Текст книги "Двуликая луна"

Автор книги: Татьяна Величкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

– Сережа, да это я, мне нужна твоя помощь, – Валерия посмотрела на часы, было начало второго ночи, – ты тоже не спишь? Да есть одно дело, ты, кажется, хотел предложить мне помощь, ну… помнишь недавний разговор о некоем сходстве этой Кати. У меня тут появилась одна идея. Хорошо… мне будет приятно… пока.

Положив трубку, она легла в постель и, улыбнувшись своим замыслам, закрыла глаза.

* * * *

Марина Карловна сидела у окна, она улыбалась, пусть даже по щекам катились слезы. Он стоял рядом, и, казалось, не было этих лет тоски и разочарований, пронесшихся мимо, словно стая диких кричащих гусей. Его руки покоились на ее плечах, и Марина Карловна не знала, что может простить этого мужчину, оставившего в ее судьбе такой глубокий след. Подняв глаза, она коснулась рукой его татуировки, и вспомнила, когда в первый раз ее увидела, эту змею, обвивающую посох.

– Теперь ты понимаешь, почему так вышло, Марина. Теперь я могу быть полностью откровенен, меня не связывают обязательства по рукам и ногам.

– Я была уверена, что ты просто бросил меня, не захотел оставаться в нашей дыре и просто… воспользовался моей неопытностью.

– Прости меня, – он обнял ее и почувствовал, что, наконец, он дома, сколько лет Арбенин ждал этого дня, когда сможет прийти в дом Марины и обнять ее и дочь. – А Катя, она еще в Саянске?

– Да, – Марина Карловна вытерла слезы, – сегодня вечером приезжает. Но как мне ей все объяснить…

– Я сам, если конечно позволишь, – Арбенин радостно посмотрел на Катину фотографию, – до сих пор не могу поверить, что нашел вас. Знаешь, я так боюсь этой встречи, ведь Катя, наверное, считает, что я подлец и все такое.

– Нет, она даже хотела найти тебя, но… только для того, как она сказала, чтобы посмотреть тебе в глаза и спросить, зачем ты так поступил.

– Понимаю, – Арбенин потянулся за сигаретами, – кроме вас у меня ни кого нет, в Саянске бывшая жена с сыном, правда, сын не мой… потом я съезжу туда на пару дней. В свое время, я сделал Сереже операцию и хотел бы посмотреть на него. Пусть я знаю, что он не мой сын, два года после его рождения, его мать скрывала это, но я до сих пор люблю его как сына.

– Его то же зовут Сережа? – спросила Марина Карловна.

– Как кого? – не понял Арбенин.

– Дело в том, что Катиного друга то же зовут Сережей и он тоже из Саянска.

– Я не верю в такие совпадения, которые могут быть только в кино, но мне жаль Катю, потому что его мать не подарок, это я помню. Интересно-интересно, а ты не помнишь его фамилию?

– Где-то было записано, если хочешь, могу найти, она возглавляет какую-то фирму… ой а время-то сколько, посмотри на часы, мои кажется, опаздывают.

– Нет, еще есть время.

Марина Карловна налила кофе и села за стол.

Арбенин все рассказал без утайки, как вынужден, был скрыться в Середкино и, когда пришло, время уходить, ему не позволили, не попрощаться, не взять ее с собой, ни даже письма написать.

– На самом деле, я давно уже тебя простила, – Марина Карловна взяла его за руку, – а ты все такой же, мне кажется, только волосы поседели… а я на кого теперь я похожа, – она грустно опустила глаза на свои постаревшие руки. – Ты же меня помнишь молодой. Той девчонкой, а теперь…

– Ты у меня самая лучшая, – он нежно сжал ее руку и, притянув к себе, поцеловал. – Поедем со мной, что здесь делать вам в этом Ангарске, а в Москве, Катя выучится, я помогу с работой.

– Это будет решать Катя, она девушка с характером, – покачала головой Марина Карловна. – Вся в отца.

Он улыбнулся, и Марина Карловна почувствовала себя такой счастливой, как никогда за все эти годы. Они долго еще разговаривали, поглядывая на часы, в 19:35 должен был подойти поезд из Саянска, и от волнения ожидания, Марина сказала:

– Давай поедем, а то я вся как на иголках.

