Текст книги "Лотос пришлого бога"

Автор книги: Татьяна Грай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Часы шли, а они все так же сидели возле "Лотоса пришлого бога", и Лина задавала все новые и новые вопросы, а Клод говорил, говорил... не замечая, что его подруга лишь спрашивает, ничего не рассказывая о себе. Потом смотритель предложил:

– Пойдем в коттедж, будем пить чай... как прежде, с вареньем из дикой малины. Сам варил!

Но Лина отрицательно покачала головой.

– Подожди, милый... давай еще побудем здесь. Мне так нравится сидеть с тобой в лесу... Помнишь те березы...

Клод помнил. Помнил так хорошо, что задохнулся от нежности, подумав о том прекрасном дне, когда они с Линой впервые встретились в березовой роще на далекой планете. Тогда Клод был звездолетчиком...

– Лина...

...Даниил Петрович, насвистывая, шел между деревьями, направляясь к двадцать второму кругу Заповедника. По дороге ему встретился здоровенный грустный аллигатор, деловито шлепавший по тропинке. Ольшес остановился, чтобы поговорить с прохожим.

– Привет, – сказал он рептилии. – Чего это ты такой печальный?

Аллигатор скосил на инспектора темный глаз и ничего не ответил.

– Ну, не хочешь – не говори, – добродушно бросил Ольшес. – Но что-то мне твое настроение не нравится. Может, у тебя живот болит?

Аллигатор взмахнул хвостом и сшиб высокую бледно-розовую мальву, неосторожно выросшую у самой тропы.

– Ну, цветок-то чем виноват? – удивился Даниил Петрович. – Если тебя кто-то обидел, зачем вымещать свою обиду на непричастных к делу растениях?

Аллигатор, похоже, согласился с доводами инспектора и, неуклюже развернувшись, пополз в обратную сторону.

– А, ты хочешь помириться с тем, с кем поссорился? – предположил Ольшес.

Аллигатор снова скосился на него, и снова промолчал.

– Какой ты неразговорчивый! – огорчился Даниил Петрович. – Но зато теперь нам по пути. Я тоже, как видишь, в ту сторону иду. Вот только мне кажется, что тебе все же лучше отправиться домой. Ты где живешь?

Аллигатор проигнорировал вопрос инспектора.

– Да, с тобой не побеседуешь, – с сожалением сказал Ольшес. – Ну, что поделать! Природа твоя такова. Ничего, если я тебя обгоню? Что-то там, впереди, мне не по душе.

Аллигатор остановился и крякнул.

– А, так ты именно на это и намекал? – понял Даниил Петрович. Ладно, тогда я бегом.

И инспектор и в самом деле припустил со всех ног, спеша к двадцать второму кругу.

А аллигатор снова развернулся и пошел домой.

...Замерев на краю поляны, инспектор Ольшес наблюдал за Клодом.

Смотритель сидел в траве у постамента "Лотоса пришлого бога", держа в руке небольшой круглый булыжник, и говорил с кем-то невидимым. Рядом с Клодом была рассыпана земля, вынутая из довольно глубокой ямы. Чуть в стороне валялась лопатка.

Выражение лица Клода однозначно говорило о том, что разговор с воображаемым собеседником доставляет смотрителю огромное наслаждение. Ольшес стоял слишком далеко, чтобы слышать слова, произносимые Клодом, и, хотя вообще-то он мог настроиться и уловить все до последнего звука, он не счел это нужным. Даниил Петрович всегда был принципиальным сторонником экономии сил. Зачем их понапрасну расходовать? Сейчас, например, слышать слова Клода было абсолютно не нужно. И так все выглядело предельно ясным. Балдеет мужик со страшной силой...

Оставалось выяснить причины и источник внезапно охватившего смотрителя кайфа.

На это инспектору понадобилось не слишком много времени.

"Лотос пришлого бога" со всех сторон охватывало слабенькое гипнотическое поле. До сих пор Ольшес его не замечал по той простой причине, что оно было совершенно неподвижным и неактивным. Но Клод, начав копать землю возле постамента, нарушил структуру пространства, и поле активизировалось. В результате чего смотритель сам же и пострадал. Ну, не надо было совать нос не в свои дела, подумал Даниил Петрович, направляясь к Клоду.

– Привет, – сказал он, отбирая у смотрителя булыжник и рывком поднимая кайфующего дурака на ноги. – Давай, отдохни в сторонке. А я тут наведу порядок.

Клод вытаращил глаза, явно не понимая, что происходит и кто это стоит перед ним. Но ему не понравилось вмешательство посторонних в его личные дела, и смотритель, внезапно не на шутку рассердившись, попытался врезать инспектору между глаз. Даниил Петрович огорченно отмахнулся, и Клод отлетел метров на десять в сторону, мягко приземлившись под кустом облепихи. Он попытался встать, но колючие ветки пресекли это намерение с таким жаром, что Клод лишь пискнул и снова повалился в траву.

– Вот так и полежи, – посоветовал ему Ольшес. – Остынь, подумай о бренном.

Клод принял совет к сведению. Тем более, что у него снова сильно закружилась голова. Смотритель охнул и приложил ладонь ко лбу, забыв об инспекторе. Закрыв глаза, он сосредоточился на собственных ощущениях. Постепенно все пришло в норму, и Клод осторожно отполз подальше от въедливого куста. А потом сел и растерянно огляделся.

Что это было?..

Лина погибла много лет назад. Почему же он воспринял ее появление как нечто само собой разумеющееся? Мара... да, конечно, это было наваждение, Мара. Но почему?..

Клод непонимающе следил за странными действиями невесть откуда выскочившего инспектора Федеральной безопасности. Чего это он там колдует? Яму засыпал, землю притоптал, дерн тщательно уложил на место... что-то бормочет, не переставая... и то и дело сердито посматривает на уродливую скульптуру. Похоже, "Лотос" инспектору не нравится.

Наконец инспектор навел окончательный порядок во взбудораженном пространстве и, еще раз одарив пришлого бога недовольным взглядом, повернулся к смотрителю.

– Пошли-ка, чайку попьем, – предложил он. – А заодно расскажешь мне, чем это ты тут занимался таким интересным и содержательным.

Клод с трудом поднялся на ноги. Все до единой мышцы его тела ныли, все кости, казалось, скрипели от напряжения. Как будто бедным смотрителем играла в футбол команда белых медведей. Клод, охая и постанывая, потащился следом за Ольшесом к своему дому, уже не пытаясь понять причин нападения на него Мары. Уж так оно вышло, вот и все. Хорошо, что помощь вовремя подоспела. А то кто его знает, что могло бы еще случиться... Мара – опасный враг. И если не умеешь ему противостоять, можно натворить такого, что потом и за десять жизней не отработаешь.

– Ты что же, сам все делаешь? – спросил Даниил Петрович, следя за тем, как Клод готовит чай и накрывает на стол. – Киберов не держишь?

– Не люблю я их, – буркнул смотритель.

– Чем они перед тобой провинились?

– Да так... в общем, ничем. Просто без машин лучше.

Ольшес замолчал, прислушиваясь к мыслям смотрителя. Конечно, инспектор, не будучи адептом, не умел видеть сознание живых существ насквозь, до самого, так сказать, донышка, – он улавливал лишь то, что всплывало в самые верхние слои ума. Но для его работы и этого хватало.

И вот сейчас он увидел и услышал яркие и перенасыщенные эмоциями воспоминания Клода – смотритель думал о некоей девушке, погибшей много-много лет назад из-за аварии на далекой космической станции... и поскольку станционные киберы тоже пострадали при взрыве, они не сумели вовремя вытащить Лину. Вот с тех пор бывший звездолетчик и не любил роботов, хотя они и в самом деле ни в чем не были перед ним виноваты.

– Ну, а теперь выкладывай, – распорядился Даниил Петрович, пробуя золотистый чай. – Да, напиток что надо... так что случилось-то?

И Клод выложил все без утайки. От и до. Как у него возникла идея поиска ретранслятора психической энергии, как он попытался эту идею реализовать и чем все закончилось. Ольшес слушал очень внимательно. И когда Клод наконец закончил свою исповедь, инспектор долго молчал. Смотритель, не выдержав, спросил:

– Ты не знаешь, почему Мара на меня напал?

– Потому что ты балбес, – ответил Даниил Петрович.

– Ну, знаешь... это не объяснение, – обиделся Клод.

– Для начала сойдет. Значит, ты решил, что в смерти тех людей виновато некое устройство, запрятанное возле скульптуры... ну, в целом мысль неплохая. Но теперь подумай вот о чем. Ты ведь искал ретранслятор... однако что именно он должен ретранслировать, как по-твоему?

Клод уставился на инспектора, осваивая новую мысль.

Когда же он ее освоил, то побледнел от испуга.

– Так ты думаешь, здесь и в самом деле...

– Думать я могу что угодно, это никого не касается. Но тебе скажу вот что: больше не дотрагивайся ни до чего рядом с "Лотосом". Усвоил?

– Усвоил... – шепотом произнес смотритель. – Но, Дан, кто же тогда...

– Найду – скажу, – резко ответил Даниил Петрович.

Часть 2. Куклы чревовещателя.

1.

Кхон Лорик добрался наконец до окраины города, до старого дешевого пансиона, в котором он всегда останавливался, прилетая на Минар. Поставив тележку с куклами в гараж, он прихватил с собой один из пыльных мешков и пошел в дом. Он прокрался с черного хода, не желая сталкиваться с хозяйкой пансиона, Сантой, – потому что милая леди становилась совершенно невыносимой, когда видела пыль, и Кхону было категорически запрещено вносить в дом его реквизит. Ведь Кхон никогда не выколачивал свои мешки и не чистил кукол. Во-первых, потому, что ему было лень, а во-вторых, он считал, что пыль странствий не является грязью. И еще ему иногда казалось, что, чистя кукол, он лишает их жизни. Кхон не сумел бы объяснить, как и когда возникло в нем это ощущение, но уже много лет он не стирал платья кукол и не расчесывал им волосы. Да, конечно, из-за этого старые куклы выглядели диковато, но почитателей таланта Лорика это ничуть не отпугивало. На его спектакли по-прежнему собиралось множество народа. А может быть, именно странный вид кукол в особенности привлекал некоторых из зрителей?

Но сегодня Лорик думал не о представлениях и не о почтенной публике. Бродя нынче днем вокруг замка Хоулдинг и присматривая местечко для своего первого спектакля в дни очередного фестиваля искусств, он заметил некое существо... Лорик отлично знал, кто это был. Мрачный Карлик из Магелланова Облака. Сам по себе Карлик вряд ли мог заинтересовать чревовещателя, но ему показалось, что уродливый человечек следит за ним, Лориком... и Кхон испугался. Конечно, он не мог с уверенностью утверждать, что Мрачный Карлик смотрел именно на него. Глаза этих странных гуманоидов были устроены таким образом, что определить направление их взгляда вряд ли мог кто-либо, обладающий другим типом зрения. Выпуклые донельзя, блестящие и совершенно синие, без радужки, глаза Карликов непрерывно вращались в своих орбитах, словно маленькие жители далекой галактики не в состоянии были сосредоточиться на каком-то одном объекте. И все же...

И все же Лорику почудилось в этих блестящих синих шарах особое внимание лично к нему, безобидному кукольнику.

Но чем он мог привлечь внимание злобного малыша?

Мрачных Карликов побаивались во всех известных Кхону мирах. Любой и каждый знал, что если он ненароком умудрится насолить одному из представителей этой неприятной расы, то его будут преследовать всю жизнь то есть в общем-то совсем недолго, потому что жизнь любого существа, обидевшего жителя одной из планет Мрачных Карликов, как правило, не слишком затягивалась. И никто не в силах был изменить положение дел, потому что Карлики наотрез отказывались вступать в переговоры с Мировым Центром. Они и слышать не желали ни о какой Земной Федерации. Они не хотели вступать в звездное содружество галактик. Ни один дипломат не имел допуска в их таинственные владения.

Кхон Лорик никогда не бывал на планетах Мрачных Карликов и поблизости от них. Ему никогда не случалось разговаривать хотя бы с одним представителем их расы. Он вообще до сих пор видел их всего два или три раза, в качестве зрителей на своих представлениях. Так в чем же дело?

Кхон вошел в свою комнату, уронил на пол мешок и тяжело опустился в кресло. Нет, решил он в конце концов, ему просто почудилось. Он никогда и ничем не мог обидеть Карликов. Вот разве что...

Лорик вздрогнул от этой мысли. А что, если Карликам что-то не понравилось в его спектаклях или в куклах? Если они увидели или услышали нечто такое, что сочли за личное оскорбление?..

Чревовещатель нервно вскочил и бросился к мешку. Вытряхнув лежавших в нем трех больших кукол, он принялся рассматривать их лица и одежду.

Ничего похожего на Карликов. Даже отдаленно. Да и в остальных своих куклах Лорик в общем был уверен. Конечно, у него уже собралась немалая коллекция, тридцать восемь кукол, и все изготовлены известными художниками... но, как ни крути, Карликам тут придраться не к чему.

А представления?

Лорик попытался вспомнить те спектакли, на которых присутствовали Карлики. Но, само собой, ничего у него не вышло. Он постоянно где-то играл со своими куклами, и по большей части импровизировал... вспомнить все слова и жесты было просто невозможно.

Кхон взял свою любимую Дорис, и кукла, склонив голову набок, тут же сказала:

– Ну ты и дурак!

– Согласен, – кивнул Лорик. – Но почему он болтался рядом со мной?

– Там еще толпа народу была и кроме тебя, – напомнила кукла. – Забыл, что ли?

– Ну почему же, помню, – возразил чревовещатель. – Но мне все-таки кажется, что он проявил ко мне повышенное внимание.

– Ну, значит, тебе конец! – торжественно заявила кукла, разводя пухлыми руками. – Прощай, артист!

– Ты это брось! – возмутился Лорик. – Я ведь могу и в Федеральную безопасность обратиться!

– И что ты скажешь? – поинтересовалась Дорис.

– Что меня преследуют Мрачные Карлики.

– А ты знаешь случай, когда инспектора сумели защитить человека от Карликов?

– Нет, не знаю, – признался Кхон. – Но, впрочем, я никогда об этом и не думал. Я вообще ничего об этом не знаю.

– Ну, так узнай! – посоветовала кукла.

Решив, что совет неплох, Лорик бросил куклу на пол. Кукла распласталась возле ножки стола и замерла. Кхон внимательно посмотрел на нее. Иной раз ему чудилось, что это не он сам говорит за кукол, что на самом деле они живые и лишь прикидываются кучкой тряпок и папье-маше, и что настанет день, когда им не понадобятся больше голос и руки чревовещателя...

Но это, безусловно, было чистой ерундой.

И тем не менее мысли, которые рождались в его разговорах с куклами, иногда казались ему не его собственными... и особенно отличалась способностью рождать новые идеи его любимая кукла Дорис. Ну, подумал Кхон, может быть, это потому, что Дорис сделана руками совсем уж необычного мастера... хотя, с другой стороны, все его куклы были авторскими. Художники и скульпторы, прилетавшие на Минар, с удовольствием лепили забавные головы кукол и очень веселились, сочиняя для каждой куклы свой, непохожий на другие наряд. Но в кукле, сделанной Эриком Бахом, все же было нечто особенное. Дорис исполнилось уже шесть лет, что было приличным возрастом для куклы чревовещателя, которой приходилось постоянно переезжать с места на место в пыльном мешке, постоянно появляться на публике, веселя любопытных зрителей... но Дорис, как ни странно, не старела. Хотя ее платье измазалось и истрепалось, личико куклы оставалось чистым и свежим, и бледно-голубые, как у Эрика, глаза сверкали все так же ярко и живо. Правда, прическа Дорис оставляла желать лучшего, но Лорик не хотел касаться нежного шелка грубой расческой.

И еще Дорис отличалась умением делать то, чего никогда не могла ни одна из многих кукол, прошедших за долгие годы через руки чревовещателя.

Дорис помогала хозяину уноситься в мир мечты.

Когда Кхон начинал говорить с куклой о несбывшемся, он впадал в некое подобие транса... и все вокруг изменялось, и он становился другим человеком, и вся его жизнь тоже становилась совсем другой, непохожей на настоящую... и Лорик мог часами пребывать в блаженстве, не нуждаясь в грубых стимуляторах вроде наркотиков, разрушающих сознание. Чревовещатель не понимал, почему это происходит, да и не задавался лишними вопросами. Ему и так было хорошо... Он мог, например, унестись в призрачную страну, в которой бывал уже не однажды... о, это была воистину страна мечты, и там Лорик становился молодым, сильным и красивым, он жил на доброй и прекрасной планете, и его окружали удивительные существа... Он не знал, люди это или животные, да и не слишком стремился узнать. Они были милыми и пушистыми, веселыми и понятливыми, и с ними Лорику всегда было весело и радостно... ему было тепло. Не то что в холодном мире подлинного бытия. Да, та неведомая планета притягивала и манила. Лорик вспомнил хижину в пышном тропическом лесу, и сочные нежные фрукты, которые приносили ему пушистые забавные друзья, и прозрачную воду маленького ручейка, протекавшего неподалеку от его лесного жилища... и как по вечерам пели многоцветные птицы, рассаживаясь на ветви огромных деревьев, окружавших скромный домик Лорика... и крошечных эльфов, танцевавших на его поляне в полночь... перед глазами Кхона встали, как въявь, серебристые крылышки легких существ, залитых таинственным лунным светом...

Кхону захотелось прямо сейчас снова уйти от реальности, уплыть в прекрасный мистический мир, и он уже протянул руку к небрежно брошенной на пол замусоленной Дорис, – но остановился. Нет. Завтра открывается фестиваль, ему предстоит очень много работать... не время расслабляться. Зато потом, через месяц, когда его карманы будут битком набиты деньгами, он скроется в тихом местечке подальше от Минара, где-нибудь в маленькой лесной хижине... и погрузится в иллюзии.

И тут Лорик вздрогнул всем телом.

А если за ним начнут охотиться Мрачные Карлики?..

Может, ему и в самом деле стоит обратиться в Федеральную безопасность? Пусть проверят, что делает неприятный малыш на Минаре. В конце концов, Лорик такой же налогоплательщик, как все, и имеет полное право на защиту.

Но кабина связи с Управлением Федеральной безопасности находилась в центре города, и идти туда прямо сейчас Лорику не хотелось.

Ладно, решил он наконец, утро вечера мудренее, завтра видно будет.

И он улегся спать.

А утром, едва проснувшись и выглянув в окно, Лорик увидел Мрачного Карлика, стоявшего на тротуаре напротив пансиона.

И тут уже чревовещатель перепугался не на шутку, хотя и сам не понимал, почему он так боится синеглазых странных малышей.

2.

– Опять куклы! – сердито воскликнул Ливадзе, врываясь в кабинет Командора. – Чтоб им пусто было!

– Да, я уже знаю, – кивнул Прадж-Мачиг. – Я передал Ольшесу.

Главный аналитик, подскочив к необъятному командорскому столу, изо всех сил грохнул кулаком по его крышке.

– Куклы! – взвизгнул он. – Цирк! Театр марионеток! Тени на занавесе! Только этого мне и не хватало! Не иначе как искомый вампир – одна из игрушек чревовещателя! И именно поэтому на него напали Мрачные Карлики!

– При чем тут... – начал было Прадж-Мачиг, но Ливадзе перебил его:

– Попользоваться хотят, неужели не ясно?! Стащат куклу-вампира и начнут заглатывать ученые умы, как устриц! И через пару месяцев все галактики полностью лишатся своего интеллектуального потенциала! И нас с тобой идиотами сделают! Впрочем, мы и так недалеко от них ушли...

Командор расхохотался.

– Ну, ты даешь! – сквозь смех выговорил он. – А потом что? Карлики создадут Империю и превратят нас в безгласных рабов?

– Ну да, что-то в этом роде, – погрустнел Ливадзе. – Как в дешевом триллере.

– Тебе нужны какие-нибудь дополнительные данные?

– Я до сих пор не получил биографию чревовещателя. Равным образом для меня остается тайной история попугая. С обезьяной тоже есть кое-какие неясности.

– То есть как...

Прадж-Мачиг, хотя и не думал, что все эти данные могут как-то прояснить ситуацию, связался с Особым отделом. Ответил дежурный, на которого Командор и излил весь свой начальственный гнев.

– Почему Ливадзе до сих пор не получил нужные ему справки? – рявкнул Прадж-Мачиг.

Дежурный секунду помедлил, что-то выясняя, а потом с легкой растерянностью в голосе сказал:

– Концов не нашли.

– Чего-чего? – рассерженно прогудел Командор. – Как это понимать?

– Ищем, – пояснил дежурный, – но нигде не зафиксировано ни место рождения попугая, ни место рождения чревовещателя. Соответственно и...

– Ты что мелешь? – окончательно вышел из себя Прадж-Мачиг. – Как это – не зафиксировано? Я не про попугая, я про человека! Как это – не зафиксировано? Ты понимаешь, что говоришь?

– Да я-то понимаю, – огрызнулся дежурный особист. – А вот ты понять не желаешь. Нету – и все.

– Давай что есть, – приказал Командор.

– Да мы уже отправили к Сергею.

– Мне давай! – взвыл Командор, уже успевший ошалеть вконец от всей этой дурацкой истории на Минаре. Вампир там или не вампир, но странностей слишком много.

Несколько секунд спустя Прадж-Мачиг и Ливадзе вместе всматривались в строки не слишком длинной справки о чревовещателе Кхоне Лорике.

Место и год рождения – неизвестны.

Чревовещатель возник словно бы ниоткуда сорок лет назад – уже немолодым человеком. Бродяга с мешками, полными кукол. Куклы за последние двадцать лет полностью обновлены. Все нынешние инструменты работы Кхона Лорика изготовлены художниками и скульпторами, посещавшими фестивали искусств на планете Минар. Но Кхон Лорик выступает не только на Минаре. Он бывает на десятках планет. И везде ему рады. Он настоящий артист, мастер своего дела. В промежутках между выступлениями укрывается где-нибудь в тихом месте и отдыхает, в основном лежа на диване. В употреблении наркотиков не замечен, однако его отдых очень напоминает самый настоящий кайф. Похоже, чревовещатель видит какие-то другие миры. Но, судя по некоторым мелким признакам, он просто принадлежит к великой армии любителей болтаться в астрале. Это будет известно в ближайшие часы. Когда у него кончаются деньги – он снова отправляется в турне. Сейчас находится на Минаре, и отмечено, что к нему проявил явный интерес Мрачный Карлик из Магелланова Облака, что наводит на самые разнообразные размышления.

Конец справки.

Подробные детали жизни – в приложениях.

Приложения по объему раз в триста пятьдесят превышали основной текст справки, а потому Прадж-Мачиг в них и заглядывать не стал. Да и ни к чему, раз все это уже находится в Аналитическом отделе. Там разберутся.

– Ну? – задал он аналитику умный вопрос.

Аналитик отреагировал соответственно.

– Только и умеешь, что мычать! – заявил он. – И почему тебя до сих пор не уволили?

– Я и сам не знаю, – честно признался Прадж-Мачиг. – Иной раз таким дураком себя чувствую! Вот как это могло случиться – человек есть, а откуда взялся – неизвестно? Его что, в капусте нашли?

– Ну, если бы нашли в капусте, – хихикнул Ливадзе, – так уж точно бы не забыли отметить. Такое не каждый день случается.

– Не нравится мне все это, – поежился Командор. – Да еще этот Карлик...

– Карликом Данила займется, уж как-нибудь нейтрализует эту растительность, – заверил Командора Ливадзе. – Но вообще-то ты прав. Мне это тоже не нравится. Где-то ведь он жил, этот чревовещатель, до того, как появился в нашей галактике? Где-то учился своему искусству... а, это тоже вариант...

И он тут же вызвал дежурного Спецотдела.

Тот хмуро глянул с экрана на Главного аналитика и проворчал:

– Ну, еще чего?

– Вы искали место рождения Лорика только по официальным каналам?

– Сначала – да, теперь уже ищем во всех направлениях.

– Артистов не забудьте проверить, – посоветовал Ливадзе. – Всяких вообще артистов. Сколько может быть лет этому Лорику?

– По косвенным данным – около семидесяти.

– Ну, значит, необходимо изучить личную жизнь всех актеров на соответствующих территориях за соответствующий период.

Дежурный задумчиво уставился на Ливадзе, потом сказал:

– Он появился в области на стыке трех галактик...

– Вот во всех трех и проверяйте.

– Охо-хо... – тяжело вздохнул дежурный. – Да, ты прав. Придется.

И он выключил связь.

– Сколько времени может уйти на такую проверку? – спросил Ливадзе Командора.

– Не меньше полутора суток, – с уверенностью ответил Прадж-Мачиг. – А может, и больше.

– Н-ну... – процедил сквозь зубы Сергей. – Слишком долго...

– Да куда ты спешишь? – удивился Командор.

– Если там вампир... а я уверен, что он там действительно есть... и если в дело вмешались Мрачные Карлики... Знаешь, Прадж, боюсь, что мы можем вляпаться в очередную очень и очень неприятную историю.

Командор испуганно посмотрел на Ливадзе и только собрался что-то спросить, как прозвучал сигнал вызова.

– О, это Минар! – обрадовался Прадж-Мачиг. – Данила?

Но на экране появился Саймон Корнилович Винклер.

– Что новенького? – хором воскликнули Командор и Главный аналитик.

– А в общем ничего, – благодушно откликнулся командир экспедиции. – У меня, мужики, к вам тактический вопрос...

Командор испуганно вздрогнул. Он тут же вообразил себе невесть что... учитывая формулировку вопроса. О тактике разведчики обычно заговаривали (если успевали) в моменты отчаянных схваток с разного рода неприятными феноменами...

– Нас тут местная обезьяна одолела, Чита, – продолжил Винклер, и Прадж-Мачиг облегченно вздохнул. – Ну просто не знаем, что делать. Влюбилась в кого, что ли... Данилы второй день не видать, и Харвич вместе с ним куда-то запропастился, а нам, простым воякам, с такой проблемой ну никак не справиться. Может, Ливадзе пошевелит мозгами и что-нибудь придумает?

Ливадзе не замедлил проявить свою гениальность.

– Ну, знаешь! – сказал он. – Если уж ты с обезьяной справиться не можешь – прямая тебе дорога в сторожа! – Но тут в голове аналитика сработал какой-то параллельный блок, и Ливадзе откликнулся на скрытый сигнал, прозвучавший в речи разведчика. – Обезьяна? Чита? И что именно она делает? Давай-ка с подробностями.

Винклер ухмыльнулся.

– Я так понимаю, вы уже о ней слышали. А что делает... Ну, если с подробностями – так проще будет включить прямой репортаж. А если вкратце...

– Она сейчас там, у тебя? – перебил его аналитик.

– Нет, изволила удалиться.

– Тогда чего ты болтаешь о репортаже? – рассердился Ливадзе. – Давай, рассказывай!

Винклер понял, что аналитик принял проблему близко к сердцу.

– В общем, – эпическим тоном начал он, – начнем с того, что она почему-то переворачивает мебель. Пробирается в дом, невесть как, и все стулья и кресла ставит вверх ногами. А диваны сдвигает в середину комнаты. Диванчики тут в гостиной, надо сказать, не очень легкие, но Чита у нас молодец, справляется...

– А вообще у вас диваны стоят у стен? – уточнил Ливадзе.

– Да, так просторнее. И сегодня с утра опять учинила новое действо. На кухне. Вытащила всю посуду и все продукты, какие только там были, и построила нечто вроде пирамиды Хеопса. Да так, что никто ни звука не слышал.

– Данила знает? – деловито спросил Главный аналитик.

– Про сегодняшнюю кухню – нет. Он еще не появлялся. А фокус со стульями она уже проделывала, так что он в курсе.

– Постарайся и остальное как можно скорее довести до его сведения, посоветовал Ливадзе.

– Это само собой, – кивнул Саймон Корнилович. – Но что нам делать?..

– Ничего! – категорически заявил аналитик. – То есть, я хочу сказать, порядок-то навести можно...

– Ну, спасибо, что разрешил! – радостно воскликнул Винклер, и Командор расхохотался, увидя, как Ливадзе мгновенно ощетинился.

– Ты... – пыхнул жаром аналитик. – Ты...

– Ну, я, – согласился разведчик. – Что дальше?

– А дальше – обезьяне не мешать! – рявкнул Ливадзе. – Все учиненные ею беспорядки фиксировать – и записи немедленно ко мне! Лично! Срочно!

Он подскочил на месте, словно набирая скорость, и пулей вылетел из командорского кабинета.

Прадж-Мачиг, хихикнув, подмигнул Винклеру.

– Вот так! – сказал он. – Действуй!

Саймон Корнилович развел руками и исчез с экрана.

А Командор до конца дня думал о фокусах обезьяны, пытаясь понять их суть и смысл, – но так ни до чего и не додумался. И в конце концов решил, что это просто шутка животного, не слишком хорошо понимающего, что оно делает. Вот только почему это животное решило пошутить не где-нибудь, а в коттедже экспедиции...

3.

В конце концов Кхон Лорик решил, что бояться на самом-то деле нечего. Ну что может сделать один-единственный Мрачный Карлик здесь, на Минаре, куда на открытие фестиваля слетелись толпы людей, и где, соответственно, службы безопасности работают с полной отдачей? И тем не менее он был уверен, что поступил правильно, сбегав с утра пораньше в центр и сообщив в Федеральную безопасность о том, что рядом с ним постоянно болтается Мрачный Карлик. Пусть за этим неприятным типом понаблюдают...

Чревовещатель, не обращая внимания на толпы ряженых, тащил через город свою тележку, нагруженную мешками с куклами. Через два часа по городу пойдет карнавальное шествие. Потом сразу в нескольких местах начнутся большие концерты. А потом вплоть до ночного фейерверка гости фестиваля будут просто болтаться там и сям, а кое-кто отправится в Заповедник потому что наверняка некоторые из скульпторов, наплевав на всеобщее веселье, уже приступили к работе, и те, кому это действительно интересно, захотят понаблюдать за рождением новых шедевров.

Кхон Лорик направлялся через весь город к замку Хоулдинг. Он намеревался дать свое первое преставление на привычном месте, под тенью баньяна, сразу после окончания карнавального шествия.

Он думал о куклах, которым предстояло сегодня первыми появиться перед почтенными зрителями. Лорик всегда чрезвычайно ответственно относился к подбору персонажей каждого спектакля. Он с легкостью управлял одновременно четырьмя куклами, говоря четырьмя разными голосами, но, как правило, обходился двумя-тремя фигурами. Так ему легче было строить сюжет. В качестве основы он брал какой-нибудь из широко известных во многих галактиках мифов, а остальное было делом техники. Кхон с удовольствием импровизировал, наслаждаясь игрой.

Уйдя в свои мысли, чревовещатель не сразу ощутил, как кто-то тронул его за руку. Но осознав прикосновение, он остановился и поднял голову.

Рядом с ним стоял высокий бледный парень.

– О! – воскликнул Кхон. – Маэстро!

– Здравствуй... – тихо сказал скульптор, уставясь на чревовещателя выпуклыми голубыми глазами. – Ты здесь, кукольник...

– Ну само собой, – удивился Лорик. – Где же еще мне быть? Я всегда приезжаю на фестивали, ты это знаешь.

– Да... я знаю... – пробормотал Эрик Бах. Чуть помолчав, он вдруг пожаловался: – Я все время вижу ноги.

– Какие ноги? – непонимающе уставился на него чревовещатель.

– Разные, – пояснил Эрик. – Вообще ноги. Просто не знаю, что с ними делать.

– Смотри вверх, – ляпнул Кхон, не слишком думая о том, что говорит.

Но маэстро Бах отнесся к его совету вполне серьезно.

– Вверх? – трагическим шепотом произнес он, а потом поднял голову, и его слишком светлые голубые глаза обратились к небесам. Чревовещатель посмотрел на него и сочувственно покачал головой. Похоже, у маэстро окончательно поехала крыша. Ну, ничего не поделаешь. С творческими людьми такое случается, и нередко.