Текст книги "Разожги мой огонь (СИ)"
Автор книги: Татьяна Май
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Заиграла вдруг музыка знакомая до боли. Начали собираться в большой круг у главного костра парни и девицы – наставало время Алого Танца. Воздух ночной от смеха звенел. Знали все, что самое веселье сейчас начинается. С плясками безудержными, песнями удалыми да состязаниями лихими.
– Готова, супруга?
Подняла голову, посмотрела в лицо хозяина вулкана, усмехнулась и, подхватив под локоть, чуть не потащила к главному – Старшему, как его называли, – костру. Волны жара там будто от самой Матери-Земли поднимались. И пахло хорошо – Старший Костер издавна на яблоневых поленьях разжигали.
Едва подошли к весело трещавшему пламени, тут же нас и разделили. Моя левая ладонь в ладони долговязого молодца утонула, а другую бородач в маске из красных ягод сжал.
Хозяина вулкана две девицы к костру увлекли. За одну руку девица в маске из осенних листьев ухватила, за другую – хохотушка в алом плаще, обшитом бумажными цветами. Круг уж замкнулся и, когда музыка громче грянула, закружили хоровод около костра. Сначала в одну сторону, потом в другую.
Взметались алые одежды, мелькали рдяные маски, взвивались к ночному небу руки Старшего Костра, что переливался сливовым, брусничным и медовым цветом, а мне вдруг захотелось рассмеяться. Полнилась грудь счастьем и безработным весельем, будто и не было никакого обряда, а я снова была собой – той самой Мелиссой из Ильштара, обычной булочницей, что каждый год на Ночь Костров с подругой ходила.
Подходили ближе к Старшему Костру, так близко, чтоб почувствовать, как щеки огонь целует, смыкали круг, а затем отбегали дальше, разрывали его, оборачивались вокруг себя, ухватившись за соседа, или еще кого, кто приглянется, и тогда уж с ним танцевали до тех пор, пока музыка звучит. И каждый раз так получалось, что, куда б ни оборачивалась, хозяин вулкана оказывался рядом. Не обманул – быстр был, как пламя на ветру. Не уйдешь от такого. Колотилось сердце от быстрого танца, а губы сами в улыбку складывались, когда раз за разом с хозяином вулкана танцевать выпадало. Сунулся было сосед мой, бородач в маске из ягод, да тут же его Редрик плечом оттеснил. И вроде бы невзначай, да тот едва на ногах устоял. Хозяин вулкана и двигался куда как споро. И не подумаешь, что кузнец так ловко танцевать умеет.
Сменилась музыка, стала медленней, давая тем, кто станцевался, ближе сойтись. Ладонь к ладони кружили с хозяином вулкана. Пяток кругов в одну сторону, хлопок, пяток – в другую. И пока танцевали, не отрывал взгляда внимательного. А меня в жар бросало так, что впору в холодной воде искупаться, чтоб остыть и огненный морок его взгляда с пылавшего тела смыть.
Сбилась с шага и едва не упала от волнения. Хорошо хоть хозяин вулкана подхватил.
– Ну что, супруга, поймал тебя?
– Поймал, – вынуждена была признать.
– Помнишь, о чем договаривались? – Сверкнули глаза яркими искрами торжества в прорезях маски.
– Какое желание потребуешь? – Поняла, что не могу дождаться, чтоб узнать, чего попросит.
Разошлись, хлопнули в ладоши и опять сошлись, а потом вдруг привлек к себе так резво, что только охнуть и успела. Обвил руки вокруг стана, обжег взглядом. Сердце в груди скакало, вот только в этот раз не хотела, чтоб его бег быстро унялся.
Так и стояла, всем телом ощущая себя во власти хозяина вулкана. Сама себе казалась хоть и хрупкой, но не слабой. Могла бы, ежели б захотела, отстраниться, да вот только глупое сердце выстукивало так сильно, будто нашептывало: «Не беги, обожди чуток, не пожалеешь о том». Вот и стояла, кутаясь в руки хозяина вулкана и ожидая неизвестно чего. Воздух отяжелел от запаха яблоневых поленьев, дым пристал к коже и волосам, да только чувствовала все одно лишь аромат горячей смолы. Его аромат. Вокруг хохочущие парни и девицы танцевали в знойном мареве, а мнилось, что одни мы с хозяином вулкана у Старшего Костра. В скулах Редрика тени от маски залегли, и сейчас казался мне почти неземным кем. Божеством словно. Древним, мудрым, всеведающим, но и одиноким бесконечно. Никого у него не было во всем белом свете. И у меня никого…
Не удержавшись, взметнула руку, хотела его крепко сжатых губ коснуться, но он опередил – склонил голову, опалил дыханием щеку. От нетерпения сжала пальцами на груди его плащ. А Редрик носом мазнул по щеке, словно поддразнивая, а потом так крепко губами к моим прижался, что и вдох сделать не могла.