Они отправились на вокзал. Марина Карловна испытывала странные чувства, будто ее жизнь совсем изменилась. Они вышли, держась за руки из подъезда под удивленные перешептывающиеся взгляды соседок, сидевших на лавочке.

Такси быстро несло их по тихим улочкам города к вокзалу, и Марина ловила себя на мысли, что гордится тем, что у Кати теперь есть отец. Выйдя на перрон, они шли, держась за руки, словно молодая парочка, они пытались каждым прикосновением наверстать упущенное. Каждым взглядом и словом, они все больше давали понять друг другу, что за столько лет, им очень не хватало друг друга, и что ни кого дороже у них нет.

Когда объявили поезд Красноярск-Иркутск, Марина заметила, как напрягся Арбенин. Тонкая морщинка залегла на переносице, и легкий румянец появился на его щеках.

– Не волнуйся, у меня… у нас взрослая понимающая дочь.

Дмитрий ласково улыбнулся ей и спросил, какой вагон.

Катя, сжимая сумку, медленно продвигалась к выходу, все, в основном ехали до Иркутска, и выходили только три человека. Когда она начала спускаться, то на мгновение остановилась.

– Девушка! – строго одернула ее проводница, – аккуратнее, так и свалиться не долго.

– Извините, – пробормотала Катя и, ступив на перрон, остановилась. Она поняла, что высокий мужчина с темными глазами и короткими седыми волосами – ее отец. Это она поняла по тому, как мама держала его за руку и по удивительному сходству. Она словно смотрела в свои глаза. Тут Катя вспомнила, что мама говорила, как они похожи.

– Здравствуй, Катя, – Арбенин протянул к ней руки, чтобы заключить ее в объятия, но она словно оцепенела.

– Прости, Кать, но он… так хотел встретить тебя, – попыталась оправдаться мама.

– Я… не знаю, – Катя чувствовала, что почва уходит из-под ног. В висках все пульсировало, она не могла понять, что ей делать дальше. Однако не испытывала неприязни к этому человеку. Она видела, какими счастливыми глазами мама смотрит на него. Во рту все пересохло, и она не могла подобрать нужных слов, по этому просто протянула руку.

– Здравствуйте, – она не узнала свой голос, так сухо он прозвучал, но Арбенин не обиделся, он взял сумку из ее похолодевших рук и, поцеловав ее в макушку, нежно похлопал по плечу.

– Не надо было, наверное, так сразу, да Кать?

Она подняла полные слез глаза на него и не знала, что сказать. Сколько лет, она мечтала встретить его, обнять, как долго она нуждалась в нем, а его не было рядом. Ни кто не мог помочь ей, мама все тянула на себе. И теперь он стоит такой красивый, богатый, Катя, оценивающим взглядом посмотрела на его брюки и рубашку. Конечно, подумала она, в такого красавчика как не влюбиться, интересно, что он там наобещал маме и вообще что он здесь делает.

Арбенин поймал ее взгляд и сделал вид, что не заметил его, он понимал, что это нормальная реакция, дети всегда непростительно жестоки к ошибкам родителей. Но все пройдет, она все поймет, с надеждой подумал он.

До машины, Катя не проронила не слова, мама все расспрашивала, как она съездила, на что Катя холодно ответила:

– Нормально.

– А семья Сережи, они как…

– Мама, – оборвала ее Катя, – я не хочу сейчас об этом, потом.

Когда они подошли к такси, Катя не выдержала и в упор, посмотрев на него, спросила:

– Нет, мне просто интересно, что вам здесь нужно, папа, – причем на последнем слове она сделал пренебрежительный акцент, – столько лет вы жили для себя, а теперь вспомнили маму и меня?! Зачем она вам, она всю красоту свою выплакала, если бы вы знали, что ей стоило… мама, как ты могла, ты же говорила, что ненавидишь этого человека.

– Катя! – мама не знала, как успокоить ее. Люди, проходящие мимо, бросали неприятные взгляды. – Не здесь, – Катя видела, что терпение матери на исходе.

