Текст книги "Двойное золотое дно"

Автор книги: Татьяна Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Но Щербинин выпустил из своих лапищ мою попку, резко провел ладонью по лицу и виновато улыбнулся.

– Боже, Ксюшенька, что я творю! Прости меня, девочка, пожалуйста, прости! – Его голос звучал так удрученно, что я мгновенно почувствовала себя кругом виноватой.

– Пошли! – решительно произнесла я.

– Нет, моя девочка, – мягко улыбнулся Борис. – Ты совершенно права. Так нельзя. Все, действительно, слишком быстро. Но ты сама отчасти в этом виновата, ты даже не представляешь, как действуешь на меня...

– Борис, —проблеяла я, совершенно не представляя, что, собственно, хочу сказать.

Щербинин поднял руку и приложил палец к моим губам.

– Не надо, девочка. Молчи. У нас еще будет время, много времени. Я просто немного потерял голову, испугался, что, пока я буду отсутствовать, у тебя может появиться другой мужчина. Завтра утром я должен уехать по делам. Вернусь к концу недели.

Я попыталась ответить, но он не дал.

– Я позвоню. Я обязательно позвоню, – пообещал Щербинин и, быстро поцеловав меня в щеку, резко развернулся и ушел.

Ну почему я такая дура?! Почему?!

До конца недели я просто сдохну от ожидания, если раньше не сойду с ума от сомнений и переживаний.

А вдруг он вообще не позвонит?!

Едва я закрыла дверь за собой, тишину квартиры разорвала телефонная трель.

– У тебя все в порядке? – беспокойно вопрошал Антименко.

– Котя, ну это уже паранойя! Тебе лечиться надо!

– Не злись, Ксенька, я же волнуюсь, – скороговоркой выпалил мой беспокойный друг.

– А ты, часом, за мной не следишь? Или детектива нанял? – съехидничала я. – Я на порог, и тут же твой звонок...

– Н-нет, – после паузы протянул Константин Михайлович, видимо, такая мысль показалась ему небезынтересной. – Я весь вечер звоню.

– Коть, я устала, я спать хочу, – заныла я, зная, на какую струнку души Антименко нажать.

– Спокойной ночи, Ксень, – пожелала мне трубка и разразилась короткими гудками отбоя.

Раздевшись и поместив свой парадно-выходной наряд в шкаф, я влезла под душ и возрадовалась, что не привела сюда Бориса. Мои апартаменты давненько нуждались в ремонте, но, как всегда, с деньгами была напряженка. Вон в углу на потолке треснула штукатурка. На кухне начали отслаиваться обои. Комната и прихожая еще держатся, но... Да и мебель требовала замены, палас старенький, потертый.

Мне всегда нравилось мое жилище. Это мой дом, моя крепость. Но сегодня я взглянула на квартиру совсем другими глазами. Глазами господина Щербинина.

Приговор получился жестокий и неотвратимый. Убожество.

Я тяжело вздохнула и вдруг разозлилась. Да что же это я, в самом деле!

Коли этот шикарный мужик заинтересовался мной, то кем я работаю, как живу, волновать его не должно! А если волнует... Что ж. Мое влечение к Борису всего-навсего животный инстинкт. Не более. И теперь, не находясь под действием его обаяния, я прекрасно это осознавала.

Да, он богат. Но деньги – это еще не все в жизни. На них нельзя купить очень многого...

Успокоив себя такими рассуждениями и восстановив душевное равновесие, я поняла, что теперь у меня есть время трезво все обдумать и все решить. Наметить линию поведения, а главное, понять, чего же я хочу.

В воскресенье с утра пораньше «у меня зазвонил телефон...»

Люди, с которыми я общаюсь, до такой степени привыкли всегда заставать меня дома, что перерыв в несколько дней восприняли почти как ЧП.

