Текст книги "Полет бабочки. Восстановить стертое"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Все равно непонятно. Зачем тогда Инне понадобилось за Полесова замуж выходить, беременность изображать?

А Марина? Тут, похоже, все линии сходятся.

Допустим, она застукала сестру с Умывакой и начала ее шантажировать. Или же как-то пронюхала об их банковских шалостях? Достаточно веский повод, чтобы ее убрать.

И все-таки, все-таки… Мелкие проблемы в банке начались… Ну да, примерно в то время, когда Полесов познакомился с Инной.

А что, если они не случайно познакомились? Что, если так было задумано? Выгорит с банкротством или не выгорит – это еще бабушка надвое сказала. Не выйдет, так Инка обдерет Полесова, как липку. Беспроигрышная лотерея.

Чай давно остыл, стал противным и почему-то пах хозяйственным мылом. Андрей поморщился и отодвинул чашку. Чем он, собственно говоря, занимается? Работать надо, денежки зарабатывать, репутацию, а не изображать Эркюля Пуаро. Случайно, не случайно… Сколько уже раз он зарекался лезть в это дело – и вот, пожалуйста, снова.

Андрюша, тебя это касается? Нет? Вот и сиди на попе ровно.

Да-да, сиди, высиживай геморрой.

Чего?!

Он вскочил и яростно забегал по комнате взад-вперед, от окна к двери и обратно. Заглянула мама, пожала плечами, ушла обратно на кухню.

Андрей никак не мог понять, с чего он так бесится, и от этого злился еще больше. Просто наваждение какое-то! Стоит ему только принять ответственное решение – забить на всю эту историю… сваи, – тут же объявляется Володя Кречетов, и начинается новый виток.

В конце-то концов, он им что, нанялся? Он что, внештатный сотрудник милиции? Купился, идиот, на предложение статью написать. Ну да, злой был на Марину, на Инну, на себя, на весь белый свет.

Вот ведь влип, как муха в паутину. И никак не получается от всего этого отделаться. Легко сказать: махни, мол, рукой и жди, куда кривая вывезет. Формально он ничего не выигрывает и не теряет, чем бы все это ни кончилось. Так, любопытствующая сторона. Даже если и напишет в конце концов статью. А ведь не отпускает, никак не отпускает, хоть тресни!

* * *

Похоже, мы проспали все на свете. Даже колокол церковный меня не разбудил. Солнце стояло высоко, пылинки танцевали в его лучах, рисующих ромбы на полу. Часов у меня не было, а хозяйкины давно стояли – села батарейка. Но, судя по всему, было не меньше девяти.

Денис спал на «моей» кровати, как-то очень трогательно, по-детски положив руку под щеку. Надо было его разбудить, но почему-то стало жаль. Я сидела в скрипучем кресле, где провела, свернувшись калачиком, всю ночь, и смотрела на него.

Странное это было ощущение. Вчера я спасла ему жизнь. Точно так же, как Андрей – мне. И теперь, только теперь, я, пожалуй, понимала, почему Андрей звонил в больницу, приходил ко мне, пытался помочь. Наверно, когда спасаешь человеку жизнь, между ним и тобой возникает какая-то таинственная связь, которую не можешь и не хочешь оборвать. И дело тут не в благодарности. Мне, к примеру, совершенно не нужна благодарность Дениса, и я даже не знаю, испытывает ли он ее по отношению ко мне. Может быть, да, а может, и нет, не знаю. Может, он, наоборот, из тех, кто терпеть не может оставаться кому-то должным.

Я подумала, что теперь просто не могу забыть его, вычеркнуть из своей жизни. За одну эту ночь он стал мне… небезразличен. Не как мужчина, нет. Я даже не знала, как обозначить для себя это чувство. Дружеское, материнское? Отчасти да, но только отчасти.

Что-то такое я читала об обычаях какого-то дикого племени. Если человек спасал жизнь другому, он становился должником спасенного. Да-да, именно так, а не наоборот. Он взял на себя смелость вмешаться в чужую судьбу, изменить ее ход и поэтому оставался в долгу до тех пор, пока этот же человек или кто-то другой не спасал жизнь ему. По этой странной логике Андрей перестал быть моим должником и мог дальше жить спокойно. Зато теперь я в долгу у Дениса?

Вот ведь глупость!