Арбенин открыл дверь, и Катя видела, как пульсирует жилка у него на виске.

– Катя, не надо делать поспешных выводов, – спокойно сказал Дмитрий, – мама права, давай обо всем поговорим дома. Вы мне обе очень дороги… – он свел брови и, казалось, делает невероятное усилие, чтобы не выплеснуть на Катю все, что накопилось в его сердце за прошедшие годы. – Мама нервничает, поехали, если ты будешь против, я ни на минуту не останусь, но сначала, ты должна выслушать меня.

Они медленно ехали по забитой машинами дороге и в душе Кати все походило на ураган или смерч. Она еле сдерживалась, чтобы не закричать, а ей этого очень хотелось, когда она смотрела ему в затылок, понимая, что никогда не назовет его папой. Какой к черту отец, она бросала колючие взгляды в его сторону и почему мама так быстро его простила.

– Катюша, ну перестань, доченька, – Марина Карловна обняла дочь, – ты пойми, что все в этой жизни очень сложно, я не хотела даже говорить с ним, а потом, когда все выяснилось, то простила, тут и прощать было нечего, он тебе все сам скажет.

Катя, что-то буркнув в ответ, отвернулась к окну и злилась на то, что слезы сами собой льются из глаз, невзирая на все ее усилия…

За окном была непроглядная безлунная ночь. Катя молча сидела на кухне и ей было безумно стыдно за все, что она думала и наговорила отцу, теперь, когда все стало ясно. Было уже далеко за полночь и теперь, когда они сидели на кухне совсем одни, она понимала, что отец по настоящему искренен. Мама, видя, что обстановка налаживается, пожелала всем спокойной ночи.

– Будь умницей, – тихо добавила она Кате, на что дочка, опустив глаза, посмотрела в пол. У нее в груди казалось, не хватало места для всего того, что произошло с ней за эту неделю. Дмитрий начал с того, как он работал в Лондоне, сообщив, что теперь об этом он может рассказать, и что многих уже нет в живых. О том, как скрывался от британской разведки и чудом вернулся в Москву, где ему дали приказ отправляться в Иркутскую область, где к счастью у него были родственники его давнего знакомого.

– Вот как все произошло, а когда я встретился с твоей мамой, я был еще женат, но хотел развестись, мне просто не давали этого сделать. Жена предала меня, но это ее история и я не буду говорить о том, что произошло между нами. Потом я узнал, что она с сыном попали в аварию и жизнь моего сына в опасности… мне пришлось вернуться и, так как я хирург, сделать ему операцию. Я искал вас и не знал вообще, что у меня есть дочь, если бы я знал это, то тогда наверняка вернулся за Мариной, а потом… потом она прислала мне гневный ответ, что не хочет видеть меня, и что я умер для вас… Вот так все было, я ни на минуту не забывал о вас, и каждый месяц присылал деньги на твою учебу и воспитание. Катенька, мне так не хватало вас, если бы ты могла понять все это и постараться простить, – он опустил свою голову на руки и, замолчав, ждал, что, наконец, ответит Катя. Она сидела словно в оцепенении после услышанного, несколько часов назад, она и подумать не могла, что так бывает, что все это произошло с ее отцом.

– Мне стыдно за то, что я наговорила… вам… я не думала, что так бывает…

– Как? – ласково улыбнувшись, спросил Арбенин.

– Как в детективе, – ответила Катя, – всегда кажется, что это возможно только в кино, а в жизни все гораздо проще.

– Я был бы рад, если бы это было так, тогда может мы были бы вместе, и вам не пришлось столько лет ненавидеть меня, а мне оставаться непонятым и… одиноким.

– Если бы можно было, вы… нашли бы нас раньше? – Катин голос дрогнул, и она почувствовала горячую ладонь отца на своей руке.

– А ты сомневаешься, дочка? Я все понимаю, – он потянулся за сигаретами, – ты в праве колебаться, и будешь еще долго сомневаться, искренен я был сегодня или нет.

