Текст книги "Хочу, чтобы мы были вместе (ЛП)"

Автор книги: Тара Сивек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Она фыркает и закатывает глаза.

– Я говорю о веселом отвлечении. Используй эту связь с Эвереттом себе в преимущество. Ты не хочешь ему признаваться? Ладно. Поддай немного жару и посмотри, как он справится.

– Я не буду все портить, причиняя ему неудобства, – возражаю я, хотя мысль о том, чтобы подогреть ситуацию с Эвереттом тут же вкрадывается в мой ум.

Я не могла перестать думать о ночи у костра, о его ладонях на моих ногах, гадая, что я сделала бы, если бы он поднял их выше. Я не могла перестать думать об этом утре, когда смогла уснуть на час и проснуться с Эвереттом, потягивающимся за мной. Как я спустилась с дивана, гадая, как будет неловко. Однако неловкостей не было. Эверетт улыбнулся мне, снова извинился за то, что разбудил прошлой ночью, и спокойно поднялся с дивана и поставил чайник на кофе. Я задумалась, что случилось бы, если бы я не встала с дивана, я повернулась к нему, закинула ногу на его бедро и прижалась ближе.

– Я могу почти гарантировать, что ему не будет неудобно из-за того, что ты будешь делать с ним. Я видела, как он на тебя смотрит, и как он тебя касается, – говорит Амелия.

– Ты видела, как он изображает взгляды и прикосновения, когда Стратфорд рядом, – напоминаю я, не упоминая, сколько раз я ловила его взгляды не при Стратфорде, и как естественно я чувствовала себя в его объятиях прошлой ночью.

– Думай, как хочешь, если тебе так спокойнее, – смеется Амелия, вставая из-за стола. – Я отправлю это факсом, а потом встретимся в студии танца.

Она замирает у двери, заметив смятение на моем лице.

– Мы встречаемся там со Стратфордом, чтобы обсудить новые идеи для физкультуры, чтобы полностью использовать танцевальную студию, помнишь? Эверетт пока что водит его по конюшням.

Я со стоном качаю головой.

– Видишь? Уже слишком много отвлечений. Я не буду усугублять, добавляя жару.– Я встаю из-за стола, обхожу его, иду к двери, но останавливаюсь, когда вижу, как Амелия оглядывает меня с ног до головы.

– Что? – спрашиваю я, глядя на свои джинсы и футболку, пытаясь проверить, нет ли на мне пятен.

– Ты же не пойдешь так? Уверена, Стратфорд захочет, чтобы мы показывали ему пару-тройку упражнений. Особенно, вы с Эвереттом, раз он хочет видеть счастливую пару в действии. Надень те крохотные серые шорты, в которых твоя попа выглядит прекрасно, с подходящим спортивным лифчиком серо-бирюзового цвета, который откроет твой пресс и сделает грудь больше. Ты можешь показать Эверетту, как гнешься в позах йоги. Вперед, команда Эверетт!

– Я не буду ничего подогревать, Амелия! На мне нормальная одежда! – кричу я ей вслед.

Я слышу в ответ эхо ее смеха в коридоре.

– На мне нормальная одежда, – бормочу я, глядя на свою футболку «Лагерь Рилан» на два размера больше и с загадочным пятном на животе.

Я смотрю в угол комнаты, где храню чистую одежду для тренировок, на случай, если придется переодеваться в офисе, и вижу внизу стопки серые шорты и лифчик, которые упомянула Амелия. Я представляю себя, склоняющуюся перед Эвереттом, пока делаю позу «Собака мордой вниз».

Я не дам себе снова влюбиться в него, но разве нельзя немного повеселиться?

Мы оба привлекательные и одинокие, и ему нравилось смущать меня своим обликом без футболки и шутливыми фразами о том, что я не могу перестать смотреть на него.

И, кстати, по его вине у меня больше нет способа снять напряжение в Грейди.

– Зараза, – шепчу я, спеша к одежде и вытаскивая то, что мне нужно, из стопки.

Глава 22

Эверетт

– Привет, Джейсон!

Мой брат оборачивается, попадает локтем по коробке гвоздей на подоконнике, сбивает ее и все содержимое разлетается по полу. Рассыпанные гвозди запускают цепь событий, и Джейсону приходится жонглировать отверткой и молотком в руках, пока он не роняет и их.

