Текст книги "Круги по воде (СИ)"

Автор книги: Таня Финн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Прогудел тревожный сигнал, означавший, что открыты ворота. Ворота, открытые в неурочное время, могли означать несколько вещей. И все они требовали его немедленного присутствия внизу. На мгновение он замер в нерешительности. Потащил было свёрток обратно. И услышал топот ног по лестнице на уровень ниже. Громкий, уверенный голос звал его. Он знал, что люди с таким голосом не знают сомнений, и этот солдат, посланный искать его, обязательно выполнит задачу. Топот обутых в добротные сапоги ног всё приближался, и он решился. Торопливо оттащив труп к самой стене и бросив за ящики в тёмном углу, бросился к двери, рассудив, что голубятня практически не посещается. Единственный, кто мог прийти сюда в любое время, был старый Фике. Но он лежал теперь, завёрнутый в плащ, и был больше не опасен.

– Подожди.

– Нет, нужно идти. Слышишь, сигнал у ворот.

– Ну и что? Задержись немного.

Она обхватила его руками, и, смеясь, принялась целовать. Он уступил было, но потом всё же, с явной неохотой выбрался из её объятий, и стал торопливо одеваться. Она с лёгкой гримаской недовольства наблюдала за ним. Капризно сказала:

– Ты всегда прибегаешь по свистку, как собачонка?

– Это мой долг, – твёрдо ответил он. Подошёл к ней, наклонился, провёл рукой по волосам:

– Не сердись.

Она вздохнула.

– Не выходи сразу за мной, – посоветовал он, подходя к двери. – Сначала осмотрись.

– Без тебя знаю, – девушка надула губки и отвернулась.

Ноэль похлопал своего жеребца по лоснящейся шее, потемневшей от пота:

– Отдыхай!

– Нужно позвать священника, – тихо сказал Леонел, отдавая поводья своего свежеприобретённого рыжего. Конь был захвачен в схватке на лесной дороге, и понравился новому хозяину. Ноэль хотел отдать ему своего гнедого, но он отказался.

Маленький отряд, вернувшийся из двухдневного похода, встретили у ворот, пропустив на хорошо выметенную площадку, и приняли с рук на руки раненых. Тяжело раненого положили на носилки. Покойник лежал тут же, на соседних носилках, дожидаясь прихода отца Бители.

– А где наш комендант? – граф оглядел встретивших их у ворот. Заметил полковника.

– Господин комендант, вокруг крепости участились разбойные нападения. Позаботьтесь о патрулях.

Пожилой священник, торопливо приблизившись и надевая на ходу облачение, наклонился над покойным. Зарокотал гром, и первые капли дождя упали с неба, по которому бежали клубящиеся облака, выпуская из-за мохнатых серых боков проблескивающий внезапно ослепительный краешек солнца, выглядывающий ненадолго и снова ныряющий в темноту.

– Позаботьтесь обо всех, отец, – сказал Леонел священнику, глядя, как крупные мокрые капли пятнают лежащих на земле. Тот молча кивнул, давая знак своим помощникам. Те дружно взялись за ручки носилок.

– И прошу вас, когда закончите, прийти ко мне. Я буду в зале для совещаний.

Отец Бители обернулся, его лицо было сурово. Сосредоточенно посмотрел на него и тихо ответил:

– А вам не нужно прийти ко мне, сын мой?

– Об этом мы поговорим вечером, святой отец, – твёрдо ответил Леонел. Повернулся, и, взглядом позвав графа Ноэля, пошёл с площадки.

– Нам нужно хорошенько подумать, дорогой граф, – Леонел задумчиво почесал кончик носа. Обернулся к Ноэлю:

– Вы позаботились о нашем приобретении?

Тот кивнул.

– Не беспокойтесь, я уже распорядился. Всё будет в порядке.

Потрогал осторожно повязку на лице, усмехнулся углом рта:

– Мне нужно навестить жену. Только боюсь, когда она увидит меня в таком виде, появление наследника может произойти слишком быстро.

Леонел виновато сказал:

– Конечно, дорогой мой, сходите к ней. И обязательно навестите врача.

И добавил, улыбаясь:

– Вы мне нужны здоровым. Вечером я собираю совет.

Леонел посмотрел вслед уходящему графу. Оглянулся и подозвал распоряжавшегося неподалёку караулом солдат лейтенанта Сиггела:

– Сиггел, идите за мной.

Поднялся по лестнице в просторную, светлую комнату, прошёл по толстому узорчатому ковру к столу, уселся, обхватив руками голову. Наконец, решившись, достал листок бумаги, набросал несколько строк. Перечеркнул, написал снова. Отложив перо, вытянул из ящика стола небольшую шкатулку. Нажал рычажок, покопался под откинувшейся крышкой. Осторожно вынул, держа двумя пальцами, тончайший листок полупрозрачной ткани. Расстелил на гладкой поверхности стола. Взял перо, задумался. Закусив губу, и тщательно выводя буквы, написал подготовленные заранее строчки. Приподнял листок, держа обеими руками, помахал в воздухе. Коротко взглянув на стол, протёр зеркальную поверхность рукавом. И сказал, аккуратно сворачивая кусочек ткани, всё плотнее и плотнее, стоящему у двери лейтенанту:

– Вы знаете, как пройти на голубятню, лейтенант? Тогда ведите.

– Вот здесь, по лестнице наверх.

Сиггел пошёл вперёд, коротко бросив одному из дежуривших на площадке рядовых:

– Найди старика Фике.

Узкая старая лестница, изгибаясь, вела на самый верх, и Леонел вспотел, стараясь поспеть за лейтенантом. Тот шагал уверенно, как всегда, и не сбавлял хода. Остановившись на площадке, пошарил у себя в сумке, висящей на боку.

– Если старик Фике не милуется сейчас со своими голубями, там должно быть заперто.

Леонел, стыдясь при невозмутимом лейтенанте вытереть пот со лба, отдувался как можно незаметнее. Слегка отдышавшись, спросил:

– У вас есть ключ?

– Да, – Сиггел закрыл сумку и повернулся к дощатой двери, сделанной из прочных досок, теперь уже порядком обшарпанных и потемневших. – Ключи от всех дверей есть у коменданта и у меня. Да ещё кое у кого.

Он пожал плечами и вставил ключ в замочную скважину.

– Старик совсем уже стал плох, – проворчал, открывая дверь и входя внутрь. – Закрывает кое-как.

Леонел вошёл за ним, с любопытством оглядывая клетки и сидящих там птиц. Прошёлся вдоль рядов больших клетей, ведя пальцем по прутьям.

– Кажется, им тут неплохо живётся? – заметил он, глядя на голубя, расправившего переливающиеся под солнечным лучом крылышки и кланяющегося другой птице.

– Да, Фике просто помешался на этих пернатых, – равнодушно ответил лейтенант. Он стоял посреди комнаты, заложив руки за спину и обводил её скучающим взором.

– Мне нужна птица из крайней клетки у северной стены. Такая коричневая, с пёстрыми крылышками, – потирая лоб, вспомнил Леонел.

– Может быть, не стоит искать самим? – спросил Сиггел. – Мы переполошим тут весь курятник, и ничего не найдём.

Леонел пожал плечами, морща нос и оглядываясь.

– К сожалению, дорогой лейтенант, мне нужно это сделать сейчас. Давайте, вы пойдёте вдоль этого ряда, а я поищу вон с той стороны.

Они пошли вдоль клеток, вглядываясь в голубей. Пройдя почти до конца, Леонел пробормотал себе под нос:

– Да, это труднее, чем я думал. Может быть, и правда, подождать… Проклятье!

Лейтенант, метнувшийся на шум падающего тела, едва не споткнулся о сидящего на полу Лео. Тот держался за ушибленный локоть и смотрел на тёмный, длинный предмет, на который упал.

– Посмотрите, что там, – сказал он сквозь зубы Сиггелу.

Тот осторожно продвинулся дальше, и, ухватившись за край ткани, вытянул увесистый свёрток на свет. Заточенным лезвием ножа подпорол толстую ткань. Присвистнул, вглядываясь в разрез.

– Не стоит нам ждать старика Фике, – сказал он холодно, неторопливо убирая нож в ножны. – Он уже здесь. И труп ещё тёплый.

Глава 25

– С чего это началось? Когда всё пошло не так? – Если бы Вульф мог мыслить чёткими фразами, он сказал бы так. Но сейчас он лишь раздражённо похлопывал себя по голенищу сапога, мучительно пытаясь понять причину немилости своего господина.