– Нет, – запротестовала Катя, – вы…

– Погоди, – мягко остановил он ее, – я не хочу, чтобы ты мне говорила «вы», пусть я еще для тебя… чужой, но…

– Хорошо, папа, – улыбнулась Катя, – мне все это не привычно, но я буду стараться.

Глава 6 Тучи сгущаются

1978–1979

Он очень устал и после очередной операции спал совсем немного, всего пару часов. Два человека погибли после неудачной имплантации, и Арбенин не находил себе места. Он уже перестал верить в чудо, которое оказалось в его руках, хотя прекрасно помнил, что Мелвил успешно провел первые испытания чипа.

– Не волнуйтесь, Дмитрий Николаевич, – Чарыга похлопал его по плечу. – Вы просто немного устали, нужно провести дополнительные исследования. По данным нашего агента, на острове Fair Isle, в секретной лаборатории британской разведки, где работает соратник доктора Мелвила, Ричард Джефферсон, проводятся подобные опыты, и там дело идет тоже с переменным успехом. Вам ничего не удалось узнать насчет вещества, которое используется для уменьшения отторжения клеток при трансплантации чипа?

– Нет, Алексей Викторович, об этом Мелвил мне не успел сообщить, – Арбенин опустил глаза, – думаю, на сегодня хватит и если вас интересует мое мнение, то я считаю, что чип нужно доработать и внести кое-какие изменения.

– Все что вам нужно, это обратиться к нашему специалисту – Петракову Аркадию Борисовичу.

– Я знаком с ним, – улыбаясь, кивнул Арбенин, – не знал, что он интересуется кибернетикой…

– И не только, – Чарыга по-отечески похлопал Арбенина по плечу и сказал, чтобы тот отправлялся домой. – Завтра я договорюсь в лаборатории о вашей встрече с Петраковым, а пока, боюсь, наши опыты придется немного остановить.

Дмитрии вздохнул с облегчением, ему не нравилось то, чем он занимался, он считал это слишком безжалостным экспериментом. «Но это нужно Родине», – не успевал повторять Чарыга: «… А кто эти людишки? Мусор, им все равно светит «вышка», а так, может они принесут пользу отечеству».

В лабораторию Арбенина попадали люди, приговоренные к смертной казни, которые не знали, что уготовил им доктор в белом халате, они были просто материалом для опытов, и пока не очень удачных. Арбенин не хотел применять вещество, его было катастрофически мало, а искать его в горах Непала, было бессмысленно. В дневнике описания были неточные, местами почерк был неразборчив, а в некоторых местах Мелвил намеренно зашифровывал записи. Может быть по этому, Арбенин не хотел тратить драгоценные капли вещества на смертников, он чувствовал, что это станет непоправимой ошибкой, если он это сделает.

Через несколько дней, Дмитрий встретился с Петраковым, это оказался тот самый профессор, который преподавал молекулярную биологию и биохимию у них на кафедре в ИБФ (Институт Биологии и Физики) в Пущино, когда Дмитрий там учился и был подающим надежды биофизиком. Позже, он уже занялся хирургией, не ведая, что багаж знаний биофизика ему пригодятся.

Геннадий Борисович ни сколько не изменился, только стал совсем седым, он не сразу узнал Арбенина, но потом вспомнил своего бывшего студента, которого так потрепала жизнь.

– Дима-Дима, а я вас помню совсем другим, перед глазами этакой худенький паренек с черными глазищами, а теперь мужчина, заматеревший, так сказать.

– Сколько же мы с вами не виделись, Геннадий Борисович? – тепло спросил Арбенин.

– Почитай как с 67 года, – рассмеялся Петраков, – ну, приступим к вашему делу, Дмитрий. Может я и смогу вам чем-то помочь.

Арбенин досконально объяснил ему, в чем у него загвоздка и показал свои записи и описание чипа Мелвила.

– Занятно, очень даже занятно, – профессор склонил голову на бок. – Вы забыли одну вещь… подождите, у меня сейчас проверка… минутку, – поднявшись, он подошел к лабораторной крысе и, что-то записав в блокнот, положил ей корм, – извините, но работа, прежде всего. Я как раз занимаюсь изучением преобразования энергии, в течение жизнедеятельности организмов. Алексей Викторович ввел меня в курс дела, но мне нужно самому ознакомиться с процессом, некоторые вещи мне здесь не понятны, и только после этого приступим к работе.

