Текст книги "Хочу, чтобы мы были вместе (ЛП)"

Автор книги: Тара Сивек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Пошел ты! – шепчет она. – Поверить не могу, что приехала сюда, чтобы извиниться и попросить тебя вернуться в лагерь.

– Тебе не нужно извиняться или просить. Я и так собирался вернуться, хочешь ты того или нет. И, кстати, я собрал вещи. Поскольку мы женаты, некоторое время буду жить с тобой.

–  В самом деле? А меня спросить ты не догадался?

– Твое мнение роли не играет. Ты нуждаешься во мне. Конец дискуссии.

– Не я, а лагерь. Чувствуешь разницу? Я-то уж точно не нуждаюсь, чтобы ты жил со мной.

– Никакой разницы. Ты и лагерь идете в комплекте. Я вернусь  и останусь с тобой в гостевом доме, чтобы по утрам Стратфорд видел, как счастливая семейная пара выходит из своего уютного гнездышка. Я не собираюсь каждый день вставать ни свет, ни заря, чтобы приехать в лагерь, прежде чем этот хрыч проснется.

– Я передумала. Ты невыносим  и не можешь исполнить даже такую простую просьбу, как НАДЕТЬ ДОЛБАНУЮ ФУТБОЛКУ! – орет Кэмерон, вскидывая руки, обходит меня и идет к двери.

«Эта женщина бесит! И чертовски возбуждает. Что тоже бесит!»

– Извини, милая. Задний ход давать уже поздно.

Я усмехаюсь себе под нос, когда Кэмерон с такой силой распахивает дверь, что та врезается в стену, отскакивает назад и почти ударяет Кэм по заднице.

– Жаль! – огрызается моя разгневанная гостья через плечо, спускаясь по ступеням крыльца.

Встав в дверном проеме, я наблюдаю, как Кэмерон идет к припаркованной на подъездной дорожке машине.

– Увидимся минут через пятнадцать? Может у меня получится найти футболку, – кричу я ей вслед.

Кэмерон что-то бормочет, пока садится в автомобиль и захлопывает дверцу, а я продолжаю улыбаться, когда она заводит мотор и выезжает на дорогу. Могу лишь представить, какими словами она меня сейчас обзывает.

Что ж, действовать Кэмерон на нервы лучше, чем что-либо иное. Пусть уж лучше злится на меня, чем ненавидит. Конечно, придется сильно потрудиться, чтобы она простила меня и захотела снова стать мне другом, но сегодня я сделал шаг в нужном направлении. По крайней мере, она не стала относиться ко мне иначе, узнав от Джейсона часть правды. С раздраженной Кэмерон я справлюсь.

Я уже не тот злой задиристый паренек, о котором она постоянно волновалась, и, которого старалась исправить. Теперь моя очередь, и Кэмерон просто нужно это принять.

Глава 17

Кэмерон

– Тебе понадобится что-то посерьезнее слабенького удара правой, – подражая грубоватому голосу Эверетта, бормочу я.

Выдвинув ящик письменного стола, я резко толкаю его обратно, когда не нахожу то, что ищу.

– Я покажу тебе слабенький удар, когда надаю по глупой самодовольной шее, сидящей на дурацком полуголом теле! – ворчу я, с досадой захлопывая другой ящик.

«Черт побери! Это его полуголое тело…»

Утром я отправилась в дом Эверетта намереваясь извиниться за то, что не отнеслась к нему с бо́льшим пониманием и благожелательностью, но позабыла все слова, когда он открыл дверь. Его волосы все еще были влажными после душа, а на груди виднелись капельки воды, которые он пропустил, когда вытирался.

«Святые небеса! Его грудь…»

На территории лагеря есть озеро, где мы в детстве и юности частенько купались летом, поэтому я множество раз видела Эверетта без рубашки. Даже подростком он был хорош собой – занимался спортом, чтобы держать себя в форме, тренировался, когда только мог. Но то, как преобразила его тело работа во «Врачах без границ»… Хвала им за это!

Трудно представить, что доктор может выглядеть настолько хорошо. Мои фантазии об Эверетте не шли ни в какое сравнение с реальностью. Он был таким накаченным – на шести кубиках его пресса я могла бы запросто устроить постирушки.