– О, Амелия! – отвечает Джейсон слишком громко.

Его взгляд не покидает ее, когда он наклоняется и начинает собирать все, что уронил, притяжение заставляет еще и молоток и две отвертки выпасть из-за его пояса с инструментами, все гремит по доскам пола, эхо разносится по большой студии танца.

Кусая губу, я подавляю смех, киваю в приветствии Амелии, она машет и поворачивается к другой части комнаты с несколькими рабочими. Когда она отходит, я наклоняюсь помочь Джейсону и отпускаю смех.

– Ты такой жалкий, – посмеиваюсь я, поднимая один из молотков, пока Джейсон бормочет ругательства под нос, собирая гвозди и убирая их в коробку.

– Отвали, – бурчит он.

Джейсон всегда приезжал в лагерь помогать Кэмерон со всем, что нужно починить, но недавно я узнал, что он стал заезжать чаще с тех пор, как Амелия стала работать тут. Когда Кэмерон сказала ему вчера про новое окно в студии танца, которое стало протекать в дождь, и сообщила, что Амелия будет в студии почти весь день, и он мог зайти в другое время, чтобы они не мешали, он быстро сказал ей, что проблем нет, и он прибудет к утру.

– Думаю, даже мило, что ты так стесняешься девушки. Ты мог бы положить конец страданиям, поговорив с ней и пригласив ее, – говорю я, смеясь.

– Мне не нужны советы по свиданиям, особенно от тебя, – сообщает он, выхватывает молоток из моей руки, а я поднимаю отвертку.

– Что это значит?

Джейсон смотрит на меня, открывает рот, но не успевает заговорить. Кэмерон входит, и мы слышим ее приветствие за собой. Я оглядываюсь через плечо и машу ей, но мой рот раскрывается, и отвертка вылетает из руки на пол.

«Боже, что на ней?».

Я не знаю, бежать ли в поисках ближайшего одеяла, чтобы укрыть ее, или тащить ее отсюда в другую комнату, где мы сможем быть одни, и я смогу смотреть на нее без взглядов других.

Моя голова движется с ней, следует за ней, пока она идет по комнате туда, где Амелия и несколько других работников собрались для демонстрации. Крохотные серые шортики облепляют ее идеальную попку, а штука, похожая на короткий топ, открывает каждый дюйм ее подтянутого живота. Я годами не видел Кэмерон в таком откровенном наряде, последний раз был, когда ей было чуть за двадцать, и мы отправились купаться на озеро. Она выглядела отлично в купальнике, так хорошо, что я фантазировал о ней месяцами после этого. Но это… боже, она такая сексуальная, что я не могу дышать, а голову наполняют мысли куда грязнее, чем в юности.

– И кто теперь жалкий, придурок? – смеется Джейсон, и я виновато отворачиваю голову и хмуро гляжу на него.

– Я не знаю, о чем ты, – бормочу я, запихивая отвертку в его руку, мы оба встаем.

– Тебя видно насквозь. Как насчет стояка в твоих штанах? И у тебя немного слюны на подбородке, – он снова смеется.

– Она хороша? И что? Она – моя лучшая подруга. У меня нет стояка на лучших друзей, – вру я, сую руки в карманы штанов и оттягиваю их от тела, чтобы скрыть стояк, который все-таки появился на лучшую подругу.

– Думаю, мило, что ты так стесняешься рядом с лучшей подругой. Ты мог бы положить конец страданиям, поговорив с ней и пригласив ее, – заявляет Джейсон, повторяя мои слова, но с широкой улыбкой на лице. – Сохнуть по ней все эти годы точно было утомительно.

Ох, я настолько очевиден? Я никому не говорил о своих чувствах к Кэмерон, особенно, брату. Он не дал бы мне жить с этим, и он точно побил бы меня за трусливое поведение все эти годы.

– Заткнись и чини окно, – ворчу я, отворачиваюсь и ухожу от него, чтобы встать в конце комнаты, где я оставил Стратфорда на стуле, чтобы быть подальше от Кэмерон.