«…твой огонь в моем раствориться пожелает», – вспомнила слова его, перед тем как губы разомкнуть.
Жадно пила поцелуй хозяина вулкана, как крепкое осеннее вино, вбирала в себя, не желая оставить ни капли, и пьянела взаправду. Прижималась все крепче к полному жизни телу Редрика и чувствовала, будто и сама сильнее становлюсь, словно часть его огня во мне теперь.
Слышала, как сердце его с моим созвучно бьется, нашептывает: «Огонь тебя не тронул, потому что за свою признал… Внутри тебя он. Так и ищет выхода».
Эти же слова мне Редрик сказал после обряда. Ну и пусть так. Пусть. Лишь бы стоять, укрытой его руками, ощущать пряное дыхание с привкусом смолы на своих губах да пить его поцелуй щедрыми глотками.
Поднялась внутри горячая волна, сухой жар прокатился по коже, когда обхватила шею хозяина вулкана руками и на цыпочки привстала, чтоб еще ближе быть.
Услышали вдруг крики удивленные, а потом на нас налетел кто-то, захохотал и исчез в толпе. Отстранились друг от друга. В глазах Редрика настоящее пламя пылало.
Облизала губы, собирая с них вкус его поцелуя, и кинула взгляд на Старший Костер – не знала, куда от смущения глаза девать. Поняла, почему вокруг так голосили. От Старшего Костра мотыльки огненные разлетелись и порхали теперь по всей площади. Развеселившиеся парни и девицы пытались поймать их, да куда там.
– Ты это сделал? – ахнула, повернувшись к хозяину вулкана.
Покачал головой, привлек к себе, соединил мою ладонь со своей чашечкой. Там, где ладони соприкоснулись, вспыхнула искорка, а через миг вспорхнул огненный мотылек.
– Мы.
Слов у меня не нашлось. Чувствовала лишь, как горло сдавило. Так и стояли, соединенные шипящим и прищелкивавшим пламенем Старшего Костра, глядя на исчезающих в его свете огненных мотыльков.
Глава 19
После танцев Редрик хотел было обратно в гору свою возвращаться, но уговорила его на состязания посмотреть. Еще не теряла надежды отыскать тетушку Ирду. Но все боги будто против меня в эту ночь сговорились.
– Надо же, везде успевает, – услышала насмешливое.
Посмотрела, куда хозяин вулкана взгляд устремил. Там стол деревянный с двумя скамьями поставлены были, а за столом Арвир на руках боролся с усачом, что со мной хоровод водил. Под крики дружные играючи ювелир повалил руку противника, вскочил, перед гомонящей толпой прошелся, потрясая внушительными мускулами, похваляясь силой.
– Ну! Кто еще со мной сразиться готов?
– Хвастун, – покачала головой.
– Не по нраву он тебе?
Метнула взгляд на хозяина вулкана. И отчего у него Арвир такой интерес вызвал?.. Или как все парни, которым только дай силой померяться, уже просчитывает, как бы в состязании поучаствовать?
Застучало сердце быстрее, когда поняла, что именно это мне и нужно, чтоб к тетушке Ирде ускользнуть.
– Не по нраву те, кто с заведомо слабыми себя сильными чувствуют. – Снова встал перед мысленным взором вечер, когда Арвир в булочную пришел. – Большая сила во благо должна идти. Ежели не себе, так другим.
– Уж не про меня ли ты говоришь, супруга? – усмехнулся Редрик. Вот только смотрел так, будто от моего ответа что зависело. Да и что я могла ему ответить? Что, владея силой Изначального Огня, мог бы много полезного сделать, а не девиц изводить?..
– Говорю, ты бы вот навряд ли стал с ним тягаться.
– И не подумаю даже.
– Отчего же? – не получилось скрыть разочарование.
– Оттого, что Арвиру этому придется потом новые руки себе покупать. Да только не найдется в его лавке столько золота. – И хоть сказано было в шутку, отчего-то ни на миг в его словах не усомнилась.
