Текст книги "Лотос пришлого бога"

Автор книги: Татьяна Грай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Нет-нет, – поспешил отказаться Даниил Петрович. – Не сейчас. Я только хотел узнать, есть ли они вообще.

– Есть, – звякнув шлемом, кивнул рыцарь. – Вот прямо тут одна дверца, – и он громко хлопнул рукавицей по деревянной панели. – Но за ней просто служебная лестница, вниз, в подвал. Для работников галереи. Правда, с площадки можно попасть в боковой тайный ход, а через него – выйти во внутренний двор замка.

– Как интересно! – воскликнул Даниил Петрович, и восторг, прозвучавший в голосе инспектора, был абсолютно искренним. Ему так нужно было попасть в подвалы...

– А вы как работаете, посменно? – продолжил он расспросы. – Если галерея открыта круглосуточно, то и смотрители, надо полагать, всегда здесь присутствуют?

– Ну, да, мы присутствуем, но только ночная смена вполовину меньше дневной, да и стоять на постах ночью не обязательно, если нет посетителей. Конечно, когда кто-нибудь приходит, мы с него глаз не спускаем.

– Что, случаются и неприятные происшествия?

– А где без них обходится! – философским тоном откликнулся рыцарь. Поэты и художники, конечно, люди безобидные, но ведь иной раз забредают и жулики.

– И часто им удается что-нибудь стащить?

– Ну, в последний раз... дайте вспомнить... Ну да, точно, четыре года назад какой-то энтузиаст попытался спереть небольшой холст Марголиса. Но здесь такая сигнализация, такие наблюдающие системы... в общем, мы спокойно встретили этого типа у выхода и отобрали работу. Только и всего.

– Но зачем тогда вам всем тут болтаться?

– Для колорита и предостережения. И кроме того, у дирекции Заповедника принцип – никаких скандалов. Мы жуликов не сдаем в полицию. Мы просто вежливо отбираем украденное и отпускаем бедолагу с миром. Наши психологи считают, что это очень полезно для заблудших умов. Дескать, такой человек уже никогда не станет красть – потому что осознает всю недостойность своего поступка и устыдится.

Ольшес расхохотался.

– Ну, похоже, вам до сих пор просто крупно везло. Настоящие воры еще не положили глаз на ваш Заповедник.

Рыцарь развел руками.

– Возможно, это и так. Но я уверен, что мы справимся и с серьезным грабителем.

– Мне бы ваш оптимизм, – вздохнул Даниил Петрович и отправился в обратный путь. Днем тут нечего было делать. Инспектор решил дождаться ночи.

Он снова очутился во внешнем дворе Хоулдинга. И внезапно остановился.

Где-то неподалеку ему почудилось присутствие чего-то такого... похожего на то, что он искал.

Преисполнившись надежд, Ольшес внимательно огляделся по сторонам.

Но ничего не нашел.

Вокруг бродили обычные люди. Девушки со своими кавалерами, многодетные семейства, приехавшие на фестиваль в надежде, что в каком-то из юных отпрысков пробудится жажда творчества. Странного вида замызганный старик тащил за собой широкую двухколесную тележку, подпрыгивавшую на булыжниках; тележка была нагружена пыльными мешками, набитыми чем-то мягким. Рыцарь с большим щитом, похожим на таз, стоял, привалясь к красной стене. Из-за угла замка важно вышел громадный лохматый сенбернар и направился к мосту. Мир и покой...

Инспектор чуть заметно передернул плечами и пошел к своей "летучке".

7.

К ужину явились все, кроме инспектора Ольшеса. Винклер чуть поморщился, глянув на пустой стул, но от замечаний воздержался. Зато вновь прибывший инспектор Харвич высказался на всю катушку:

– И куда этот Данила подевался, чтоб ему пусто было! Весь день бездельничаю, зачем только сюда притащился?

– Молодой ты еще, нетерпеливый, – благодушно сказал командир. – Куда спешить? Наслаждайся природой, искусством... вы ведь с Кейтом ходили в галерею, да?

– Ну, ходили.

– А говоришь – бездельничаешь.

– Да разве это дело?

– Но ведь Данила вам именно это занятие и рекомендовал.

– Ну и что? Там ничего интересного.

– Да неужели?

Харвич немного смутился.

