Текст книги "Посредники"

Автор книги: Тара Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Джейкобу, похоже, до их планов не было ни малейшего дела.

– Ты не знаешь, он виделся с Нив? – рявкнул он.

– Кажется, нет. Погодите… да, я вспомнила, он говорил, что звонил ей на сотовый, но тот был выключен.

– О господи боже. – Голос Джейкоба надломился. – Господи боже, Никс. Ты не встречал ее? Она не звонила тебе?

– Я не видел ее с… с сегодняшнего утра, когда она была с вами. Я думал, теперь все в порядке.

– Нив пропала. Она куда-то делась. Она сказала, что собирается в «Крак» встретиться с К. А. Я звонил, ее там нет, и я не могу… не могу ее выловить. Ее сотовый… о господи!..

Джейкоб в отчаянии уцепился за плечо Никса.

– Пожалуйста, ты должен мне помочь. Она уехала около полудня, сказала, что вернется через пару часов. После того, как мы виделись с тобой. Она… я не знаю. Я прилег поспать, а когда проснулся, ее уже не было. Я звонил ей на сотовый, но она так и не ответила и не вернулась домой. Никс! – Джейкоб тряс его руку и тянул к себе. – Ты должен помочь мне.

– Мистер Клоуз, я работаю в «Кракатау». – К ним шагнула Моргана. – Я могу спросить менеджера.

– Полиция, они пока ничего не могут сделать. Я пришел сюда, подумал, вдруг найду кого-нибудь из ее знакомых. Этот парень… Тим Бликер. Вы знаете его?

– Я видела его поблизости, – ответила Моргана.

– Я решил, вдруг кто-то из ее друзей знает, где найти его. Может, К. А.? К. А. знает, куда она ходит…

– Да-да. Конечно, он знает. – Никс смотрел, как бледная рука Морганы поглаживает руку Клоуза.

Сам он был не в силах дотронуться до старика.

– У вас есть какие-нибудь идеи, где она может быть? – спросил Никс.

– Нет. Не знаю, – хрипло ответил Джейкоб. – Я просто… Я даже думать не хотел обо всем этом… О том, что происходит с ней. Я не хотел этого видеть. А теперь…

– Еще не поздно, мистер Клоуз, – заговорила Моргана, и Никс видел по ее опущенному лицу – она отчаянно жаждет, чтобы ей поверили. – Прошло всего несколько часов. Мы найдем Нив. Мы с Никсом позвоним К. А. и начнем ее поиски. Когда у нас будет план, мы с вами свяжемся. А пока, – она посмотрела на Никса, словно прося поддержки, – отправляйтесь домой. Поговорите с женой, позвоните в полицию, а мы позвоним примерно через час, когда разузнаем хоть что-нибудь.

Джейкоб кивал, пристально глядя на нее, и Никс чувствовал, что и ему против воли хочется ей поверить. Она была такой убедительной, и неважно, какую роль она играла.

Потом Моргана и Клоуз смущенно пожали друг другу руки и даже обнялись, словно были знакомы много лет. Старик направился к дороге, и спустя несколько секунд о его присутствии напоминал лишь свет фонарика во тьме, скользивший по траве и темнеющей листве над его головой.

– Моргана, что происходит? – прошептал Никс.

– Мы должны найти ее, где бы она ни была. Блик забрал ее куда-то. Мотылек уже говорил нам об этом. Значит, мы должны пойти за ней.

Она остановилась, ее серебристый голос наконец сделался тише.

– Мотылек знает, куда нам идти.

Никс больше не мог видеть ее в темноте, но чувствовал взгляд Морганы.

– Мотылек, – выкрикнул Никс полушепотом, – Мотылек!

Никто не ответил.

– Он исчез, – ровным голосом сказала Моргана. – Он испытывает нас. Поэтому он схватил меня, а теперь еще и это.

Сейчас в ее голосе слышалось напряжение, и Никс встревожился.

– Ты единственный, кто сумеет найти Блика. – Голос Морганы понизился до жутковатого шепота. – Ты единственный, кто знает, куда он делся. Ты – индуктор.

Никс молчал, напряженно раздумывая. Ощущение было такое, будто он находился в толще воды. Испытание? Зачем Мотыльку испытывать их? Разве он не должен был помогать им – ведь он их проводник!

– Может, он забрал ее в туннели? – предположила Моргана.

– Шанхайские туннели? – Никс замер. – Мне нужно поговорить с Эви. Сегодня ночью мы уже ничего не сможем сделать, – ровно говорил Никс, больше не видя во тьме лица своей спутницы, но зная, что она слушает. – Слишком поздно и слишком темно. Мне нужно отыскать Эви, спросить у нее и точно выяснить, куда Блик мог увести Нив.

Они помолчали.

– Эви знает.

– Хочешь, я пойду с тобой? – с готовностью предложила Моргана.

Эта ее готовность не понравилась Никсу, но он напомнил себе, что теперь они вместе, они – кольцо, как назвал их Мотылек.

– Нет. Отправляйся в «Крак», потом домой, узнай, что сможешь, от К. А. Эви не станет откровенничать с незнакомыми людьми, и если мы придем вместе, это будет подозрительно.

Он не думал об этом в таком ключе, но это было правдой.

Короткий низкий смешок Морганы прорезал мрак.

– Подозрительно. О да. Точно.

Никс не знал, что ответить. Он все еще сомневался, можно ли верить всему тому, что тут наговорил им Мотылек. Сощурившись, он пытался рассмотреть фигуру Морганы в непроглядной темноте.

– Я поговорю с братом. – Ее голос звучал немного хрипло, но сарказм пропал. – Позвони мне завтра пораньше. Куда бы ты ни собрался, я с тобой.

Отчего-то Никс засомневался в этом, но кивнул в знак согласия.

– Значит, до завтра, – тихо ответил он, но Моргана уже исчезла.

ГЛАВА 20

Прошло уже четыре года с тех пор, как Мотылек в последний раз звонил в дверь двухэтажного дома, приткнувшегося к боковой улочке на юго-востоке Портленда, но хорошо помнил дорогу и теперь даже в темноте без труда отыскал красную парадную дверь без таблички под звонком. Он припарковал свой потрепанный «кавасаки», купленный у старика-байкера в Олимпии, у стены бетонного, выстроенного в шестидесятых дома и на мгновение застыл перед красной дверью, задумавшись, стоит ли ему на самом деле в нее звонить. Связываться с теми немногими, кто принял решение остаться в человеческом мире и погибнуть, было запрещено. Ослабевшие не принадлежали к резателям, но их смерть приносила в этот мир новую боль.

Кроме того, было уже очень поздно. Бросив Никса и Моргану в парке, Мотылек еще какое-то время колесил по городу, пытаясь понять, что ему теперь делать. Он не гордился тем, что ему пришлось сделать с Морганой, но выбора у него не было. А узнав в приближающемся к ним человеке Джейкоба Клоуза, он незаметно ретировался и сломя голову бросился вниз по холму. Он не мог рисковать тем, что место встречи станет известно Блику, да и Клоузу не следовало знать о том, что Моргана и Никс связаны с бывшим заключенным. События в жизни подменышей должны развиваться нормально, что бы ни случилось. Он уже облажался с Ундиной, но не собирался упускать свой шанс с Морганой и Никсом.

Не отдавая себе в том отчета, он все время знал, что придет именно сюда. На прежнем месте у двери остался кактус карнегия, стоявший словно страж, и табличка, написанная аккуратным почерком с наклоном, по-прежнему напоминала посетителям: «Пожалуйста, снимайте обувь». Хотя она успела порядком выцвести за годы, прошедшие с тех пор, как он последний раз виделся с Рафаэлем Инманом.

Мотылек знал, что после провала с Бликом и фиаско в Юджине их старый проводник покинул Портленд. Всерьез занявшись переобучением, Мотылек выяснил у Вив, что Рафаэль решил остаться в человеческом мире, пусть даже с клеймом ослабевшего. Сперва он уехал в Нью-Йорк и посвятил себя творчеству, потом, год назад, вернулся и начал преподавать в Риде. Он жил жизнью обычного человека – одинокого, замкнутого, испытывая непрерывный ужас – в этом Мотылек не сомневался – перед своей неминуемой гибелью, чувствуя вину за кражу чужого тела и понемногу старея.

Мотылек позвонил в дверь и стал ждать. Его правая нога подрагивала – с раннего детства это было у него признаком нервозности и беспокойства. Ему послышался голос Вив: «Остановись, Мотылек! Возьми себя в руки. Преодолей слабость прежде, чем она одолеет тебя». Или вариации на тему: «Хватит ерзать. Это тратит энергию эльфов». Или его любимое: «Это называется бруксизм. У всего есть название. Если ты скрипишь зубами, заведи ночную каппу».

– Да? – Мужской голос, раздавшийся из трещащего переговорного устройства, застал Мотылька врасплох.

– Рафаэль?

– Это Рафаэль. С кем имею честь?

– Рафаэль, это Джеймс… Мозервелл.

Наступила пауза, потом послышалось жужжание домофона. Мотылек вслушивался в его жужжание, будто мог по этому звуку определить чувства хозяина, но ничего не вышло. Рафаэль всегда был непроницаемым и едва ли изменился.

Мотылек открыл внешнюю дверь и скачком одолел несколько ступенек, ведущих ко второй двери, внутренней. Рафаэль стоял на лестничной площадке перед входом в квартиру, одетый в серую футболку с длинным рукавом, засунув руки в карманы выцветших джинсов и склонив голову набок. Его лицо хранило невозмутимое выражение, без улыбки, но и без злости. Те же были большие глаза, гладкая кожа, благородство черт. Но Мотылек заметил и перемену – Рафаэль постарел, и это не удивило гостя. Старели все, кто решил остаться, и старели быстро. Даже он сам начал замечать у себя первые признаки старения. В черных волосах Рафаэля появились легкие серебряные пряди; его яркое подвижное лицо стало более грустным, более задумчивым. Из-за прозрачных очков в пластиковой оправе его глаза орехового оттенка и морщинки на коже казались крупнее. Рафаэлю было не больше тридцати, но он выглядел лет на сорок пять, как отметил Мотылек.

– Ты же знаешь, тебе нельзя здесь появляться, – наконец сказал он, и Мотыльку показалось, что в дыхании хозяина он улавливает легчайший запах освежающих леденцов.

– Я все еще работаю над теорией. – Мотылек кивнул. – Мое образование было не вполне традиционным.

Рафаэль улыбнулся, и Мотылек вспомнил, что когда-то ему нравился его старый проводник.

– Вы по-прежнему встречаетесь с Вив?

– Она заглядывает иногда. – Рафаэль отвел глаза. – В конце концов, я ослабевший. Она должна следить за тем, как я обитаю. Но ты и так это знаешь.

Рафаэль посмотрел Мотыльку за спину, потом снова перевел взгляд на юношу.

– Хочешь войти?

Странно было наткнуться на подобные формальности при встрече с человеком, который когда-то казался почти родным. В их маленьком кольце было всего трое составляющих – Мотылек, Рафаэль и Блик, двое братьев и отец. И именно Блик – бедный, сбившийся с пути Блик, умница Блик, – как и положено блудному сыну, был любимцем отца.

– Я знаю, мне нельзя здесь находиться, – заявил Мотылек перед дверью. – Но это важно. У меня есть к вам вопрос.

– Можешь войти. – Рафаэль кивнул. – Здесь никого нет.

Мотыльку хотелось прикоснуться к человеку, стоявшему перед ним, но чувственность здесь была ни при чем – он просто хотел позаимствовать немного его спокойствия.

– Мне нужно знать, где сейчас Блик. Понимаю, что вы теперь не в теме и что вам нельзя даже говорить со мной. Но мне известно, что вы знаете его – или раньше знали. Я теперь проводник, а он угрожает моему кольцу. Я хочу пройти исход. Вы знаете, есть только один способ.

Рафаэль мерил взглядом молодого человека, с лица которого сошло выражение мягкости, уступив место печали. Он вытащил руку из кармана и почесал заросшую щетиной щеку.

– Ты готовишься уничтожить его?

– Да. Это должно случиться сейчас. Блик вышел на охоту. Мое кольцо… В Портленде появился индуктор, и он знаком с этой девушкой. Он предвидит ее смерть и намеревается спасти ее. Я знаю, Блик использует ее как средство, чтобы заманить его в запределье. Он собирается как-то использовать его. Другого объяснения нет. Я должен его остановить. Иначе я не смогу…

Мотылек посмотрел на свои черные ботинки и внезапно подумал о том, каким маленьким, глупым и фальшивым выглядит он весь по сравнению с мужественной естественностью человека, стоявшего перед ним.

– Вы знаете, чего я не могу сделать. Рафаэль, я не хочу оставаться. Я не резатель. Я хочу уйти в Новалу. Я хочу пройти через исход.

Рафаэль покачал головой, его лицо еще сильнее омрачилось.

– Ты ничего не знаешь, Мотылек, – ответил он, глядя в окно на лестничной площадке. – Ты не знал, на что решиться, пока не пришел сюда, чтобы принять решение. Не перешагивай через себя. – Он снова посмотрел на юношу. – Это твоя вечная проблема.

– Я знаю, раньше я не слушал вас, но теперь я изменился. Я…

– Мне не нужны объяснения, – вздохнул Рафаэль. – Я больше не участвую в этом.

– Но… – Мотылек почувствовал, как ноги слабеют от наползающего страха. Его трясло. – Пожалуйста. Это мой единственный шанс. Вы несли ответственность за меня.

Он с мольбой смотрел на старого проводника. У того был отсутствующий вид, а потом он закрыл лицо ладонями и какое-то время стоял так.

– Рафаэль, я знаю, вы всегда оберегали Блика, но теперь он стал резателем, – напомнил Мотылек, не зная, что ему делать. – Он – зло. Он хочет причинить нам вред. Всем нам.

Мотылек понимал, что, должно быть, сейчас он перегибает палку и преувеличивает опасность, но он чувствовал себя загнанным в угол и не мог придумать ничего другого. Рафаэль вытер лицо и тряхнул головой, словно стараясь привести в порядок мысли.

– Конечно. Да. Я ждал этого. Это последнее, что я должен сделать. После этого я буду свободен.

Он потер плечо, глядя перед собой.

– Ладно. – Он распахнул дверь шире. – Заходи. Нам надо поговорить. Я должен рассказать тебе кое-что.

Мотылек увидел низкий диван, цветы, стоявшие у окон, кофейный столик и картины. Картины были повсюду – развешанные по стенам, прислоненные к дверным косякам, скрученные в рулоны на ковре.

– О том, где сейчас Блик? – Мотылек жадно огляделся. Так вот какова она, жизнь после…

– И об этом тоже. – Рафаэль направился в сторону кухни. Потом остановился и опять повернулся к Мотыльку: казалось, чем большее расстояние их разделяло, тем увереннее он себя чувствовал. – И о многом другом, чего ты еще не знаешь. Я сварю кофе. Ты будешь?

Мотылек отрицательно покачал головой.

– Ну а я выпью. Разговор будет долгим. Мне многое нужно объяснить.

* * *

Никс заблудился. Темнота здесь была ни при чем: пока он жил в сквоте, ему сотни раз приходилось бродить по тропинкам Форест-парка и он хорошо знал местность. За последние дни что-то изменялось в нем самом – он вдруг словно утратил способность ориентироваться в пространстве. Казалось, само его зрение теперь было настроено по-другому. Прежде его сдобренный «пыльцой» разум был весь сосредоточен на простой задаче: добраться из пункта А в пункт Б. Дорогу, полную сияющих ореолов, разочарований и одиночества, Никсу хотелось пройти как можно быстрее, поэтому он находил способы срезать путь, запоминал козьи тропы и топал по ним, опустив голову и ничего вокруг не видя, кроме своих неизменных старых ботинок.

Теперь же тьма вокруг сделалась прозрачной и полной смысла, открывая мир, который он старательно, начиная с самого детства, пытался закрыть для себя, отгородиться от него. Никс смотрел вокруг и понимал: именно так он и видел все раньше, до того, как научился отгораживаться и не замечать. Облака разошлись, половинка луны вылезла на небо и повисла над холмами, словно медальон. Никс продолжал идти. Ясного чувства времени у него тоже больше не было, и он не знал, сколько идет – минуты или часы. Но вот мелькнуло светлое пятно – наколотый на ветку белый клочок туалетной бумаги. Лагерь был поблизости. Он остановился и прислушался: ему показалось, что он слышит звонкий девчоночий смех. Пройдя еще немного вперед, Никс увидел свет костра, отражавшийся на листьях. Свистом он подал предупредительный сигнал, которому его научил Финн, и вышел из-под ветвей опушки на поляну. Финн, в красных кальсонах и шлепанцах, направился к нему, широко раскинув тонкие руки.

