Текст книги "Башня вавилонская"

Автор книги: Татьяна Апраксина

Соавторы: Анна Оуэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Совет ответил на сколько-то депутатских запросов на тему легальной религиозной организации и разразился окончательным вердиктом: не наше дело. Нас всех как общность не волнует, где состоит депутат, функционер и вообще отдельный гражданин на службе общности. Хоть в религиозной организации, хоть в клубе спортивных болельщиков; а если он в качестве депутата или чиновника продвигает не интересы региона, а организации, клуба или корпорации – так отзовите его, если считаете нужным, или жалобу подайте по известному адресу, на том и закончим.

С Советом наверняка не так все просто было, как на словах у всех получалось. Потому что Эулалио приехал не когда обещал, а на месяц позже, позавчера. Но зато на целую неделю. И первый день – с ума сойти – просто просидел на террасе на берегу. Смотрел. Чаек кормил. Камешки в воду кидал. Ну почти весь день. Половину. Вторую – проспал. Алваро сразу понял: что-то будет. И теперь посматривал. Проверял, чтобы не пропустить…

– Я слепой, да? Мы все слепые и совсем глухие, да? – кажется, пропустил-таки. Это же Франческо там, на террасе кричит… – Я, Джастина, родня ее, Антонио, все? Землеройки. Мы совсем не видим, что делается, да? Все успокоилось, все хорошо. И все знают, что эту бучу устроил Антикризисный комитет, чтобы подмять остатки. Уйдет старичок Матьё… и кто останется хозяином? Знаете, как вас за спиной называют? Уже? Диктатором. Пока в ромском смысле…

– Если бы я этого не знал, плохим бы я был диктатором, – посмеивается Грин. Знаю я этот смех, думает Алваро. В самый раз между выстрелами – или когда в тебя стулья летят, а ты ловишь и вот так хихикаешь. – Да, я страшный и злобный почти официальный властелин мира. Кошмар из кинофантазий. Матьё не правил, а играл на равновесии сил – а я буду править. Об этом пишут все оппозиционные аналитики. Все в порядке.

– Ты понимаешь, что тебе на самом деле придется править? Нет? Иначе тебе ничего не дадут сделать. Не оправдаешь ожиданий. А если оправдаешь – кому на корм пойдут все твои реформы? Кому они нужны будут, цезарь император? Ты понимаешь, что все мелкие игроки сейчас ринутся поддерживать тебя, потому что это быстрый способ получить долю… И они свяжут тебя намертво, все.

Грин молчит. Если не высовываться, то не видно, что он там делает. То ли считает про се6я, то ли опять смеется. Наверное, смеется.

– Хорошо, что ты хоть так можешь проговорить собственное положение. Большой прогресс, по-моему.

– Не уводи в сторону. – а Франческо едва не хрипит… – Мое положение… я хоть не один. Я могу – я мог тут три дня в стену смотреть и конец света пророчить, ничего не случилось, да? И три года – и из дома в другую страну мог. Смог. А за тобой – я не хотел говорить, но ты же слушать не будешь, за тобой нет никого.

Грин опять делает паузу – а Алваро медленно, против воли въезжает в «нет никого». К Франческо подстраиваться – его видеть надо, а не только слышать. Какой он, как высоко в облаках.

Никого… это значит «никого, кроме нас», а не отказ в помощи.

А как же Сообщество?..

Или они о политике?

– Ты из-за этого тогда, в октябре… в стену смотрел? – спрашивает Грин. – Догадался и не знал, как сделать, чтобы я не догадался? А тут так удачно все грохнуло…

– Да. Из-за этого. – Франческо, кажется, ходит по террасе, потому что голос приближается. Ходит, думает, даже говорит как человек, понятно почти, – Не знал, как тебе на глаза показаться, чтобы ты не понял. Я же видел, как тебе было – когда ты считал, что ты… обрушил все. Но ты тогда за столько не отве…

Слезы брызжут из глаз сами. Ухо даже не горит. Посреди террасы – солнце и часть этого солнца упала ему на голову и течет.

– Что знают двое… – саркастически говорит Эулалио.

– Спасибо, – шмыгает носом Алваро. Никогда не думал, что за ухо может быть так больно. Никогда не знал, что Франческо может… так.

Дева Мария, спаси мое ухо, я тебе новую картинку подарю, лучше прежней.

– Не за что. Я знаю, – продолжает. – Антонио не знает, считает, что какая-то избранная часть, ядро уйдет в тень навсегда. Что нам нельзя править, бороться за власть, стоять у трона – всегда выходит плохо. Тут он совершенно прав, и это не новая мысль – но на этот раз все иначе. Насколько я знаю.

– Вы, – говорит Франческо, – не можете не бороться за власть. Если это – вы.

Да уж, соглашается про себя Алваро. Если посмотреть на всех знакомых из Сообщества… то называй как хочешь. Влиянием, впечатлением, настройкой. Все равно будет власть. Возможность определять события.

– Ну, – улыбается Эулалио, – в этом смысле все в руках Божьих. И не только. Я полагаю, что если решение распустить то, что он некогда воскресил, не понравится генералу, я святого Игнация имею в виду, от решения пойдут клочки по закоулочкам. Это простое чудо, проще тех, что уже произошли. Но даже если нет – о чем тут горевать? Часть отводят на переформирование, это случается сплошь и рядом.

– Ну, круто, – вздыхает Алваро. – Вам все так просто, а эта… пальма чуть не засохла.

– Это он в очередной раз примерял на себя. Как бы ему было бы одному, без всех, – Эулалио улыбается Алваро, а дразнит Франческо, вот так нарочно говорит, словно его тут нет. – Но он как всегда забыл, что я-то просто человек.

– А он? – И не подыграть грешно, и действительно, кто?..

– Не знаю. Ангел, наверное.

– Я ангел? – Франческо готов возмутиться. И кажется вдруг понимает, что не готов. – Да хоть ангел. Но я же прав. Тебя несет наверх – и конца не видно, да? Еще лет пять, и ты либо станешь диктатором уже в террановском смысле, либо тебя снесут так…

– Через восемь-десять, – поправляет Эулалио, – После нынешнего, скорее, восемь. Я базу дострою, все прочие как раз дозреют. Наша настоящая проблема – я же говорил о ней еще при первой встрече, Франческо. Всем тесно в нынешних границах, большинство не знает, как за них выйти.

– Тебя свергнут и узнают? – Бедный ангел… он сейчас зарыдает, как статуя у фонтана… или за меч схватится. Кто думает, что ангелы – они такие милые, маленькие, тот плохо Писание знает.

– Примерно. Потому что меня будут свергать не дураки и не фанатики, а такие как Антонио. Я имею в виду младшего. Я об этом позабочусь.

– Ты… – щурится Франческо, трясет челкой… и чужим ухом заодно, – вообще бразды из рук выпустить способен?..

– Нет, – усмехается коварный иезуит. – Ты же знаешь. Не способен. Только уступить в драке – и не абы кому.

– А потом?

А бывает ли после такого хоть какое-нибудь «потом»? Он бы не рискнул спросить. Франческо спросил.

– Я, – отвечает Эулалио, – по первой профессии строитель. И никуда не тороплюсь.

– Ухо отдайте, – говорит Алваро. – Вот всегда у нас так. Эволюционная борьба и мировые перемены, а про уши все забывают.

Дева Мария, я тебе там нарисую, как ты ангелов полотенцем гоняешь.

Франческо смотрит на него с сомнением. Потом на свою руку – тоже с сомнением. Но ухо все-таки отдает. Спасибо, дева Мария, пуха тебе и пера.

– Я вообще чего шел, – объясняет Алваро. – Я шел передать, что Рауль просил сказать, что Младший ему выдал новый шедевр. Не хочу, говорит, быть человеком. А Рауль говорит, что с такой семейной историей и таким анамнезом он умывает руки, но просит вам сообщить, если уж вы тут. Видимо, некоторым особо тесно в границах.

Школу некоторые покорили, всем пакостям от контингента научились, в университет поступать готовы в четырнадцать – действительно, и скучно, и тесно, и смысла жизни взять негде.

– Я в детстве, – качает головой Франческо, – тоже не хотел быть человеком. Я хотел быть пожарным.

– Вот видите, – серьезно смотрит на него Эулалио, – все мечты сбываются. А кем хочет быть Антонио?

– Космическим этим…

– …разумом?

– Исследователем!

– Значит, будет.

Ну если они это хором обещают… то у нас есть еще лет, скажем, десять. А потом все начнется всерьез.

© Copyright Апраксина Татьяна, Оуэн А.Н. ([email protected]), 16/01/2011.