Первой позвонила мама. Она пеняла на то, что нерадивая дочь ее совсем забыла. Сообщила, что Всеволод Николаевич ждет новой партии макулатуры («Да на этого котяру должна работать целая типография!» – чуть не ляпнула я, но поостереглась навлечь новое недовольство родительницы.) Родительница пожаловалась, что на работе грядет очередное сокращение, и ее, как работающую пенсионерку, выставят в первую очередь. («Ох, вряд ли! Какой дурак пойдет на мизерную зарплату технического библиотекаря!») Сказала, что приболела тетя Муся («Кто такая?»), что у соседки из 61-й квартиры умер муж («Земля ему пухом!»). А еще мама говорила, что надвигаются новые выборы то ли в областную Думу, то ли еще куда...

Этого я уже не вынесла. Быстренько изобразив, что ко мне «пришли гости», я попрощалась с мамой.

Стоило положить трубку, телефон снова затренькал. Народ как с цепи сорвался. Алине срочно понадобилось новое платье («С удовольствием сделаю!»); Ленка надеялась перехватить пару сотен до зарплаты («Фигу! Ты еще прошлые долги не вернула»); Машка, нервно хихикая, сообщила, что сделала очередной аборт («Маха, ну сколько можно?!»); Галка укоряла, что мы давно не собирались...

Через два часа я, наконец, додумалась отключить аппарат. Впрочем, отключить – это сильно сказано. Телефон у меня допотопный, напрямую без всякой розетки соединен с линией, поэтому я просто положила трубку рядом с аппаратом.

Друзья-приятели – это, конечно, замечательно, но все нужно дозировать.

Когда наступила долгожданная тишина, я принялась за уборку. А самое мое любимое занятие во время мытья полов – думать. Работа приучила.

Поразмышлять у меня было над чем. На первом месте, конечно, господин Щербинин, а на втором – моя гипотетическая статья.

По поводу Бориса я почти не беспокоилась. Чего голову себе морочить, как пойдет, так и пойдет. Однако было непонятно, почему Котик обозвал его «страшным человеком». С чего он взял?

Легче всего припереть Антименко к теплой стенке и устроить ему допрос с пристрастием или удариться в слезы. Ход, может, и избитый, однако безотказный.

Но, с другой стороны, нервную систему близких нужно беречь. А он мой самый близкий и друг, и подруга, и надежное плечо...

По первому пункту мои размышления зашли в полный тупик, и, повздыхав для порядка, я переключилась на статью.

Если немного изменить рассказ Ельчанинова^ чтобы его не могли узнать знакомые, вытанцуется очень неплохой материальчик. Вот только одну глупость я все же впорола. Нужно было попросить Илью Владимировича рассказать мне, чем завершилась его история. Или не надо... Почему бы мне не придумать концовку самой?

Вспомнив о Ельчанинове, я застыла посреди кухни на четвереньках и с мокрой тряпкой в руках. Как воочию я видела чайные смешливые глаза, мягкую улыбку, коричневую родинку на шее...

Тряхнув головой, я отогнала наваждение. Со мной что-то неладно. Вот что значит не иметь постоянного партнера!

Волевым усилием я постаралась вернуть свои мысли к статье. Так. Статья. Илья Ельчанинов... «Сдвинутый афганец»... Измена любимой жены,.. Загулы... Институт...

Ни-ичего у меня не получалось! План произведения не складывался.

И тут в дверь постучали. Приперся понурый Костик, всем своим видом показывая, как он недоволен моим вчерашним поведением.

Доложив другу, что так интересующий его господин Щербинин отбыл на несколько дней из города, я поинтересовалась, не узнал ли Костик о Борисе чего-нибудь интересного.

– Кроме того, что знает каждый житель нашего города, – ничего, – покачал головой Антименко.

– А что знает каждый житель города такого, чего не знаю я?

– Все ты знаешь, не прикидывайся, – попытался отмахнуться Костя, но я насела на него с расспросами. – Ну, он же генеральный директор и фактический владелец Сталинки.

–Чего?!!

А вот от этой новости у меня буквально отвисла челюсть!

Генеральный директор и фактический владелец завода имени Сталина!!! Ничего себе!!!

Завод Сталина – это очень серьезно. Название у предприятия, разумеется, давным-давно другое, но построен он по именному указу генералиссимуса, сразу после войны. С тех пор в народе его только Сталинкой и зовут.

