Текст книги "23 минуты мая (СИ)"
Автор книги: Таня Совина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Как говорится, – Дима скрещивает руки на груди, – за семью и двор стреляю в упор.
Наш громкий смех от баянистой шутки разносится по всему салону, разряжая обстановку.
– Ладно, – соглашаюсь я, – расскажу, что знаю. А знаю я очень мало.
– Аленка, говорила, что туда приезжали богатые и высокопоставленные люди.
– Мы так думаем. Не каждый сможет прилететь в глубинку на вертолете. А зимой к нам вела всегда расчищенная дорога. В поселке, где я училась, такого не было. Значит кто-то имел возможность пригнать спецтехнику.
– Как думаешь зачем они приезжали?
– Женщины. От шестнадцати и старше. Безотказные, ничего не требующие взамен, терпящие любые извращенные прихоти. Возможно, наставник хранил что-то незаконное для этих мужчин. Однажды я видела, как выгружали деревянные ящики и прятали в подвал дома. Что в них было, не знаю.
– А взамен, как я понимаю, эти гости приплачивали наставнику и защищали от полиции, – Дима задумчиво постукивает пальцем по колени и устремляет взгляд в иллюминатор. – Ты знаешь кто такой Павел?
– Нет, – отрицательно качаю головой, – Сомов говорил, что он бизнесмен. А еще он отец моей сестры Маши, – Дима переводит на меня удивленный взгляд, и я поясняю, – они очень похожи, только глаза у нее от Оксаны, как у меня. – я склоняюсь ближе к мужчине и понижаю голос до умоляющего шепота, – Дим, мне ни в коем случае нельзя туда возвращаться. Оксана психически больная, люто ненавидящая меня женщина. Поняв, что Павел променял ее на меня, более молодую копию, она меня убьет. Оксана уже пыталась сделать это в детстве. Но это не самое ужасное. Она может добраться до Максима, – я порывисто хватаю Димку за руку. – Пообещай мне, если со мной что-то случится, ты сделаешь все возможное, и вы с Аленой убережете моего сына.
Дима, накрывает мои руки, второй ладонью и ободряюще сжимает.
– Таня, я обещаю, что уберегу вас обоих.
***
Кручусь в прихожей у зеркала, размышляя, не сходить ли мне переодеться. Пятый раз за сегодняшнее утро. Смена часовых поясов и волнительное предвкушение способствовали раннему подъему, хотя мы прилетели меньше суток назад.
– Тат, ты прекрасно выглядишь. Хватит дергаться.
В зеркале отражается лохматая Алена и зевает. Вчера она нас встретить не смогла, ходила на прием к гинекологу, но на сегодня взяла отгул, чтобы присмотреть за Максимом, пока я буду на встрече с ее начальником.
Из кухни выходит Дима, надевая пиджак, и Леля тут же приближается к нему. Зачесывает рукой светлые волосы, поправляет галстук, разглаживает несуществующие складки на пиджаке. Они выглядят такими милыми и любящими, что я невольно завидую. Не смотря на трудности с зачатием, они поддерживают друг друга, не опускают руки. Дима наклоняется и нежно целует Алену. Смутившись, отворачиваюсь и отхожу к двери, ожидая, когда Димка даст команду выходить. Он предложил меня подвезти, чтобы я не заблудилась в метро.
***
Встреча с Лебедевым прошла довольно-таки тепло, если можно так выразиться. Он поведал мне полную историю их с мамой знакомства, отчего я до сих пор в шоке.
Мама говорила, что однажды выручила Нину – дочь Константина Михайловича, а оказалось, что спасла ей жизнь.
Иван познакомил Веру со своей компанией, где была и Нина. И молодая правильная провинциалка сразу заметила, что с девушкой помладше что-то не так. Оказалось, она подсела на наркотики. Вера сообщила Константину Михайловичу, и Нину очень вовремя удалось вывести из зависимости.
Поговорили-то мы душевно, но, к сожалению, у Лебедева в компании не нашлось для меня вакансии. Зато он созвонился со своим партнером и устроил для меня собеседование, на которое меня везет сумасшедший таксист, возомнивший себя Полом Уокером. От бешеной езды я физически чувствую, как из моих волос исчезает яркий пигмент, и они постепенно седеют.