– Ох и самоуверенный же ты, супруг, – поддела. – А не забоялся ли? Арвир силен. Во всех восьми селениях его за силу уважают.
Хмыкнул только в ответ и взгляд на состязающихся перевел. Арвир одному за другим соперникам руки с грохотом на стол укладывал. Парни морщились, руки нянчили и уходили посрамленные. А Арвир новых соперников зазывал.
– Силен, силен, Арвир, – хохотнул молодец под маской из красных прутьев, – дай уж и другим себя показать! Сам-то женишься скоро, а тут парней холостых много, где уж им с тобой тягаться, так и помрут холостыми!
– Куда им, слабакам! – Встал Арвир, руки расставил так, чтоб мускулы буграми вздулись, поцеловал свое плечо. – Подай мне сюда хозяина вулкана самого, я и его одолею!
Заревела толпа.
– Ну, теперь уж придется вызов принять, раз брошен, – услышала, как притворно Редрик вздохнул. Посмотрела на него. – Поцелуем-то на удачу одаришь, супруга? – хитро блеснул глазами.
– Достаточно на сегодня поцелуев было.
– Суровая.
– Так ведь победителей обычно одаривают.
Хмыкнул только, капюшон на голову набросил и через толпу зашагал.
– Вижу еще одного, кто хочет силой с самим Арвиром померяться! – заголосил тот, что ставки на победителей принимал.
Толпа расступилась, пропуская Редрика. Ювелир оживился заметно, окинул хозяина вулкана взглядом сверху донизу, оскалился в предвкушении.
Дорого бы дала, чтоб остаться да посмотреть, как Арвир побежден будет, но знала, что больше возможности тетушку Ирду найти не представится.
Отступила назад, вышла из сомкнувшейся толпы, подобрала платье и припустила к дальним кострам, туда, где тетушка Ирда обычно торговлю лентами заканчивала.
* * *
Редрик напротив ювелира сел, поставил руку на локоть и замер изваянием. Арвиру же спокойно не сиделось.
– Как звать-то, смельчак? – бросил ехидно.
– Редрик.
– А кто таков будешь? – прищурился, силясь лицо хозяина вулкана под капюшоном и маской разглядеть. – И откуда пожаловал?
– Болтать будем или приступим уже? – отозвался тот.
– Смотри-ка, проиграть торопится, – протянул Арвир, хлопая ладонью по ляжке. В толпе охотно засмеялись.
Хозяин вулкана не пошевелился даже.
– Неужто не боязно? – усмехнулся ювелир, преувеличенно медленно рукав рубахи поправляя, ставя руку на локоть и чуть шевеля пальцами. Другой рукой за стол ухватился, чтоб равновесие держать.
Хозяин вулкана как сел, так и сидел что камень, коих у подножия его горы было видимо-невидимо.
– Тебя бояться должен? – тихо спросил Редрик, пока ставки на победителя делали.
– А хоть бы и меня, – отозвался со злой усмешкой. Видел Редрик, что Арвир сам себя раззадоривает. Ну а ему-то какое дело, раз человеку заняться больше нечем.
– Не страшно что-то. Смешно скорее.
– Посмотрим, кто смеяться будет, – процедил ювелир сквозь зубы, а потом рявкнул: – Что там по ставкам-то у нас, Михей?
– Двести супротив двух!
– Слышал? – хохотнул. – Двое дураков нашлись-таки.
Редрик поморщился.
– Не трепись. Дело делай.
– Ну как скажешь. Михей, давай!
Михей подбежал, махнул красным платком перед лицами Арвира и Редрика. Ювелир пикнуть не успел, а уж его рука на столе оказалась.
Ахнул кто-то, потом все стихло, а через миг загомонили голоса.
– Это еще что такое⁈ – чуть не взвыл Арвир. – Колдовство какое-то! А ну еще раз давай!
– Ну, давай, – легко согласился Редрик. Зачем отказывать, раз человек сам просит.
Скрестили руки, сцепились, но не дольше длился поединок.
– Еще!
Раз за разом Редрик руку Арвира на стол укладывал. Тишина стояла такая, что только треск от костров и было слышно да натужное дыхание Арвира.
– Еще раз давай! – чуть не орал тот с досады. Раскраснелся, отдувался. Льняные кудри ко лбу прилипли.
