Текст книги "Круги по воде (СИ)"

Автор книги: Таня Финн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– А вы нас заставьте! – насмешливый тон, каким были выкрикнуты эти слова, заставил его зарычать.

Оскалив зубы, яростно оттолкнув в сторону двоих дерущихся, он скользнул вперёд на один шаг, потом ещё, ловко подбросил палаш, перехватив его в воздухе, и стремительно, как жалящая змея, ткнул остриём, целясь под край шлема здоровому парню. К его великому изумлению, тот успел отшатнуться, принял широким клинком длинное лезвие, остановив его у перекрестья, и отбросил сильным толчком далеко в сторону. Прикрывшись окованным в металл предплечьем, капитан дёрнул из портупеи пистолет. Он никогда, почти никогда им не пользовался, хотя и держал в полной готовности всегда. Он был человек старой закалки, и называл пистолет последним средством, годным только для того, чтобы застрелиться от сраму. Почти не целясь, выстрелил из-под руки в упор.

Парень пошатнулся. Прикрыл лицо рукой. Из-под пальцев брызнула кровь. Он ещё раз пошатнулся, и, сгибаясь, стал заваливаться набок. Человек в дорогой кирасе поддержал его одной рукой, оскалившись от напряжения.

– Рой, – крикнул он. – Рой!

Капитан вытянул руку, касаясь остриём палаша перевязи противника:

– Сдавайся!

Тот поднял голову, глядя на капитана в упор, раздвигая губы в ухмылке и показав разом все зубы. По потемневшему от гари лицу стекали капли пота, пробивая в копоти извилистые дорожки.

И ответил так, что Орсо задохнулся, с присвистом втянув воздух сквозь непроизвольно сжавшиеся челюсти.

– Ну, смотри же, – выговорил наконец капитан, оскорблённый в лучших чувствах. Он обернулся, готовясь отдать команду своим людям, продолжавшим теснить противника и продвигающимся вместе с ним к воротам.

Звонко, пронзительно запела труба. Тревожный сигнал пришёл с центральной башни. Два трубача, надрывая лёгкие, выводили мелодию, означавшую только одно: «Враг у ворот!»

Капитан в изумлении остановился, поднятая рука опустилась. Все замерли, вытягивая шеи. Опустились руки с зажатым в них оружием. Мелодия эта была универсальной и известной всем – по ту и эту сторону стены. На краю зубчатого парапета у ворот цитадели показался человек, отчаянно взмахивающий флажками.

Хватая на бегу воздух открытым ртом, топоча башмаками, подбежал молоденький стражник, вытягивая шею, крикнул, отыскивая взглядом командира:

– Капитан Орсо! Немедленно возвращайтесь! – и, пробежав сквозь изумлённо расступившихся людей, выкрикнул в лицо капитану: – К городу подошли войска с юга! Они входят в пролом!

Глава 32

Осторожно пробираясь по не убранному настилу, через заваленный камнями и песком ров, кавалеристы в чёрных доспехах ныряли в неровные, щербатые края пролома. Вороные кони крошили коваными копытами осколки камня и штукатурки, в беспорядке устилавшие мощёную площадку у стены, и вливались бок о бок в узенькие улочки.

– Ну вот, и пушки не нужны, – ворчливо промолвил маршал, кривя узкие губы в усмешке.

Он наблюдал за тем, как его кавалерия проходит через стену. Дождавшись, пока весь передовой отряд не исчез в проломе, а круп последнего коня в колонне скрылся из виду, маршал тронул коня. За ним последовали адъютант, выпятивший от волнения угловатый подбородок и топорща на манер командира закрученные усы, пожилой трубач и знаменосец.

Высоко, на пределе слуха, прозвучала труба. В ворота, распахнутые настежь, рысью въезжали конники цитадели. Сигнал с башни остановил их у самого лагеря. Некоторые кавалеристы, разгорячённые атакой, не сразу повернули и продолжали носиться среди палаток, почти не встречая сопротивления, пока командир, виртуозно бранясь и резко, отрывисто дуя в рожок, висящий у него на шее, не вернул их.