– Ну, я хотел сказать – ничего интересного с точки зрения... то есть в смысле задания...

– А Клод считает, что самое интересное как раз там и прячется, сказал доктор Френсис. – Или где-то совсем рядом. Ну, во всяком случае, может прятаться. Если оно не в "Лотосе".

– Клод? – удивленно повернулся к нему Харвич. – Смотритель? А он тут при чем?

Дик Френсис пересказал свой разговор со смотрителем, и Харвич задумался и надолго замолчал. Винклер наблюдал за молодым инспектором, совершенно не понимая, зачем он понадобился Ольшесу. Совсем еще зеленый юнец. И если здесь, на Минаре, действительно затаился мощный интеллектуальный вампир, вряд ли инспектор второй категории сможет оказать реальную помощь в схватке с подобным монстром. Но, поскольку Саймон Корнилович беззаветно верил в Ольшеса, с которым был знаком много лет, то и решил не ломать голову по пустякам. Даниле видней, что делать.

Кейт Левинский тем временем принялся рассказывать о галерее – не с точки зрения человека, ищущего там врага, а с точки зрения обычного туриста. На туриста Левинского галерея произвела грандиозное впечатление.

– Вот только развеска у них очень странная, – пожаловался инженер, высказав основную часть восторгов. – Нет чтобы работы одного художника поместить рядышком... одна здесь, другая невесть где! Я нашел три полотна Марголиса – но они так далеко одно от другого!

– А зачем тебе нужно, чтобы они висели в ряд? – немного удивился командир.

– Да как же иначе! – возмущенно воскликнул Левинский. – Тогда сразу видно, как изменилась кисть мастера за некий промежуток времени...

– Вр-ремя -др-рянь! – рявкнул за окном чей-то хриплый голос.

Сидевшие за столом изумленно обернулись. На подоконник бесшумно сел огромный красно-оранжевый попугай с пышным золотым хохолком на голове. Он взъерошил перья и, с явным подозрением глянув на врача, просительно проскрипел:

– Пирожок с капустой!

– С капустой нет, – не задержался с ответом доктор Френсис. Ватрушку хочешь?

Попугай перепорхнул на стол и деловито осмотрел тарелки. Больше всего ему приглянулось овощное рагу, но не то, что лежало в салатнице, а то, что оставалось на тарелке Харвича. Не утруждая себя соблюдением приличий, попугай принялся клевать порцию Винцента.

– Ну и нахал! – возмутился молодой инспектор.

– Сам такой, – огрызнулся попугай, проглотив очередной кусок.

– Ого! – восхитился Левинский. – А он, похоже, здорово соображает!

– Не хуже тебя, – тут же в очередной раз поразила всех интеллектом яркая птица.

– Да, такого не каждый день увидишь, – рассмеялся доктор Френсис. – Я с ним уже знаком. У Клода встретился. Кстати, насколько я понял, здесь вообще полно всяких зверей бродит на свободе. Странно, что мы до сих пор никого не видели.

– Наверное, они не спешат заводить новых друзей, – предположил Винклер. – Сначала присматриваются. Выбирают, кто повкуснее.

– Интересно, а что будет, если мы им понравимся? – задумчиво произнес Левинский. – Кто-нибудь знает, какие именно звери тут гуляют?

– Поживем – увидим, – меланхолично заметил командир.

– Клод заверил меня, что свободой передвижения обладают только пацифисты, – сказал доктор Френсис. – Так что особо тревожиться не о чем.

– Пацифисты иной раз бывают ужасными занудами, – сердито сказал Харвич, в чьей тарелке все еще копошился попугай.

– Ну, это в тебе личная обида взыграла, – поддел его Кейт. – Тебе овощей жалко. Очень уж они хороши.

– При чем тут овощи? – возмутился Харвич. – Как будто я не могу другую порцию взять! Даже наоборот. Я, можно сказать, польщен, что этот тип выбрал именно мою тарелку.

– Его зовут Крохой, – сказал доктор Френсис. – И кто только придумал такое имя для такой здоровенной птицы?

– Кр-роха – это я, – сообщил попугай, склевывая последний кусочек моркови и пытаясь вытереть клюв о манжету Харвича. Винцент сердито отдернул руку, и попугай чуть не свалился со стола.

– А теперь что? Чай пить будешь? – спросил Винклер попугая.

