Текст книги "Да прибудет тьма (СИ)"

Автор книги: Таня Баньшива

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Понимающе кивнул Йоран, добрая улыбка скрылась в усах. Парнишка ему нравился. Он напоминал младшего брата, которого забрали Сумрачные. Тот тоже был храбр сердцем и независим. Именно был. От воспоминаний все ещё щемило в груди.

– Показывай дорогу, – бросил Матс пареньку.

Он ухватил за гриву кобылку, что тянула телегу. Лошадка смирненько все это время шла себе за всеми без принуждения. Подгонять не приходилось. Вот и сейчас она послушно плюхала копыта на землю, в такт качая головой, но уже повинуясь руке. Не боевая лошадка, но рабочая. Матс похлопал по мускулистой шее. Погладил. Там, где пальцы прикасалась к телу животного, свет становился ярче и чище. Удовольствие подсвечивалось, распуская тонкие лучики как солнце в ясный день.

Свейн улыбался во весь рот, показывая миру отсутствие пары передних зубов. За свою короткую жизнь он уже успел хлебнуть горя. Отца убили клубящиеся демоны, и матери пришлось искать помощи у старшего брата. Сейчас они жили в Ньярдарене. Каждый лень приходилось много работать, доказать, что не зря он хлеб ест. Рука у дядьки была тяжелая, и упряжью отходить мог. Но Свейн не роптал и не жаловался. Кормили сыто, своя отдельная кровать и даже меч у него был. Дядька обещал и топор боевой сладить, с руническими ставами. Но его нужно было ещё заслужить.

– А вы откуда прибыли? Долгой была дорога? Видели Сумрачных? – Свейн шел спиной вперед, рассматривая рыжего мальчишку, покрытого веснушками. – Я просто таких как только раз за жизнь видел. Таких ярких, точно дневное светило по осени. А кто этот ярл? Почему он лысый? Лысые же только трэллы? А куда вы потом направитесь? А что у вас произошло, что вам лекарь нужен? На вас напали и вы сражались вместе с валькириями*?

Сыпал и сыпал парнишка вопросами. Споткнулся, шлепнулся задом на землю. Рассмеялся задорно. Смех разлетелся, ударяясь о бревенчатые стены домов, и взмыл вверх к наливающему чернотой небу. Подскочил малец как ни в чем не бывало поспешил вперёд, даже не отряхнувшись.

– Так откуда вы к нам заехали? – спросил он уже спокойней.

– С севера, – Матс отвечал нехотя. Подвижность Свейна утомляла. Матс казался себе взрослым и уже дряхлым.

– Сколько тебе зим? – не унимался сорванец.

– Больше тринадцати, – хотелось отмахнуться, как от назойливой мухи, что кружит над рыбой в жаркий день, и помолчать.

– А мне девять минуло. Свейном меня все кличут. Отца моего Сумрачные убили. Когтями разорвали грудь и вырвали сердце. Я видел, – малец рассказывал о смерти спокойно, точно о заурядном событии. Будто не отец погиб, а за водой с дырявым ведром сходил.

Матс пристыдился своих мыслей. Не ему одному на долю выпало видеть гибель близких.

– Моего отца тоже демоны убили и сердце вырвали. А мать унесли в гниль. Всего несколько дней минуло с того времени.

– Так значит мы с тобой похожи. В Ньярдарене каждая семья пострадала от клубящихся. У кого детей унесли, у кого мужей да жен убили. Я тут всё про всех знаю. Спрашивай коли интересно.

– Почему тогда люди не уходят с этих земель?

– А куда бежать? Гниль везде достанет. Лучше посмотреть врагу в глаза и гордо принять смерть в бою. Чем бежать и жить в страхе. Можно лишь отсрочить свою гибель, – гордо скала малец.

Он ткнул пальцем в сторону небольшого бревенчатого сруба.

– А вот и дом Хейды. Ух, и страшная же она. Один глаз у неё голубой, но блёклый, а второй – белый совсем, что у сваренной в крутом кипятке селёдки. Лицо её всё морщинами покрыто, точно земля в жару. Волосы торчат клочками в стороны. Весь дом её травами увешан. Боязно людям от неё. Но дюже её уважают. Любые хвори лечит, а мудрости её на несколько веков хватит, – выпалил на одном дыхании Свейн.

Малец постучал в перекошенную дверь. Дом ответил тишиной. Стук раздался с новой силой.

– Кто там на ночь глядя? Кх-кх. Совсем стыд потеряли. Ночами шляются, спать старухе не дают, – заскрежетал старческий голос.

Послышались шаркающие шаги. Дверь скрипнула, в темном проеме проступила сгорбленная тень. Хейда была именно такой, как описал Свейн, только волосы не клочками, а чесаные, длинные, почти землю метущие. Да и морщин не так много, как представлялось Матсу. Свет от нее исходил фиолетовый, с переливами.

– Нас бонд прислал. Сказал пришлых к тебе проводить. Им лекарь надобен.

– Бонд прислал, – старуха заворчала. – Ишь какой выискался, приказывает тут всем. Важный. Кто же в темень ходит? Али до утра терпежу нет?

– Нет у нас терпежу, бабушка, – Матс старался говорить уважительно. – Очень помощь ваша требуется. Сестра моя сильно ранена. Умереть может.

– Сестра, говоришь? – старуха сделал шаг назад, и дом поглотил ее. – Огонь принесу, да шаль накину. Студно на улице.

В доме загрохотало, зашуршало. В темноте родился свет. Снова загрохотало и старуха выругалась, вспомнив шкодного Локи*. Нервно хихикнув, Свейн сразу зажал рот ладошками. Сгорбленная Хейда вышла из дому, держа в одной костлявой руке факел, второй – опираясь на посох, что был выше её роста.

Точно в страшных сказках, подумал Матс, завороженный зрелищем.

– Держи, – женщина сунула факел Свейну. – Да смотри, не урони.

И добавила, зыркнув на Матса: – Показывай сестру.

Послушно мальчик прошёл к телеге. Старуха встала рядом. От нее приятно пахло травами, без старости и затхлости.

– Подсвети, балбес, – голос старухи замолодился, лишившись скрежета несмазанных колес.

Свейн подскочил с другой стороны телеги. Упёр рукоять факела в дно, чтобы держать было проще.

– Погодьте. Змею уберу, – спохватился Матс.

Змея лежала на привычном месте – на груди девушки. Её грязно-оранжевый свет проступал сквозь одеяло. Матс сунул руку, аккуратно нащупал гладкое тело, изо всех сил надеясь, что стражница его не цапнет, не воткнет в руку наполненные ядом клыки. Та и не думала нападать. Привыкла за пару дней маленькому человеку и к запаху его. Позволила взять себя в руки. Обвисла в ладони, только голову подняла осматриваясь, да непрестанно воздух проверяя.

– Ух, ты! – восхищенно выдохнул Свейн. В глазах мальца прыгали отсветы огня. – Красивая какая. Чо-о-о-орная.

Матс повесил змею на шею, словно веревку. Та изогнулась, устраивая поудобней.

– Кто, говоришь, твоя сестра? – блеклый глаз смотрел пронизывающе, вызвав холодок в позвоночнике.

– Я не говорил, кто она, – парень откинул шерстяное одеяло.

Свет дернулся – это Свейн чуть факел не уронил.

– Кто её так недобро мял да ломал? – узловатые пальцы ощупывали опухшее лицо Веселины.

– Мародеры. Убить хотели.

– Небось, напугала она их чем, коли так глумились. Не простая у тебя сестра. Чегой-то у неё с волосами? Красные какие. Кровь запеклась что ли?

– Нет. Ягодами мажет, чтобы росли лучше, – ложь легко сорвалась с губ.

– Ягоды. Странные ягоды. Ну да Один с ними, – бормотала старуху, продолжая осмотр. – Кто нос ей вправлял?

– Сам. Я сам, – смутился парнишка. – Он ещё щелкнул, когда на место встал.

– Правильно сделал. Учил кто?

– Нет. С перепугу я. И ветки наложил, там где переломы заметил.

– Вижу. Вижу. Не слепая, – старуха продолжала щупать безвольное тело. – Ничего. Жить будет. Помята сильно. Но ты всё верно сделал. Боги руки твои направляли да разум. Травку дам. Поить её будешь. Да мазь наварю, на лицо накладывать. Кости срастутся. А вот как разбудить сестру твою не знаю. Тут только на волю Эйр надеяться.

Хейда накрыла Веселину одеялом.

– Утром придешь. Отдам всё. А сейчас ступайте. Устала я. Отдых мне требуется. Ишь, молодежь. И сами не спят, и другим не дают.

Женщина зашаркала в избу. Дверь жалобно скрипнула, и наступила тишина. Мальчишки переглянулись. Свейн пожал плечами. Сунул факел в бочку с водой, что стояла у плетня. Тот зашипел грозно и потух.

Всю обратную дорогу молчали. Ночь накрыла деревню неожиданно, упав сверху. Сквозь ставни их окон домов лился тусклый свет.

Матс поплотнее запахнул плащ, прячась от ночной свежести. Свейн же, казалось, не замечал, что похолодало. Он скоро шагал вперёд, точно бежал от увиденного.

_________________________________

*Гард – огороженное подворье, усадьба. Несколько гардов составляли деревню.

*Бонд – глава и хозяин гарда, тут – главный в деревне.

*Георг – землевладелец.

*Свейн – мальчик.

*Хейда – ведьма (от хейд).

*Валькиирия – дева-воительница. Она на крылатом коне над полем битвы и решает, кому из воинов, павших в бою, попасть в Вальхаллу.

*Локи – бог хитрости в скандинавской мифологии.

Глава 9

Дом бонда – самый большой и длинный в деревне. Двустворчатая дверь на распашку манила присоединиться к пирующим в Медовом зале. Почти вся деревня собралась, чтобы вкусить эля из одного кубка с гостями, преломить хлеба, поделиться историями и житейской мудростью. Отмечали встречу широко. Пили и пели во славу Одина, показывая, что в людях нет страха.

Норманны не преклонят колени перед новой напастью. В их крови отвага. Они впитывают жажду к битве с молоком матери. Ничто не может сломить этих бородатых мужчин. Они наполняют кубки пивом, смачно рыгают и возносят славу богам.

Свейн помог новому знакомцу поставить телегу в сарай и выпрячь лошадку.

– Я здесь останусь, а ты иди, – Матс уже присмотрел себе место для ночлега и бросил на сено плащ.

– Принесу тебе еды. Пива? – малец танцевал от нетерпения в дверях, уже успев зажечь факел, закреплённый в стене над бочкой с водой.

– Не нужно. Чем больше пива, тем меньше разума.

Не успел Матс договорить, а пацана уже словно ветром сдуло. Проверив альву, хотел было сарай осмотреть, а Свейн уже воротился. В руках держал миску с мясом и хлебом, да ещё и кувшин. И как всё уместилось? Поставил на землю и убежал, крикнув напоследок:

– Я у бонда. Ищи меня там, если понадоблюсь.

От мяса исходил пьянящий аромат. Видно, здесь любили вымачивать его в пиве. В кувшине очень кстати оказался навар лесных ягод.

В противоположном от двери углу в стойле заржал конь. Забил копытом, требуя внимания. Жеребец Фолкора кивал приветливо головой. Чёрный, как сама ночь. У его длинных ног валялось деревянное ведро.

Мягкие губы жадно припали к принесенной Матсом воде. Конь втягивал в себя воду, довольно фыркал, раздувая и без того большие ноздри. Сын Гуди поделился хлебом. Оторвал горбушку, ведь она лошадям по нраву. Оставил на перекладине.

Насытившись, Матс устало откинулся на сено. В углу раздался удар, а затем истошный писк. Мальчишка бросился на звук и оторопел. Жеребец с хрустом жевал. Смачно так, со вкусом и слюнями. Из его пасти, усыпанной острыми, точно наконечники стрел, зубами, торчал длинный крысиный хвост. Он шевелился в такт с огромными челюстями. Казалось, крыса ещё жива и пытается выбраться. С чёрных губ на землю капала кровь. Конь облизал их длинным пупырчатым языком.

Волосы на затылке зашевелились. Мальчишка невольно сделал шаг назад и уперся спиной в стойла для скота. Почувствовав запах крови, коровы и овцы занервничали. Испуганное мычание и блеяние переполошило уснувших на гнездах кур. Послушная лошадка и та всхрапнула в общем переполохе.

Жеребец оскалился окровавленными зубами и харкнул. Осклизлый кусок с чавканьем упал к ногам мальчика. Это была задняя часть крысы. Зрелище оказалось настолько мерзким, что желудок скрутило, и ужин низвергся наружу, прямо на остатки грызуна.

– А ты ему понравился, – в дверях стоял ярл Фолкор с ведром воды в руках. В дрожащем свете факела рисунки на его голове ожили, задвигались.

Пот пробил Матса. Рубаха прилипла к спине. Липкие струйки страха проникли под кожу. Сердце предательски сжалось, замедляя бег, а внутри расползался самый холодный ледник Скандинавии.

– Не бойся его. Это он только с виду такой грозный. Он людей без разрешения не трогает. Ты его чем угостил? Хлебом? Не ест он его, но может так крысу приманить. Ты поделился ужином с ним, а он с тобой, – ярл спокойно прошёл к жеребцу, поставил ведро у его ног, забрал пустое. – Доверился он тебе. Не всем свой облик показывает.

Конь косил красным глазом и довольно бил копытом. Из его ноздрей валил дым.

– Держи, – мозолистая рука протянула перепуганному мальчишке клок сена. – Утрись.

У ног мелькнула тень. Маленькая пасть разверзлась, ядовитые клыки впились в то, что когда-то было грызуном. Змея чулком натягивалась на крысу, превосходившую её в размерах.

Желудок Матса снова скрутило. Горечь пролилась на землю.

– Гадость какая, – выдохнул сын Гуди, вытирая рот сеном.

– Кому гадость, а кому еда, – Фолкор направился к выходу. – Выезжаем на рассвете. И не забудь потушить факел.

– Знаю, не маленький! – в голосе скользнули злые нотки беспомощности.

– Я не сказал, что ты маленький. Я сказал: не забудь!

Матс согнулся от очередного спазма, наблюдая, как земля вбирает в себя желчь. Сарай пьяно кружился.

Животные поутихли, снова погружаясь в дрему. Змея у ног продолжала свою неторопливую трапезу. Из пасти ещё торчал голый хвост. Мальчишка рванул к выходу. Ему срочно нужен был свежий воздух.

Ночной ветер сразу забрался под мокрую рубаху. Захолодил, растормошил мурашки, продул голову. Земля перестала качаться.

В голове метались мысли. Своим глазам он верил с трудом. Принять увиденное он ещё не был готов. Обернулся и пожалел. Видения продолжались. От зрелища в глубине сарая снова замутило.

Покачиваясь, змея вытянулась вверх на половину своего тела. Жеребец же тянул свою огромную голову вниз, через перекладину стойла. Его и без того длинная шея вытянулась ещё сильнее, сквозь кожу просвечивала чешуя. Два чёрных ужаса встретились носами и закачали головами в такт друг другу.

Сознание покинуло Матса, спасительно погружая разум в темноту.

– Просыпайся, соня, – голос Йорана вернул мальчика из мира снов. – Петухи давно пропели. А ты всё бока мнёшь.

Матс подскочил как ужаленный, уставившись в угол сарая. Пустое стойло зевало открытой дверью.

– Ну и напился же ты вчера. Весь сарай заблевал. Да прямо на улице уснул. Пришлось тебя внутрь занести, чтоб ты зад себе не отморозил. Ночи сейчас холодные.

Мальчик потер заспанные глаза. Может, ему всё приснилось? Бывает же, что сон такой реальный, словно взаправду все происходило. Что, если и сейчас так?

Уже впряженная в телегу лошадка дремала, опустив голову. Расчёсанная грива переливалась в сером свете утра.

– Тут тебе сверток передали. Малец принес. Сказал, что от Хейды, – воин показал на телегу.

Спустя несколько минут отряд Фолкоро распрощавшись с жителями Ньярдарене и выдвинулся в путь. От шага Бруни Матса мутило. Перед глазами всё ещё маячила поедаемая жеребцом крыса. Поэтому и завтрак не полез. Выпил отвара, и тот не удержался. Мальчишка чувствовал себя больным и разбитым.

Фолкор ехал впереди отряда. Конь под ним казался смирненьким. С виду конь как конь. Да, окраса непривычного для здешних мест. Да, крупнее всех лошадей. Но в остальном-то – такой же.

Матсу хотелось всё забыть и вернуться на три дня назад. К тому моменту, когда ещё и Веселину не встретили. Когда мама и папа были живы, и всё было хорошо. Взрослая жизнь мальчику не нравилась. Да и способность видеть свет тоже спокойствия не добавляла. Смотреть вокруг совершенно не хотелось, оставалось дремать. Но закрывая глаза, он снова видел окровавленные острые зубы и свисающий из пасти крысиный хвост.

– Ты в порядке, парень? – подъехав на пегом конике, спросил участливо Йоран.

– Всё хорошо, – выдавил из себя Матс.

– Не пей больше столько.

– Не буду, – рассказать воину о ночном ужасе не казалось хорошей идеей. – Йоран, расскажи, кто был тот сын собаки, которого ты убил на поляне?

Мрачные тени легли на загорелое лицо воина. Брови сошлись к переносице.

– Мы выслеживали их несколько дней. До ярла дошли слухи, что с островов прибыли чужаки. Сказывали, отряд из трех десятков воинов высадился на побережье. Они грабили и убивали всех, кого встречали. Много людей погубили, земледельцев, стариков, женщин. Даже детей и скот не щадили. Пленных не брали. Мерзость, творимая ими, не уступала злодеяниям Сумрачных.

Рассказ Йорану давался нелегко.

– Они оставляли за собой лишь трупы. Жуткая картина. Глумились над телами. Рубили на куски, зажаривали сердца и ели. Нам удалось их выследить. Побили мы почти всех. Только этот Громогласный и несколько его прихвостней трусливо сбежали. Тут вы, видимо, им и повстречались. Только Боги могли вас уберечь от мгновенной кончины. Видимо, у них на вас были какие-то планы.

– Вы видели, что было на поляне?

– Слышали. Шли в темноте на ржание коней. Сквозь деревья усмотрел я, как кобыла на одного налетела. Как топтала его. Пока добежали уже всё и закончилось.

– Одного из них ведь ты убил?

– Собачьему сыну дорога в Хельхейм*. Всем им мучиться от рук Хель за бесчестье творимое, – взгляд Йорана стал жестким.

– Вы спасли нас. Боги этого не забудут. И когда придет время, то доставят вас валькирии в Чертог павших* и сядете вы с одноглазым старцем* за одним столом, и пригубите мёда из одного кубка. Расскажите всем воинам, что будут за тем столом, о своих подвигах. И о том, как спасли мальчика и его сестру от жуткой смерти от рук варваров. И будут славить вас. И будете вы ждать Рагнарёк, поедая мясо Сехримнира*. Да будет так! – Матс был искренен в своих словах. По душе ему был седовласый воин.

За разговорами Матс отвлёкся. Желудок больше не завязывался узлом, не полнился рот горечью.

– Скажи, Йоран, а как называет ярл коня своего? Откуда они оба появились? Уж больно отличаются они от норманнов.

Воин задумался. Почесал затылок. Запустил пальцы в бороду.

– Легенды про него ходят. Не сын он этих земель. Здесь ты прав. Старики сказывали, пришел он с материка большого, вместе с братом своим. Рослые оба, на голову выше всех. От взгляда их даже повидавшие смерть робеют, словно несмышленыши. Показали они себя в боях. А когда Сумрачные появились, то защитниками стали. Фолкора ярлом выбрали. Только поговаривают, что не он главный, а брат его старший. Грег Льёт. Его все кличут Ужасающий. От одного вида бежать хочется. С отметиной на лице ходит. Шрам от подбородка идёт и в волосах прячется. Если у Фолкора нет волос на голове, то у Льёта на бороде. А на голове его волосы точно серебром светятся, да короткие. Только не трэллы они. Это точно. С такими и умереть во славу Одина не страшно. Они нам путь в Вальхаллу открыли. Боги на их стороне. Или же сами они боги. Ибо никто их молодыми не видел, но и стареть они не торопятся.

Лес давно сменился равниной. Солнце еле пробивалось сквозь мятые тучи. Начал накрапывать мелкий противный дождь. Ни землю напоить, ни лица умыть. Мальчик перебрался в телегу. Его конь послушно шёл рядом.

– А конь этот – под стать хозяину. Зовут не по-нашему – Тимор. С языка иноземного, вроде как, Страх. Никто к нему подходить не решается. И ты руки к нему не тяни, ежели с пальцами попрощаться не жаждешь. У Грега Льёта конь не хуже. Дышит, точно огонь внутри горит. Земля под их копытами дрожит.

День прошел за разговорами. В этот раз обошлись без дневного привала. Ели, не спускаясь с коней. Так же и нужду справляли.

Когда солнце стало гаснуть, а дождь ускоряться, встретился отряду одинокий путник. Он брел по раскисшей дороге, медленно переставляя промокшие ноги. Дырявый плащ его напитался влагой и казался непомерной ношей. Сумка оттягивала плечи.

– Куда путь держишь, добрый человек? – Фолкор остановил коня, поравнявшись с серой фигурой.

– Прямо, – глухо прозвучал старческий голос.

– Подвезти куда? Если по пути, то место у нас есть для тех, кто ножа за пазухой не держит.

– Смерть подвези, которая за спиной у тебя. А мне с тобой не по пути.

Рассмеялся громко ярл дерзости путника.

– Садись в телегу. Дай ногам отдых, им еще долго землю топтать.

– Это как посмотреть, – старец поднял голову, подставляя лицо дождю. На мир взирали бельма глаз. Седые волосы сосульками облепили обтянутый желтоватой кожей череп.

– Как же ты слепой по миру ходишь? – жеребец нетерпеливо пританцовывал под Фолкором, удерживаемый крепкой рукой.

– Чтобы идти, мне глаза не нужны, – усмехнулся старец, отерев ладонью мокрое лицо. – Да и дорога моя не так трудна и долга, как твоя.

– Твоя правда, – ярл махнул рукой Йорану, чтобы тот подогнал телегу. – Впереди лес. Там ночлег устроим. Приглашаю к нашему костру. Не побрезгуй с нами хлеб преломить, да мёда пролить, путник.

– Складны речи твои. Не удивительно, что люди за тобой идут.

Йоран протянул старцу руку, чтобы на телегу взобраться, но тот лихо, словно молодой, сам подпрыгнул и устроился в ногах у Веселины. Будто и не был слеп совсем.

– А вот и смерть. Не думал, что так быстро встретимся, – путник скинул мешок с плеча и устроил посох у борта. – Все мы безобидные, покуда спим.

_________________________

*Хельхейм – мир мертвых в скандинавской мифологии.

*Хель – повелительница мира мертвых.

*Чертог павших – Вальхалла

*Одноглазый старец – бог Один в скадинавской мифологии.

*Рагнарёк – последняя битва скандинавских богов с хтоническими чудовищами и гибель всего мира.

*Сехримнира – божественный вепрь в скандинавской мифологии, которого готовят для воинов в Вальхалле каждый вечер. А на следующее утро он оживает.

*Льёт – (вольный перевод с латинского) ужас.

Глава 10

Матс приметил путника издали. От незнакомца исходил такой же фиолетовый свет, как и от ведьмы из деревни. Только этот был ярче, с полосками солнечно-жёлтого. А когда Йоран вернул телегу в строй, свет стал таким ярким, так что мальчишка зажмурился.

– Что, колдун, глаза б твои меня не зрели? – слепой улыбался. Ровные белые зубы сверкнули в расщелине рта.

– Не колдун я вовсе, и не смерть в телеге едет, – буркнул мальчишка.

– А кто же вы? Она самая настоящая смерть, только ещё не знает об этом. А ты молодой колдун. Совсем недавно Силу получил, как пользоваться ещё не уразумел. Тыкаешься слепым котенком в поисках мамкиного соска, да без толку.

– Что ты знать можешь? Ты же не видишь ничего.

– Чтобы видеть, глаза не требуются.

– А что требуется? – Матс поежился, плотнее укутываясь в плащ.

– Как ты свет различаешь?! Закрой глаза. Узри сокрытое, – слова старца проникали в самую душу не вызывая ни сомнений, ни сопротивления.

Мальчик послушно сомкнул веки. Темнота привычно приняла его. Обняла как родного.

– Ничего не видно.

– Так ты не глазами зри, глупец!

Поначалу было совсем темно. Только звуки стали чётче. Бруни шлёпал по лужам копытами, то и дело всхрапывая и звякая удилами. Вот телега тихонько переговаривается с расползающейся дорогой. Дождь отбивает мелкую дробь, заглушая речь людей и топот нескольких десятков лошадиных ног.

Постепенно звуки наполнились еле различимыми образами, словно в ночи смотришь. В темноте проступили очертания людей, лошадей, через которые тянулись нити дождя.

Старец хлопнул в ладоши. И образы налились цветом. Жёлтые кони, люди разного света, фиолетовый старец в жёлтую полоску, бледная Веселина с чёрным клубком на груди и кровавый ярл. Все они явственно проступили. Каждое движение их было отчётливо видно.

Матс открыл глаза. Окружал его привычный пейзаж во всех оттенках серого. Закрыл. И вот опять всё раскрасилось, как мост в Асгард*.

– Вот теперь ты увидел, – старец засмеялся. – Остальное с опытом придёт.

В фиолетовом свете на лице путника совершенно не было морщин. Такие же фиолетовые глаза смотрели хитро. Старец подмигнул, и Матс чуть с телеги не свалился.

– Не переусердствуй. Когда с голоду много каши съешь, живот дуть начинает, и тогда каша становится отравой.

Замолчали оба. Мальчишка непослушно рассматривал окружение новым видением, раскрашивая бесцветный мир, а старец что-то забубнил себе под нос, заглушенный монотонной песней дождя.

Дождь усилился. Воины кутались в плащи, натягивая капюшоны на лицо. Никто уже не разговаривал. Кони то и дело стряхивались, звякая сбруей, освобождая шерсть от лишней влаги.

Вдоль дороги тянулся унылый пейзаж. Мокрые скалы торчали в поле, разбросанные и зачастую одинокие. К ним жались чахлые кустики, топорща колючки. Трава облизывала подножие камней, тянулась, ластилась и липла. Отяжелевшие цветы, скрылись в бутоны, склонили головы, безвольно опустив листья.

Дождь все лил и лил, соединяя небо и землю, сшивая косыми нитями. Чем сильнее становился дождь, тем ниже провисало небо. Вдали загрохотал гром. Тор* промчался на своей колеснице, бросил молнию. Та расцвела в ярости и воткнулась острием в землю, расщепляясь.

Впереди чернотой набухал лес. При виде него отряд оживился. Ночевать лучше под деревьями, чем в поле. У кромки леса старец скоро схватил суму с посохом да лихо спрыгнул с телеги.

– Не верь глазам своим, колдун. Они обманут, – прокричал слепец и шагнул с дороги, где дождь сразу срыл его. Сколько Матс не вглядывался, так и не смог понять, куда пропал этот фиолетовый в желтую полосочку.

– Ушел? – Йоран приблизился к мальчику. – Хорошо. Без него спокойнее.

– А кто это был? – мальчик потер лоб. Голова раскалывалась с непривычки. Видно, слишком много каши он съел.

– Да кто его знает?! Может цверг*, который от солнца прячется. Вот в дожде нам и повстречался. А может и сам Квасир*, мудрость щедро раздающий.

Лагерь разбили подальше от дороги. Где деревья кронами почти касались друг друга. Здесь дождь путался в листьях, застревал и уже не казался таким противным.

Устроили навес, растянув полотно между стволов елей. Под ним соорудили костер, натаскав не сильно отсыревших веток.

Йоран обустраивал крышу над телегой. Четыре тонких, но крепких ствола когда-то молодого деревца воин ловко крепил по углам телеги.

– Сверху натянуть шкуры, и будет крыша. Можно и стены из одеял организовать, – за делом пояснял мальчику викинг.

– Как это лихо у тебя получается? Научишь меня? – восхищался ловкости воина Матс.

– Научу, конечно. Чего ж не научить. А ты лучше смотри на Фолкора, – не отрываясь от работы, ответил Йоран, закрепляя веревку.

Матс смотрел, во все глаза смотрел. Фолкор подвел к яме, заполненной дровами, танцующего от нетерпения жеребца. Из ноздрей Тимора валил дым. Бросил порошок ярл на ветки, а конь поднялся на дыбы и с силой ударил о земь копытами. Из пасти его вырвался огонь. Синим пламенем занялось сырое дерево. С шипением испарялась выступившая на замшелой коре влага. Дым взмыл вверх, ударился о навес и расползся в сторону серыми пауками. А найдя свободу, потёк в небо, разрываемый ветром и дождём.

– Значит, мне не приснилось, – прошептал Матс. – Как привыкнуть? Неужели теперь всё время так будет?

Привалившись спиной к сосне, сидел он, укрывшись полами отцовского плаща, и жалел себя. Он же ещё совсем ребенок. Да, мальчишек с раннего детства учат держать меч и убивать, но никто не учит встречаться с огнедышащими жеребцами, магическими альвами и светящимися старцами. Одиночество вонзило в грудь когтистую лапу, пошурудило там, в поисках сердца и сжало, лишая дыхания. Всё вокруг было чужим и незнакомым.

– Ничего, пацан. Все наладится, – Йорн пристроился рядом и обнял, делясь теплом. Мальчик прижался к нему, оттаивая, вдыхая уверенность и заботу. Стало легче.

– Отец говорил, что несчастье родится чаще счастья. Но несчастье делает нас сильными, а счастье капризными. Поэтому Боги шлют нам испытания, чтобы закалить мышцы и характер. Несчастье острит ум сильного и лишает разума слабого, делая злобным и ничтожным. Я должен быть сильным. Ради Гуди. Ради Келды, – сказал Матс.

– Мудр был твой отец. Он бы гордился тобой.

Мальчик вздохнул. Дюже больно было говорить об отце и матери. Душа ещё не перестала их оплакивать.

– И часто конь Фолкора костёр разжигает?

– Тимор? А он и не разжигает. Это Фолкор на ветки сыплет труху колдовскую. А жеребец просто рядом стоит. Всегда весело наблюдать, как конь с трухи дуреет, да копытами бьёт. Ярлу в радость, воинам в веселье.

– Ты не видел, что Тимор огнем плюётся и из ноздрей его дым валит, точно из печной трубы? – удивление все же проскользнуло в голосе.

– Придумаешь тоже, – хмыкнул воин. – Конь хоть чёрный да необычный, но он все же не Нидхёгг*. Переутомился ты. Отдохнуть тебе надобно. Устроишься на ночь под телегой, там дождь не доберется.

– Да будут дни твои славны, Йоран. За помощь твою. И мне, и альве. За полог, что ты соорудил. За заботу.

– Мне не в тягость. И время занимает. Руки без дела, что голова без тела, – воин приобнял мальчишку покрепче. – Иди костру погрейся. Вон, продрог весь до кости. Трясешься зайчишкой под кустом.

Матса действительно била крупная дрожь. И не столько от холода, сколько от осознания, что видит он сокрытое. Неужто прав был слепец? И он – колдун. Не понимал мальчик, что теперь с этим делать?

Почти весь отряд обустроился у огня. Расселись мужчины вкруг, а кто и прилег. Заметив мальца, Фолкор, сидевший на бревне, подвинулся приглашая. С некоторым опасением Матс сел, посматривая волчонком. Помнил, что Йоран в первое утро говорил, что побаиваются их с Веселиной.

– Держи, – ярл протянул свое блюдо, на котором дымились разогретые куски мяса.

Замолчавшие было воины снова загомонили, не обращая внимания на мальчика, впившегося зубами в оленину. Сок стекал по его подбородку, капал на отсыревший плащ, который нагреваясь начал парить. Пар исходил от всех собравшихся у костра и Матсу казалось, что люди сидят в облаках, на небе. Среди Богов.

– И ударил я тогда этого северянина кулаком. И стер улыбку с его довольной морды, – продолжал рассказ не отличающийся ни статью, ни ростом воин. Именно он встретил их с варгом в ночном лесу. – Распустил он кровищу, что с носа его хлынула. Она лилась и лилась, всю рубаху перепачкала. А он посмотрел непонимающе, глазами своими луп-луп, да как повалится наземь.

– Да брешешь ты всё, Вегард, – ответил с другой стороны костра широкоплечий парень с длинной светлой бородой без кос. Синие глаза смотрели насмешливо. – Не достал бы ты до лица его, даже если бы подпрыгнул. Короток больно, руками то махать высоко.

Раскатистый смех разметался по лесу. И тепло так от него стало на душе Матса. И страхи все попрятались, забились в самые дальние уголки сознания. Мальчик сыто икнул, отёр рукавом губы от сала. Смотрел он осоловелыми глазами на костер, на воинов, впитывая каждое слово, каждое их движение. Пока не задремал, прижавшись к крепкому плечу Фолкора. А тот и не стал будить. Долго ещё мужи воинственные разговорами баловались, пока не пришла пора всем сном забыться. Впереди дорога долгая предстояла.

______________________

*Тор – бог грома и молний.

*Цверг – природный дух, гном из скандинавской мифологии.

*Квасир – карлик, родившийся из слюны асов и ванов (богов), обладал необычайной мудростью.

*Нидхёгг – чёрный дракон, подъедающий корни дерева Иггдрасиль в скандинавской мифологии. Также он пожирает прелюбодеев, клятвопреступников и подлых убийц.

Глава 11

– Смотри, смотри, что вытворяет.