Почти не сбавив хода, конники пронеслись по площади, вытягиваясь неровной линией, и принялись исчезать в воротах цитадели. Когда мелькнул и пропал серый хвост крайней в ряду лошади, капитан Орсо посмотрел на всё ещё стоящих в нерешительности своих и чужих солдат. Перевёл взгляд на вражеского командира.

– Сложите оружие и следуйте за нами.

Командующий пехотинцами не двинулся с места. Вместо ответа он поднял руку и указал за спину капитану. Все посмотрели в ту сторону.

Над крышами поднимались дымки ружейных выстрелов, заглушённые расстоянием, доносились щелчки пороховых зарядов, глухой топот и лязг. И невнятные крики дерущихся людей.

– Это войско Великого герцога, – отрывисто бросил командир. – Его передовой отряд. Вы хотите сдаться ему?

– Сдаться южным соседям? – капитан Орсо фыркнул в усы. – Ещё чего! Я скорее утоплюсь в свином корыте!

– Тогда вы должны понять, что мы сейчас на одной стороне, капитан. Объединим усилия.

– Вы сделаете, что я скажу. – Орсо поколебался. Этот парень говорил дельные вещи. Но слушать советы недавнего противника, это было уже слишком. – Сила на моей стороне.

– Уже нет. – Тот улыбнулся, глядя ему за спину. К ним приближались кавалеристы графа Эдагара.

Граф осадил потного жеребца, почти наехав на крайних солдат, шумно выдохнул, всаживая клинок в ножны.

– Мы всё-таки занялись вольтижировкой, барон. – Он усмехнулся. Лицо его осунулось, глаза блестели. – Давно мой отряд не выполнял таких лихих разворотов.

Он оглядел пехотинцев, своих и чужих. Коротко взглянул на капитана, и щека его дёрнулась. Сказал, переводя взгляд на барона Эверта:

– Мы получили приказ отступить в лагерь, господа. Я потерял много людей, и не хочу потерять ещё больше, сражаясь за эти развалины. Сейчас мы прикрываем отход наших войск. Их ещё много в городе. Если мы уйдём прямо сейчас, их передушат, как курят. Боюсь только, что я не много могу сделать. Нас явно недостаточно, а эти чёрные кавалеристы дерутся, как черти.

Выстрелы и крики внезапно стали громче, застучали копыта, из улицы, поднимающейся от центральной площади и прямо выходящей к цитадели, вылетели, высекая из булыжника искры, несколько всадников, и понеслись к ним. Подскакав ближе, один, рыжеусый кавалерист на гнедом в подпалинах коне, отирая щёку, перечерченную кровавой ссадиной, хрипло крикнул графу:

– Командир, враг у нас на хвосте! Мы оторвались, но они сейчас будут здесь!

Граф Эдгар подвигался в седле, проверил клинок в ножнах.

– Уходите со мной, Эверт. Здесь нам делать нечего. Мы уже никого не спасём.

– Капитан, вы сбежите за стены цитадели? – барон посмотрел на Орсо. – Я собираюсь дать соседям по усам.

– Что вы хотите сделать? – буркнул Орсо. Слово «сбежите» кольнуло его в самую печень.

– Капитан, вы можете приказать своим молодцам помочь нам повернуть пушки в другую сторону. Парни, разворачиваем орудия. Сейчас мы пощиплем пёрышки на шлемах этих господ в чёрном.

Он взглянул на предводителя кавалерии:

– Уходите и выводите людей, граф. Мы вас прикроем.

– Вы спятили, – нетерпеливо ответил граф Эдгар, – через час от вас мокрого места не останется.

– Зато вам этого часа будет вполне достаточно. Уходите.

Граф подобрал поводья и сказал, поворачивая коня:

– Желаю вам удачи, господин барон. Надеюсь, ещё увидимся.

Лязгая и топоча подковами по булыжнику, кавалеристы в чёрных доспехах развернулись по шестеро в ряд и двинулись вверх по центральной улице. Впереди, выбеленные полуденным светом, над крышами домов вздымались стены цитадели.

Последний противник бежал, не оглядываясь, и улица была чиста. Вороные кони сбавили ход и неторопливо постукивали копытами, вынося своих верховых всё выше, туда, где уже виднелся просвет между стенами домов, и солнце ярко освещало башню, украшенную цветным штандартом.