Глава 23

Кэмерон

– …И это лишь несколько асан йоги, которым мы будем обучать новичков, когда они освоят базовые позы, – подытоживаю я и помогаю Амелии и паре сотрудников лагеря подняться с матов.

Годами танцевальная студия использовалась только для веселых уроков хип-хопа ребятам, но несколько месяцев назад Амелия предложила устроить занятия и их родителям. Если они в лагере на туре выходного дня, то смогут прийти на занятия, пока их ребенок играет с другими ребятами. А если ребенок проводит в лагере всю смену, то родители могут посещать уроки, когда его навещают. Опросив по электронной почте родителей детей, которые постоянно у нас отдыхают, мы выбрали йогу, кикбоксинг и медитации. У нас была тренер с сертификатом для этих занятий, но сейчас она уехала в отпуск, и раз я годами посещала все эти занятия в местном спортзале, то чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы провести нынешнюю демонстрацию.

Кашлянув, я вытираю потные ладони о серые шорты и нервно улыбаюсь Стратфорду. Он ничего не сказал с тех пор, как Эверетт привел его сюда и усадил на стул в дальнем углу зала. Как по мне, так лучше бы сказал, что это глупая затея, чем сидел молча. Пусть даст хоть какой-то намек, что идея ему понравилась и убедила его дать деньги лагерю.

Не помогало и то, что Эверетт ничего не делал, а только стоял в паре футах от Стратфорда, прислоняясь к стене и скрестив руки перед собой. Он даже не смотрел мне в глаза, когда я поглядывала на него ради поддержки или даже намека, что ему нравилось, как я выглядела. Не сработала гениальная идея Амелии поразить его этим глупым нарядом. Я просто ощущаю себя глупо и почти обнаженной из-за такого количества открытой кожи. Он прислоняется к стене, будто скучая. И в черных спортивных штанах и тесной белой футболке, натянутой на мышцах его груди и рук, с перевернутой козырьком назад бейсболкой на голове он выглядит скучающе и сексуально.

– Полагаю, вы можете предложить родителям не только упражнения, – говорит, наконец, Стратфорд, не отрывая взгляд от телефона, быстро печатая там что-то.

– Эм, вообще-то, мы…

– Вы хорошо постарались сегодня, Кэмерон, но я хотел бы послушать вашего мужа. Он сегодня был необычно тихим, – говорит Стратфорд, прерывая мой лепет и переводя взгляд от телефона на Эверетта.

«Блин. Блин, блин, блин».

Мы многое обсудили с Эвереттом за последнюю неделю, но толком не говорили о планах на будущее лагеря. Это не казалось необходимым. Как я говорила Амелии ранее, он идеально подошел этому месту. Он помнил все с тех времен, как работал тут, и он знал историю места и все о документации, и тут проблем не было.

Эверетт, наконец, смотрит в мои паникующие глаза и отталкивается от стены с кивком.

– Вообще-то, сэр, я подумывал добавить в список занятия самозащиты. Это нужно не только взрослым, но и старшим детям в лагере. Это повысит их уверенность. Заставит чувствовать себя воинами, когда многие из них ощущают себя испуганными и слабыми, – объясняет Эверетт, проходя по комнате и становясь рядом со мной.

– Хм, мне нравится, как это звучит. Покажите что-нибудь, – приказывает Стратфорд, махая рукой на меня и Эверетта.

Эверетт без слов становится за мной, прижимается грудью к моей спине. Я ощущаю его жар и запах кожи. Мое сердце трепещет, когда он берет меня за руки и прижимает их к моей груди.

Он склоняет голову, и его рот оказывается у моего уха.

– Просто слушайся меня. Держи свои руки там, – шепчет он.

Его теплое дыхание задевает мое ухо, вызывая мурашки на коже, хотя я все еще была потной и разгоряченной после демонстрации йоги.

Я не могу говорить. Не могу даже кивнуть. Я не успеваю вдохнуть, и сильные руки Эверетта обвивают меня и притягивают к его груди, крепко прижимая.

– Это называется «Медвежьи объятия». Известная стратегия нападающего – подобраться сзади, – объясняет Эверетт. – Сложно отбиться, если напавший больше вас, но возможно.