Еще Сталинка и по сей день знаменита железной дисциплиной, совсем как при жизни Иосифа Виссарионыча. В годы перестройки и развала всего завод был единственным четко работавшим предприятием. Он исправно выпускал свою продукцию и практически без задержек выплачивал заработную плату работникам. Попасть туда простым станочником – уже было счастье для многочисленных безработных. Там даже не выгоняли в административные отпуска!

Ох, Ксюшенька, куда же тебя занесло?!!

– Так... ты... он... я... с ним? – очумело выдохнула я, дрожащей рукой пронося чашку чая мимо рта.

– Отдай, перевернешь, – флегматично произнес Котя, отбирая у меня чашку и заваривая новую порцию.

– С-слушай, а это точно он? —с едва теплящейся надеждой спросила я у моего информированного друга.

– Он, он, не волнуйся, он.

Такую информацию нужно было переварить. В один момент я стала совершенно никудышным собеседником, и Антименко, наслушавшись моих ахов и охов, оставил меня в покое и вскорости удалился.

Весь остаток дня я ходила, как чумная. И мучил меня только один вопрос. Что случилось с всесильным владельцем Сталинки, если он знакомится по объявлению в газете?

А в понедельник наступила весна.

Календарная смена времен года обычно довольно резко отличается от фактической. Так вот, в понедельник наступила весна фактическая. Столбик термометра упорно лез за отметку плюс 10, лужи, казалось, подсыхали просто на глазах. Даже на оживленных транспортных магистралях птицы на радостях устроили такой веселый переполох, что людям оставалось только наслаждаться теплом и солнцем.

Я шла с работы и тоже радовалась.

Черные и коричневые наряды горожан в одно мгновение сменились на яркие веселые куртки и плащи. Не одна природа зимой пребывает в оцепенении, но и люди. И в этом нет ничего удивительного – мы ведь часть этой самой природы. Поэтому, с наступлением весны тоже распускаем «листочки» и чистим перышки.

На доме, мимо которого я проходила, появилась новая вывеска. Секонд-хенд «Радуга». Не очень я жалую такие заведения, но и не чураюсь их. Сшить-то я могу практически что угодно, а вот джинсы... это да! За это и браться не стоит.

В небольшом светлом подвальчике пахло довольно скверно. Я уже было совсем собралась дать задний ход, как мое внимание привлекло нечто яркое и блестящее. (Чем отличается женщина от сороки? А ничем!) Это нечто висело в пакете на железной стойке. Под лаконичной надписью «Новое».

– Что это значит? – поинтересовалась я у мадам продавщицы с крашеными, но отросшими у корней волосами.

Она приветливо улыбнулась мне и охотно пустилась в объяснения.

– Дак все вещи на этой стойке – совершенно новые. Ни разу не надеванные.

А поподробнее, – заинтересовалась я не на шутку. – В вывеске ошибка, что ли? Если новое, «ни разу не надеванное», какие же это «вторые руки»?

– Дак там, – продавщица ткнула пальцем в стенку («Где, в соседнем подвале?»), – законы другие. Если вещь за 6 месяцев не продалась, дак они сильно уценяют. Опять не продалась – сдают в секонд-хенд.

«Ага, – догадалась я. – Там – это за бугром. Понятненько»,—А покажите мне это...

Я вытряхнула яркое и блестящее из пакета и увидела замечательную куртку. И на меня. Одна беда – до талии. Мне такое носить нельзя. Я свято блюду интернациональный закон толстушек: никаких поперечных полосок, больших ярких цветов-горохов, длины до талии. Словом, воздерживаюсь от всего, что зрительно укорачивает и расширяет фигуру.

Придирчиво рассмотрев все швы, прощупав материал и изучив лейбл, я поняла, что надпись не врет и куртка действительно сделана в Испании.

Я чуть не взвыла от досады!

– Дак есть еще, – успокоила мадам, видя мою разочарованную мину, и тут же вывалила на прилавок гору разноцветных пакетов.

Вот оно – счастье!

Подобрала я себе чудесную желтую курточку со скромной надписью черными буквами. Надпись, видимо, рекламировала какой-то спортивный клуб, но мне это было совершенно безразлично. Вещь выглядела отлично (дорого и просто одновременно), сидела изумительно. Класс!

Но хватит ли у меня денег на эту красоту?