Они достигли конца улицы, дома расступились, открывая взору небольшую округлую площадь, вымощенную серым булыжником, разбегавшимся концентрическими кругами от подножия стены. Когда передовые всадники опустили глаза, с невольным почтением обводившие мощную стену и величественную центральную башню, и взглянули прямо перед собой, они увидели дула пушек, смотревшие им прямо в лицо.

– Что это? – спросил маршал, недоумённо приподнимаясь и вглядываясь в глубину улиц. Он только что закончил натягивать вычищенные и почтительно протянутые адъютантом перчатки. Великий герцог не любил, когда к нему являлись в неопрятном виде. Маршал собирался доложить о взятии города. Как раз сейчас его люди должны были блокировать цитадель, лишив сидящий там гарнизон возможности внезапного нападения. Хмурясь, он кивком подозвал вестового. Указал в направлении звука. Там, где широкая улица взбиралась всё выше и выводила к последнему оплоту горожан, и куда ушли лучшие его части, стреляли из орудий.

Тяжёлый дробный гул, сложившийся из грохота выстреливших почти одновременно пушек, повторился, раскатившись по кварталам, и многократно отразился от уцелевших стен.

Капитан вгляделся в глубину улицы; пронзительные серые глаза под нависшими бровями, почти седыми, а сейчас потемневшими от пота и гари, не упускали ничего. Он обернулся, осмотрел позиции. Посмотрел на стоящего рядом человека:

– Давненько я не бывал в этаких делах. Не видывал такой мясорубки с тех пор, как мы стояли под перевалом у Совиной горы.

– Как вы думаете, капитан, они скоро опомнятся?

– Мы хорошо их приложили. Но это были просто передовые части. Теперь они перегруппируются и вернутся с подкреплением. Если ими командует этот старый коршун, маршал Редрик, я нам не завидую.

– Вы хорошо его знаете?

– Мы как муж с женой, которые прожили друг с дружкой сорок лет. Словом, это скоро уже от нас полетят перья.

Орсо посмотрел на недавнего противника, нахмурился. То, что он собирался сказать, противоречило его принципам.

– Послушайте, как вас там. Мы неплохо здесь порезвились, но пора и честь знать. – Он откашлялся. – Нам пора уходить. Я увожу своих людей, мы не должны оголять гарнизон.

Капитан ещё раз вздохнул, и закончил мысль:

– Если хотите, можете идти. Я не буду вас задерживать.

– Капитан, у меня осталось слишком мало людей, чтобы вынести раненых. И я боюсь, наши друзья в чёрном сейчас будут здесь. Мы не успеем уйти.

– В чём дело? – резко спросил Орсо. – Разве вам никогда не приходилось бросать людей на поле боя? Или вы хотите, чтобы я подбирал ваших раненых, дожидаясь, пока нам не посшибают головы? Уходите, пока я не передумал.

– Капитан Орсо, – сказал барон Эверт, глядя ему в глаза, – совсем недавно вы предлагали мне сдаться, обещая сохранить жизнь. Я отказался.

Капитан побагровел.

– Я сдаюсь вам на милость. Вот вам моя шпага.

Барон вытянул шпагу из ножен и протянул рукоятью вперёд.

– Я пойду с вами и соглашусь на условия выкупа, какие скажете, если вы захотите его получить. Но при условии, что вы велите своим стражникам подобрать раненых, и оказать им необходимую помощь.

– Этот ваш граф точно сказал – вы спятили, – ответил Орсо, пожимая плечами. – Но раз уж не желаете поступать как разумный человек… Хорошо. Я принимаю вашу шпагу. Следуйте за мной.

И, повернувшись, гаркнул:

– Ну-ка, ребята, ноги в руки! Подбирайте этих доходяг и тащитесь к воротам. Да живо! Не то южане полюбуются на наши потроха!

– Как это – наши лучшие части? – Великий герцог удивился. Фаворит стоял с удручённым видом. Опоздавший маршал дожидался аудиенции.

– Я получаю сведения, как только они случаются, мой господин. – Скал’ле горестно поднял брови, но в душе его пели птицы. Наконец у него появилась возможность подпустить шпильку этому твердокаменному маршалу. Ненависть их была давней и вполне взаимной.

– Должно быть, это просто какая-то роковая ошибка, – продолжил фаворит, разводя руками и печально качая головой.

