Текст книги "Круги по воде (СИ)"

Автор книги: Таня Финн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

За тонкими полотнищами палатки громыхнуло. Сверкнула молния, осветив призрачным огнём щель неплотно прикрытого входа. Все подняли головы, прислушиваясь к грохотанию тяжело гружёных небесных телег, трясущихся по булыжникам небесной мостовой.

Командир кавалерии, граф Эдгар, зябко повёл плечами, отряхиваясь:

– Надеюсь, это ненадолго. Я беспокоюсь за лошадей.

– А я за своих людей, – угрюмо сказал барон Рене.

– К делу, господа, – сказал граф. – Пододвиньтесь поближе, карта не слишком хорошая.

Командиры зашевелились, подвигаясь к раскладному столику, разложенному пажами.

– Впереди у нас несколько мелких городков, – граф повёл пальцем по карте, зависая над плохо различимыми в свете походного фонаря рисунками. – Они ничего из себя не представляют в плане обороны. Зато там мы сможем пополнить запас продовольствия и воды.

– У меня много больных, – командир пехотинцев, барон Жорж, почесал нос, вглядываясь в карту. – Мы сможем оставить их в этих городках?

– Это зависит от настроения населения, – ответил граф. – Если до них уже дошли слухи о наших подвигах в деревнях… Вашим людям могут перерезать глотки, как только мы скроемся из виду.

– Почему это – нашим? – огрызнулся тот. – А вашим людям нечего вспомнить?

– У нас порядка побольше, – с достоинством ответил граф Эдгар.

– У вас снабжение лучше нашего.

– Причём тут снабжение? Мои люди просто опытные вояки, вот и всё.

– Ах вот как!

Барон Рене примиряюще поднял руки:

– Господа, прошу вас, успокойтесь. Господин граф, насколько я знаю, впереди не только мелкие городишки, но и довольно крупный торговый город?

– Да, – ворчливо ответил тот, – и вот там нам могут хорошенько дать по зубам. Жители этого города отличаются воинственностью, и имеют возможность содержать своё войско. Они без боя ворота не откроют.

– А как же королевский указ? – не без ехидства спросил барон Жорж.

– Плевали они на наши указы, – хмуро сказал граф. – Они и при старом короле не слишком-то кланялись. А уж теперь и подавно.

– Мы не можем провезти осадные орудия, мой господин. – Маршал, старый вояка, переживший не один поход, сурово смотрел на Великого герцога. Он знал ещё его деда, повоевал досыта с северным соседом, и теперь с досадой старого человека пытался доказать молодому господину очевидные вещи.

Тот зарычал, бросив перчатки на землю и наподдав их мыском сапога. Паж торопливо подобрал перчатки.

– Мы ползём, как старая кляча на бойню! Вы что, ничего не можете сделать? Мне нужны эти пушки!

– Местность в этом районе очень гористая, мой господин. – Маршал вздохнул. – Даже ваш дедушка, бывалый воин, и тот не решался воспользоваться тяжёлыми орудиями в войне с нашими соседями.

– И совершенно напрасно! – Рявкнул герцог. – Возможно, ему бы больше повезло! – И повернулся к своему дяде, командующему пехотинцами. – Далеко ещё до Отера?

Дядя втянул и без того впалые щёки, покрытые седоватой щетиной. Нахмурил лоб.

– Такими темпами, к новолунию. Орудия к этому сроку всяко не дойдут.

– Мне нужен этот город, – озирая своих военных советников, сурово сказал герцог. – Это ключ к снабжению продовольствием всего юга. Если мы его возьмём, армии короля придётся голодать. Поэтому, господин маршал, вы подвезёте мне осадные орудия, или я вас повешу.

Сильный порыв ветра закружил пыльные смерчи на дороге и окутал тучей мелкого белесого песка всадников с головой. Утреннее солнце пекло немилосердно, отбрасывая косые тени от тянущейся к югу конной колонны. Многие зачихали, прикрывая лица. Герцог Анри провёл по покрасневшему лицу поданным лакеем влажным платком, с печалью оглядел бывшую белой тонкую тряпицу, и жестом поманил к себе всадника на буланом коньке, держащегося поодаль от основной свиты.

– Здесь всегда такая погода, любезный барон? – спросил он сварливо, потрясая платком. – Ещё немного, и я поджарюсь, как цыплёнок на вертеле.