Бессонная ночь и переживания о том, как мои слова могли ранить Эверетта, быстро забылись, когда он усмехнулся, откровенно веселясь над моим дискомфортом. Мне было так неловко стоять  рядом с ним полуголым. Я даже взглянуть на него не смела! Все представляла его полностью обнаженным.

И вместо извинений и просьбы рассказать все о том, что случилось, когда он вернулся домой, – чего я хотела и одновременно страшилась – я жутко разозлилась.

– Кем он себя возомнил? Нахальный, глупый придурок…

– Надеюсь, ты не обо мне говоришь? – Раздается голос от двери кабинета.

Я подскакиваю, а увидев, что там, засунув руки в карманы и прислонившись к косяку, стоит улыбающийся Грейди, сдерживаю стон.

Грейди Стивенс – парень, с которым я потеряла девственность летом после окончания школы. И которого бросила через два месяца, когда он заговорил о женитьбе и совместной жизни после колледжа. Тогда я поняла, какой же стервой была, заставив Грейди поверить, что у нас есть будущее. Я гуляла с ним только для того, чтобы Эверетт заревновал, а когда это не сработало, с горя и злости отдалась Грейди. Он был хорошим, милым парнем. Но я мечтала не о нем.

Я снова столкнулась с Грейди сразу после смерти Эйдена. Уязвимость и печаль, желание почувствовать что-нибудь кроме онемения вернули меня к тому с чего я и начинала с Грейди  – использованию его как средства от тоски.

Амелия называла Грейди моим «особым другом». Но я не знала, кто он для меня.

Просто парень, который по необходимости сопровождает меня на мероприятия? Интрижка на ночь, когда чувство одиночества становилось особенно сильным?

Я бы не назвала Грейди  другом. Он был милейшим парнем, и мы могли стать настоящей парой, сломай я стены, которыми окружила себя, и впусти его внутрь. Но этого никогда не произойдет. Так я и сказала Грейди, прежде чем согласиться выйти с ним в свет или пустить в свою постель. В этот раз он должен был понять: короткие встречи время от времени – единственное, что я могу ему дать.

Добрый и чуткий, Грейди никогда не давил на меня, желая получить больше. Он отдал бразды правления в мои руки, и именно я связывалась с ним, когда хотела встретиться, а не наоборот. У каждого из нас была своя жизнь – я управляла лагерем, а он семейной коневодческой фермой. Он встречался с другими женщинами. В общем, не сидел и чах без меня.

Так все и работало. До сих пор.

У меня совершенно вылетело из головы, что я позвала Грейди, желая снять накопившееся после бессонных ночей  напряжение. Я послала ему сообщение еще до неожиданного возвращения Эверетта и после всего, что случилось вчера, забыла отменить приглашение.

– Мне очень жаль, Грейди. Сейчас не самое удобное время, – говорю я, вставая из-за стола.

Грейди отталкивается от дверного косяка и заходит в кабинет. Пока он идет ко мне, я задаюсь вопросом: почему при виде него никогда не ощущала никакого трепета. Грейди был симпатичным подростком, а сейчас превратился в красивого мужчину. Его светлые волосы стрижены ежиком и по-модному выбриты на висках и затылке. Он чуть выше меня. Поджарый и мускулистый – Грейди следит за собой, посещая каждое утро дорогущий тренажерный зал.

Я снова думаю о Эверетте без рубашки, о его рельефном теле, о том, как он высок, и бабочки тут как тут – трепещут в моем животе.

«Гадство!»

Прислонясь бедром к краю стола, Грейди обнимает меня за предплечья и притягивает ближе к себе. Он пахнет чистотой и свежестью, и обычно мне нравился его запах. Однако теперь он кажется чужим. Я жажду древесного мужского аромата Эверетта.

– По дороге сюда я встретил Амелию. Она рассказала, что твой лучший друг вернулся, и теперь вы с ним притворяетесь женатыми. Что, черт возьми, происходит? – Грейди улыбается, показывая, что не злится, а просто озадачен.

Он, правда, хороший человек. Любой другой парень слетел бы с катушек независимо от того являются наши отношения серьезными или нет.

