Текст книги "Рихард Феникс. Море. Книга 3"
Автор книги: Татьяна Клявина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– Интересно, чем вызвано такое отношение? – спросил Бэн, когда к нему подошёл Чиён.
– Они ведь потомки Дракатри юга, устроителей этого города, – пожал плечами Тень, глядя из-под капюшона потухшими глазами; на изжелто-бледном лице его не было ни кровинки, ни эмоций. Парень выглядел гораздо хуже, чем в последнюю совместную ночёвку, когда чуть не избил Мару.
Бэн не стал расспрашивать дальше, потому что и так всё было понятно, только рассказал про Ерши, а горец перебивал его и бахвалился, что победит. Чиён послушал Мару, задержал на нём взгляд, не удостоив ответом обоих знакомых, развернулся, ушёл, бряцая арбалетом и колчаном за плечами. Наплывшая толпа поглотила Тень. Близилось время боёв.
Мару приподнялся на цыпочках, стараясь поверх голов углядеть ринг, но тот скрывали и курсирующие в ожидании начала люди, и деревянные трибуны. Разодетые горожанки в широкополых шляпах первыми занимали места. В толпе носились детишки с корзинками, полными мелких ракушек. Зрителей запустили раньше бойцов, а те толпились огромной сопящей массой вокруг палатки. Солнце упрямо ползло вверх.
Раздался барабанный бой с поля за трибунами, и Мару с Бэном поспешили туда.
– Интересно, твой новый друг придёт? – спросил толстяк, вновь оказавшийся в очереди но уже более плотной, чем раньше.
– Зраци? Кто его знает, – фыркнул Мару, набрасывая на голову широкий жёлтый шарф, чтобы никто не потянул за косы с золотыми украшениями на них и за большие серьги-кольца.
Очередь медленно продвигалась. И с каждым шагом от стоящих вокруг мужчин сильнее пахло чем-то резким с примесью крови.
– Запах боя, – пробормотал Бэн.
Он вспомнил свои детские драки и уроки с дедушкой. Тот, бывало, говаривал, что как только запах такой учуешь, так сразу или беги, или стой до смерти. Парень сожалел, что не может участвовать, даже немного злился, но понимал, что в нынешнем состоянии совсем не готов, да и как бить живых людей, когда за дни своего ученичества насмотрелся на хворых, которых нужно лечить. Ведь он теперь лекарь, а не калекарь! А вот Мару ничего не смущало. Он едва ли не подпрыгивал рядом, широко раскрытыми глазами будто поедая толпу. Крепкая лапища протянулась откуда-то сбоку и схватила Бэна за плечо.
– И куда это ты навострился? Тебе ведь сказали: нельзя, – прогудел Добромир, вытягивая ученика к трибунам. Бэн лишь успел заметить, как в толпе скрылся жёлтый шарф, а вслед оскалились ожидающие боя мужики. – Пойдём повыше сядем, чтобы всё видеть. За друга не волнуйся: не сглупит – уцелеет.
– А сглупит?
– Ну, может, тогда хоть мозги появятся.
Наставник и его ученик поднялись на самый верх правых трибун. Три ряда сидений были заняты почти полностью роскошно разодетыми дамами, скромными, попыхивающими трубками и самокрутками стариками и неугомонными детьми. Мужчин и парней среди зрителей оказалось мало, да и те выглядели словно провинившиеся малыши, которых поставили в угол, как дурной пример окружающим. Бэн ощутил себя неловко, но Добромир пригрозил, что если ученик будет забивать голову глупостями, тот тут же отправиться в ночлежку. Оставалось смириться и наблюдать. В углу противоположной стороны парень заметил Арчибальда Ястреба и Серого Сола, те о чём-то говорили с городовым, и он, хоть и был хозяином города, казалось, тоже заискивал перед Дракатри: склонял голову, смотрел снизу вверх, складывал ладони в молитвенном жесте, ходил чуть согнув колени.
– Совета просит, – проследив за взглядом ученика, пояснил Добромир. – Хочет понять, что делать с теми шальными, если победят.
– А сам он не может выбрать? – удивился Бэн, вспоминая суд в Лагенфорде, где мэр, даже не смотря на двенадцать советников, решения принимал самостоятельно.