И он осторожно потрогал обгоревший нос.

– Загар придаёт вам весьма мужественный вид, Ваше высочество, ручаюсь, когда вы вернётесь из этого похода, все дамы будут у ваших ног.

– Вот как? – Анри, ещё хмуря брови, посмотрелся в маленькое зеркальце, – они и так не против. Почти все.

– Неужели есть недотроги?

– Представьте себе. Вот, скажем, ваша милая сестрица, – и, ехидно глядя на него, сказал: – А вы думали, я не знаю про ваши родственные связи? Так вот, наша дорогая герцогиня очень увёртливая женщина. Скользкая, как змея. Миленький скользкий ужик.

Очередной порыв ветра швырнул в лица всадникам очередную порцию песка, и они закашлялись.

– И это ведь была ваша идея, отправиться в этот поход. – Герцог выругался площадной бранью, не смущаясь свиты. – Зачем только я вас послушал!

– Поближе к зиме будет не так жарко, – барон Эверт пожал плечами. Корка белесой пыли на его загорелом лице пошла трещинками, осыпаясь от безоблачной улыбки.

– Вы думаете, мы провоюем до зимы? – с тихим ужасом спросил герцог. – Не может такого быть!

– Я думаю, нашему войску не хватает боевого духа. Они тянутся, как больные улитки, потому что их некому вдохновить.

– Наш милый Филипп не решится сам поехать. Это выше его сил. – Анри оглянулся и понизил голос: – Он не слишком храбрый малый.

– Конечно, разумеется, – примирительно сказал барон. – Только вот когда пойдут дожди, мы пожалеем о сегодняшней пыли. Да и Великий герцог ждать не станет.

Анри опять выругался, чихнув в платок.

– Господа, мы вызвали вас, чтобы обсудить важный вопрос, касающийся наших государств. – Король значительно посмотрел на посланцев с севера.

Те приосанились. Посол, расправив золотистую, в густой проседи, бороду, сощурил голубые глаза на короля.

Король глубоко вздохнул, принимая значительный вид и оглядывая посла с головы до ног. Задержался на украшенном крупным синем камнем длинном кинжале при широком кожаном поясе.

– Мы знаем ваш народ как отважных мужчин и умелых воинов, – король оглянулся на своё окружение. Те согласно закивали. – Думаем, это известно всем.

Посол хмыкнул.

– Значит ли это, Ваше величество, что наш разговор пойдёт о войне? Мы рассчитывали поговорить с вами о торговле.

– То, что мы собираемся с вами обсудить, касается также и денежных дел, – заверил Филипп, протягивая руку в сторону. В ней тут же оказался свиток, поданный красивым молодым человеком.

– Мы просим вас оказать нам помощь в войне с южными соседями. Взамен мы окажем вам торговые льготы. Также вам будет выдана значительная денежная компенсация на военные расходы.

– Что же, – сказал посол, поведя плечами и утверждая ноги поудобнее, готовясь к долгой беседе, – теперь мы можем и поговорить.

– Ну и как мы будем брать этот проклятый городок? – вопросил герцог Анри, восседая на своём белом жеребце и обозревая стены города, тянущиеся по изгибам холма. Стены впечатляли. Тучи бежали по небу, то открывая слепящее солнце, то набегая на белый диск чёрно-серыми клубящимися стадами. По камням потемневших от ночного дождя городских стен проползали длинные изгибающиеся тени.

Граф Эдгар, погладив своего вороного по лоснящейся шее, вздохнул. Бароны переглянулись и снова принялись рассматривать открывшийся во всей красе торговый город Отер.

– Артиллерию бы надо, – изрёк королевский дядюшка, маркиз Федерик. Он щурил слезящиеся глаза, прикрывая их от света, тоже разглядывая укрепления.

– Кто-то говорил, что артиллерия нам не понадобится. – Анри поджал губы, оглядываясь на маркиза.

Тот невинно моргнул.

Лакей, одетый по случаю войны в кафтан с позументами в виде скрещённых стрел, аккуратно расставил на столике последние тарелки. Другой лакей, изящно склонившись над кубком, налил вина. Густая багровая струя тихо булькала, заполняя немаленький объём.

– Сегодня я должен выпить. – Герцог полулежал в кресле, привезённом с обозом, и обмахивался платком. – Это просто невыносимо.