– Я разберусь с маршалом, – свирепо сказал его господин, дёргая себя за закрученные концы усов. – Посмотрим, что он скажет.

Маршал проводил взглядом скромно отступающего в сторонку графа Скал’ле. У того был вид кота, залезшего по уши в кувшин со сметаной.

– Что это значит, Редрик? – спросил Великий герцог, кривя рот и едва сдерживаясь, чтобы не притопывать ногами, обутыми в высокие сапоги. – Мне доложили сейчас, что наши лучшие кавалеристы разбиты наголову! Как вы могли это допустить? Я считал вас способным командиром!

Он в раздражении швырнул на землю перчатки.

– Да, нас немного потрепали, мой господин. – Маршал не дрогнул. Он видывал и не такое.

– Немного? Целый отряд отборных конников уничтожен на корню! Говорят, от них остались только ошмётки!

– Тот, кто это говорит, понятия не имеет, как выглядит поле боя, – спокойно парировал маршал. – Мне ли не знать, как это делается!

– Ну так просветите нас, Редрик! – Великий герцог бросил хмурый взгляд на Скал’ле.

– Всё очень просто, мой господин. – Маршал пренебрежительно скривил губы. – Нам приходится воевать с людьми, не знающими ни чести, ни правил войны. Я счёл бы себя недостойным звания, которое ношу, если бы прибег к подобным способам.

– Тем не менее, эти способы вывели из строя людей, и нанесли нам ущерб, – раздражённо заметил Великий герцог. – Что вы на это скажете?

– Скажу, что со стороны противника это был жест отчаяния. Теперь мы лишили их преимущества внезапности и возможности выкинуть что-нибудь ещё. Цитадель блокирована, и никто не выйдет оттуда. А войско короля, которое мы так успешно выгнали из города, ещё долго не оправится от того пинка, который им дали. Сейчас они засели в своём лагере и зализывают раны. Мы находимся в выгодном положении, и наши позиции очень крепки, мой господин. Уверен, скоро эти северяне сами уберутся с нашей дороги.

Великий герцог хмыкнул. Разгладил усы. Покачал головой, глядя с улыбкой на своего маршала.

– Хорошо, мой маршал, вы можете идти. Я доволен вами. Вы знаете своё дело. И вот ещё что… Я хочу, чтобы от моего имени вы потребовали у графини Амелии выдачи тех людей, которые виновны в гибели нашего лучшего отряда. Я покажу им, как не надо делать.

Глава 33

Амелии пришлось слегка пригнуться, выходя из сводчатой двери голубятни, расположившейся на самом верху башни. Круглая комнатка была тщательно вычищена и подметена. Сейчас в ней содержалось достаточно ухоженных, довольных жизнью постояльцев, за которыми следил опытный человек. Графиня принялась неторопливо спускаться по винтовой лестнице, вытирая руки поданным слугой платком. Ей не хотелось показывать, что она боится высоты, она, которая никогда и ничего не боялась. Каждый раз, выпуская птицу в узенькое окошко, она старалась не смотреть вниз.

Спустившись на уровень, она приостановилась, поправила выбившуюся прядь и прислушалась. Снизу доносился топот ног, и запыхавшийся голос кавалера д”Боне звал её.

– Ваше сиятельство, – кавалер, обычно такой сдержанный, даже сухой, возбуждённо переминался с ноги на ногу, помаргивая от нетерпения. – Ваше сиятельство, капитан Орсо вернулся.

– Я хочу его видеть. Приведите капитана в зал для совещаний.

Расположившись в высоком кресле с ножками в виде львиных лап, она в нетерпении выпрямилась, глядя на высокую дверь.

Ждать пришлось довольно долго. Она уже начала было приподниматься с нагретого сиденья, обещая себе впредь не давать своим подчинённым так много воли, как двери, украшенные резьбой, распахнулись, и в зал, стуча башмаками, вошёл капитан. Следом за ним спешил кавалер д’Боне и слегка отставший господин Винсен, шагавший вперевалочку.

Остановившись за несколько шагов до кресла, капитан склонил голову. Тут же выпрямился и спокойно взглянул на графиню Амелию.

– Капитан, вы заставляете себя ждать.

– Прошу прощения, Ваше сиятельство. Я должен был разместить пленных.