– Двести пятьдесят рублей, – услужливо подсказала продавщица. – Дак это мы и не взвешиваем – штучно продаем.

Ее пояснение меня окрылило. Из этой же партии я подобрала себе вожделенные черные джинсы неизвестной фирмы, но высокого качества. Не удержавшись, прихватила еще блузку и джемпер-водолазку.»Джемпер – маме, а блузку, если понравится, тоже ей, а если не понравится – себе. Хотела еще мамуле брючки отхватить, а себе маленькую замшевую жилетку...

Но деньги кончились!

Ну почему все хорошее так быстро и совершенно не вовремя заканчивается?!

Но я не позволила испортиться своему настроению.. Счастливая и довольная покупками, я рванула домой, клятвенно пообещав себе наведаться в чудесный магазинчик после зарплаты.

Нести обновки было страшно неудобно, но жутко приятно! Мне всегда некогда кинуть в сумку пару пластиковых пакетов. Ну чего проще? Легкие, места занимают мало, так нет же – лень!

На лестнице, ведущей на мой этаж, традиционно ожидал меня господин Антименко. У Котика есть ключи, но он из деликатности никогда ими не пользуется. Всегда дожидается меня. Сияющая, нагруженная пакетами, я бросилась к Коте. Нужно же поделиться с кем-то радостью от удачных покупок!

И оступилась. До грязной лестницы, я, конечно, не долетела, спасибо Костиной реакции, но ногу подвернула качественно.

– Очень больно? – сочувствуя, спросил Антименко.

– Нет! Приятно! – съязвила я, шкандыбая к двери.

К таким эксцессам я привыкла. Правда, привычка от боли не избавляет.

Даже ребенком я никогда не была худой. И чтобы приятная детская пухлость не переросла в то, во что все же переросла, мама отдала меня «на танцы».

Сачковать возможности у меня не было. Водила меня на танцы бабушка.

Великой балерины или танцовщицы из меня не вышло. Но двигаться я научилась, ходить с прямой спиной тоже и приобрела «привычку» подворачивать ноги. Слабые связки, еще как следует не окрепнув, не выдержали нагрузки, наградив хозяйку предрасположенностью к подворачиванию лодыжек.

После очередного вывиха мне всегда нужно было отлежаться дня два, лучше три. Вот и все.

Константин Михайлович взял заботу о моей ноге в свои сильные руки. Первым делом он стащил с меня ботинок. Знал, ногу вскоре разнесет и простая операция по разуванию превратится в пытку «испанским сапожком». Потом шел в ход лед, а когда отек спадет, тугая повязка из эластичного бинта.

Антименко поставил возле дивана, где с комфортом расположилась моя драгоценная особа, телефон и ушел на кухню заниматься приготовлением кормежки для болящей.

В течение получаса я решила вопрос о больничном (позвонила Алине, она врач) и сообщила начальству о временном отсутствии на работе ценного кадра в моем лице. Начальство благосклонно хмыкнуло, решив, что за недельку в грязи они не погрязнут. Потом я отменила обязательный визит к маме, сославшись на подвернувшуюся халтурку. Сообщать мамочке диагноз «халтурки» я не собиралась. Приедет, окружит заботой, будет настаивать на переезде больного ребенка в отчий дом... Плавали – знаем.

Раз выдался нежданный-негаданный отдых (травмированную ногу я катастрофой не считаю), лучше уж провести его с чувством, с толком, с расстановкой. Тихо и спокойно. Напишу статью, сошью Алинке платье, отосплюсь в конце концов, а то ночные бдения не способствуют улучшению цвета лица.

Неизвестно чем довольный Костя покормил меня, прогулялся по магазинам, заполнил мой холодильник и принес рубликов на двести детективов в мягкой обложке.

Красота!

Мой Костик вообще-то не альтруист. Ну, совсем чуть-чуть и только по отношению к самым близким людям (ко мне и к Парнише). Все его траты на меня я воспринимаю как должное, потому что раз в два-три месяца мы ездим в Москву за новыми партиями тканей и фурнитуры. И хотя Константин Михайлович уже не одну собаку съел на этом поприще, он все равно считает, что с личным консультантом (со мной) делать это гораздо сподручнее.