– Да, я согласен, только пока наши опыты ограничатся на животных…

– Конечно, я против таких варварских методов, – он, вдруг замолчав, посмотрел по сторонам, – ну, я имел в виду, что все сначала нужно проверить… на испытуемом примате, наиболее близкому к человеку.

Уже к вечеру они, наконец, решили закончить исследования, тем более что Арбенину позвонил Чарыга, и попросил его явиться к нему завтра, к восьми утра, в его кабинет на Лубянке.

– Да, интересная штука этот чип Мелвила, – покачал головой Петраков, – но действительно, пора домой, – он посмотрел на часы, – жене не позвонил, волнуется, наверняка.

Арбенин, вздохнув, понял, что его ни кто не ждет в его пустом гостиничном номере. Он давно не жил в квартире на Кутузовском, после той памятной встречи с женой и ее любовником. Он не хотел возвращаться туда, где все его надежды рухнули в какие-то доли секунды, как карточный домик. В ту же холодную февральскую ночь 1977 года, он поселился в гостинице «Москва», куда через несколько дней привезли его вещи, однако он очень хотел увидеть сына, с которым даже не успел познакомиться. Потом его перебросили в Ангарск, затем в Середкино, где ему предстояло скрыться на некоторое время от ищеек МИ-6.

Машина мчалась сквозь ночные улицы Москвы и Дмитрий, сжимая руль, чувствовал, как тоска вновь начинает выползать из его сердца, тоска по Марине, по сыну, и той жизни, которую у него отняли. Сначала Лера, предала его, потом верные помощники ГРУ, со своей высокой идеей о незапятнанной репутации разведчика и необходимостью следовать этим принципам. А кто была Марина, любовницей, и о разводе с Валерией не было и речи.

С Мариной он не мог связаться, Савченко отказал ему в этом и сообщил, что пока он должен оставаться примерным семьянином.

– Но я не могу вернуться в эту квартиру, где она была с лю… с этим мужчиной…

– Это будет скандал, в наших кругах…

– Но Селезнев работает в той же лаборатории, в которой я тогда и познакомился с Лерой, – он чувствовал, как гнев начинает нарастать в нем.

– Ты думаешь, это так важно? – осклабился Савченко, – кто такой Селезнев? И кто Арбенин Дмитрий Николаевич, – он покачал головой и пробормотал, – вот женщины, теперь проблем не оберешься.

– Но, может, я просто привезу Марину сюда, она ни о чем не знает, и… я не могу постоянно скрывать…

– Арбенин, – в голосе Савченко почувствовались металлические нотки, – этот вопрос решен. Разберитесь со своей нынешней женой и сыном, тем более проект на грани срыва, займитесь работой и выбросьте из головы своих женщин, сейчас для вас есть только две женщины – это ваша работа, и – Родина, которая вам не дала погибнуть в Англии или попасть в руки церберов МИ-6.

– Вы правы, Аркадий Кузьмич, – вынуждено согласился Арбенин, – я займусь работой.

Шли дни, недели, месяцы, которые тянулись бесконечно долго. Дмитрий чувствовал себя так, словно из него вынули душу, и только работа спасала его от отчаянья. Он не мог выбросить из головы Марину, которая винила его во всем и, конечно же, была права, считая его предателем. «За то ты не предал Родину», – любил повторять Чарыга: «А это гораздо важнее».

Он чувствовал, что Марина ни на секунду не забывала его и может быть по этому, она снилась ему почти каждую ночь.

Через несколько месяцев, стало немного легче. В лаборатории дела шли в гору, наконец-то чип прижился и трехгодовалая шимпанзе Леся, чувствовала себя превосходно. Она демонстрировала выдающиеся для обезьяны способности и поражала всех своей ловкостью и силой. В какой-то момент, Дмитрий настолько был захвачен работой, что личные проблемы ушли на второй план. Вместе с Петраковым, они провели успешную операцию по имплантации чипа Мелвила человеку и теперь ждали конечного результат, чтобы доложить в Ген. Штаб.