– Вы взяли пленных, капитан Орсо? Значит ли это, что наша вылазка увенчалась успехом?

Капитан оправил перевязь и невозмутимо глядя на госпожу, доложил обо всём. Она слушала и лишь слегка сжимала пальцы, стараясь ровно держать руки на подлокотниках.

– Вы много сделали, капитан. Даже больше, чем мы собирались.

– Всё, что я делаю, я делаю для вашего дома, госпожа графиня.

– Мы обсудим ситуацию. Господа, подойдите ближе. Капитан, у вас есть что добавить?

– Я всё сказал. Разве что вас интересует список пленных. Должен сказать, ничего существенного. Даже обменять не на кого, в случае чего.

– Вот как. Дайте взглянуть. – Графиня небрежно расправила поданный ей листок бумаги. – Гм. Лекарь, артиллерист, пехотинец, пехотинец… А что здесь делает лекарь?

– Захотел сопровождать раненых. Среди пленных их… их немало.

– Постойте. – Она вгляделась в листок, расправила, разбирая неровный почерк. – Что это? Чьё это имя в конце списка?

– Это мой личный пленник, – нехотя ответил Орсо. – Я прибавил его для круглого счёта.

Ноздри Амелии хищно раздулись. Она скомкала в руке листок со списком.

– Капитан, после совещания вы приведёте этого человека ко мне. Я хочу его видеть.

Мальчик поковырял пальцем дверь, подвешенную на крепких, массивных петлях. Толкнул носком башмака широкий косяк. И то, и другое было сделано на совесть. Оглянулся на лекаря, пристроившегося на лавке, со своей неизменной корзинкой и сундучком, у стены узкой, длинной комнаты с подслеповатыми окошками. Комната едва ощутимо изгибалась, повторяя контур стены. Лекарь лишь недавно получил возможность присесть, и теперь с трудом расправлял ноги, вытирая с выпуклого лба обильный пот.

– Как наши раненые? – тихо спросил его командир. Он тоже сидел на лавке, откинувшись к стене и прикрыв глаза. Небрежно стёртая сначала ладонью, а потом платком копоть оставила на его лице замысловатые разводы.

– Кое-кто не доживёт до утра. – Лекарь покачал головой. – Хорошо, что мы принесли людей сюда, ведь оставь мы их на мостовой, я мог бы сказать так почти про всех.

Он поворочался немного, устраиваясь поудобнее на жёстком сиденье, сложил руки на животе и закрыл глаза. Вскоре раздалось мерное посапывание.

Мальчик подошёл к лавке и осторожно опустился рядом с лекарем. Посмотрел на командира. Повозил подошвами по каменному полу, тихо сказал:

– Нас всех казнят?

Барон тихонько фыркнул. Ответил вполголоса, не открывая глаз:

– Я попрошу, чтобы тебя сначала хорошенько выпороли.

– За что?

– Я велел тебе сидеть в палатке.

– А если бы вас всех поубивали?

– А тебе что за печаль?

Мальчик шмыгнул носом. Спросил:

– Рой умрёт?

– Возможно.

Барон посмотрел на мальчишку. Тот приглушённо сопел, размазывая по щекам слёзы.

– Скажи-ка мне, зачем ты бегал к герцогу Анри? Ради денег?

Тот открыл рот, глядя на барона округлившимися глазами.

– Ты думал, я не узнаю?

– А тебе что за печаль? – зло ответил мальчик, уставясь в пол, и яростно проводя чумазыми пальцами под носом.

– Просто интересно.

– Я хотел сделать тебе что-нибудь плохое.

– За что?

Мальчик опять зашмыгал носом, отвернувшись к стене.

– Я тебя ненавижу. Ты нас всех бросил. Ты всё время нам врал. Говорил, что ты простой купец. Когда мама пришла со свидания с тобой из тюрьмы, она была сама не своя!

– Послушай, Тео...

– Нам пришлось уехать из города. Мама продала лавку и дом за гроши. Никто не хотел давать ей настоящую цену!

– Ей дали развод?

