Текст книги "Умеющая любить (СИ)"
Автор книги: Татьяна Русакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
К счастью, земля была рыхлой, и через несколько минут Ислуг вырыл мне несколько прекрасных корней.
– Этого достаточно? – спросил он, отряхивая с растений землю.
– Я бы хотела собрать их все, – смутилась я. – И часть попробовать посадить в горшки, чтобы пересадить их возле нашего дома в Биссаре.
Быть может, фрам Ислуг и посчитает меня не совсем нормальной, зато мы надолго будем защищены от всяких неприятностей с насекомыми, и стричь девочек не придётся.
Мужчина и вправду немного поколебался, но после подозвал солдат, с интересом наблюдающих за нашими раскопками и приказал собрать все выкопанные растения и положить их в седельные сумки. Сам же он без труда справился с теми пятью кустиками, которые ещё оставались.
– Придётся ещё раз спуститься к морю и вымыть руки, – сказал Ислуг, весело глядя на меня.
Но в это время позади нас раздался удивительно знакомый визгливый голос.
– А что это вы здесь роете?
Я повернулась, не веря себе. Прямо передо мной стояла мачеха, подбоченившись и вовсе не напоминая благовоспитанную фра, какой хотела казаться в глазах общества. За ней поспешали моя сводная сестричка Рут со своим муженьком.
Фрам Ислуг смерил женщину недоумённым взглядом.
– Разве здесь ваша земля, фра? – ровно спросил он.
– А чья же? – всё также визгливо откликнулась женщина. – Вон мой дом, а других рядом нет.
– То, что рядом нет других, ещё не является доказательством, что земля ваша, – невозмутимо ответил Ислуг. – К тому же мы вовсе не копали тут эльту, как вы, должно быть, подумали.
– А это мы ещё посмотрим! – заявила скандальная баба и сделала шаг с явным намерением проверить, что мы нарыли.
В одно мгновение прямо перед ней встали оба наших стража.
Наткнувшись на эту живую стену, фра Лина несколько оторопела. Видимо, к ней возвращалась способность соображать, потому что она несколько растерянно оглядела нашу живописную группу: маленькую Мари, испуганно вцепившуюся в выпачканную в земле руку отца, дюжих солдат, нас с Дженной.
Взгляд её скользнул сначала по моему яркому платью, потом мельком задержался на лице. Не узнала! Я испытала жгучее желание, чтобы мои бывшие родственники так и не поняли, кого встретили. Мне было невыносимо стыдно за них перед Ислугом. Но тут подбежала запыхавшаяся Рут, взглянула на меня, и вдруг захватала воздух раскрытым ртом, как будто ей было нечем дышать.
Саверио, подоспевший мгновением позже, тоже застыл соляным столбом.
– Ни…коль?! – споткнувшись, произнёс он.
Ислуг быстро взглянул на меня и нахмурился.
– Вы знаете этих людей, фра Николь?
Мачеха резко повернулась ко мне, и сдавленно охнула. Я боялась, что именно сейчас вся ненависть, которую она ко мне непонятно почему питала, выплеснется наружу, но, как видно, произошедшие со мной перемены были слишком разительны, и она не решилась.
– Светлейший! И правда Николь! – воскликнула фра Лин, жадно разглядывая меня. – На своих ногах! А нарядная какая!
Ислуг молча переводил взгляд с меня на моих родственников. Он ничего не понимал, но дал знак солдатам, чтобы они отошли в сторону.
Мачеха понемногу приходила в себя, и взгляд её менялся, становился из растерянного цепким и оценивающим. Она снова посмотрела на фрама Ислуга и как-то мерзко улыбнулась.
– Вот, значит, как! – ехидно пропела она. – А я не поверила, когда сестра Винавия приехала и сказала, что ты сбежала! Говорю, да куда же она побежит, калека да нищая! Она ведь мне тогда наказала сразу дать ей знать, если ты появишься.
Я увидела, как Рут потихоньку попятилась назад, словно ей вдруг срочно понадобилось отойти.
– Если вы за сестрой Винавией, то не трудитесь, – холодно сказал фрам Ислуг. – Ваша уважаемая сестра больше не заведует приютом. Завтра состоится суд.