Наставник пожал плечами и скрестил на груди руки под бородой, будто не считал нужным отвечать.
Бэн разглядывал место боёв. Площадка пятнадцать на десять широких шагов была обнесена двумя толстыми канатами, привязанными ко вбитым по углам столбикам. Нижний канат приходился взрослому человеку на уровне колен, а верхний – чуть выше живота. У левого угла, где толпилась очередь, стояла широкая плетёная корзина, куда будущие участники скидывали оружие. Возле неё с десяток человек в одинаковых серых шляпах обыскивали особо несговорчивых претендентов. Очень толстый мужичок с усами-косичками и такой же шляпе, семеня короткими ножками, бегал по диагонали через поле, от корзины к городовому и обратно, обмахивая пунцовое лицо чуть раскатанным свитком.
– А народу нынче валом. Не все в один заход пойдут, – довольно отметил Добромир, сверкая глазами из-под низко надвинутой лисьей шапки.
Ученик молчал, наклонившись вперёд и пытаясь высмотреть знакомые лица, но опоздавшие всё затекали на трибуны, закрывая обзор одеждами, шляпами и беспрестанной суетой. А запах боя становился всё крепче, даже сидеть на самом верху на ветру не спасало.
Кругленький человечек наконец замер посреди поля и поднял свиток над головой. Все, кто был на ногах, поспешили занять свои места, кроме бойцов. Тишина наступила внезапно, только крики чаек и тихий перелив волн смели её нарушить. И вот свиток раскрылся и зычный голос разнёсся над полем и трибунами:
– Целый год ожидания больших макаварских боёв минул, местные и пришлые! И вот этот день настал! – Ведущий вскинул руки к небу, и окружающие захлопали, закричали, затопали. Бэн вспомнил, как началось представление в Лагенфорде и воззвал ко всему сущему, чтобы этот день не кончился, как тот.
Глава 84
Бои в Макавари
Когда люди вновь затихли, круглый человечек подкрутил усы-косички, подёргал их и продолжил:
– В этот раз участвуют двести тридцать пять человек. Это больше, чем в том году, не так ли? – Ведущий закружился вокруг себя, вновь призывая к аплодисментам. Но стоило ему обернуться к претендентам, все резко присмирели. – Мы разделим участников на пять блоков по сорок семь человек. Терпение, господа бойцы! Не уходите и будет вам счастье! Все бои пройдут в таком порядке: сперва пять блоков по десять минут. Если через это время на ногах останется больше пяти человек, время продлится ещё на пять минут, но не советую. Лучше не затягивать, господа бойцы! А дальше через час перерыва бои будут индивидуальные. Между прочим, рекомендую за это время сделать ставки, – добавил он под одобрительные смешки.
Несколько дам рядом ниже передавали друг другу кошели и листочки с именами. Добромир хмыкнул. Ловкие женские ручки замерли, и шебуршение прекратилось, скрылось, видать, до времени ставок. Кругленький человечек вновь взял слово:
– И когда мы перейдём к индивидуальным, поле будет разделено натрое, чтобы одновременно могли сражаться три пары.
На это отовсюду раздались возмущённые оклики и вздохи. Усатый человечек потряс кулаком и, перекрикивая всех, заявил:
– Кто ж вам в настоящем бою даст место для манёвра, а? Проулки-переулки, комнатёнки да каюты – вот где надо силушку да ловкость применять, не спускать негодяйцам дурных слов и дел, а не тянуть противника, как девицу на прогулку, на свежий воздух. Ишь, полюбовно всё решается – негоже! А надо честь отстоять, да ничего вокруг не повредить! Это ж мы ещё усложнений не добавили: ни баб визжащих, ни посуды хрупкой, ни младенцев обосратых! Гордитесь, господа бойцы! Посему будет так!
Наступила звенящая тишина, но вскоре то тут, то там раздались согласные голоса. Ведущий кивнул и продолжил:
– Во втором круге даётся также по десять минут на бой. Когда закончится, будет вновь время для отдыха, а потом третий круг. Надеюсь, последний. А теперь наши правила!