– Не хочу утомлять тебя подробностями этой долгой и досадной истории. Скажу лишь, что она связана с получением средств для лагеря. Извини, придется отменить нашу встречу. Сейчас столько дел и забот, – объясняю я, пока Грейди потирает ладонями мои предплечья.

Подобные нежности не про нас. Мы не обнимаемся, не держимся за руки, не целуемся прилюдно. Все физические контакты ограничиваются спальней.

Мне некомфортно, поэтому я отступаю от Грейди, и его руки повисают по бокам.

– Почему ты не позвонила мне? Пусть вы только притворяетесь женатыми, но признаюсь, что мне это не нравится. Я бы с радостью сам помог тебе. Было бы весело поиграть с тобой в семью, – тихо говорит Грейди, протягивает руку и убирает челку с моих глаз.

Это совсем уж странно. Он пытается пометить свою территорию или как там это называется? Грейди ощущает угрозу со стороны мужчины, которого не знает, которого я ни разу не упоминала и с которым встречался один раз двадцать лет назад?

Мы с ним не пара. Мы не ревнуем друг друга!

– Слушай, Грейди…

– Все в порядке, – прерывает он меня. – Этого парня я видел лишь однажды, после нашего выпускного, но сразу подумал, что он тот еще мудак. Ты ни разу не говорила о нем, и я решил, что вы больше не друзья. А теперь он здесь и притворяется твоим мужем… Я просто слегка шокирован. Но у нас с тобой все будет в порядке.

Теперь уже я удивлена настолько, что не могу двинуться или ответить, когда Грейди наклоняется и целует меня в щеку. Конечно, я не говорила с ним об Эверетте. Я вообще ни с кем о нем не говорила. Да и мы с Грейди во время наших встреч не разговариваем о нашей жизни. Не до разговоров нам!

– Я позвоню тебе в конце недели, когда все успокоится, – произносит Грейди и идет к двери.

Не оборачиваясь, он машет мне рукой и скрывается за углом, а я стою и, молча, смотрю ему вслед.

У Грейди спокойный характер и мне всегда это в нем нравилось.  Он не суетится, не устраивает разборок, не сует нос в мою жизнь. Поэтому меня просто огорошило его сегодняшнее поведение. Я знаю, что причина тому возвращение в мою жизнь Эверетта. Если б не это, Грейди не стал бы метить свою территорию и говорить всякие нелепости, от которых мне не по себе. Мы бы, как обычно, заперлись в моем кабинете и занялись тридцатиминутным снятием стресса.

Сейчас я напряжена и раздосадована, а ведь нет еще и девяти утра.

Я отворачиваюсь от двери и возвращаюсь к прерванному появлением Грейди занятию – открываю и закрываю ящички металлического шкафчика-картотеки и матерюсь сквозь зубы.

– Не помешаю? И что такого сделал этот шкаф, чтобы так тебя разозлить?

Захлопнув ящик, я смотрю на Амелию через плечо.

– Все нормально. Я в порядке. В п-о-р-я-д-к-е, – бормочу я, проверяя следующий ящик, и, не найдя то, что ищу, громко ругаюсь.

– В воздухе пахнет грозой, и ты точно не в порядке.

Обойдя стол, Амелия встает передо мной. Я беру два письма, что пришли сегодня утром, и, молча, даю ей. Именно они причина моего гнева на ящики. Отчасти.

– Я тебя ненавижу. Ты поплатишься, – вслух читает Амелия угрозы, что напечатаны в письмах: по одной в каждом.

– Жуть конечно, но ты и раньше такие получала. Ты точно не поэтому вымещаешь злость на мебели.

Отталкивая меня в сторону, она наклоняется, выдвигает нижний ящик стола, вытаскивает из него папку, где я храню другие письма с угрозами, и с улыбкой протягивает мне.

– Я три раза проверяла этот ящик. Ненавижу тебя, – шиплю я, выхватываю у Амелии папку и письма, кладу все обратно в ящик и захлопываю его ногой – просто, чтобы почувствовать себя чуточку лучше.

– Твое жизнерадостное настроение как-то связано с Грейди, который только уехал? Секс, вроде, должен расслаблять. Или Грейди сплоховал? Он определенно пробыл здесь недостаточно долго, чтобы хорошо постараться. Или все дело в красавчике, который только что подъехал? – спрашивает Амелия. Я плюхаюсь в кресло, а она присаживается на край стола рядом со мной.

