Текст книги "Двойное золотое дно"

Автор книги: Татьяна Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Если до этого я сидела на корточках, то теперь, обалдев, плюхнулась на пятую точку.

Из такого револьвера был убит недоброй памяти rocподин Щербинин. Учитывая, что (как там у великих?) «если в первом акте на сцене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить», думаю, что именно из этого!!!

– Ой, мамочки! – отчаянно взвыла я, сидя на полу и таращась на окаянный пистолет.

Вскоре мое любопытство пересилило страх. Сначала я проинспектировала отверстие, из которого он выпал. Ничего особенного. Выдолбленная «ниша» в днище шкафа прикрывалась тонкой фанеркой. Когда я отколупала жвачку, был нарушен «замок», под тяжестью пистолета фанерка отвалилась с одной стороны, и револьвер выпал.

До сих пор мое знакомство с огнестрельным оружием ограничивалось лишь прочитанной вчера заметкой и расплывчатыми сведениями из художественной литературы. Поэтому я его осторожно подняла вместе с тряпкой. Отпечатки пальцев оставлять не следует. Это я знала. С невидимой мне до этого момента стороны на рукоятке, или как это там называется, я обнаружила металлическую табличку. Полустертые буквы сообщали, что это наградное оружие от комдива Котовского красноармейцу Антименко С. П.

Антименко Семен Платонович, насколько я знаю, приходился отцом матери моего Костика, то есть его дедом. Скорее всего, этот наградной пистолет – единственное, что Костина мамаша не успела поменять на водку.

Так, что дальше? Предположим, из него недавно стреляли, значит, должен остаться какой-то запах.

А вот нюхать дуло револьвера я себе все же отсоветовала. Во-первых, нет гарантии, что он на предохранителе, а во-вторых, я понятия не имею, чем должно пахнуть...

Даже через тряпку я прикасалась к опасной игрушке очень осторожно. Но когда не знаешь, как... В пистолете что-то негромко щелкнуло, и я зажмурилась, ожидая услышать выстрел.

Однако ничего не произошло. Я с опаской приоткрыла глаза и увидела, что барабан, который до этого составлял с пистолетом единое целое, как-то вылез в сторону. Увидела также блестящие торцы пуль и зачем-то подсчитала их. Пуль было пять. Одно гнездо зияло пустотой.

Как собрать пистолет, я не имела понятия, поэтому просто завернула его в тряпку, сунула в пакет и приладила на место упавшую рейку шкафа.

Пол я домыла.

Затем спрятала пакет с пистолетом под ванну, вышла из квартиры и направилась в сторону «Садко», по пути стараясь взять себя в руки. К господину Антименко у меня набралась масса вопросов, но сейчас было не до того. Вот после поминок...

Поминальный обед прошел скромно, без происшествий. Даже ближайшие родственники Парниши, вызывавшие особые опасения, вели себя достаточно прилично, тихонько накачиваясь дармовой водкой. Ну что же, у каждого свои радости.

Наблюдая за гостями, я мысленно немного пофилософствовала на тему «Водка губит человека». Уж слишком много моих знакомых или имеют родителей-алкоголиков, или сами являются таковыми.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного. На химических заводах, плотным кольцом окружающих наш городок, в былые времена стояли даже емкости с дармовым спиртом. Так сказать, для всех желающих. Какой-то умник решил, что спирт нейтрализует вредные воздействия химикатов, с которыми рабочим приходилось иметь дело.

А где вы видели, чтобы наш человек прошел мимо дармовщины?!

Вот так и получается, что в небольшом нашем городе средний процент алкоголиков гораздо выше, чем по всей стране...

Наконец, знакомые и незнакомые люди, пришедшие проститься с Парнишей, постепенно разошлись, и мы с Костей отправились домой. К нему домой.

В чисто вымытой квартире стояла (как мне показалось, зловещая) тишина.

Константин Михайлович достал из бара бутылку водки и принялся наверстывать упущенное. На поминках он почти не пил, держался. А тут не выдержал.

– Ну, хватит, – спокойно сказала я, убирая со стола бутылку. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Ксень, ну о чем?! – всхлипнул Костя, озираясь в поисках водки.

– А вот об этом! – сказала я, положив на кухонный стол пакет с револьвером, который принесла из ванной.