– А как же. – Тео передёрнул плечами. – Мы уехали далеко на юг, поселились в маленьком городе. Там было много всяких торговцев, и мама вышла за одного из них. Питер с ним поладил, а я не смог. Как-то отчим опять кинулся на меня с палкой, а я взял, да огрел его кочергой. Он стал вопить, что разделается со мной. Ну, я и убежал из дома. Всё равно там было не житьё.

Скрипнула тяжёлая дверь, поворачиваясь в петлях, и пропустила капитана, сопровождаемого стражником. За ними вошёл сухощавый старичок и мальчишка, несший аккуратный сундучок.

– Я привёл вам нашего лекаря. – Капитан указал на старичка.

– Благодарю вас, капитан, вы очень любезны. – Барон Эверт выпрямился на скамье, оглядывая вошедших.

– Я должен отвести вас в зал цитадели. – Орсо скривился. – Поднимайтесь. С вами хочет говорить госпожа графиня.

Графиня Амелия стояла у стены, разглядывая повешенный между узких окон гобелен. Гобелен изображал супружескую чету, занятую соколиной охотой. Создатель этого полотна отдал дань рыцарским качествам дворянина, скачущего на огнедышащем коне с выгнутой, как у лебедя, шеей, и нежной женственности его дамы, глядящей волооким взором на благородного супруга. Длинные ноги вытканных коней легко попирали декоративные горы и причудливо выгнутые ветви растений.

Она обернулась на звук шагов. Неторопливо прошла к своему креслу, легко уселась, расправив юбки, сложила ладони одна на другой и посмотрела на вошедших людей.

– Капитан, благодарю вас. Думаю, вам следует пойти отдохнуть. Кавалер д’Боне, вы можете отойти.

Амелия взглянула на подведённого к ней человека и улыбнулась.

– Ну вот, мы опять встретились, барон Эверт. И теперь у вас нет статуса посла.

Барон слегка склонил голову в поклоне и рассеянно посмотрел на сидящую в кресле женщину.

– Я попросила господина капитана привести вас сюда, чтобы спросить кое о чём. – Она приподняла уголки губ, пристально глядя на него. – Как вы думаете, существует ли провидение? Всегда ли вдовы, лишившиеся своей единственной опоры в жизни, находят утешение, и всегда ли получает отмщение жертва убийцы?

Барон молча смотрел на неё. Совсем недавно эти слова не на шутку встревожили бы его. Сейчас он только отметил краем сознания, глядя на неё словно издалека: « Она знает».Отчётливо, как будто это было вчера, он вспомнил другой зал, похожий на этот, и застывшее навечно в удивлении лицо графа Симона, прижавшегося щекой к разбросанным по полированной поверхности широкого дубового стола бумагам. И струйку тёмной крови, вытекающей у него из маленькой дырки у переносицы.

– Вы выглядите как человек благородный. – Графиня растянула в лёгкой, презрительной улыбке тонкие сухие губы, разглядывая барона Эверта. – Пожалуй, я не стану вас вешать, как простолюдина. Скажите, из какой вы семьи, и я постараюсь отослать весточку вашим родным, чтобы они знали, что с вами случилось.

Барон молчал, и она усмехнулась.

– Вы не желаете известить своих родственников? Я не удивлюсь, если окажется, что их не существует. И, как мне известно, баронства Эверт тоже не существует. Единственная земля с таким названием, дающая право на титул, является спорным имуществом, и находится в настоящий момент во владениях короля. Может быть, вы просто чей-то бастард? А может, вы хотите, чтобы я сама догадалась, кто произвёл вас на свет? Ну что же…

Графиня Амелия приняла задумчивый вид, подперев подбородок всё ещё красивыми, сухими пальцами, и прикрыла глаза.

– На представителей семейства Ф. вы не похожи. На И. тоже. Правда, у юго-западной ветви есть такие типы. Но они все мне известны. А вот у северной ветви, у их младшего отпрыска, весьма многочисленное потомство. В том числе и побочное. Хотя… Нет, у них у всех характерные носы картошкой. Совершенно у всех, даже удивительно.

Глаза её блеснули, она вгляделась в стоящего напротив барона и хмыкнула:

– Видала я такой взгляд у одной своей знакомой. А такие ясные глазки были у Данкана Риусского. Вот уж правда, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь… Обманывал свою бедняжку жену как только мог. Не удивлюсь, если это его ублюдок…

Барон Эверт поднял голову и пристально посмотрел в глаза графине Амелии. Она осеклась.