Сердце предательски части́т, бабочки роятся в животе, когда из окна я вижу стоящий на подъездной дороге грузовик Джейсона. Эверетт вернулся даже после того, как я устроила ему сущий ад и ушла, топая ногами, словно закативший истерику двухлетний ребенок.

«Почему я не была так возбуждена, когда Грейди вошел в мой кабинет?»

Сил у меня ровно столько, чтобы сосредоточиться только на одной проблеме, поэтому я отбрасываю мысли о Грейди.

– Хоть сейчас Эверетт в рубашке? – огрызаюсь я.

Амелия распахивает глаза, тихо присвистывает и наклоняется, чтобы потрепать меня по бедру.

– Парень полностью одет, можешь втянуть свои коготки. Но теперь я жду подробности. Мне казалось, что вид Эверетта без рубашки улучшит твое настроение. Не важно, что он мудак, и не нравится нам, он – секси. Подожди-ка, он все еще нам не нравится? Это не изменилось?

Я наклоняюсь вперед, ставлю локти на стол и со стоном прячу лицо в ладонях.

– Что мне делать, Амелия? Притворяться, что мы с Эвереттом женаты – глупая затея. Я так не смогу. Увидев утром Эверетта без рубашки, я практически сбежала от него. Если он сегодня прикоснется ко мне, я точно самовоспламенюсь. Не знаю, чего хочу больше, когда он рядом, плакать или кричать. С ним я чувствую себя такой растерянной.

Амелия прикасается к моему подбородку, и я вскидываю голову.

– Какой была твоя первая мысль вчера, когда ты увидела Эверетта? Забудь о том, что произошло после или о том, как чувствуешь себя сейчас. Вспомни, что ощутила, когда обернулась и впервые увидела его рядом.

– Счастье. Эверетт был здесь, так близко. Я могла прикоснуться к нему и удостовериться, что он настоящий, с ним все в порядке.

Амелия улыбается и откидывает челку с моего лба.

– Вот и держись за это и перестань беспокоиться об остальном. Конечно, вам двоим нужно много о чем поговорить. За ним куча извинений и объяснений, ты же просто не отпускай то чувство. Он здесь, живой и здоровый, и полон решимости не подвести тебя снова.

Тяжело вздыхая, я отталкиваюсь от стола, прислоняюсь к спинке кресла и смотрю на свою подругу.

– Когда ты стала такой мудрой?

– Не всегда я была такой. На протяжении многих лет замечательная подруга помогала мне хорошими советами.

Мы улыбаемся друг другу, и в который уже раз я благодарю небеса за то, что Амелия появилась в моей жизни.

– Ну, хватит о моих делах. Как ты? Как Дилан? – спрашиваю я Амелию о ее сыне, которого не видела в лагере уже пару недель.

Прошлой ночью Джейсон, пытаясь дать мне понять, каким был Эверетт после возвращения домой, упомянул мужа Амелии. Тогда я поняла, что давно не интересовалась как у нее дела – поиск денег для лагеря, а потом и возвращение Эверетта занимали все мои мысли.

– У Дилана все хорошо. Он хочет чаще бывать у родителей Роба. Думаю, это хорошо, раз сейчас он не видится с отцом.

Пришла моя очередь успокаивающе похлопать ее по ноге.

– И прежде чем ты спросишь, сама я тоже в порядке. На самом деле в порядке, в отличие от тебя, – смеется Амелия. – Удивительно, но, похоже, что Роб в этот раз задержался в реабилитационном центре и хорошо справляется. Он, конечно, расстроен, что не может встретиться там с Диланом, но понимает. Восьмилетнему ребенку трудно объяснить, что это за место и почему папа должен там оставаться. Намного проще сказать ему, что папа в командировке. Да и Роб почти каждый день звонит Дилану.

– Правда, удивительно. Дольше нескольких дней он обычно в реабилитационном центре не выдерживал, – говорю я.

– Вряд ли кто-то был шокирован больше меня. Я так боялась посылать Робу документы о разводе, но теперь знаю, что поступила правильно. Посмотри, что случилось после того как он их получил. Думаю, Роб испугался достаточно сильно, чтобы понять – дальше так продолжаться не может.