Мутные глаза Антименко мгновенно очистились. От хмеля не осталось и следа.

– Это тот самый? – Этот вопрос я могла бы не задавать, потому что заранее знала ответ. И даже если бы я немного сомневалась, то по мгновенной реакции Кости догадалась бы.

– Что ты хочешь? – глухо буркнул Антименко, глядя на меня исподлобья.

– Хочу знать. Хочу знать, кто именно застрелил Щербинина. Парниша или ты?

Костя отвел взгляд, увидел бутылку и судорожно хлебнул прямо из горлышка сорокаградусную жидкость, обливая ею сорочку и костюм.

– Знать хочешь, Ксюшенька?! Знать хочешь, прелесть моя?! – глумливо захохотал Костя. – Это ты его убила!!! Ты!!! Поняла!

– Костя, ты пьян. – Его слова нисколько меня не задели. Не потому, конечно, что я твердокаменная. Просто примерно такой ход событий я и представляла. Недаром же Костя мне не раз говорил, что Щербинин страшный человек. А он, Костя, за меня боится.

– Нет, Ксюшенька! Может, от меня и разит, как из винной бочки, только я трезв! И тогда был трезвым! Сколько раз я тебе говорил!.. Ай,’да что там! Милая, хорошая моя, я должен был тебя защитить от этого подонка. Ты же такая добрая, такая глупенькая и наивная... Ну, кто бы это сделал, если не я?!

На последней фразе голос Антименко сорвался, и Костя разразился рыданиями...

Мое сердце сжалось в лихорадочно пульсировавший комок. Мы с Костей вместе уже столько лет, что стали просто родственниками. Ну, как супруги, которые отметили серебряную свадьбу. А что должна сделать сестра, узнав, что ее брат стал убийцей?!! Особенно, если учесть, что мне стало известно о «милейшем» господине Щербинине! (Да я б его собственными руками...). Поэтому мой мозг сразу же стал искать выходы из сложившейся ситуации.

– Хватит! – не слишком ласково прикрикнула я на Котю. – Тебя кто-то там видел?

– Нет, – отчаянно замотал головой Антименко. – Только вот...

– Костя, не тяни резину!

– Мне показалось, что в кустах у склада я заметил Парнишу. Понимаешь, я в этом не уверен. Я все старался понять по его поведению...

– Костя, сейчас это не важно! Он против тебя свидетельствовать уже не может.

Антименко снова разразился слезами. А я подумала, что все это со мной уже происходило. Да что же это за жизнь такая, если двух сильных мужиков (Егорова и Антименко) из тяжелых жизненных ситуаций должна выручать одна слабая женщина, то есть я?

Пока Костя предавался своему горю, я вылила в стакан остатки водки и выпила одним махом. Отпустить совсем не отпустило, но полегчало.

Правда, ненадолго. Лишь до момента, как Костя заговорил.

После откровений покойной Фаи Остапчук я по наивности думала, что удивить меня ничем уже невозможно.

Но не тут-то было.

Запинаясь и делая большие паузы, Костя поведал мне историю своего знакомства с «великолепным» Борисом Георгиевичем Щербининым...

Это случилось как раз в момент моего недолгого замужества. Я немного напрягла память и вспомнила, что около трех месяцев, сразу после свадьбы, мы с Костей не общались. Даже не созванивались. Вот именно тогда все это и произошло.

Как-то вечером Антименко заглянул в кафе, имевшее славу места сборищ розовых и голубых всего города. Тогда у Коти еще не было постоянного партнера, и он находился в состоянии активного поиска.

К нему за столик подсел импозантный мужчина, представился и завел ничего не значащую беседу. Они выпили, пообщались, и вскоре Антименко уже оказался в квартире Бориса.

В однополой любви господин Щербинин был не особо опытен, но этим не смущался. Через несколько дней они снова встретились, потом еще и еще. На ближайшие выходные Борис пригласил своего нового «друга» к себе на дачу – попариться в баньке. Пребывавший в первой стадии влюбленности Костя, разумеется, с радостью согласился.

Попариться-то они попарились.

Вот только Борису нравились более жесткие формы секса. Ко всему прочему, в тот же день на дачу были приглашены еще трое господ весьма бандитской наружности. То ли деловые партнеры Щербинина, то ли местные мафиози. Каждый, и не по разу, приложился к Костиному телу.