Вызванный им барон Эверт стоял, разглядывая лакейский кафтан. Скептически осмотрев позумент, перевёл глаза на Анри.

– Мне не хотелось бы брать этот город штурмом, – Анри взмахнул платком, отбиваясь от мухи. – С другой стороны, не хочется звать на помощь старшего брата.

Досадливо сморщил нос:

– Придётся посылать парламентёров.

– Кажется, местные жители недвусмысленно дали понять, что не желают открывать нам ворота? – в сомнении выговорил барон, вспоминая утро, проведённое в осмотре городских укреплений. И местных жителей, осыпающих незваных гостей со стен разным мусором вперемешку с бранью и насмешками.

– А что делать? – Анри подвинулся в кресле и склонился над столом, принявшись за обед. Сказал, обгладывая птичью ножку: – Вот вы и пойдёте.

– Ни в коем случае, Ваше высочество! – барон всплеснул руками. – Вы же знаете, я в этих местах известен не с лучшей стороны. Меня просто вышвырнут вон.

– Не вышвырнут. – Герцог отёр руки о поданную лакеем салфетку. Бросил на стол. Взялся за кубок, отхлебнул. Покрутил носом.

– Вы пойдёте как королевский парламентёр. Объясните этим тупоголовым горожанам, что им некуда деваться, и дело с концом.

– Но у вас есть более достойные и знатные представители, – возразил барон, делая страдальческое лицо.

– Зато у вас язык хорошо подвешен, – хмыкнул Анри. – Словом, я вам доверяю.

И добавил, шлёпнув ладонью по скатерти:

– Не спорьте. Я так решил.

По тёмной от лившего всю ночь дождя земле вился парок, курясь над сохнущими лужицами в вытоптанных ногами и копытами рытвинах. Подъехавшие к воротам всадники спешились и пошли, увязая по щиколотку в грязи. Трубач, подошедший к массивным створкам первым, замахал флажком и протрубил в небольшую трубу. Крикнул высунувшимся горожанам:

– Примите парламентёров!

Им пришлось ещё долго простоять в грязной луже. Наконец их впустили. Отвели в здание городской ратуши. Зал для заседаний уже был полон набившимися вплотную представителями всех городских сословий. В центре зала срочно установили обширное кресло. Вскоре собравшиеся зашумели, поворачиваясь вслед прошествовавшей через высокий сводчатый проём женщине. Её сопровождали двое слуг в ливреях. Она была уже не слишком молода, её чёрные с проседью волосы были аккуратно собраны под вдовьим головным убором. На красивом, жёстком лице выделялся орлиный нос. Отвечая лёгким кивком на приветствия горожан, женщина уселась в кресло и обратила взор карих глаз на приведённых парламентёров:

– Огласите ваше дело, господа.

Барон Эверт, выступив вперёд, учтиво поклонился:

– От имени моего господина, герцога Анри дБарра, приветствую вас, госпожа графиня. Мой господин надеется, что вы пребываете в добром здравии.

– Благодарю, я вполне здорова, – отрывисто ответила графиня, оглядывая посланца. – Неужели войско, что мы видим под этими стенами, прибыло сюда только, чтобы выразить мне добрые пожелания?

– Мой господин герцог Анри от имени короля Филиппа передаёт вам пожелания благополучия и заявляет о своём намерении посетить ваш город. Наше войско нуждается в отдыхе, и пополнении запасов продовольствия и воды. Ещё у нас имеются больные и раненые, которых мы могли бы разместить в домах добрых горожан.

– Должно быть, ваше войско утомилось, разоряя соседние деревушки, и маленькие, беззащитные городки? – саркастически спросила графиня. – А заболели ваши храбрые воины от непосильных подвигов, которые они совершили, глумясь над местными девицами? И чем же вы собираетесь расплатиться? Может быть, теми деньгами, которых вашему господину не хватило на подвоз продовольствия?

Барон развёл руками, оглядывая собравшихся:

– Уверяем вас, мы никоим образом не собираемся причинять какое-либо беспокойство своим присутствием в стенах города. И мы заверяем, что все оказанные нашему войску услуги будут непременно оплачены.