– Квас, – сообщил попугай, – классный напиток.

– Квасу у нас нет.

– Кумыс? – поинтересовался попугай, склонив голову набок и одним глазом изучая Саймона Корниловича.

– Тоже не держим, – рассмеялся командир.

– Кизиловка! – рявкнул попугай.

– Похоже, ему знакомы напитки только на букву "к", – хихикнул врач. Или он алкоголик.

– Пьянству – бой! – возмутился Кроха, и, немного помолчав, вдруг заорал так, что все вздрогнули: – Чай-чай-чай! – И, явно довольный произведенным эффектом, добавил: – И кофе.

– Да, вот это голосок! – сказал Харвич, опомнившись. – И откуда что берется!

– Ну, попугаи часто бывают чрезвычайно голосистыми, – дал справку доктор Френсис, наливая для Крохи чай в самую большую чашку. – Горячо, подожди, – сказал он, пододвигая чашку поближе к птице.

Кроха внимательно всмотрелся в чай и важно зашагал по столу, ловко огибая тарелки и прочую посуду. Дойдя до края столешницы, он развернулся обратно.

– Прогуливается, – констатировал Левинский.

– Пр-рогулка перед сном, – тут же откликнулся Кроха и остановился перед Харвичем. – Ты! – воскликнул он, долбанув клювом палец Винцента.

– Эй! – вскрикнул Харвич. – Ты чего? Ну и клювище! – пожаловался он, рассматривая красное пятно возле ногтя. – Так и дырку продолбать недолго!

– Похоже, ты ему понравился, – сказал командир. – Он тебя приглашает погулять перед сном.

– Ага, разбежался! – сердито ответил Харвич. – Чтобы он там меня затюкал в темноте до полусмерти! Ишь, как клюется!

Попугай занялся чаем, не обращая больше внимания на людей. А те с интересом наблюдали за птицей. Кроха очень нравился всем, включая и пострадавшего Харвича.

Наконец Кроха решил, что чаю с него достаточно, и вновь обратил свое внимание на инспектора Харвича.

– Пр-рогулка перед сном! – настойчиво сказал он, уставясь на Винцента левым глазом.

– Ну ладно, уговорил, – согласился Харвич. – Только договор – не драться!

– Др-раться надо, – возразил попугай. – Когда надо.

– Но сейчас-то вроде ни к чему, – уточнил Харвич, и тут же поймал себя на том, что говорит с попугаем совершенно всерьез, как с разумным существом. Винцент слегка смутился и встал. – Ну, пошли гулять, – предложил он.

Попугай легко вспорхнул к нему на плечо и интимно шепнул прямо в ухо Харвича:

– Пр-ройдемся...

Разведчики расхохотались, увидев, как молодой инспектор изумленно вытаращил глаза.

– Да, – сказал Левинский, – с этой птичкой не соскучишься.

Винцент с попугаем на плече вышел из коттеджа, провожаемый веселыми взглядами разведчиков. Темнело, лес и пруд со свернувшими лепестки лотосами укрылись легчайшей синеватой дымкой, и тишина вокруг стояла такая, какой Харвич не слышал уже много лет. Где-то в елях чирикнула засыпающая птаха. Винцент с удовольствием вдохнул пахнущий хвоей воздух.

– Хорошо здесь! – сказал он.

Попугай мягко снялся с его плеча и опустился на траву метрах в двух от Харвича.

– Кр-расивые куклы, – сказал Кроха. – Нравятся.

– Что за куклы? – не понял Харвич.

– Красивые.

– А где они? – Винцент демонстративно огляделся по сторонам, как бы пытаясь отыскать красивых кукол.

– Чра-чра... чра... – Кроха явно хотел выговорить какое-то слово, но у него не получалось. Харвич попытался угадать:

– Чакра?

– Чра! – сердито каркнул попугай.

– Чирок?

– Чра!

– Чертовщина?

– Чра!..

– Ну не знаю я ни одного слова на "чра", – сдался Винцент. – Не знаю!

– Чра... – грустно повторил попугай и, энергично захлопав крыльями, полетел к елям.

– О чем это вы тут с ним беседовали? – послышался за спиной Винцента голос инспектора Ольшеса.

– О каких-то куклах... эй, а ты откуда взялся? – Харвич изумленно уставился на Даниила Петровича, возникшего, казалось, прямо из воздуха.