Чтобы ночью, когда все перепились и отрубились, Костя не сбежал, на него надели собачий ошейник, привязали к батарее и сковали руки и ноги наручниками. На следующий день «веселье» продолжалось.

В ночь с субботы на воскресенье компания укатила в город за «девочками». Измученного Костика бросили на холодном полу, не позаботившись связать. Собственно, это его и спасло.

Как он выбрался из проклятого дома, Антименко не помнил. Болело у него все. Как потом оказалось, у него были серьезные травмы, перелом трех ребер и вывих плеча. Это не считая ссадин, синяков и следов ожогов от сигарет, которые тушили о его кожу.

– П-понимаешь теперь, – заикаясь и не глядя мне в глаза, сказал Костя, – почему я так боялся, что ты поедешь на его дачу.

Обливаясь слезами, я все же спросила моего дорогого друга:

– Ты как узнал, что я еду?

– Он тебе по телефону звонил, ты в кровати была. Спала. В это время я зашел к тебе поесть приготовить и все слышал. Потом тихонько ушел.

– А я тебя не слышала, – горестно протянула я. —Почему ты мне тогда все не рассказал?

– Не поверила бы. Ты была им увлечена, – покачал головой Костя. – Лучше уж так, чем тебя туда...

Я попыталась сообразить, поверила бы я или нет. Да, Котя прав, я бы списала все на его больное воображение. Теперь-то я знаю, что за тип этот Щербинин, но тогда... Да, я была им сильно увлечена.

Через некоторое время я немного успокоилась. И мой драгоценный мозг выдал очередную блестящую мысль.

Если Щербинина убил Котя, то выходит, Илья этого не делал. Значит, я оклеветала (хорошо хоть мысленно) непричастного и невиновного человека! Это ужасно... Впервые в жизни мне показалось, что я краснею. Kaк мне было стыдно!

Парень за мной ухаживает, помогает, сочувствует, a я?! Я обвиняю его во всех смертных грехах. И главное, на основании чего?! Я якобы видела его машину возле места преступления. Господи! Абсурд!

От неприятных мыслей меня отвлек Котя. Сделав над собой усилие, я постаралась больше не думать на эту тему и пошла готовить чай с бутербродами.

Мы с Костиком долго сидели, обнявшись, на узком кухонном диванчике. Нам не нужно было ничего говорить друг другу, мы и так понимали, что к чему. Я даже поняла, почему Котя ничего мне не рассказал тогда, много лет назад. Он хотел меня уберечь от всей этой грязи. Я бы, наверное, с ума тогда сошла. И во всем случившемся обвиняла бы именно себя. Потому что это я его бросила, я от него отгородилась своим никому не нужным браком...

Мы просидели на кухне всю ночь.

Костя в подробностях рассказал мне, о чем они со Щербининым разговаривали тогда в машине.

Я лишний раз убедилась, что только очень близкий мне человек мог провернуть такое дело, зная мою «страсть» всегда опаздывать. Костя все правильно pacсчитал. Однако, если бы не ненормальный старичок-ветеран, задержавший меня в больнице, все бы сложилось по-другому.

Ответил мне Антименко и на вопрос, почему не подал в суд на Щербинина и компанию за изнасилование.

Уже в те смутные времена Борис Георгиевич был одним из хозяев города. А тут еще и эти бандюки. Убивать Костю не стали. Просто как следует припугнули и дали некоторую сумму денег. Откупились.

Я кивнула, соглашаясь с такими аргументами. У сильного всегда бессильный виноват. Идти в нашем городе против директора Сталинки, все равно что плевать против ветра. И это еще мягко сказано.

К утру я уже и сама плохо держалась на ногах, а Антименко и вовсе сник. От Алининых таблеток осталось всего две штучки, и я отдала их Косте. Он вытянулся на диване (в спальню так и не пошел) и, блаженно улыбнувшись, уснул.

Но мне было не до сна.

Бесцеремонность никогда не входила в число добродетелей. И все же я бесцеремонно обшарила карманы Костиного пиджака и нашла маленькую записную книжечку. Полистав странички, без труда обнаружила искомое и села к телефону.