Графиня взглянула на стоящего рядом с креслом человека. Они обменялись несколькими тихими словами, и графиня повернулась к посланцам:

– Вы уже причинили нам беспокойство. Кроме того, прежде чем принять решение о нашем согласии впустить войско в город, мы хотели бы заключить договор с королём Филиппом. Для этого нам необходимо провести собрание представителей всех гильдий нашего города. Это займёт некоторое время.

– Но мы не можем ждать так долго! – возразил парламентёр с досадой. – У нас больные и раненые. Нельзя ли теперь же оказать им необходимую помощь? И вы могли бы продать нам хоть часть необходимого продовольствия.

Графиня опять взглянула на стоящих возле неё людей. Вперёд выступил бургомистр. Это был упитанный, солидный человек.

– Мы не настолько нуждаемся в средствах, чтобы отдавать свой хлеб за первую предложенную цену. А вашей армией нас не запугаешь. У нас самих хорошее войско. Даже пушки имеются.

Собравшиеся одобрительно зашумели. Тот горделиво оглядел зал и продолжил:

– Поэтому мы проведём собрание. И вот тогда, когда нами будет принято решение, и названы цены, мы хотели бы получить свои деньги вперёд!

– Неужели вы не верите слову государя? – изумлённо спросил парламентёр.

Графиня улыбнулась.

– Мне известен государь. Но, говорят, он умер. Нынешнего, которого зовут Филипп, я видела, когда он был ещё несмышлёным мальчишкой. Не знаю, что из него выросло, но мы не можем доверять слухам. И посланцам, которые не внушают нам доверия.

И наклонилась вперёд, глядя на барона глазами хищной птицы:

– Я знаю вас, барон Эверт. Вы изменили своему господину. Скажите спасибо, что вы здесь как парламентёр, а то я приказала бы отрубить вам голову и выставить её на городской стене!

Барон огляделся. Собрание смотрело недобро. Многие начали толкаться и переглядываться.

– Можем мы надеяться, что ваше решение изменится?

– Нет, – отрезала графиня. – И передайте вашему господину, что я, графиня Амелия, вдова графа Симона, не позволю вам войти в город, пока на это не будет наша воля, и воля собравшихся здесь людей!

– Хорошо, – сказал барон Эверт. – Вы не хотите продать нам продовольствие. Вы не хотите оказать помощь нашим людям. Но когда сюда подойдёт армия Великого герцога, смотрите, как бы вам не пришлось отдать всё даром. И оказывать помощь уже своим раненым. Наилучшие пожелания, госпожа графиня, надеюсь, ваши родные и близкие в добром здравии. Прощайте. Желаю вам удачи, господа. Мы уходим.

С этими словами барон Эверт поклонился, и, развернувшись, в сопровождении трубача вышел из зала.

Глава 12

– Как он сказал? – переспросил Леонел. – Войско Великого герцога?

Он нахмурился и принялся ходить из конца в конец расстеленного на полу его комнаты дорогого ковра, оставляя мокрые следы босых ног. У стены курилась лёгким парком остывающая медная ванна.

Граф Ноэль поспешно отступил, подбирая ноги. Леонел резко остановился. Помотал головой, разбрызгивая воду с мокрых волос.

– И что там было ещё, в вашей голубиной почте?

Ноэль опять развернул тонкий листок.

– Моя дорогая тётушка пишет разные не слишком интересные подробности. Должно быть, она скучает по обществу. Раньше она была равнодушна ко всяким мелочам.

– Что такое?

– Ну вот, она говорит, со стен видно, что в лагере герцога много девиц. А ещё, что этот наш бывший друг, которого вы знаете, выглядит изрядным франтом. Щеголяет в новеньком кафтане, нацепил на себя перстень с рубином, да ещё и осмелился интересоваться здоровьем её родных и близких! Можете себе представить? Каков наглец!

– Здоровьем близких, говорит? – переспросил Леонел, широко раскрывая глаза и глядя на графа. – Действительно, наглец. – И, плотнее запахиваясь в промокшую простыню, сказал:

– Прикажите послать за комендантом. Я собираю совет.

– Ну, наконец-то! – Герцог сердито посмотрел на своего посланца. – Сколько можно было ждать?

Барон покаянно опустил голову, разведя руками:

– Я виноват, мой господин. Эти горожане оказались действительно тупоголовыми, как вы и говорили. Они не пожелали нас выслушать до конца. Они не собираются впустить ни наше войско, ни его предводителей. Даже королевское слово ничего не значит для них.