От оплаты данной миссии я категорически отказалась и не прогадала. Теперь Котя считает своим священным долгом периодически заполнять мой холодильник всякими вкусностями. Книжки же, зная мою слабость к детективам, покупает по собственной инициативе.

Днем в обеденный перерыв заскочила Алина, принесла больничный и отрез на платье.

– Как нога? Посмотреть нужно? – деловито поинтересовалась подруга.

– А-а, – небрежно отмахнулась я. Алина – терапевт, а не хирург или травматолог. Я не ставлю под сомнение ее профессиональный уровень, но это моя нога. Живу я с ней уже 33 года, а подворачиваю ровно половину этого срока и лучше всяких эскулапов знаю, что делать.

– Ксень, а тебе не будет тяжело? – деликатно спросила одноклассница, покосившись на мою забинтованную конечность.

– Аль, я же не стоя собираюсь шить, а сидя. Просто другой ногой буду педаль нажимать, – успокоила я ее. – Ты лучше скажи, чего хочешь.

– Что-то наподобие того бордового платья из 7-го номера «Бурды», только короче – чуть выше колена.

За что я Алинку нежно люблю – она всегда знает, чего хочет. Не то что некоторые.

– Все понятно. Кстати, ты не похудела, не потолстела? Мерки менять нужно? – поинтересовалась я для проформы. У Алины прекрасная фигура; Она никогда не толстеет и не худеет, хотя ест, что хочет... И этому я, честно говоря, завидую.

– Нет, – коротко ответила моя подружка и отправилась в клинику исполнять свой долг.

Оставшуюся половину дня я активно ползала по полу на коленях, раскраивала Алинкино платье. Большой стол, даже складной, ставить в моей квартирке совершенно некуда. Поэтому я приспособилась работать на полу.

Часам к семи примчался Костик кормить меня ужином. Заодно он подготовил мне рабочее место, переставив швейную машинку на подоконник. Подоконники у меня широкие. Раскраивать на них, конечно, нельзя, но шить очень даже можно.

– Давай я вещи постираю. Ты же терпеть не можешь этот мерзкий запах, – предложил мой внимательный друг.

Кто ж от такого отказывается?! У Костика есть машинка-автомат, все сама делает, а у меня маленькая. Полоскать потом нужно вручную, а сейчас мне с этим не справиться.

– Котик, ты прелесть! Возьми куртку и джинсы, – пропела я.

Как здорово болеть! Если бы еще лодыжка не ныла... «Эй, хватит! – мысленно остановила я себя. – Лодыжка свое дело сделала, заработала неделю отдыха. Так что молчи уж!»

– Костя, Костенька! – игриво проворковала я, подбираясь поближе к Антименко. – Я так тебя люблю, что бы делала без тебя.

Константин Михайлович с подозрением покосился в мою сторону.

– Не дави на психику. Чего надо? – насторожился мой приятель.

– Почему ты говорил, что Щербинин страшный человек?

– Сказал и сказал, – недовольно буркнул он, ставя тарелку в шкаф.

– Да ладно тебе! Расскажи, – елейным голосом пропела я.

Антименко тяжело вздохнул, открыл рот и снова его захлопнул. Зная, что теперь торопить его не следует, я терпеливо ждала.

– Мне вообще не нравится твоя затея. К тому же эта Поливанова всегда какой-то бред выдумывает, – не слишком логично ответил Котя.

При чем здесь Ирка, если это все я придумала?

Думаю, он просто не мог подавить возникшую много лет назад антипатию к моей однокласснице. Как-то, очень качественно отметив мой очередной день рождения; Иришка устроила настоящую травлю моего голубого друга. Происшествие закончилось благополучно, но неприятный осадок в Котиной душе оставило. С тех пор Ирину он недолюбливает.

– Ксенька, ну за каким лешим он тебе сдался? Неужели на деньги позарилась? Это на тебя так не похоже.

Я не обиделась, но довольно резко заявила:

– Ты бредишь! Когда я разговаривала с ним по телефону, назначала встречу, я только поняла, что у него есть сотовый. Ну и что? Это же не показатель. У тебя есть сотовый. У него есть сотовый. У меня мог бы быть сотовый, если бы я смогла придумать, на кой он мне сдался. А то, что он человек состоятельный, я сегодня от тебя впервые услышала.

