немного успокоилась. Зато Инна, похоже, начала волноваться еще больше. И косые взгляды, которые она бросала в мою сторону, ничего хорошего не предвещали.

– Ты разве не пойдешь со мной? – спросила я, пряча деньги в кошелек, который вместе с сумкой дала мне Инна.

– Нет, – отрезала она. – Я не люблю ходить по магазинам с кем-то. И не люблю, когда кто-то ходит со мной. Как там у индейцев? «Я ловлю на этой стороне реки, ты ловишь на той стороне, а посередине никто не ловит». Встретимся… – Она посмотрела на часы. – Встретимся здесь в семь часов. Хватит тебе полтора часа?

Мы разошлись в разные стороны, и я принялась старательно тратить деньги. Сначала мне было неловко, потом вошла во вкус. И даже взгляды продавщиц уже не слишком смущали. Все-таки к реакции на мою внешность я более или менее привыкла. Правда, вот пренебрежение, с которым они оглядывали простенькую серую курточку, извлеченную из недр Инниного шкафа… Пренебрежение это заставляло вспомнить фильм «Красотка» с Джулией Робертс в главной роли.

Да, здесь здорово все изменилось. Раньше это был вполне рядовой универмаг с рядовыми товарами, а теперь… Бутик на бутике.

Стоп!

Откуда я знаю, что здесь было раньше?! Не несколько месяцев назад, а раньше? Выходит, я уже и в прежние годы бывала в Питере? А почему бы и нет? Надо будет спросить у Инны.

Нужные покупки я сделала быстро, пакеты оттягивали руки. Я устала, разболелась голова. Выйти, поискать Олега? Но ведь мы с Инной договорились встретиться здесь, у выхода.

Где-то тут было кафе. Присесть, выпить стаканчик сока, съесть пирожное. Денег оставалось еще прилично, можно себе позволить. Надо же, с какой легкостью я трачу чужие деньги!

Но кафе я так и не нашла. Прошла по галерее и спустилась вниз. Нет, определенно надо выйти на улицу. От духоты меня начало мутить. Еще не хватало грохнуться здесь в обморок. До главного входа было далеко, и я поспешила к противоположному. И вдруг увидела у дверей черное пальто и красный шарф.

– Инна! – завопила я, бросившись к ней, даже не подумав, что это может быть и не она.

Но это была она. Она – и не одна. Высокий худой мужчина с блестящими залысинами, наклонившись, целовал ее в щеку.

Пробежав по инерции еще пару шагов, я остановилась, глупо открыв рот. Инна молча смотрела на меня и была похожа на разъяренную кошку. Мне даже показалось, что я вижу прижатые уши, сощуренные глаза, оскаленные клыки и выпущенные когти.