– Ничего не значит, говорят? – Герцог подскочил в кресле. – А что говорит графиня Амелия?

– Графиня Амелия пожилая женщина, и постоянно оглядывается на своих советников. Такое впечатление, что эти горожане приобрели большое влияние на несчастную вдову.

– Надо же, – удивлённо выговорил Анри, – а ведь какая была дама. Типичная стерва, надо сказать.

– И это ещё не всё, мой господин. Готовится договор, который гильдии собираются заключить с нашим государем. Они хотят новый торговый договор на выгодных условиях. Только тогда пойдёт речь о том, чтобы впустить нас.

– Ах, вот как! – выкрикнул герцог, вскакивая и подбегая к барону. – Вот как!

И, ухватив того за кружева на шее, потряс в бешенстве:

– Никогда! Никогда они этого не получат!

Герцог заметался по палатке. Барон, не поправляя ворот, наблюдал за его перемещениями.

– Вы знаете, сколько королевскому дому пришлось воевать с южными городами за то, чтобы установить хотя бы эти условия для торговли? Они не хотели платить налогов вообще!

– Должно быть, они решили воспользоваться благоприятным случаем, – заметил барон.

Анри зарычал. Сделал ещё круг по палатке. Упал в кресло и сказал, задыхаясь:

– Никаких договоров. Мы возьмём этот город.

Войско сходило на берег. В такт тяжёлым шагам в походных сапогах тряслись толстые доски причала. Сошедшие по мосткам на берег хорошо вооружённые люди выстраивались в неровные шеренги на плотном песке. Местные жители, привыкшие было к неподвижному виду чужих кораблей, в ужасе разбежались кто куда.

Когда последний человек сошёл на берег, командиры прошли вдоль рядов, оглядывая и оправляя строй. Прозвучал звонкий голос трубы, и разнёс чистый серебряный звук далеко по воде и над берегом, вдоль песчаного залива, окаймлённого покрытыми густым лесом холмами.

Вскоре берег опустел. Когда, далеко не сразу, самые храбрые из местных решились выйти на берег, они увидели лишь утоптанный песок. Причал опустел. Корабли, стоявшие здесь достаточно долго, чтобы к ним успели привыкнуть, ушли, пройдя мимо острого края южного мыса, вдававшегося далеко в море.

Барон Эверт вошёл в свою палатку, бросив на ходу перчатки мальчишке:

– Почистишь. – Уселся на раскладной стульчик, и вытянул ноги. – Сапоги тоже.

Спросил расположившегося на полу капрала, чинившего уздечку:

– Где Мадлен?

– Это та девица, которую привезли сегодня? – ответил капрал, не поднимая головы, – Вон там, за ширмочкой. Красоту наводит. Сколько мы ей воды натаскали, мой конь столько не выпьет.

– Женщина не лошадь, – наставительно сказал барон. – Ей нужно больше.

Капрал засмеялся. Мальчишка зыркнул исподлобья на барона и занялся перчатками.

– Эй, малый, сходи-ка, принеси дратву, – сказал капрал, – она у палатки лежит.

И, когда тот вышел, сказал:

– Не нравится мне наш малец. Что-то взгляд у него недобрый в последнее время.

– Что-то конкретное, Рой? – спросил барон, оглядываясь на вход в палатку.

– Кажется мне, что он к вашему герцогу бегает. Не спроста это.

– Уверен?

– Да можно сказать, я его застукал почти на месте. Таким у нас в полку шеи сворачивали. Чтобы на товарищей не доносили. Как курятам.

Барон зевнул, потягиваясь. Повертел головой, оттягивая ворот. Вздохнул.

– Нет, Рой. Мы никому ничего не будем сворачивать.

– Ну хоть отлупить по одному месту, – предложил Рой. – Для порядка?

– Мы хотя бы знаем, что он это делает, – серьёзно сказал барон, – а он не знает, что мы знаем. Пусть так и будет.

– Я вас не узнаю, ваша милость, – угрюмо ответил капрал. – В последнее время мы делаем вещи, которых я не ожидал. И с мальцом этим цацкаетесь. Не похоже это на вас.

– Знаю, Рой. Потерпи немного. А с мальчишкой я вожусь потому, что не могу по-другому.

– Это с чего бы? Герцога боитесь?