Я слышу лишь гул и не различаю слова. Я просто не могу сосредоточиться, когда ощущаю каждый дюйм тела Эверетта. Я ощущаю мышцы его груди спиной и биение его сердца. Моя попа прижимается к его паху, и мне с трудом удается подавить желание пошевелить ею.

– Теперь подними руки, сгибая локти на девяносто градусов, ладони прямые.

Мои глаза начинают закрываться, когда я вдруг слышу свое имя.

– Кэм, подними руки, – шепчет Эверетт мне на ухо.

Я мотаю головой, чтобы прочистить ее, пытаясь вспомнить его указания, чтобы не просить повторить, и я понятия не имею, что происходит, потому что он отвлекает меня прикосновениями и дыханием около уха.

– Это не выпустит тебя, но даст свободу движения, – сообщает Эверетт, я поднимаю руки, держа локти так, как он просил. – Теперь правую ногу двигай назад, чтобы она была между моими ногами и за моей правой ступней.

Я слушаюсь, толкаю свою попу еще сильнее в его пах, двигая ногу, и от ощущений приходится подавить стон. Он твердый. И он никак не может скрыть это в своих спортивных штанах. Я хочу улыбнуться и радостно завопить, но он продолжает указания. Не сбивается, не задыхается, и его руки не дрожат. Он не забывает, где он и что делает – а мне с этим сейчас сложно. Ничто не указывает, что я оказываю на него влияние. Я – комок нервов, наполненный похотью, едва помнящий свое имя, а он – спокойный как огурец. Он парень. А я женщина. Замените меня любой женщиной, и его реакция будет схожей.

– Потом подними ногу, которая за моей, ударь по моему колену и заставь его согнуться, лишая противника равновесия и ослабляя хватку. Так ты сможешь выбраться.

Меня так бесит его спокойствие, что он отходит раньше, чем я успеваю сделать то, о чем он говорил – ударить своим коленом по его, может, даже развернуться и поднять колено к его паху на всякий случай. Он скрещивает руки, его лицо не выражает эмоций, он начинает рассказывать Стратфорду о других движениях. Он явно думает, что я не в своей стихии, раз позволила ему управлять.

Эверетт не знает, что я ходила на занятия самозащиты с Амелией два года.

«Игра началась».

Глава 24

Эверетт

Кэмерон делала это, чтобы мучить меня. Клянусь, каждый раз, когда она наклонялась, я почти слышал ее тихий смех – она ведь знала, что я едва сдерживал себя, стоя в конце зала. Я сжимал челюсти так сильно, глядя, как она изгибается во всех известных людям позах йоги, что вскоре виски загудели головной болью, а член заболел от того, что был твердым так долго, и мне уже требовался пакет со льдом.

Неделю я помогал в лагере, делая все, что привык делать до того, как присоединился к «Врачам без границ». Я без особых проблем вернулся к этому, помогая там, где нуждался. Было приятно, что Кэмерон оставляла меня самого по себе, когда уходила в главный дом, чтобы все подготовить к благотворительному ужину. Она доверяла мне достаточно, зная, что я не испорчу ничего без нее, позволяя мне разобраться со Стратфордом самостоятельно, веря, что я сделаю все верно, заглажу вину за долгое отсутствие.

Она спрашивала меня много раз, буду ли я подавать резюме в местную больницу, но я отшучивался, отвечая, что слишком занят, помогая ей в трудное время. Я получил несколько приглашений от самых известных больниц в округе, они отчаянно нуждались в докторе травматологического отделения и знали, что я был одним из лучших из-за моего опыта за границей. Я игнорировал их, бросал письма в урну, удалял электронные письма, как только пробегал по ним взглядом. Я не мог рассказать Кэмерон правду сейчас. Что я боюсь быть снова врачом. Что я в ужасе от пребывания наедине с пациентом, принятия моментальных решений, которые могли спасти их жизни или оборвать.

Было просто – отогнать чувства к ней, пока мы чем-то заняты, и сосредоточиться на роли хорошего друга. Помогало и то, что Кэмерон не делала намеков, что между нами могло быть нечто большее. Когда Стратфорд был рядом, я держал ее за руку, называл милыми прозвищами, а Кэмерон просто подыгрывала, хотя я ощущал, как она нервничала и напрягалась каждый раз, когда я касался ее. И прошлая ночь не в счет. То, как я проснулся с ней в руках утром, и как это ощущалось, не было связано с попытками превратить это в нечто большее, зато было связано с нежеланием быть одному после того гадкого сна. И поскольку Кэмерон не подавала знака, что мое поведение заводило ее, я придерживался поведения друга.

До этого момента.

Пока она не пришла сюда в этом наряде, согнулась, выпятив попку в воздухе, или села на пол, вытянув ноги, склонившись так, что грудь прижалась к полу.

В комнате вдруг стало ужасно жарко, и я ощущал, как капли пота собирались под бейсболкой, которую надел утром.

Когда Стратфорд посмотрел на меня и спросил, какие у нас планы помимо занятий, я увидел панику на лице Кэмерон и оттолкнулся от стены, отправился на помощь, выпалил первое, что пришло в голову.

Когда я зашел ей за спину и обвил руками ее тело, то понял, что самозащита была не лучшей идеей для показа. Как только я притянул Кэмерон к себе, и ее попка прижалась к моему паху, мой член ожил в штанах. Потребовался весь контроль, чтобы и дальше говорить спокойным и четким голосом. Ушла вся сила воли, чтобы делать вид, словно, держа ее в руках, ощущая запах ее кожи и жар ее тела, я не хотел бросить ее на пол, оказаться между ее ног и ослабить хоть немного боли между моими ногами. Когда она отодвинула ногу и зацепила ею мою ногу, ее попка потерлась как раз об мой член, и мои глаза закатились.

Как только я заканчиваю показывать «Медвежьи объятия», я отпускаю ее и отхожу как можно скорее, пока не кончил в штаны. как подросток. Я продолжаю объяснять разные движения Стратфорду, стараясь не думать о Кэмерон.

– Можно даже ставить подростков в пару с родителями, чтобы они побыли вместе на некоторых занятиях, – заканчиваю я, медленно выдыхая, считая мысленно до десяти и прося член забыть о полуголой женщине, которая только что была в моих руках.

И когда мой мозг приходит в себя, что-то врезается в мои лодыжки. Я так удивляюсь, что ноги вылетают из-под меня, и я падаю, размахивая руками, пока спина не обрушивается на пол, и воздух вылетает из легких. Бейсболка слетает с головы. Я не успеваю перевести дыхание или понять, что случилось, мои глаза расширяются от шока, когда Кэмерон оказывается на мне, оседлав мои бедра.

Она крепко сжимает мои запястья и поднимает рывком мои руки, ударяет их об пол над моей головой. Позиция заставляет ее тело склониться надо мной, и потрясающее декольте оказывается над моим ртом, и я не могу перестать смотреть туда. Искушение поднять голову и провести языком по центру такое сильное, что я тут же прикусываю язык до крови.

Кэмерон поворачивает голову, все еще крепко сжимая мои запястья, и я смотрю на ее профиль, пока она улыбается зрителям.

– А это мы называем «Сбивание с ног». Чуть более продвинутое движение, по сравнению с «Медвежьими объятиями», но тренировать это весело, – заявляет она.

Комната взрывается аплодисментами, и я вижу краем глаза, что Амелия и несколько работников окружают Стратфорда и начинают глубже обсуждать с ним самозащиту, и как хорошо это будет для лагеря.

Кэмерон медленно поворачивает голову и смотрит на меня, грудь вздымается несколько раз от потраченных усилий на то, чтобы опрокинуть меня.

Я хочу спросить ее, где она научилась так двигаться. Я – метр восемьдесят семь и вешу девяносто килограмм, и она сбила меня, словно я был не тяжелее перышка. Я должен злиться, но вместо этого думаю, что это самое сексуальное, что я видел в жизни.

Но больше всего я хочу высвободить руки, провести ладонями по ее бедрам, которые еще сидят на мне, сжать ее и притянуть плотнее к себе. Я хочу, чтобы она ощущала, каким горячим делает меня, и знала, что так было и будет только с ней.

Ее хватка на моих запястьях медленно ослабевает, и она скользит ладонями по моим рукам и груди, отталкиваясь, пока еще сидит на мне, заполняя мою голову новыми фантазиями, как она делает это обнаженной.

Впервые она не отводит нервно взгляд. Ее язык скользит по нижней губе, а потом зубы прикусывают розовую влажную нежность. В красивых зеленых глазах вызов, какого я еще не видел. И не представлял в диких мечтах, что увижу его, и от этого сердце в груди бьется быстрее.

Без слов она давит сильнее на мою грудь, перекидывает ногу через мою и быстро встает с пола.

– У меня еще работа. Увидимся за ужином, милый, – говорит она, громко, чтобы Стратфорд слышал, разворачивается и уходит.

Я смотрю ей вслед, наблюдая, как движется ее попка, а высокий хвост волос покачивается у ее плеч, пока что-то не загораживает мне обзор.

Я раздраженно поднимаю взгляд и вижу над собой Джейсона с протянутой рукой и изумленной улыбкой на лице. Я отбиваю раздраженно его ладонь, переворачиваюсь на живот и отталкиваюсь от пола, стряхиваю воображаемую грязь со штанов, чтобы отвлечься и не видеть самодовольное лицо брата.

– Ооо, могучий упал, – смеется Джейсон.

– Отвали, – бурчу я, толкая его плечо своим, проходя мимо и из комнаты, чтобы спрятаться где-то до ужина и привести мысли в порядок.

Вот вам и отсутствие намеков от Кэмерон. Если она хочет бросить вызов, а, судя по ее взгляду на меня, пока она облизывала губу и неспешно слезала с меня, так и есть, то она это получит.

«Игра началась».

Глава 25

Кэмерон

Амелия была права: Эверетт – лучшее отвлечение.

Стресс, с которым я жила месяцами, из-за возможного закрытия лагеря, не проявлялся несколько дней. Я уже не начинала вдруг рыдать, и спалось мне лучше, даже с Эвереттом, ночующим в моей гостиной. Острая боль потери Эйдена не будила меня посреди ночи. Я могла думать и сосредоточиться лишь на том, как понять моего лучшего друга.

После урока самозащиты, когда я восприняла слова Амелии всерьез и решила чуть увеличить жар, чтобы посмотреть, как отреагирует Эверетт,– он поступил не так, как я думала. Он не рассмеялся, не спросил, чем я занималась, не посмотрел как на сумасшедшую. Он поддался, и моя голова кружилась от возможностей и желания большего.

Два дня назад мы ездили на квадроциклах по туристической тропе, чтобы убедиться, свободен ли путь для кемперов. Я глупо забыла проверить полон ли бензобак, и мотор заглох на половине пути обратно к амбару, у конюшен, где мы хранили квадроциклы и машины для гольфа для быстрого передвижения по лагерю. Пришлось ехать на квадроцикле Эверетта. Усевшись на сиденье позади, я поставила ноги впритирку к ногам Эверетта, прижалась грудью к его спине и крепко обхватила руками за талию.  Я закрыла глаза и прильнула щекой к его спине, прижала ладони к мышцам груди, опасно низко на животе. Я ощущала, как его мышцы напряглись, когда ладонь, что была ниже, стала соскальзывать, и он быстро вдохнул.

Он отплатил мне, научив меня вчера водить грузовик с механической коробкой. Этот грузовик для экстренных случаев был у нас очень давно, но у меня все не доходили руки научиться им пользоваться.  Я сбилась со счета, сколько раз тормозила грузовик – не из-за того, что я не могла понять указания Эверетта, а из-за того, как близко он сидел ко мне на скамье и прижимал руку к моей спине. Я ощущала запах мыла от его кожи от недавнего душа, его дыхание задевало мою шею, пока он терпеливо рассказывал, что делать. Когда он положил свободную ладонь поверх моей на рычаг переключения передач, чтобы помочь, я затормозила. Когда он опустил ладонь на мою голую ногу и медленно подвинул ее до колена, говоря, как разогнать грузовик, я убрала ногу с педали, и машина встала.

Что-то в Эверетте изменилось. Его взгляды стали пристальнее, он удерживал мой взгляд, и я не выдерживаю и отворачиваюсь, потому что это и слишком и мало одновременно.

Я хочу спросить у него, что происходит, но не могу. Я хочу спросить, почему он смотрит на меня так, будто хочет и с трудом сдерживается, но не могу. Я боюсь озвучивать то, что происходит между нами. Я словно лечу к небу на пузырьке, наполненном желанием, и если заговорю, то кто-то лопнет его иголкой, и я рухну на землю.

Я не готова падать. Я не готова выяснять, почему Эверетт вдруг стал смотреть на меня так, словно не мог наглядеться, не мог перестать касаться и был в миге от того, чтобы притянуть меня к себе и дать почувствовать вкус его поцелуя.

Я не хочу знать, делает ли он это из-за Стратфорда, потому что благотворительный ужин быстро приближается, и крайний срок для того, чтобы Стратфорд поверил, что мы – счастливая женатая пара, управляющая лагерем, почти настал. Не важно, что половина того, что Эверетт делает, сводя меня с ума, происходит, пока мы одни, и Стратфорд не видит. Может, он думает, что нужно поддерживать игру и наедине, чтобы вести себя правдоподобно, когда мы не одни. Я не хочу думать, что он может использовать меня для своего отвлечения. Чтобы забыть о том, что видел и делал заграницей, как было той ночью, когда он попросил лечь с ним на диване после его кошмара. Или чтобы забыть о том, что не был на похоронах Эйдена.

 «Может он просто флиртует и играет с моими эмоциями сам того не осознавая».

Печально, но я понимаю, если он и правда так делает. Я понимаю и даю ему продолжать, чтобы убрать его боль и вину, как бы это ни сказывалось на мне.

Я не готова лопать свой пузырек. Я не готова к боли от падения. Он счастливее, чем когда-либо. Улыбается проще, смеется сильнее, и его лицо не искажено морщинами тревоги, и он не пялится вдаль, затерявшись в воспоминаниях и боли. Он флиртует, дразнит и отвечает на мои игры без колебаний.

Я хочу этого от него. Я всегда хотела этого от него. Я хочу быть той, кто делает его счастливым, какой бы ни была цена, и теперь у меня получается, и я не спешу портить все, открывая рот и изливая свои сомнения.

– Если он снимет футболку и нырнет в воду, я буду биться с тобой за него, – шепчет Амелия, подходя ко мне на пристани и пялясь на маленький пляж, окружающий озеро.

Эверетт стоит на песке, скрестив руки перед собой, кивая на слова спасателя. Его плавки в стиле пляжных шорт подчеркивают его потрясающий зад, и футболка лагеря натянулась на мышцах его груди и спины, от чего мои ладони покалывают, вспоминая, как ощущалось, когда мои руки были вокруг его тела, а ладони прижимались к той груди.

Обычно мы не водим отдыхающих сюда, пока не начинается летний сезон, но раз в месяц мы открываем лагерь на день, чтобы дети, которые еще тут не были, могли все попробовать и посмотреть, понравится ли им у нас. Мы не предлагаем все занятия лагеря в день открытых дверей, но даем достаточно, чтобы они поняли, как проводят время в лагере «Райлан». Наверное, в этом месяце стоило перенести день открытых дверей, потому что до благотворительного ужина оставался всего день, но когда я поняла это, было уже поздно. Мне нужно подготовить миллион вещей для ужина, стараясь не паниковать, что не хватает времени, чтобы убедить Стратфорда дать нам денег, но вместо этого я стою на пристани и любуюсь Эвереттом, мысленно желая, чтобы он снял футболку, как и говорила Амелия.

Продвигая идею о повышении у детей уверенности в себе,  Эверетт подумал, что нам стоило попробовать обучать старших ребят основам выполнения искусственного дыхания и навыкам спасения на воде. Стратфорд сидит на стуле в паре футов от Эверетта, спасателя и двадцати детей, которые захотели посетить этот урок. Он держит зонт над головой и наблюдает за уроком. Я видела, как он дважды почти улыбнулся, так что это, видимо, была хорошая идея.

– Что мы вообще творим? – бормочу я, не в силах отвести взгляд от Эверетта, когда он отворачивается от группы и идет по песку к пристани, где мы стоим.

– Не знаю, как ты, но я мечтаю, чтобы он снял футболку, – говорил Амелия.

– Я не про тебя и меня. Я про меня и его. – Я киваю в сторону Эверетта.