Амелия рассказывает мне о телефонных разговорах с мужем, о том, как здраво он говорит – Роб даже сказал, что благодарен нашему лагерю за оказанную Амелии и Дилану поддержку. Услышав это, я забываю о полученных сегодня утром письмах и помню лишь, что добро всегда перевешивает зло.

Потом Амелия отправляется на встречу персонала и волонтеров. Они подготавливают лагерь к прибытию детей на уикенд. Пробегая взглядом по оставленному Амелией списку мероприятий на сегодня, я мысленно отмечаю те, где будет присутствовать мистер Стратфорд. Там же буду и я, чтобы давать пояснения вместе со своим «мужем».

Амелия права: нам с Эвереттом о многом надо поговорить. И мне нужно держать свои эмоции в узде, особенно перед Стратфордом. Увидев, что первое мероприятие в списке – стрельба из лука, я следую совету Амелии и думаю о том, что чувствовала, впервые увидев Эверетта, а не о том, как легко он может вывести меня из себя.

Глава 18

Эверетт

Положив руки на ограду, я смотрю, как Кэмерон помогает мальчику спуститься с лошади. Чтобы паренек не боялся кататься, Кэмерон все время шла рядом и держала свою руку на его ноге. Они с мальчиком начинают подпрыгивать, ликуя и ударяя по рукам, и я улыбаюсь.

– Она хорошо ладит с детьми, – подойдя ко мне, говорит Стратфорд. Он смотрит на пастбище, где Кэмерон показывает парнишке, как держать поводья и отвести лошадь обратно в загон.

– Да. Она потрясающая, – соглашаюсь я.

Я планировал продолжить поддевать и раздражать Кэмерон, чтобы увидеть ее реакцию, но встретившись с ней на площадке для стрельбы из лука, понял – это будет ошибкой. Кэмерон притворилась, что не знает, как обращаться с луком, а, когда я встал позади и положил руки на ее бедра, сделала шаг вперед, развернулась и направила чертову стрелу мне в лицо. Этим Кэмерон хотела еще раз обратить внимание детей на правило: никогда не направлять оружие на другого человека – так она сказала, хотя ухмылка на ее лице говорила о другом.

Однако не поэтому я отступил.

Перед Стратфордом Кэмерон вела себя смело и уверенно, однако я знал – она нервничает и боится за будущее лагеря. Стоило мне заговорить, как ее взгляд сразу же устремлялся к Стратфорду. Стоило мне прикоснуться к ней, как она напрягалась, но затем заставляла себя расслабиться.

Именно поэтому я не подталкивал ее дальше.

Мне невыносимо видеть, как Кэмерон тревожится за будущее лагеря. Я стыжусь, что не приехал к ней раньше. Ненавижу себя за слабость – я не смог абстрагироваться от собственного горя и боли и поставить Кэмерон превыше этого.

– Управлять таким лагерем – большая ответственность.

Я перевожу взгляд с Кэмерон на Стратфорда.

– Верно. Но, как вы сами видите, Кэмерон прекрасно справляется. Это хорошо отлаженный механизм с отличными работниками и волонтерами. Для Кэмерон нет ничего важнее этого лагеря и детей. – Я прикусываю язык и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы обуздать гнев.

Отвратительно, что Кэмерон должна произвести впечатление и доказать ценность лагеря такому человеку, как Стратфорд. У него денег куры не клюют, и одним неверным движением он может закрыть лагерь навсегда. Он провел здесь почти два дня, но до сих пор не увидел то, что очевидно для других – это место помогает людям. Тем, кто считает, что их жизнь не удалась, лагерь дает возможность почувствовать себя счастливыми.

– Даже представить не могу, как бы сложилась моя жизнь, если б однажды я не попал в лагерь Райлан, – продолжаю я, отворачиваясь от пастбища, и устремляя взгляд на землю вокруг.

На сорока пяти акрах, которые до Гражданской войны были хлопковой плантацией, располагаются роща пекана, соленое болото, два озера, сады и конюшня площадью тридцать пять тысяч квадратных футов с прилегающей к ней танцевальной студией. Красивей места я в жизни не видел. Но это не просто земля. Это дом. Страховочная сетка. Надежда, что в мире есть место не только для войны, смерти и печали.