«Но, разумеется, догадывалась!» Вслух я этого говорить не стала.

– Ага! И никогда в жизни не слышала, даже по телевизору, имени владельца Сталинки? – ехидненько спросил Антименко.

– Ну, слышала. Внимания не обращала. Зачем? Зачем мне забивать голову всякой ерундой, если она меня не касается? Я на Сталинке не работаю и никаким боком к ней не отношусь. А на злобные выпады вредных дяденек вроде тебя и вовсе не отвечаю!

– Теперь-то ты все знаешь...

– И не надейся, что я гордо вздерну носик и пошлю его куда подальше, – заявила я. – Котик, а ты что, не можешь предположить, что он жутко обаятельный мужчина? С ним приятно и хорошо. Может, я влюбилась!

– A-а, ты влюбилась? – вдруг не на шутку испугался Костя.

– Ну, скажем так, – дипломатично ответила я, не желая еще больше расстраивать его. – Я пока размышляю над этим.

– Ты замуж хочешь, – убежденно констатировал Антименко. – Или сама хочешь, или мама с подружками достали.

– Хватит чушь-то нести. Но кое-что в твоих словах есть. Подумай сам, у всех есть мужья, любовники, поклонники. Вон даже маман решила на старости лет приятеля завести. У тебя у самого есть Парниша, – я мысленно скривилась. – Замуж не замуж, но иногда хоть на стенку лезь...

Я имела в виду одно, а вот понял Антименко совсем другое. Ну что делать, если у кого что болит, тот про то и говорит.

– Ксенька, давно предлагаю, давай распишемся, купим квартиру побольше...

– Ага, и будем жить все вместе долго и счастливо, – не удержавшись, съехидничала я. – Ты же от Парниши не откажешься.

– Ох, ради бога, Ксеня! Не обижайся, но женщины и даже ты меня совершенно не интересуют. Но зато ты сможешь водить в дом своих любовников, делать, что тебе заблагорассудится. Ничего не имею против!

– Это будет не дом, а бордель! Тем более что водить своих предполагаемых любовников я могу и сюда без всякого замужества.

Подобные разговоры мы с Антименко вели неоднократно. Сначала они, правда, имели несколько другую направленность. Котя всерьез хотел жениться на мне и мечтал о детях. Когда же проявились его гомосексуальные наклонности и он уверовал, что женщины его больше не волнуют, разговоры перешли в стадию «тебе – хорошо, мама не пристает. Мне хорошо – люди за спиной не шушукаются». И я, было, стала подумывать о таком варианте. Но появился Парниша. С тех пор я и в шутку не могла думать о браке с Константином Михайловичем.

– А еще с кем познакомилась? – Костя подсознательно понял, что нужно срочно менять тему.

– С хорошим парнем, Ильей Ельчаниновым.

– Фамилия знакомая.

– Да знаешь ты его, знаешь. Он владеет строительной фирмой. Ну, фирма «Строитель», помнишь? Они нам ремонт и отделку в салоне...

– Ни фига себе, – возмущенно перебил меня Антименко. – Так это ж ты договаривалась и контракт подписывала, а я только бабки давал да пожелания высказывал! Ты так говоришь, будто тогда с ним не зналась.

– Ну, во-первых, 8 лет прошло, а во-вторых, – Котя, ты же сам сказал, что я контракт подписывала, а ты в стороне был. Так и он, верно, заму какому-нибудь поручил с нами возиться. Эти вопросы на высшем уровне не решаются, наш заказ был рядовым, зачем же с владельцем знакомиться.

– Тоже небось не нищий, – тоскливо, но уже не так безысходно, как в случае Со Щербининым, протянул Константин Михайлович. – Давай я тебе все же пай выделю, чтобы ты, прелесть моя, дурью не маялась. Захочешь – будешь работать, захочешь – просто стриги купоны.

– Ну-у, завелся.

Подобный вариант Антименко предлагал мне не раз.

Аргументировал это тем, что салон фактически мое детище. И идея, и реализация идеи. Его в деле – только деньги, которых без меня и не было бы.

Но я отбрыкивалась от этого «презента», как могла. Если соглашусь, то придется вкалывать. Дурная моя черта – не могу дело пустить на самотек, проще и не начинать. Когда мы организовывали салон, я поставила перед собой конкретную задачу: сделать магазин, где можно будет приобрести абсолютно все для пошива одежды. Я с этим справилась. Но и достаточно, большего не желаю.

– Да пошел ты, Костя... домой! Парниша уж все глаза небось проглядел.

Костя уже было открыл рот, чтобы сказать мне что-то оскорбительное, но, глянув на перебинтованную ногу, устыдился. Однако не промолчал:

– Хорошо, что он уехал, а ты ногу подвернула. Не будешь теперь шляться с кем ни попадя.

В Константина Михайловича Антименко полетели мои тапочки. Не попали.

– Босиком шлепай, – хихикнул, неизвестно чему обрадовавшись, Костя и захлопнул за собой дверь моей квартиры.

А во вторник появился Илья.

То есть сначала он позвонил.

– Ксения? – услышала я в трубке несколько озадаченный мужской голос. Интересно, а кого он рассчитывал найти в моей квартире?

– Представьтесь, пожалуйста, – самым сухим, на какой только способна, тоном приказала я.

– Ельчанинов. Помните такого?

– Здравствуйте, Илья Владимирович. – Ни радоваться, ни огорчаться я не собиралась.

– Отлично, – обрадовался Илья. – Мне в справочной дали этот номер телефона, но я не был уверен, что Панова Оксана Сергеевна – это вы и есть.

– Терпеть не могу это имя! – хмыкнула я, представляя себе его удивленную физиономию.

– Я, собственно, зачем звоню, – мужчина слегка замялся. – Можно пригласить вас на ужин?

«Да, что же это, братцы, делается! Еще немного и мое самомнение взлетит к вершине Эвереста! Какой бешеный успех у противоположного пола, не иначе на них март влияет». Мысль, конечно, приятная, но зарываться не стоит. Этот господин, скорее всего, звонит не из интереса ко мне, его волнует, что я написала. Раскаивается небось, что вывернул душу перед первой попавшейся дамочкой. Уговаривать будет не писать... Ну-ну, пусть поуговаривает. Какое-никакое, а развлечение.

– Не получится, – притворно вздохнула я, решив позлить собеседника.

– А завтра? – В его голосе послышалась некая смесь надежды и отчаяния...

– И завтра, и послезавтра – не получится, – заносчиво продолжала я.

– Я снова сделал или сказал что-то не так? Неужели я произвел на вас такое плохое впечатление, что вы и видеть меня не хотите?! – Теперь в его голосе сквозила горечь. Видимо, этот человек не так уж часто делает ошибки и теперь хочет знать, где лопухнулся. Надо иметь совесть и не мучить парня.

– Расслабьтесь, Илья Владимирович. Я не говорила, что не хочу вас видеть. Я сказала, что пока не получится. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы. – Я подвернула ногу, ни в какую обувь не влезаю.

– Очень хорошо!.. То есть, конечно, плохо... Я не это имел в виду, – окончательно запутался Ельчанинов.

– Я так и поняла.

«Интересно, почему это мой вывих вызывает нездоровый восторг уже у второго мужчины?»

– А будет большой наглостью напроситься к вам в гости, на кофе? – наконец нашелся Илья. – Шампанское и фрукты – с меня.

– Будет наглостью отказаться от приглашения на ужин, – не слишком понимая, что говорю, отрезала я. – Сегодня моя очередь.

Ломаться, словно красна девица, господин Ельчанинов не стал. Однако забеспокоился:

– Но ваша нога... – В голосе Ильи Владимировича я уловила некую напряженность, о природе которой догадаться мне не было суждено. – Давайте закажем ужин из ресторана.

– Не собираюсь я у плиты рок-н-ролл отплясывать, – съязвила я, не задумываясь. – Приготовление ужина этого не требует.

– Во сколько? – Ельчанинов решил не вступать в дискуссию.

– В семь.

Ксения, а можно в восемь? У меня встреча может затянуться...