– Ну, не тебе бы спрашивать, – насмешливо ответил Ольшес. – Так что за куклы?

– Не знаю! Он несколько раз повторил – "чра, чра", но что он имел в виду, понятия не имею.

– Разберемся, – пообещал Даниил Петрович.

– Ну, ты даешь... Ты что, всерьез относишься к болтовне обычного попугая?

– А ты уверен, что это обычный попугай? – ответил вопросом инспектор.

– В общем, конечно, птичка незаурядная, – согласился Винцент. – Но все равно это просто птица и ничего больше.

– Посмотрим, посмотрим, – процедил сквозь зубы Даниил Петрович и тут же проявил интерес к вещам земным и прозаическим: – Вы там не забыли оставить мне что-нибудь перекусить?

Харвич злорадно хихикнул.

– Твою порцию попугай слопал.

Ольшес испуганно воскликнул:

– А вы и отдали!

И умчался в коттедж.

8.

Главный хранитель картинной галереи выглянул в узкое окно замка. Да, народу прибывало. По мосту в замок то и дело проходили все новые и новые группы туристов. Скоро тут начнется настоящее столпотворение. Фестиваль продлится целый месяц, и потом еще несколько дней поклонники высокого искусства будут изучать новые работы художников и скульпторов, появившиеся в Заповеднике. А потом все снова стихнет на полгода...

Эдуару Модильяни нравилась его работа. Но иногда ему хотелось, чтобы фестивали проводились пореже. Уж очень много было из-за них суеты.

Кабинет главного хранителя располагался на чердаке, под самой крышей замка Хоулдинг, и являл собой длинное узкое помещение, выходящее окнами на обе стороны замка, во внешний и внутренний дворы. И Модильяни, изучив обстановку снаружи, направился в противоположный конец комнаты, чтобы выглянуть и во внутренний двор, в центре которого рос громадный баньян, невесть кем и зачем привезенный на планету Минар. Баньян представлял предмет особых забот хранителя. Этот изрядно надоевший Эдуару бенгальский фикус грозил со временем заполнить собой все огромное пространство внутреннего двора. Но срубить его не представлялось возможным: он был настолько живописен, что ни один путеводитель по Заповеднику не обходился без изображения чудо-дерева. Воздушные корни баньяна, растущие прямо из толстых старых ветвей, выглядели на диво привлекательно, туристы просто млели, глядя на них. И потому Модильяни приходилось лично и с чрезвычайной осторожностью расправляться с излишками – то есть просто-напросто выходить во двор по ночам, с пилой и топориком в руках, и срезать те корни, которые он считал уж совсем не нужными, а потом замазывать место среза краской в тон ветви. Ведь каждый такой воздушный корень со временем превращался в новый ствол дерева... а внутренний двор замка был хоть и велик, но не безграничен.

Конечно, вокруг баньяна уже топталось с полдюжины ротозеев. Модильяни высунулся из окна. Читы не видно... наверное, опять бродит где-нибудь по окрестностям. Вот еще достопримечательность, от которой сплошная головная боль. Ну зачем обезьянам гулять вокруг художественной галереи? Добро бы одна, а то иной раз и десяток их набежит в замок... да начнут изучать картины... Но постоянно при замке Хоулдинг, к счастью, жила только орангутаниха Чита, построившая себе дом в ветвях баньяна. Однако и ее с избытком хватало для разного рода мелких неприятностей. Очень энергичная дама эта Чита...

Модильяни вздохнул и подошел к огромному письменному столу, подаренному лично ему знаменитым краснодеревцем. Стол был подлинным произведением искусства, но при этом работать за ним было очень удобно. Эдуар уселся в обитое искусственной кожей кресло и уставился на экран компьютера. Оказывается, его давно уже ждет некое срочное сообщение с Земли... интересно, кому он мог понадобиться?

Текст сообщения был предельно краток: "Управление Федеральной безопасности просит оказать возможное содействие в работе группы Винклера".

Модильяни ошеломленно смотрел на текст, не веря своим глазам. Федеральная безопасность?! Вот это да! Главному хранителю ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с инспекторами. И истории об инспекторах, которые наравне с анекдотами рассказывали за чаем, всегда казались ему на девяносто процентов выдуманными. Похоже, теперь у него появится шанс выяснить, так ли это на самом деле.