– Закрой свой болтливый рот, женщина. – Сказал он резко, с характерным выговором растягивая гласные и раскатывая «р». – Знай своё место.

Амелия замерла. Почувствовала, как холодеют руки. По спине пробежал озноб. Она невидящим взором уставилась на стоящего напротив человека. Словно видение из далёкой юности появилось сейчас перед ней в этом мрачном, тесном круглом зале цитадели. Её глухое детство под бдительным надзором непреклонной в своей суровости матери, словно навсегда затянутой до подбородка в негнущееся старомодное платье, подобающее званию аристократки. Её всегда поджатые в недовольстве губы. И внезапная радость – отец, как всегда в подпитии, разворачивающий присланный из столицы свиток, написанный замысловатым, приличествующим случаю почерком старого королевского секретаря. Приглашение во дворец.

– Их величества желают видеть наших дочерей, – сказал отец. – Они сообщают, что при дворе для них найдутся хорошие партии. У его величества короля много молодых, подающих надежды придворных, которых следует женить, прежде чем они уйдут в поход на войну. Собирайтесь, мы выезжаем.

И вот она стоит, сжимая потными пальцами подол негнущегося, как у матери, платья, рядом с двумя сёстрами, и косит глазом на подругу детства, стоящую неподалёку, любимое дитя своих немолодых уже родителей, рослую, статную девушку. Только Амелия на правах единственной подруги имеет право называть её сокращённым именем – Эва. Всех остальных эта не по годам решительная девушка ставила на место немедленно, признавая только полное своё имя – Эвергардия.

Затуманенными от волнения глазами она смотрела, как в зал летней дворцовой резиденции, предназначенный для приёмов, сияющий в блеске гладкого, как зеркало, пола и дорогих люстр, входит Его величество король, окружённый многочисленными придворными. Как нарядно одетые молодые люди из свиты принца, у некоторых ещё толком не пробиваются усы, склоняют головы в приветствии, и у них розовеют щёки, покрытые юношеским пушком. Как, представившись, сбиваются в кучку, и, поглядывая в сторону стайки девиц, тихонько переговариваются друг с другом, напряжённо смеясь и краснея. И один из них, небольшого роста, худенький юноша, приблизившись к ним в свою очередь, смотрит на неё, и щиплет тоненькие тёмные усишки. «Меня зовут Симон, – говорит он, – и когда нибудь я стану графом. Вы прекрасны, Амелия.»

И вот невероятное – сам король подходит к ним, милостиво заговаривает с отцом. Роняет комплимент матери, разглядывая девушек и добродушно кивая. Но она уже не смотрит на короля. Она поднимает голову, и встречается глазами с худощавым, среднего роста, подтянутым человеком. Он пришёл вместе с королём и не ищет невесты. У него смуглая кожа постоянно бывающего на солнце человека и уверенные до самодовольства манеры закоренелого военного. Его простого покроя кафтан кажется скромным по сравнению с вычурными нарядами молодых людей, обвешанных кружевами и подвесками, сверкающими как маленькие солнышки. Но кафтан сидит на его фигуре гораздо ловчее, и видно, что одет этот мужчина намного дороже, чем все эти юнцы. Он окидывает её пристальным взглядом, видит всю, с головы до ног, и поворачивается к стоящей рядом подруге. Она чувствует себя птичкой, которую держат за крылышки. Смотрит на подругу, и в изумлении слышит её прерывающийся голос: «Меня зовут Эва. Эва, мой господин». И видит, как краска заливает лицо её всегда невозмутимой подруги Эвергардии, поднимаясь до корней густых, высоко взбитых волос.

И ещё одно видение, глубоко запрятанное в памяти. Никто уже этого не помнит, не знает. Она бежит по глухим, пустынным коридорам летней королевской резиденции. Она убежала из-под строгого надзора матери, обманула её. Сказала, что будет с подругой. Но войско скоро уходит в поход, а она так и не поговорила с Данканом. Он здесь, она знает. И вот она бежит по коридору, не глядя по сторонам, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Шансов найти его в этом сплетении комнат и переходов почти нет, и репутация Амелии висит на волоске. Если её сейчас найдут, узнают и отведут к матери, её навек запрячут в глухую комнату в самом дальнем углу родительского дома. Но ей всё равно. И вот случается невероятное: она вбегает в одну из узких, сводчатых галерей, тянущихся по всей длине здания, окружая в два яруса тихий двор с фонтаном, и налетает с разбега… на него. Он глядит на неё удивлённо, берёт за руку и отводит в хорошо укрытую нишу в стене. Здесь никого нет, и она переводит дыхание.