– Никс, друг, где ты пропадал? Мы тут все извелись из-за тебя, чувак. – Финн хлопнул старого приятеля по спине, потом крепко сжал в объятиях.

Разве Финн когда-нибудь раньше обнимал его? Никсу все еще было странно чувствовать чужие прикосновения.

Он дал Финну время отцепиться, потом кивнул и улыбнулся Эвелин – она стояла на краю поляны, согнувшись над пластиковым корытом, в котором мыла тарелки, ее усыпанные веснушками руки были в мыльной пене. Она помахала и улыбнулась, и Никс кивнул ей в ответ.

– Я был тут неподалеку. – Он положил руку Финну на плечо и улыбнулся. – Разбирался с делами. Но очень скучал по тебе, чувак. Как ты?

– Неплохо. – Финн пожал плечами и ухмыльнулся. – Эви устроилась на работу в «Бордерс», [54]54
  «Borders» – крупнейшая сеть книжных магазинов США.


[Закрыть]и мы нынче только и делаем, что деньги копим. Макароны с сыром едим почти каждый день. Хотим обзавестись жильем. Я подумываю о том, чтобы вернуться в школу. Техника, или компьютеры, или что-то в этом роде. Но хорош болтать – присаживайся. – Финн показал на раскладной стульчик возле костра. – Хочешь чаю, горячего шоколада или чего-нибудь еще? «Свисс-мисс» не хухры-мухры! А маленькие зефирки…

– Нет-нет, – засмеялся Никс. – Не заморачивайся.

Он покачал головой. Нервное напряжение еще не отпустило его, но он уже чувствовал себя спокойнее. Потрескивавший огонь овевал его теплом, и Никс вдруг понял, как же он устал. Когда он вообще последний раз спал? Вчера? Позавчера? А ему – и вообще им, ему подобным, – в принципе требуется сон? Финн с кружкой в руке примостился рядом на бревне.

– Похоже, я уже не могу отправиться в постель без кружечки шоколада. Непонятки какие-то. Прямо торкает. – Он подмигнул Никсу. – Хотя тебя вряд ли с него вставит.

Никс покачал головой:

– Меня уже отпустило.

На мгновение Финн взглянул на него пристально, словно пытался понять, правду ли говорит Никс, потом его взгляд смягчился, он улыбнулся и глотнул какао.

– Эй, Эви!

Эвелин Шмидт, довольно застенчивая темноволосая девушка с мягкими руками, покатыми плечами и гибкой, соблазнительной талией, которую выставляли напоказ низко сидящие слишком тесные джинсы, обернулась к ним, оторвавшись от работы.

– Иди сюда и посиди с нами, детка.

– Хорошо.

Она подтянула джинсы, вытерла руки о бедра, подошла к молодым людям и присела на бревно немного позади Финна.

– Рада видеть тебя, Никс. – Она кивнула парню, и он улыбнулся в ответ.

– Я тебя тоже, Эви.

Никс глубоко вдохнул, потом выдохнул. Лучше было начать сейчас.

– Слушайте. – Он посмотрел в глаза своим старым друзьям. – Не то чтобы в последнее время у меня была зависимость, но по-любому теперь я абсолютно чист, и, скажем так, тут кое-что произошло, и мне нужна ваша помощь.

Ни Финн, ни Эвелин не ответили, но не сводили с него глаз в знак того, что готовы слушать.

– Пропала Нив Клоуз.

Никс посмотрел на Эви. Ее глаза расширились, взгляд стал печальным и даже испуганным, и он понял, что явился за помощью в нужное место.

– Я пришел прямо сюда, потому что знаю: вы можете помочь. – Он наклонился ближе к друзьям. – Эви, я уверен, ты можешь помочь мне найти ее.

Эвелин посмотрела на Финна. Тот спустя мгновение кивнул, и она снова перевела взгляд на Никса.

– Это Блик, – прошептала она, в голосе ее слышался страх. – Она крутилась возле Тима Бликера. Ох, я должна была поговорить с ней, – с пробудившейся досадой добавила Эви. – Я должна была…

Взгляд ее темных глаз блуждал по земле, и Финн положил руку на колено своей девушки, стараясь успокоить.