Троица снова замерла в оцепенении.
– Приют в Лазри переходит под патронаж коронета Лигрезо, – удовлетворил любопытство моей мачехи Ислуг и добавил после паузы. – Так что, если у вас остались какие-то вопросы относительно приюта или фра Николь, вы можете обратиться к его высочеству.
Кажется, упоминание о коронете добило моих бывших родственников. Они молча таращились на меня, и хотя я видела, что мачеха и сестрица просто умирают от любопытства, спросить о том, что их очень интересовало, никто не решился.
– Жером, покажи фра корни, которые мы выкопали, – распорядился Ислуг. – А вы, фра, если конечно претендуете на нашу…добычу, принесите документы на землю. Мы подождём здесь.
– О, не стоит, фрам… – мачеха угодливо улыбнулась, но её цепкий взгляд скользнул по лакконе, корни которого вытянул из седельной сумки наш охранник. – Неужто мы будем ссориться из-за какой-то травы! Да и не нужна она никому, кроме Николь. Это она её всё копала, вбила в голову, что от насекомых помогает!
Поняв, что понесло не туда, фра Лина замолчала, но тут же сказала приторно сладко:
– Так может, пригласишь гостей пройти в дом, Николь? Выпьем чаю, да расскажешь о себе. Что мы только не передумали за это время!
Я усмехнулась.
– Не трудитесь, фра. Чай мы выпьем в другом месте. Идём, милая, – я протянула руку Мари. Малышка крепко вцепилась в мою ладонь, не отпуская, впрочем, и руки отца.
– Ники! – не выдержала теперь уже Рут. – Так ты что, вышла замуж?
Я не ответила, отворачиваясь. Этот дом больше не мой дом, как бы мне ни было больно видеть знакомые стены. И эти люди больше не имели на меня никаких прав.
– Вы расстроены? – тихо спросил фрам Ислуг, когда мы сели в карету.
– Мне стыдно, – призналась я. – Мои бывшие родственники не самые приятные люди.
– В этом нет вашей вины, – серьёзно сказал мужчина.
– Знаю, – грустно улыбнулась я и попросила. – Не будем об этом. Мари, посмотри лучше, волшебные подарки ещё не растаяли?
Увы, нас ждало ещё одно разочарование. Вместо чудесной маленькой копии нового приюта на сидении кареты отыскалась только крохотная розовая монетка.
– Хоть что-то осталось! – не огорчилась Мари и поднесла монетку к глазам. – Какая интересная! Она совсем как настоящая, жаль, что не золотая!
Ещё немного, и они догадаются, что неизвестный маг создал точную копию эльты! Я попыталась перевести разговор на другое, но фрам Ислуг тоже заинтересовался монетой.
– Да, – удивлённо сказал он. – Если приглядеться, можно разглядеть даже профиль короля. Но цвет...Всё же это игрушка.
– Возьми её себе, Мари, – улыбнулась я. – Быть может, она пригодится твоим куклам, когда они пойдут в магазин или на рынок.
– О, спасибо, фра Николь! – обрадовалась девочка. – Моей Лигси как раз нужны новые банты!
На обратном пути общий разговор не клеился. Все слишком устали от впечатлений. Мари клевала носом. Отец обнял её, чтобы девочка не ударилась головой о стенку. Смотреть на это было приятно – фрам Ислуг был любящим отцом, и это постоянно проявлялось в мелочах.
– Николь, – тихо позвала меня Дженна. – А заседание будет открытым?
– Не думаю, – ответила я, не сразу сообразив, о чём она меня спрашивает.
– Думаю, твои родственники не упустят возможности услышать последние новости и придут на суд, – также тихо сказала Дженна.
– О, только не это! – искренне воскликнула я.
Глава 9
Дженна оказалась права. Когда мы назавтра приехали на заседание, перед большим каменным зданием суда уже стояла вереница карет и стояла куча зевак. Каким образом все эти люди узнали, что сегодня решается судьба приюта – ума не приложу, но среди них я увидела и принаряженных мачеху и Рут с Саверио.
Они метнулись было ко мне, но тут из здания суда появился Лигрезо.
– Коронет! Коронет! – зашептались в толпе зевак.