Редрик не отказывал, но когда в десятый раз – может статься, и больше, он со счета сбился – руку Арвира на стол уложил, встал.
– Поражение умей вовремя признать, – бросил и хотел уйти. Выискивал взглядом в толпе Лиссу. А Михей ему уж в руки кошель увесистый всовывал. – Это что?
– Так выигрыш твой, любезный. Много золота выиграл, ставок-то мало на тебя делали!
Усмехнулся хозяин вулкана.
– Нуждающимся отдай. Или в сиротский дом снеси.
Михей только глаза таращил и кивал. Редрик его по плечу похлопал и снова принялся Лиссу высматривать.
– Нет, ты подожди, ты постой! – неслось в спину рассекавшему толпу хозяину вулкана.
– Арвир, да оставь ты его! – пытались урезонить ювелира друзья, но он и слушать не хотел.
– На бревне сразись со мной! Я тебе вызов бросил!
– Арвир, друже, успокойся, – услышал Редрик разумные слова Михея. – По числу-то всех испытаний ты ж все одно победитель! Ну, подумаешь, пришлый победил. Бывает. Из-за моря, поди, приплыл, там, говорят, цельный остров силачей есть. А победитель ты. Ты один. Из года в год. Так уж повелось. Чего тебе еще-то надо?
Обернулся Редрик. Все притихли.
– На бревне, говоришь, сразиться хочешь?
* * *
– Тетушка Ирда! – выпалила радостно, когда увидела наконец старушку в маске с выцветшим розовым цветком. Уж не чаяла найти, да будто что в грудь толкнуло, заставило еще раз у торговых лавок пройтись.
Увлекла тетушку Ирду за сухонькую руку подальше от любопытных ушей в тень одной из лавок, сейчас уж закрытых.
– Ленту купить хошь? – улыбнулась тетушка Ирда беззубым ртом и хотела было лоток на шее висевший открыть. – Сейчас-то уж мало шо осталось, но я ж могу за ночь сплести, а назавтра…
– Потом, тетушка Ирда, потом.
– Шо-то голос у тебя знакомый, девица, – заметила проницательно. И прищурилась, силясь угадать, кто под маской прячется.
– Тетушка Ирда, правду говорят, что ты родом из селения, которое хозяин вулкана сжег?
Помрачнела она, нахмурилась. Кивнула, сжав губы в тонкую линию.
– А ты пошто интересуешься, девица? Праздник вон, веселье, а ты про тяжкие времена выспрашиваешь. Никто вспоминать про то не хочет. Ты только да Арвир вон.
– Арвир? – протянула удивленно.
«И тут он!» – подумалось.
– Арвир, Арвир. Приходил намедни и ну давай про Вильзмир выпытывать. Все ему рассказала. Не хочу больше про то вспоминать, – замахала руками и прочь пошла.
– Тетушка Ирда! – крикнула вслед, но та не обернулась. Понимала, что уходит единственная надежда хоть что-то узнать. – А Веста как же? – спросила наудачу.
Тетушка Ирда так резво развернулась да ко мне устремилась, что отшатнуться пришлось. Сомкнулись сухонькие пальцы на моем запястье, по морщинистой щеке слеза потекла.
– Веста, говоришь? – спросила дрожащим голосом.
Кивнула. Сердце быстрее застучало, будто чувствовало, что за верную ниточку ухватилась.
– Знали вы ее?
– Как не знать… Веста веселая была, словно ласточка. Так и порхала, так и порхала… Помню, придет ко мне и давай просить: научи, мол, тетушка Ирда, меня вышивать.
«Все девицы вышивать умеют», – припомнила невесть почему слова хозяина вулкана.
– А мне жалко, шо ли? Я и научила. Уж так хорошо она вышивала, шо рукоделие ее и купцы за море продавать возили. Так-то вот…
– А к хозяину вулкана она жребием попала? – спросила быстро, пока воспоминания далеко тетушку Ирду не увели.
Кивнула.
– Не успела ласточка мужней стать, хоть и собиралась. Жребий ей выпал к чудовищу из-под горы отправляться, да только сказывали, судья Вильзмира – шоб ему у Отца-Солнца пятки жарило! – все устроил так, шоб свою дочку хозяину вулкана не отдавать.
– И дальше? Что дальше? – прошептала я, слыша, как за спиной крики громче становятся. Уж не меня ли хозяин вулкана ищет?