На некоторое время, из строя его вывела автокатастрофа, в которую попала Валерия с сыном. Сергей получил тяжелую черепно-мозговую травму, и времени на раздумья было мало. Сначала он испугался, но потом ему пришла в голову мысль о том, что если все сделать по записям Мелвила, применив вещество, сына можно спасти. Валерия пострадала совсем немного, отделалась вывихом плеча и небольшими ушибами, а жизнь любимого сына, висела на волоске. Именно тогда, Валерия пришла к нему в гостиничный номер и предложила помочь их сыну. Арбенин без промедления согласился и, успешно применив чип Мелвила и вещество, все без остатка, вернул Сережу к жизни. С помощью чипа, Сергей станет нормальным ребенком, объяснил он Валерии, которая позже призналась, что Сергей не его сын. Однако, Арбенин ни на минуту не пожалел об операции, и о том, что вещество и пресловутая микросхема действительно кому-то принесла пользу.

декабрь 1979

Прошло около года и Арбенин, наконец, добился успеха, правда, исследования о создании киборгов держались под грифом секретно. Первые испытания привели руководство в радостный шок, граничащий с ужасом. Испытуемый, за несколько месяцев, стал горой из мышц, с высоким интеллектом и огромной силой.

– Теперь у нас будет самая мощная в мире армия, – улыбнулся Савченко, пожимая руку Арбенину, – Леонид Ильич очень доволен, он лично хотел присутствовать на испытаниях. У меня же к вам интересное предложение.

– Я слушаю, – Арбенин налил воды в хрустальный стакан и предложил Савченко, на что тот, покачав головой, налил себе коньяку.

– Дмитрий Николаевич, в Афганистане идет гражданская война, президент Дауд Хан, был убит еще в 1978, и страну охватила анархия. У СССР нет выбора, премьер-министр Х. Амин не должен обратиться за поддержкой США.

– Я не совсем понял вас, Аркадий Кузьмич? – Арбенин чувствовал, что что-то назревает и в воздухе скоро запахнет порохом.

– Мы решили протянуть Афганистану руку помощи, через несколько дней, туда вводятся Советские войска по решению генерального секретаря. Но… мы не можем поставить чип Мелвила каждому солдату, эти бойцы будут работать в спец. подразделениях особого назначения и в разведке. По этому, что вы думаете о работе в Джелалабаде?

– В чем она будет заключаться? – Арбенин почувствовал себя так, как в тот день знакомства с Савченко, когда у него не было выбора.

– Вы будете заниматься исследованиями и имплантацией чипов, если это потребуется, а так же следить за самочувствием Серпухова Анатолия Владимировича – кодовое имя «бизон».

– Он лучший из всех, кто был…

– Надеюсь, остальные станут такими же и в скором будущем, наша армия будет состоять только из таких вот «бизонов».

– Когда самолет?

– Завтра в 4: 35, с вами отправляется Чарыга и его подопечные, которые составят отделение киборгов для помощи 13-ой роте, располагающейся в Газни. Мы хотим провести испытания, с моджахедами справятся и простые солдаты.

– Моджахедами? – переспросил Арбенин.

– Так они себя называют – «Борцы за веру»– усмехнулся Савченко, – так что с вашей помощью, мы создадим непобедимых солдат, не знающих усталости, не боящихся трудностей и способных преодолеть все.

На рассвете следующего дня, собрав все необходимое, Арбенин поднимался по трапу самолета, летевшего в Кабул. Дмитрий понимал, что теперь, все то, что он любил и чем дорожил, остается позади. Может там будет легче освободиться от тягостных мыслей.

Быстро отрываясь от земли, самолет взмыл в небо, закрыв глаза, Дмитрий думал о Марине и о сыне, которого видел после операции, всего несколько раз, когда Лера гуляла с ним на улице. Он не подходил близко, и наблюдал за ними только издалека. Ему было больно вспоминать об измене жены и о том, что Сережа оказался не его сыном. Знал бы Дмитрий, что в Середкино, Марина не одна, пять месяцев назад она родила дочь, похожую на него, как две капли воды.