Он дёрнул свиток вниз, и тот побежал, раскатался аж до самых трибун. Собравшиеся ахнули, рассмеялись. Бэн углядел, что свиток был абсолютно чист. Пока ведущий молчал, наслаждаясь произведённым эффектом, парень дотянулся до уха наставника и проговорил:
– Нам бы поторопиться. Ерши пропал, полагаем, его те послушницы украли.
– А как думаешь, почему во втором круге поле натрое делят? Ерши – макаварский. Поэтому все поторопятся. Городовой знает. Неважно, выиграет чернявый или нет, я сведу тебя в звериную лавку, там выберешь себе кого повыносливей. Хотя, есть у меня животина на примете…
Он ещё что-то добавил, но Бэн, у которого сердце от восторга зашлось гулким боем, не расслышал: всё перекрыл голос ведущего.
– Таки правила наши! Первое: убивать и калечить нельзя! Второе: оружие на поле запрещено! Совсем запрещено! Скидайте в корзину, после заберёте. Никто не тронет вашего добра, – цыкнул он на негодующий окрик из толпы ожидающих. – Уж поверьте, господа, никому барахлишка вашего не надоть! Третье: мужчины и дамы бьются на равных в первом круге, а дальше дамы выбирают партнёров. Если, конечно, дойдут… И младшие мужчины выбирают старших, зря мы, что ли, возраст спрашивали⁈
Он ухмыльнулся в усы-косички и все расхохотались. Бэн наклонился вперёд так сильно, что едва не коснулся подбородком шляпы впередисидящей дамы, но смог углядеть среди видимых бойцов не только красавицу Мауну, но ещё с десятка два женщин. И все, кто толпились снаружи канатов, казались очень большими – высокими, крепкими, статными – далеко не детьми или подростками. А вот Мару, слишком низкого среди рослых, видно не было, не спасал даже жёлтый шарф.
– Правило четвёртое, – не унимался ведущий, – кто останется на ногах к концу времени, тот победил в раунде. Пятое: между ног и в лицо не бить! У нас достаточно судей, чтобы следить за каждым. Поэтому, если назовут ваш номер, значит, заметили нарушение правил. Следует сразу выйти за канаты. Кто ослушается, будет выпорот после боёв мокрыми розгами по голой жопе!
– Прям по голой? – свистящим шёпотом спросила одна из дам впереди Бэна.
– Вот это да! – откликнулась вторая.
– Хоть бы кто правило нарушил, – вытащив изо рта слишком длинную красную карамельку на палочке, вздохнула третья.
Бэна передёрнуло. Он почувствовал, как уши и лицо запылали, выпрямился, чинно сложив руки на коленях, дамы бросали на него косые взгляды и хихикали, особенно та сладкоежка, которая старалась одновременно смотреть и на него, и на Добромира, вталкивая в рот лакомство и медленно вытягивая его. Парень подумал, что после такого зрелища ещё долго не сможет есть карамельки на палочке, уж очень это было двусмысленно и противно. А наставнику всё нипочём.
– И последнее, – перекричал гул голосов кругленький человечек, – в этих боях будут участвовать трое мужчин, которые на своей бричке сбили приютского малыша Ерши, отчего ему пришлось отхватить от плеча руку. Это дурно. Вы так не думаете? – серьёзным тоном обратился он к трибунам.
Дама с карамелькой затрубила громче всех, аж заложило у окружающих уши:
– Казнить мерзавцев! Насмерть! Но сначала выпороть!
Раздались и другие громкие крики. Люди требовали указать на виновных. Бойцы тоже заволновались, оглядывая друг друга. Взметнулся кулак, удар, чей-то вскрик, удар. Ведущий пытался привлечь внимание. Помощники в серых шляпах безуспешно наводили порядок. Тень упала на говорливых дам и даже чайки замолкли, не то что люди. Поднявшийся Добромир расцепил руки, расправил плечи, ударил кулаком в ладонь и тихо, но так, что Бэна пробрал озноб, да и остальных, судя по побелевшим лицам, тоже, произнёс:
– Те, кто будут драться до своей очереди, лишатся права на землю на ближайшие два года.
– Да плевал я на твою землю! Вообще начихать!
