Текст книги "Умеющая любить (СИ)"

Автор книги: Татьяна Русакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

Коронет дёрнул за ручку, и я заметила, как побледнела сестра Винавия.

– Почему закрыта эта дверь? – тем временем спросил Лигрезо.

– Это…подсобное помещение, мы храним здесь старую мебель, – ответила монахиня, немного споткнувшись. – На этом этаже больше нет жилых спален, господин коронет.

– Прошу вас принести ключ, – спокойно распорядился мужчина.

– Сожалею, но замок заело. Мы ждём плотника, – сестра Винавия попыталась увлечь коронета за собой, и даже ухватила Лигрезо за локоть.

Мужчина высвободился с брезгливым недоумением.

– Какая у вас, право, безудержная фантазия, – с холодной иронией заметил он. – А кто же тогда скребётся за этой дверью? Наверное, мыши?

Лицо монахини из бледного стало красным, и я побоялась, что сейчас её хватит удар. Тем временем по двери застучали изнутри, и я услышала сорванный детский голос, который сразу узнала.

– Тимто! – не удержавшись, воскликнула я.

Сестра Винавия уставилась на меня и, наконец узнав, издала неясный икающий звук. Не обращая на неё внимания, я торопливо сказала коронету:

– Это карцер! Умоляю вас, скорее откройте дверь! Дети в опасности!

Я думала, что Лигрезо позовёт кого-нибудь из своих солдат, но коронет удивил меня. Нет, он не вышиб дверь плечом или ногой, но его магия была не менее сокрушительной.

– Мальчик! Уйди в сторону! – предупредил он, и в дверь ударил белый крутящийся шар. Он разнёс дверь в щепки.

За дверью я увидела испуганного дрожащего Тимто, кинулась внутрь, торопливо обнимая его и похолодела, увидев, что он не один. Прямо на холодном каменном полу сидела Дарис. Она была так бледна, что я испугалась, что мы опоздали.

Лигрезо подхватил девочку на руки и вынес мимо шарахнувшейся сестры Винавии.

– Вынесите её на улицу, там теплее, – посоветовала я.

К счастью, когда коронет опустил Дарис на скамью, девочка раскрыла глаза и тихо прошептала:

– Николь! Я так рада…

– Я тоже! – едва не плача, ответила я.

Из приюта вышла Дженна с двумя шерстяными одеялами. В одно мы закутали Дарис, другое накинули на плечи Тимто. Мальчик весь дрожал.

– Она забрала все наши деньги! – с ненавистью воскликнул он. – Всё, что мы скопили на мага для Дарис!

Я оглянулась на открытую дверь приюта, куда ушёл Лигрезо. Ничего, с деньгами мы разберёмся позже. Сейчас главное отогреть этих двоих. Словно прочитав мои мысли, Дженна сказала:

– Я попробую раздобыть кипятка. Нужно срочно напоить их горячим чаем!

– Хорошо, – кивнула я. – Спроси на кухне, там в котле на огне всегда есть горячая вода.

Конечно, проще было сходить самой, но я не решалась оставить Дарис, так слаба она была. Я села рядом с девочкой и взяла её за руку.

– У тебя…руки светятся! – удивлённо воскликнул Тимто. – Ты научилась магии?

– Пока не очень, – призналась я. – Дар открылся совсем недавно. Но согреть тебя и Дарис я смогу.

Я понемногу вливала свои силы девочке, и вскоре она слабо пошевелилась.

– Ники, – спросила Дарис, поворачивая ко мне своё незрячее лицо. – Почему ты вернулась?!

– Не могла же я вас бросить! – невольно шмыгнув носом, ответила я.

– Но ты…как настоящая фра! – восхищённо воскликнул Тимто. – И ты ходишь?!

– Да, к счастью, ноги меня слушаются, – улыбнулась я и повернулась к Дарис. – И зрение тебе мы обязательно вернём, вот увидишь!

Девочка улыбнулась:

– Я так согрелась!

Дети испуганно замолчали, когда мимо нас прошла сестра Бастина. Но и монахиня явно испугалась, увидев нас во дворе. Она даже замедлилась у двери, как будто задумав сбежать, но тут подошли несколько девочек, которых она позвала с огорода, и Бастине пришлось открыть дверь.