– Вот и приглашай в гости бизнесменов. Хорошо, – смилостивилась я. Вот нахал, напросился на ужин и еще ставит условия! А с другой стороны – ведь сама пригласила...

Когда у меня есть настроение – повариха из меня отличная.

Проинспектировав припасы, я определилась с меню. На горячее – картошка с мясом под названием «Вулкан». Салат из огурцов, перца, зеленого лука и зеленого салата. Еще, наверное, салат из помидоров, кукурузы и ветчины. По опыту моей семейной жизни знаю: мужики едят в два раза больше, чем самая прожорливая дама.

Готовила я поэтапно.

Сначала перемыла и оставила просохнуть овощи. Отварила яйца и картофель. Обжарила фарш. Теперь, чтобы сформировать «Вулкан» и нарезать овощи, мне хватит и получаса.

Итак, две трети ужина сделаны. Теперь можно заняться чем-нибудь другим.

Хорошо, что сегодня Костик не появится. Уехал в губернский город по делам. Мне еще не хватает разборок по поводу Ельчанинова.

К семи часам вечера я успела набросать черновик статьи, подготовила платье для примерки и даже прочитала несколько глав из нового детектива Поляковой. С книжкой расставаться не хотелось, но выглядеть перед гостем неряхой...

Переодеться мне не удалось. Любимые, заслуженные лосины на ногу не лезли. О юбке и думать было нечего. Хороша же я буду с такой подушкой из бинтов и в юбке с сексуальным высоким разрезом (других у меня просто не водилось). Ну и ладно. Останусь в спортивках, я же не на свидание собралась! Подкраситься, причесаться, и порядок!

Подкрасив глаза и тронув губы бежевой помадой, я пошкандыбала на кухню.

Удобно расположившись за столом (чтоб лишний раз не вставать), я вывалила обжаренный с луком фарш в, форму для торта и сделала горку. Сверху сооружение я обмазала толстым слоем картофельного пюре. Склоны такого своеобразного вулкана покрыла майонезом и в нескольких местах полила верхушку кетчупом. Получилось красиво – будто лава извергается. «Вулкан» отправился запекаться в духовку. При подаче на стол полагается облить его спиртом и поджечь. Но где можно добыть нормальный спирт? В ларьках продается сущая гадость, которая гореть упорно не желает.

Картофельно-мясная запеканка томилась в духовке, а я тем временем мелко нарезала салат, лук, огурцы, помидоры, яйца, ветчину и смешала два салата. Один заправлю подсолнечным маслом, второй – обезжиренным несладким йогуртом с капелькой яблочного уксуса. Мой гость на язвенника не похож, впрочем, как и на трезвенника.

Без трех минут восемь я подалась к входной двери. Лучше немного подождать, чем потом перетруждать ногу.

Господин Ельчанинов был точен, как кремлевские куранты. И видеть его нагруженным пакетами уже стало доброй традицией.

– Вы на машине? – запоздало спохватилась я. Ох, не миновать мне допроса с пристрастием. Бдительные бабульки своего не упустят.

– На такси, – удивился Илья.

Объяснять я ему ничего не стала, но вздох облегчения сдержать не смогла. Авось, еще и обойдётся...

Сервировал маленький журнальный столик сам гость. Ну и что, что это не по правилам? Для болящего можно сделать исключение. Не перетрудится.

Моя готовка стала поводом для бурных восторгов. Чего это он так распинается? Я не спорю, получилось вкусно, но чтоб так хвалить?..

Когда, по завершении ужина, Илья принес с кухни кофе, мороженое и симпатичный фруктовый тортик, неумело порезанный мужской рукой, я протянула ему несколько исписанных листочков.

– Возьмите, вы же за этим пришли.

Илья Владимирович как-то странно на меня посмотрел, и в его глазах опять появилась насмешка. Взяв черновик, он удалился на кухню. Читать и курить.

Примерно через двадцать минут до моего слуха донесся звук льющейся воды.

«Руки моют в ванной!» – про себя возмутилась я (есть у меня такой пунктик, что поделаешь) и похромала в кухню устраивать мини-скандал.

...Он мыл посуду! От удивления я чуть не грохнулась в обморок...