– Амелия, – говорит он, – что вы здесь делаете?

– Я хочу быть вашей женой, – отвечает она, чувствуя, как замирает сердце в груди, – возьмите меня за себя.

В ушах у неё уже звонят свадебные колокола. Она почти не слышит его ответа. Но вот до неё доходят слова, и день превращается в ночь.

– Я женюсь на Эвергардии. Она согласна. Свадьба будет так скоро, как только это возможно.

Она теряет самообладание. Она кричит. Обвиняет подругу во всех грехах. Клянёт всё и всех. И, наконец, он, теряя терпение, кричит на неё:

– Закрой свой болтливый рот, женщина!

Он уходит, а она остаётся одна. В оцепенении Амелия смотрит перед собой, в сводчатую арку, выходящую во двор. Вот бы броситься вниз, на камни, и всё будет кончено. И опять видит того тоненького юношу со смешными усиками. Он появляется из бокового коридора, провожает долгим задумчивым взглядом ушедшего только что человека, и берёт её за руку. Рука у него неожиданно твёрдая и тёплая.

– Амелия, он вас недостоин.

Она вырывает руку и даёт ему пощёчину. Он не отворачивается и продолжает смотреть на неё.

– Выходите за меня, Амелия.

– Я опозорила себя, – говорит она безжизненным голосом. – Я пришла сюда одна. Я призналась в любви мужчине.

– Я никому не скажу. Вы были со мной, и я женюсь на вас. Будьте моей, Амелия.

И она даёт согласие.

– Ваше сиятельство. Ваше сиятельство. – Она перевела глаза на источник звука, моргнула. Обеспокоенный кавалер д’Боне повторил:

– Госпожа графиня, прибыл посланец от Великого герцога. Он хочет говорить с вами.

– Чего он хочет?

– Его господин желает обсудить условия капитуляции. Так он выразился.

Она глубоко вздохнула, приходя в себя.

– Великий герцог говорит о капитуляции? Он слишком торопится.

Амелия посмотрела на капитана, который, вопреки её пожеланию, не ушёл отдыхать, а стоял возле гобелена, расставив ноги в добротных башмаках, и заложив руки за ремень.

– Капитан Орсо, вы можете пока забрать своего пленника. Я закончу с ним позже. Господа, вы мне нужны. Встретим посла, как подобает.

Глава 34

Сюзанна улыбнулась, краснея и стреляя глазками из-под ресниц. Огляделась по сторонам, обводя внимательным взором лестницу и прилегающие к ней коридоры. Убедившись в безопасности, решительно ухватила солдатика за руку и повлекла по коридору. Свернула за угол, в темном отрезке узкого коридорчика, куда не достигал дневной свет, отыскала маленькую неприметную дверь. Толкнула кулачком. Та не подалась, и она, многообещающе улыбнувшись молодому человеку, переминавшемуся в нетерпении и краснеющему в полутьме пыльного закоулка, порылась за притолокой, отыскивая заветный ключик. Укромное место для свиданий было сугубо секретным и принадлежало лишь узкому кругу посвящённых. Дверца отворилась почти бесшумно, Сюзанна поставила на пол корзинку с бельём и нашарила на полочке у входа огарок свечи. Дрогнул, разгораясь, маленький огонёк. Она вошла, обернулась, поманила за собой пальчиком раскрасневшегося спутника. Потянулась, чтобы поставить огарок в старой чашке на полочку. Оступилась, потеряв равновесие, и ухватилась ему за рукав. Он тут же обхватил её, но она пронзительно взвизгнула, больно вцепляясь пальцами ему в руку, и глядя вниз. Солдат обернулся и посмотрел в ту же сторону. У стены крохотной комнатушки, едва различимые в полутьме, из-под кучи старых мешков торчали ноги, обутые в грубые сапоги.