– За что же вас посадили в карцер? – спросила я.

– Лиро выследила, где мы прячем золотые, и стянула один. Может, она и не сказала бы никому, но этот грай у неё свистнул Фрил, и Лиро сразу побежала жаловаться к сестре Винавии. Ну та и вытянула из неё правду, и пообещала, что не накажет её, если Лиро принесёт ей все деньги, которые нашла у нас. Ну вот, – Тимто шмыгнул носом. – Нас и посадили в карцер, как будто за то, что мы вместе с Фрилом воровали, вместо того, чтобы милостыню просить.

Я сочувственно покачала головой. Тут пришла Дженна, и мы вручили детям по кружке горячего чая. Я остро пожалела, что не догадалась купить что-нибудь вкусное, ведь эти двое наверняка не успели поесть.

Мы ещё сидели на скамейке, когда к приюту прибыло сразу две кареты, и из них посыпались те приютские дети, которых задержали у храма. Представители службы порядка, проходя мимо нас, смерили закутанных в одеяла детей недоумёнными взглядами, и Тимто прошептал:

– Пойдём скорее внутрь! Не зря наших привезли! Что-то точно будет!

– Идём, – согласилась я. – Коронет Лигрезо просил всех собраться в столовой.

– Коронет? – изумлённо присвистнул Тимто. – Ты обязательно должна рассказать всё, иначе уедешь, а мы так и не будем ничего знать!

– Не уеду, – успокоила я мальчика, проходя в двери, которые он раскрыл для нас с Дарис.

– Неужели снова вернёшься в приют? – не поверил Тим.

Я улыбнулась:

– Лучше! Скоро ты и сам всё узнаешь.

Я поддерживала Дарис за локоть, но, кажется, девочка вполне пришла в себя. Ну и хорошо! Только бы обошлось без долгой болезни, как было со мной после карцера!

Когда мы входили в зал, я снова убедилась в удивительном даре подруги. Дарис крепко сжала мою руку и поражённо прошептала:

– Николь! Неужели это правда?! Мы все…уедем с тобой?

Я в ответ легонько пожала её пальцы, и торопливо отвернулась, чтобы не видеть, как из-под сомкнутых век девочки покатились слёзы.

В столовой собрались все обитатели приюта – двенадцать детей, из которых я не знала двух новеньких, видимо, взятых вместо нас с Беаном; обе монахини, и даже повариха. Последняя с любопытством смотрела на коронета Лигрезо, сестры же, напротив, отводили взгляд и имели вид бледный и растерянный. Два представителя службы надзора стояли неподалёку от двери, и создавалось впечатление, что они встали там, чтобы не дать перепуганным сёстрам бежать.

Лигрезо оглядел всех детей и сказал:

– Кажется, все собрались. Прошу вас назвать своё имя и кратко рассказать, чем вы занимались сегодня днём. Начнём с тебя – он посмотрел на Тимто, стоящего рядом со мной. Дарис он усадил за столик, моё же прежнее место было уже занято, и из солидарности мальчик тоже остался стоять. Он немного растерялся, но ответил так громко, как позволил сорванный в карцере голос:

– С утра я должен был идти просить милостыню к храму, но сестра Винавия заперла нас с Дарис в карцере.

– Спасибо. Теперь ты, – взгляд Лигрезо остановился на худенькой девочке лет семи.

– Я просила милостыню у храма, – сказала малышка, и голос её задрожал.

– Не бойся, никто не будет ругать тебя за это, – мягко сказал Лигрезо. – Нам просто нужно знать, как проходит ваш день.

Так, один за другим, дети рассказывали, чем они занимались. Один из представителей службы вёл протокол опроса. Сестра Винавия нервно поджимала губы.

В результате опроса выяснилось, что в приюте и на огороде работало всего трое, остальных привезли от храма. Впрочем, по загорелым и обветренным лицам детей сразу было видно, что большую часть времени они проводят на улице.

После того, как был установлен обычный распорядок дня, коронет Лигрезо опросил детей о том, чем их кормят в приюте. Я с уважением смотрела на мужчину – при своём высоком происхождении, он вовсе не чванился, говоря с простолюдинами, и умел расположить к себе. Дети простодушно раскрывали секреты скудного меню, показывали размеры порции. Коронет попросил повариху положить среднюю порцию, и взвесить её, а присутствующих представителей службы зафиксировать результат.