– А шо дальше… Упорхнула моя ласточка к чудовищу… Больше и не видывали ее, – тетушка Ирда носом шмыгнула.
Понимала, что надо еще что-то спросить, только в мыслях болтушка из вопросов была. Как нужный выхватить?..
– А селение как же? Вильзмир? За что его хозяин вулкана сжег?
– Жених моей ласточки хозяина вулкана разозлил, вот и поплатились мы все.
– Разозлил? Как же? Скажи, тетушка Ирда, молю!
– Пошел отчаянная голова невестушку свою вызволять из лап чудовища. И ведь слова никому не сказал. Собрался – и молчком ушел. Да он и завсегда молчаливый был. Я его на окраине селения видала. Шел с мечом к горе этой проклятой. Бледный, будто сама Старуха-Смерть за плечом стоит. Я-то сама из Ильштара возвращалась. Кума у меня здесь и…
– И что? Его тоже не видели больше? – облизала пересохшие губы.
Сердце того и гляди выскочить готово было, словно чувствовало: сейчас важное что узнаю. Но тетушка Ирда удивила.
– Да отчего ж не видали. Видали. Воротился едва живой. Голова разбита, лицо все в крови. На расспросы ничьи не отвечал. Заперся у себя дома и даже лекаря не пускал. И раньше-то себе на уме был, а после и совсем в себя ушел. Кузнец только ко мне терпимо и относился. Из-за Весты, опять же. Пришла я к нему после того, увидала, шо едва живой, и давай ромашкой отпаивать. А после еще отваром из мяты да хмеля шишек. Хорош отвар, быстро на ноги ставит. Мамка-то моя известная знахарка была, премудростям своим и меня обучила, потому и…
– Кузнец? – переспросила хрипло. Почувствовала, как руки от волнения задрожали.
– Кузнец, говорю ж. И хороший. Да шо уж там, лучший в Вильзмире-то был. Пришла я к нему, меня-то он впустил.
Но я уже не слушала.
– Имя.
– Чавой? – непонимающе смотрела тетушка Ирда.
– Имя. Как кузнеца того звали? – вцепилась в сухонькие плечи тетушки Ирды и даже чуть тряхнула ее.
– Пусти, дурная! – вспылила та.
– Прости, тетушка Ирда… – Отпустила ее, отошла на шаг. – Но как же кузнеца того звали? Или позабыла ты?
– Ничавой-то я не позабыла! Имя, имя… Вот же заладила! Редриком его кликали. Редрик, Чеслава сын.
Ахнула, отшатнулась, подхватила юбку платья и припустила по дороге в самую ночь, куда и свет костров не долетал. Дальше, дальше, дальше… Туда, где ни думать не смогу, не вспоминать о том, что сейчас узнала. Ноги будто сами несли, а в мыслях и были вопросы одни.
Как? Почему? Неужто?..
Да нет, быть того не может!
И сама не заметила, как оказалась около родных стен, хотя метка проклятая жгла кожу, будто дикий зверь плоть терзал. В темноте не сразу и поняла, что стен булочной больше нет. Заместо них обгоревший печной остов среди груды закопченных камней торчит, попирает ночное небо. Вывеска, над которой столько трудилась, и вовсе пропала. А может статься, на пепелище рассмотреть ее не смогла. Дело всей жизни, в которое столько любви и труда было вложено, лежало под ногами трухой и золой. Дом, где с Торвином жила, где сами стены памятью о прошлой жизни дышали, в дым обратились. В дым и пепел.
Стянула маску с лица, чтоб убедиться, не привиделось ли.
Не привиделось.
Вскрикнула раненой птицей, сделала шаг вперед, сама не зная зачем, потом руки к груди прижала. Горло сдавило так, будто кто веревку накинул – ни сглотнуть, ни вдохнуть.
– Попадись мне тот, кто это сделал… – выдавила, задыхаясь от гнева. – Только попадись!
Глава 20
Арвир, получив удар мешком с опилками, с бревна полетел. Благо, падать не высоко было, а то б переломался. Редрику скучно стало. Он уж и в состязании на поднятие тяжестей первым стал, и в бое на бревне, а Арвир все не успокаивался.
– На кулачный бой тебя вызываю! Ну! Только ты да я! Чтоб уж наверняка выяснить, кто сильнее! – проорал, едва на ноги вскочил. Красный, встрепанный, в опилках – мешок, которым его Редрик свалил, неплотно завязан оказался.