– Наконец, ты ведешь себя так, как давно пора было. Не могу поверить, что все эти годы я думала, что вы с Эйденом созданы друг для друга. Один взгляд на вас с Эвереттом вместе показывает, как я ошибалась. Как никто этого не видит?

– Нехорошо хотеть своего лучшего друга. Это грязно и сложно, – заявляю я, хотя знаю, что это ложь.

Может, то, что у меня было с Эйденом, было удобнее и безопаснее, чем бьющее током желание, бегущее по венам все время, что я провожу с Эвереттом, но зато это не было сложным.

– Нет, так и должно быть. Как твой лучший друг, он знает тебя лучше всех. Он знает твои изъяны, но все еще хочет быть рядом. Он – тот, кто верит в тебя, поддерживает и всегда защищает. Не нужно долго притираться, потому что вы уже все знаете. Тебе просто нужно перестать бояться.

Амелия сжимает мою руку и уходит с пристани, салютуя Эверетту, когда проходит мимо. Мне приходится подавить смех, когда она поворачивается за ним и сжимает ладони, указывая на его зад, а потом обмахивается.

Эверетт видит, как я пытаюсь скрыть улыбку, и оглядывается.

– Что смешного?

Амелия быстро опускает руки и серьезно кивает ему, а потом разворачивается и уходит.

– Просто подруга ведет себя глупо. Готов? – спрашиваю я, глядя на его лицо, когда он поворачивается ко мне.

– Готов ли я спасти тонущую девицу и показать детям, как это делать? Конечно, – он улыбается мне.

Я упираю руки в бока и хмуро гляжу на него.

– Я никогда не была и не буду девицей в беде. Это ты будешь в воде, и я буду тебя спасать, – сообщаю я.

– РЕБЯТА, МЫ УЖЕ ГОТОВЫ!

Эверетт и я поворачиваемся, когда наш спасатель кричит с пляжа, махая рукой.

– Лучше поспеши в воду, чтобы я тебя спас. Скоро обед, и те подростки взбунтуют, если мы их не покормим, – говорит Эверетт, оглядываясь на меня с ухмылкой.

– Лучше это ты  поспеши в воду, чтобы я спасла тебя.

– Хватит уже упрямиться. – Он качает головой.

– Я не упрямая, это ты упрямый. Полезай в воду.

– У тебя пять секунд, или я тебя брошу, – угрожает он, шагая ко мне, начиная отсчет. – Пять, четыре…

– Ты не посмеешь! Ты не можешь бросить меня, когда я еще в одежде, – возражаю я.

– Три… под твоими шортами и майкой купальник. Жаль, я уже на три. Было бы мило посмотреть, как ты м-е-едленно снимаешь свои вещи.

Жар его взгляда, скользящего по моему телу, почти заставляет забыть, что он дразнит меня.

– Эверетт…

Я пытаюсь рычать его имя в предупреждении, но получается жалкий писк, потому что теперь его ладони сжимают край моей майки. Его пальцы задевают мой живот, и он медленно начинает ее поднимать.

– Два, – шепчет он, не отводя с меня взгляда, заставляя забыть обо всех отдыхающих в паре ярдов, глядящих и ждущих.

Мое сердце колотится в груди, его ладони ложатся на мои бока, поднимаются, утаскивая мою майку с ними. Он замирает, его ладони лежат на моих ребрах, большие пальцы двигаются под грудями.

Я задерживаю дыхание, глядя на него, его взгляд скользит по моему лицу до губ. Я ощущаю, как прижимаюсь к нему, приподнимаюсь на носочках, пока мой рот не оказывается у его губ. Я хочу почувствовать их. Я хочу, чтобы его руки поднимались выше, и чтобы он сжал мои груди.

Мои веки с трепетом закрываются, все, что я хочу, кружится в голове, и тело болит, желая большего.

– Один.

Я не успеваю открыть глаза, когда Эверетт вдруг отталкивает меня. Я отлетаю и с плеском падаю в холодную воду озера. Шок и удивление живут недолго, и я тут же начинаю двигать руками и ногами в воде, чтобы всплыть, все ругательства, которые я слышала, вертятся на языке, готовые взлететь до небес, как только моя голова вырвется из воды.