Опросив, сколько денег приносил с паперти каждый из детей, Лигрезо спросил сестру Винавию, куда расходовались заработанные сиротами деньги. Монахиня невнятно пробормотала что-то о тёплых вещах к приближающейся зиме, однако не смогла предъявить ни одной покупки.

Щёки сестры Винавии горели всё ярче. Когда же Лигрезо спросил, по чьей инициативе в приюте существует карцер, монахиня заявила, что будет отвечать на вопросы только в присутствии настоящей хозяйки приюта – Ардины Безье.

«Почти как отказ от беседы без адвоката», – подумалось мне. Вот только вряд ли мамаша Безье согласится выступить адвокатом. Скорее всего, она будет топить управляющих приютом монахинь, и столкнёт на них всю вину.

Коронет Лигрезо не стал настаивать.

– Что ж, мы вернёмся к этому вопросу позже, – сказал он и, повернувшись к поварихе, приказал. – Покормите детей. После обеда все должны ждать в своих комнатах, – и, кивнув мне, коронет вышел из столовой. Мы с Дженной последовали за ним, служба безопасности вывела монахинь, и мы направились в кабинет сестры Винавии.

Здесь, в отсутствии детей, Лигрезо перестал быть мягким и деликатным. Вопросы посыпались один за другим. Сестра Винавия, поначалу упиравшаяся и требующая вызвать мамашу Безье, сникла, услышав о том, что хозяйка арестована. Монахиня начала говорить, только когда сестра Бастина, пытаясь выгородить себя, рассказала, как сестра Винавия забрала найденные у Тимто деньги, а детей бросила в карцер.

Рассказ сестры Винавии произвёл на меня настолько гнетущее впечатление, что это не укрылось от коронета. Лигрезо внимательно взглянул на меня и предложил нам с Дженной выйти подышать свежим воздухом.

– Благодарю вас, коронет Лигрезо, – вежливо отказалась я. – Я предпочитаю остаться.

Как бы ни было трудно слушать откровения этой бессердечной женщины, я должна была знать всё. Кроме того, я надеялась, что смогу помочь.

Сестра Винавия стояла на том, что карцер – это небольшой склад для хранения мебели. Её даже не смутило то, что комната была абсолютно пустой. Монахиня стояла на своём, и убеждала, что распорядилась отвести туда детей, потому что спальни не запираются.

– Зачем же вам было держать их под замком? – спросил Лигрезо. – Ведь вы могли поговорить с ними по очереди в вашем кабинете.

– Я боялась, что дети сбегут, ведь деньги, которые у них обнаружили, не взялись ниоткуда! После беседы сестра Бастина должна была привести ко мне в комнату Дарис, а после Тимто.

– Фрил утверждает, что дети провели взаперти несколько часов, – возразил Лигрезо. – И если они заболеют от переохлаждения, спрос с вас, сестра Винавия, будет совсем другой. Вам ещё придётся отвечать за причинение вреда здоровью фра Николь.

– Фра? – недоумённо произнесла монахиня и смерила меня холодным взглядом. – Отец этой девушки никогда не был фрамом, что же касается мачехи, то она передала право на воспитание детей. И нашей заботой было воспитать их так, чтобы детских душ не коснулась скверна! Эту девушку я действительно наказала, за то, что она на виду других приютских детей села в карету к мужчине и уехала с ним в неизвестном направлении!

Я вспыхнула, но коронет Лигрезо остановил меня жестом.

– Об этом случае мне совсем по-другому рассказал мой боевой товарищ, фрам Геманир, – холодно сказал мужчина. – Ведь именно он спас от, как вы выразились, скверны, младшего брата фра Николь. И вам ещё предстоит ответить за то, почему дети оставались без присмотра и защиты на весь день, и как получилось, что с вашего молчаливого согласия из приюта могли забрать любого понравившегося ребёнка.

Сестра Винавия отвела взгляд и больше не смотрела на меня, но я прямо-таки физически чувствовала ненависть, которую она излучала.