Мужчина подал мне руку, помогая сойти и улыбнулся.
Мои родственнички оторопело замерли, поедая нас взглядами.
– Как прошла ночь? – спросила я.
– Спокойно, – улыбнулся в ответ Лигрезо.
Говорили мы тихо, и вряд ли кто мог расслышать, о чём, но то, что нищая Николь запросто говорит с самим принцем, ввергло мачеху в состояние, близкое к ступору. Ну хоть в этом повезло, и не пришлось объясняться с ней перед зданием суда и в присутствии Лигрезо!
Мы прошли в зал, и я облегчённо вздохнула. Вряд ли всех любопытствующих пропустят внутрь, а после суда я придумаю, как побыстрее сбежать от бывшей родни.
Судебное заседание было долгим и трудным. Я впервые увидела хозяйку приюта Ардину Безье. Довольно пышная особа лет сорока с фальшивой, словно прилепленной к губам улыбкой и цепким недобрым взглядом, совсем как у моей мачехи.
Первая часть заседания была открытой. Бесконечные свидетели рассказывали, как часто видели они приютских детей у храма, какие продукты и в каком объёме поставлялись в приют, чем именно кормили детей, и что готовилось для монахинь, видели ли детей у заведения мамаши Безье. Досконально выяснялось количество проживающих в одной комнате, условия проживания. Особо остановились на предназначении отдельных комнат. После того, как упомянули карцер, меня, как воспитанницу приюта, перенёсшую такое наказание, вызвали свидетелем.
Я постаралась собраться и не дать эмоциям одержать верх, но вспоминать было непросто, и мой голос дрогнул, когда я рассказывала, как едва не умерла от переохлаждения. Всё же я справилась, и скоро меня поблагодарили и попросили вернуться на своё место в зале.
Я села, поймав задумчивый взгляд Лигрезо. Вряд ли коронет, да и фрам Ислуг, смогут относиться ко мне по-прежнему. Неприглядная сторона моей прошлой жизни сегодня предстала перед ними во всём своём убожестве. Я сидела, стараясь избегать направленных на меня любопытных взглядов, и как на иголках ждала, когда суд дойдёт до эпизода с Беаном. Неужели всю эту грязь поднимут в присутствии зевак, которых немало набилось в тесное помещение?
К счастью, скоро объявили перерыв. Вторая часть заседания должна была пройти при закрытых дверях, и недовольные горожане наконец вышли во двор.
– Не хотите ли немного подышать свежим воздухом? – спросил коронет Лигрезо.
Воздух в зале заседаний и правда был спёртым, но, вспомнив о родственниках, поджидавших снаружи, я покачала головой.
– На заседание пришли моя мачеха и сводная сестра, – призналась я. – Я бы не хотела их видеть.
– Мы можем выйти с другой стороны, – предложил коронет Лигрезо.
Я взглянула на него с истинной признательностью. Дверь, через которую меня вывел Лигрезо, выходила в маленький закрытый двор, где не было никого, кроме нас.
– Ислуг рассказал мне о вашей встрече с родными, – признался Лигрезо.
– У меня нет родных, – спокойно ответила я. – После того, как эта женщина сдала в приют двух беспомощных детей, я не считаю её даже мачехой. Да, когда я вчера увидела дом, сердце моё сжалось. Но это только потому, что в этом доме мы с Беаном когда-то жили с любящими родителями и были счастливы.
Лигрезо чуть нахмурился.
– Я не совсем понимаю, как вашей мачехе удалось выселить вас с братом из дома. Разве он не принадлежит вам по праву наследования?
Я пожала плечами.
– Мачеха сказала, что выкупила дом, когда отец заложил его за долги. Вернее, даже не она сама, а муж её дочери. Но прежде,… – я задумалась, припоминая. – Она сказала, что дом никогда не принадлежал моему отцу! Странно! Скажите, коронет Лигрезо, возможно ли выяснить, снимал ли отец мой дом или же он был его собственностью? И действительно ли отец заложил его за долги, как говорит мачеха?
– Конечно, возможно, – кивнул мужчина. – После любой сделки остаются документы. Я сам займусь этим после суда.
Мы немного погуляли по внутреннему дворику, пока удар маленького колокола не объявил об окончании перерыва.