А что рубаха рваная, сам виноват – нечего было за Редриком повторять и пытаться за раз пяток мешков с мокрым песком поднять. Три – его предел оказался. И как только пуп не надорвал. Редрику-то привычно, он в горе своей какие только глыбы не ворочал, пока кузню себе не устроил. Да и после едва ль не каждый день с молотом упражнялся.
– Ну⁈ Или струсил?
Редрик и внимания не вопль Арвира обратил, высматривая в толпе Лиссу. Видела хоть, как он хлыща этого посрамил? Отчего-то важно ему было, чтоб увидела. Усмехнулся, подумав, что ведет себя точь-в-точь как мальчишка. Усмешка однако почти сразу пропала – почуял, как предплечье боль гложет, а раз метка жжется, куда-то унеслась его супруга.
Оставив место испытаний, спешил на зов брачной метки, по силе боли понимая, куда девица ушла.
Лисица.
Не иначе как опять к подруге своей ускользнула. И зачем только сердце свое терзает напрасными сожалениями…
– Сразись со мной! – не унимался хлыщ, ступая следом.
Место поединка уж позади давно осталось, а Арвир за ним так и шел.
Редрику он петуха напоминал: лощеного, задиристого. И глупого. А какой прок с глупым в спор вступать? Себя только на одну планку с таким вот Арвиром ставить.
– Надоел ты мне, – отмахнулся хозяин вулкана, оставляя за спиной Старший Костер, танцующих и гуляющих на площади. А сам все выискивал взглядом Лиссу и хмурился.
– Вернись, говорю! – неслось вслед. – Требую последнее испытание!
Поморщился Редрик, но не обернулся. Надо Лиссу найти, пока глупостей не натворила.
– А ну стой!
Каким-то звериным чутьем понял, что хлыщ настиг его. Просвистело около головы, но Редрик отклонился и удар мимо прошелся.
– Теперь-то уж не уйдешь! – предвкушая хорошую драку, обрадовался Арвир, вот только у Редрика запал пропал для этих глупостей. В другое время, может статься, и поучил бы хлыща, да теперь все мысли о Лиссе были. Руку, занесенную Арвиром, заломил, а свободной ему такую оплеуху отвесил, что тот в пыль у ног повалился. Удивленно утер рукой разбитые губы, на ладонь посмотрел. – Никто меня победить не может, никто! – Оглянулся по сторонам. – Эй там, кто-нибудь, сюда зовите старосту да жрецов! Держи его! Я всех сильнее в Ильштаре! Я! – орал, совсем уж позабыв о достоинстве.
Наклонился Редрик, сгреб его за горло, приподнял и процедил в ставшие круглыми глаза:
– Никакое колдовство мне не нужно, чтоб над тобой верх одержать.
Стянул капюшон, снял маску, позволяя хлыщу себя увидеть. Арвир сначала глаза вытаращил, потом оскалился, а затем в руку Редрика вцепился и начал кожу ногтями драть что дикий зверь. Редрик поморщился только, еще одну оплеуху ему отвесил, так, чтоб кубарем улетел, потом рукой взмахнул, призывая пламя. Взметнулся зубастый яркий круг, заключая Арвира в огненную клетку.
Пускай посидит маленько, остынет, решил Редрик.
Хмыкнул хозяин вулкана, глядя, как хлыщ на него с ненавистью смотрит, окровавленные губы утирая, повернулся и чуть не бегом припустил к булочной.
Фигурку Лиссы сразу приметил и вздохнул едва ль не с облегчением. Метка тут же затихла.
Девица стояла с прямыми плечами. Руки к груди прижаты. Вся будто тетива тугого лука натянутая.
– Попадись мне тот, кто это сделал… – услышал. – Только попадись!
Знал, что должен сказать. Шагнул к ней.
– Я это сделал, Лисса.
Обернулась так стремительно, что плащ вокруг ног завился. Думал, глаза на мокром месте будут. А из них таким отчаянием и гневом полыхнуло, что удивился, как одежда на нем не занялась.
– Ты⁈ – в голосе неверие. – Зачем?
– Нужно так было, – получилось грубее, чем хотел.
Сам не понимал, что заставляет правду скрыть, отчего так поступил. Просто он-то веру в людей давно потерял, а Лиссе больно будет. По себе знал. Пускай уж лучше его винит. Ему не привыкать. Одним грехом больше на чудовище из-под горы, одним меньше – все едино.