– Дома этим детям все напоминает о том, какой тяжелой бывает жизнь. Потеряли ли они одного родителя и остались с тем, кто теперь не знает, как жить дальше, или месяцами боялись, что больше никогда не увидят папу или маму – им не избежать беспокойства, страха или горя. Они будут разъедать детей изнутри и вскоре заполнят все мысли. Лагерь дает ребятам возможность от этого сбежать. Здесь дети встречаются с теми, кто точно знает, что они переживают. Однако в лагере помогают не только детям. За долгие годы Кэмерон стала превосходным психологом. Она проводит сеансы с ветеранами. После них люди начинают верить, что смогут справиться с чем угодно. Лагерь нужно сохранить. Нельзя позволить надежде и счастью исчезнуть из их жизни. Вы установили правило – управлять предприятием должна счастливая семейная пара, но лагерь Райлан был и остается замечательным местом вне зависимости здесь я или нет. Он все равно будет менять жизни людей к лучшему.

Стратфорд молча смотрит на меня. Переступил ли я черту, так разговаривая с ним? Наверное, но мне все равно. Я сказал правду – лагерь процветал и тогда, когда меня здесь не было. И не благодаря счастливому браку Шелби и Элая. Они, а так же Кэмерон и все, кто тут работает вкладывают душу, помогая людям.

Стратфорд весь день следил за нами. Наблюдал, как мы с Кэмерон общаемся с детьми, видел их улыбки, слышал смех. Кэмерон рассказывала о каждом ребенке, которого он встречал. Она знала их имена, возраст, день рождения, любимое мороженое и чем в лагере им больше всего нравится заниматься. Каждый ребенок боролся со своими личными демонами. Кэмерон знала с какими и делала все возможное, чтобы помочь детям их победить.

Если за все это время Стратфорд не увидел, что лагерь нужно сохранить, то я не знаю, какого черта он все еще здесь делает или почему должен провести здесь следующие несколько недель, тратя впустую наше время.

– Вы, вероятно, считаете меня странным, а мои требования нелепыми, – говорит Стратфорд и возвращает взгляд к Кэмерон. – Я безумно любил свою жену. И она любила меня, даже когда у меня за душой не было ни гроша, когда мы и хот-дог не могли купить себе на ужин. На пути к успеху она прошла со мной через все: бесконечно долгие дни, ночи без сна и постоянные разъезды. Она любила меня в бедности и несколько раз сбивала с пьедестала, когда я поднялся и стал дерзким сукиным сыном. – Стратфорд смеется, но затем грусть снова омрачает его лицо. – Она умерла десять лет назад. Ночью. Внезапно. Утром я проснулся, а она ушла в иной мир. Я лишь закрыл глаза, а когда открыл, ее уже не было. Больше никогда она не завяжет мне галстук утром, не принесет в офис обед, зная – я слишком занят, чтобы сходить поесть. Больше она не будет ждать меня, чтобы спросить, как прошел мой день, независимо от того, когда я пришел домой. Я покупаю костюмы всех цветов радуги, поскольку она любила яркие краски. Мой мир стал темным, как ночь, когда она умерла. И одеваясь в один из ее любимых цветов, я чувствую себя ближе к ней.

Кэмерон тоже раскрашивала мою жизнь – просто улыбаясь мне и заставляя чувствовать себя важным и любимым. А потом я внезапно потерял ее – по своей вине, в отличие от Стратфорда, – и это меня изменило. Я стал угрюмее, и уже не так радовался будущему. Моя жизнь стала… однотонной, скучной. И размышляя об этом, я уже не считал требования Стратфорда таким уж нелепыми. Потеря родного человека меняет взгляд на жизнь и на то, как ты себя ведешь.

Стратфорд разглаживает лацканы своего ярко-фиолетового пиджака, поправляет пурпурно-желтый галстук, затем поворачивается и смотрит на меня.