– Простите, коронет Лигрезо, но может быть, вы, как представитель закона, ответите мне, куда делась сбежавшая из приюта сестра Морея? – спросила сестра Винавия. – Разве она не совершила подобное преступление: украла детей и скрылась с ними?!

– Отвечу, – спокойно ответил коронет Лигрезо. – Однако я, как представитель закона, использую другие формулировки: сестра Морея не украла этих детей с корыстной целью, а спасла от вашей жестокости и домогательств Ардины Безье. Сейчас сестра Морея является официальным опекуном Николь и Беана Саган.

– Опекуном?! – сестра Винавия была не просто ошарашена: она сразу как будто постарела на несколько лет. Видимо, всё это время она лелеяла надежду отомстить непослушной монахине и сурово наказать при помощи закона.

Беседа продолжалась. Коронет методично выяснял, как долго я провела в карцере, и я в присутствии представителей службы дала нужные показания.

Когда, наконец, все необходимые процедуры были закончены, и мы вышли из приюта на свежий воздух, я чувствовала себя совершенно обессиленной.

– И что же теперь? – спросила я. – Сестрам разрешат управлять приютом до решения суда?

– Нет, – ответил Лигрезо. – Оставлять их здесь без присмотра было бы недальновидно. Что мешает им сбежать и укрыться в монастыре? Я и мои люди останемся здесь на ночь и проследим, чтобы всё было нормально. Заседание назначено на завтра. Вам, фра Николь, придётся на нём присутствовать. А вас, фра Дженна, я бы попросил приехать в приют с утра и заняться сборами детей в дорогу. Конечно, вы не останетесь одна, охрану я обеспечу.

– Уверяю, на сборы им хватит пяти минут, – грустно сказала я, вспомнив, как уезжала сама. Приютские дети вряд ли имели больше двух смен белья и одного приличного платья. Но собраться им всё равно нужно было помочь, хотя бы затем, чтобы убедить оставить в приюте лохмотья.

– Я могу сейчас поговорить с детьми? – спросила я.

– Только прошу пока не говорить о переезде, – попросил коронет. – Не то сборы начнутся немедленно, и до утра дети замучают нас вопросами, как скоро мы выедем.

Я согласно кивнула, решив не уточнять, что некоторые уже знают обо всём.

Конечно же, дети не высидели поодиночке. Пока мы беседовали в комнате сестры Винавии, всё детское население приюта перетекло в самую большую спальню. В другое время мальчики, нарушившие границу девичьих владений, были бы быстро наказаны, но сейчас хозяйки комнаты словно и не заметили такой вольницы. Они бурно обсуждали сегодняшние невероятные события, и я услышала, как Тимто запальчиво сказал:

– Говорю же, их привела Николь!

Дети обернулись, увидев меня, и, загомонив ещё больше, кинулись ко мне со всех сторон. Сначала мне показалось, что меня снесёт эта живая лавина, но в шаге от меня все остановились, глядя на меня с восторгом и некоторым опасением, как будто не веря до конца, что это действительно я.

Я поздоровалась и первой обняла их. Меня тут же чуть не задушили в объятиях и оглушили приветствиями и вопросами, которые посыпались со всех сторон.

– Ники! Какое у тебя платье! Ты больше не сидишь в кресле! А где ты теперь живёшь? Николь, а это правда, что ты пожаловалась на сестру Винавию и мамашу Безье самому королю?

После вопроса, заданного конопатой девочкой из новеньких, все замолчали.

– Правда, – серьёзно кивнула я. – Я рассказала его величеству о том, как жила в приюте и попросила помощи.

– И он…он тебя послушал? – с придыханием спросил худенький мальчик.

– Ещё бы! – сказал, чуть дрогнув, насмешливый голос.

Я оглянулась. Это была Лиро, бледная и зарёванная, но гордо держащая голову.

– Слушайте её больше, она вам ещё не такого расскажет! – усмехнулась девочка. – Кто пустит к королю девчонку из приюта?

– Я была во дворце на балу, – сказала я.

На этот раз недоверчиво хихикнули сразу несколько человек.