Если первая часть заседания была тяжёлой, то вторая и вовсе выпила все жизненные силы. Я благодарила Бога, что фрам Геманир вовремя пришёл на помощь Беану. Девушкам, которых собрала в своём весёлом доме мамаша Безье, повезло меньше. Я с ужасом смотрела в ярко накрашенные лица девиц, свидетельствующих против сутенёрши. Их показания так или иначе были связаны с деятельностью приюта. В обязанности одной из них входило раз в месяц собирать дань с приюта – мамаша Безье не стыдилась забирать свою долю от того, что дети заработали попрошайничеством. Другая девушка закупала для приюта самые дешёвые продукты.
Сама мамаша Безье появлялась в приюте нечасто, и, конечно, напирала на то, что слишком доверилась девицам из своего заведения, а те, добравшись до денег, принялись воровать.
Я криво усмехнулась. Так вот почему дети в приюте жили впроголодь. Просто добрая хозяйка недосмотрела за своими девочками! С каждым словом этой наглой женщины внутри меня понималась ярость. Фарс слишком затянулся. Неужели её показания примут на веру?
Впрочем, эти стены видели и не такое, и верить Безье на слово никто не собирался. Уже следующий свидетель уличил мамашу во лжи. Это был зеленщик, слышавший, какие именно инструкции выдавала Ардина Безье новенькой девушке, которой предстояло заниматься закупкой овощей для приюта.
– Она сказала: «Не вздумай тратить лишнее! Бери ровно столько, чтобы эти грязные попрошайки не подохли от голода!»
Коронет Лигрезо с сочувствием взглянул на меня.
Судебное заседание близилось к концу. Выступило ещё несколько свидетелей.
Ардина Безье уже не улыбалась. Она явно не ожидала, что внезапно свалившаяся на приют проверка сумеет так много раскопать за такой ограниченный срок.
Когда суд удалился для принятия решения, я поняла, как сильно волнуюсь. Судьба приюта решалась именно в этот момент, и я уже ничего не могла изменить. Всё ли я сделала, чтобы убедить судей в том, что эти несчастные дети достойны лучшей участи? Кажется, всё, что могла, и всё-таки до самого выхода судей я сидела как на иголках.
Лишь услышав собственными ушами постановление суда о лишении Ардины Безье права надзора над приютом и передаче всех прав коронету Лигрезо, я облегчённо вздохнула, и, просияв, поздравила Лигрезо.
Он серьёзно кивнул, но в углах губ тоже пряталась улыбка.
Относительно Ардины Безье ничего не закончилось. Дело о приюте было лишь началом в расследовании. Мамаше Безье предстояло ответить за множество неприглядных дел: выкуп бедных девушек у неблагополучных родственников, исчезновение нескольких из них из весёлого дома, а также страшный случай, когда одну из её подопечных нашли мёртвой. Серьёзность этих дел позволяли нам надеяться, что Ардина Безье нескоро выйдет из тюрьмы.
Так что из зала заседаний я вышла воодушевлённой и готовой немедленно лететь в приют, чтобы рассказать о прекрасных новостях. И тут же попала в крепкий захват моих бывших родственников. Мысленно выругав себя за потерю бдительности, я решительно высвободила руку, за которую схватилась Рут.
Коронет Лигрезо задержался в зале, улаживая последние дела, и я с надеждой обернулась на дверь, но его всё ещё не было. Увы, придётся отбиваться самой.
– Николь! – возбуждённо блестя глазами, спросила Рут. – Расскажи! Что решил суд? Правда, что у мамаши Безье отобрали приют?
– Правда, – коротко ответила я и сделала шаг по направлению к карете, но тут подключилась мачеха. Моё нежелание разговаривать подействовало на неё, как красная тряпка на быка.
– Ты всегда была заносчивой, – прошипела она тихо, но зло. – А теперь и вовсе зазналась! Думаешь, если заработала на одно красивое платье, так сразу стала настоящей фра?
– Стала, – спокойно ответила я. – Только вовсе не из-за платья. Титул мне даровал король.
– Врёшь! – неаристократично ахнула фра Лина.