– Потеряв жену, я, вероятно, слегка сошел с ума, поэтому и выдвигаю такие безумные требования к тем, кому даю денег, – говорит он с улыбкой. – Я скучаю по тому, чтобы быть любимым. Мне не хватает единственного человека, который знал все обо мне и все равно любил. Я скучаю по тому, как простое прикосновение ее губ делало лучше самый плохой день. Теперь у меня нет человека, кому я могу рассказать все. Нет того, кто не будет любить меня меньше, хорошее решение я принял или плохое. Но я становлюсь счастливее, видя все это в других парах. Видя, как люди не только сильно любят друг друга, но и хотят поделиться этим с окружающими, я чувствую себя счастливее. Жизнь слишком коротка. Глупо тратить ее на то, что не приносит счастья, и на того, кто тебе безразличен.

Стратфорд засовывает руки в карманы своих фиолетовых брюк классического покроя и кивает мне.

– Я учту все, что вы сказали, а сейчас, если вы извините, я пойду отдохну перед ужином, – говорит он, разворачивается и уходит.

Я качаю головой и смотрю ему вслед, когда Кэмерон подходит ко мне – ее взгляд мечется между мной и удаляющейся фигурой Стратфорда.

– Ну, все прошло хорошо. По крайней мере, теперь я знаю, почему он такой странный.

Кэмерон явно беспокоится, вероятно, думает, не наломал ли я дров, поэтому я говорю первое пришедшее в голову, чтобы вызвать у нее улыбку:

– И для этого я надел рубашку? Поверить не могу.

– Не хочу ругаться с тобой, Эверетт, – вздыхает Кэмерон, все еще глядя на Стратфорда – тот как раз встретил рабочего, который теперь ведет его обратно в главный дом.

– Клянусь, я не пытаюсь спровоцировать ссору. – Мне совестно за то, как я дразнил ее утром, хоть в то время это было чертовски забавно. – Сегодня утром я вел себя как придурок, но то, как ты не могла перестать пялиться на меня, просто…

Кэмерон хлопает меня по руке и смеется – улыбка освещает ее лицо, стирая беспокойство.

«Вот оно! Этого я и ждал».

– Я смотрела только потому, что ты ужасен.

Я улыбаюсь в ответ. Мы оба поворачиваемся и кладем руки на ограду – наши плечи соприкасаются.

– Я не шучу. Удивительно, что никто не сказал тебе об этом раньше. Тебе нельзя показываться на людях. Твой вид пугает маленьких детей, даже заставляет их плакать, – добавляет Кэм и толкает меня плечом.

Кэмерон смотрит на меня. Улыбка на ее лице медленно угасает, когда я не отвожу взгляд.

– Прошу прощения за то, как вела себя вчера вечером и сегодня утром. Ты прав – мне нужна твоя помощь, и я не должна так злиться из-за этого, – тихо говорит она.

Мой взгляд перемещается на губы Кэмерон, когда она нервно облизывает их. Пять лет я был вдали от этой женщины и все равно страстно желаю ее, хоть и знаю, что не должен.

– Я просто хочу знать, почему, – вдруг шепчет Кэмерон.

Я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит.

– Почему Эйден, а не я? – спрашивает Кэмерон.

Этот же вопрос я задавал себе тысячу раз за последние годы, но Кэмерон, вероятно, имеет в виду что-то другое. Мое сердце бьется быстрее, словно чувствует – ему придется истечь кровью, если я захочу дать ей правдивый ответ.

– Почему ты общался с Эйденом, а не со мной? Почему именно меня ты оттолкнул?

Больше всего мне хочется потеряться в ее глазах и притвориться, что все было иначе: я сделал другой выбор и имел право быть здесь сейчас, а не навязывал Кэмерон свое присутствие, пользуясь трудностями в ее теперешней жизни. Я хотел бы рассказать Кэмерон все, но теперь уже поздно. Моя неразделенная любовь станет лишь дополнительным бременем. Ни к чему ей это сейчас.

– Потому что из-за Эйдена мне никогда не хотелось забыть о своих мечтах. Из-за Эйдена мне никогда не хотелось остаться, – говорю я, открывая столько правды, сколько могу в данный момент.

Глаза Кэмерон наполняются слезами, и я хочу забрать свои слова назад. Но она заслуживает ответов и объяснений, пусть это и причиняет боль нам обоим.

– Я бы никогда не попросила тебя остаться. Никогда бы не заставила отказаться от мечты.