Отпихнув помощников ведущего, из толпы бойцов выбрался вперевалку мужчина. Молодой и крепкий, голый по пояс, мышцы, как перетянутые шпагатами хорошие куски вяленого мяса, так и бугрились под кожей. С вызовом оглядев собравшихся, смутьян крикнул:
– Я сюда драться пришёл, а не за вашими подачками! Драться! Насмерть! Смекаешь, старый хрен?
– Бунтовщики будут иметь дело со мной, – склонив голову к плечу, предупредил Добромир и сделал шаг в сторону выхода.
У Бэна перехватило дыхание. Сидящие рядом шарахнулись. Леденец выпал из трясущихся рук дамы и поскакал по деревянному настилу.
– Спускайся, старикан! – подначил полуодетый, потрясая кулаками, демонстрируя завидную фигуру.
Он уже проскочил меж канатов, плюнул на всё ещё раскатанный свиток. Ведущий неодобрительно покосился, но с места не сдвинулся. Те, кто были у ног Добромира, раздвинулись, открывая прямой путь. Лисий Хвост сошёл на первый ряд, до канатов – только руку протяни. Остановился.
– Ха! Зассал старикан! – смельчак подпрыгнул и хлопнул себя по заднице.
Бэн знал этот оскорбительный жест и обиделся вместо наставника, который казался абсолютно спокойным, покачиваясь с носков на пятки в окружении жавшихся друг к другу у его ног испуганных людей.
– Добрый, может, не надо, а? А то в одном блоке будет на участника меньше. А мы так всё красиво поделили! – умоляющим тоном протянул кругленький человечек, накручивая усы-косички на палец.
Смельчак сложился пополам от смеха, солнце так и играло на вздувшихся мышцах спины и плеч. Наставник громко хмыкнул. Бэн почувствовал, как стало нечем дышать, лёгкие просто отказывались впускать в себя воздух. Дамы рядом хватались за грудь и горла, будто и их постигла та же беда.
– Да что ты городишь, кусок сала⁈ – хохотнул смельчак, выпрямляясь и показывая ведущему кулачище. – Свали уже! Дай мне нормально отметелить старикана, раз он такой борзый.
– А вы, юноша, видимо, не местный? – ласково сказал Добромир.
Бэн увидел, как наставник перестал раскачиваться, медленно отставил на носок левую ногу и отклонился, перенёс назад вес тела. Бунтарь, кажется, ничего не заметил.
– Да я в этой помойке первый раз! Я вас тут всех укатаю! Давайте! Все подходите! Кто смелый! Сейчас я быстро покажу, как надо!
«Юноша» поворачивался вокруг своей оси, гогоча, надменно глядя на гневные лица на трибунах. И это стало ошибкой.
Добромир перелетел через канат широким прыжком. Толчок в спину воздухом заставил смельчака обернуться. Молодое нахальное лицо застыло в немом крике. Вплотную над ним возвышалась погибель.
Бэн не видел удара, но услышал глухой и короткий звук, и рука наставника медленно опустилась, пальцы разжались. «Юноша» как подкошенный рухнул на колени, свесив голову на грудь, руки брякнулись по бокам ладонями вверх, между раздвинутых ног натекла большая лужа. Сходство с куском вяленого мяса осталось, да только с не очень свежим. Наставник отшагнул, взял бунтаря за шею одной рукой и поднял, показал застывшим молчаливым бойцам. «Сколько ж в нём силы?» – пронеслось в голове у Бэна.
Не повышая тона, Дракатри юга Добромир Лисий Хвост произнёс:
– У нас есть всего несколько правил. От вас требуется их лишь соблюдать. Неподчинение – смерть.
Он разжал пальцы, и бывший боец рухнул бесформенной кучей в собственную лужу.
– Кх-кх, – ведущий откашлялся, смотал свиток, вырвав кусок с плевком, и распорядился: – Уберите мусор! Раз у нас теперь на одного меньше, в последнем блоке будет сорок шесть участников и, как думаю, вы уже поняли, из них осталось только двое негодяев, напавших на Ерши. Сразу после уборки начинаем. Всё ясно?
Негромкое «да» разнеслось над набережной. Добромир вернулся на место. И только тут Бэн смог наконец-то нормально вдохнуть, да и остальные, судя по всему, тоже. Прямо смотреть на наставника ученик опасался, хотел отодвинуться, но застыл истуканчиком, как примороженный, потому покосился на суровый профиль рослого крепкого человека, будто увидел другими глазами. Да уж, несмотря на почтенный возраст, силы и ловкости Лисьему Хвосту было не занимать, и это откровенно пугало.