Жизнь Арбенина походила на его работу, столько тайн, которые хотелось открыть, но действительность отпечатала на них гриф секретно и многие годы его близким ничего не будет известно.

В Афганистане Арбенин проработал в совокупности до 1989 года, когда вывели войска. В самом начале войны, он воочию удостоверился, что такое, когда смерть ходит рядом и в конечном итоге убедился, что был прав, когда скрыл силу вещества, которое нашли Мелвил с Джефферсоном. Дай он ход экспериментам с веществом, неизвестно, что было бы с миром завтра, Арбенин понимал, какое это опасное оружие в руках алчных военных, не видящим дальше окопов противника. Последней каплей, стало появление в рядах номинантов на исключительное звание киборга, Алексея Солнцева, сына давнего приятеля Арбенина, с кем он начинал еще в лаборатории Красногорска.

Сначала ему показалось, что парень похож на какого-то близкого знакомого, потом, Арбенин удостоверился, что это именно сын того самого Солнцева. Он попал к ним в спец. подразделение из штрафной роты, за какую-то провинность. Арбенин не мог отказаться от операции, несколько киборгов погибли, не были же они пуленепробиваемыми, и взводу требовалось пополнение.

– Как отец? – устало, улыбнувшись, спросил Арбенин Алексея, – как ты здесь оказался?

– Так получилось, Дмитрий Николаевич, – как-то дергано ответил он. – Отец не знал… он бы никогда не согласился…

– Ты знаешь, что тебе предстоит?

– Да, – немного повеселел Алексей, – я сам согласился участвовать в подготовке для службы в спецназе.

– Как себя чувствуешь?

– Спасибо, не жалуюсь…

Потом Арбенин проклял все, когда на его руках умер этот парень, совсем еще мальчик, ему только исполнилось девятнадцать. Получив ранение в голову, он словно завелся, чип словно поджарил его мозг изнутри. Дмитрий понял, что идеального солдата не может быть, так как солдат, не боящийся смерти, становится более легкой мишенью для врага. Это он попытался изложить в рапорте своему руководству, однако получил ответ, что киборги в большей степени оправдывают возложенные на них надежды, чем потери их за эти месяцы.

Работа и исследования над подопытными, выматывала его, к тому же по прошествии нескольких лет, он понял, что без вещества чип утрачивает связь с нейронами мозга, что приводит к необратимым трагическим последствиям, но это мало кого волновало. Когда у первого киборга – «бизона» буквально взорвалась голова, это привело к непонятным вопросам, на которые пришлось отвечать Арбенину, естественно он скрыл от солдат истинные причины и вскоре был откомандирован обратно в Москву. Война принимала затяжной характер и постоянно находиться в Афганистане, Дмитрий не мог.

1998 год июль

– Это все, что я хотел тебе сказать, Катюша, – отец, грустно посмотрев на нее, улыбнулся, видя, что дочка другими глазами смотрит на него. – Я не мог об этом говорить раньше, не должен и сейчас, но я уверен, что все это останется между нами и твоей мамой.

– Вы приехали… чтобы… – робко начала Катя.

– Для того чтобы прояснить все и если это возможно забрать вас в Москву. Все эти годы я был один, и у меня не было семьи.

– Совсем один? – с улыбкой, спросила Катя, склонив голову на бок.

– У меня были незначительные, ни к чему не обязывающие отношения, но мне не хотелось с другой женщиной связывать свою жизнь, только мысль о вас, заставляла меня работать, чтобы быстрее пришел тот день, когда я смогу сам распоряжаться своей судьбой.

– Теперь вы ни от кого не зависите? – спросила Катя, на что Арбенин немного помолчав, ответил.

– Теперь легче и к тому же прошло столько лет.

– А эти киборги, сейчас они тоже существуют? – осторожно спросила она.

– Конечно, – просто ответил Арбенин, – и не только в России, догадываюсь, что в нескольких странах Европы и Америке, ученые получили сведения от своих шпионов. А сейчас пойдем спать, – он ласково похлопал ее по руке, – чертовски устал, да и ты с дороги. Да, меня очень интересует твой парень.