Мне ответил заспанный и недовольный мужской голос.

– Здравствуйте, Сергей. Извините за столь ранний звонок. С вами говорит Ксения Панова, приятельница Кости Антименко.

– Что с Костиком? – мгновенно оживился мой собеседник.

– Пока, слава богу, ничего. Мы вчера похоронили его друга...

– Да, да, я знаю. Костя мне звонил, но просил не приезжать.

– Я понимаю. Но теперь вы очень ему нужны. Я дала ему успокоительного, так что часика четыре он поспит. А вот когда проснется... Понимаете, вы ему сейчас необходимы.

– Ксения, а как вы посмотрите на то, что я приеду и заберу его к себе? – осторожно поинтересовался неведомый мне Сергей.

– Это было бы лучше всего. Ему просто необходимо сменить обстановку.

– Спасибо. Я буду через час.

И он действительно приехал через час. Красивый накачанный мужчина, мечта многих женщин, утрата для генофонда страны. В очередной раз выглянув в окно, я увидела стандартный трехсотый «Мерседес», на котором приехал Сергей.

Мы мило расшаркались. Он посоветовал мне выспаться и остался дожидаться, пока проснется Костя.

Я же сделала еще один звонок, подняв с постели на сей раз Антонину Валентиновну.

Мое сообщение о том, что Костика с недельку не будет на работе и вся ответственность ложится на ее плечи, женщина приняла стоически.

– Ксения Сергеевна, я забыла вам вчера сказать...

– Да?

– Вас второй день спрашивает какой-то мужчина. Даже адрес Константина Михайловича просил, домашний. Я не дала.

– Какой мужчина? – удивилась я.

– Ох, визитку его на столе в салоне оставила, а имени не помню. Что-то со строительством связано. Или нужно было дать? – забеспокоилась Антонина Baлентиновна.

– Нет, нет. Вы все правильно сделали, спасибо. До свидания.

В данный момент мне было ни до чего, а тем более не до господина Ельчанинова.

Переделав все дела, я с совершенно чистой совестью покинула Костину квартиру. Желание было только одно. Спать!

Но, собрав остатки воли в кулак, я добрела до речного порта, действующего только летом, и бросила в воду пистолет. Нам сейчас не до сентиментальных воспоминаний. Обойдется Костя и без памятной вещи родственника! Главное, в тюрьму не сядет! В другую сторону полетела отодранная неимоверными усилиями памятная табличка. Теперь захотят найти, не найдут. А найдут, так не докажут.

Добравшись до дома на такси, я отключила телефон и, не имея сил даже забраться в душ, рухнула на любимый диван, о котором мечтала со вчерашнего дня.

Пробуждение было не из приятных.

В моей квартире, на моей кухне негромко напевал совершенно незнакомый мужской голос. Радио я не включаю принципиально, хотя оно у меня есть. К тому же голос так фальшивил, что хоть святых выноси! Конечно, я понимаю, что сейчас на радио и на телевидении крутят одинаково бездарных певичек и певунов, но не до такой же степени!..

Очень интересно!

Я оглянулась в поисках предмета поувесистее, но в это время в комнату заглянула совершенно обыкновенная, только жутко наглая морда и густым баском произнесла:

–Долго спишь, подруга. Вечер на дворе!

– Ты кто? Галлюцинация? – Я предполагала, что могу увидеть кого-нибудь из знакомых, а тут... Честно говоря, я совершенно растерялась. Может, у меня уже крыша поехала? Впрочем, немудрено тронуться умом после всех переживаний последних дней.

– Я?! – громогласно заржала морда. – Во братва-то порадовалась бы!!! А, черт!

Морда злобно ругнулась и кинулась на кухню. По звукам я определила, что на плите что-то убежало. Выходит, мне ничего не привиделось. Привидения, как правило, ничего не стряпают. Ну, я так думаю.

– Детка, иди сюда! – потребовал нежданный гость.

«Детка»! Тоже мне папаша нашелся.

Всунув ноги в тапочки, я проследовала на кухню. В мятой одежде, со всклокоченными волосами я выглядела не лучшим образом. Но кому какое дело?! Я никого в гости не звала.

От залитой чем-то плиты распространялся противный запах, а морда, наконец обретя и тело, с удовольствием наворачивала пригоревшую овсяную кашку. Между прочим, на моей кухне, за моим столом и из моей тарелки.

– Слушай, ты кто? – справедливо возмутилась я.

– Шериф, – ответил мужчина, продолжая процесс приема пищи. Дорогой спортивный костюм сидел на его мощной фигуре, как вторая кожа. Коротко стриженная голова сидела на бычьей шее. Когда амбал наклонялся к тарелке, из-за воротника мелькала толстенная, наверное, золотая цепь. Судя по грязным следам на полу, обувь снимать, заходя в дом, он не был приучен. Короче, элемент предстал моим глазам совершенно бандитский...

– А если я заору?

– Да кто мешает? – пожал он плечами. – При моем желудке нужно питаться по часам. Видишь, какой я нетипичный браток. Вместо того чтобы водку жрать, овсянку наворачиваю. Тоска!

Расфилософствовался, козел!

– Слушай ты, придурок, я сейчас милицию вызову! А ну давай, выметайся из моей квартиры!!! – постепенно приходя в себя от его наглости, .заорала я.

– Хватит, – увесисто стукнул кулаком по столу мой незваный гость. – Ментов я не боюсь, это им меня бояться надо. Я – Шериф.

– Да хоть Папа Римский, мне-то какое дело! Как ты вообще сюда попал? – не сдавалась я. Простоватый, но накачанный мужик, так запросто проникший в мою квартиру, вызывал возмущение и отвращение.

– Жаль, конечно, что народные массы не знают своих героев, – задумчиво протянул мужчина. – Тебе что, Дуб ничего обо мне не рассказывал?

– Какой Дуб, какой Шериф? Да что же здесь происходит, в конце концов?! – взвыла я, окончательно теряя способность логически мыслить.

Шериф отодвинул пустую тарелку и закурил.

– Илюха Ельчанинов – Ель – Дуб, – телеграфным стилем объяснил мне гость. Я задумалась. Получается что Дуб – это кличка Ельчанинова. Ну, допустим.

– Ладно, хорошо, эту часть я поняла. А ты-то сам кто?

– Детка, какая ты все-таки безграмотная, – искренне огорчился Шериф. – Я держу этот город, я его контролирую, я здесь хозяин.

– Ага... – выдохнула я и уселась на табуретку. Мне тут только особо важных персон не хватает! Для полного счастья... – Одного такого, который считал себя хозяином, нашли недавно в белом «Мерседесе» у бассейна.

Новость, которая вовсе не была новостью, очень развеселила «хозяина города».

– Борюсик-то. Да брось ты. Он – мелкая сошка. Шестерка. Но, вообще-то, это так, издержки профессии.

Я поняла, что переливать из. пустого в порожнее Шериф большой мастер и продолжаться никчёмный разговор может до бесконечности.

– Слушай, дорогой. Если ты ко мне заявился, потрудился взломать замки, чтобы проникнуть в квартиру, значит, тебе от меня что-то нужно. Ты не мог бы доходчиво объяснить, что именно?

– Ого, Ксения Сергеевна (или Оксана?), да вы деловая женщина. – Шериф откровенно забавлялся.

– А ты хорошо осведомлен, – мрачно пробормотала я себе под нос. Все кому не лень знали не только мое имя, но и были осведомлены о моей личной жизни едва ли не лучше меня. Пора подписывать контракт с создателями передачи «За стеклом». После всего этого простое любопытство зевак меня уже не смутит.

– На том стоим, – развязно хмыкнул Шериф. – Только сначала я тебе кое-что поведаю, а потом уж ты...

Многообещающее начало не сулило ничего хорошего. Но выбирать мне было не из чего. Если он действительно тот, за кого себя выдает...

– С некоторых пор в моем городе происходит что-то неладное, – неспешно начал Шериф. Я могла только удивляться, как среди своей блатной братии он сохранил достаточно правильный и вполне литературный язык. Похоже, интеллектуальный уровень «русской мафии» стал резко возрастать. – Убрали Борюсика. Ну, это еще ладно, но без моего же ведома! Он, конечно, падла был, каких мало, но так не делается! Кто шмальнул, за что? Непонятно... Поехали дальше. Стефку прирезали. Эту-то дуру за что?! Смазливая дурочка, алкоголичка... И опять без моего ведома. Хахаль ее, Леха Егоров, как сквозь землю провалился... Все без моего ведома. Да где ж это видано-то?!

– А я-то тут при чем? – неподдельно возмутилась я. – Я о твоем существовании полчаса назад узнала!

Шериф невозмутимо поставил мой чайник на мою плиту и проникновенно спросил:

– Детка, где дискета?

– Мама моя! Да ополоумели все, что ли?! Одни дискеты ищут, другие документы. И, главное, все ко мне! Я-то откуда знаю?!! Я не справочное бюро!!! – истошно заорала я.

– Тпру-у, детка! Охолонись! Все дорожки на тебе сходятся. С Борюсиком ты знакома была? Была. Мент майор у тебя был? Был. К Седому тебя возили? Возили. С Князем беседу имела? Имела. Что еще? А, да, Егоров. Так он и вовсе сосед твоей мамаши и друг твоего детства. Правильно? Правильно. Ты пойми, Князь мужик крутой. А уж Седой... Как ни обидно для моего самолюбия, я ему в подметки не гожусь! Однако тебя вычислил я, а не они! – радостно заулыбался Шериф.

– Что-то ты сильно умный, – сдуру ляпнула я. Зря это. Не нужно его злить. – Видимо, ты покруче Седого будешь.

Лесть моя была очевидной и неприкрытой, но Шериф лишь блаженно улыбнулся.

– Они, детка, не видели всей картины, как говорится, целиком. Поэтому тебя и отпустили. А я закономерность просек. Так что ты вляпалась в дерьмо по самые... (Наверное, он хотел сказать яйца. Но остановился, резонно рассудив, что данные органы в мое анатомическое строение не входят, поэтому формулировку изменил)... уши.

– Но я... – как оправдываться, я не знала; но попыталась. Однако он меня перебил.

– Подожди. Пока не навешала лапши с три короба, я тебе еще кое-что расскажу, и ты поймешь, что у меня везде глаза и уши. В тот день, когда испарился Егоров, ты к нему приходила... К нему, к нему, не мотай головой. У твоей мамани вежливо поинтересовались, тебя она в этот день не видела. Ты из дома ничего не забирала в ее отсутствие. Однако же из подъезда вышла с тяжелой сумкой. Жалко, мне поздно доложили... Ну, чего там. Я все понимаю, ты дружка спасала. Одного не пойму, как ты его из дома вывела?

Для верности крепко стиснув зубы, я молчала. Правда, боюсь, что со мной пока не беседовали... по-настоящему... Это же как нужно было расспрашивать мою маму, если она все им рассказала, а мне не позвонила? С ней наверняка поработал человек, сильно подкованный в психологии...

Шериф, глядя на меня укоризненно, покачал головой.

– Не хочешь ты мне, детка, душу свою женскую излить. Не хочешь. Ну, не хочешь, так не надо. Неинтересно мне это!

– Так чего сидишь, не уходишь? – не удержавшись, съязвила я.

– Детка, да ты не смотри, что я такой белый и пушистый... Не стоит со мной так разговаривать, – благодушествовал Шериф. Однако выражение глаз на его простецкой роже никак не соответствовало тону.

– Понятно. Но только зачем тебе Леха? Ты ж, как я поняла, хозяин города. Ну, что изменится, если ты его найдешь? Не знает он ничего, так же, как и я.

– Ой, Ксюша, Ксюша, Ксюшенька, красиво заливаешь! – прямо-таки восхитился мужчина. – Почему ж я тебе, детка, не верю?! Почему же тобой, голубушкой, так

Борисов Николай Павлович, он же Седой, и господин Князь заинтересовались?

– Ладно. Я расскажу тебе все, что знаю, а там...

«Надеюсь, я свою эпопею рассказываю в последний раз», – подумала я и заговорила. Распиналась я около часа. Вспоминая подробности и тщательно маскируя пробелы. Не хотелось мне говорить, что я знаю, кто и за что убил Щербинина, не хотелось выдавать местонахождение Лехи Егорова, не хотелось афишировать свой визит к Фаине. Вот такой у меня избирательный рассказ получился. Правда, на Парнишу он почему-то не распространился.

– Да нет. Дуб здесь точно ни при чем. Не станет он мараться. Гордый сильно, – задумчиво покачал головой Шериф, когда я закончила свой рассказ.

«Без тебя знаю!» – чуть не выпалила я, но вовремя спохватилась. Молчать так молчать. Пока меня вежливо расспрашивают, а не пытают.

– Теперь-то ты уйдешь? – не выдержав напряжения, взмолилась я.

– Я-то уйду, только вот ты со мной пойдешь, – ехидно хмыкнув, ответил Шериф.

– А если нет? – осторожненько поинтересовалась я:

– Ой, вот только этого не надо, детка! Неужели ты не понимаешь, что я и сам с тобой справлюсь, а если моих ребят подключить...

Я попыталась придумать достойный ответ, но вместо этого у меня возникла идея.– Слушай, Шериф! Я, вообще-то, дама трудящаяся, а с работой сейчас туговато. Можно я хоть подружке noзвоню, чтобы она на службу о моем временном отсутствии сообщила?

Честно говоря, я даже не рассчитывала, что он согласится. Но он согласился!

– Только... – предупреждающе поднял он палец,

– Понятно, не маленькая.

Подскочив к телефону и воткнув вилку в сеть (выспаться хотела, вот и отключила), быстренько набрала номер телефона Поливановой.

– Ксюха! – заорала моя одноклассница дурным голосом. – Ты где пропадаешь, тебя тут Ельчанинов обыскался, достал уже. Ты почему мне не сказала, что вы с ним знакомы?!

– Ирка, некогда. Заткнись, пожалуйста, и слушай! – потребовала я. – Мне нужно срочно уехать. К деду в деревню.

– Какой дед? Ты сдвинулась, откуда у тебя дед в деревне нарисовался? – удивилась Поливанова.

– Поливалка, не зли меня. Какой дед, какой дед? Тот,который в деревне главным Анискиным был. Помнишь?

– Не-а.

Дура! Просто передай, что я уезжаю. Короче, передай, что я сказала.

– Кому? Ельчанинову?

– Ага! – искренне обрадовалась я. – Все, пока, некогда мне. Машина уже пришла.

– Такси, что ли?

– Нет, – рявкнула я в трубку и положила ее на рычаг.

– А что это за дед Аниськин у тебя? – весело хмыкнул Шериф с кухни.

– Ну, участковый, – как могла, выкручивалась я. Ход я придумала немудреный, ну уж что смогла. Впрочем, если Ельчанинов ничего не поймет, то похоже, что мне – хана. Только бы Шериф не догадался.

«Хозяин города» подошел к телефону, нажал на какие-то неведомые мне кнопки и на табло замигали цифры номера Поливановой.

– А ну-ка посмотрим, чей это у тебя тут телефончик. —Видимо, разрешив мне позвонить, он преследовал какие-то свои цели. Удивляюсь только, почему он не включил громкую связь?.. Судя по всему, в этой неведомой мне заморской аппаратуре Шериф разбирался гораздо лучше меня. Почему же все-таки не включил?

Да кто ж его знает, в конце концов! Чужая душа...

Убедившись, что я действительно звонила Ирине Андреевне Войченок-Поливановой, Шериф поскучнел.

– Ну и подружки у тебя.

– Выяснить, что мы учились в одном классе, для тебя раз плюнуть, – пожала я в ответ плечами.

На это он вообще не отреагировал.

– Шериф, а можно я тебе вопрос задам? – осмелела я. Не иначе от страха.

– Ну, давай, – улыбнулся Шериф и наклонил голову, словно охотничий пес. Если бы еще рот открыл да язык вывалил, сходство оказалось бы поразительным. С собакой чисто отечественной породы – дворянская русская называется. Таких в каждом дворе навалом. Правда, ошейничек-то имелся золотой...

– А чего ты вообще мной заинтересовался? Ну, с самого начала? Неужели я такая выдающаяся личность? – Вопрос получился не один, а целых три и я за-сомневалась, что мой «дорогой гость» захочет на них отвечать.

Шериф расхохотался. У меня складывалось устойчивое впечатление, что этот «хозяин» в жизни очень «веселый» человек.