Анри, обычно ничего от него не скрывавший и позволявший ночевать рядом с постелью, выгнал его вон, велев поискать другое место для ночлега. Вульф, сидя в отдалении от палатки хозяина, с видом побитого пса наблюдая за малейшим движением у входа, в надежде, что гроза утихнет, заметил выходящего барона.

Приблизился к нему, не зная, как начать разговор. Разговоры не были его сильной стороной.

Тот, отойдя немного от полотнища, закрывавшего вход, остановился, оглядываясь по сторонам. Телохранитель, подойдя ближе, понял, что барон просто устал. Он был синевато бледен и стоял, глубоко вдыхая и выдыхая воздух. Вульф крепко взял его за локоть, выдавив из себя улыбку.

– Не хотите присесть, ваша милость? – и он указал на свой наблюдательный пункт, где у него на неведомо как оказавшемся в этом месте большом угловатом валуне был расстелен старый плащ.

Барон глянул на него и пошатнулся. Слабо улыбнулся.

– Что же, ведите.

– Это она, ведьма. Всё она виновата, – в который раз повторил Вульф, с отчаянием качая головой. – Не надо нам было её трогать.

Барон с сочувствием посмотрел на него, похлопывая по колену.

– Мы все должны выполнять волю нашего господина, – негромко выговорил он, наклоняясь к уху телохранителя, – это наш долг.

Тот в задумчивости засопел, кивая головой. Встрепенулся, оглядываясь кругом:

– Только я вам ничего не говорил, ваша милость.

– Ну что вы, мой друг, – укоризненно ответил барон, – мы ведь теперь как одна семья. Можете во мне не сомневаться.

Барон ушёл, а Вульф ещё долго сидел на нагретом солнцем камне, раз за разом прокручивая в голове последние события. Вспомнил свои недавние слова. И обещание собеседника помочь горю. «Я подыщу вам хороший амулет. Носите его, не снимая. Это должно помочь».

– А как она смотрела, каким взглядом. Словно не мы за ней пришли, а она за нами. Словно видела нас всех насквозь…

Вульф содрогнулся. Он словно наяву опять ощутил запах горящей смолы, треск разлетающихся от жара сухих древесных стволов. И голос, спокойный голос ведьмы:

– Когда-нибудь все мы встретимся.

Вздохнул, отходя о леденящего душу видения, машинально почесывая себя за ухом. Отдёрнул руку, ощутив на месте расчёса болезненную точку, словно след от укуса зловредного комара. Пожал плечами и забыл об этом.

– Да, его убили совсем недавно, – врач, пришедший вместе со срочно вызванным графом Ноэлем, поднялся с колен и вытер руки поданной ему помощником тряпицей. – Удар нанесён острым предметом, скорее всего, ножом. Старик умер почти мгновенно.

– Это всё, что вы можете сказать? – нетерпеливо спросил Леонел.

Врач надул щёки. Потёр ладони с глубокомысленным видом.

– Судя по тому, что крови вытекло совсем немного, удар нанесён очень точно. Должно быть, это профессиональный убийца.

– Или профессиональный солдат? – пробормотал себе под нос Ноэль, разглядывая лежащее на полу тело.

Лейтенант со снисходительным презрением оглядел доктора. Отвернулся, задрав голову и разглядывая со скукой потолок.

– Сиггел, – сказал Леонел, отвернувшись от доктора. – Распорядитесь насчёт покойного. И поищите ему замену. Я хочу, чтобы здесь постоянно дежурил пост солдат. Они должны знать выбранного нами человека в лицо. Приступайте немедленно.

Подождав, когда лейтенант, молча выслушавший приказ, вышел за дверь, и его сапоги простучали вниз по лестнице, Леонел сказал:

– Благодарю вас, доктор. Вы тоже можете идти. Продолжайте заботиться о наших раненых, и делайте это как можно лучше. Как вы это умеете.

– Вы сделали это нарочно? Отослали всех? – спросил Ноэль, подходя к двери и выглядывая на лестницу.

Леонел стоял посреди комнаты, задумчиво кусая себя за палец.

– Как вы думаете, Ноэль, зачем кому-то понадобилось убивать старика? – спросил он, обводя глазами просторное помещение.

– Не представляю. Фике был безобидным старым чудаком. Единственной его страстью были голуби. Особенно почтовые. – Граф улыбнулся. – Я помню, когда он был помоложе, то обожал заключать пари, какая птица долетит первой. И почти никогда не ошибался.

– Почтовые, говорите? – Леонел нахмурился, нагибаясь и внимательно вглядываясь в лежащего на полу покойника. – Нет, не может быть. Я скоро во всех начну видеть…

– Что видеть? – Ноэль тоже нагнулся, пытаясь разглядеть, что увидел Леонел.

Тот опустился на колени, шаря руками вокруг. Граф опустился рядом, тоже смотря по сторонам.

– Что вы ищете?

– Скажу, когда найду, – сквозь зубы пробормотал Лео, заползая в самый угол. – Тут чище, чем на столе в моих апартаментах. Надо будет ткнуть моего Жильбера носом в этот угол… Вот оно!

И он, пятясь задом, выполз из-за клеток, опираясь на одну руку. Поднял сжатый кулак.

– Ноэль, я нашёл! Но лучше бы я не находил этого!

Он разжал руку. На ладони лежал маленький цилиндрик с привязанной к нему тонкой прочной ниткой.

– Вы ведь знаете, что это такое, граф?

– Письмо для голубиной почты, – глядя ему в ладонь, медленно выговорил Ноэль. Губы его сурово сжались.

– Если это не вы, и не я, то кто же? – Леонел посмотрел ему в глаза. – В нашей крепости завелись шпионы, ваше сиятельство.

Отец Бители глубоко вздохнул, снимая облачение. Сегодня предстояло ещё много дел.

Постоял немного в раздумье, теребя пальцами короткую бороду и перебирая в памяти самое неотложное из намеченного на остаток дня. Сегодняшний вечер он, надеясь, что ничего непредвиденного не случится, собирался провести за партией в шахматы. Хотя бы с самим собой. Но утро разрушило эти приятные планы. Теперь он с печалью заядлого игрока, оторванного от любимого занятия, лишь посмотрел в сторону маленького столика, придвинутого к стене.

В дверь, никогда не запертую, осторожно постучали. Потом она приотворилась, и в комнату просунулась взъерошенная голова.

– Заходи, сын мой, – ласково сказал отец Бители. Он знал практически всех обитателей крепости, и теперь пытался припомнить имя молодого солдата. «Ах, да, Жозеф!»

– Войди, Жозеф, не бойся. Тебя послали за мной? Что-то случилось?

Солдат помялся, переступая с ноги на ногу и уставившись в пол. Наконец, решившись, поднял глаза на священника и сказал:

– Тут такое дело, святой отец. Ну, как бы, мне поговорить надо. Вот. С вами.

Леонел осторожно развернул маленький листок. Разложил на гладко отполированной до зеркального блеска поверхности стола. Прижал пальцами края и принялся внимательно разглядывать. Ноэль заглядывал сбоку, и, морща лоб, разбирал маленькие буковки.

– Однако. – Леонел шмыгнул носом, рассеянно запуская в волосы всю пятерню и принимаясь ожесточённо почёсываться. – Этот молодец неплохо осведомлён.

– А что значит – насчёт этого человека? – Ноэль нахмурил брови, вычитывая последние слова. – Какого человека?

Леонел склонился над столом, разглаживая пальцем тонкий листок. Наконец сказал:

– Должно быть, это ответ на вопрос. Он пишет – «насчёт этого человека – да».

Откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по столу. Просвистел несколько тактов военного марша. И, раздвинув губы в ехидной усмешке, поглядел на собеседника:

– Вы давно не писали любовных писем, дорогой друг?

Ноэль хмыкнул:

– Приходилось, и не раз. Ещё не забыл, как это делается.

– Сейчас мы напишем письмецо. – Леонел зашарил по столу. – И наш ответ будет – нет.

Он улыбнулся ещё шире, показывая белые зубы и щуря заблестевшие глаза.

– Пусть наш неизвестный друг призадумается.

– И ты решил, сын мой, что этот человек сказал тебе неправду?

– Да как же мне ещё думать, святой отец? Когда он сказал, что вышел из залы, той, где господа обычно сидят, разговоры разговаривают, я и не подумал ничего такого.

Молодой солдат, сидя на краешке предложенного ему стула, почесал веснушчатый нос. Поглядел на священника честными круглыми глазами.

– Только потом я с дружком своим словечком перекинулся, ну там, как дела, и всё такое, он и давай ныть, как ему скучно было на площадке у залы той мотаться туда-сюда. За весь день никто даже не появился. И то, чего там кому-то появляться? Их сиятельства в отъезде, это все знают. – Он развёл руками, тоже покрытыми веснушками.

– А как все узнали, что старика прибили наверху, и стали доискиваться, кто там ошивался, я сразу не сообразил, что к чему. А как ушёл с поста, да прилёг, тут мне в голову и стукнуло! Он ведь оттуда шёл, зала-то совсем рядом!

– Ты думаешь, сын мой, что тот, кого ты там встретил, причастен к смерти бедного Фике? – мягко спросил отец Бители, внимательно глядя ему в глаза.

– Не знаю я, – хмуро ответил тот. – Откуда мне знать, как там дело было? Мне уж говорили… Не лезь, говорят, Жозеф, куда не просят, а то худо тебе будет. У господ свои дела, вот и помалкивай.

– Кто это тебе говорил такое, сын мой? – строго спросил отец Бители.

Жозеф покривился, передёрнул плечами.

– Да какая разница, кто говорил-то? Вы только не говорите никому, что это я вам сказал. Я ведь потому к вам пришёл, святой отец, что вы в этом лучше меня понимаете. И с господами вы дружбу водите, и нас не обидите, это всем известно. Вот вы уж и подумайте, как тут быть. А мне в это и лезть не стоит.

Когда Жозеф ушёл, священник некоторое время сидел в раздумье, теребя бороду, и глядя перед собой невидящим взглядом. Потом поднял голову, и в глазах его появилось выражение тщательно сдерживаемой досады и решимости сделать неприятное, давно откладываемое дело.

Глубоко вздохнув, он тяжело поднялся со стула. Посмотрел на разложенное священническое облачение. Провёл руками по старенькому тёмному одеянию, в котором ходил обычно. Подошёл к потёртому комоду у стены, отодвинул один из ящиков. Вытащил глухо брякнувшую увесистую связку потемневших ключей. Перебрал висящие на толстом, тяжёлом, покрытом многочисленными царапинами кольце ключи разнообразных размеров. Выбрал нужный, аккуратно снял с общей связки. Повертел в руках, задумчиво глядя на затейливую бородку ключа и маленькое овальное кольцо. Сжал в широкой, крепкой не по возрасту тёмной ладони, толкнул лёгкую, никогда не запирающуюся дверь, и вышел в коридор.

Глава 26

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной. – Клиент бросил на столик перед ведьмой увесистый кошелёк и посмотрел ей в лицо.

Кошелёк едва слышно, увесисто брякнул, монеты в упаковке тонкой кожи лежали плотно, прижав друг к другу выпуклые чеканные бока.

Она перевела взгляд на мешочек. По лицу прошла и пропала тень отвращения.

– Я не хочу.

– Мне так нужно. Я не смогу больше ездить к тебе. Это слишком опасно.

– Ведьмы не покидают своих домов. – Она посмотрела на него со снисходительной улыбкой. В её голубых глазах он видел лишь доброжелательное терпение.

– Скажи, сколько ты хочешь за это. – Клиент присел на шаткий стул, кляня про себя ветхую мебель. Ничего, сказал он себе, скоро это изменится. Она будет принимать его в роскошных апартаментах, сидя в глубоком, упругом, прекрасном кресле, фасон которого он сам ей выберет и закажет у лучших мастеров. Видение будущего на миг предстало перед ним, и он с улыбкой подумал, что будет единственным её клиентом. А остальные лишь будут умолять его допустить прикоснуться тех тайн, к которым допущена эта потомственная ведьма.

Из сладких грёз его вырвал трезвый холодный голос:

– Мне не нужны деньги.

– Первый раз вижу человека, которому не нужны деньги, – усмешкой прикрывая досаду, ответил он.

– Ты знаешь, что мы не работаем просто за деньги. – Ведьма откинула голову, лицо её всё больше замыкалось. Ему показалось, что сейчас она укажет ему на дверь.

– Прошу тебя, не отказывай мне. – Теперь он умолял. – Скажи, что ты хочешь. Скажи, я всё для тебя сделаю.

– Неужели всё? – Она повела плечами, улыбнулась углом яркого рта. – Вы, обычные люди, не можете себе представить, что может пожелать ведьма.

– Я сделаю всё, достану для тебя всё, что ты захочешь – твёрдо ответил он, ликуя в душе. Он даже верил, что действительно всё сделает. Лишь бы она поступала так, как ему нужно.

Она опустила голову, волосы упали на лицо, и он не разглядел странного выражения, пробежавшего в её глазах и искривившего губы. Ведьма вздохнула, подняла голову, и легонько улыбнулась клиенту.

– Хорошо. Я поеду с тобой. Сейчас я скажу, что мне потребуется на первое время…

Ночью опять прошёл сильный дождь. Порывистый ветер принёс клубящиеся грозовые тучи. Огромные, чёрные, они надвинулись тёмной массой, закрыв быстро темнеющее вечернее небо, окончательно погасив остатки света. Когда мрак опустился на землю, покрытую плотными рядами палаток, казавшимися совсем маленькими рядом с каменными стенами Отера, высоко в небе прогремел первый удар грома. Спустя томительные мгновения, показавшиеся вечностью, извилистая светящаяся полоса соединила землю и кипящие в вышине тучи. Потом отдельные раскаты превратились в одни сплошной грохот, молнии били непрерывно, озаряя вытоптанную, высохшую равнину вокруг города, окаймлённую вершинами гор.

Но некому было видеть это буйство света и тени. Всё живое попряталось, кто куда смог, в страхе вздрагивая от громовых раскатов и укрываясь от хлещущих землю струй воды. Казалось, гроза будет продолжаться всю ночь. Но надвинувшиеся на небо тучи ушли так же быстро, как появились, молнии били всё реже и реже, гром затихал, рокоча уже издалека, и, наконец, затих совсем.

Утром выглянувшие из палаток увидели высокое, умытое голубое небо, чистое, как в первые дни творения. Солнце ласково пригревало, от земли поднимался парок, оставшиеся после ночного дождя лужи быстро исчезали, оставляя неглубокие рытвины, выбитые ливнем.

А когда лужи окончательно просохли, и ласковое солнышко превратилось в слепящий белый круг, безжалостно припекавший равнину с самой высокой точки неба, показался обоз, тянущийся с северного тракта. Колонна грохочущих повозок, запряжённых тяжеловозами, свернула с основной дороги и покатилась к лагерю.

– Прекрасно! Прекрасно! – Анри ходил по палатке, улыбаясь собравшимся углом напомаженного рта и милостиво поглядывая на маркиза. Тот самодовольно улыбался, разглаживая жидкие усы.

Изящно опустившись в кресло, герцог забросил ногу на ногу и засмеялся дробным смешком. Сощурив тёмные, круглые глазки, блестевшие от хорошего настроения и нескольких выпитых с утра кубков вина, оглядел подчинённых:

– Теперь посмотрим, как запоют эти горожане, когда мы покажем им дула наших пушек!

Маркиз хихикнул. Остальные согласно закивали.

– Дорогой маркиз, прикажите вывести орудия на позиции. – Анри опять отхлебнул из поднесённого лакеем кубка, повернулся к дядюшке: – Я хочу начать штурм как можно скорее. Мы и так слишком долго здесь топчемся. Должно быть, эти тупицы уже решили, что мы ни на что не годимся.

Он взглянул на барона Жоржа:

– Господин барон, готовьте свою пехоту. Скоро вам найдётся применение.

Барон поклонился. На лице его ничего не отразилось. Выпрямившись, он оглянулся на графа Эдгара. Тот поднял брови, дёрнул углом рта. И отвернулся.

– Разрешите доложить, Ваше высочество. – Барон Жорж кашлянул, глядя на герцога.

– Что такое?

– У нас осталось не так много людей, как было вначале… – нерешительно начал командующий пехотой.

– И что же? – нетерпеливо оборвал Анри. – Что вы хотите этим сказать?

– Ничего особенного, Ваше высочество. Просто многие заболели, и если Ваше высочество захочет планировать штурм одновременно с нескольких позиций… Это будет непросто сделать. – Барон опять откашлялся. Оглянулся на предводителя кавалерии, наблюдавшего за его стараниями, и продолжил: – Если пехоту не усилить за счёт других служб… Я хочу сказать, если бы у меня было больше людей…

Герцог подскочил в кресле. Вцепившись в подлокотники, он уставился на барона Жоржа.

– Разве вы не получили в своё распоряжение пехоту барона Рене?

Жорж пожал плечами, переступив на месте.

– Получил, Ваше высочество, – хмуро ответил он, стараясь смотреть Анри в камень золотой пряжки, скалывающей кружева на шее. Поднять глаза выше он не решался. – Только вот всего количества людей, что получилось в результате, для одного много, а для двоих мало.

Герцог фыркнул.

– Я не желаю слышать ваши жалкие отговорки.

– Кажется, горожане и правда могут думать, что мы ни на что не годимся, – пропел маркиз, растягивая в улыбке тонкие губы.

– А что скажет кавалерия? – Герцог перевёл взгляд на графа Эдгара.

– Мы достаточно укомплектованы, Ваше высочество, – спокойно ответил тот. На Жоржа он старался не смотреть. – Должен сообщить о нехватке боеприпасов для стрелкового оружия. К сожалению, прибывший обоз в этом не оправдал наши ожидания. И у нас ещё нехватка…

– Да что это такое? – Анри хлопнул ладонью по подлокотнику. – Все словно сговорились! Вы постоянно недовольны, господа! Берите пример с моего дядюшки – вот кто никогда не жалуется! – И он показал на маркиза. Маркиз выставил подбородок. – Идите, господа, идите, и готовьтесь к штурму!

И он, возмущённо фыркая, откинулся в кресле, протянув лакею опустевший кубок.

Когда в палатке не осталось никого, кроме самого герцога и барона Эверта, как всегда стоявшего за креслом, Анри вздохнул и поглядел на лакея. Обычно он не обращал внимания на прислугу, считая её чем-то вроде мебели.

– Выйди вон, любезный, – ворчливо сказал он, слегка приподняв палец с отполированным ногтем и указав им на полотнище, закрывающее выход из палатки. Лакей торопливо вышел, тщательно прикрыв за собой вход. После показательного наказания лакея, однажды этого не сделавшего, в палатке нельзя было найти ни одной щёлочки, в которую могла бы залететь докучливая муха.

– Вот что, дорогой барон. – Анри потеребил мочку уха, поморщился. – И выйдите из-за кресла, наконец! Вечно вы там прячетесь!

Барон выбрался на середину расстеленного у кресла цветастого ковра. Повернулся к Анри, разглядывая его подведённую бровь.

– Я даю вам важное и ответственное поручение. Вы займётесь моей почтой. Затем пройдёте по лагерю и посмотрите, как идут дела у наших вояк. Мне нужно, чтобы пушки были подведены к стенам как можно скорее. Ничего не упустите.

– Я считал, что почту вам приносит Вульф, – ответил барон, принимаясь рассматривать другую бровь герцога.

– К сожалению, дорогой мой, я не могу больше доверять моему милому Вульфу. – Анри непроизвольно ощупал спрятанный за отворотом тонкий лоскуток ткани. Письмо, полученное утром. И надо же, какая ирония, дуралей сам принёс ему это!

– Вы собираетесь прогнать его? – удивлённо спросил барон.

– Нет. Нет, пока не собираюсь. – Анри усмехнулся. – Он мне ещё пригодится. Бедняга никогда не отличался большим умом. Уверен, он сам не ведает, что творит.

И герцог в который раз принялся перебирать в памяти тех, кто смог бы переманить у него верного слугу. Должно быть, ему посулили что-то из ряда вон, раз даже такой человек польстился на это и переметнулся к другому хозяину!

Когда барон ушёл, Анри ещё посидел немного в кресле, ожидая, пока вернувшийся лакей наведёт ослепительный блеск на его и без того безукоризненные ногти, а другой лакей смахнёт пылинки с тонкого бархатного плаща, отделанного дорогим кружевом. Потом лениво поднялся, вытащил из-за отворота рукава надушенный платочек, поднёс к носу, вдохнул, взмахнул лёгкой тканью. Улыбнулся самому себе. И неторопливо вышел из палатки, сопровождаемый лакеем, в то время как оставшийся слуга кланялся в пояс, придерживая полотно, прикрывающее вход.

Мадлен приоткрыла край занавески, закрывающей выделенный ей уголок от посторонних глаз. Вышла на середину палатки и осторожно установила на край походного сундучка небольшое овальное зеркало. Отошла немного, и повернулась, разглядывая себя с боков. Вытянула стройную шейку, пытаясь увидеть часть спины. Новое платье сидело как нельзя лучше. Барон уверял, что так и будет. Но надо же убедиться!

– Надо было просить ещё зеркало. Побольше, – пробормотала она, вглядываясь в отражение.

Церемонно приподняла юбку двумя пальчиками, кланяясь воображаемому кавалеру. Счастливо вздохнула. Остаться в этом и подождать его, или надеть потом? Нет, барон сказал, что придёт поздно. Она повернулась к своему закутку, поднимая руки к застёжке на ожерелье. Пусть полежит. Лучше она наденет это перед самым его приходом.

У палатки послышались голоса, потом откинулся клапан, пропуская яркий послеполуденный свет, вместе с палящим зноем, и внутрь протиснулся Рой. Сразу вслед за ним вошёл невысокий, кудрявый франт. Он обвёл тесное помещение блестящими тёмными глазами, и остановил взор на Мадлен. Прикоснувшись кончиками ухоженных пальцев к краю бархатной шапочки, густо расшитой дорогими камнями, и украшенной пышным пером, прикреплённым золотой пряжкой, сказал томно:

– Я вижу, здесь обитает прелестная нимфа.

Мадлен присела, склонив голову и опустив глаза. Она лишь мельком однажды видела этого человека, но хорошо его разглядела. «Запомни, это Анри дБарра, наш герцог. Брат короля, – барон говорил тихо, сухим тоном, сжимая её локоть твёрдыми пальцами. – Больше всего он любит, чтобы его слушались».

– Как тебя зовут, прелестная пастушка? – гость подошёл ближе, разглядывая её с головы до ног.

– Меня зовут Мадлен, господин. – Она присела ещё ниже.

– Ты можешь выпрямиться, дорогая, – милостиво сказал герцог. – Такой красавице не пристало прятать свои глазки.

Мадлен посмотрела на него. Гость улыбался, уверенный в своей неотразимости. Его глазки заблестели ещё больше, когда он обвёл взглядом её личико и приоткрытую вырезом платья грудь, обрамлённую тонкими кружевами.

– Ты скучаешь здесь, милое дитя? Я хочу пригласить тебя в своё скромное жилище, и развеять твою грусть.

Мадлен опустила ресницы и осторожно сказала:

– Мне вовсе не скучно, господин. – И тут же ощутила вспышку недовольства, нахлынувшую от мужчины. Вот ты какой. Так я и думала.

– Когда вы вошли, моя скука сейчас же пропала. – И она мило улыбнулась.

Анри протянул ей руку, расплываясь в ответной улыбке, не отрывая глаз от её белых маленьких зубок, приоткрывшихся за алыми губками.

– Иди за мной, прелестная нимфа, и, обещаю, ты больше не будешь скучать в одиночестве.

– Ну, ещё, ещё давай! Навались! – Команда артиллеристов, надрываясь, вытащила тяжелую пушку на намеченную позицию и остановилась. Площадка у рва, вытоптанная многочисленными ногами и копытами, разбитая ночными ливнями, была заполнена суетящимися людьми. Стучали молотки, плотники скинули рубахи под палящим солнцем, блестя потными спинами, и торопливо сколачивали грубые опоры из толстых деревянных брусьев.

От лагеря метались туда-сюда группы рабочих, тарахтели телеги, подвозя материал для плотников. У только что подтащенной пушки раздался взрыв чудовищной ругани. Возле косо торчащего дула яростно препирались двое мужчин. Они взмахивали руками то в сторону лагеря, то в направлении городских стен. Один из них, пониже рангом, поднял руку, и, тыча пальцем в зенит, прокричал нечто явно нелестное в лицо барону Жоржу. Неторопливо приближающийся барон Эверт расслышал только отдельные слова:

– …угол стрельбы…, порох никуда…, ров слишком…

Подойдя поближе, барон увидел старшину артиллеристов, крепкого коренастого мужчину, стоящего с непокрытой головой перед бароном Жоржем, и остервенело отирающего струящийся по лицу пот. Коротко остриженные волосы торчали слипшимися косицами. В густых чёрных волосах белели неровные пятна неожиданной седины.