Четверо людей в серых шапках с трудом подняли смутьяна и выволокли за трибуны. Толпа расступилась, головы поворачивались к телу. Когда носильщики вернулись, ожидающие стали охотнее сдавать оружие, то и дело косясь на старика в лисьей шапке. Больше никто не перечил, не лез вперёд, все стали будто пришибленные, и это, как полагал Бэн, выйдет яркими эмоциями во время боёв.
– Раз меня перебили, – вдруг вспомнил ведущий, а готовые выйти на ринг застонали от очередной отсрочки, – скажу, что если остальные двое напавших на макаварца проиграют, будут казнены, а если победят, то отправятся по распоряжению городового на нашу морскую ферму сроком на восемь лет.
– Лучше б сразу убили, – пожала плечами дама, лишившаяся леденца. И её слова шепотками-эхом облетели остальные трибуны.
Городовой всё же решил поучаствовать в происходящем, хоть как-то показать, что он тут главный. Поднялся, одёрнул сюртук и, семеня, добрался до дальнего угла, где стоял барабан, а на нём колотушка, привязанная верёвочкой. Ведущий перекатился между канатами и махнул рукой. Городовой грохнул колотушкой по туго натянутый коже. Громкое «Пу-бум!» растеклось по полю и первые сорок семь бойцов ринулись на ринг, разбежались, держа дистанцию. Бэн жадно разглядывал людей – ни одного знакомого лица. Второй удар в барабан объявил начало боя.
Все дрались со всеми, налетали, сталкивались, с хрипом и рыком валили на землю. Держащих противников, как щиты, сбивали с ног другие и сами становились добычей. На ближнем краю огромная женщина со смоляными косами до пояса раскидывала мужчин как стихийное бедствие. Поверженные подскакивали, а кто-то – нет, – и бросались на даму, которая с восторженными взвизгами-воплями принимала удары, но тут же вминала противников в землю, безжалостно втаптывала, едва ли не прыгала на их спинах.
На другом краю вертелся невысокий парень. Он вёл бой с тремя ровесниками и, судя по довольным лицам, четвёрка была близко знакома. Ещё одна женщина, тонкая, изящная в струящемся платье подскакивала так высоко и так резко вбивала ударом ноги сверху в плечо людей в землю, что те больше не вставали, а лежали, раскинув конечности, как давешний смельчак.
Гневное «Пум-пу-бум!» заколотилось в уши собравшимся, и ведущий выкрикнул:
– Тридцать первый, на выход! Нарушение!
Двое в серых шляпах тут же скрутили мужика, багроворожего, тяжело дышащего, который нависал над парнем с разбитым в кашу лицом. Нарушителя связали, выкинули на трибуны, а он лишь оглядывался и щерил редкие зубы.
Тонкий девичий крик привлёк внимание всех. Это неподобающее бою платье подвело красавицу. Сразу трое дёрнули за подол и повалили женщину, насев сверху, не давая встать. А по тому, как безвольно болтались их руки, Бэн понял, что это обычная месть. Чёрнокосая рванула на помощь, но её сбили с ног. Целая гурьба розобиженных мужиков лютовала. Но зря.
– Хэй-хэй, недоросли! – раздался счастливый вопль из груды тел, и женщина выпрыгнула оттуда, разбросав обидчиков, как собака грязь с шерсти.
– Так их сестрёнка! – дамы перед Бэном вскочили, вскинув руки вверх, но сразу сели, опасливо оглянувшись на Добромира. Тот только хмыкнул.
«Пу-бум!» – известил барабан об окончании первого блока боёв. Мужики, что сидели на красавице, поздно спохватились и не успели подняться. А вот чернокосая, двое из четвёрки в углу и рыжий мужичок, который ничем не выделился, остались на ногах, тем самым обеспечив себе дорогу в следующий тур. Победители уселись на короткую трибуну рядом с барабаном. Помощники ведущего уволокли тех, кто не мог встать, остальные разбрелись кто куда. Женщина в уже подранном платье, фыркая и ругаясь так, что Бэн пожалел об отсутствии тетради и карандаша, ушла с поля последней с гордо поднятой головой.
– Больше строила из себя непойми что, – с лёгкой издёвкой произнесла одна из дам, сидящих ниже Бэна.
– И чего только участвовать, если который год из-за своих платьев не проходит дальше первого тура? – покачала головой другая.
– Может, ей нравится, когда её бьют? – громким шёпотом ахнула третья и, не дав соседкам ответить, добавила: – Зато у нас теперь точно есть кандидат на порку. Уже день прожит не зря!
Ученик лекаря покраснел и перестал прислушиваться к дамам, обратил всё внимание к будущим бойцам, а там как раз что-то начиналось: в толпе раздались недовольные вскрики. Знакомый голос – парень привстал, вытянул шею. И вправду, это возмущался Мару. Друг пёстрым пятном вертелся между серошляпных помощников, стараясь уверить, что безоружен, но Бэн знал, что это не так, хотя не понимал, зачем ввязываться в бой, выслушать правила и пытаться их обойти. И всё же горец сдался напору. Задрав край широкого пояса, больше похожего на юбку, нависающего над широченными штанами, отстегнул тонкий ремешок, по всей длине его были вделаны десять ножен с ладонь длиной. В них хранились короткие перьевидные кинжалы с рукоятками-кольцами, которые Бэну уже довелось повидать. Это случилось в тот вечер, когда Чиён пытался задушить Мару. Что на них тогда нашло, толстяк так и не понял, но сейчас осознал, что если оба спутника доберутся до финала, поединка им не избежать: гордость не позволит.
Бахнул барабан, а Бэн так и не выбрался из ярких образов того вечера. Вспомнил, как перекосило Чиёна, видимо, от усталости и осознания своего поступка. Тень всего трясло, кулак с разбитыми костяшками пульсировал. Ученик лекаря в тот момент мог и не хотел ему помочь: он всё ещё злился, что Чиён упустил Рихарда, хотя и понимал, что все спутники внутри гор были для него чужими. Ведь только одна цель являлась для Бэна действительно значимой: найти своего грёбаного папашу и плюнуть ему в лицо. Та книга из библиотеки Фениксов, сборник песен, очень точно пересказывала слышанное парнем от дедушки. Да, Бэн готов был признаться, что и им двигала месть, но всё же… Всё же здесь, в Макавари, он нашёл себе занятие – лекарство – и друга – Мару, – которого не хотел потерять. И та цель, низкая, грязная, отошла на второй план, но не забылась и могла подождать.
В ту ночь, подхватив почти бездыханное тело, глянув на растерянного Чиёна, Бэн отнёс Мару в баню, там как раз была горячая вода. Горец не сопротивлялся, лишь что-то невнятно мычал. Новые синяки на его шее расползались чёрными змеями по и без того кофейной коже. Ученик лекаря думал помочь снять одежду и опустить того в ванну, чтобы помыть, раз уж сам неспособен, но маленькая рука его остановила, неожиданно жёстко вцепилась в воротник, заставив поднести ухо к разбитым губам. Сквозь длинные ресницы блеснули с хитрецой золотые глаза, и шелестящий голос со смешком произнёс:
– У меня есть маленькая тайна. Я открою её тебе, если обещаешь, что всё будет как прежде.
Бэн хотел отказаться: ему и своих тайн было до маковки, но отчего-то кивнул. И узнал. Да, эта тайна на двоих – всё же первое впечатление не подвело, – но с тех пор он старался не выпускать Мару из виду, чтобы снова не заметить следов удушения и прочих отвратных вещей.
А теперь горец вовсю веселился там, на поле. Перекатывался пёстрым клубком от одного к другому, подсекал, бил в ноги и от души хохотал. Десять минут боя пролетели как миг. И Мару с тройкой крепко сбитых мужчин остался стоять. И даже, казалось, не запыхался. Бэн хотел его поздравить, но понял, что рано. Победители забрались на трибуну, проигравшие, переругиваясь, утопали прочь.
– Ты всё проглядел. Замечтался о чём-то? – спросил Добромир и протянул кулёк сушёных фруктов.
Бэн захлопал глазами и вновь вспомнил вчерашний день: торговку лакомствами, сундук, послушниц и малыша Ерши, которого не хватило времени проведать накануне.
– Такой хороший бой был? – растерянно пережёвывая неопознанный кусочек, спросил Бэн.
– Да не особо. Хотя друг твой тот ещё подлец: всё пыль в глаза с земли бросал людям. Тем и победил. – Наставник неодобрительно поцокал.
Бэн мысленно ответил: «А что ещё Мару остаётся делать?»
– и взял следующий ломтик.
Глава 85
Бои в Макавари продолжаются
«Пу-бум!» – известил барабан о начале третьего боя. И вновь сорок семь участников пробрались меж натянутых канатов на поле.
– Гляди, ещё один твой дружок, – кивнул Добромир на невысокую фигурку.
Чиён держался в стороне ото всех. Низкий капюшон, чтобы солнце не касалось кожи, не давал увидеть лица. Руки в перчатках засунуты глубоко в карманы. Походка лёгкая, скользящая. «Совсем чужой человек, – с лёгкой обидой подумал Бэн, вспомнив, как они нашли в пещере этого парня, искусанного, раненного, измождённого; как много сил и знаний потребовалось, чтобы привести его в чувство. А теперь он даже не здоровался. И мысленно добавил: – Одним словом – Тень».
Знакомый наставника, тот, с короткими мечами, но на поле естественно без них, тоже был в этом блоке, методично и аккуратно укладывая любого, кто рисковал к нему сунуться. Несколько парней опрометчиво напали сзади, но были сметены низкорослым бородачом, который дружески хлопнул мечника по плечу. Так они и сражались спина к спине всё оставшееся время, передвигаясь так ловко, словно им это не впервой.
Высокий парень с разрисованным чёрной краской лицом приблизился к Чиёну, будто приглашая на танец. И тот его принял. Оба закружились, завертелись, подпрыгивая, размахивая ногами, но держа руки в карманах, как сговорились. Тень получил удар коленом в живот и упал, скрючился, сразу пропав среди дерущихся. Противник тот час переключился на другого. Бэн с тревогой всматривался в толпу. Столько сил было вложено им в Чиёна, и стало бы неприятно, если бы тот, такой гонористый, проиграл в первом же круге. На радость или нет, Чиён показался с краю поля, где сразу смёл с пути неспешно дерущихся пареньков.
Так они и зачищали поле: разрисованный с одного краю, Чиён с другого, а в центре, прикрывая спины друг другу, двое бородатых мужчин. И-и-и – «Пу-бум!»! Не удивительно, что лишь эти четверо остались на ногах.
Едва третий блок покинул поле, как все женщины на трибунах вскочили на ноги, радостно захлопали и закричали. Бэн сначала не понял причину, а после не мог оторвать взгляд. В четвёртом блоке первой вышагивала Мауна. Босая, со звенящими браслетами на тонких лодыжках, в юбке, едва прикрывающей бёдра, в коротенькой нагрудной повязке, с широченной улыбкой, с растрёпанными волосами. Следом за предводительницей шли порядка тридцати женщин. И всё же они уступали ей и в красоте, и в яркости, и в смелости обнажения. Да и последний месяц весны не располагал к летним нарядам, но Мауну, похоже, всё устраивало. По одному взгляду на неё стало понятно: она победит.
И она победила. Мужчины, оставшиеся в меньшинств в этом блоке, безуспешно оборонялись, притиснутые в угол ринга, а разошедшиеся леди втаптывали противников в землю, как набитый песком мяч муравьёв. Женщины управились за пару минут. А потом под поощрительные выкрики зрительниц играли в камень-ножницы-бумагу. Проигравшая садилась на землю, а победительница продолжала выбрасывать фигуры на пальцах, пока стоять не остались трое вместе с Мауной, которой везло в каждом раунде.
– Мне кажется, это нечестно, – пробормотал Бэн.
Впередисидящие дамы обернулись и так выразительно глянули на него, что парню захотелось провалиться сквозь землю. Добромир хохотнул и ответил:
– Каждый решает проблемы в меру своих возможностей и умений. Леди умеют договориться между собой, но не с мужчинами. Ведь мы, мужчины, нужны им для другого. С нами не спорят, нами управляют исподволь, хитростью, лаской, а не силой.