– Когда я бежала из приюта, долго думала, чем заняться, чтобы снова не пойти просить милостыню. Однажды мы с Беаном набрели на заброшенный сад. Там были вот такущие яблоки! Правда, очень кислые. Но такие и нужны на пастилу. Хорошо, что я помнила мамин рецепт. Пастила из этих яблок получилась очень вкусной, и я без труда продала первую партию, а потом уже начала ходить по кондитерским и предлагать свой товар. Очень скоро пастилу распробовали в городе, потом мы победили с ней в конкурсе на летней ярмарке. Ну а дальше повезло. Я продала право продавать пастилу одной из лучших кондитерских, и скоро её попробовала сама королева!

Кто-то тихонечко ахнул. Я улыбнулась детям. Они слушали меня, затаив дыхание. Так Беан слушал вечерами сказки. И для них моя история – история Золушки – тоже была красивой сказкой.

– Если у человека есть руки и работает голова, всегда можно найти дело, которое прокормит, – закончила я.

Оглядев зачарованных детей, я улыбнулась:

– О, Шила, у тебя отросли волосы! Дим, а ты как вытянулся! А где Фрил? Почему он не пришёл?

– Разве ты не знаешь? – удивился Дим. – Он же стянул деньги у Лиро. А теперь боится идти, сидит в спальне и ревёт!

Я посмотрела на Дженну:

– Фра Дженна, побудьте пока с детьми. Я схожу к Фрилу, – я обвела взглядом недоумевающих детей. По их мнению, воришка вовсе не нуждался в утешении. – Фрилу и так сегодня очень сильно досталось от сестры Винавии, – сказала я. – Так что за свою вину он уже наказан. Деньги Тимто и Дарис обязательно вернут, я сама прослежу за этим.

Отворив дверь, я прошла по коридору к спальне мальчиков.

Фрил и правда был здесь. Он сидел в углу за кроватью и весь содрогался от рыданий. Вздрогнув, когда я вошла, мальчик вновь уткнулся лицом в колени. Я налила воды из простого глиняного кувшина, стоящего на столе и села на кровать рядом с мальчиком.

– Выпей! – попросила я и протянула ему стакан, но пить он не мог, так ходили руки. – Дай-ка, я подержу, – сказала я и помогла Фрилу сделать несколько глотков.

Некоторое время мальчик ещё икал и всхлипывал, но всё реже.

– Почему ты плачешь? – спросила я. – Сестра Винавия обещала сдать тебя в участок?

Фрил помотал головой.

– Я боюсь, – с трудом произнёс он, не поднимая головы. – Ты знаешь, что я вор, и не возьмёшь меня с собой!

– С собой? – удивилась я, упрекнув про себя Дарис, рассказавшую о своём видении Тимто. А тот, похоже, разболтал мальчикам. Но, оказывается, дело было в другом.

– Когда вы с Беаном уехали, я решил, что тоже обязательно сбегу! – горячо сказал Фрил. – Найду вас и попрошусь пожить первое время, пока не раздобуду денег. Я каждый день уходил от храма и шёл искать вас по городу, пока Лиро не настучала на меня. Сестра Винавия тогда велела меня выпороть, а за то, что я уже несколько дней не приносил выручки, оставила голодным на два дня.

Я с ужасом смотрела на мальчика.

– Пришлось снова побираться, – вздохнул Фрил. – Но от сестры Винавии всё равно попадало. Мне подавали меньше всех, потому что я некрасивый, а она думала, что я ворую. Тогда я разозлился и правда стал воровать. Думал, накоплю денег на билет, чтобы бежать морем.

Он судорожно вздохнул и замолчал.

– Фрил, – я погладила его по плечу. – Я возьму тебя, если ты пообещаешь, что никогда больше не будешь воровать.

– Правда?! – он вскинул на меня глаза. В них было только отчаяния и робкой надежды, что мне стоило немалых усилий, чтобы не обнять его сейчас, чтобы утешить и поддержать.

– Правда, Фрил, – серьёзно сказала я. – Но я прошу, чтобы это было нашей тайной. Эту ночь тебе придётся провести здесь, но не бойся сестру Винавию. Вместе с вами останутся коронет Лигрезо и сотрудники службы порядка. Завтра утром придёт фра Дженна, чтобы помочь собрать вещи. Но пока…молчок! Обещаешь?

Вместо ответа Фрил порывисто сжал мою руку:

– Я никогда тебя не подведу!

Глава 8

Попрощавшись с детьми и пообещав обязательно приехать завтра, мы с Дженной поехали домой. В карете женщина коротко сжала мою руку.

– Ты столько вынесла, Николь! – тихо сказала Дженна. – Когда-то, оставшись одна, я была близка к отчаянию. Только сегодня, в приюте, я поняла, сколько ты пережила здесь. Ты же преодолела всё и сумела не озлобиться. Я так тебя уважаю!

– Но ты ведь тоже не сдалась? – улыбнулась я. – Уверена, не достань я те утонувшие ткани, ты бы придумала что-то ещё. Ты тоже достойна уважения, Дженна, а через несколько лет, когда твой магазин станет самым модным местом Биссары, я буду с гордостью рассказывать всем, что на свой самый первый приём к их величествам я поехала в сшитом тобой платье!

Дженна только улыбнулась, но я заметила, как ей приятны мои слова.

Фрам Ислуг оказался дома. Нас накормили очень вкусным обедом, после которого хозяин дома сказал:

– Леди, я не хочу, чтобы у вас остались только грустные воспоминания о Лазри. Я долго думал, чем мне вас развлечь. Не сходить ли нам в цирк?

Я взглянула на Дженну. Мы очень устали, не физически, а эмоционально. Почему бы не добавить в жизнь немного детской радости? Тем более, что малышка Мари, услышав о цирке, запрыгала от возбуждения, и, схватив меня за ладонь, принялась умолять не отказываться.

Мы переглянулись с Дженной и с улыбкой согласились. Правда, я немного сомневалась, разрешил бы такой выезд коронет Лигрезо, но, в конце концов, мы ехали в цирк в дневное время, а для надёжности можно было взять с собой двух солдат, которые сопровождали нас из приюта.

Немного отдохнув, мы начали собираться. Мне пришлось переодеться – на своём серо-стальном платье я обнаружила пятно. Увы, мои приютские друзья не отличались чистотой рук. Дженна посоветовала мне не расстраиваться, а отдать платье служанке – с помощью мыльного корня это свежее пятно можно было вывести, а после постирать платье, чтобы оно было готово к завтрашнему дню. Всё же для суда больше подойдёт серое, чем голубое платье.

Так мы и сделали. Служанка заверила, что платье высохнет мигом, а после она его отутюжит, и к нашему приезду всё будет в порядке.

В цирк пришлось надеть голубое платье. После платьев, сшитых мне Дженной, оно казалось мне слишком простым, но в этой простоте кроя была особая прелесть. К тому же этот цвет очень шёл к моим глазам.

Чем ближе карета подъезжала к месту, где остановился цирк-шапито, тем более знакомой казалась мне дорога. И только увидев из окна кареты тот самый обрыв над морем, с которого когда-то слетела коляска несчастной Николь, я поняла, что нахожусь совсем близко от моего бывшего дома.

– Папа! Смотри, какой большой шатёр! – громко воскликнула Мари. – А слоны будут? Там точно поместится слон!

– Посмотрим, – фрам Ислуг немного виновато взглянул на нас и тихонько сказал дочери. – Мари, ты не должна так кричать, это неприлично.

Я спрятала улыбку. Когда меня в первый раз в детстве привели в цирк, я рвалась спуститься на арену и погладить льва, так что малышка вела себя очень даже прилично. Рассказывать об этом я, конечно, не стала, потому что боялась подать дочери фрама Ислуга дурной пример, но настроение от этого воспоминания детства поднялось, и в цирк я входила не менее радостной, чем Мари.

Однако, как скоро оказалось, цирк в моём представлении очень отличался от здешнего цирка. Во-первых, здесь стояла вонь, и ей было не сравниться с тем запахом, от которого морщат носы некоторые мои современницы. Этот запах был смешанным, и от того почти невыносимым: здесь был и запах мокрой соломы, на которую животные делали свои дела, и удушливый аромат духов, и запах застарелого пота. Я трудом сдержалась, чтобы не зажать нос. Но с этим надо было что-то делать! Не хотелось бы лишать девочку праздника и выходить из шатра, но долго я здесь не высижу.

Я прикрыла глаза, вспоминая заклинание, которое применял Флай, когда мы маскировали месторождение эльты под кучу гниющей рыбы. А после брат показал мне, как снять это заклинание, и, поднапрягшись, я вспомнила формулу. Конечно, это было не совсем то, но вдруг сработает?

Я тихонько зашептала, стараясь не обращать внимание на гам, который стоял вокруг. Больше всех кричали, как ни странно, не дети, а взрослые. Они сидели на местах для бедных и горячо обсуждали, будет ли выступать женщина с бородой, и запустят ли в этот раз в зал воздушные шары.

Сначала мне показалось, что я наколдовала в другую сторону – по цирку поплыл отчётливый запашок гниющей рыбы. Но потом я всё же вспомнила, что сделала неправильно и рискнула ещё раз. И – о чудо – все дурные запахи пропали!

– О, какое блаженство! – искренне сказал фрам Ислуг. – Спасибо, фра Николь. Я и не знал, что вы маг.

– Я только учусь, – призналась я. – Дар открылся совсем недавно.

Мы немного поговорили о том, куда лучше отдать учиться Беана, чтобы развить его магический дар, но скоро свет факелов пригасили, чтобы через мгновение зажечь десятки новых, и мы обнаружили, что все артисты уже собрались на арене.

Грянула музыка, и представление началось.

Я неожиданно увлеклась, с удовольствием наблюдая за искусными акробатами и весёлыми клоунами, потешными мартышками и да, настоящим слонёнком!

Радости Мари не было предела. А потом и вовсе началось волшебство! На арену вышел настоящий маг – сухощавый мужчина в длинном плаще.

Он доставал из воздуха предметы и даже живого попугая. Я немного снисходительно улыбалась восторгу Мари. Фокусами меня было не удивить. Вернее, я так думала. Потому что скоро фокусник перепрыгнул бортик, отделяющий арену от зрителей и пошёл в народ. Иногда он останавливался и дарил детям и взрослым удивительные игрушки: маленькие шары, в которых роились странные крохотные мотыльки с серебристыми крылышками, домики с собачкой на крыльце. Клянусь, я сама видела, как эта маленькая собачка завертела хвостиком и лизнула руку засмеявшегося малыша!

Взрослым доставались другие подарки: кому-то игрушечный кошелёк, к котором лежали самые настоящие крохотные деньги, кому-то пароходик с красивой золотистой палубой, кому-то почти настоящий, только очень маленький особняк. Фокусник дошёл до нас и на мгновение остановился, прищурившись.

Он достал из воздуха сверкнувшую знакомым розоватым отсветом монетку, но, посмотрев в моё ошеломлённое лицо, улыбнулся, и, ловко выхватив из ниоткуда крохотный двухэтажный домик, бросил монетку в открытое окно.

Рядом ахнула Мари. В окне дома появились дети, и мне даже показалось, что я узнала Тимто.

– Это же…тот мальчик с больной рукой! – узнала и Дженна. Она была ошеломлена не менее моего.

– Жаль, что он скоро растает! – вздохнула Мари, осторожно беря из моих рук волшебную игрушку. – Мне уже дарили такую малюсенькую куклу!

Я же не отрывала взгляда от факира. Мужчина удалялся, спускаясь к арене. Там он раскланялся и исчез. Просто испарился, причём никаких порталов я не заметила.

–Забавно! – сказал Ислуг, не менее увлечённо, чем дочь, заглядывающий в окна домика, где крохотные дети сейчас сидели за столом и обедали. – Он прекрасный менталист, если в считанные мгновения считывает мыслеобразы. Только я не совсем понял, что за монетку он бросил в окно вашего нового приюта?

– Должно быть, можно ждать пожертвований от его величества, – улыбнулась я.

Я заметила удивлённый взгляд Ислуга, но больше ничего не стала объяснять. К счастью, представление шло своим чередом, и мы переключились на него. Тем более, что Мари оказалась права, и домик действительно прожил не больше пяти минут.

Честно говоря, не припомню, как давно я уходила из цирка с таким детским ощущением чуда. Мы пошли было к ожидавшей нас карете и гарцевавшим на лошадях охранникам, но я умоляюще посмотрела на Ислуга.

– Позвольте нам немного прогуляться, фрам Ислуг! – попросила я. – Сегодня прекрасный день, и я знаю здесь чудные виды!

– Да, да, гулять! – захлопала в ладоши Мари и взглянула на отца. Может быть, он и настоял бы на том, чтобы вернуться домой, но дочери отказать не смог.

Мы медленно пошли вдоль берега. Я разулась и брела босиком. Скоро Дженна и Мари последовали моему примеру. Здесь, вдали от центральных улиц, фраму Ислугу вряд ли встретились бы знакомые, поэтому, поколебавшись, он тоже снял туфли и закатал брюки.

Я счастливо зажмурилась. Как часто я вот так сбегала с друзьями из приюта к морю! Тогда мы купались и мечтали, что нам вовсе не нужно возвращаться. Сейчас же я чувствовала себя восхитительно свободной. Страшно подумать, что, если бы не сестра Морея, мы с Беаном так и остались бы здесь, как остальные приютские дети. Со мной столько всего произошло за эти месяцы, а приют тем временем жил прежней мрачной жизнью впроголодь, с карцером и стоянием на паперти.

Какое счастье, что я могу это всё наконец изменить!

Я не заметила, как мы подошли вплотную к тому самому скальному обрыву, с которого когда-то сорвалась коляска Николь. Он возвышался над нами тёмной громадой. Дальше хода по берегу просто не было, и мне в голову вдруг пришла очень своевременная мысль. Сейчас мы в двух шагах от нашего с Беаном прежнего дома. Конечно, я не пойду туда: у меня не было ни малейшего желания видеть ни сестрицу с её мужем, ни мачеху. Но неподалёку от дома растёт пересаженный из сада лакконе. У нас как раз почти закончился запас корня, а скоро нужно будет обработать всех детей из приюта. Я просто не могла не воспользоваться тем, что само шло в руки.

– Фрам Ислуг, – позвала я и кратко обрисовала ситуацию. Правда, я не стала говорить, что жила неподалёку, просто сказала, что знаю совсем рядом место, где растёт целебное растение, крайне необходимое воспитанникам приюта. Мужчина замялся, как видно, он не рассчитывал на то, что прогулка затянется так надолго, но здесь и правда было совсем рядом, так что лишние десять минут ничего не решали.

– Что ж! – наконец принял он решение. – Но как только мы накопаем этих корней, сразу отправимся домой!

– Конечно! – пообещала я.

Фрам Ислуг позвал убежавшую вдоль берега Мари, и мы устремились наверх, поднимаясь к нашему бывшему дому.

Солдаты, сопровождавшие нас от самого цирка, поднимались верхом, благо дорожка, ведущая от моря, была достаточно пологой.

Странное чувство охватило меня, когда я вновь увидела стоящий вдалеке аккуратный домик, в котором прожила всего несколько дней в своём новом теле, но в котором родились Николь и Беан. Это было как во сне, а ведь прошло совсем немного времени, как мы отсюда уехали. Я с трудом отвела взгляд, и неосознанно принялась забирать правее, чтобы уйти как можно дальше от дома моей мачехи.

Лакконе обнаружились на том же месте, куда их пересадила прежняя Николь, разве что драгоценное растение пришлось поискать в траве. Никто кроме нас с Беаном не дёргал здесь сорняки, и, пожалуй, через пару лет трава совсем задушит лакконе. Я оглянулась по сторонам в наивной надежде найти что-нибудь, чем можно было выкопать нужные мне корневища.

– Николь, для чего вам эта трава? – сморщила нос Мари.

– Она лечебная, – не стала вдаваться в подробности я. – И растёт только здесь.

– Тогда, может быть, попросить лопату в том домике, что мы прошли? – предложил фрам Ислуг.

Я только покачала головой. Сейчас мне вовсе не хотелось объяснять, что ни за что не войду в этот дом.

– Смотрите, что я нашла! – воскликнула Мари, тем временем обследующая заросший травой участок.

В руках девочки был большой глиняный черепок. Что-то в этом роде я и предполагала. Вряд ли Беан ходил копать лакконе с лопатой.

– Прекрасно! – обрадовалась я. – Этим можно выкопать корень не хуже, чем лопатой!

– Только позвольте, этим займусь я, – сказал фрам Ислуг, и, не слушая моих возражений, принялся за работу.