– Знаю, – заверяю я Кэмерон. – И знаю, что эгоистично так думать. Но оттолкнуть тебя – был единственный способ выжить там. Если бы я услышал твой голос, увидел твое лицо, увидел, как ты счастлива, то бросил бы все и вернулся домой, чтобы не пропустить ни одной секунды этого.

«Если бы я увидел, какой счастливой делает тебя Эйден, и знал, что на его месте должен быть я, то, вероятно, не стоял бы сейчас здесь. Я бы не смог сосредоточиться, и, скорее всего, меня бы убили – ведь работал я в чертовски опасных местах».

Получать каждые пару месяцев сообщения от Эйдена было и так достаточно тяжело. Счастье так и изливалось из его электронных писем и звонков.

«Я влюбился, можешь себе представить?!»

«Я все еще влюблен, если тебе интересно. И это потрясающе! Почему никто раньше мне не говорил, как замечательно быть только с одной женщиной?!»

«Я купил кольцо!»

«Я сделал это, друг! Я сделал предложение! Ты безумно счастлив за меня, так скажи это. Женщины в Чарльстоне будут рыдать в подушку, когда узнают, что теперь я занят».

Не общаясь с Кэмерон, я мог притвориться, что все это не происходит на самом деле, и вместо нее Эйден делает счастливой какую-то другую женщину.

– Эверетт… – Кэмерон не говорит, а выдыхает мое имя.

Слезы заливают ее лицо. Я поворачиваюсь к ней, поднимаю руку и смахиваю большим пальцем слезы со щек.

– Скажи, что это стоило того. Скажи, что я поступил правильно. Ты была счастлива?

Глава 19

Кэмерон

– Ты счастлива? – спрашивает Эверетт.

Мои ладони вспотели, а сердце ухнуло вниз.

На кончике языка крутятся слова.

«Я не могу быть счастлива без тебя. Мне радость не в радость, если я не поделюсь ею с тобой. Ты разбил мне сердце, Эверетт, когда не отговорил идти на свидание с Эйденом, а потом сморозил какую-то чушь об очереди одобренных моей мамой парней, ждущих меня. Всего несколькими словами ты разрушил мои мечты и меня саму. Без тебя я год за годом распадалась на части, пока совсем ничего не осталось. Пока, посмотрев в зеркало, я не узнала себя в отражении. Пока чуть не испортила отношения с Эйденом из-за своих комплексов и продолжала совершать ошибки с Грейди из-за желания снова что-то почувствовать…»

Эверетт был частью меня, его жизнь была моей жизнью, и, когда он уехал, я просто не знала, что делать дальше. Я не могла дышать в полную силу, не могла быть счастлива только с Эйденом. И он понимал это и переживал.

Сейчас Эверетт дома, живой и в безопасности. Протянув руку, я могу дотронуться до него, но…  каждое прикосновение к нему воскрешает мои старые несбыточные мечты.

Я хотела услышать объяснения Эверетта и теперь должна заплатить за это. Эверетт столько всего пережил, и я просто не могу сказать, что тогда пять лет назад он поступил неправильно. Что его жертвы были напрасны и не стоили того.

Я закрываю глаза и прячу лицо в ладони Эверетта.

«Вот бы остаться так навсегда, вместо того, чтобы лгать в ответ на его искренность».

Но мне не хочется выглядеть дурочкой в глазах Эверетта и видеть, как он смеется в ответ на признание,  что я всегда была влюблена в него. И не хочется признавать, что стены, которыми я оградила себя, пошли трещинами.

Я открываю глаза и смотрю на Эверетта. Проглатываю печаль и смаргиваю слезы.

– Да, я была счастлива, – шепчу я с улыбкой. – У меня была моя семья, друзья, этот лагерь и Эйден. Конечно, я была счастлива.

Эверетт убирает ладонь от моего лица и тоже улыбается.

– Хорошо. Именно этого я всегда и желал для тебя, ты ведь знаешь, верно?

Я киваю, прочищаю горло и отступаю назад – подальше от соблазна снова обхватить его руками, уткнуться носом в его шею и взять свои слова назад.

– Ты сделаешь кое-что для меня? –  спрашивает Эверетт с надеждой.

– Конечно.

Он достает из заднего кармана телефон, смотрит на него, а затем на меня.

– У нас есть еще два часа до ужина со Стратфордом. Встретишься со мной через полчаса?