– Кому? – прищурилась и ближе подошла, вскинула голову. – Молчишь, – мрачно протянула, когда так и не ответил. Сжала руки в кулаки и ударила его в грудь. Ему-то и не больно вовсе, а ей надо было огню своему выход дать, сразу понял. – А я сама скажу: чтоб вернуться мне некуда было, чтоб в горе этой проклятой узницей сидеть и белого света не видеть! – Удар. – Чтоб ни одного воспоминания обо мне не осталось! – Еще один. – Совсем как о тебе! – Замолотила по его груди кулаками. – Вот как ты хочешь! Так?
Ухватил ее за запястья, сжал.
– Пойдем, Лисса. Не должна была ты уходить. Уговор ты первая нарушила.
– Отчего же, Редрик? – в тон ему ответила. Голос прерывался, отдышаться не могла после вспышки гнева. – Или опасался, что отыщу того, кто про тебя да Весту расскажет? Ну так я нашла! И узнала!
– И что? – спросил так спокойно, что и сам изумился. – Утолила любопытство?
– Утолила, Редрик, сын Чеслава, кузнец из Вильзмира. Так ведь тебя на самом деле зовут.
* * *
– А ежели и так, то ничего это не меняет, – ответил невозмутимо.
Да как он может вот так стоять и спокойно смотреть, когда тайну его узнала⁈
Вскинула подбородок.
– Что же ты с прошлым хозяином вулкана сделал? Отчего селение родное сжег? – Набрала в грудь воздуха да и выпалила: – Как Весту погубил?
Ежели б до того булочную свою сожженной не увидела, побоялась бы спрашивать. А теперь в один миг равнодушие окутало. Ничего у меня больше не осталось на этом свете. Воспоминания одни. Хотелось, чтоб и Редрику так же больно стало, вот и пыталась найти колкие слова, чтоб на моем месте себя почувствовал. Думала, лицо хозяина вулкана злоба исказит после моих вопросов, а он только головой покачал, брови к переносице сгустил, отчего печальная складка на лбу залегла.
– Есть истории, которые лучше молчанием обходить, Лисса.
– Да ты только и делаешь, что молчишь! А кому от того лучше?
– Мертвым.
– Да ведь я-то жива! А ты со мной вот так… – махнула рукой в сторону пепелища. Не удалось скрыть горечь в голосе.
Молчал. Так и стояли в тиши – сюда даже звуки праздника не долетали, да и не было никакого желания больше быть его частью.
Отступила на шаг.
– Не расскажешь, выходит.
– Пусть мертвые в покое спят, Лисса. Что было, то быльем поросло.
– Лучше б и правда Изначальный Огонь меня прибрал в ночь обряда, – сказала устало, обошла его и, не оглядываясь, к окраине селения стопы направила.
С каждым шагом сердце болью отзывалось, стоило вспомнить развалины булочной. За что он так со мной?.. За что?.. Слезы уж к глазам подступили, и дорога впереди в мутное пятно превратилась, но дала себе обещание, что не запла́чу.
Не оборачивалась. Знала, что позади идет, метку-то ведь не жгло. Не увидит моих слез чудовище из-под горы.
Воспоминание о поцелуе у Старшего Костра налетело и словно под дых ударило. Позволяла ведь ему целовать себя и сама наслаждалась! А он все это время знал, что сотворил с моим прошлым, с моим очагом, у которого столько воспоминаний жило… Разозлившись, губы ладонью утерла.
– Лисса… – позвал, когда до коня добрались.
Не обернулась. Не хотела ни сидеть рядом с хозяином вулкана, ни видеть его, ни тепло его тела чувствовать, ни смоляной запах вдыхать.
Устремилась к горе, что чернела на ночном небе, будто углем нарисованная. Слышала, что и он верхом не сел. Шел позади, а конь копытами стучал по каменистой дороге, ведущей в огненный чертог хозяина вулкана.
Три четверти часа незаметно прошли – на одном только гневе и продержалась. А оказавшись внутри, к себе поднялась, разделась и, только когда набрала полную ванну воды горячей и в ней улеглась, поняла, как все тело ноет, вторя истерзанной душе.
Лежала, пока вода остывать не начала. А мыслям в голове уж тесно стало. Где ж мне способ отыскать, чтоб от супруга навязанного избавиться и снова самой себе хозяйкой стать?..