– Да? – протянула Катя улыбнувшись.

– Просто моего сына, от первой жены то же зовут Сергей, – пояснил он, глядя на Катю у которой уже закрывались глаза. – Все спать-спать.

Ночь пролетела быстро и Катя, проснувшись, поняла, что дома одна, а времени, боже мой, начало двенадцатого. Ничего себе, соня, подумала она, и мама тоже не разбудила. А где они, собственно говоря?

Через несколько минут, она заправила постель и, приняв душ, пошла на кухню, где нашла записку, в которой говорилось, что мама с отцом уехали на рынок, и Катю не стали будить, очень уж она сладко спала. Недолго думая, она быстро вскипятила чайник и, намазав булку маслом, отрезала кусок сыра.

Помешивая сахар, Катя поудобнее устроилась на стуле, подобрав под себя ноги, и все еще не могла поверить, что вчера разговаривала с отцом. Она его представляла в своих детских мечтах, этаким героем, к ее удивлению он таким и оказался. Надо же, мой отец разведчик, но я никому об этом не должна говорить, вдруг вспомнила она слова отца, что этот разговор должен остаться между ними. Сколько мы всего не знаем, а ученые творят невесть что, может уже у нас вместо людей роботы где-нибудь ходят, а мы их от живых не можем отличить. Чай был слишком горячим, и Катя обожгла губу, налив его в блюдце, она, немного подув, отпила еще немного. Заглянув в холодильник, она поняла, что на рынок нужно было ехать, холодильник выл от голода, а от вчерашнего ужина остались только незначительные воспоминания. Зазвонил телефон и Катя, подняв трубку, услышала в ней голос любимого.

– Привет!

– Как доехала?

– Нормально, представляешь только проснулась.

– Соскучился по тебе.

– Я тоже, маме еще не чего не успела рассказать, у нас тут такие события происходят.

– Что такое? – удивился и немного озадачился Сережа.

– Приехал мой отец, – Сергей, немного помолчав, спросил ее как все прошло, на что Катя сказала, что они нашли общий язык и проговорили почти всю ночь. Он сообщил, что отец звонил и ему, что должен тоже скоро приехать. Катю удивило то, что у них у обоих появились отцы, которых он не видели почти всю свою жизнь.

– Это так странно, но я очень рада за тебя, когда ты приедешь? Ты ведь обещал, – улыбнулась она в трубку, Сережа, почувствовав это, сказал ей несколько нежных слов и добавил, что через пару недель точно прикатит на той новой машине, на которой не хотел ездить.

– Мы поедем на Ангару, возьмем палатку и заночуем там, на пару дней.

– Классно, я буду ждать, – Катя чуть было не подпрыгнула на месте, – слушай, так ты может, попадешь на мой день рождения? Пожалуйста, это будет лучший подарок.

– Я постараюсь у тебя ведь двадцать шестого?

– Да, мой зайка, я так соскучилась, как там наша тайная комната? – загадочно понизив голос, спросила Катя.

– Тоскует от одиночества, – грустно вздохнул Сережа, – особенно без душевного скрипа кровати.

– Сережа, – Катя даже покраснела, – а вдруг кто-нибудь услышит?

– Ладно, не бойся, я в кабинете один, мать уехала.

– А ты у нее на фабрике? – немного удивилась Катя.

– Да, приспосабливаюсь к трудовым будням, сделал профилактику компьютерам в бухгалтерии, а сейчас изучаю новый мамин бизнес-план. Вот, а ты? Чем занимаешься?

– Завтракаю, приедут родители, сбегаю к девчонкам, завтра на работу.

Они, еще немного поговорив, распрощались и Катя, в предвкушении его приезда, радостно запрыгала по квартире, напевая:

– Как я счастлива, как я счастлива, мой любимый Сережа приедет!

А потом приехали родители, и Катя чувствовала, как маме хорошо с ним, какими глазами они смотрят друг на друга, и радовалась за них. Арбенин все еще был для нее чужим, хотя она уже и начала к нему привыкать. Он сообщил, что через несколько дней, ему нужно будет уехать, а потом, он вернется в Москву и в начале августа пришлет им билеты.