– Детка, это не твоя вина. Ты это знаешь. У Нив есть собственная голова.

– Ты не понимаешь, Финн. Это не то. Блик… он… другой. Он сильный. Он… заставляет тебя хотеть.

– Все хорошо, – осторожно продолжил Никс, не сводя глаз с темноволосой девушки и стараясь убедить ее, что она может доверять ему. – Я знаю, как работает Тим Бликер. И я могу помочь Нив. Мне просто нужно знать, где она.

Эвелин подняла испуганные глаза, потом посмотрела на освещенную костром землю.

– Поможешь ей?

– Ну, не знаю, народ. Я не уверен, что Нив Клоуз хочет, чтобы ей помогали, – протянул Финн.

– Нет, она хочет, хочет, – возразила Эвелин.

– Слушай, – подвел итог Никс, – ты знаешь, что он потащит ее туда же, куда пытался забрать тебя. Ты знаешь, что он сделает с ней то же, что и с тобой. Но он собирается довести все это до конца.

Девушка еще не решалась ответить, и он внушительно добавил:

– Эви, ее нет уже целый день.

– Целый день? – Эвелин внезапно вскинула глаза. – Этого времени более чем достаточно.

Она живо покачала головой, и на глазах у нее выступили слезы.

Финн взял ее за руку.

– Если ты не хочешь…

Но девушка, казалось, собралась с духом.

– Нет, он не сделает этого снова Не с ней. Сколько ей, пятнадцать? Господи!..

Она сглотнула и подняла подбородок, глядя прямо на Никса.

– Он в туннелях. В Шанхайских туннелях. Под Старым городом. Вот где они. Я точно знаю. Он туда меня затащил.

Туннели, подумал Никс. Именно так сказала Моргана.

Губы Эвелин были плотно сжаты, в глазах стояли слезы, но она не плакала – для этого она была слишком рассержена.

– В конце Первой авеню, сразу возле реки, есть вход. Он находится в мужской уборной какого-то отстойного бара. Бар называется но имени какого-то парня. Кажется, «У Денни». В мужской уборной есть люк в полу, это тот самый вход, которым мы пользовались. Есть и другие, но я знаю только этот. Там ошиваются одни алкаши и нарики, и всем плевать на то, что люди входят в туалет и не возвращаются.

Никс уже поднимался, когда Эвелин остановила его.

– Ты не можешь идти туда прямо сейчас. Это небезопасно. Сейчас в туннелях полным-полно народа, и никто не знает, что ты идешь туда. Ты должен дождаться утра.

– У нас нет времени, Эви.

– Ты не понимаешь! Тебе даже через первый зал не пройти. Можно идти, только когда там никого не будет. Они подумают, что ты просто нарик или кто-то вроде этого.

Она наклонилась к юноше, все еще не отпуская руки Финна, который смотрел теперь вниз, себе под ноги.

– Слушай, это тебе не какой-нибудь сквот. Там собираются действительно плохие парни. Они убьют тебя.

Она снова посмотрела на Финна. Он поднял на нее глаза, и взгляд его был полон печали. Она снова повернулась к Никсу.

– Он хочет накачать ее наркотиками. Но по какой-то причине… Я этого не понимаю. И никогда не понимала, но ему нужно, чтобы мы… – Она осеклась. – Ему нужно, чтобы девушка все сделала сама. То ли он повернут на этом, то ли что-то еще. Он не станет брать ее силой. Он просто будет держать ее, пока она не сделает все сама. И тогда… тогда я не знаю. – Она смотрела в землю. – Я выбралась раньше.

Никс остановился и подумал о том, что Эвелин сказала ему. Если Блику действительно нужно, чтобы девушка все сделала сама, не связано ли это с историей самого Блика? Его мать держали в запределье в неволе, под действием «пыльцы». Наверное, резатель не хотел поступать с новой девушкой так же, как обошлись с его матерью. Не означало ли это – Никс в порядке гипотезы позволил себе эту мысль, – что у Блика оставалось какое-то подобие совести? Крошечная, извращенная, но все-таки совесть? Но будет ли от этого польза? Отогнав эту сомнительной полезности мысль, он снова посмотрел на Эвелин и Финна – словно в забытьи, они уставились на огонь костра.

– Но как? – не удержался от вопроса Никс. – Как ты выбралась? И где потом оказалась?

– Это уже слишком, дружище. – Финн покачал головой. – Слишком много темных воспоминаний.

– Нет, – ответила Эвелин, взгляд ее был твердым и решительным. – Нет. Я хочу, чтобы этого придурка поймали. Я не помню, где это было. Где-то за первым залом. Там никого не было. Только что-то… что-то разбудило меня. Это был не Блик. Он куда-то делся. Что-то другое. Все, что я помню, – это когда я проснулась, я увидела туннели, которые вели в разных направлениях, словно лучи звезды.

Она раскинула руки в стороны, показывая, как это выглядело.

– Или что-то вроде. Это сбивало с толку. Я не знала, какой выбрать, поэтому я просто… шла. И в конце концов оказалась снаружи. Я была настолько вне себя, что не помнила, как открыла последнюю дверь. Я просто повторяла себе: «Иди на свет, Эви, иди на свет». Я продолжала повторять свое имя. И следующее, что я помню, это Бернсайдский мост. Клянусь. Это было словно… я перенеслась туда. Пару раз я пыталась вернуться, чтобы войти снова, – она отвела глаза от Финна, – там такая решетка… но она была заперта.

– Но почему он не пытался остановить тебя? – спросил Никс. – Не пытался удержать тебя?

– Блик? Да. – Тут она заплакала. – Да, он не пытался удержать меня. То есть он пытался заставить меня захотеть остаться: он твердил, что я на самом деле не хочу уходить, но никогда не хватал меня, не связывал, ничего такого, даже дверь не запирал. Казалось, просто запереть меня ему было неинтересно. Он хотел, чтобы я сама пожелала остаться с ним. И с Нив все будет так же. Он не станет… и не хочет… делать с нами что-то, чего бы мы сами не захотели.

Финн качал головой, и Никс понял, что и он тоже плачет.

– Нет, детка, нет.

– Да, Финн. Это правда. – Она снова обернулась к Никсу. – Ты должен дождаться утра. Но если ты пойдешь туда, будь очень-очень осторожен. Я не знаю, что Блик сделает с тобой. Я даже не знаю, чего он хочет от Нив и почему тащит нас туда, в Шанхайские туннели. Там никого не бывает, кроме наркоманов и туристов. Но сейчас тебе туда нельзя.

– Да, чувак. Тебе нужно выспаться, – согласился Финн.

Это было правдой. Что бы ни ждало его впереди, ему прежде всего требовалось выспаться, чтобы иметь силы все это вынести. Его тело устало.

– Да, ладно, – согласился Никс.

Он посидел немного, глядя на огонь, пока они готовили спальное место: Эвелин расстелила несколько одеял в красной палатке, стоявшей слева от синей, в которой спали они с Финном.

– Но зубы, Эви, – напомнил Никс. – Однажды ты что-то говорила про зубы…

– Да, это странно. Кажется, это было что-то вроде галлюцинации.

Она начала расстегивать полог палатки, знаком велев ему забираться внутрь.

– Они были не то чтобы острыми. Скорее, заостренными. Как у тебя.

Она слегка кивнула, а Никс в панике провел языком по зубам. Он никогда не считал свои зубы заостренными. Это что, правда? Неужели его присутствие в чужом теле уже начало сказываться на нем?

– Тебе пора поспать, Никс. Мы разбудим тебя до рассвета. Потом сможешь идти. Когда встанет солнце – так будет лучше.

– Пошли, приятель. – Финн помог усталому другу встать и довел до красной платки.

Никс представил себе мягкие одеяла, уютно обвивающие его. Он жаждал завернуться в них, но не мог отогнать мысли о туннелях, о том зале, который описывала Эви.

– Но как ты узнала? Откуда ты знала, куда надо идти? – спрашивал он, едва не повиснув на тощих руках Финна.

Зато Эвелин теперь выглядела сильнее, не такой изможденной, как прежде.

– Не знаю, Никс, – шепотом ответила она. – Я просто не хотела умирать. Не знаю, как еще объяснить это. – А теперь иди спать. – Она откинула полог палатки. – У тебя впереди долгий день.

В ответ он смог выдать лишь хриплое «ага». Никс нырнул в темноту, позади раздался звук закрываемой молнии, но неизвестно, успел ли он услышать его до конца.