Хранитель вызвал мэра городка, к которому прилегал Заповедник. Мэр откликнулся почти мгновенно.

– Ты не знаешь, зачем тут у нас Федеральная безопасность? – спросил Модильяни.

– Безопасность? Понятия не имею. А что, к нам прибыл инспектор?

– А ты и не знал?

– На моем космодроме сел крейсер Разведкорпуса, вот и все, что мне известно. В чем суть экспедиции – мне не сообщили. Но попросили придать группе опытного офицера полиции. Что я и сделал.

– Ага... Значит, они себя не афишируют. И кого ты им дал?

– Кира Дживу.

– Ого! – проявил эмоцию Модильяни. – Да ведь он оперативник!

– Ну, они и просили именно оперативника.

– Ладно, разберемся, – сказал хранитель и попрощался с мэром.

Он откинулся на спинку кресла и задумался. Что могло заинтересовать Федеральную безопасность в Заповеднике? Или в замке Хоулдинг? Вроде бы ничего особенного за последнее время не случалось. Вот разве что турист умер от сердечного приступа... и его тело почему-то отправили на Землю. Может, в этом и суть?..

В шкафу за спиной главного хранителя кто-то громко и протяжно вздохнул.

– Ну, тебя только не хватало с утра пораньше... – проворчал Модильяни, не оглядываясь. – Чего тебе?

В шкафу застонало.

– Слушай, отстань! – рассердился хранитель. – Иди туристов пугать. Не мешай работать.

В шкафу жалобно завыло.

– Нет, честное слово, ты мне надоел! Сколько раз тебе объяснять – не могу я тебя освободить! Я уже все ритуалы изучил, какие только найти удалось... – И тут Эдуару пришла в голову гениальная идея. Он встал, подошел к шкафу и распахнул тяжелые резные дверцы. Между папками с акварелями плавал плотный сгусток тумана. – К нам прилетел инспектор Федеральной безопасности. Если то, что говорят об этих ребятах, хотя бы наполовину правда, – он тебе обязательно поможет. Я постараюсь устроить вам встречу.

Привидение еще раз тяжело вздохнуло и растаяло.

Модильяни вернулся к столу и по местной связи вызвал офицера полиции Кира Дживу.

– Желаю здравия, добрый сэр! – откликнулся на вызов Джива.

– Чего это ты? – удивился Модильяни.

– А разве на вверенной тебе территории не так здороваются? рассмеялся полицейский.

– Ну, знаешь... Послушай, где остановилась земная экспедиция?

– А зачем она тебе?

– А что, это государственная тайна?

– Нет, мне просто интересно.

– У меня, как ты и сам прекрасно знаешь, на вверенной территории проживают два привидения. И оба очень хотят прекратить это несносное и неестественное существование. А в экспедиции, как я прослышал, есть кто-то из Федеральной безопасности. Уловил связь идей?

– Уловил. Они в двадцать четвертом круге, в коттедже у пруда, напротив седьмой скульптуры.

– А, "Объятая ящиком"! Представляю, как она их порадовала.

– А мне она нравится! – возмутился Кир Джива. – Очень экспрессивная вещь!

– Ну, не будем спорить о вкусах. Так есть там инспектор или нет?

– Их там целых два. Уверен, они тебе помогут. Точнее, твоим привидениям.

– Ой, что-то я в этом сильно сомневаюсь, – сказал Модильяни. – Мне кажется, репутация инспекторов сильно преувеличена. Ну, попытка не пытка. Пока.

Он связался со своим заместителем, сказал, что ненадолго уедет по делам, и по потайной лестнице, проложенной во внутренней опорной стене, спустился во внешний двор замка.

Во дворе замка запрещено было садиться даже "летучке" главного хранителя. Здесь передвигались только на собственных ногах. Но выбраться за пределы крепостной стены Эдуару Модильяни удалось далеко не сразу, потому что, конечно же, нашлось не меньше десятка людей, у которых были прямо-таки жизненно важные вопросы к главному хранителю. Поспешно отделавшись от болтунов, Модильяни промчался по мосту и нырнул в кабину. Подняв "летучку" в воздух, он повернул к двадцать четвертому кругу Заповедника.

Уже издали он увидел, что на крыльце коттеджа сидит со скучающим видом какой-то здоровенный мужик. Перед мужиком расхаживал по песчаной дорожке попугай Кроха. Похоже было на то, что Кроха успел извести землян своими разговорами. Модильяни искренне посочувствовал членам экспедиции. Уж если Кроха поставит себе целью довести кого-то до белого каления... н-да, ребятам не позавидуешь.

"Летучка" мягко села на берегу пруда, и через секунду главный хранитель стоял напротив скучающего землянина. Попугай не замедлил отметить прибытие Модильяни.

– Хр-рани, зар-раза! – рявкнул он.

– Тьфу на тебя! – рассердился Эдуар. – И где только ты ругаться выучился?

– Здрассьте, – сказал землянин. – Я – Саймон Винклер, командир экспедиции. А ты кто?

– Хранитель галереи, Эдуар Модильяни, – представился гость.

– А, так значит, Кроха и в профессиях разбирается?

– Он у нас во всем разбирается. И даже слишком хорошо, – ответил хранитель.

– Ты к нам по делу или так? – вежливо поинтересовался Винклер.

– По делу. Во-первых, я получил сообщение с просьбой оказывать вам всяческое содействие, хотя и не представляю, в чем оно может заключаться. А во-вторых, мне сказали, что у вас тут есть инспектор Федеральной безопасности. Мне бы хотелось с ним поговорить.

– Вообще есть, но сейчас нет, – сказал Винклер. – А в чем проблема?

– В привидениях, – вздохнул Модильяни, усаживаясь на крыльцо рядом с командиром. – У меня в замке живут два привидения.

– И они тебе надоели?

– Это я им надоел...

Но тут в разговор вмешался Кроха:

– Пр-ривидения! – заорал он. – Пр-роклятья! Пр-ропаду!

– Вот и пропади, – согласился Винклер. – Хотя бы ненадолго. Дай людям поговорить.

– Куклы, – неожиданно погрустнел попугай. – Кр-расивые...

– Он все время болтает о каких-то куклах, – пожаловался Саймон Корнилович хранителю. – Я уже слышать этого слова не могу!

– Кр-расивые... – повторил Кроха и, несколько раз подпрыгнув на месте, взлетел в воздух и помчался в сторону замка.

– Куклы? – повторил Модильяни. – Интересно, о чем это он... Может быть, это Кхон Лорик произвел на него такое впечатление?

– Кто такой Лорик? – заинтересовался Винклер.

– Чревовещатель. Он частенько к нам наезжает. В основном в дни фестивалей. Неплохо зарабатывает, я думаю. Очень талантливый человек, но и очень странный. Бродяга по натуре.

– Чревовещатель! – обрадованно воскликнул Саймон Корнилович. – Ну конечно! Кроха все пытался выговорить какое-то слово, но ему не удавалось. Твердил тут – "чра, чра". Наверняка он имел в виду именно чревовещателя! Надо будет Даниле сказать... ах, да. Ты сказал – у тебя проблема с привидениями? Это к Даниле.

– Он инспектор?

– Да. Вообще их тут двое, но Харвич еще совсем молодой, неопытный. А Ольшес... А чего они хотят, эти привидения? Уйти?

– Да, – кивнул хранитель. – Они ведь уже много-много веков живут в этом замке. С Земли вместе с ним прилетели. Конечно, хотят уйти. Сколько можно мучиться в таком страшном рождении?

– Данила поможет, – уверенно сказал Винклер. – Только я не знаю, есть ли смысл его ждать. Он может и на сутки пропасть, и на двое. У него свои дела, инспекторские. Но я ему передам твою просьбу, обязательно.

– Хорошо, спасибо. А зачем вы сюда прилетели? – не сумел сдержать любопытства главный хранитель. – Вроде бы у нас никаких чрезвычайных происшествий не случалось.

– Одно случилось, – ответил Винклер. – Человек умер. В двадцать втором круге.

– Ну, такое бывает, – осторожно сказал Модильяни. – Сердечный приступ...

– Да, но он был инспектором.

– Ну и что? Инспектор тоже имеет сердце.

– Да, конечно. Вот только сердечный приступ у инспектора исключается.

– Вот как? – недоверчиво произнес Модильяни. – У них что, какие-то особые организмы?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Винклер, и хранитель понял, что на эту тему командир распространяться не намерен. Он встал.

– Ну, ладно, пойду. Значит, ты скажешь инспектору о привидениях?

– Обязательно, – кивнул Саймон Корнилович. – Он к тебе зайдет.

– Буду ждать. Пока.

Пролетая над еловым лесом, Модильяни заметил на полянке Читу. Чита, похоже, направлялась к коттеджу разведчиков.

Хранитель снова посочувствовал землянам. Кроха уже положил на них глаз. Если еще и Чите понравится их компания – тяжело им придется...

9.

– Все они, кроме инспектора, умерли в дни фестивалей, – сердито сказал Главный аналитик. – Это что-нибудь да значит.

– Что именно? – устало спросил Командор.

– Мы это выясняем, – сказал Ливадзе. – У меня сейчас половина отдела занята исключительно Минаром. Все остальные дела – побоку. К счастью, там ведется полная регистрация туристов и вообще всех приезжающих. Мы найдем того, с кем связаны эти смерти.

– Ты думаешь...

– Я думаю, он приезжает и прячется в толпе. То есть я этого не исключаю. А может быть, живет там и просто пользуется всеобщей суматохой.

– Но тогда при чем тут территория двадцать второго круга? Там вряд ли так уж густо роится народ.

– И с этим разберемся, – грозно прорычал Ливадзе. – Что Данила сообщает?

– Ничего, – печально сказал Прадж-Мачиг. – Данила не изволит сообщать ничегошеньки.

– Ну, там еще и Винклер есть. Он что, тоже молчит?

– Винклер сообщил, что к ним прилетал попугай и рассказывал о куклах чревовещателя. И еще приходил орангутан. Дама. Симпатичная и веселая. Даже, похоже, слишком веселая. Мне так показалось.

– Ну, знаешь! – разъярился Ливадзе. – Они там что, свихнулись? Как мы можем работать без новых данных?

– Ну, как-нибудь, – рассеянно ответил Прадж-Мачиг. – Выезжай на аналитическом даре, тебе не впервой.

Ливадзе уставился на него, как бык на мулету. Казалось, аналитик вот-вот бросится на Командора и забодает его.

Но Прадж-Мачиг смотрел в окно и не заметил вспышки гнева руководителя Аналитического отдела.

После долгого молчания Ливадзе неожиданно спросил:

– Что Винклер говорил о куклах?

– О каких куклах? – встрепенулся задумавшийся Командор.

– Ты сказал – попугай, куклы.

– А... ну да. Прилетал попугай, долго и упорно твердил о куклах. Что это именно куклы чревовещателя, а не какие-нибудь марионетки местного театра, – вычислили с помощью главного хранителя галереи. Попугаю слово "чревовещатель" почему-то не дается. – Командор бросил на Ливадзе подозрительный взгляд. – Ты что, серьезно? Тебя куклы заинтересовали?

– Пока не знаю, – пожал плечами Главный аналитик. – Но вопрос о куклах уже возникал, разве ты не помнишь? Ладно, с Винклером я сам свяжусь. А о чревовещателе пусть твои кадры узнают все, что только можно. И еще...

– Да?

– Да, – решительно сказал Ливадзе. – Дай мне полные сведения о том скульпторе, чья работа стоит в интересующей нас точке. От и до. Вплоть до седьмого колена. Со всеми побочными эффектами.

– Но там ведь не одна точка, там скорее небольшая площадка, в пределах которой случились все эти смерти.

– Вот ближайшую к площадке скульптуру и изучи. Вместе с ее автором. Если таковых скульптур несколько – инструкции те же.

– Ладно, сделаем. Что-нибудь еще?

– Еще мне нужна история того попугая.

– А?!

– И орангутана тоже. А если в экспедицию забредет еще какой-нибудь зверь – включи и его в круг своих интересов. И пожалуйста, не теряй времени. Активнее!

Ливадзе развернулся и вихрем умчался из командорского кабинета, а Прадж-Мачиг, озадаченно посмотрев ему вслед, вызвал нужного человека и отдал необходимые распоряжения, не забыв пояснить, что данные нужны, как всегда, вот прямо сию секунду, и не ему лично, а Главному аналитику. И чтобы сразу ему и передали. Копия – Командору. Но вообще-то у Прадж-Мачига сложилось впечатление, что на этот раз Ливадзе действует наугад. Методом свободного тыка. Что на самом деле у Главного аналитика нет пока что никакого представления ни о картине событий в целом, ни о деталях, которые могли бы привести к полезным выводам.

А потом Командору вдруг отчаянно захотелось погулять. И не где-нибудь, а в парке Дхарма-центра.

Прадж-Мачиг, осмыслив внезапно возникшее желание, рассмеялся. Ну, мог бы и словами позвать, подумал он о человеке, вызывавшем его на беседу. Впрочем, он отлично знал, что призвавший его человек не любит технические способы связи. Ему гораздо проще сообщить что-либо Командору без помощи компьютеров.

Вызвав свою "летучку", Прадж-Мачиг пошел к лифту. Но по дороге его перехватил начальник Особого отдела, как раз направлявшийся в командорский кабинет.

– Прадж, – сердито сказал главный особист, – историю попугая, похоже, выяснить не так-то легко. Ливадзе не может подождать?

– Спроси у него. Я уезжаю. Срочное дело. Да и вообще – ну неужели... То есть как это – нелегко? Это же птица! Ее кто-то привез на Минар.

– Возможно, кто-то и привез. Но когда – неизвестно. И откуда – тоже. Мы ищем, само собой, но в полчаса тут не уложишься.

– Что, он там давно живет? – сообразил наконец Прадж-Мачиг, слишком поглощенный мыслью о предстоящей беседе в парке.

– По первой прикидке – лет около ста. То есть собственно в замке.

– Ну, с попугаями такое случается.

– Конечно. Но никаких следов корабля, на котором он прибыл. Ничего в архивах. Не зарегистрировано, и все.

– Может, он там родился? Где-нибудь в зоопарке, или у орнитолога, или просто у любителя птичек?

– Может. Но пока никаких следов. Ладно, я только хотел сказать, что и с обезьяной много проблем.

– Слушай, отстань ты от меня! – возмутился Прадж-Мачиг. – Меня ждут!

И он нырнул в лифт, спасаясь от особиста.

Оставив "летучку" на парковочной площадке у входа в парк, Командор торопливо пошел через лес к озеру. Миновав последний поворот широкой тропинки, он уже издали увидел на пологом зеленом берегу темно-вишневую мантию. Старый монах сидел у самой воды и бросал крошки лебедям и уткам, подплывшим вплотную к нему. Две утки даже выбрались на сушу, стремясь ухватить для себя порцию побольше.

Прадж-Мачиг остановился метрах в четырех от адепта и распростерся на траве, здороваясь с монахом. Рингпоуч обернулся и весело сказал:

– Не надо, не надо...

Но Командор сделал все три положенные простирания. Он просто не мог иначе. А потом встал и вежливо произнес:

– Добрый день... меня немного задержали по дороге.

– А куда спешить? – откликнулся адепт. – День чудесный, надо и вам отдохнуть немного... вы ведь почти никогда не даете себе передышки. Никак не научитесь жить неторопливо.

– При моей-то работе... – усмехнулся Командор.

– Именно при вашей это и необходимо, – утвердительно сказал адепт. Иначе вы можете сжечь себя. А кому от этого будет польза? Управлению? Или вам лично? Да вы садитесь, садитесь. Неудобно же так разговаривать.

Прадж-Мачиг осторожно уселся в траву на приличном расстоянии от монаха. И выжидающе посмотрел на Рингпоуча. Но тот не спешил приступить к делу. Он вытряхнул остатки крошек из чашки, которую держал в руках, и сказал вытягивавшим шеи птицам:

– Все, больше ничего нет. Отправляйтесь по своим делам. Нам тут поговорить надо.

Утки и лебеди послушно уплыли, негромко бормоча. Наверное, обменивались впечатлениями. Не каждый день птицам достается корм из рук адепта...

Рингпоуч долго молчал, вглядываясь в крышу видневшегося из-за высоких деревьев здания Дхарма-центра. Прадж-Мачиг тоже посмотрел туда. Стены Дхарма-центра были белыми, крыша – красной, и в сочетании с густой зеленью листвы и ярко-голубым безоблачным небом все выглядело замечательно. Однако Командор никак не мог сбросить внутреннее напряжение. Ему казалось, что Рингпоуч напрасно тянет время, что лучше бы поскорее поговорить о деле... и тут адепт тихо сказал: