Текст книги "Да прибудет тьма (СИ)"

Автор книги: Таня Баньшива

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Ты глянь. Локи её побери.

– Глазам не верю.

Громкие голоса вытащили Матса в серое утро. Он лежал под телегой, укрытый одеялом. Кто его туда ночью отнес? Фолкор? Вроде, рядом с ним уснул. Или Йоран? Да какая разница. Спалось хорошо. Без сновидений. Голова светлая и легкая, словно свежещипанный гусиный пух.

Из-под телеги Матсу были видны лишь ноги воинов, стоявшие поодаль полукругом.

Мальчик выполз из ночного укрытия.

– Тихо, не спугни, – шикнули со стороны.

Подполз на четвереньках к воинам и только тут встал в полный рост. Все смотрели на альву. Она, как и вчера лежит под шкурой, а на ней у лица прыгала белка. Ну белка и белка. Что та крыса, только хвост пушистый. Что так всех перебудоражило?

– Вон. Летит. Сейчас, увидишь, – зашептали за спиной.

Пичужка с голубой грудкой, как та, что в лесу пела для Веселины, порхнула и уселась прямо на нос девушки. В клюве у неё была ягода темно-красная, почти черная. Подскочила белка, ухватила лапками за нижнюю губу Веселины, оттянула. Пичужка спрыгнула, прижала клювом ягоду к обнажившимся зубам, надавила. Сок брызнул в стороны. Потек. Птичка теребила ягоду, выдавливая больше мякоти и сока. Проглотила кожицу и взмыла вверх, исчезая в листве.

– Гляди, – все замерли.

Белка склонила голову ко рту альвы. Поводила носом. И довольная отпустила губу из когтистых лапок.

– Чпок! – губа легла поверх зубов.

– Ага-га-ага! Хы-ы-ы-ы! Хи-хи-хи. Гы-гы-гы-гы! – бородатые мужики хохотали во все горло. Один даже за живот схватился, согнулся в приступе безудержного веселья.

От неожиданности белка подскочила, перевернулась в воздухе, упала на одеяло, растопырив лапки. Хвост вверх вздернула, распушила, готовая отразить нападение. Но не увидев угрозы, зло запрыгала, зацокала, застрекотала. Чем вызвала очередной приступ смеха.

Смех был заразителен. Детский звонкий колокольчик присоединился к радостным перекатам барабанов, пищалок и уханий совы.

Повернулась белка и начала растирать лапами альве горло под подбородком. Ничего не происходило. Когти цепляли кожу, оставляя мелкие царапины. Белка упорно продолжала давить и тереть, нервно прицокивая.

Одеяло шевельнулось. Показалась графитовая голова. Гибкое тело скользнуло вверх, мимо белки. Обвилось веревкой под самым подбородком, сжало.

– Она сейчас задушит её.

– Зачем? Они же её лечат.

Двадцать две пары человеческих глаз наблюдали за происходящим.

– Чего разгоготались, как гуси на луже? Весь лес переполошили, – зычный голос отвлек от необычной картины.

Из леса вышел Фолкор. В правой руке нёс он серебряный кубок. Подойдя к телеге, скинул змею с шеи альвы. Та плюхнулась в сено и, шипя, скрылась. Белка юркнула на дерево, распласталась на нем вниз головой, наблюдая. Пушистый хвост нервно дергался из стороны в сторону.

– Помощники, – без злобы выругался ярл.

Нож сверкнул в руке Грозного. Разжал он острием зубы девушки и осторожно влил в рот содержимое кубка. Красная жидкость тонкой струйкой потекла из уголка рта. Мужские сильные пальцы сжались под челюстью. Надавили. Альва сглотнула.

– Ну вот и хорошо, – ярл краем одеяла отер рот Веселины. – Чего стоим? Дел у вас нет? Сворачивайте лагерь. Выдвигаемся.

Нехотя воины разошлись. Стали вещи собирать, то и дело посматривая на альву. Переговариваясь, обсуждая увиденное чудо.

На одеяло спрыгнула белка. Обнюхала рот Веселины и снова сиганула на дерево, где скрылась в кроне.

– А что было в кубке? – Матс еле поспевал за широким шагом Фолкора.

– Сок ягоды. Той, что птица носила.

– Значит полезный, – задумчиво проговорил мальчишка. – А если так пальцами давить на горло, то что происходит?

– Человек глотает. Только правильно давить нужно и в правильном месте, чтобы не задушить и горло не сломать.

– Ты же не сильно давил, точно гладил.

– А ты внимательный, юный маг.

– Под челюстью давить?

– Под челюстью.

– А что это за ягода такая? Как ты узнал, какая именно нужна? – мальчишка забежал вперед, заглядывая в суровое лицо.

– С болота ягода. Клюква называется. Проследил куда птица летает, – ярл сбавил шаг, рассматривая мальчишеское веснушчатое лицо.

– Иди ешь. В пути поговорим, – стальные нотки в голосе остановили поток вопросов.

Скоро перекусив, отряд тронулся в путь. Ночью дождь прекратился, но ветер еще не успел просушить землю. Солнце лениво просвечивало сквозь верхушки деревьев, путаясь в ветвях. Серые тучи ползали по небу, то проглатывая, то выплевывая огненный шар.

– Многому нас учит природа. Нужно только внимательно смотреть и запоминать. Боги нам подсказки дают, – как обещал, Фолкор делился мудростью.

Ни одного слова старался не пропустить Матс. Ярл больше не внушал ужаса. Да и конь его зубы больше не скалил.

– Животные знают, какая трава лечит. Что нужно съесть, если болит живот, или когда ранен. Птицы так же поступают. Их этому учат родители или другие животные. И ты смотри за ними. Тогда узнаешь намного больше, чем расскажут люди. Ты видел деревья без коры? Растет себе, к свету тянется, а на стволе прореха?

– Видел, – голубые глаза горели любопытством. Если раньше он на поучения не обращал внимания, отмахиваясь, то сейчас стремился узнать как можно больше.

– Это зверь объедает. Для живности лесной это не только корм, но и лекарство. Кора осины им полезна, особенно молодые деревца.

– Мама отцу её заваривала в кипятке, когда зубы болели и живот.

– Правильно. Хорошая у тебя память, – уголки губ ярла поднялись вверх.

– А сок этих ягод. Которые клук-ва?

– Клюква, – поправил Фолкор. – Не обращал раньше на нее внимания. Кислая она, с горчинкой. Скулы от нее сводит. Но раз птица её альве носили, значит сила в ней живительная есть.

Ярл протянул мальчику небольшой полотняный мешочек, затянутый веревочкой.

– Держи. Смотри не подави. Набрал клюквы на запас. После ночи сестре своей дашь.

Ухватил Матс мешочек и бережно спрятали за пазухой.

– Что лекарша в деревне сказала? – Фолкор смотрел на дорогу. Поросшая травой лента делила лес на части. Петляла зайцем, огибая непроходимые заросли, указывала направление.

– Сгорбленная Хейда сказала, что выживет она. Только очнется ли, ответить не смогла. Травку дала заваривать, да мазь на лицо накладывать.

– Делаешь как велела?

– Траву не в чем варить. А мазь на рассвете и закате мажу. Только не руками, а клочком сена. Больно уж она в нос бьет.

– Так это мазь так воняет? – мужчину аж передернуло. – Ну и гадостно. А я думал, что сестра твоя уже гнить начала. Проверил даже, но вроде целая она, только внутри человека не заглянешь.

– Мазь эта целебная, но дюже вонючая. Точно воин в боях месяцы воды не видевший, в помоях ночующий.

Ярл расхохотался. Легко, раскатисто. По-доброму.

– Верно ты подметил, малец. Только не как один воин, а как целый отряд.

Разговаривать с Фолкором было легко. Речь сама лилась, без принуждения. Память злых шуток не шутила, выискивала правильные слова, да в рот подкидывала. Образы нужные из глубин доставала, из вороха прошлого. Оказалось, много там завалялось. Целый сундук драгоценных воспоминаний.

Вспомнилось Матсу, как на охоту с отцом ходили. По зиме лося добывать. Проваливаясь в глубокий снег, бродили они по лесу. Только к вечеру наткнулись на дорожку заветных следов. Гуди объяснял несмышленышу, которому тогда всего семь зим минуло, как различать следы. Шаг у взрослого лося длинный, размашистый. Ноги глубоко проваливаются, оставляя углубление раздвоенное книзу. Где идет, там кору обгладывает с деревьев. Цепляет зубами и рвет лентой.

Будучи совсем ребенком, Матс и не придал пояснениям особого значения. А сейчас вспомнились рассказы Гуди. И тепло стало на душе. Словно обняли родные руки, прижали к груди. Взъерошили светлые волосы на макушке.

Больше не было боли и горя от воспоминаний, только благодарность за уроки. Даже затрещины от любимой руки теперь не казались обидными. За дело всегда прилетало.

– Мать с отцом вспомнил? – Фолкор смотрел проницательно, в самое нутро заглядывая.

Мальчик утвердительно кивнул.

– Вспоминаешь, как Гуди учил тебя мальчишку? А ты не слушал его, о забавах помышляя?

И откуда только этот ярл все знал, точно мысли читал. Свет его менялся. От густого кровавого в разговоре становился мягким, успокаивающим. Голос тоже менялся. Сейчас ласкал по-отцовски, а утром подзатыльники раздавал. Раньше мальчик не задумывался над такими вещами. Не до этого было. В мире столько развлечений – не до уроков порой бывало. Любопытство и избыток энергии требовали действий.

В разговорах и прошел день. Лес сменяли равнины, холмы да заросли кустарников. На линии, соединяющей землю и небо, выросли первые клыки гор, покрытые туманом. А дорога все шла вперёд без конца и края. К темну до леса выехали. Заночевать решили на краю. Несколько воинов тенью скрылись в чаще в поисках воды, а остальные разбили лагерь.

Давно замолчал ярл. Мрачнел вместе с небом. Что-то неуловимое, угрожающее витало в остывающем воздухе. Настроение Фолкора передавалось животным. Кони не подавали голоса, даже не всхрапывали, как бывало. Да и людская речь не тревожила тишину.

Костёр разводить не стали, ели холодное. С олениной разделались еще утром, сейчас довольствовались хлебом подсохшим да яйцами печеными. Не привыкать к скудному походному столу. Нашелся и кусок мяса вяленого. Тонкими прозрачными ломтиками порезали. Каждому по кусочку досталось. Воды вблизи не нашлось, поэтому пили из бурдюков.

Дозорных выставили вдвое больше обычного. Дремали вполглаза. Всматривались напряженно в темноту при каждом шорохе.

Матс лежал, прислушиваясь к шепоту леса. Тревожно было. Бруни не отходил, встал рядом с телегой, переминаясь. Только слышно было, как тихо хвост по брюху щелкает, отгоняя гнус.

Мальчишка переложил меч под руку. Ночь тянулась бесконечно. То проваливаясь в дрему, то выныривая на поверхность, разум не находил отдыха. Мысли метались. Вспыхивали и тут же гасли. Но все же сон догнал Матса, навалился. Веки налились свинцом, переплелись ресницы, не давая глазам открыться. Неспокойная тьма проглотила, морщась горьковатому привкусу детских мыслей.

Глава 12

Морда варга вынырнула из темноты, нависла скалой и все росла-росла. Открыл Матс глаза. Сердце колотилось бешено в груди, пот холодный струился по лицу. Это только сон. Всего лишь яркий сон. Матс пытался успокоить дыхание. Дышать бесшумно не получалось, а громко – боязно.

Приподнявшись на локте, осмотрелся. В лагере тихо. Воины спят под деревьями. Но спят ли? Перед закрытыми глазами выступили цветные фигуры. Вон Вегард под молодым дубом лежит. Рука сжимает рукоять меча. Рядом с ним его молодой побратим. Роло имя его. Сильный, крепкий бородач с зелеными глазами. Странные у него глаза, что-то болото. Засасывает в трясину, и не по себе становится от взгляда. Он лежит, раскинув руки, грудь мерно вздымается мехами в кузнице. Но сон тот не настоящий. Меч лежит в ладони.

Присмотрелся Матс и к остальным. Туча соскользнула с рогатого месяца, тот бледно зевнул. Блеснули белки глаз воинов. Не спит никто. Месяц снова укрылся облаками.

Рядом бесшумно опустился Фолкор.

– Что думаешь, колдун? – прошептал еле слышно.

Неспокойно было. Как перед бурей. Вроде тихо, но опасно. Ответ не успел родиться. Вдали протяжно завыл волк. Далеко. Очень далеко.

Не успел Матс пальцы на руках пересчитать, вой повторился ближе. Но шёл он не оттуда откуда отряд прибыл, а с другой стороны – там, где дорога терялась в лесу.

Мальчик встал. Ветер сразу залез под плащ, прошелся холодными пальцами под рубахой.

– Говори, что чувствуешь.

Вой повторился снова, уже значительно ближе, но ещё достаточно далеко. Скорость, с которой он приближался, пугала мальчишку. Отчетливо он ощущал стремительный бег варга, как его огромные когти рвут землю. Мощная грудь разрезает воздух. Всё ближе. Ещё ближе.

– Нужно уйти от деревьев.

– Выкатить телегу в поле, к камню, – рука указывала в темноте направление.

Лагерь ожил. Несколько воинов бросились выполнять приказ.

– Отпустить всех коней!

Черные тени – человеческие – сливались с лесом.

– Кто? – Матс почувствовал дыхание Фолкора.

– Думаю… – слова застревали, сопротивлялись. – Сумрачные.

– Сколько у нас времени? – у ярла даже мысли не возникло, что малец может ошибаться.

Опасность он ощутил, когда солнце лизнуло землю на горизонте. Яркий луч пробился сквозь серые тучи, ткнув в кромку леса. Мир подавал знаки.

– Немного, – голос подрагивал, но не от страха. Это было предчувствие.

– Всем встать вкруг телеги!

– Их много. Очень много, – мальчик дрожал.

Воздух вокруг наэлектризовался. Все замерли. Месяц глянул в прореху облака, осветив равнину. Сердца воинов дрогнули, но они только крепче сжали рукояти мечей и топоров.

– За альвой смотри, – рука ярла толкнула ребёнка к телеге.

Бушующим морем колыхались Сумрачные. Медленно подкатывали бурлящей волной, окружая людей. Атака была стремительной и тихой. Пепел умирающих демонов заклубился в воздухе. Первый человеческий стон боли порвал молчание.

– Держать круг! – взревел ярл, нанося удары направо и налево.

Их много. Слишком много. Мальчик ощущал свою беспомощность. Огонь.

– Нужен огонь, – детский крик пробился сквозь звон мечей.

Ещё стон. Пепел метался, лез в нос, рот, мешал дышать, жёг глаза. Под ногами жухла трава, усыпанная останками Сумрачных.

Громкий свист пролетел над головами, разнесся во все стороны. В ответ из леса послышалось ржание. Тимор вылетел из чащи, стрелой выпущенной из лука. Разбивая строй Сумрачных. Вставая на дыбы, пробивал путь копытами.

Люди стояли в два ряда, не давая монстрам ни одного шанса прорвать оборону. Раненых оттаскивали к телеге, где их осматривал Матс. Воины разорвали цепочку, впуская жеребца в круг, который сразу сомкнулся.

– Освободить телегу! – двое раненых викингов, послушные приказу ярла, преложили альву на плащ, накрыли с головой одеялом, защищая от серых хлопьев.

Взвился снова жеребец на дыбе. От удара копыт вздрогнула земля. Телега занялась пламенем, которое быстро росло, упираясь столбом в небо. Горячий воздух закружил, разгоняя пепел. Жарко стало. Осветил огонь молчаливую битву.

Сумрачные клубились, накатывали. Лютой злобой полыхали красные глаза, но ряды воинов становились только плотнее.

– Не выдержим, – Вегард влетел в круг, держась за грудь. Одна рука обвисла, одежда пропиталась кровью.

– Во славу Одина! Нам путь в Вальхаллу! – крик ярла разнесся над полем.

– Во славу Одина! – подхватили воины. – В Вальхаллу!

Слова придавали силы. Ярость рвалась наружу. Только смелым путь в зал победителей. Только в сражении смерть достойна.

Последнее, что запомнила Веселина – это кулак Громогласного, и опять тьма. Ну, сколько можно?

Очнулась в сыром подвале. С каменных стен сочилась вода. Всё вокруг пропиталось сыростью. Из маленького решетчатого оконца под потолком тянуло холодом.

Девушка сидела в груде прогнившей соломы. На ней было длинное красное платье. Голые ноги мерзли. Веселина зябко поежилась, накрыв их подолом.

– Очередные глюки. Все чудесатее и чудесатее, говорила Алиса, падая все глубже в норму сумасшедшего кролика, – она не была уверена в правильности цитаты, но именно это сейчас больше всего подходило.

Тело болело, словно его били, пинали, распинали, тянули и дергали. Нещадно воняло испражнениями и кислятиной. Последний аромат, кажется, принадлежал ей. Девушка со стоном подняла руку, принюхалась и скривилась.

– Фу! Какая я мерзкая. Буэээ!

И тут же добавила весело:

– Ну, надо же. Здесь я говорить могу.

В темноте послышалась возня и писк. Крысы.

– Куда меня на этот раз занесло? – звук собственного голоса немного успокаивал.

– А ты не помнишь, ведьма? – хриплый голос из темноты заставил вздрогнуть.

В противоположном углу звякнула цепь, ударила о каменный пол. Крыса пискнула и затихла. Раздался хруст и чавканье.

– Ну, нет! – протянула девушка. – Только не пожиратели крыс.

– Кто бы говорил. У самой пади в доме засушенные крысиные хвосты, да перемолотые в колдовской порошок черепа, – голос подавился и зашёлся гавкающим кашлем.

– Нет у меня дома ничего подобного, – Веселина вспомнила свою маленькую уютную квартирку в спальном районе. Сердце защемило от тоски.

– Это ты инквизитору рассказывай, ведьма, а мне зубы не заговаривай. Сама во всём призналась. Сдохнешь скоро на костре, за то, что мор на город наслала.

«О, как. И здесь ведьма. Только здесь ещё и убийца.»

А от мысли о костре стало совсем плохо. В ушах зазвенело. В сыром каземате не хватало воздуха. Рука рванула ворот платья, но материал не поддался.

Попытка подняться на ноги не привела к успеху. Ноги не слушались, ступни болели. Мысли накатывали и уносились обратно. Сердце рвалось через горло. Дёрнулась в очередной попытке встать, да поняла – прикована. На левом запястье красовался железный браслет. Как раньше не почувствовала? От него тянулась цепь и пропадала в темноте.

Смех соседа или соседки, кто уж там такой злой сидел, вызывал раздражение. Пожелав ему приступа кашля, девушка умудрилась подняться на колени и поползла под оконце. Может хоть там воздух смилуется над ней.

– За всё ответишь, тварь! Гореть тебе на костре! Гореть! – завыл сумасшедший голос. Звук эхом отдавался в пустоте, бился о каменные стены, осыпая осколками пол. В очередном приступе кашля скрутило исчадие ада из противоположного угла. Надрывным, словно лёгкие вместе со злобой горлом идут.

Где-то вдалеке скрипнула дверь, и слабый огонёк пробил тьму.

– Топ-дзынь. Топ-дзынь, – несколько пар тяжелых сапог со шпорами спускались по лестнице.

Огонёк приближался, рос, пока не высветилось усатое лицо солдата, несшего чадивший факел. Морщины изрезали его лицо. Он сердито хмурился. Ему давно пора на отдых, всё тяжелее спускаться в нижний ярус тюрьмы, где сидели самые опасные преступники – душегубы и ведьмы.

За ним в свете проступили ещё два усатых лица, но помоложе. Бравые парни открыли дверь камеры. Шагнули внутрь.

– Пришел твой час, ведьма, – прошипел светловолосый и плюнул в лицо Веселины.

Цепь отпустила руку и со звоном ударилась о каменный пол. Солдаты схватили девушку под руки и поволокли вон. Злой кашель остался в темноте, гнить заживо.

Казалось, что лестницы и коридоры никогда не закончатся. Они все шли и шли за старым солдатом. Точнее Веселина висела на руках мужчин. Ноги волочились по холодному полу. Болело всё тело, каждая его клеточка, туманя голову, которая безвольно болталась на груди. Волосы слипшимися прядями свисали вниз. Длинные, светлые.

– Это всё нереально. Надо проснуться. Надо просто проснуться, – повторяла Веселина.

Очередная лестница, коридор и поворот. И вот они уже стоят перед массивной окованной железом дверью. Щёлкнул засов. В лицо ударил холодный воздух. Девушка задохнулась от неожиданности.

– Отмучилась, – старый солдат посторонился пропуская, перекрестился сам и перекрестил в спину Вселины.

На улице гудела толпа. Утро только-только подернуло розовой дымкой черепичные крыши домов. Отовсюду слышались ругань и крики. Заплакал ребенок. Увидев узницу, толпа затихла, а потом взорвалась яростными проклятиями. И было в тех проклятьях столько страха и ненависти, что казались они осязаемыми.

– Ведьма! Проклятая. Подстилка дьявола! Сжечь ведьму! Сжечь! – крики сначала рвались по одному, нарастая, объединялись в большой ком, пока не превратились в гудящий желчный улей.

Слова смердящих незнакомцев стегали, оставляя невидимые шрамы. Веселина сжалась. Не понимала она, что происходит. Паника придала силы, и девушка рванулась из рук солдат. Не ожидая сопротивления, выпустили они узницу. Упала Веселина в холодную грязь лицом.

Это ещё больше раззадорило толпу. Вместе со словами в ведьму полетел лошадиный навоз, гнилые помидоры, тухлая рыба плюхнулась в лужу перед лицом. Камень рассек кожу на лбу. Струйка тёплой крови залила левый глаз. Солдаты смотрели и не мешали, давая людскому гневу выплеснуться.

– Ведите её! – властный окрик оборвал глумление толпы.

Люди было затихли, но когда ноги Веселина коснулись деревянного помоста, ненависть словами обрушилась с новой силой. Упала на плечи. Сдавила, мешая вдохнуть. Тело отказывалось слушаться, а разум понимать происходящее.

– Такого просто не может быть, – продолжала твердить Веселина.

Хрупкое тело привязали веревками к столбу – так что не двинуться. Вокруг обложили хворостом.

– Этим днем, четвертого июля тысяча шестьсот семьдесят седьмого года, Катарина Парс осуждена именем Господа нашего за насылание на город чумы и язв разъедающих. Она обвиняется в болезнях и смерти жителей. Дьявол заклеймил её тело и её душу. И только огонь станет очищением, чтобы вернуть заблудшую в руки Господа нашего.

Высокий дородный мужчина в черной рясе зачитывал текст с коричневого листа. Толпа затихла, жадно ловя каждое слова.

– Катарина Парс, за свои злодеяния ты приговариваешься к смерти через сожжение на костре. Да поможет тебе Бог.

Толпа взревела.

– Это просто кошмар. Я должна проснуться, – ужас плескался в глазах, зрачки расширились.

Огонь факела коснулся вязанки у ног, весело запрыгал по веткам, образуя жаркий круг. Дым поднялся клубами, полез в глаза, просочился в нос и рот.

Толпа бесновалась.

Девушка закашлялась.

– Это все нереально. Мне же не больно. Это только сон, всего лишь сон.

Пламя прыгнуло на подол платья и поползло вверх. Когда-то красная ткань чернела и исчезала в огне. Опаленные волосы закручивались, словно листочки молодого папоротника, и осыпались.

– Не-е-е-е-ет! – крик разлетелся над площадью.

____________________________

*Роло (от Ролло) – прославляющий.

Глава 13

К пылающей телеге теснили Сумрачные воинов. Казалось людям, чем больше рука рубила и колола, тем больше становилась клубящаяся масса.

– Не-е-е-ет! – громкий крик ударил в спину, повалил с ног, ворвался в головы. Попадали воины, теряя мечи, зажимая уши руками. Из-под ладони Вегарда, оказавшегося ближе всех к эпицентру звука, потекла струйка крови.

Звуковая волна пошла в стороны, разрезая Сумрачных, словно острый нож сало. В небо взметнулось облако пепла. Зашумел лес, прижало к земле молодые деревья, ломались и летели на землю сухие ветки старых великанов. Лошади понеслись прочь в ужасе.

Веселина сидела, истошно крича. Не хватало воздуха. В своем сознании она горела. Горела заживо.

Одним прыжком достал её Фолкор. Сдернул с головы одеяло. Их глаза встретились. Крик замер на высокой ноте и затих. Захрипела Веселина, царапая до крови горло, в надежде вдохнуть.

– Дыши! – ярл хлопнул по спине ладонью, закашлялась она, выгоняя из легких дым, повалилась на землю. Её вырвало. Чёрная слизь потекла по подбородку.

– Что это было? Точно Тор молотом по голове стукнул, а сирены песни свои дикие завыли, чтобы ума лишить, – воины с трудом поднимались, держась за голову. В ушах стоял гул. Вегард лежал без движения, все ещё зажимая уши руками.

– Их нет. Больше ни одного нет, – Йоран удивленно осматривался. – Ни одного Сумрачного.

Брошенный на землю звуком, Матс подскочил и кинулся к альве.

– Ты очнулась! Очнулась! – приговаривал он радостно. Только чёрный жеребец взирал на всех равнодушно.

Из темноты послышались стоны, и люди поспешили на помощь. Далеко в поле нашли двоих раненых. Планы Сумрачных – унести пленников не сбылись.

– Отдайте мне чужаков! – со стороны леса донёсся грубый рокочущий голос.

Мужчины снова образовали круг, ощетинившись мечами, закрывая раненых.

– Отдайте! И мы уйдем сегодня. Обещаю.

Воины молчали, только плотнее сжимая круг, в центре которого догорала телега. Своих не отдавали, никому и никогда.

Из леса снова выступили Сумрачные. Клубящаяся масса угрожающе окружала.

– Боги с нами! – отсветы угасающего костра, наложили тени на суровые лица.

Сумрачные кинулись вперед резко, безмолвно. Навалились. Потеснили было. Но круг быстро выровнялся. И снова закружил пепел под звон закаленных мечей.

Сквозь боевые крики людей прорвался рёв раненого зверя и часть Сумрачных разлетелась хлопьями, накрывая своих собратьев. Ещё минута и новая порция пепла разметало ветром. Сумрачных стало значительно меньше. Они уже не напирали, не давали, а уворачивались от ударов, целясь когтистыми лапами в горло.

Хлопок и еще группа Сумрачных исчезла. Клубящихся фигур осталось совсем немного. Воины с криков ринулись в атаку. Но не успел Фолкор занести топор для удара, как монстр перед ним осыпался к ногам. Ярл осмотрелся. Врагов не осталось.

На усталых лицах читалось недоумение и облегчение.

– Берегись, – предупреждение ярла оказалось своевременным.

В свет догорающей телеги со стороны леса прилетала мохнатая туша, распласталась безвольно по земле с вывернутыми конечностями. Сверху на него шмякнулась еще одна туша, а потом еще две – одна за одной.

Первым решился приблизиться к ним Фолкор, ткнул мечом. На острие осталась чёрная гниль.

Четыре трупа, покрытых жёсткой тёмной шерстью, рассматривались с большим вниманием. Крупные тела, выше ярла на голову, а то и на две. Развитая мускулатура, крепкие ноги с копытами, а на руках, или точнее лапах, острые когти.

– Кто их так? – от вида рваных ран на тушах бывалым воинам стало не по себе. Не хотелось попасть из одной напасти в другую. Заозирались в ожидании очередного нападения.

Ярл продолжал осмотр. Косматую голову чудовищ украшали острые козлиные рога – мощное оружие в схватке. Ярл раздвинул поросшие шерстью чёрные губы. Зубы почти как у человека, но крупнее и более острые. Они походили на Сумрачных. Но клубящиеся фигуры были лишь слабым бестелесным подобием этих демонов.

– Они главные, – уверенно заявил мальчишка, проскользнувший между воинов поближе, рассматривая чудовищ с любопытством. – Смотрите.

Детские пальцы ухватил хвост, заканчивающуюся мохнатой кисточкой.

– Настоящие черти, – мужчины вздрогнули, посмотрели на Веселину непонимающе.

– Что она говорит? – теперь воины рассматривали альву, стоявшую в стороне, с таким же вниманием, как ранее рассматривали трупы чудовищ.

– Очнулась.

Признать в ней девушку было сложно. Невысокая, на полголовы выше Матса, на вкус викингов слишком тощая, словно подросток. Но заинтересовало их не это. Лицо её больше не вздувалось чёрным волдырем. На губах не осталось следов крови. Нос был на месте. Карие глаза таращились на всех. А красные волосы исчезли. Девица сверкала совершенно голой макушкой.

– Чего смотрите? Смотрят они на меня видите ли? Девушек раньше не видели? – Веселина занервничала под пристальными взглядами. Ей остро захотелось спрятаться от всеобщего внимания.

– На каком языке ты говоришь? Мы тебя не понимаем, – ярл проговаривал каждое слово медленно.

– Как это не понимаете? Я же вас понимаю? – брови девушки поползли вверх.

– Ты произносишь слова не на нашем языке, – Матс заглянул в глаза. – Скажи мысленно, как раньше.

«Я же вас понимаю.»

Девушка потерла виски. Заметив на руке деревянную конструкцию, начала срывать веревки и ветки.

– Я тебя слышу, – мальчишка расцвел в улыбке. – Слышу! Только не снимай. У тебя рука сломана.

«Ничего у меня не сломано, кроме психики. Рука не болит, значит все в порядке».

– Что она говорит? – теперь воины уставились на мальчишку.

– Говорит, что вас понимает, но не понимает, почему вы ее не понимаете.

– Не понял, – удивился Йоран.

– Язык наш она уразумеет, но говорить на нём не может. На своем лопочет, – перевел ярл и снова занялся мохнатыми трупами.

– А-а-а-а. Теперь ясно, – Йоран подошел к Матсу. – Спроси, что у неё с волосами?

– Я все слышу. С чьими волосами? – проговорила Веселина и руки непроизвольно потянулись в голове. – С моими волосами?

Пальцы прошлись по вискам, макушке, затылку. Но там ничего не оказалось. Только гладкая кожа. Девушка нервно сглотнула.

«Неужто на костре остались?» – мыслями вернувшись в кошмар, Веселина осела на землю.

Память выхватила последние моменты перед пробуждением. Позорный столб в центре площади. Огонь и сотни ненавидящих глаз. Закрыв лицо ладонями, она всхлипнула.

– Чего это она? Из-за волос что ли? Так ведь отрастут, чай не наш ярл, чей череп голый, что твоя коленка. Ну подумаешь, на тиру похожа, так мы же знаем, что это не так и в обиду не дадим, – Йоран смотрел участливо на мальчишку. – Скажи ей.

– Она тебя хорошо слышит, – Матс мялся в нерешительности, не зная, что делать.

Никто в этом хаосе не обращал внимания на Тимора. Люди рассматривали чудовищ, осматривали раненых и вели перекличку. Черный жеребец пританцовывал вблизи Веселины. От очнувшегося человека женского пола исходило манящее тепло. Ноздри Тимора подрагивали, раздувались, чуя запах чего-то очень-очень приятного и манящего.

Улучив момент, конь осторожно подобрался к девушке. Она сидела на земле, закрыв лицо руками. Он же чувствовал её печаль и этого его расстраивало. Мягкие губы прошлись по голой макушке.

Не сразу поняла она, что рядом не человек. Эмоции поглощали все остальные чувства.

«Я в коме, пробудилась от кошмара после сжигания на костре, стала лысой и никто меня не понимает кроме Матса. Ну хоть говорить начала, и то спасибо».

Посмотрела на добрую душу, пытавшуюся ее приободрить, и брови снова взметнулись вверх. Рядом стоял высоченный конь-красавец. Им бы любоваться, но что-то в нём смущало.

Заметив её взгляд, Тимор улыбнулся, обнажив ряд острых зубов.

«Так. Меня все ещё не отпустило. У меня зачётные глюки. Интересно, что мне такое колют в больнице? Обезболивающие? Рядом стоит жеребец неписаной красоты, а в пасти его акула зубы потеряла. Вот, думала же, не стоит смотреть фильмы про очень хищных и очень больших рыб. Так нет. Теперь пожалуйста. Злая шутка подсознания.»

– Красивый ты какой, – Веселина поднялась, отряхнулась.

Заметив на ноге, поверх ботинка еще одну деревянную конструкцию, попыталась снять, тряпицы не поддавались. Протянутый Матсом нож быстро решил проблему.

– Ты тоже это видишь? – мальчик показал взглядом на жеребца. – Это Тимор, конь ярла Фолкора. Того высокого, с рисунками на голове. Ты тоже видишь у коня острые зубы, и дым из ноздрей.

«Это мои галлюцинации. Я все придумала. Не бойся», – девушка гладила довольную морду Тимора. А тот млел, закатывая от удовольствия глаза.

– Что еще за глюсинасии. Ничего ты не придумала. Самый настоящий он. С головой, зубами, хвостом и копытами. Ты опять начинаешь? – Матс по-детски надул губы. – Мы все настоящие. И я настоящий. И люди настоящие. И умирают они тоже по-настоящему.

– Сколько? – Фолкор смотрел на своих воинов.

– Трое здесь, двоих найти не смогли, – Йоран отер пот со лба. – Пятеро ранены. Жить будут. Вегард ждет валькирию.

Ярл глянул на тела чудовищ с ненавистью. Он потерял пятерых воинов и скоро придется проститься с еще одним. Почему каждую сотню лет какой-нибудь человечишка в мечтах о власти будит Силы ему неведомые, уничтожает подобных себе? Почему обязательно нужно идти по трупам? Смертные совсем не ценят ни свою, ни чужую жизнь. Это так глупо. Урвать, ухватить здесь и сейчас, и не важно, что будет после него. Мелко и глупо.