Вытерлась насухо, чистую рубаху ночную надела, прошла в комнатку, хотела волосы расчесать. Едва гребень в руку взяла, кольцо обручальное золотым блеском о себе напомнило. Надо же, а я ведь и позабыла о нем. С тех пор, как из Изначального Огня вышла, колечко это и не чувствовала вовсе, носила не снимая.
Отложила гребень, принялась скручивать золотой ободок с пальца. Кольцо, будто что почуяв, разве что в кожу не вгрызалось. С усилием, но все ж таки сняла его, посмотрела на затейливую вязь, бежавшую по выпуклому боку, и положила на столик.
Потом, поразмыслив, достала платье свое из шкафа, надела, кольцо в кулаке зажала и вышла из комнаты, чтоб хозяину вулкана его вернуть. У чуть приоткрытой двери его покоев замерла. Не хотела подслушивать, да только сказанные хозяином вулкана слова огненными змеями тело сковали, не давая с места сойти.
– Не нужна она мне здесь, Огневик.
– Так ничего уж не попишешь, хозяин, – протрещал дух в ответ. Так и представила, как он с ноги на ногу переступает. Всегда так делал, когда не уверен в чем бывал. – Поздно.
– Решение отыскать необходимо. Не по нраву мне, как все складывается.
Огневик протрещал что-то – не расслышала.
– Не желаю видеть ее больше, – донеслось решительное. – Избавить нас от ее присутствия здесь надобно. Так для всех лучше будет.
Сжала руки в кулаки, так, что кольцо в кожу до боли впилось, а сама едва сдерживала рвущийся наружу гнев. Сначала булочную мою уничтожил, а теперь и меня извести решил. Чудовище. Как есть – чудовище.
– Да как же, того-самого… – протянул дух растерянно. – Не выйдет. Нельзя. Это что ж получится-то тогда…
– Суеты от нее много. Смуту вносит и будет вносить. А теперь и подавно. Подумаю, что сделать можно. Ступай.
Поняв, что сейчас Огневик выйдет, отошла от двери, промчалась по коридору и по лестнице заспешила. Гнев душил, искал выхода. Мнилось, трону кого – и замертво тот упадет. Ни на кого никогда так не злилась. Глаза от подступающих злых слез пекло́, но не давала им пролиться. Тут слезами не решишь ничего.
Ноги несли вниз, под гору, где хозяин вулкана себе кузню обустроил. Огневик намеками да уловками разными указал, куда Редрик молотом стучать уходит, а я туда не совалась, уважала его дело любимое. Дуреха.
Слева от кухоньки ход вниз вел: слетела почти по ступеням широким, толкнула дверь тяжелую – гнев силы придал, не иначе. В кузне светло было, словно днем. Чаши с огнем полыхали, да и посреди кузницы из горна рыжий жар поднимался. Пахло терпко – раскаленным железом. А еще смолой. Им. Из-за того новый прилив ярости окатил.
Подошла к горнилу, где огонь клокотал, бросила туда кольцо обручальное с такой силой, что искры в стороны полетели. Да только кольцу хоть бы что – от огня, казалось, оно даже ярче заблестело. Мне же хотелось в серую золу его стереть, посреди которой так уютно устроилось.
Приметила молот, что на табурете лежал, ухватилась за рукоять обеими руками, взвесила тяжесть, размахнулась да ударила что было сил по кольцу. Порскнули искры, а на кольце вмятинка появилась. Еще и еще раз ударила, сминая напоминание о своем супруге навязанном.
Переведя лихорадочный взгляд с кольца, обвела глазами владения хозяина вулкана. На одних верстаках заготовки лежат, на других – готовые уж вещицы. И гнев пуще прежнего подступил, когда поняла, сколько старания, заботы и любви сложено в этот труд. Вот оно: живое все, лежит и ждет, когда хозяин придет, чтоб милым сердцу делом заняться. А от дела моей жизни одно пепелище осталось, и ничего больше.
Грудь боль когтила, а глаза пелена красная застлала. С криком подлетела к ближнему верстаку, опрокинула его и почти со звериной радостью глядела, как украшения по каменному полу прыгают. Металась по кузне как безумная, будто дух разрушения обуял. Разлетались клещи и кувалды с грохотом. Куски меди, железа, золота и серебра в камин пошвыряла. Украшения собирала и горстями их в горн кидала. Жалела, что нет во мне сил, чтоб до пыли все здесь сокрушить, чтоб и хозяину вулкана так же больно, как и мне, стало.