– Из-за его матери. Я когда-то был женат на ней.

Капрал присвистнул.

– А-а. Понятно.

– Ничего не «а-а», – сказал барон с досадой. – Это мой пасынок. Один из двоих. Видно, плохо я их воспитывал.

Рой с понимающим видом покивал. Сказал, старательно пряча ухмылку:

– А по заднице я бы ему всё-таки надавал.

Барон сказал, вставая:

– Я сейчас буду немного занят, Рой. Никого ко мне впускай.

И, подёргав край полотняной занавески, спросил:

– Дорогая Мадлен, к вам можно войти?

– Да, – ответил девичий голосок.

Он пробрался за импровизированную ширму. Девушка у стены палатки повернулась. В руках у неё был кувшинчик.

– Я извела всю вашу воду. – Она улыбнулась.

– Насколько я помню, нас уже представили друг другу, – сказал он, одобрительно оглядывая её. – Тебе сказали, кто я?

Девушка сделала шаг по тесному закутку и оказалась совсем близко. Выговорила негромко, подняв глаза и глядя на него снизу вверх:

– Госпожа сказала, что вы выкупили меня. Что я должна буду поехать с вами и служить вам.

– И как именно? – Он коснулся кончиком пальца округлой ямочки на щеке.

Она склонила голову, поводя щекой по его ладони:

– Как вам будет угодно.

Рой, наклоняясь, откусил зубами кусок дратвы. Сплюнул. Оглядел законченный шов. Пробормотал что-то одобрительно себе под нос и отложил работу в сторонку. Потянулся, разминая спину и оглянулся на ширму. Поводил головой, пытаясь заглянуть в образовавшуюся там щёлочку. Послушал доносящиеся из-за занавеси звуки и завистливо вздохнул. Отвернулся, и, ещё раз вздохнув, вытащил набор для заточки ножа, взявшись за дело, требующее времени и внимания.

Мальчик, отведший в сторону полотнище, закрывающее вход в палатку, заставил его поднять голову и оторваться от работы.

– Куда рвёшься, малец? Туда нельзя. – И он вытянул руку, преграждая путь.

– Мне нужно спросить, – хмуро сказал тот. – Я всё почистил, что ещё-то?

– Иди, иди, потом спросишь, – капрал, ухмыляясь, поворотил его лицом к выходу. Мальчик попытался увернуться.

Рой поднялся и вытолкал его наружу.

– Кому сказано, проваливай.

Тот, шмыгая носом, сказал тонким голосом:

– Мне надо, пусти!

Капрал не двинулся с места, и он, скривив задрожавшие губы, отвернулся и убежал, скрывшись меж палаток.

– Надо было подождать ещё. В темноте их не будет видно. – Маркиз разглядывал работающих под стеной пехотинцев, расшатывающих камни стены.

– В темноте и нашим людям ничего не будет видно, – стараясь быть почтительным, ответил барон Рене.– Вот если бы у нас были пушки...

– Пушки ещё не подвезли, – резко ответил маркиз.

Барон отвернулся, снова принявшись наблюдать за работой.

По верху стены раздались выкрики, и на работающих посыпался град камней. Те спешно укрылись за грубо сколоченным щитом.

Когда камни, валящиеся сверху, иссякли, пехота снова вышла из-за своего укрытия, продолжив прерванную работу.

– Продолжайте, Рене, а я посмотрю, как дела у барона Жоржа, – маркиз развернул своего небольшого, смирного коня, и, отъезжая, сказал:

– Уж у них, наверное, дело живее идёт.

Барон Рене проводил его пустым взглядом. Повернулся к своим людям. И заметил краем глаза движение у ворот. Задумавшись о словах отъехавшего маркиза, он не сразу понял, что створки отворились.

– Тревога! – закричал барон. Тут же раздались предостерегающие крики со стороны лагеря.

Выехавший из ворот отряд рысью проскакал вдоль стены и налетел на ведущих работы пехотинцев. Многие из них успели схватить своё оружие, и, отступив за щит, отчаянно защищались, тыча остриями алебард в лошадей и всадников. В лагере поднялась суета. Не ожидавшие дерзкого нападения осаждающие забегали среди палаток, поспешно вооружаясь.

Барон Рене выхватил свой длинный офицерский палаш. Ругая себя, что от жары поленился надеть тяжёлый шлем, кинулся к месту схватки. Подбежав сзади к ближайшему кавалеристу, только что проткнувшему пикой слишком высунувшегося пехотинца, вцепился в седло и ткнул под край брони концом палаша. Товарищ сражённого пехотинца, размахнувшись оставшейся от работы лопатой, обрушил своё оружие всаднику на шлем. Тот мешком повалился с коня. Барон проскочил за щит.

– Бейте лошадей по мордам! – крикнул он.

Оставшиеся от его группы несколько человек вертелись, отбиваясь от наскакивающих кавалеристов. Не у всех в руках оказались алебарды. Кто-то размахивал рабочим инструментом, как дубиной. Барон, прижавшись спиной к доскам щита, отбил метнувшееся к нему остриё пики, и ответным ударом ранил лошадь нападавшего. Та отпрянула, мотая головой. И тут же Рене получил тяжёлый удар по своему лёгкому шлему. В глазах потемнело. Сквозь гул в ушах он услышал топот подъезжающих конников, машинально поднял палаш, защищаясь, и пошатнулся. Упав на землю, он ещё почувствовал, как по руке прошлись лошадиные копыта, и потерял сознание.

Глава 13

– Дорогой мой Ирвин! – скрипучий голос господина Марка, одного из долгожителей в торговом деле и члена совета гильдии, заставил господина Ирвина застыть на месте. Он почтительно подождал, когда тот приблизится. Старик, шаркая разношенными туфлями на меху, остановился рядом и ухватил молодого товарища за локоть своими узловатыми пальцами.

– Наконец я вас догнал, – бодро сказал господин Марк, присвистывая в щель между поредевшими зубами. Ирвин терпеливо ждал, пока он отдышится. Тот наклонился к нему, сказав негромко:

– Кажется, наступает необходимость собраться снова, как вы думаете? Как нынче жизнь бежит. Не угонишься.

– О чём это вы, дорогой господин Марк? – вежливо спросил Ирвин, озираясь по сторонам. Старик захихикал. Погладил младшего товарища по рукаву.

– А о том, мой дорогой. О вашем милом родственнике, который вам, говорят, кое-что сообщил. И о наших деньгах, которые мы одолжили. – Он понизил голос, сопя Ирвину в ухо:

– Говорят, что наше величество, чтоб ему быть здоровеньким, хотят увеличить налоги в касающихся нас делах. И будто бы мы теперь наших денежек уже не дождёмся. Они пойдут в счёт будущих налогов.

Господин Ирвин выслушал, не решаясь отстраниться от летящих в ухо брызг, слетающих со старческих губ. Посмотрел в лицо старика. И, глядя в тёмные, узкие, ещё молодые умные глаза, завешенные седыми бровями, ответил:

– Это очень секретные сведения, дорогой господин Марк.

– Конечно, конечно, – закивал тот, цепляясь за его рукав, – а как же? А ведь скоро нам выбирать председателя. Как время бежит. Старики уходят, молодые приходят. Молодые, расторопные. С хорошей головой. Я бы вот за тебя, милок, проголосовал. Да и другим бы присоветовал. Да как бы знать, хорош ли выбор? – И повторил, качая головой: – Как бы знать…

– Знание великая вещь, господин Марк, – оглядываясь вокруг, сказал тихо господин Ирвин, кладя ладонь на старческую руку и одобрительно сжимая. – Пойдёмте в тенёк, а то здесь неудобно. Поговорим о наших делах.

Вокруг было темно и тихо. Клубы сырого белесого тумана зашевелились и принялись расползаться, открывая корявые, мокрые ветки без листьев. Он пошёл по лесу, уклоняясь от падающих сверху тяжёлых капель, норовящих затечь за ворот и скатывающихся по плечам. Густые кусты шиповника возникли внезапно, он почти уткнулся в них и приостановился. Развёл руками колючие ветки с осыпавшимися листьями. Сморщившиеся, потемневшие ягоды покачивались на кончиках веток, шурша под пальцами. Открылась небольшая, круглая поляна. В центре торчал покосившийся домишко. Он подошёл, разглядывая с возрастающим недоумением потемневшие стены и просевшую крышу. Почерневшую от копоти пожара трубу. Толкнул полуразвалившуюся дверь. Внутри были лишь пыль и паутина, густо покрывшая стены и давно оставленный очаг в глубине крохотной комнатки. Он оглянулся, заметив краем глаза метнувшуюся в угол тень. Тень скользнула к выходу, дверь заскрипела, пытаясь закрыться и запереть его. Одним быстрым движением он оказался у порога и толкнул трухлявые доски. Раздавшийся было тонкий смешок смолк, перейдя в испуганный писк. Он вышел на крыльцо и огляделся. У порога стояла старуха, и глядела на него. Седые, спутанные волосы почти закрывали её худое, остроносое лицо. Она посмотрела сквозь него.

– А вот и ты, милок. Что же ты так поздно? Я тебя не дождалась.

– Я не тот, кого ты ждёшь, старуха.

Она склонила голову, вглядываясь тусклыми голубыми глазами:

– И правда.

Протянула руку и указала тощим пальцем на крышу:

– А вот он тебя давно ждёт.

Он поднял голову. На коньке крыши сидел маленький тёмный сокол. Птица повернула к нему голову, сверкнув золотым глазом.

Он протянул руку. Расправив крылья, сокол сорвался с крыши, и, сделав круг по поляне, упал к нему на перчатку, впившись в руку когтями.

– Как тебя теперь зовут? – спросила старуха.

Он оглянулся на голос, ставший вдруг ниже и моложе. Старуха неуловимо изменилась, став выше ростом. Волнистые волосы из седых превратились в просто светлые, лицо округлилось. Она, глядя по-прежнему сквозь него, спросила:

– Так как тебя зовут?

– А как зовут тебя? – спросил он, подбрасывая птицу в воздух. Сокол сорвался с руки и взмыл вверх, огибая поляну и делая оборот вокруг женщины. Лицо её исказилось, как от гнева.

– Меня всегда зовут Матильда. – И она протянула к нему руку:

– Говори! Кто ты?

Он почувствовал, как невидимые пальцы впились ему в горло. Отшатнулся, отдирая их по одному, и сокол, завершая круг по поляне, упал вниз, впиваясь когтями ей в волосы. Женщина закричала, пытаясь стряхнуть птицу, и принялась таять, превращаясь в клубок тумана.

Он сильно вздрогнул и проснулся. Тёплая тяжесть давила шею. Девушка, положившая руку ему на грудь, пошевелилась и приподнялась, глядя ему в лицо. Он увидел веснушки, рассыпанные по гладким белым щёчкам, встревоженные ясные серые глаза, медные пряди густых волос, упавшие на длинные золотистые ресницы.

– Ты кричал во сне, – сказала она.

– И что я кричал? – сипло спросил он, оглядывая палатку.

– Ты сказал – Матильда. Кто эта Матильда?

Он вздохнул, приходя в себя.

– Никто. Это просто сон.

Успокоившись, она провела пальчиком ему по щеке:

– Когда-то ты был красавчиком. Что с тобой случилось? Ты болел оспой? – и она повела кончиком пальца по его лицу, очертив неровный круг у виска и вокруг глаза.

– Нет. – Он уселся, принимаясь собирать свои вещи. Подобрал рубашку, встряхнул. – Это был выстрел в упор. Не повезло.

– Раз глаз цел, значит, повезло, – рассудительно ответила она, усаживаясь, и глядя, как он одевается.

Барон улыбнулся. Потрепал её по волосам. Она фыркнула, встряхиваясь.

– Приведи себя в порядок. Ты мне скоро понадобишься.

Она засмеялась.

– Как я должна выглядеть?

– Прекрасно.

Она шумно выдохнула, выпрямилась на стуле. Оттолкнула подставку с опасно покачнувшимся прозрачным шаром. Подняла руки, поднесла к глазам, распрямляя дрожащие пальцы. Глубоко вздохнула несколько раз, выравнивая дыхание. Повертела головой, отбрасывая назад вьющиеся волосы и расправляя уставшие от неподвижности плечи.

Потом неторопливо поднялась и прошла в дальний уголок, где у неё была небольшая плитка с керамическим чайничком. Открыла тщательно укрытый накануне чайник, достала такую же чашку, нагнула носик. Отметила про себя, что руки ещё дрожат, и часть отвара расплескалась по сторонам. Взяла чашку в ладони, поднесла к губам, и засмотрелась на бегущий по поверхности парок. Сказала негромко: