Текст книги "Лотос пришлого бога"

Автор книги: Татьяна Грай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Грай Татьяна
Лотос пришлого бога

Татьяна Грай

Лотос пришлого бога

Часть 1. Заповедник.

1.

Такого не случалось не только много лет, но и много десятилетий.

На одной из далеких планет погиб инспектор Федеральной безопасности.

Когда эта весть домчалась до Земли, в Управлении Федеральной безопасности не сразу в нее поверили. Инспектор Гарев отправился в несложную командировку, и ему всего лишь нужно было выяснить, что кроется за слухами о появлении интеллектуального вампира в созвездии Крайлис. И вот... К тому же с планеты Минар сообщили, что тело инспектора отправлено на Землю, и никаких пояснений столь странному факту не дали.

Командор Управления Федеральной безопасности Прадж-Мачиг озадаченно смотрел на монитор, пытаясь осмыслить прочитанное, когда в его кабинет ворвался Главный аналитик Сергей Ливадзе. Маленький чернявый специалист был явно взволнован до крайности.

– Прадж, что там могло случиться? – выпалил он и уставился на Командора так, словно ожидал мгновенного и самого подробного объяснения ситуации.

– Ну откуда мне знать? – удивился Командор. – Я думал, это ты мне растолкуешь.

– Зачем они отправили тело? – не слушая Прадж-Мачига, пробормотал Ливадзе, нервно шагая по огромному кабинету из угла в угол. – Зачем? Да еще спецрейсом?

Командор пожал плечами.

– Через два часа узнаем.

– А ты не думаешь... – Ливадзе внезапно остановился и рассеянно глянул на Прадж-Мачига.

– Чего я не думаю?

– Что там и в самом деле объявился интеллектуальный вампир, – с неожиданным спокойствием в голосе сказал Главный аналитик.

Командор тяжело вздохнул и вызвал Особый отдел.

– Есть там у вас свободные инспектора высшей категории? – мрачным тоном спросил он, когда ему ответили.

– Поищем, – откликнулись с экрана. – Думаешь, дело серьезное?

Командор рассердился.

– А ты вспомни, когда у нас в последний раз инспектора погибали! рявкнул он. – Ищи, да поскорее! И сразу ко мне!

Главный аналитик энергично кивнул – то ли соглашаясь со словами Командора, то ли в ответ на какие-то свои собственные, сугубо аналитические мысли.

– Если там вампир... – начал было Прадж-Мачиг, но Ливадзе перебил его:

– Он ведь был в Скульптурном Заповеднике? На Минаре?

– Да.

– Ты уже посмотрел справку?

– Да.

– Ты сегодня слишком лаконичен.

– Да.

– Ты что, издеваешься? – вдруг взорвался Ливадзе.

– Нет, – удивленно сказал Командор. – С чего ты взял?

Ливадзе тут же успокоился.

– Извини, я что-то разнервничался. Надеюсь, ты обратил внимание на то, что на Минаре за последние шесть лет умерло восемь туристов. Вроде бы естественной смертью. Но все они были людьми науки.

Прадж-Мачиг, не сказав ни слова, вывел на экран компьютера справку по планете Минар.

– Ну и ну, – прошептал он через минуту.

– Я затребовал свидетельства о смерти, – продолжил Главный аналитик. – Ни в одном из случаев исследование мозга не проводилось.

– Почему?

– Все выглядело так, что никому и в голову не пришло...

В дверь постучали.

– Входи! – рыкнул Командор.

Дверь распахнулась, и на пороге возник высокий худощавый человек с острыми серыми глазами.

– Перехватили в последнюю секунду, – благодушно сообщил он. – Я вообще-то собирался в Персей, там какие-то заморочки с водяными... А что случилось? Мне ничего не объяснили.

– На Минаре погиб инспектор, – хмуро сказал Прадж-Мачиг.

– Ни фига себе... – Инспектор Федеральной безопасности Даниил Петрович Ольшес недоверчиво уставился на Командора. – Там что, глобальная война с нежитью? Или он попал в эпицентр ядерного взрыва?

– Там вообще ничего, – окончательно помрачнев, ответил Командор. – Он отправился проверить слух об интеллектуальном вампире.

– Вот как? – Ольшес почесал кончик носа. – Интеллектуальный вампир... Нет, с такими мне пока что сталкиваться не приходилось.

Сергей Ливадзе пояснил из дальнего угла кабинета:

– Ты еще слишком молодой. Такой вампир в последний раз объявлялся лет за пятьдесят до твоего рождения. Но тот был хиловат, угробить инспектора ему уж никак бы не удалось.

– А этот, значит, покруче будет, – утвердительно произнес Даниил Петрович.

– Ну что вы, мужики, – жалобно заговорил Командор. – Уж сразу и решили, что оно и в самом деле так! Может, это что-нибудь другое? Может, обойдется, а?

– Это вряд ли, – уверенно сказал Ливадзе. – Надейся на худшее.

– Ну и безнадега! – огорчился Прадж-Мачиг. – Если вправду... Такого ведь просто так не возьмешь за жабры.

– Да уж, хлопушкой для мух не отделаешься, – согласился Ольшес. – Ну что, мне сразу туда лететь?

– Нет, погоди. Тело отправили к нам, скоро будет. Посмотрим, тогда решим.

Даниил Петрович вопросительно посмотрел на Командора, потом на Главного аналитика.

– Тело?..

– Да, – подтвердил Прадж-Мачиг. – Почему-то они там сочли это необходимым.

– Это что-то новенькое... – буркнул инспектор. – Ладно, подождем.

...Выйдя из Медицинского отдела, Даниил Петрович остановился в коридоре и надолго задумался.

Да, он вполне понимал тех, кто решил отправить тело погибшего на Землю. Смерть инспектора выглядела бы абсолютно естественной, если бы не две мелочи. Во-первых, инспектора федеральной безопасности не умирают ни с того ни с сего в момент выполнения задания, а во-вторых, они вообще не умирают от сердечных приступов – ни в какое время. Поэтому смерть инспектора была совершенно справедливо расценена как убийство. Но каким образом оно было совершено – на планете Минар не смогли разобраться. Впрочем, если бы у них было специальное оборудование, они бы это поняли.

Мозг инспектора-особиста, отправившегося в командировку на Минар, знаменитую планету Скульптурного Заповедника, был полностью опустошен.

Это был просто кусок плоти. Бессмысленное скопление клеток.

Даниил Петрович крепко потер лоб. Ну и ну... Какой же силой обладает тот, кто проделал столь необычный фокус? Или он сумел застать инспектора врасплох? Ну, в это трудно поверить. Инспектор безопасности первой категории – не наивный школьник. Его голыми руками не взять. И даже самая изощренная психическая атака ему не страшна. И тем не менее кто-то полностью стер сознание особиста.

А значит...

Ольшес встряхнул головой и направился к лифту.

Командор и Главный аналитик стояли у окна, задумчиво глядя на раскинувшийся внизу город. Когда Даниил Петрович вошел в кабинет, они разом как-то лениво обернулись и молча уставились на Ольшеса.

– Уже знаете, – тихо произнес Даниил Петрович.

– Ты все хорошо проверил? – спросил Прадж-Мачиг.

– Да. Память отсутствует. Не затронуты лишь зоны первичных инстинктов.

– Ну и ну... – прошипел аналитик сквозь стиснутые зубы. – Ну, дела...

– Вот вампир так вампир, – сказал Ольшес. – Всем зверям зверь. Кто меня повезет в этот паршивый заповедник?

– Винклер. Ждет не дождется. Вы с ним, кажется, давненько не встречались?

– Да, много воды утекло. Прадж... – но тут Ольшесу, похоже, пришла в голову какая-то особенная мысль, и он надолго замолчал.

– Ну? – не выдержал наконец Командор.

– А? – встрепенулся инспектор. – А, я просто подумал... не прихватить ли мне с собой того парнишку... нет, не надо, пожалуй. Он еще слишком зеленый.

– Это ты о ком? – поинтересовался Ливадзе.

– О Харвиче.

– Думаешь, тебе может понадобиться напарник? – испуганно спросил Командор.

– Поживем – увидим, – сообщил Даниил Петрович. – В общем, я пошел. Но если мне и в самом деле захочется побыть в компании – присылайте именно Винцента, ладно? Мы с ним очень хорошо сработались.

– Слушай, но он ведь и правда совсем зеленый, у него вторая категория, – усомнился Прадж-Мачиг.

Ольшес хмыкнул.

– Вот что меня всегда в тебе удивляет – так это твоя память. Как ты умудряешься запомнить каждого инспектора? Сколько нас всего в Управлении?

– Ну, не так уж и много, – сказал Командор. – Две с половиной тысячи, на столько-то галактик. И кроме того... как ты думаешь, если бы я был не в состоянии даже знать собственных людей, много ли проку от меня было бы?

Ольшес, не потрудившись ответить, шагнул к двери. Но на пороге он обернулся и сказал, обращаясь к Главному аналитику:

– Надеюсь, твои работники сейчас не бездельничают?

– Все, что им удастся наскрести, получишь через пару часов, пообещал Ливадзе. – Винклер на постоянной связи с нашим отделом.

– Хорошо, – кивнул Даниил Петрович и ушел.

2.

– Ба, старый знакомый! – воскликнул инспектор, увидя встречавшего его у трапа инженера. – Что, теперь с Саймоном летаешь?

– Да, уже третий рейс, – ответил Кейт Левинский, явно обрадованный перспективой работы с Ольшесом. Много лет назад, когда Левинский был еще совсем молодым техником, ему пришлось побывать в рейсе с Даниилом Петровичем, и инспектор произвел на него неизгладимое впечатление. И несмотря на то, что с тех пор Кейту не раз приходилось работать вместе с федералами, Ольшес занимал в его сердце особое место. Левинский слишком хорошо помнил несчастных дарейтов, заброшенных чьей-то злобной волей в чуждый им мир. Инспектор помог умным осьминогам вернуться на их родную планету...

– Ну, поехали, – сказал Даниил Петрович, поднимаясь к люку. – А Саймон где?

– В рубке. Тебя ждет.

– То-то, наверное, рад! – хихикнул Ольшес.

– Ага, – согласился Левинский. – Как только получили приказ, так и завелся: "Ну, опять этот паршивец Данила! Теперь начнется! Прощай, спокойная жизнь!"

– Можно подумать, он так страстно любит именно спокойную жизнь, фыркнул инспектор. – К тому же кто его знает... может, на этот раз обойдется без приключений.

– Сомневаюсь, – пробормотал Левинский, шагая следом за Ольшесом по коридору крейсера. – И все остальные тоже сомневаются.

– А кстати... – начал было Даниил Петрович, но, поскольку они уже дошли до рубки, оставил вопрос для командира.

– Э, Данила! – воскликнул стоявший у пульта Винклер, обернувшись навстречу вошедшим. – Сколько лет, сколько зим!

– Истосковался, поди, – приветствовал его инспектор. – Без меня, наверное, весь паутиной зарос.

– Зарос, конечно, – согласился Саймон Корнилович. – Паутиной, мхом, лишайниками и так далее.

– Что ты имеешь в виду под "и так далее"? – поинтересовался Ольшес.

Винклер немножко подумал.

– Ну, например, грибы, – ответил он наконец. – Древесные. Или опята.

– А!.. Старым пнем себя вообразил?

Левинский с изумлением слушал болтовню командира крейсера Разведкорпуса и инспектора-особиста. Ему-то казалось, что такие матерые волки немедленно приступят к делу...

– А кстати, – спросил Даниил Петрович, – кто у нас еще в команде?

– Врач. Доктор медицины и психологии. Дик Френсис. Прибыл на борт семь минут назад, находится в своей каюте, – отрапортовал командир крейсера.

– Замечательно, – сказал инспектор. – Тогда полетели.

– Ладно, полетели, – кивнул Винклер и дал компьютеру команду.

Ольшес уселся у пульта рядом с Винклером и связался с Отделом Главного аналитика.

– Что новенького? – беспечным тоном спросил инспектор. – Нашли что-нибудь полезное для дела?

На экране возник Ливадзе собственной персоной. Он хмуро уставился на Даниила Петровича и сообщил:

– Не знаю, насколько это тебе пригодится... Все погибшие... я говорю "погибшие", а не "умершие", поскольку уверен...

– Я понял, понял, – перебил его Ольшес. – Не отвлекайся, мы через пять минут уйдем в подпространство.

Ливадзе почесал затылок, еще сильнее растрепав и без того отчаянно встрепанные черные волосы, и продолжил:

– Все были докторами наук в разных областях. Находились в отпуске. Возраст – разнообразный. Самому старшему было сто восемьдесят два. Официальная причина смерти одна и та же – внезапная остановка сердца. И место гибели всегда одно и то же.

– Что? – резко воскликнул Даниил Петрович.

– Именно так. И инспектор Гарев упал там же. Карта с координатами уже в твоем компьютере.

– Так-так... – процедил сквозь зубы Ольшес. – Еще что-нибудь интересное?

– Кое-что... но тут мы не уверены. Мало данных. Похоже, в те моменты, когда погибали все эти люди, где-то неподалеку находился некий бродячий фокусник с какими-то куклами. Но это требует проверки.

– Проверяйте поскорее. И я проверю, да еще и как, – пообещал Даниил Петрович.

– Больше ничего существенного.

– Ладно, свяжемся позже.

И инспектор ушел в свою каюту.

...Крейсер вынырнул из оглушающей тьмы подпространства, на экранах засветились редкие россыпи звезд, и Винклер будничным тоном сообщил:

– Через двадцать минут садимся на Минаре.

Левинский спросил:

– Мы разве не останемся на орбите? А как же... мы же вроде бы должны следить за передвижениями инспектора?

– Вроде бы должны, – согласился Саймон Корнилович. – Но боюсь, что в этот раз нам придется наблюдать за ним просто глазами, без аппаратуры. Если сумеем, конечно.

– Чего-то я не понимаю, – озадаченно произнес Кейт. – Мы же обязаны его страховать. Иначе зачем вообще мы сюда притащились? Ведь в этом же смысл экспедиции, так?

– Угу, – промычал Винклер.

Кейт подождал продолжения, но не дождался. И заговорил сам:

– Ну, и как мы будем это делать?

Командир молча развел руками.

– Саймон, – обиделся наконец Левинский, – ну ты-то с какой стати играешь в загадки? Мало нам инспектора, что ли?

– Более чем достаточно, – не стал спорить Винклер. – Но у меня приказ. Никакого слежения. Никакого наблюдения. Ради нашей с тобой безопасности.

– Это из-за того, что вампир – интеллектуальный? – догадался инженер.

– Именно так, – подтвердил Саймон Корнилович. – В Управлении боятся, что он может нас нащупать даже в космосе, и тут же выпотрошит наши бедные слабые мозги. Очень, говорят, энергичный вампир. Им так кажется. Если, конечно, он тут вообще есть.

Левинский задумчиво почесал нос и предположил:

– Значит, будем бегать за инспектором следом?

– Нет, не будем, – возразил Винклер. – Мы сидим на месте и постоянно держим связь, вот и все.

– А доктор?

– И доктор с нами. Круглосуточное дежурство.

– Значит, в Особом отделе думают, что доктор сможет в случае чего оказать Даниле помощь по спецсвязи? – хихикнул Левинский.

– Похоже на то. Впрочем, кто их там знает, что они думают. Ход мысли особиста непредсказуем, это все знают.

– А погулять нам можно будет, по очереди, а? – спросил инженер. – Тут ведь как-никак Скульптурный Заповедник, очень хочется посмотреть. Прикинемся туристами, побродим в окрестностях...

– Я тебе прикинусь, я тебе поброжу! – грозно рыкнул Винклер. – Ни шагу без консультации с инспектором!

– Ладно, не кипятись, – миролюбиво сказал Левинский. – Я ведь так, предположительно... не очень-то и хотелось все эти фиговины изучать. Где садимся-то? – спросил он, через иллюминатор оглядывая космодром.

– А вон там, с краешку, – показал командир. – Нас, похоже, уже там ждут.

Их и в самом деле ждал молодой офицер местной полиции. Не успел Винклер сойти с трапа, как офицер поспешил представиться:

– Майор Кир Джива. В вашем распоряжении.

– И как именно мы должны тобой распоряжаться? – тут же встрял спускавшийся следом за Винклером инспектор Ольшес.

Майор на секунду растерялся.

– Не знаю... – Но тут же опомнился. – Вы – особист, да? – спросил он. – Значит, я буду выполнять ваши приказы.

– А, это неплохо, – сказал Даниил Петрович. – Тогда для начала приказываю найти нам что-нибудь пообедать. Я дома поесть не успел. И не надо обращаться ко мне так официально. У меня от этого пятки чешутся. А это отвлекает от высоких мыслей.

Левинский хихикнул и оглянулся на шедшего чуть позади врача, которого до сих пор видел лишь мельком, когда специалист поднялся на борт крейсера на Земле. Доктор Френсис улыбнулся:

– Я тоже не прочь перекусить. И не люблю официальности.

Кир Джива посмотрел на землян так, словно перед ним стояла команда пациентов психиатрической больницы, и махнул рукой, подзывая "летучку".

За обедом они обсудили место дислокации землян на Минаре. Ольшес начисто и без объяснений отверг предложенную местной полицией базу, потребовав найти подходящий домик в северо-западной части Заповедника. Винклер без труда угадал, что Даниил Петрович хочет устроиться как можно ближе к той точке, в которой, по сведениям аналитиков, загадочным образом скончались восемь туристов и инспектор-особист Гарев. Но высказывать свои догадки вслух разведчик не стал, справедливо рассудив, что это не его дело. Потом он принялся рассматривать врача экспедиции Дика Френсиса, и обнаружил, что тот обладает некоторым внешним сходством с инспектором Ольшесом. Врач был таким же высоким, худощавым, светловолосым, только глаза у него были не серые, как у Данила Петровича, а зеленовато-карие. Но со спины их вполне можно перепутать, решил Винклер.

Офицер связался с кем-то из своих коллег и объяснил, что именно нужно землянам. Они как раз приканчивали десерт, когда рация Кира Дживы пискнула, и майору сообщили, что подходящий домик найден. Адрес, по мнению Левинского, прозвучал весьма странно: "Напротив седьмой фигуры в двадцать четвертом круге". Но Джива спокойно встал и сказал:

– Поехали, я знаю этот коттедж. Отличное местечко.

– Отличное в каком смысле? – уточнил Даниил Петрович.

– Во всех возможных смыслах, – весело ответил офицер. – Увидите. Вам понравится.

Им и в самом деле понравилось – во всяком случае, понравилось разведчикам и врачу. Даниил Петрович свое мнение оставил при себе. Но поскольку и возражений с его стороны не последовало, то решено было расположиться именно здесь. Кир Джива предложил свою помощь в устройстве, но инспектор коротко сказал: "Приходи завтра с утра", и офицер тут же умчался на полицейской "летучке" с красно-синей мигалкой.

– Да, недурственные пейзажи, – сказал доктор Френсис, с удовольствием оглядываясь по сторонам.

По одну сторону коттеджа красовался небольшой пруд, заросший белыми и голубыми лотосами, а по другую раскинулась круглая поляна, в центре которой, на фоне темных елей, возвышалось некое загадочное сооружение из розового пластика, имитирующего драгоценный каррарский мрамор.

– Ага, – согласился Левинский. – Очень интересно.

Винклер молча посмотрел на инспектора, ожидая каких-нибудь высказываний, однако Даниил Петрович, похоже, искусством и пейзажами ничуть не интересовался. Он поднялся на крыльцо коттеджа и почему-то очень осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Винклер не понимал, чего, собственно, можно было опасаться вот здесь, в коттедже, только что проверенном местной полицией? Ну, впрочем, инспектору видней... И командир уставился на скульптуру.

Как Винклер ни старался, он не смог догадаться, что именно изобразил автор. Нечто, весьма и весьма отдаленно напоминающее обломок женского торса, торчало на бесформенном постаменте в окружении тщательно вылепленных щепок и тонких бревнышек. Скульптор потрудился от души. Каждый сучок и трещинка на бревнах выглядели ну совсем как настоящие. И щепки были на славу – хоть сейчас на растопку. Но что все это значило?

Левинский тем временем, не ломая понапрасну голову, сбегал в центр поляны и прочел надпись на табличке возле скульптуры. Вернувшись, инженер торжественно объявил:

– Это "Женщина, объятая ящиком"! Скульптор – Недомский, из созвездия Лиры!

– Интересно, – задумчиво протянул доктор Френсис, – у них там в Лире все женщины такие? Или встречаются и более... укомплектованные? А может, бедняжка просто пострадала от любви ящика?..

Левинский заржал и отправился в дом следом за инспектором. А Винклер, немножко посмеявшись, решил обойти вокруг коттеджа – так, на всякий случай.

Все здесь было мирно и тихо. Под стенами дома пылали пурпуром огромные наперстянки, чуть дальше высовывались из невысокой травы головки ярких маков... где-то чирикала беззаботная птаха, над лотосами, неподвижно лежавшими на темной воде пруда, кружили огненные стрекозы – в общем, разведке тут делать было нечего.

И Винклер тоже пошел в дом.

3.

Смотритель двадцать второго круга маялся от безделья. Сезон еще не начался, атака туристов на заповедник ожидалась лишь через два-три дня, а пока Клоду оставалось только бродить от скульптуры к скульптуре да посматривать на видневшийся сквозь деревья готический замок, стоявший в центре двадцать первого круга Заповедника. Клод работал в Заповеднике много лет, но так и не смог понять, почему скульптуры в нем расположены кругами. Ему казалось, что от этого возникает масса неудобств. Туристам приходилось добираться от одного круга до другого на "летучках", и за день они успевали осмотреть три-четыре круга, не больше. Впрочем, думал Клод, это заставляло их подольше задержаться в знаменитом музее... и потратить побольше денег. И тем не менее все круги, которых было уже больше сотни, вряд ли смог увидеть хоть один турист, будь он как угодно упорен. К тому же скульптур с каждым годом все прибавлялось. И уже скоро, через неделю, начнется очередной Фестиваль скульптуры, и сюда слетятся мастера из многих галактик, чтобы поставить в Заповеднике свои новые работы. То-то будет шумно...

Клод еще раз посмотрел на темную громаду замка Хоулдинг, возвышавшегося по другую сторону сплошного цветочного ковра. Замок был настоящим, привезенным с Земли и тщательно собранным заново на Минаре. О том, кому конкретно пришла в голову эта странная идея, история умалчивала, но замок в свое время привлек внимание нескольких свободных художников... а в результате появились картинная галерея и Заповедник.

Клод вздохнул. Хоть бы попугай прилетел, что ли... а то и вовсе поговорить не с кем.

Но попугай, живший в замке, сегодня явно не был расположен к общению с соседями.

Клод решил перед завтраком еще раз обойти круг. И неторопливо зашагал от скульптуры к скульптуре, глядя не столько на произведения великих мастеров, сколько на окружающие их пейзажи. Со стороны замка к двадцать второму кругу вплотную подходил цветочный луг. Но по мере поворота к двадцать третьему вокруг появлялось все больше и больше березок, и наконец смотритель очутился в светлом березовом лесу. Однако лес этот был невелик, и Клод иногда позволял себе прогуляться чуть дальше – до сплошных зарослей старых елей. Там водились отменные сладкие волнушки и рыжики.

Впереди перед смотрителем уже появилась из-за белого ствола фигура "Ненайденной", установленная здесь давным-давно великим Морисом, – напротив нее, спрятавшись в рощу, стоял коттедж Клода. И тут смотритель увидел за постаментом туриста.

Турист задумчиво рассматривал "Ненайденную". Клод, за многие годы работы в Заповеднике научившийся с легкостью отличать знатоков от дилетантов, тут же решил, что перед ним – искусствовед высокого класса. И попытался осторожно пройти мимо, чтобы не помешать процессу творческого восприятия. Но знаток обернулся и окликнул смотрителя:

– Добрый день! Вы тут главный?

– Я смотритель, – вежливо ответил Клод. – Но если вы хотите поговорить с хранителем...

– Нет-нет, – покачал головой турист. – Я, честно говоря, во всем этом вообще ничего не смыслю.

– Не может быть, – усомнился Клод. – Извините, но я вам не верю.

– А почему? – удивился сероглазый турист.

– Ну... вы так смотрели на эту фигуру... у меня все же есть некоторый опыт...

– А, вот вы о чем! – развеселился турист. – Видите ли, я просто обнаружил в этой даме... это ведь дама, судя по табличке, да? Так вот, мне показалось, что в ней есть небольшое сходство с одной странной формой жизни, ну, это далеко, однако мне приходилось там бывать...

Клоду вдруг показалось, что турист болтает абы что, лишь бы отвлечь его, смотрителя, от чего-то другого... и насторожился. Время от времени в Заповедник наезжали разного рода больные люди, считавшие своим долгом искалечить хотя бы одну скульптуру... Клод быстро огляделся по сторонам. Никого не видно. Он выхватил из внутреннего кармана пульт и пробежался пальцами по кнопкам. Нет, охранные поля нигде не нарушены. Впрочем, тогда сразу бы прозвучал сигнал тревоги... И все же Клод не мог справиться с беспокойством. Еще раз проверив по пульту порядок в своем круге, он наконец посмотрел на туриста. Тот наблюдал за его действиями с нескрываемым интересом.

– Вы решили, что я террорист, да? – насмешливо сказал сероглазый. Нет, совсем наоборот. Я из Федеральной безопасности. Позвольте представиться – Дан Ольшес, инспектор.

Клод встряхнул головой и с облегчением рассмеялся. Да уж, ничего не скажешь, это надо ж так лопухнуться – принять инспектора за бандита... ну, впрочем, общеизвестно, что инспектора умеют прикидываться кем угодно, так что не Клоду с ними соревноваться.

– Клод, – в свою очередь представился он, протягивая инспектору руку. – А вы тут отдыхаете, или как?

– Скорее или как, – ответил Ольшес, энергично сжимая ладонь смотрителя. – Но вы, насколько я понимаю, слегка проголодались. Давайте поговорим чуть позже, ладно? Я тут пока погуляю, а вы перекусите.

Клод усмехнулся. Ему никогда не приходилось сталкиваться с инспекторами, но историй о них он, как и любой житель Федерации, слышал предостаточно. И вот... надо же, ну как он узнал, что смотритель голоден?..

– Хорошо, – сказал он. – Я быстро.

– А куда спешить? – возразил Даниил Петрович. – Пожара поблизости вроде бы не наблюдается.

Клод махнул рукой и пошел к своему дому. Каково бы ни было дело у этого инспектора – вряд ли об этом узнает простой смотритель. Впрочем, всякое может случиться.

Полчаса спустя инспектор и смотритель уже неторопливо шли от фигуры к фигуре, и Клод рассказывал Ольшесу о каждой из них. Большинство скульптур стояло здесь очень давно, лишь две появились в последние годы, заняв место снятых фигур.

– А кто снимает фигуры и почему? – спросил Даниил Петрович.

Клод пожал плечами.

– Ну, причины бывают разными. Иногда скульптор выбирает неудачный материал, и его работа просто разрушается. Тогда комиссия решает ее убрать. Иногда сам автор или его наследники забирают скульптуру.

– Зачем?

– Да ведь они же стоят сумасшедших денег! – пояснил смотритель. Если скульптура попала в каталог Заповедника, ее цена тут же возрастает как минимум на порядок. А лет через пятнадцать-двадцать это уже просто астрономическая цифра. Ну, иной раз автор и продает ее.

– Или наследники.

– Или наследники, конечно.

– Для этого им нужно получить какое-то разрешение в дирекции?

– Нет, они просто предъявляют документы, подтверждающие их право владения. Все скульптуры здесь и все картины в замке остаются личной собственностью авторов, так что с этим никаких проблем.

– А освободившееся место тут же заполняется?

– Да, конечно. Вон та... на краю поля... стоит здесь всего шесть лет. И еще одна в моем круге из новых, восьмой год.

– А вот эта... как она называется?

– "Лотос пришлого бога".

– Любопытное названьице... – пробурчал Даниил Петрович. – Пошли-ка, посмотрим на нее как следует. Кто ее автор?

– О, это очень странный человек... он не слишком известен, точнее, он очень известен – но лишь специалистам... но мне кажется, это потому, что он то ли мало работает, то ли просто скрывает свои произведения... потому что все согласны с тем, что это – огромный талант.

– А кстати... что, здесь может поставить свою работу любой скульптор? Или существует какая-то отборочная комиссия?

– Ну что вы, какие могут быть комиссии... Кто хочет – тот и приезжает. Но вы ведь знаете творческих людей. Они очень критичны к себе. Так что бездари здесь просто не появляются.

– Вы не назвали имя этого таланта, – напомнил Ольшес.

– Эрик Бах. Я видел его, наблюдал за ним, когда он здесь работал. Он довольно молод, но мне, знаете ли, показалось, что он нездоров... очень нездоров.

Ольшес внимательно глянул на смотрителя.

– Вы имеете в виду расстройство психики?

– Да, – грустно ответил Клод. – Так жаль... красивый умный человек, талантливый, и вот...

Они уже подошли почти вплотную к очень низкому круглому постаменту, на котором распластался огромный жирный лотос.

В его центре, развалясь на грязно-розовой сердцевине, сидело некое синее существо...

Инспектор ошарашенно посмотрел на Клода.

– Это... вот это называется талантливым произведением?

– Конечно, – спокойно кивнул смотритель. – На вас ведь скульптура произвела впечатление с первого взгляда, так?

– Да, но какое впечатление!..

– Именно то, какого хотел добиться автор.

– Вы полагаете?...

Ольшес задумчиво обошел вокруг скульптуры, рассматривая каждую ее деталь. Толстые синевато-зеленые листья выползали из-под гигантских лепестков, свешиваясь с постамента и пытаясь дотянуться до живой свежей травы. И казалось, что мертвенная зелень скульптуры отравляет все вокруг себя – потому что трава явно старалась избежать соприкосновения с застывшим пластиком. Жирные лепестки лотоса выглядели сверхизбыточно, ничего подобного не было в природе подлинного цветка. А пришлый бог, сидевший в лотосе...

Он был страшен.

Даниил Петрович повидал немало изображений грозных божеств-защитников, но в них, несмотря на их пугающую внешность, всегда ощущалось внутреннее сострадание ко всему живому, – ведь они защищали людей и прочих существ, обладающих сознанием, от эгоизма, алчности, гнева... а этот бог, явившийся неведомо откуда, был внутренне порочен и злобен. Кто-нибудь мог бы назвать его дьяволом. Но скульптор назвал его богом...

Толстые, выпяченные вперед губы бога скривились в язвительной усмешке, приоткрывая кривые острые клыки; раскосые глаза едва виднелись из-под тяжелых век, высокая прическа из десятков туго заплетенных тонких косичек походила на китайскую пагоду... раздувшееся от жира тело перетягивал чеканный пояс, на пухлых руках и ногах красовалось множество браслетов... Рядом с вальяжно развалившимся богом на сердцевине лотоса лежали отрубленные руки и головы, стояли пустоглазые черепа, валялись кости и цепи... И при этом композиция была выстроена так, что в первую очередь в глаза бросался лотос, а не божок. А все в целом... С одной стороны, изображение было откровенным набором избитых штампов, но с другой... что-то произошло с этими штампами под рукой Эрика Баха. И штампы слились в нечто неуловимо-новое. Неприятно новое. В нечто такое, что вызывало у зрителя не просто неприязнь к пришлому богу...

Впрочем, Ольшес не был простым зрителем. И возможно, сумел увидеть то, чего другие не замечали.

Инспектор повернулся к Клоду и спросил:

– И как к этому относятся туристы?

Смотритель пожал плечами.

– Кто как.

– Понятно. Ну что ж, спасибо за экскурсию. Пройдусь-ка я до замка, пожалуй.

– Счастливого пути.

Даниил Петрович зашагал через цветущий луг к темной громаде Хоулдинга, а Клод долго смотрел ему вслед, гадая, что могло понадобиться инспектору Федеральной безопасности в Скульптурном Заповеднике? Впрочем, не так давно в этом круге умер от сердечного приступа какой-то человек... возможно, инспектор заинтересовался его смертью?

И тут вдруг Клод вздрогнул, как от удара. Ведь этот человек был не первым...

А не слишком ли часто в его круге умирают туристы?

4.

– Данила, а нам-то тут чем заняться, а? – спросил Левинский, едва они сели за ужин.