Текст книги "Разожги мой огонь (СИ)"

Автор книги: Татьяна Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Ухватил теплый ажурный блин, обмакнул в мед и отправил в рот. Едва сдержался, чтоб не зажмуриться от удовольствия. А Лисса ему уже сливок кружку пододвинула. Заметил, что сама еще есть не начинала – его ждала.

– Вкусно очень, – похвалил, подхватывая второй, а за ним и третий блин.

Чуть улыбнулась и кивнула.

– Это так, баловство одно. Вот на Ночь Костров блины принято печь, так там таких можно отведать, аж дух захватывает.

– Наслышан. – Бросил на девицу взгляд, а потом опять блинами занялся. Они так и таяли во рту.

– Со всех восьми селений раз в год на праздник съезжаются в то, откуда последнюю невесту хозяину вулкана отправляли. И так пять лет подряд.

– Знать, в селении хозяйки праздник-то будет, – встрял Огневик.

Редрик подавил улыбку. Понял уже, к чему девица клонит. Еще и духа в союзники себе взяла. Смех, да и только.

– Ночь Костров завтра уж, – ответил.

Снова кивнула.

– Знаю, – откликнулась равнодушно. Но ему-то ведомо было, как люди в селении ночь эту праздновать любят. – Там блины повкуснее моих будут. На празднике их какие только не пекут: и пшеничные, и манные, и гречневые, и картофельные, и даже…

– На празднике побывать хочешь? – спросил прямо, устремляя взгляд на девицу. Не умел словесное кружево, как иные, плести. Считал, что лучше уж прямо, как есть, сказать.

Вскинула на него голубые глаза, в которых надежда так и плескалась. У Редрика сердце стукнуло раз, другой, а потом понеслось вскачь. Вот уж диво. Он-то думал, что сердце его давно камень сковал.

– Хочу. Но не ты ли сказал, что свою прошлую жизнь забыть должна? – припомнила девица. В пальцах вертела ягоду земляники. Видать, съесть хотела да позабыла.

– Я.

– Так зачем душу бередишь вопросами?

Услышал треск. Огневик хотел что-то сказать да передумал.

– Что ж я, и супругу свою порадовать не могу разве?

Нахмурилась. А Редрик улыбку едва сдерживал. Понял, что девица целую речь подготовила, как его на Ночь Костров зазвать, а он ей всю затею испортил.

Огневик протрещал что-то и на девицу теперь смотрел. А та тряхнула косами, улыбнулась так, что ямочки на щеках заиграли, и спросила:

– И в Алом Танце участие примешь? – едва вопрос на губах замер, нахмурилась, будто вспомнив о чем. Улыбка с лица вмиг исчезла.

– Вместе в нем пройдемся, – отозвался Редрик, поняв, отчего Лисса огорчилась.

– Не принято так. Венчаны мы уже.

– А кто о том знает? Только ты да я.

Прищурилась и чуть вперед подалась.

– А ну как поймает меня кто?

– Не поймает, – ответил уверенно. При одной мысли, что кроме него кто-то в Алом Танце с Лиссой пройдется, огонь на пальцах вспыхнул. Поспешно сжал кулак, чтоб она не приметила.

Лисса губу прикусила, будто решаясь на что, потом улыбнулась.

– Я хорошо танцую. Смотри – не угонишься.

– А ежели поймаю, желание мое выполнишь.

– Какое?

– О том ночью и узнаешь.

Сам не понимал, отчего так дразнить ее нравилось. Словно напоминала ему о тех днях, когда ни забот у него не было, ни печалей.

– Поймай сперва, – отозвалась озорно.

Вызов ему бросала. А он кивнул только. Словами всего не скажешь.

Лисса ягоду в рот отправила и все на него смотрела.

– Нам ведь маски понадобятся. Могу и тебе смастерить, – предложила.

– Не надо, – коротко мотнул головой.

– Так а как же…

– Не страшись, супруга, никто меня не узнает.

«Ежели сам не решу быть узнанным», – добавил про себя, кусая свернутый блин крепкими зубами.

* * *

– Ну как, Огневик? – покрутилась перед духом.

Красное платье, золотой нитью прошитое, как нельзя лучше к Ночи Костров подходило. Оно будто для меня сшито было и только в шкафу и ждало часа, когда надену его. Мне и оставалось, что волосы красными лентами переплести, да маску смастерить. Но тут уж Огневик помог, которого я попросила добыть мне крашеных птичьих перьев. Они будто сполохи огня покачивались, стоило чуть головой повести.

– Словно искорка, – одобрительно дух кивнул.

Поначалу опасалась, что узнают меня, но, стоило маску надеть да в зеркало глянуть, успокоилась. Никто бы в этом новом богатом наряде не признал скромную булочницу Мелиссу.

Так и продолжала смотреть на свое отражение, пока дверь не скрипнула. Обернулась и застыла. Оглядела супруга своего с головы до ног и почувствовала, как дыхание замирает.

Он тоже в красном был. Алая рубаха по телу его словно огонь жидкий перетекала. Штаны из плотной ткани на бедрах так туго сидели, что каждое движение было видно. На плечи алый плащ накинут, а вот с волосами хозяину вулкана и делать ничего не пришлось. Парни в селении на Ночь Костров волосы порошком шафрановым присыпали, а в волосах Редрика алые пряди так и сияли. Зато и не отличишь теперь его от люда на празднике.

– Ты, супруга, будто птица, которую фениксом кличут, – произнес задумчиво.

– И в огне не горю точно так же, – отозвалась тихо. Сказала и тут же смутилась, когда хозяин вулкана заострил уголки губ в улыбке. Чтоб неловкость скрыть, поспешно спросила: – А маска твоя где же?

Хмыкнул, достал из кармана плаща шелковую маску, подошел к зеркалу, надел и подхватил лентами алыми под волосами. Чтоб не смотреть на него, взяла приготовленный заранее плащ и набросила на плечи. Хоть Ночью Костров и не замерзнешь, но традиция такова.

– Готова? – спросил. Глаза в прорезях маски так и сверкали красным.

Кивнула только.

– Запомни, супруга: ежели кому сказать надумаешь о том, что жива осталась, праздник тут же и закончится. И для тебя, и для них, – предупредил.

Снова кивнула и поспешно отвела взгляд. Неужто догадался о чем?..

Рука об руку спустились вниз, в конюшню, где конь нетерпеливо переступал длинными ногами.

– А еще одного коня нет? – спросила и тут же вспомнила, что ежели б и был, ездить-то я верхом все одно не умею.

Но хозяин вулкана легко сомнения разрешил, сказав:

– Нет. Либо так, либо своим ходом.

Пока размышляла, подхватил меня легко, будто перышко, и усадил на спину коня, а сам позади устроился. Постаралась подальше от хозяина вулкана отодвинуться, да только коня спина все ж не скамья, чтоб можно было далеко сесть.

– Крепче держись, супруга, – шепнул в самое ухо, когда оказались на тропе.

Россыпь жарких иголочек по телу побежала. Не успела еще с ними справиться, а хозяин вулкана уж обнял крепко, да послал коня в галоп. И не держи меня, поняла, что давно бы упала. Холодный горный ветер в лицо бил и полы плаща раздувал, но в объятиях хозяина вулкана тепло было.

И четверти часа не прошло, а уж спустились к подножию горы. Коня хозяин вулкана на окраине селения пастись оставил. По тому, как конь привычно ступил на покрытую травой поляну, поняла, что не впервой так делает. А раз в Ильштар хозяин вулкана спускается, стало быть, и в другие селения наезжает…

– Ты что же, каждый год на Ночи Костров бываешь? – спросила, осененная догадкой, когда своим ходом двинулись на шум праздника.

– Не каждый. Но бываю, – ответил коротко.

Представив, что могла его видеть или даже танцевать с ним однажды, вздрогнула.

– Тебя ни разу не встречал, – произнес, будто мои мысли подслушав. – Запомнил бы.

– Так ведь в масках все…

– Что мне маски, – хмыкнул, – так, баловство.

Глава 16

– Здрав будь, будущий тесть, – во все зубы улыбнулся Арвир и протянул старосте бутыль крепкой медовухи. – И ты, тещушка любимая, не хворай, – повернулся к матери Аланы, нитку бус янтарных вручил. – А это для домочадцев ваших, – отдал девке, что в доме старосты прислуживала, три кулька конфет. Девка щеками заалела, но от Арвира бесстыжих глаз не отвела.

– Вот это по-нашему, Арвир, – шевельнул усами довольный Деян, а сам жене знак сделал, чтоб девку обратно на кухню шуганула. – Вот это ты хорошо придумал.

– Ну а как же, Ночь Костров ведь, праздник щедрый, да и вы мне все одно что родители. После свадьбы-то видеться станем и того чаще! А свадьба уж скоро. Дождаться не могу!

– Ох и хорош у нас зятек, – похвалила старостина жена. – И рубаха у него кумачовая с поясом вышитым, и сапоги сафьяновые!

Арвир шкатулку резную с дарами для Аланы под мышкой зажал, на каблуках крутанулся, распахнул свободную руку, чтоб полюбовались им родители невесты, а сам все улыбался. Да только у улыбок его цель одна была – Деяну показать, что мыслей о хозяине вулкана в голове больше не осталось.

У старухи Ирды Арвиру мало что узнать удалось. Та только и вспомнила про дурака одного, который к горе ходил, да там и сгинул. Из беседы той Арвир вот что уразумел: в одиночку на хозяина вулкана он не пойдет. Тут надо будет все обстоятельно обдумать, а потом уж сделать. Горячие головы обыкновенно первыми и помирают. А Арвиру его голова ой дорога. Матушка покойная ему завсегда говаривала, что он смышленый. Потому Арвир и придумал, что начнет против чудовища из-под горы люд прямо сегодня, на Ночи Костров, настраивать. Только по уму начнет, торопиться все одно некуда. Он, Арвир, ждать завсегда умел.

Чудовище из-под горы не выходит никуда – это ему доподлинно стало известно. Хоть тут не зря Арвир нос по ночам морозил. Свадьба, опять же, скоро. И от того тоже польза большая выйдет. Уж как сыграют, он к старосте ближе станет и в дом его будет вхож на правах зятя. Внуков Алана нарожает, а староста пускай нянчит. Где там с управлением селением справиться – некогда ему будет, уж Арвир о том позаботится. Арвир в селении, опять же, на счету хорошем.

Кто старшему жрецу золота отсыпал на постройку дома прошлым летом? Кто вещи покойного батюшки неимущим пожертвовал? Кто в сиротский дом все зерно отдал из собственного амбара? А его ведь лишь чуток мыши поели. Все он – Арвир. Так-то вот. Где надо – лаской, где надо – угрозой, но своего добьется. И пары лет не пройдет, будет у Ильштара новый староста. Молодой да крепкий. А станет Деян артачиться, так у Ульха травок нужных полно. Старики, опять же, болеют часто. Никто Арвира – заботливого мужа, почтительного зятя и дружелюбного соседа – и не заподозрит.

– Хорош, хорош, – усмехнулся Деян в усы. И не подозревал, какие мысли под льняными кудрями Арвира вьются. – Иди уже к Алане-то. Ждет она тебя, соскучать успела. И повеселитесь сегодня как следует, для чего ж еще Ночь Костров нужна. Только о порядке не забывай. Чтоб не как на проводах было. Ясно тебе? – погрозил пальцем.

– Да кто старое помянет, Деян… – снова оскалил зубы в улыбке Арвир.

– Ладно, ступай уже.

Арвир кивнул, девке, что с кухни выглядывала, незаметно подмигнул и по скрипучей лестнице в светелку Аланы поднялся. Там свечами лавандовыми пахло, будто в храмовом доме. Невеста его у окна стояла, но на звук обернулась. Арвир приметил, что глаза у нее красные, а уголки губ вниз опущены. Чего это с ней? Праздник ведь!

– Здрав будь, Арвир, – произнесла едва слышно.

– Ну что, невестушка, рада меня видеть?

Кивнула неуверенно. Арвир решил, что из-за его наряда богатого не в силах слова вымолвить.

– Отчего ж поцелуем не одаришь? – ближе подошел и губы вытянул. Алана в ответ своими едва коснулась да тут же отпрянула.

– Смотри, после свадьбы-то поцелуи мне жарче дари, – проворчал Арвир, когда понял, что это все, потом шкатулку протянул: – Тебе вот. Дары свадебные. Тут-то так, безделицы. А вот как женой моей станешь, будешь павой выступать. В шелка наряжу да самоцветами одарю всему Ильштару на зависть.

– Благодарю тебя, Арвир, – ответила тихо. Шкатулку взяла, на стол спешно поставила, будто та пальцы ей жгла. Под резную крышку даже и не заглянула.

Арвир брови свел. Не привык, чтоб его дары так равнодушно принимали.

– Что, и одним глазком не посмотришь, чем одарил?

– Потом, Арвир. Будет еще время.

– Ну, дело твое. Жемчуг-то отборный заморский, все одно, никуда не денется… – протянул. Думал, взвизгнет радостно невеста да кинется жемчуга смотреть, а потом его, Арвира, благодарить. Но Алана изваянием как замерла, так и стояла. Только глаза влажно и блестели в свете свечей.

Невесту свою он в последнюю седьмицу почитай что и не видел вовсе. То к Ночи Костров готовился, то с друзьями да соседями свадьбу скорую праздновал. Должен он перед семейной жизнью нагуляться или не должен? А на Алану еще насмотрится, когда вместе жить станут. Да и сама Алана после того, как Мелисса к хозяину вулкана отправилась, Арвира сторонилась словно. Слезы лила, едва его увидев, а то и вовсе молчала. Арвир еще и потому к встречам частым с ней не стремился. Ну да это у нее пройдет.

Прошелся по светелке Арвир, рубаху, что Алана вышивала, приметил. Та комом в кресле у окна валялась.

– Мне-то дар ответный когда готов будет? – спросил, а у самого голос недовольством так и сквозил.

– Ты о рубахе свадебной? – переспросила Алана растерянно, будто совсем о ней позабыла.

– О чем ж еще.

– Нитки новые нужно купить. Эти рвутся то и дело.

– А чего это сама не собрана? – нахмурился Арвир. Окинул Алану недовольным взглядом и только сейчас приметил, что на ней платье домашнее. – Да ты и на себя не похожа. Или опять заболела?

– Плохо мне, Арвир, – ответила едва слышно и кончики пальцев к губам прижала, будто пожалела, что слова вырвались. Вздохнула.

– Отчего же? – протянул удивленно. – Ты старостина дочь, бед и горя с рождения не знала, участи стать невестой хозяина вулкана избежала, за меня – всем вокруг на зависть – вот скоро пойдешь, а потом…

– Так ведь это меня и тревожит, Арвир!

– Свадьба-то? – едва не расхохотался. – Так чего там бояться? Чай, не чужие друг дружке.

– Да я ж…

– С детства ведь рядышком росли да проказничали.

– Да-да, но…

– А вот вспомни хотя бы, как детьми во двор к гончару Прошке пробрались да малину с куста трескали. Он нас поймал, а ты всю вину на себя взяла. Ох и влетело тебе тогда от батюшки! – теперь уж не смог сдержать хохота.

Только Алана веселье его не разделила. Кивнула.

– Помню, Арвир. Все я помню.

– А тогда и печалиться не о чем. Подари-ка лучше мне еще поцелуй. Да на этот раз самый жаркий, не то обижусь! – раскинул руки и к Алане шагнул. Но та ладони перед ним выставила и головой качнула.

– Не про свадьбу я.

– А про что ж тогда? – опустил руки.

– Про то, о чем ты до того сказал.

– Опять про Мелиссу? – протянул удивленно. Увидел, как щеки Аланы вишнями вспыхнули и вспылил: – Да сколько ж можно-то! – голос зло прозвучал.

– Я ее видела, Арвир, Отцом-Солнцем клянусь, – прошептала и охранительный знак из пальцев сделала. – Когда из храмового дома шла.

– Ходи туда чаще, еще не то привидится, – скривился Арвир. – Мне вчера уж Илмар выговорил, что тебя у храмового дома два вечера подряд видел. Еще и поддел, что, мол, выходит, со жрецами-то тебе куда как интереснее, чем со мной. Думаешь, по нраву мне такие речи выслушивать?

– Прости, Арвир, – опустила глаза в пол, – да только легче мне там, где Мать-Земля и Отец-Солнце меня услышать могут.

– Легче тебе будет, ежели со мной пойдешь, – мягко Арвир проговорил. Сам Алану за плечи взял. Она вздрогнула. От удовольствия, вестимо. – Я сейчас вид сделаю, что разговора этого не было, вниз пойду, с батюшкой твоим медовухи выпью. А через четверть часа ты спустишься. В алом платье. С косами причесанными. Умытая. Веселая. Жемчуга наденешь, что тебе принес. Все, как полагается, чтоб меня не посрамить. А потом на Ночь Костров пойдем. Тут-то на злые языки узду и накинем.

– Не могу я на Ночь Костров идти, Арвир, – упрямо покачала головой Алана, потом еще раз повторила, словно его убедить пыталась: – Не могу.

– Это отчего же? – Арвир начал терпение терять. – Неужто жрецы не велели? – добавил едко.

Вздохнула коротко и руки к груди прижала.

– Мы с Мелиссой ведь каждый год на Ночь Костров ходили. А теперь… А сейчас… Неправильно это. Сердцем чувствую. Не должна я там быть.

Арвир руки убрал, отошел от невесты.

– Ты, Алана, эту дурость из головы выбрось, иначе, запомни, у нас с тобой хорошего ничего не выйдет!

Всхлипнула, шагнула к нему, но Арвир руки на груди сложил и смотрел мимо невесты.

– Не таи на меня обиду, Арвир, сам ведь знаешь, что во всем свете только четверо у меня дорогих людей: батюшка с матушкой, Мелисса да ты.

– Это что же выходит… Меня ты после булочницы своей поставила, – Арвир не сдержался, удивленный взгляд на Алану кинул, – после девки безродной! Вот оно как! Вот как ты меня любишь!

– Люблю, Арвир, крепко люблю, да только…

– Ну, нет! Сиди здесь одна, раз таково твое желание! – развернулся на каблуках так, что пол скрипнул, вышел из светелки и дверью хлопнул.

* * *

Алана перед окном села, голову ладонями подперла. Видела, как Арвир из дома выбежал и на главную площадь зашагал. А она все смотрела и смотрела сквозь пелену текущих слез на его размытую фигуру, пока красная рубаха из вида не скрылась.

Алана жениха всегда ждала. Каждый раз, как Арвира видела, сердце девичье замирало на миг, а потом вскачь неслось. Любила его сызмальства. Припомнила, как впервые его увидела. Арвир тогда по селению ехал с батюшкой своим. Тот ему первую лошадку купил, серую в яблоках.

Глянула Алана, как ветер кудрями льняными мальчонки играет, как Арвир смехом заливается, так и потеряла голову. Пронесла ту любовь сквозь года. Когда рядом Арвира не было, казалось, и сама не живет. Вот и сегодня не могла им не любоваться. Вошел к ней в покои – и будто светлее стало. Ладен и красив. Богат. К старшим почтителен. Всем хорош Арвир. Да только перед глазами стояло, как он у лекаря Ульха травы для Мелиссы просит. И хоть своими глазами того не видела и ради нее, Аланы, то сделано было, оттого на душе еще тяжелее становилось.

Всхлипнула Алана, утерла споро бегущие слезы.

– Что ж делать-то? – прошептала. – Как с собственным сердцем и совестью договориться?..

Глава 17

Шум праздника приближался: распускались трескучим багрянцем цветы костров на главной площади, рвали струны инструментов заезжие музыканты, звенели в ночном воздухе удалые крики смельчаков, скачущих через пламя. А когда вышли к людям, сердце зашлось от страха и волнения, ведь понимала, что сейчас увижу тех, кого поклялась защитить.

А ну как узнают?.. А ежели… ежели Алана увидит? Смогу ли смолчать и не броситься к подруге? Однако ж почти сразу поняла, что и сама никого не узнаю́. Хоть от пламени костров и светло, как днем, лица гуляющих маски скрывали, а одеты были кто в плащи, кто в балахоны – плескалось на площади алое людское море. Из всех селений съезжались на Ночь Костров.

У праздника и обережный смысл был. Считалось, что так девицы себя от хозяина вулкана уберечь смогут. А то, что Изначальный Огонь каждые пять лет невесту требовал – про то старались в Ночь Костров не вспоминать. А вот кто б знал, что хозяин вулкана все эти годы между ними – «Нами!» – поспешно исправилась – разгуливал…

Сладко пахло блинами, что на ближайшем костре пекли, да яблоками в карамели. Носились с криками детишки с привязанными к длинным палкам червлеными лентами. Ребятне в эту ночь разрешалось резвиться до полуночи.

Смотрела на веселящийся люд и сердце от боли сжималось. Вот она, жизнь… Идет своим ходом. Обо мне уж и не помнит никто. И хотя не за тем к хозяину вулкана шла, чтоб о поступке моем потом песни слагали, все ж на душе тяжко стало.

– Ну что, супруга, покажи, где блинов отведать. А уж я решу, лучше ли твоих, – тихо хозяин вулкана произнес. Прикосновение к локтю заставило вздрогнуть.

Тряхнула головой, прогнала лишние мысли. Вот уж впрямь нашла из-за чего печалиться. Знала, что так и будет, нечего и думать о том. Однако слова хозяина вулкана про короткую память людскую, нет-нет, на ум да и приходили.

– А вон у пекаря Крома из соседнего селения хорошие блины выходят. Он со мной всегда соперничал, – потянула за рукав хозяина вулкана к ближайшему костру, около которого на длинных железных лопатах тончайшие блины выпекали. Здесь же и свежее варенье пяти видов можно было отведать и колким квасом все запить. – У него у лопат для блинов навершия кованые в виде голов медвежьих, видишь?

– Вижу.

– Кром когда их купил, надо мной потешался. Говорил, голубке до дикого медведя как до Отца-Солнца лететь, – улыбнулась воспоминанию, а сама наблюдала, как пекарь ловко блины подбрасывает да успевает следить, чтоб на других лопатах не подгорело.

– Это ты-то голубка? – хохотнул Редрик. – Лисица уж скорее. Черная.

Пока хозяин вулкана у пекаря блины забирал, выискивала взглядом тетушку Ирду. Родилась у меня одна мысль два дня тому назад. Тогда же, когда и задумка Редрика на праздник зазвать.

Тетушка Ирда из сожженного хозяином вулкана селения Вильзмир родом была, выходит, у нее можно хоть что-то выспросить да вызнать. Про метку брачную уж она навряд ли бы что сказала, но вдруг она Весту знала? Может статься, та девица особенная была?.. И хоть ниточка, за которую я ухватилась, тонко вилась и того и гляди порваться готова была, не могла просто так сдаться.

Тетушка Ирда на Ночь Костров всегда ходила, в каком бы селении не праздновали. Лоток на шею вешала и с него ленты вышитые девицам продавала. Едва завидев ее, девицы тут же кликали: «Тетушка Ирда!», с тех пор так и повелось.

Обыкновенно она в маске с плетеным из лент малиновым цветком ходила. Та уж износилась за годы, и цветок выцвел совсем, стал не малиновым, а розовым едва, но тетушка Ирда себе не изменяла. Вот и сейчас искала я, не мелькнет ли где в толпе знакомая маска.

– Обманула ты меня, супруга, – услышала вдруг задумчивый голос хозяина вулкана.

Повернулась к нему и с тревогой вгляделась в закрытое маской лицо.

– Обманула? – повторила, облизав пересохшие губы.

Кивнул и блином недоеденным взмахнул.

– Твои-то куда вкуснее будут.

Почувствовала, как бег сердца замедляется. Улыбнулась.

– Обратного говорить не стану.

– Вот уж диво, – хмыкнул, протягивая мне сложенный вчетверо блин и мисочку с вареньем.

Расправившись с блинами, думали, куда дальше стопы направить.

– Только не к болтунам этим, хватает и раз в пятилетие их вопли выслушивать, – качнул головой хозяин вулкана, увидев, как в южном углу площади жрецы проповедуют, и решительно повлек меня туда, где представление давали.

В западном углу площади у невысоких мостков уж изрядная толпа собралась, куда как больше, нежели жрецы собрали. Обычно-то в Ночь Костров веселые сценки показывали, а в этот раз что-то неладное творилось: двое под крики толпы на тупых мечах рубились.

– Да это же Арвир, – прошептала изумленно, узнав одного из молодцев, и тут же губы сомкнула. Раз он здесь, выходит, и Алана где-то неподалеку. Так уж повелось: где Арвир, там и она. Головой по сторонам повертела, но подругу не приметила.

– Ювелир?

Удивилась. Всего раз при хозяине вулкана Арвира упоминала, а он, смотри-ка, запомнил. И хоть голосом спокойным спросил, почудилось в нем что-то недоброе.

– Ювелир. Купец. Силач. Душа компании да мечта любой девицы на выданье во всем Ильштаре. Выбирай, что больше нравится, – не удержалась и хмыкнула. Вот только получилось не особенно весело.

Арвир завсегда покрасоваться любил: на подмостках ли в кулачном бою – неважно. Главное, чтоб больше народу его видело. А вот соперника его не признала. Может статься, и не из нашего селения вовсе. Да и то сложно было, потому как с головы его пакля черная свисала, а лицо перемазал зачем-то красной краской.

Хозяин вулкана не ответил ничего, но взгляд на мостки, где действо происходило, устремил.

– Так-то меня запомнил, – услышала насмешливое. Метнула на него взгляд, но не поняла, о чем говорит, а пояснить он и сам не спешил.

Снова посмотрела на мостки, где двое друг перед другом скакали да мечами размахивали. Арвир меч сжимал обычный самый, а вот у второго лезвие красным было выкрашено.

– Сдавайся! – взревел тот, что с паклей. Она ему в глаза так и лезла. – Не выстоять тебе против меня!

– Не боюсь я! И не запугаешь! – орал в ответ Арвир, прокручивая в руке меч и наступая на «врага».

Раздалось громкое «ш-ш-ш!», взметнулись из-под дощатого пола алые бумажные языки пламени. Ахнули в толпе.

– Как тебе сила хозяина вулкана?

Тут уж моя очередь ахнуть пришла. В Ночь Костров, напротив, старались хозяина вулкана не поминать, а Арвир вон что удумал… Так и замерла, силясь понять, зачем ему все это нужно.

– Сила твоя – колдовство! – надрывался Арвир, занося меч. – А моя сила – в желании селение родное защитить!

– Давай, Арвир! – задиристо пищали в толпе мальчишки. – Покажи чудищу!

Арвир от души рубанул мечом, срезал бумажное пламя, скакнул через оставшиеся лоскуты, приблизился к «врагу», но их снова и снова разделял «огонь».

– Честно со мной сразись! – взывал Арвир. – Или боишься?

– Это ты меня боись… э-э-э… бойся то есть!

Смотрела на красующегося Арвира, а в памяти невольно поднимался туман воспоминаний, который разогнать бы хотела, да не могла.

* * *

– Да я ведь только приласкать тебя, Мелисса, маленько хочу. Тебе понравится, обещаю.

Отступила на шаг и решительно тряхнула головой.

– Уходи, Арвир!

Осклабился, расставил руки, шагнул ближе. И ведь время выбрал позднее, змей, когда в булочную уж точно никто не заглянет.

– Сам ведь знаешь, как Алана тебя любит! Неужто тебя ее чувства не волнуют совсем?

– Так мы ей не скажем, – хохотнул, зажав своим телом меня в углу меж печью и столом. И на помощь звать бесполезно – не услышит никто.

– Арвир, я тебе уже не раз отказала и снова скажу: не люб ты мне и никогда не станешь!

– Никогда – это уж больно долго, Мелисса. Ты сколько лет вдовствуешь? Куда как много. Торвина-то Старуха-Смерть давненько прибрала. Устала ты, поди, без ласки-то мужской, – жарко прошептал, коснулся носом щеки, провел по ней. – Пахнешь ты хорошо, сладко так.

Головой дернула, уперлась в его грудь ладонями, чтоб отдалиться.

– Да ты меня не слышишь, видно! Не нравишься ты мне, Арвир, хоть вареньем тебя обмажь!

– Да что ты, Мелисса! Не невинная ведь девица, чтоб себя так вести! – лицо злоба исказила.

Видела, что никак в толк не возьмет, почему он, первый красавец, силач и богач Ильштара, простой булочнице не по нраву пришелся. Уж сколько девиц по нему вздыхали и слезы проливали – не счесть. И на Ночи Костров едва ли не дрались, чтоб в танце с ним пройтись. А я иной раз задумывалась, отчего дрожь гадливости пробегает, когда он рядом, пыталась понять, да только будто что внутри отворачивало от Арвира. И потому же не могла в толк взять, что Алану в нем влечет. Но то дело не мое.

Арвир усмехнулся пакостно, склонил голову, ужалил губы поцелуем. Содрогнулась.

– Ну, что же ты, Мелисса, – руками под юбку уж лез, сминал ткань, – знаю, что девка огненная, покажи мне свой огонь.

Огонь показать ему? Ну, это можно.

Нащупала за спиной горячую крышку чугунка, что до прихода Арвира из печи достала, взмахнула ей и опустила на голову охальника. Пока он шипел да от боли корчился, метнулась из угла, схватила ухват, выставила перед собой.

– Убирайся, Арвир, и чтоб больше тебя здесь не видела! Или так ославлю на все селение – сам не рад будешь!

– Ответишь мне еще, девка, за это! Ответишь! – цедил сквозь зубы, пока утирал кровь, пачкавшую льняные волосы, да к дверям пятился.

* * *

– Вот так-то с чудищем надо! Не видать тебе больше наших девиц! Не лить больше матерям слезы, дочерей своих тебе не отправлять! Не осиротишь больше ни один род!

Вздрогнула. Пока воспоминание перед глазами стояло, представление уж почти закончилось. Арвир к «врагу» подскочил, меж рукой и телом меч ему впихнул и, едва тот к ногам его свалился, заголосил:

– Вот, честной люд! Повержен хозяин вулкана! И вся его сила, что в колдовстве сокрыта, не сто́ит ничего против честного сердца и твердой руки!

Загомонила толпа радостно, пока Арвир поклоны отвешивал да воздушные поцелуи ахающим девицам отправлял.

– Шут гороховый.

Бросила взгляд на хозяина вулкана, но он ничего и не добавил. Вот и угадай, почему так сказал. А в следующий миг и вовсе не до того стало – показалось, что мелькнула в красном людском море маска с выцветшим розовым цветком. Привстала на цыпочки, шею вытянула, чтоб больше увидеть, да только толпа мешала.

– Ищешь кого, супруга? – услышала за спиной голос хозяина вулкана.

Глава 18

– Знакомых высматриваю, – ответила полуправду.

– И как? Высмотрела кого?

– Да какое там, – беспечно рассмеялась, на него посмотрев, – и не узнать никого в этих нарядах.

Видела, как мерцают красным глаза в прорезях маски. Поверил, нет – не угадаешь. Неуютно чувствовала себя под его всеведающим взглядом. Казалось, насквозь видит.

Неизвестно, до чего б договорились, не выскочи из толпы малец да со всего маху на хозяина вулкана не натолкнись.

– Ой!

– А это кто у нас здесь? – спросил тот добродушно. И так голос переменился, что от удивления брови вскинула.

– Ты не мой папка, – удивленно протянул парнишка, потом затряс нижней губой, рот искривил и так заливисто да звонко заревел, будто в колокол пожарный били.

– Тише, маленький, найдем мы твоего папку, – попыталась утешить его.

– Я не маленький! – замотал головой, потер глаза кулачками, из-под которых новый поток слез хлынул.

Редрик подозвал лоточника, купил у него яблоко в карамели.

– Держи, малец, – присел рядом и протянул пареньку.

Тот вмиг утих, яблоко взял и сразу добрый кусок отхватил. Слезы тут же иссякли.

– Матушка твоя где? – спросил Редрик.

– Да тут где-то, – пожал острыми плечами и вновь яблоком занялся.

– Делать нечего, искать пойдем, – решил хозяин вулкана, хотел мальца на руки подхватить, чтоб сподручней было, но тут выбежал из толпы румяный усач без маски, рванул к парнишке.

Почувствовала, как Редрик меня за руку тянет, чтоб в толпе скрыться.

– Вот ты где!

– Тятя!

– Мать ищет, все ноги сбила, а он яблоко трескает! Откуда взял-то?

– Угостили!

– Да ну? И кто же таким непослушным пострелятам сласти за так раздает?

– Да вон стоит, – махнул кулаком с зажатой в нем палочкой и ополовиненным яблоком малец, указывая на нас, – с глазами огненными.

Засмеялся отец парнишки, да так, что усы запрыгали.

– Ну ты и сказочник, малой, весь в меня!

Уж скрылись в толпе отец с сынишкой, а мы с хозяином вулкана так и стояли, глядя им вслед и думая каждый о своем. Когда-то, сейчас казалось, что безумно давно, хотела я полный дом детишек, чтоб смех их звенел колокольцами на радость сердцу. Я бы им калачи сладкие пекла, а зимними вечерами сказки рассказывала, да только боги иначе распорядились. Когда поняли, что не будет у нас с Торвином ни сыновей, ни дочерей, смирилась, хотя сердце иной раз и болело от несправедливости. Из-за того и второй раз замуж не пошла. Не хотела род мужа позорить.

Сглотнула горечь в горле и спросила:

– Как он глаза-то твои успел разглядеть?

– Дети самую суть умеют видеть, потому что смотрят иначе. Что им шелуха эта, – отозвался Редрик невесело.

* * *

Понемногу смолкли голоса ребятни: иных родители увели, другие сами по домам разбежались. Другая часть праздника начиналась – танцы. Обыкновенно после Ночи Костров свадеб было не счесть. Считалось, что так хозяину вулкана нос утирают девицы. Дескать, не видать тебе жертв.