Пока едем, гуглю информацию о компании, в которой надеюсь получить работу. Оказывается, фирма занимается добычей нефти и газа – довольно близкая для меня область. На сайте написано, что глава компании родился на севере, и возможно это сыграет мне на руку, ведь Константин Михайлович не гарантировал, что меня непременно примут.
Сорок минут страха, и мы на месте. Машина останавливается у высотки из стекла и металла, сверкающей в лучах весеннего солнца, и я с облегчением расплачиваюсь с таксистом, покидая адскую колесницу.
Пройдя через ресепшен и охрану, я наконец, оказываюсь в приемной, где меня просят подождать.
Ладно, отвечу пока Алене, которая интересуется, как прошла встреча. Она присылает грустный смайлик на новость, что в одной компании нам не работать, а затем начинает бомбардировать фотками ее и Максима, перемазанных мукой, яйцами и ягодами. Это они так решили разных кексиков напечь. Хихикая над милыми рожицами, радуюсь, что уборкой заниматься не мне.
– Татьяна Ивановна, – отрываюсь от телефона, встречаясь с недовольным взглядом секретарши, – вы можете пройти.
Она указывает на одну из дверей без опознавательных знаков, и я подскакиваю, с волнением спеша на собеседование.
24
Влад. Наши дни
Отпиваю горький кофе, разглядывая сквозь панорамное окно в кабинете дяди, снующих внизу людей. Мы с Сашей уже полчаса спорим на тему продления контракта с одной из компаний.
Я на интуитивном уровне чувствую, что не стоит этого делать, а дядя вцепился в статистику, собранную аналитиком.
– Все, – Саша раздраженно захлопывает папку и отодвигает ее на край стола, откидываясь в массивном кресле. – Мы уже по второму кругу говорим одно и то же. Ты видел отчет, не понимаю, что тебе не нравится?
Я поворачиваюсь к дяде и подхожу ближе к его столу.
– За месяц до истечения контракта, показатели поползли вверх.
– И что? У нас тоже бывали взлеты и падения.
– Бывали, но в данной ситуации, думаю, отчет липовый.
Сашка обреченно трет виски и предлагает компромисс:
– Давай тогда привлечем нашего экономиста, пусть проверит их доходы, – я согласно киваю. – А теперь давай перейдем к личному, – Саша сцепляет руки на столе и слегка склоняется ко мне. – Ко мне заходила Катя.
– И что хотела? – спрашиваю равнодушно, опускаясь в кресло для посетителей.
– Ничего конкретно. Спросила о моем самочувствии, и не говорил ли ты о ней. Сколько ты будешь морочить ей голову?
Настала моя очередь тереть виски.
– Саш, я всегда говорил ей, что наши отношения – это просто секс и никогда не обретут официальный статус.
– Почему? Она красива, умна, воспитана…
– Холодна, безэмоциональна, скучна, – добавляю в список своих эпитетов.
– … у вас могли бы быть красивые наследники, – заканчивает дядя, словно не слышит меня. – Тебе тридцать подумай о семье.
– Всего тридцать, и в моем возрасте ты куролесил как в последний раз.
– Я хреновый пример, Влад. Ты даже представить себе не можешь сколько раз я жалел, что не женился. Что из-за мелкой обиды упустил прекрасную девушку, а потом ни одну не подпустил близко.
– Ты сравниваешь какую-то обиду с предательством Карины?
– Возможно, это не лучшее сравнение, но итог один, – удрученно говорит Саша, – и я, и ты – оба закрылись от отношений.
– Я не от чего не закрываюсь, – возражаю я.
– Да что ты? – Сашка ухмыляется и насмешливо поднимает брови. – Тогда почему после Карины у тебя не было отношений? Почему ты не стараешься построить с Катей семью?
– Потому что мне наплевать на Катю, – отвечаю грубо, смотря на дядю с нескрываемой злостью, – в прошлом году она собиралась на две недели в Германию. Перед отъездом мы провели ночь вместе, а утром Катя начала канючить: поехали со мной, проведем время в кругу семьи. Я ей напомнил, что Опенгеры – не моя семья. Естественно, она психанула, закатила скандал и улетела, – я вздыхаю, стараясь говорить спокойнее и донести свою мысль до Саши. – Когда она вернулась через месяц или около того, я ничего не почувствовал. Будто она просто сходила на обед. Как я могу строить семью с женщиной к которой ничего не чувствую?