– Нет, детка, – наконец, ответил Шериф. – Ты не выдающаяся личность. Просто я тебя еще в театре приметил. Не вязалась твоя мордаха с остальными. Думаю, чо за новое лицо? А потом с Дубом в машине видел. Очень удивился. Что ж это за детка такая, что на два фронта крутит, да еще с такими людьми... Но в театре... Ну и видончик у тебя был! Как мешком пришибленная!

Последние слова показались ему очень остроумными и Шериф опять радостно заржал. .

Я заткнулась и задумалась. Этот гад, возможно, и не врет. Он вполне мог видеть меня с господином Щербининым в театре. Если припомнить мое состояние в тот момент, я и мать бы родную не заметила, не то что какого-то там Шерифа с его простецкой рожей.

А вообще... Это же спятить можно! Я и сама сейчас рыдала бы от хохота, но общение с Шерифом лишило меня чувства юмора.

Это ж надо! Главный мафиози города посещает театральные спектакли! Да что же это делается?

– Ну ладно, детка, поехали.

Под конвоем Шерифа я вышла из квартиры. Понятия не имею, каким образом мой гость вскрыл замки. Однако повреждений не видела, и работали они прекрасно.

У подъезда я нарочито спокойно раскланялась со всеми бабками. Одна из них уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но другая оперативно дернула ее за подол, и бабка рот захлопнула.

Короче, если эта бодяга кончится благополучно, мне придется искать другую квартиру. Репутация моя полетела коту под хвост.

Шериф галантно открыл передо мной дверцу шикарного джипа и, пропустив меня вперед, уселся рядом.

Я мысленно попрощалась со своим домом. Хотя совершенно не понимала, зачем я Шерифу.

Словно подслушав мои мысли, Шериф закурил и стал разглагольствовать.

– Детка, ты пойми, я не зверь. Ни к чему мне это все. Но Борюсик заначил на заводе огромную партию дефицитного и дорогого товара. Откинул копыта и не поделился. А мне на что жить, а моей братве? Не по понятиям это! Делиться нужно.

– Я сейчас прямо расплачусь от умиления, – зло огрызнулась я, глядя в окно. Еще полчаса, и наступит ночь. – Куда мы едем?

– Да, ты не злись, я же все понимаю, – ехидно усмехнулся Шериф. Водитель, бритоголовый парнишка особо крупных габаритов, весело заржал. Но Шериф на него

цыкнул, и тот заткнулся. – Детка, ну зачем тебе такая морока, отдай дискету.

– Да нет ее у меня! Нет! Ну, что же я совсем дура, прятать документы или дискеты, черт их разберет, за которыми гоняется полгорода! Я жить хочу!

«Кстати, а чего это он дискету-то ищет. Очень сомневаюсь, что сопроводиловка на груз может содержаться на дискете. Насколько я понимаю, это должны быть бумажные листки. Не на дискету же печати и подписи ставить?.. Получается, что Шериф не так хорошо осведомлен, как хочет показать».

Не успела я решить, хорошо это для меня или плохо, Шериф подозрительно мягко поинтересовался:

– Детка, а ты кого больше любишь? Мамочку или своего педераста-дружка?

Вот тут меня проняло по-настоящему. Раньше полушутейный тон Шерифа как-то сглаживал впечатление, но теперь...

– Я правда не знаю... – разрыдалась я. Господи! Господи! Господи!

– Так кого? – не унимался Шериф.

– Я не-е-зна-аю, где диске-е-ета-а! – надрывалась я. И вдруг у меня в голове мелькнула дурная мысль. Не гениальная, конечно, но для того, чтобы как-то протянуть время, вполне приемлемая. – Но-о-о йя-а до-о-гадываюсь.

– Детка, ты не устаешь меня радовать! – восхитился Шериф. И достал из кармана пачку бумажных платков (кто бы мог подумать!). – На-ка, вытри сопли и все мне расскажи.

Я немножко успокоилась, высморкалась и утерла слезы.

– Мне Лешка рассказывал, что Файка была очень умной бабой.

– Какая Файка? – удивленно перебил меня Шериф.

– Эх ты, хозяин, – позволила я себе немного съехидничать я.

– Стефания – это псевдоним, по паспорту последняя жена Щербинина – Фаина. Так вот. У нее были какие-то вещи, принадлежавшие Щербинину. Ей деньги были нужны, вот она и хотела их у Бориса на деньги поменять. Но не успела. Его убили.