Рут противно засмеялась. Хорошо хоть Саверио они потеряли где-то в толпе. Меня тошнило от одного воспоминания, как он буквально поедал меня своими телячьими влажными глазами.
– Чему вы удивляетесь, матушка? – ехидно спросила сестрица. – Не зря сестра Винавия жаловалась нам, что наша тихоня Ники катается с незнакомыми мужчинами! – увидев, как я вспыхнула, Рут победно добавила. – Каждый устраивается в жизни, как может!
От обвинения, которое мимоходом бросила сестра, я почувствовала себя так, словно меня вываляли в грязи. К счастью, галдящей вокруг нас толпе не было до нас никакого дела. Но если простить этой семейке сейчас, уже завтра весь город будет судачить о том, что Николь Саган пробила себе путь наверх, встречаясь с мужчинами. Потому я нашла в себе силы ответить спокойно, хотя больше всего мне хотелось ударить свою названную сестрицу:
– Каждый мерит по себе. Твоя матушка как раз так устроилась в жизни, не так ли? Когда вышла замуж за нашего отца, а после его смерти выгнала из дома двух его детей!
– Как ты смеешь?! – не сдержавшись, завизжала фра Лина.
Как бы ни было шумно вокруг, её услышали. На нас начали оборачиваться. Ещё одно мгновение – и мои родственнички начнут извергать свои грязные измышления прилюдно. Я могла вынести многое – и голод, и вынужденное попрошайничество, и наказание карцером, но не то, чтобы моё имя смешали с грязью.
– Разве вы не выгнали из дома двух сирот – восьмилетнего мальчика и девочку-калеку? Не вы сдали нас в приют, чтобы избавиться от нас навсегда? Не вы отняли наш дом? Разве не вы сейчас сказали, чтобы я молчала обо всём, иначе распустите обо мне такие слухи, что все будут показывать на меня пальцем и плевать вслед?
Мачеха побледнела, а потом покраснела, а Рут завизжала не хуже, чем её мамаша минутой раньше:
– Лгунья! Дом захотела? Да мы сразу все документы выправили, как умер твой нищий папаша!
Вот дура! Я не ожидала такого подарка судьбы. Публика, окружающая нас, возбуждённо зашумела, жадно разглядывая и меня, и моих бывших родственников. Многие из них видели меня в зале суда, слышали мои ответы судье и знали, что я говорю правду. Поэтому у меня неожиданно обнаружилось немало сторонников.
– Вон та толстая сдала детей в приют, – делились те, кто стоял поближе, с теми, кто не слышал того, что я сказала и обернулись только на визг Рут. – И дом отобрала, и обещала оклеветать!
Когда из здания суда вышел Лигрезо, толпа была полностью на моей стороне, а особо активные подначивали меня подать заявление в суд, чтобы вернуть свой дом, пока судьи на месте. Наивность этих простых людей даже растрогала меня.
Мачеха и Рут, потихоньку пятясь, скрылись за их спинами.
– Что здесь происходит? – спросил коронет Лигрезо. Он немного удивлённо оглядел окруживших меня людей, и те опасливо расступились – неизвестно, чего ждать от этих коронетов!
– Кажется, моя сестра только что призналась, что они с мачехой подделали документы на дом, – устало ответила я.
Лигрезо внимательно взглянул на меня.
– Поговорим в карете, – предложил он.
Мы прошли свозь толпу в полной тишине.
Когда мы уселись в карету, и та медленно тронулась, коронет вопросительно посмотрел на меня, ожидая продолжения, но заговорила я совсем о другом.
– Сегодня я поняла, как трудно, должно быть, вам или же фраму Ислугу принять решение короля о моём дворянстве, – сказала я задумчиво. – Вы слышали, как я жила, в какой нищете, унижении, бесправии. Как нелегко дался мне этот путь от приютской девочки до поставщицы королевскому двору.
– Ваш путь достоин уважения, – серьёзно сказал Лигрезо. – Невзгоды не сломили вас, а сделали только сильнее. И, выбравшись из этой ямы, вы не сбежали, а протянули руку помощи другим. Поверьте, мне это говорит о многом. Я и мои друзья прошли войну. Потому и для фрама Ислуга, и для фрама Геманира это ваше качество – надёжность и верность дружбе – тоже несомненно важнее того, что вы рождены бедной горожанкой.
На душе моей стало тепло. Я благодарно кивнула, и Лигрезо улыбнулся.
– Может быть, теперь вы расскажете мне о том, что произошло на улице. Чего хотели от вас эти люди?
– О, ничего! – улыбнулась я в ответ. – Напротив, они поддержали меня, и предлагали немедленно подать заявление в суд на мою мачеху и её дочь.
– Вы говорили что-то о доме?
– Мой отец очень любил свою первую жену, нашу с Беаном маму. Но брат был совсем малышом, когда мама умерла, и чтобы не оставлять детей одних, когда уходит в море, отец женился на вдове, фра Лине. Я никогда не интересовалась, кому принадлежит дом, я помнила его с тех пор, как родилась. Но отца уже не было, а мачеха сказала, что дом никогда не принадлежал отцу, что ей остались только долги. Сразу после этого нас с братом сдали в приют. А сегодня Рут, моя сводная сестра, проговорилась, что сразу после смерти отца мачеха оформила документы на себя.
Лигрезо нахмурился:
– Ей, несомненно, положена доля собственности, если она была законной супругой. Но по закону две трети дома должны отойти к вам с братом.
– Но для этого нужно убедиться, что дом действительно принадлежал отцу.
– Вы правы, и, если необходимо, мы задержимся в Лазри на пару дней.
– Спасибо, коронет Лигрезо, – поблагодарила я. – Но я знаю, как дорого ваше время. Сейчас дом мне уже не нужен, я построила свой. Нам лучше выехать сразу, как будут улажены последние формальности с приютом.
Коронет покачал головой:
– Вы так настойчивы, когда защищаете других, и так равнодушны к себе? Если окажется, что эти люди обманом отняли у двух сирот их собственность, мы не можем оставить это без внимания. Злу не надо давать шансов расползаться. Безнаказанность рождает иллюзию вседозволенности. Решено, – твёрдо сказал мужчина. – Сейчас мы съездим в приют. После я отвезу вас к Ислугу, а сам займусь вашим делом. Мне легче будет получить доступ к нужным документам и в случае чего назначить экспертизу, – предупредил Лигрезо мою попытку сказать, что могу заняться этим и сама.
Я не стала спорить. Коронет прав, если я сейчас это не выясню, не выясню уже никогда. При бешенном темпе моей жизни вряд ли я скоро выберусь в Лазри. И двум моим деятельным родственницам надо бы дать понять, что мною уже нельзя помыкать безнаказанно.
– Я бы хотела остаться в приюте подольше, – только и сказала я. – Проверить, как собрались дети, пообщаться с друзьями.
– Хорошо, – после краткой паузы сказал коронет. – Но фрам Ислуг будет расстроен. Я заеду за вами, когда улажу ваши дела с домом.
В приюте я мигом забыла обо всём. Стоило мне войти, как ко мне со всех сторон кинулись дети.
– Николь! Как долго тебя не было! Чем закончился суд? – слышала я со всех сторон.
Коронет Лигрезо вышел вперёд, и дети смущённо смолкли.
– Суд лишил всех прав Ардину Безье, – сказала я в наступившей тишине. – И сейчас вы можете задать свои вопросы новому владельцу приюта, коронету Лигрезо.
Мгновение дети молчали, а после взорвались радостными криками. Немного прокричавшись, они начали задавать вопросы.
– А это правда, что приют переезжает в Биссару?
– И мы поплывём на настоящем корабле?
– А вы не будете заставлять нас собирать милостыню?
Моих друзей интересовало всё, и они долго не выпускали Лигрезо, пока тот решительно не оборвал детей и сказал, что на остальные вопросы отвечу я.
Некоторое время после ухода коронета мы просто шумно радовались, разговаривали, смеялись. На какие только вопросы мне не пришлось ответить! Но переплюнул всех Фрил.
– Николь, – хитро начал он. – Коронет Лигрезо что, ухаживает за тобой?
– Ты что, дурак?! – зашикали на него девочки. – Он же принц! Ему нельзя жениться на простолюдинке!
Однако при этом девчонки с ожиданием смотрели на меня, и непонятно было, хотят ли они, чтобы я опровергла слухи, или же наоборот, согласилась. Истории о Золушках во все времена были в ходу.
Я улыбнулась.
– Мне ещё рано замуж. И не вздумайте спросить об этом у самого коронета! Уверяю вас, никаких ухаживаний не было и нет!
– Ах, как жаль! – вздохнула конопатая Люсти. – Он такой симпатичный!
Я посмотрела на Дарис, которая сегодня была молчалива.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Голова болит, – призналась девочка.
– Давай пройдём в комнату, ты приляжешь, и мы ещё поболтаем?
Следом за нами увязался и Тимто. Пока не вошли остальные, он спросил:
– Николь, как ты думаешь, нам вернут деньги, которые забрала сестра Винавия?
– Думаю, не сразу, – пришлось мне огорчить друзей. – Суд уже вынес решение по приюту, но присвоение чужих денег – отдельная статья, и до её рассмотрения в суде придётся потерпеть. Но ты не расстраивайся, Дарис! – улыбнулась я. – Даже если мы уже уедем, я договорюсь, чтобы ваши с Тимто деньги положили на счёт в банке. А получите уже в Биссаре. Хотя я думаю, что мы сможем найти деньги на ваше лечение ещё раньше, как только прибудем в Биссару.
– На наше лечение? – кажется, из всей фразы, Тимто услышал только это.
– Да, – улыбнулась я мальчику. – Не могу обещать, что получится поправить твою руку, чтобы она стала совсем здоровой, но мы сделаем всё, что только возможно.
– Но у нас нет столько денег, – приуныл Тимто.
– Деньги есть у меня.
Тимто уставился на меня. Дарис тоже насторожилась и повернула ко мне лицо.
– Николь, – тихо сказала она. – Откуда у тебя деньги? Ты не так давно уехала, чтобы внезапно разбогатеть! Неужели твоя пастила даёт такой доход?
– И пастила тоже, – не стала уточнять я, хотя этим двоим я скорее бы рассказала об эльте, чем коронету Лигрезо. – Когда-нибудь я смогу рассказать, что за чудесная история со мной приключилась. Потерпите немного. Главное, что теперь у нас есть деньги на операцию – и тебе, Дарис, и тебе, Тимто.
Друзья, конечно, обрадовались, но радовались осторожно, видимо, не до конца поверив, что я теперь не нуждаюсь в деньгах. Ну ничего, уже очень скоро они убедятся, что я говорила правду. Лишь бы всё удалось!
– Ники, а вы с Беаном тоже будете жить вместе с нами в приюте? – спросил Тимто.
– Нет, Тим, – с сожалением ответила я. – У нас теперь есть дом и опекун, сестра Морея. Я хотела разместить всех вас в нашем доме, но мне не позволили.
– Свой дом? – не поверил Тимто. – Но почему же сестра Морея не позволила принять нас?
Дарис мягко остановила его.
– Сестра Морея тут ни при чём, – сказала девочка. – Николь не позволили взять приютских в свой дом, потому что она теперь фра!
Глаза Тимто широко распахнулись.
– Это что, правда?
Мне не очень хотелось говорить об этом моим друзьям, жизнь которых была такой тяжёлой всё то время, что я жила в тепле и сытости, в кругу своей семьи. Но солгать я не могла.
– Король даровал мне титул, – сказала я.
Глаза Тимто раскрылись ещё шире.
– За золотые рецепты? – недоверчиво произнёс он.
– Не совсем, – улыбнулась я. – Но это секрет, раскрывать который я не имею права.
– Даже нам? – обиделся Тимто, но Дарис взяла его за руку:
– Не настаивай, Тим, – сказала она. – Это действительно очень серьёзно.
– А ты знаешь? – загорелся Тимто, но Дарис только сожалеюще покачала головой.
– Всегда знал, что девчонки трусихи! – уязвлённо заявил Тим.
Я предпочла не ответить, и перевести разговор на другое.
– Беан осенью пойдёт в школу, – сообщила я. – А ещё я надеюсь, что мы сумеем договориться и обо всех вас.
– Я бы очень хотела учиться! – воскликнула Дарис. – Говорят, за морем много разных стран, и в каждой из них люди говорят на своём, не похожем на другие языке!
– Ты бы хотела изучать иностранные языки? – спросила я с немного грустной улыбкой. Когда-то я тоже учила английский и французский, а со своими институтскими друзьями пробовала говорить по-итальянски, чем часто их смешила.
– Очень! – призналась Дарис. – Ведь другой язык – это совсем другая жизнь, правда?
– Конечно, – согласилась я. – В каждой стране свои обычаи, и есть такие чудные!
– Я мечтаю путешествовать, – смущённо сказала девочка. – Быть может, когда-нибудь я смогу не только почувствовать запах моря, а увидеть его…
– Мы сделаем всё возможное для этого! – пообещала я и спросила Тимто. – Вы уже собрались?
– А что нам собирать? – улыбнулся он. – Надеюсь, в Биссаре теплее, чем здесь? Прошлой зимой я едва не замёрз у храма в своей дырявой одёжке!
– Одежду мы вам сошьём, – пообещала я. – Тёплую и добротную. Ну и, понятно, стоять у храма вам больше не придётся. Но и просто бездельничать не придётся. Только трудиться вы будете для самих себя.
– Для себя? Как это? – удивился Тимто.
– Так, как я для себя делала и продавала пастилу и яблочный сыр. Строила дом.
– Дом? – подскочил Тимто. – Так ты сама построила свой дом?
– Да, – улыбнулась я. – Но это слишком долгая история. В моих планах обеспечить каждого из вас своим жильём. Но для этого придётся поработать.
– Я согласен! – горячо сказал Тимто. – Жить в своём доме! Это же…это сказка!
– Но пока вы несовершеннолетние, жить придётся в приюте, – немного притушила я восторг мальчика. – Зато за это время вы полечите образование и выберете, чем будете заниматься в жизни.
Мы ещё долго говорили, вспоминая общее прошлое, мечтая о будущем. Но настал момент, когда я неохотно поднялась.
– Мне пора. Коронет Лигрезо скоро должен вернуться. Нам ещё предстоит уладить кое-какие дела с моей бывшей семьёй.
Я ещё обошла все комнаты, попрощавшись с детьми до завтра. В каждой спальне царило радостное оживление. Дети в который раз перетряхивали свои немудрёные пожитки, спорили, что может пригодиться на корабле. В спальне девочек я увидела Лиро. Девочки держались в стороне от неё, и я снова заметила красные глаза маленькой гордячки. Кажется, с ней будет труднее, чем с Фрилом.
– Ты не больна? – тихо спросила я, отведя вспыхнувшую девочку в сторонку.
– А ты ищешь повод, чтобы не взять меня с собой в Биссару? – ехидно спросила Лиро.
– Вовсе нет, – спокойно ответила я. – Но если ты себя плохо чувствуешь, я попрошу доктора посмотреть тебя. Морское путешествие – нелёгкое испытание, мы подождём, пока ты поправишься.
Несколько мгновений Лиро молчала, всматриваясь мне лицо так внимательно, словно пыталась уличить в лицемерии.
– Зачем ты притворяешься? – спросила она наконец. – Ты же ненавидишь меня! Все вы меня ненавидите!
– Ты преувеличиваешь, – я тоже помолчала, прежде чем продолжать. – Быть может, тебя не любят так, как тебе хотелось бы. Но что ты сделала, чтобы изменить ситуацию? – испытующе взглянув на девочку, я увидела, как она напряжена. – Любые отношения требуют труда и участия двух сторон. С одной стороны – ты, с другой – тот, с кем ты хочешь наладить отношения. Но если ты постоянно разрушаешь стену, которую вы строите вместе, в конце концов другой стороне это надоест. Ты знаешь, на что копили деньги Тимто и Дарис? Они хотели заплатить магу, который вернёт Дарис зрение.
Лиро смотрела на меня взглядом загнанного волчонка.
– Сейчас у тебя есть прекрасный шанс отстроить заново твою часть стены, – мягко сказала я. – Ведь все мы – без исключения – начинаем на новом месте абсолютно новую жизнь. Так что останешься ли ты прежней Лиро, или на берег в Биссаре сойдёт совсем другой человек – решать тебе.