– А Таня? – неожиданно спрашивает дядя, и я впадаю в ступор. – Кирилл рассказал мне о ней. Как ты изводил себя, а потом просто забил.
При упоминании Рыжика сердце заходится в бешеном ритме. Моя милая ласковая девочка на поверку оказалась двуличной, лицемерной дрянью.
Получая двусмысленные снимки от Артема, я не хотел им верить. И когда Таня меня нашла, во мне воспрянула надежда, что она скучала, что ей не нужен никто кроме меня.
Но невинная овечка искала мужчинку побогаче, прыгая от одного к другому. Победителем в конкурсе лохов стал бывший, или все-таки не бывший, муж, когда начал зарабатывать. Конечно, нужен был обеспеченный лох, ведь ребенок требует много вложений.
Меня же прямым текстом послали на хер. Видимо, потому что не растекся розовыми соплями под прекрасными ножками. А я еще клял себя за то, что был холоден, а иногда довольно груб, когда Танины сообщения заставали меня на работе. Мы охотились за Даудовым, и в каждом я видел врага. Боялся, что кто-нибудь, случайно увидев нежные сообщения, подвергнет ее опасности.
– Она меня отшила, – поясняю коротко, давая понять, что подробностей не будет.
Но Сашке не нужны подробности, он просто хочет меня доконать.
– И ты, естественно, ничего не попытался сделать, – говорит недовольно.
– Что я должен был сделать? Полететь к ней, тем самым повесив мишень на спину? Или все пять лет звонить на выключенный телефон?
– Полетел бы к ней, после поимки Даудова.
Все-таки дядя решил довести меня до нервного срыва. Он поднимает тему с моей женитьбой несколько раз в год, но сегодня насел конкретно. Будто именно сегодня он обязан получить с меня обещание, что завтра состоится свадьба, а послезавтра я обзаведусь потомством, иначе небеса разверзнутся и на Землю падет кара божья.
– Я думал об этом. Но мне прислали фото, где они с мужем счастливые идут домой. И Таня беременна. Срок уже был приличный. Думаю, они сошлись сразу после нашего знакомства, – у Саши округляются глаза. Наконец, мне удалось до него достучаться и, надеюсь, разговор окончен, но лучше поставить финальную точку. – Сразу скажу ребенок не мой. Такая меркантильная особа сразу же сообщила бы. Из всех ее вариантов, я самый перспективный, – я поднимаюсь с намерением поскорее покинуть кабинет. – На этом разговор окончен. Я больше не намерен копаться в прошлом.
– Влад, – дядин оклик догоняет меня, когда я уже берусь за ручку двери, – жизнь преподносит разные сюрпризы и не всегда приятные. Посмотри на меня – бесплодный полукалека. Не хочу, чтобы ты закончил как я.
Я недовольно поджимаю губы. В последнее время Саша часто хандрит, и мне хочется его расшевелить. Считаю, что зря он ставит на себе крест.
Прежде чем открыть дверь, оглядываюсь назад. Дядин тоскливый взгляд направлен в окно, но я не уверен, что Сашу интересует происходящее за стеклом. Он словно заглядывает в себя, погрузившись в прошлое.
Распахиваю дверь и тут же резко закрываю, оставляя узкую щель. Это просто невозможно, таких совпадений не бывает. Мое рыжее наваждение сидит в приемной и с улыбкой смотрит что-то в телефоне.
Подлетаю к Сашкиному столу и склоняюсь к его лицу.
– Ты специально сегодня о ней заговорил? – тихо рычу, и дядя переводит непонимающие глаза. – Она здесь. Таня.
Губы Сашки расползаются в широкой улыбке.
– Вот это подарок судьбы.
– Какой еще подарок. Что она вообще здесь делает?
– Ищет работу. Лебедев недавно звонил, просил за дочь давней знакомой.
– Лебедев? Эта дрянь и к нему в штаны залезла.
– Не говори глупости, – Саша морщится, будто я ему под нос протухшую курицу сунул, – Костя верный семьянин. А она ему во внучки годится.
– Наличие жены и разница в возрасте никогда не мешали богатеям развлекаться. Ты ее на работу не возьмешь, – говорю безапелляционно.
– Посмотрим, – хитро прищуривается дядя.
– Ты это мне на зло?
– Вовсе нет. Лебедев дал ей хорошую рекомендацию.
– Он просто нахваливал свою протеже.
– Вот и узнаем, – Сашка отдает распоряжение секретарше, чтобы она пригласила Таню и поворачивается ко мне. – Не мог бы ты покинуть мой кабинет?
Чертыхаюсь себе под нос и пулей прячусь в комнате отдыха. Она у нас с Сашкой смежная, храним тут запасные костюмы и кое-какую еду на случай задержки в офисе.
Уже делаю шаг к своему кабинету, как меня одолевает жуткое любопытство, и ноги сами несут к Сашкиной двери. Приоткрываю ее очень тихо, чтобы можно было расслышать каждое слово.
Докатился, блин. Веду себя как пацан, притаившийся под дверью родителей.
Открываю дверь шире, и в поле моего зрения попадает она – Ведьма, на долгое время лишившая меня сна.
Она сидит ко мне вполоборота, и я почти не вижу ее глаз. Зато с жадностью маньяка поглощаю каждый изгиб стройного тела, подмечая любые изменения с нашей последней встречи.
Забранные в высокий хвост волосы стали короче, но все так же вызывают желание пропустить каждую прядку сквозь пальцы. На тонкой шее от волнения бьется венка. Я помню, как проводил по ней языком, и Танино тело выгибалось на встречу ласкам.
Встряхиваю головой. Сколько раз Ведьма обманывала своей наивностью таких идиотов как я? Как часто отдавалась любовникам? Слишком мучительные вопросы, на которые я хочу и не хочу знать ответы.
От копания в себе меня отвлекает Сашин вопрос:
– У вас большой опыт работы, но выглядите очень молодо. Привираете?
– Спасибо за комплимент, но мне скоро двадцать восемь, а работаю я с семнадцати. Около года – неофициально на рынке. После техникума – в компании стажером. Поступила в университет на третий курс и работала неполный день. Получив высшее, осталась в штате.
– Хорошо, – удовлетворенно хмыкает Саша, я и сам впечатлен. – Татьяна Ивановна, сколько лет вашему ребенку?
Лицо Рыжика дергается, но она сохраняет невозмутимость и тихо говорит:
– Не понимаю, какое отношение это имеет к моим рабочим навыкам.
– Вы правы – никакое, – тепло улыбается Саша, – но я как работодатель хочу быть уверен, что, получив высокооплачиваемую должность, вы не начнете отпрашиваться с нее под предлогом, что с ребенком некому посидеть.
Молодец, дядя! Припомнил молоденькую Абрамову – ленивую засранку. Систематические опоздания и уходы пораньше она оправдывала маленьким ребенком. А оказалось, что ей не хотелось толкаться в метро в час пик.
– Максиму четыре с половиной года. Мы прилетели только вчера и временно будем жить у сестры, а в ближайшее время я подыщу ему садик. Наличие ребенка не отразится на работе.
– Хорошо. Вы замужем? – Саша поднимает ладонь. – Предвещая ваши возмущения, скажу сразу – это не праздное любопытство. В компании предусмотрены ежемесячные пособия для одиноких матерей.
– Нет, я не замужем.
Очень странно. Муженек оказался не таким уж лохом? Раскусил гнилую натуру и сбежал?
Молодец.
– Когда вы сможете приступить? – спрашивает дядя и переводит на меня хитрый взгляд.
В ушах начинает шуметь. Зачем он ее нанял? Что задумал?
Жопой чувствую, мы хлопот не оберемся с этой рыжей зазнобой.
Дальше не слушаю, бросив на Сашу недовольный красноречивый взгляд, тихо прикрываю дверь.
25
Таня. Наши дни
Несмотря на несколько неприятных вопросов от Александра Петровича, к Леле я возвращаюсь довольная. Во-первых, есть хорошая работа, во-вторых, в этот раз меня вез не псих.
Аленка недовольно бурчит, что Лебедев мог постараться получше и найти для меня местечко в своей компании, но я думаю, он сделал более чем достаточно. Да, Константин Михайлович очень благодарен нашей маме, но он совершенно не обязан выворачиваться наизнанку ради меня.
– Лель, хватит гнать на Лебедева, – поднимаюсь из-за стола, собирая чашки из-под кофе, – он мог просто отказать и никому не звонить. Но он помог, и завтра я выхожу на работу, – домыв последнюю чашку, я поворачиваюсь к сестре. – Лель, а может погулять сходим. В какой-нибудь парк.
Сестра будто ждала чего-то подобного. Подскакивает как пружина и бежит к массивному холодильнику.
– Ты пока иди Масика переодень…
– Максима.
– … а я перекус приготовлю, – не обращая никакого внимания на меня и мою поправку тараторит Алена.
Махнув рукой на попытку переучить сестру, иду в комнату сына. Да у Павловых огромная двухуровневая квартира и в ней нашлись комнаты и для меня, и для Максима.
– Сынок, как насчет погулять в парке со мной и тетей Аленой?
Максим тут же подскакивает с пола, где играл до моего прихода, и бежит к шкафу. Я иду следом, чтобы достать штаны и футболку с верхних полок, помогаю переодеться, и мы спускаемся вниз к Алене.
***
В парке столько людей, что я ненадолго впадаю в ступор. В Сургуте такое скопление можно увидеть разве что в июле, но никак не в первых числах мая. Ступор проходит, и в душе поднимается необъяснимая волна ликования. Мне очень нравится безумная жизнь мегаполиса.
Сургут, конечно, большой город, но северяне белее размеренные, даже в какой-то степени заторможенные. А Москва как муравейник: кишит, двигается, живет.
Мне кажется, в эту секунду я осознаю, что я там, где всегда должна была быть. И не зря Алена все время звала меня к себе. Будто из старенькой «Лады» пересела сразу на «Феррари».
Максим с восторгом рассматривает окружение, впитывая в себя новое, тянет нас то в одну сторону, то в другую. Просит сладкую вату, и я покупаю. Потом наступает легкое затишье, мы набредаем на детскую площадку, где играют дети. Максим достает из моего рюкзака совок и ведерко и убегает в песочницу, а мы с Аленой наконец можем немного отдохнуть на одной из лавочек, расставленных по периметру.
– Тат, а ты понимаешь, что ты сейчас в одном городе с папашей нашего Маськи? – вдруг спрашивает Алена.
– Москва – не Хацапетовка. Вряд ли есть хоть крохотный шанс, что мы встретимся, – отвечаю беспечно и откусываю мороженое.
– Ну не знаю. Я же смогла найти его номер. А лучше бы не находила.
Леля удрученно склоняет голову, сосредотачивая взгляд на рожке, в сложенных на коленях руках.
– Лель, не вешай нос, – подбадриваю ее, – в том, что Влад оказался козлом, твоей вины нет.
– Ага, конечно. Если бы я не его не разыскала, ты бы не плакала. А тебе нервничать нельзя было.
– Не выплакалась бы тогда, рыдала бы позже. Ален, – беру ее за руку, – запомни раз и на всегда – ты не виновата.
Сестра вздыхает и согласно кивает. Я замечаю, что вина все еще плещется в ее зеленых глазах, но уже не так отчетливо. Надеюсь, скоро она выкинет этот бред из головы.
– Я так рада, что вы с Максимом живете с нами. Крестник как глоток свежего воздуха для нас. А то мне кажется, что Димка начал отдаляться из-за моей неспособности родить.
– Твой муж любит тебя, – заверяю с полной уверенностью, – это видно невооруженным глазом. Но зная тебя, думаю, ты зациклилась на беременности, как на сложном юридическом деле.
– А как не зациклиться? – раздраженно говорит сестра. – Мы три года женаты. Первый год о детях даже не думали, а потом ни черта не получилось. Мне скоро тридцать. Я уже столько врачей обошла, что руки опускаются.
– Мой тебе совет – расслабься и получай удовольствие. Эмоциональное состояние очень важно. В ту ночь, когда я забеременела, я была безумно счастлива. Я отдавала всю себя – и тело, и душу.
Леля задумывается, разглядывая играющего Максима. И я тоже перевожу глаза на него.
Вокруг сына собрались другие дети, они что-то бурно обсуждают и смеются. От этого зрелища по сердцу расползается тепло, а на лице – улыбка.
– Несмотря на то, что Влад оказался тем еще тупорогим бабуином, он подарил нам такого красавчика. Чувствую, не одно девичье сердце разобьет, – подмигивает мне сестра.
Тут я с ней полностью согласна.
– В последний день перед закрытием садика на ремонт, воспитательница рассказала, что из-за Максимки две девочки подрались, – делюсь с сестрой, – не сильно, но парочку синяков и ссадин друг другу оставили.
– Толи еще будет, – с напускной скорбью вздыхает Алена.
***
С волнением и трепетом захожу в стеклянные двери офисного здания, где почти официально работаю.
Нагловатый охранник с бычьей шеей ощупывает меня слишком тщательно, заглядывая сальными глазками в скромный вырез белой блузки, и уходит выписать мне суточный пропуск. Подхожу поближе к будке, где он скрылся, и слышу недовольную речь его коллеги.
– Ты нахрен к ней полез, придурок? У нас распоряжение, что эта дамочка теперь здесь работает, достаточно было только в паспорт заглянуть. Тебе работа надоела?
– Отвянь, – огрызается бычья шея, – ты видел какая она сочная?
– Видел, и что? Надо руки распускать? А если она пожалуется?
– Я тебя умоляю.
– Не надо меня умолять, лучше заруби себе на носу. Я здесь работаю дольше и местом дорожу. А попадется в следующий раз какая-нибудь фемка? Ты представляешь, какой ор поднимется? Я с тобой за компанию охранять огурцы в «Пяторочку» не пойду, сдам начальнику со всеми потрохами.
Закончив, парень выхватывает у напарника мой пропуск и выходит из будки.
– Спасибо, – говорю тихо, забирая белую карточку.
Следующим пунктом у меня отдел кадров, в котором я зависаю на битый час. Молодая особа Маргарита наманикюренными длиннющими ногтями печатает букву в минуту, занося мои данные в базу. Распечатывает экземпляр трудового договора, я его внимательно читаю и готова биться головой о ее стол.
– Тут опечатка, – указываю в нужную строчку, – я КазАнцева, а не КазОнцева. А вот здесь вообще написано – 5азонцева, – похоже мадам промахнулась по клавише пока печатала своими когтищами.
Маргарита недовольно пыхтит, сжимая и без того тонкие губы, в невидимую полосочку.
– Может, сами напечатаете, – рявкает она.
– Это вышло бы быстрее, но не входит в мои обязанности.
Понимаю, что откровенно грублю, но приставания охранника и ее медлительность разожгли во мне ведьмин костер, сжигающий тактичность.
Девушка резко подскакивает со стула, и он откатывается назад, задевая соседний стол. Я уже в красках представляю, как ее когти обагряются моей кровью, но на шум выходит женщина лет сорока. Как я понимаю начальница сие царства.
– В чем дело? – строго спрашивает она.
Девушка тушуется и опускает глаза, пока подошедшая женщина всматривается в лист, который я положила перед Маргаритой. Костер возмущения как-то резко потух под холодным профессионализмом старшей сотрудницы, поэтому сижу молча.
– Иди в мой кабинет, – говорит она строго и садится на место девушки.
С ней на оформление, подпись и проверки уходит минут десять, и я, сердечно поблагодарив, вылетаю из отдела кадров.
Александр Петрович сказал, чтобы я подъезжала к девяти, но вряд ли он предполагал, что к работе я приступлю только к обеду. Позорище.
Забегаю в лифт и тут же принимаюсь приглаживать растрепавшийся хвост, используя матовую металлическую поверхность как зеркало. В ней ни черта невозможно рассмотреть – отражение расплывчатое и искаженное, но продолжаю маниакально бороться с выбившейся прядкой.
Даже не сразу обращаю внимание, как створки лифта расползаются, и в кабине появляется еще один человек. Только когда его тень накрывает меня, а в стенке отражается темный силуэт, я вздрагиваю и резко разворачиваюсь.
Что я сделала, чтобы заслужить такую хреновую карму?
– Здравствуй, Таня.
Боже, да таким голосом можно остановить таяние ледников, а взглядом резать сталь.
От того мужчины, который заставлял мои ноги подкашиваться не осталось и следа. Но он все так же хорош собой. Только на лице нет ни одной эмоции.
– В-влад? – блею заикаясь.
В душе водоворот из паники, страха и… радости. Та частичка меня, которая цепляется за хорошие воспоминания воспряла и тянется к этому невозможному мужчине.
– Для моих сотрудников – Владислав Андреевич, – говорит строго, ощупывая взглядом мое тело.
Его сотрудников? Похоже кто-то свыше вместо благословления решил наслать на меня проклятье. Или сектанты сглазили. Других причин своей невезучести я найти не могу.
– Что муж дал пинка под зад и ты решила обо мне вспомнить? Одного не пойму, как ты к Лебедеву умудрилась подмазаться.
Будто в прорубь окунули. Да что несет этот самодовольный хлыщ? Как вообще смеет со мной так разговаривать, после того дерьма, которое на меня вылил?
Режим блеющей овцы отключается, на смену приходит – боевая. Гордо поднимаю подбородок.
– Вообще-то, я надеялась, что, как и бывший, ты навсегда исчез из моей жизни, и мы больше никогда не встретимся.
– Неужели? – Влад наигранно удивляется и холодно ухмыляется. – Тогда зачем ты устроилась в мою фирму?
– Я не знала, что она твоя. И если ты был против, то почему Александр Петрович предложил мне должность?
– Потому что, – цедит сквозь зубы, – у нас Сашей равные права, и, к превеликому сожалению, я не смог его переубедить.
– Что ж, вижу наше неприятие друг друга – взаимно, – я скрещиваю руки на груди и отступаю чуть назад, – я сейчас же напишу заявление на увольнение.
Лифт, наконец-то дзинькает на моем этаже, и я выдыхаю, делая шаг наружу.
– Только через две недели, – ядовитым дротиком летит мне в спину.
26
Лифт давно уехал, а я все еще стою в холле, напоминая себе, как дышать. В ушах шумит, оскорбления бьются о черепную коробку, как резиновые мячики.
Чем я заслужила такое хамство? Тем, что послала его? Я же помню, что Влад не любит, когда что-то идет не по его плану. Но какой реакции он ожидал? Что я отвечу: да, конечно, отбирай сына.
Прижимаю ладонь к бешено стучащему сердцу, а затем к щеке. Лицо горит, будто у меня температура, а руки ледяные и слегка подрагивают.
Мне бы бежать в кабинет, иначе зарекомендую себя как безответственная особа, но ноги словно приросли к полу. Да и зачем теперь стараться? Отработаю две недели и уволюсь. Сегодня же попрошу Алену помочь мне с резюме.
Заставляю себя сделать шаг, потом еще один. И не замечаю, как оказываюсь перед коричневой дверью офиса. Сейчас предстоит знакомство с новыми людьми, а встреча с Владом уничтожила весь энтузиазм.
Тем не менее растягиваю губы в улыбке и стучу, заглядывая внутрь. Странно, никого нет. Все столы пустые. Кручу головой, замечая слева еще одну дверь с надписью «Корина Ольга Матвеевна. Глава экономического отдела». Вот туда-то мне и надо.
Ольга Матвеевна строгая женщина немного за тридцать оказывается на месте, она приглашает меня присесть, задает несколько вопросов, касающиеся только моего опыта работы, за что я ей очень благодарна. С недавних пор расспросы о сыне вызывают кучу подозрений.
– Татьяна, я очень рада, что в нашем полку прибыло, – говорит Ольга Матвеевна бесстрастно, – пойдемте я представлю вас коллективу.
Мы выходим, и, кажется ее ничуть не смущает отсутствие всех работников, хотя до обеда еще минут двадцать. Следую за Ольгой к точно такой же двери без опознавательных знаков, входим без стука.
Небольшое помещение оказывается кухней. Здесь два стола, которые сейчас сдвинуты, и несколько человек пью чай с различным набором сладкого.
– Ребят, – обращается ко всем Ольга, – привела вам нового бойца. Знакомьтесь – Татьяна Казанцева.
На меня обращаются пять пар глаз – три женские и две мужские, и я начинаю чувствовать себя неуютно. Не люблю оказываться в центре внимания.
– Ну, наконец-то, – всплескивает руками худенькая маленькая женщина. – Я – Люба.
– Танечка, – со стула подскакивает полноватый мужчина лет пятидесяти. – Я – Виктор. Можно просто Витя. Проходи к столу, у меня сегодня юбилей и мы чаевничаем.
Виктор придвигает к столу и галантно предлагает мне сесть. Не вижу смысла отказываться, мне почему-то очень нравится атмосфера в коллективе.
– Ольга Матвеевна, вы тоже садитесь, – предлагает юбиляр.
– Вить, не могу, – с сожалением отказывается женщина, и нервным движением откидывает короткие русые волосы назад, – Грымза в здании.
Все понимающе кивают и сочувствуют начальнице.
– Еще раз с днем рождения. Если что, я у себя.
С этими словами Ольга покидает кухню, и начинается вливание в коллектив. Наташа – пепельная блондинка с эффектной фигурой, Кристина – худая брюнетка с вздернутым носиком, Полина – пухленька розовощекая блондинка с россыпью веснушек и Николай – высокий русоволосый мужчина, немного похожий внешностью на Сомова, только младше.
Когда знакомство закончено, чай разлит, а на моей тарелке красуется кусок аппетитного торта, я решаюсь задать вопрос:
– А кто такая Грымза?
– О-о-о, – тянет Наташа, – с чего бы начать? В общем Грымза – это немка Катя Опенгер. То ли невеста, то ли любовница наше большого босса, глава отдела по связям, Снежная Королева сия царства и просто стерва.
Невеста босса, значит. Что-то подсказывает, что не Александра Петровича. А значит это она ответила тогда на звонок. Полный абзац.
– Ей на глаза лучше не попадаться, – поддакивает Коля, – а уж становиться ее врагом и вовсе не советую. Она у нас чуть Полинку до нервного срыва не довела.
Я перевожу недоуменный взгляд на женщину. Чем она могла не угодить немке? Полина похожа на плюшевого зайку, которого хочется прижать к груди и потискать.
– Я не знаю, почему она меня донимала, – краснея говорит блондинка. – Я вообще не понимаю по какому праву она лезет в работу каждого отдела. У всех свои начальники. Ей буквально не нравилось во мне все – от внешнего вида до моей работы.
Я оглядываю Полину с головы до ног. Классический темно-серый брючный костюм хорошо сидит на фигуре, волосы стянуты в строгий пучок, нет ни пошлости, ни вульгарщины. Не знаю какой она профессионал, но если до сих пор здесь работает, то делаю вывод – хороший.
– Катя очень педантичная, скрупулезная перфекционистка и ее бесит, что кто-то может от нее отличаться, – включается в разговор Виктор. – Она хочет, чтобы мы были роботами и не теряли концентрацию ни на минуту. Ее не волнует, что у тебя может что-то болеть или что тебя отвлекли. Запомни, ее можно называть только фрау Опенгер, а Катя – это ее полное, сокращенное и уменьшительно-ласкательное имя. И еще она ненавидит рыжих.
– Ой, да брось, – с сарказмом хмыкает Кристина, – она в принципе не способна на человеческие чувства и цепляется ко всем, кто попадается под руку. Думаю потому, – женщина понижает голос, – что Владислав Андреевич не только не надел ей кольцо на палец, но и всячески отрицает, что у них отношения. И цвет волос не при чем.
– Так-то оно так, – соглашается Витя, – Владислав Андреевич не дурак на такой вобле жениться, но вспомни Машку из бухгалтерии или менеджера Марину. Они обе жаловались, что их уволили ни за что.
– Машка, Грымзу сукой назвала, та услышала, а Маринка по рабочему телефону со своим парнем постоянно ругалась, до нее вечно не дозвониться, – возражает Кристина.
– На Польку неприятности и придирки посыпались, когда она имидж сменила, – говорит Коля, откусывая слойку, и продолжает с набитым ртом, – а как обратно перекрасилась, все закончилось.
Все за столом замолкают, обдумывая Колины слова. Я ковыряю остатки торта, окончательно убеждаясь, что в этой компании мне не работать. Мало того, что Влад против, скоро к нему присоединится и его невеста. И все из-за цвета волос. Это могло бы быть смешно, если бы не было так грустно. И непрофессионально.