– Скажете тоже – не силой! Вон как они их размазали: мужики еле ноги волокут! – возмутился Бэн, глядя в спины тяжело переваливающимся противникам дамам из четвёртого блока.
– Да разве ж это сила? – усмехнулся Добромир. – Даже если бы Мауна была одна среди полусотни врагов мужчин, они бы даже так ходить не смогли и вряд ли бы встали. Считай, леди их ласково погладили.
– Ногами?
– Руки – украшение прекрасных дам, – сказал нарочито громко Добромир, и леди вокруг польщённо зарделись, уставившись на свои, затянутые в кружевные перчатки ладошки. – Потому можно и ногами.
Бэн решил не продолжать разговор. Ему вспомнилась мама, которая частенько лупила его «чтоб в дурью башку хоть одна мысля светлая втемяшилась!». А ещё Ирнис, которая всё время щипалась и кусала его за щёки, уши и шею сзади, умудряясь ругать Бэна ни за что, но так нежно, что ему это даже нравилось. Воспоминания о княжне Энба-волков прервал визг женщин на трибунах, заглушивших призывающий к началу боя звук барабана. На площадке появился Вааи – старший брат Мауны. У женщин рядом ниже вновь появились в руках кошели и листочки. Дамы передавали их из рук в руки, шикали друг на друга и делали непонятные Бэну выражения лиц.
– А не рано ли для ставок? – поинтересовался он у Добромира.
Тот пригнулся и на ухо сказал:
– Это иные ставки. Чья победит, та и будет добиваться Вааи в этом году, чтобы он ей ребёнка сделал.
– Че-его⁈ – Бэн ошарашенно глянул на наставника, тот пожал плечами и добавил:
– У него уже десять детей по Макавари бегают за каждый его год участия в боях. Всем им помогает по мере возможностей, не зря же не гнушается самой опасной работой.
Добромир указал в толпу на трибунах туда-сюда. Бэн пригляделся и вправду: красивые ребятишки мал мала меньше, так похожие на Вааи, сидели рядом с женщинами, а некоторые между дамами и мужчинами.
– Это ведь… – Бэн не успел сформировать мысль, а наставник уже ответил:
– Да, это те, кто считаются формально их отцами. Мужчины в нашем городе не против, чтобы дети их были сильными и красивыми, ведь так у них в будущем появится больше шансов проявить себя и стать счастливыми. Но хватит сейчас чужим кости перебирать! Ты лучше за боями следи. Если хочешь, потом я тебе подробней расскажу про наши традиции и уклады.
«Лучше теорию по лекарству расскажите, а не сразу практику давайте, а то когда всё идёт вместе, голова пухнет», – мысленно ответил Бэн и прижал к ладони задёргавшийся палец на правой руке, этот подарок с пиратского корабля теперь давал о себе знать в напряжённые моменты. Парень ещё раз обвёл взглядом похожих меж собой ребятишек, растерянно кивнул Добромиру и посмотрел на статного красавца Вааи уже совсем другими глазами. Но тут знакомая фигура на дальнем краю поля привлекла внимание. Это был тот парень, которого на днях Мару привёл с собой. Как там его? Зраци. Странно коверкающий слова, с косичками на одном виске. Чем-то он Бэну не нравился. Но сражался отчаянно.
Зраци прыгал кошкой на противников, подминал под себя, дубасил, отскакивал. Если кто нападал со спины, кувыркался, заслонялся избитым телом и бил пяткой по горлу снизу. Он будто отталкивал землю от себя и взлетал, делая в воздухе крутые пируэты и приземляясь на все четыре конечности.
– Рисковый тип. Опасный. Это где ж такому учат? – поглаживая бороду, покачал головой Добромир, не сводя со Зраци пристального взгляда.
– Он, вроде, паломник с того берега Разлучинки. Хочет с нами на юг отправиться, чтобы попасть на континент за морем. Говорил, что родня его оттуда, – поспешил с ответом Бэн, а сам подумал, почему вдруг решился оправдывать этого случайного знакомца.
– Кто знает… Слабо верится. Приглядывайте за ним, хорошо⁈ – бросил на ученика взгляд наставник. – Не нравится он мне. От таких нож в спину получить проще простого.