Или не глупость?

А по какой такой логике я тогда влюбилась в Андрея? Ах-ах, принц-герой? Или это просто гипертрофированное чувство благодарности? Ничего, думаю, Денису это не грозит, он-то в меня точно не влюбится. И слава богу.

От одной мысли об Андрее стало одновременно хорошо, больно и тоскливо – как всегда. Я старательно запрещала себе о нем думать, но это было равносильно попыткам не думать о белой обезьяне. И иногда все-таки прорывалось: вот если бы… Если бы вдруг на меня незнамо откуда свалилась куча денег и я смогла бы сделать пластическую операцию… После таких мечтаний становилось совсем кисло. Лучше уж не мечтать совсем. Или мечтать о том, что стопроцентно нереально. Полететь в космос, например. Только зачем мне, спрашивается, лететь в космос? И зачем мечтать о том, что сто лет не нужно?

Денис пошевелился, открыл глаза и уставился на меня, недоуменно моргая. Похоже, он никак не мог сообразить, кто я такая и как он здесь оказался. Потом наконец вспомнил вчерашнее, взгляд его прояснился. Он сел на кровати, дотронулся до распухшей мочки уха, поморщился.

– Доброе утро, – смущенно пискнула я.

– Да-а… – протянул Денис. – О-фи-геть! Похоже, мне это не приснилось.

– Не приснилось, – кивнула я. – Сколько времени?

Денис посмотрел на часы. Оказалось, без десяти десять. Служба должна была вот-вот закончиться. Словно в ответ, раздался звон колокола. Молебен мы проспали, но за деньгами надо было сходить. Копейки, конечно, но лишними не будут. Для меня, во всяком случае.

– Ты куда? – удивился Денис.

– Схожу в храм ненадолго. Надо предупредить, что уезжаю, деньги получить. Да и булочку какую-нибудь принесу с кануна, а то у меня только чай и сушки, нечем даже позавтракать.

– Какие еще булочки?! – возмутился Денис. – Ты за кого меня держишь? Пойдем сейчас в гостиницу, там и поедим. Не хочешь в ресторан, закажем завтрак в номер.

– Но предупредить-то все равно надо!

– Ладно, иди. Только побыстрее.

Я попрощалась со всеми, получила у бухгалтера деньги. Настоятель благословил меня на дорогу. По счастью, мне не пришлось целовать ему руку. Хотя… После того как я поцеловала икону Богоматери, что-то во мне изменилось. Гордость и брезгливость словно улеглись, тихо ворча. Наверно, и руку священнику я смогла бы теперь поцеловать.

Бабушки хотели дать мне пакет с продуктами, но я отказалась. Денис все равно стал бы надо мной смеяться, а выбрасывать продукты, которые люди принесли в церковь, чтобы помянуть умерших, – нет, на это у меня рука не поднялась бы.

Уже подходя к воротам, я почувствовала какую-то тяжесть в груди. Постояла, глядя на белые стены и темно-коричневые, как шляпка боровика, купола. И с удивлением поняла, что мне будет не хватать этого пахнущего воском и ладаном полумрака, ликующего возгласа дьякона «Восстаните!», шороха отодвигаемой завесы у Царских врат, «Свете Тихий»… Всего этого, что так недавно вошло в мою жизнь и сначала не вызывало почти ничего, кроме глухого раздражения.

Я подняла руку и неловко перекрестилась. Впервые потому, что захотела, а не потому, что на меня смотрели и я вроде бы должна была это сделать.

* * *

Вчера он уснул как убитый, едва донеся голову до подушки, и даже не успел подумать, где будет спать Марина. Похоже, она не ложилась. Другой кровати в этой кошмарной хибаре просто не было. Или устроилась в этом омерзительном кресле?

Денис вообще-то не был слишком брезгливым, но здесь ему было просто тошно. Запах пыли и сырости, черная плесень на облупившемся потолке, отставшие от стен обои. Ничего удивительного, море в двух шагах, слышно, как ворчат разгулявшиеся за ночь волны. Вчерашняя унылая серость сменилась ярким солнцем и яростным ветром, под напором которого убогая изба вздрагивала и скрипела.

Скорей бы уж Марина вернулась. Свалить отсюда поскорее.

Ухо и щеку саднило. Марина вчера промыла их, но даже продезинфицировать было нечем. У хозяйки нашлись остатки какого-то вонючего одеколона, но Денис заявил, что скорее согласится умереть от заражения крови, чем от отравления химикатами. Одежда была просто в безобразном состоянии. Ветровка порвана, джинсы на колене тоже. А уж запачканное все было настолько, словно он принимал одетым грязевую ванну. Впрочем, валяться в луже, а потом пробираться по канализационным коллекторам – чему тут удивляться!

Марина, наверно, удивилась бы, узнав, что Денис тоже думал о благодарности и о том, что он теперь ее должник по гроб жизни – вопреки обычаям того странного дикого племени. Конечно, она была права, его благодарность не простиралась настолько, чтобы влюбиться в нее, но он решил, что теперь сделает для нее все, что только сможет.

В эти возвышенные размышления, однако, ворвалась сермяжная проза жизни. Вчера он воспользовался для естественной надобности кустами, но повторить это при свете дня показалось ему просто неприличным. Тем более при наличии рядом «удобств». Страшных, конечно, как на провинциальной бензозаправке, с дырой в трухлявом полу, но что делать.

Закончив свои дела и вздрагивая, как чистоплотный кот, залезший в грязь, Денис уже хотел открыть дверь туалета, но услышал совсем рядом голоса.

Те самые. Вчерашние.

Во рту моментально пересохло, а сердце упало в желудок и забилось там так, что начало тошнить.

Они его нашли. И неважно теперь, как именно. Почему-то пришло в голову, что сейчас они ворвутся в туалет и… утопят его в этой вонючей яме. Пожалуй, только теперь он понял, что значит «непостыдная смерть», которой так просят у Бога христиане.

– В гостинице его нет, – сказал голос без акцента, тот самый, который посоветовал ему молиться.

– И где же он? – поинтересовался тот, кто был за главного, как там его, Армен, что ли.

– Не знаю. С вечера не возвращался. Ключ на месте.

– Ничего, найдем. Вещи его там, не съехал. Позвони ребятам, пусть сидят и ждут. Упустят – закопаю в пуп земли.

Денис непроизвольно сглотнул. Что же получается, они сюда не за ним пришли? А зачем тогда?

– Козы этой драной тоже нет, – пожаловался третий голос, незнакомый.

– В церкви, наверно. – Армен звучно харкнул и сплюнул. – Подождем… твою мать. Вернется, никуда не денется.

Выходит, им нужна Марина. Вчера в темноте они ее все-таки разглядели. Как-то узнали, где живет. Разыскать человека с такой специфической внешностью не проблема. Тут ее, наверно, все знают. Надо было им раньше уйти. Разоспались. Хотя ведь и в гостинице его ждут. Марина вчера говорила, что за ним еще у собора следили. Но зачем, зачем? Чтобы ограбить?! И теперь разыскивают, в гостинице сидят, поджидают. Или чтобы отомстить за друга? Нет, тут что-то явно не так.

Стоп! А что, если все дело в Марине? Если это как-то связано с той, питерской попыткой ее убить? Что, если противный детектив Макаров не только ему сообщил, где она?

Тогда зачем хотели убрать его? Чертовщина какая-то получается. Чтобы не путался под ногами? Да ну, ерунда!

Он осторожно приоткрыл дверь и посмотрел в щель. По дорожке к дому шли трое. Высокий плотный блондин в спортивных штанах и клетчатой рубашке, молодой прыщавый парень, почти подросток, и коренастый коротко стриженный армянин. Блондин и армянин, постояв минуту на крыльце, вошли внутрь, прыщавый остался во дворе. Поозирался вокруг и спрятался за бочку с дождевой водой.

Денис, лихорадочно пытавшийся сообразить, как быть дальше, вдруг вспомнил, что его ветровка осталась лежать на кровати. И они в два счета сообразят, что он вместе с Мариной. Хорошо хоть паспорт и кредитка здесь, в кармане рубашки.

Пожалуй, остается только одно. Выбраться как-нибудь отсюда и перехватить Марину по дороге. Реально? По дорожке у забора он пройти не сможет – увидят из дома, а еще раньше прыщавый. Конечно, он может осторожно выйти, перелезть через забор на соседний двор, а оттуда, если не загрызет собака и не поймают хозяева, выбраться на улицу, ведущую к собору. Вот только с Мариной он может разминуться. Прошло уже минут сорок, ей давно пора вернуться.

Не успел он толком подумать об этом, как услышал шаги – по дорожке шла Марина. Дальше все произошло мгновенно. Прыщавый выскочил из-за бочки, заломил ей руку за спину, одновременно зажимая рот. Из дома вышли блондин с армянином, который сказал что-то непонятное. Прыщавый довольно засмеялся, и все трое вошли внутрь, утащив за собой Марину.

Денис на мгновение представил, как врывается в дом, по-суперменски расшвыривает всех и уводит Марину. Представил – и остался стоять в вонючем туалете.

Это что же, я, выходит, трус? – неприятно поразился он.

Нет, просто надо смотреть на вещи реально. Их трое, а я один. У них как минимум ножи и кастеты. Они в доме – значит, в гораздо более выгодной позиции. Звать на помощь? Никто с ним не пойдет. Звонить в милицию? Но мобильник… Ну да, остался валяться в парке, если никто не подобрал.

Баран, они там ее сейчас убьют и спокойненько уйдут, а ты потом будешь всю жизнь мучиться, реалист хренов.

Больше уже не размышляя, Денис вышел из туалета, подобрал камень и швырнул в окно – как Марина вчера. Раздался звон разбитого стекла. Денис подбежал к крыльцу и встал так, чтобы его нельзя было увидеть из окна.

Через секунду дверь приоткрылась, показалась испуганная физиономия прыщавого. Он вышел на крыльцо, огляделся по сторонам, пожал плечами и уже повернулся, чтобы вернуться в дом, но Денис одним махом взлетел на ступеньки и ударил его ногой под колено. Парень с воплем рухнул на колени. Денис рванул его за ворот, поднял и приставил к шее сорванную с двери туалета ржавую задвижку. При желании ею вполне можно было проткнуть горло, но достаточно было и того, что прыщавый почувствовал у шеи металлический холодок. Прикрываясь им, как щитом, Денис вошел в комнату.

Марина, сжавшись в комочек и прикрывая голову руками, сидела на корточках в углу. Рядом с ней стоял блондин. Армянин расположился в кресле. Увидев Дениса, он вскочил.

– Стоять! – крикнул Денис. – Или он покойник.

– Ну и хрен с ним! – хмыкнул Армен. – Мочи его, а мы – девку. А потом с тобой разберемся.

Блондин загоготал и рывком поднял Марину.

– Армен! – жалобно заблеял прыщавый.

Все получалось совсем не как в детективе. Он ничего не сможет сделать. Вчера повезло, но не может же везти вечно.

Денис продолжал стоять, держа задвижку у шеи дрожащего от страха парня, и вдруг, по какому-то наитию, не размышляя, резко толкнул его вперед – прямо на Армена. Тот не удержался на ногах и вместе с прыщавым полетел на пол. Денис схватил табуретку и ударил ею растерявшегося блондина, который рухнул на куча-малу сверху.

– Быстрее! – Он потащил Марину к двери.

Ее уговаривать не пришлось. Откуда только прыть взялась. Они перемахнули через невысокий плетень на соседский двор, даже не заметив заходящуюся лаем собаку на привязи, распахнули калитку и проулком выбежали на улицу. Если у них и была фора, то минимальная.

Денис на секунду приостановился, раздумывая, куда лучше бежать – вверх, к собору или, наоборот, вниз.

– Куда ты? – заорал он, увидев, как Марина бросилась наперерез карабкающейся в гору маршрутке.

– Садись! – Маршрутка притормозила, и Марина распахнула дверцу. – Да быстрее же!

Едва Денис захлопнул дверцу и такси тронулось, появились их преследователи.

– Черт, они нас видели! – застонала Марина.

– Оплату передаем! – потребовал водитель.

Пассажиры смотрели косо и подергивали носами.

Марина-то перед выходом из дома переоделась, а вот Денис выглядел не лучшим образом. Да и пахло от него после вчерашней прогулки по канализации отнюдь не розами. Впрочем, вдвоем они теперь смотрелись как нельзя более гармонично. Сладкая парочка – жук и жаба.

– Это нам еще повезло, – прошептала Марина. – По этой улице маршрутки редко ходят, почти все по Курортному. Что делать-то будем?

Денис открыл рот, но ответить не успел, потому что посмотрел в заднее окно и увидел белую «Волгу», которая отчаянно лавировала в плотном потоке машин, пытаясь подобраться поближе. Он толкнул Марину в бок и показал пальцем на «Волгу».

– Думаешь, они? – побледнела Марина.

– Не знаю. Но думаю.

Несмотря на отчаянные попытки, «Волга» отставала на пять машин. Но впереди была Театральная площадь, часть машин сворачивала влево, и колонна редела.

– Если кто-то захочет выйти, нам труба, – скрипнул зубами Денис.

Однако перед поворотом «Волга» застряла на светофоре, и маршрутка вырвалась вперед.

– У лестницы остановите! – завопил Денис, едва они пересекли площадь у Зимнего театра.

Он выдернул Марину из маршрутки едва ли не на ходу и через три-четыре ступеньки запрыгал вниз по лестнице, волоча ее за собой.

– Думаешь, они не видели, что маршрутка остановилась? – задыхаясь, спросила Марина.

Денис не ответил. Он продолжал нестись вниз, таща Марину и судорожно размышляя, куда дальше. Не в гостиницу же, где сидят и ждут. Там, конечно, люди, охрана, но… Нет, сейчас надо уйти подальше отсюда.

– Что с той стороны?

– Где?

– За мостом.

Они находились на дне глубокого оврага. Наверху через него проходил мост. Справа – гостиница «Жемчужина», за ней набережная. Овраг уходил далеко влево, по склонам лепились какие-то дома, гаражи.

– Там… Там улицы. Дальше кладбище. Это Верещагинская балка.

– Ты знаешь эти места?

– Да. Я там жила у бабы Глаши. Когда зимой сюда приехала, – задыхаясь, ответила Марина.

– Там можно спрятаться?

– Вполне

– Тогда туда.

Они пронеслись мимо входа в гостиницу, мимо парковок, перебежали дорогу, едва не угодив под такси. Побыстрее убраться отсюда, затеряться в этих кривых узких улочках!

– Смотри! – Марина дернула Дениса за рукав.

Обернувшись, он увидел стоящую у въезда на парковку «Волгу». Из нее выбирались трое.

– Блин! – не останавливаясь, простонал Денис. – Значит, все-таки видели, как мы вышли. Быстрее, Марина!

Они свернули раз, другой, нырнули в проулок, круто идущий вверх.

– Денис, я не могу! – пыхтела сзади Марина.

– Можешь! – Он схватил ее за руку и потащил за собой. – И не ори, пожалуйста. Стой! Замри!

Денис прыгнул в густые заросли и больно прикусил язык, чтобы не заорать в голос, – кусты оказались ежевичником. Марина только сдавленно пискнула. Снизу, оттуда, где они свернули в проулок, раздался топот.

– Мимо пробежали. – Страдальчески морщась, Марина лизнула длинную царапину на руке.

– Тихо! Давай сюда!

Сдавленно матерясь сквозь зубы, Денис отвел в сторону ежевичные плети, густо поросшие колючками, и Марина пролезла через дыру в заборе. Он последовал за ней.

– Ни фига себе центр города! – присвистнул он, оглядевшись вокруг.

По сравнению с тем местом, где они оказались, прежнее жилище Марины смело можно было назвать дворцом, стоящим в парке. Грязь, мусор и бурьян по колено. Выше – покосившийся домишко, крытый толем, явно необитаемый. Рядом с ним, похоже, начиналось некогда строительство: была выкопана яма, валялось несколько бетонных блоков. Судя по их внешнему виду, времени с тех пор прошло немало.

– Осторожно, здесь стенка подпорная внизу.

Денис неловко повернулся, поскользнулся и, возможно, ухнул бы вниз метров с пяти, если бы Марина не ухватила его за рубашку. Жалкие кустики над обрывом вряд ли смогли бы его остановить.

Выбрав местечко посуше и почище, они сели на траву.

– Мы здесь, как крысы в ловушке, – заметил Денис, жестоко страдая от невозможности закурить. – Если они нас найдут, то можно хоть обораться, никто на помощь не придет.

– Боюсь, что и в другом месте нам вряд ли кто-нибудь помог бы, – пожала плечами Марина. – Посмотрели бы с интересом, вот и все. Ну, может, в милицию позвонили бы по мобильнику. Вряд ли бы это нас спасло.

– Я чувствую себя махровым идиотом. Бежать от кого-то в незнакомом городе, прятаться в трущобах. Между прочим, я вообще ничего не понимаю. Кому мы понадобились, спрашивается? Ну ты – еще ладно. С натяжкой можно предположить, что тебя нашли те, которые хотели в Питере убить. Но я-то им на кой ляд сдался, а?

– Не знаю, – с отчаянием пробормотала Марина. – Я сама ничего не понимаю. Думаешь, весело знать, что тебя хотят убить, и не иметь ни малейшего представления, кто и за что?

– Думаю, что нет. А точнее, уверен. Потому что сам не знаю, почему меня хотят убить. Ты точно уверена, что за мной еще вчера следили, у церкви?

– Ну… Я не знаю точно. – Марина наморщила лоб и стала еще уродливей, но Денис не обратил на это никакого внимания. – Но думаю, что да. Я того черного толком не разглядела, кажется, похож на того, который сегодня…

– И вчера вечером. Это тот же самый. Они его называли Арменом. Я его по голосу узнал. Слушай… – Денис замялся, не зная, стоит ли говорить. – Да нет, ничего.

– Говори!

– Понимаешь… Я тебе обещал, что не буду ничего рассказывать… ну, плохого… о тебе.

– Говори! – Марина вцепилась пальцами в его запястье.

– В общем… Инна рассказывала, что в тот вечер, когда тебя… Ну…

– Да не нукай ты! Когда меня пытались убить. Ну!

– Ты пришла домой с каким-то… черным. Сказала, что он останется ночевать. Инна вас выгнала. Вот и все.

Марина сжала виски руками и застонала.

– Да, говорят, что все мои любовники были исключительно кавказской национальности. С ума сойти можно! Поверить не могу. Сейчас мне кажется, что я махровая националистка. Ты думаешь, это как-то связано? Ну, тот, в Питере, и эти?

– Откуда я знаю. Может быть. Но я-то тут каким боком, а?

Марина только хныкнула тоненько в ответ.

– Ладно, не скули. Давай думать, что дальше делать. Не сидеть же здесь остаток жизни. В гостиницу нельзя. Сразу на вокзал? Или в милицию – огородами? Спасите, дяденьки менты, за нами гонится армянская мафия. Если все так серьезно, то и у вокзала нас будут караулить. А мне еще деньги надо с карточки снять. Скажи, здесь есть хоть один человек, к которому ты могла бы обратиться за помощью?

– Пожалуй, – с надеждой кивнула Марина. – Это на том склоне Батарейки, у мемориала. Минут за пятнадцать дойдем.

– Кто это там у тебя?

– Кира. Ну, та женщина, которая мне жилье нашла. Она с бабой Глашей дружила.

– Тогда пошли.

* * *

Дверь нам открыла Наталья.

– Марина? – спросила она неуверенно, хлопая глазами. Можно подумать, меня можно с кем-то перепутать! – Мам!

Из кухни появилась Кира, вытирая испачканные мукой руки о голубой фартук.

– Марина? – протянула она с точно такой же интонацией.

Только сейчас я сообразила, что мы похожи на парочку оборванцев, решивших прогуляться за пределы родной помойки.

– Да проходите! – первой опомнилась Кира. – Наташка, что ты стоишь. Найди им чистые полотенца и что-нибудь переодеть.

– Да не надо. – Денис начал слабо сопротивляться, но Кира махнула на него рукой.

– Надо! Откуда вы только взялись – такие красивые? Что случилось-то? Хотя нет. Не рассказывайте. Вот помоетесь, поедите, тогда расскажете. Или вы торопитесь?

Торопиться нам было в общем-то некуда. Пока Денис мылся, я сидела на кухне, примостившись на краешке табуретки. Кира хлопала дверцей холодильника, гремела кастрюлями и только поинтересовалась между делом:

– Что за парень-то?

– Муж двоюродной сестры.

– У тебя сестра нашлась?

– Да. Он за мной приехал. А тут…

В этот момент Денис, одетый в старые джинсы и рубашку Натальиного мужа, вышел из ванной.

– Иди, – оборвала меня Кира. – А то борщ остынет.

Мытье оказалось настоящим мучением. Царапины и синяки саднило. К тому же теперь я постоянно ощущала этот проклятый шрам от фурункула.

Натянув на себя серую трикотажную юбку и застиранную полосатую кофточку, я вышла из ванной. На столе исходили паром тарелки с огненно-красным борщом, посыпанным зеленью. Денис сидел, вжавшись в щель между столом и холодильником, и крутил в руках ложку.

Рассказывали мы с ним, перебивая друг друга. Сейчас, в этой уютной кухоньке с солнечно-желтыми занавесками, все произошедшее казалось каким-то нереальным, словно и не с нами было. Словно мы приключенческий фильм пересказывали. Кира с Натальей только головами качали.

– Армен, говорите? – насторожилась Наталья, когда Денис невзначай упомянул имя того, с акцентом. – А как он выглядел?

Когда мы как могли описали его, она с тяжелым вздохом покачала головой.

– Да, ребята… Если этот действительно тот Армен, о котором я думаю, вы здорово попали.

– Это что, местный криминальный авторитет? – спросил Денис.

– Не авторитет, но отморозок. Совершенно безбашенный.

– А ты откуда его знаешь? – прищурилась Кира.

– Ма, да это же Огулян из нашего класса. Не помнишь, что ли? У него еще старший брат в милиции. Покрывает его, отмазывает на раз. Да без него ни одна разборка не обходится. Каждой дырке тампакс.

– Наталья!

– Да ладно тебе, мам! Сколько раз его уже забирали, и что? Извинятся и отпустят. Честно говоря, я не понимаю, какого лешего вы ему сдались? Разве что его кто-то на вас натравил? Но зачем?

– Если бы все дело было только во мне… – Я закусила губу. – Можно было бы подумать, что это я ему чем-то насолила. Я же ничего не помню. Но почему они следили за Денисом?

– А они действительно следили? Ты уверена? – деловито уточнила Кира.

– Мне так показалось. – Я пожала плечами.

– Не показалось, – поморщился Денис. – Утром я слышал, как они говорили обо мне. Мол, в гостиницу я так и не вернулся, там меня ждут. Если они просто решили ограбить лоха, который с дури поперся ночью через парк, как тогда узнали, где я живу? И потом, я вспомнил, они же ведь мне в лицо светили, чтобы проверить, не ошиблись ли. И Армен этот спрашивал: точно он? Скорее, наоборот – они охотились за мной и как-то узнали, что это именно Марина им помешала. Не знаю уж как. Разглядели в темноте? Трудно сказать. И все-таки я не понимаю, чем я им помешал?

– А что, если кто-то очень не хочет, чтобы вы привезли девушку в Петербург? – подал голос Кирин свекор, которому места в крохотной кухоньке не хватило, и он робко топтался на пороге.

– А что, дедушка дело говорит, – выпятила губу Наталья. – Может такое быть?

– Да ну! – отмахнулся Денис. – Ну и убивали бы ее тогда, я-то при чем? Не я – так кто-то другой за ней приехал бы.

– А вдруг она вам что-то сказала такое, что вам знать не надо? – не сдавался дед.

– Да я же не помню ничего! – возмутилась я.

– Ну, это вы так говорите! А вдруг помните? Вдруг вспомнили? Тогда действительно надо убирать вас обоих.

– Почему только нас? Она же не только со мной общалась.

– Но из Питера-то только вы! А вдруг в этом все дело?

У меня в животе словно паук мохнатый зашевелился. Показалось вдруг, что вот сейчас, сейчас… Сейчас что-то щелкнет, вспыхнет свет, и я все вспомню. И даже вроде уцепилась за кончик какой-то мысли…

И тут в комнате заплакал сынишка Натальи. Мысль ускользнула, так и не оформившись. Я чуть не взвыла с досады.

– Что же делать-то? – пробормотал Денис.

– Да… – Наталья вернулась с ребенком на руках. – Вот что. Что делать, не знаю, а из города вам будет выбраться сложно. Аэропорт отпадает, вокзал отпадает, там вас точно ждать будут. Эх, раньше до Новореса, ну до Новороссийска, «Комета» бегала. Там сели бы на поезд.

– А если автобус? – предложила я. – Междугородный?

– Если Армен свистнет брату, то будет «всем постам». Придумают, что вы партию наркотиков везете или еще что. Все автобусы на выезде будут останавливать и проверять. Извини, Марина, не хочу тебя обижать, но с твоей… внешностью никаких особых примет больше не надо.

Я сцепила зубы и промолчала. Что говорить-то? Она права. Хоть пешком иди.

– А что, если я их на машине до Туапсе довезу? – предложил дедушка. – Не будут же каждую машину останавливать.

– А если будут?

– А я их обходными дорогами. Главное, мимо Мамайки проскочить.

Кира, Наталья и дедушка Владимир Петрович долго еще обсуждали – стоит или не стоит. Мы с Денисом сидели молча, изредка поглядывая друг на друга. Наконец решили – нужно рискнуть. А что еще иначе остается? Звонить в Питер и просить у отца Дениса батальон охраны?

– Вы не забывайте, – многозначительно добавила Кира, – если вы того мужика в парке действительно убили или покалечили, вас искать будут на вполне законных основаниях, никакая милиция не поможет, наоборот. Может, еще и в Питере проблемы будут. Они ведь знают, кто вы, – повернулась она к Денису.

Решили выехать ночью. Конечно, пробираться «обходными дорогами» в темноте было опасно, но Кира успокоила:

– Дедушка у нас сумасшедший краевед, все тропинки в горах исходил. И машину водит, как каскадер. Не бойтесь.

Нас с Денисом уложили хоть немного поспать, а Владимир Петрович на свой страх и риск отправился на разведку к домику Кириной сестры. Вернувшись, он доложил, что, похоже, там действительно кто-то есть. Конечно, он не стал заходить даже во двор, просто прошел мимо и пригляделся. Вроде никого, а тянет куревом. Потом он еще зашел в гостиницу и обнаружил в холле старательно читающего газету молодца кавказской национальности. И при этом очень непрофессионально из-за этой газеты выглядывающего.

* * *

– Куда она делась, спрашивается? – Денис снова и снова нажимал кнопку звонка. – Черт, надо будет сразу же новые замки поставить. Ключи-то в гостинице остались.

Марина стояла, прижавшись к стене. Вид у нее был такой, словно вот-вот умрет.

– Да не бойся ты! – Денис ободряюще похлопал ее по плечу. – Все будет хорошо. Слушай, может, ты посидишь на скамеечке… или в кафе пойдешь, кофейку попьешь. А я к своим смотаюсь за ключами. На машине туда и обратно, быстро. Вот черт, машина-то на стоянке у аэропорта осталась! Ну ничего, на такси. За полчаса обернусь.

– Я… посижу, – вздохнула Марина.

Денис посмотрел на нее с беспокойством. Выглядела она хуже не придумаешь. Он не знал, что нужно сказать, что сделать, чтобы она хоть немного успокоилась, и от беспомощности злился. Как будто больше не из-за чего!

До Питера они добрались без особых приключений. Всего за четыре часа Владимир Петрович довез их до Туапсе. Посты ДПС объезжали по проселкам, а если встречные машины моргали фарами, предупреждая о затаившейся на трассе милицейской машине, Марина тут же ныряла на пол между сиденьями. Их так ни разу и не остановили.

В Туапсе с Владимиром Петровичем распрощались. Денис нашел банкомат, снял с карточки деньги, на вокзале купил на свое имя два билета в СВ до Ростова. Так посоветовала Кира: не болтаться на вокзале, а ехать на первом же проходящем поезде до какого-нибудь крупного города, чтобы там пересесть на ближайший московский. Проводник за тысячу рублей сделал вид, что Марину не заметил. Точно так же, как и следующий, в поезде Кисловодск – Москва. Почти всю дорогу она лежала на своей полке, свернувшись клубочком, и молчала.

Денису разговаривать тоже не хотелось, и он делал вид, что спит. А на самом деле напряженно думал. Действительно ли вся эта свистопляска разыгралась из-за Марины? Или все-таки дело в нем? Два и два никак не складывалось. То вспоминался пронырливый детектив Макаров в воняющей псиной кофте. Он-то уж точно знал, что Денис отправился в Сочи за Мариной. Потом в голове настырно крутился рассказ Инны – о том, как Марина заявилась к ней с неким кавказским кавалером. А еще – до кучи – он думал о разговоре с отцом. О том, что в банке все так плохо, что боржоми пить уже поздно.