Текст книги "Дарующая жизнь (СИ)"

Автор книги: Тамара Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

– Беги, – неожиданно для самой себя скомандовала она.

– Тебя оставить? С ума сошла?

– Мне они ничего не сделают. А если у них будешь ты, я уж точно сделаю что угодно. Беги. И побыстрее. Возвращайся к эльфам. Лиасс меня найдет. Он смог отыскать меня в другом мире, а уж тут-то точно найдет.

Шут раздумывал не больше секунды. Он сорвался с места, как олимпийский чемпион, побежали к ним и мужчины, но куда там, ведь шут все-таки был полукровкой и бегал намного быстрее. Один сдернул с плеча лук, наложил стрелу, и Лена встала прямо перед ним и раскинула руки, сразу позабыв о своих сожалениях об отсутствии рукавов: распахнутый плащ уменьшил обзор. Мужчина прыгнул было в сторону, Лена немедленно повторила его движение, он все же выстрелил, потом еще, и Лена, даже не оглядываясь, поняла, что он попал в цель, повернулась, но шут уже скрылся за деревьями. Жив. Слава богу, жив.

У мужиков хватило ума понять, что им его не догнать. Лена стояла спокойно, хотя поджилки и тряслись. Светлая-то она Светлая, да вот вдруг это какие-нибудь придурки-экспериментаторы вроде Крона. Когда они ее окружили, она не шевельнулась.

– Ну что, Светлая, попалась, – радостно возгласил один. – Ты не бойся, не обидим. Дело есть.

– Интересное дело, если оно начинается стрельбой, – удивилась Лена.

– Ну так просто твой дружок нам был нужен. Чтоб ты посговорчивее была. Ну да ладно, и так, поди, справимся. Ты с нами поедешь, Светлая. У нас для тебя и лошадка есть славная.

– А я не умею ездить верхом, – злорадно сообщила Лена.

– Чего, правда? Ну, придется с кем из нас. Нужда в тебе великая. – Он даже изобразил нечто вроде поклона. – Вожак наш ранен серьезно. Помирает.

– Я не целительница.

– Да ладно, ясно же, что Светлая силу дает. Вот дашь ему силу, мы тебя и отпустим. И проводим. И наградим, ежели захочешь. С дружком-то попроще бы было, да мы и так справимся.

– Да ну? – удивилась Лена. – А то, что Светлая может только дать, а уж никак не позволить отнять, вы не слыхали?

– Слыхали. Ну так и дашь. Убудет от тебя, что ли? Он и мужик такой, знаешь, справный, бабам нравится.

– Наплевать, – любезно сказала Лена. Слушать ее не стали, решительно подталкивая, повели куда-то, потом взгромоздили на лошадь (у Маркуса это получалось куда ловчее) и поскакали… Вот это было чистое мучение. Лена отбила себе весь зад, а они все ехали и ехали, и продолжалось это несколько часов. По меньшей мере три. Все время Лена прислушивалась к своим ощущениям, пыталась позвать шута, но он не отвечал, и ей очень хотелось надеяться, что мешает только расстояние. Она точно знала, что стрела зацепила шута, но вот насколько серьезно, сказать трудно. Он добежит до лошади за полчаса. Или быстрее, потому что шли они медленно и кругами, потому что цели никакой не было, по прямой короче. Потом доскачет до лагеря – минимум час. Потом найдет Лиасса – может быть, еще полчаса. Итого два. Ну пусть три. А потом Лиасс ее найдет. Он же сам сказал, что может то, о чем и не мечтают местные маги. Сможет ли он открыть проход? Это ведь не другой мир, сможет, наверное. Или Ариана? Карис вряд ли… Да много магов у эльфов, и уж ее-то они точно захотят спасти.

Конечно, это были разбойники, и конечно, они располагались в пещере. Большой, разветвленной, но сухой. Лена после скачки еле передвигала ноги. Поубиваю к чертовой матери. За шута. А вожака – первого. Удавлю своими руками. Или загрызу. Уж прокляну точно. Это производит эффект… на крестьян. Эти покруче, ни бога не боятся, ни черта, ни тем более короля. И особенного почтения к Светлой тоже проявлять не спешат, что заметно настораживает. И вообще как-то страшновато.

Лена настолько отвыкла быть во враждебном окружении… то есть во враждебном она и не была, однако от сложностей здешнего мира ее очень надежно отгораживали Проводник и шут, да и все прочие – от Кариса до эльфов. Впервые за последние месяцы она почувствовала себя одинокой.

– Ну вот, значит, – шмыгнув носом, интеллигентно выразился один, когда они добрались до просторной пещеры, – это, мы тут тебе Светлую доставили, щас поможет.

– Щас помогу, – пообещала Лена, – и мало не покажется.

Робин Гуд местного розлива приподнялся на локте. Был бы он киношно эффектен, не будь столь грязен. С этим – секс? Ни за что. Оно, собственно, в любом случае ни за что, но тут тем более.

– Ты, Светлая, пойми, – сказал он неожиданно глубоким и красивым голосом, – у тебя все одно выбора нету. Мы тебя не выпустим, пока ты мне не поможешь. А тебе и надо-то всего не сопротивляться.

– Ошибаешься, – сладко ответила Лена, – гораздо больше на самом деле. Только тебе все равно не светит.

– Не светит, говоришь? Зря это ты. Ты ведь всего лишь баба… то есть женщина слабая. Не любишь, когда больно делают… ну и вообще. Ты как предпочтешь – со мной добровольно или со всеми силком?

Один из разбойничков радостно ухватил Лену за мягкое место. Она двинула в бок его локтем, а он двинул ее в бок кулаком. Перехватило дыхание, а когда оно восстановилось, Лена отчего-то сидела на грязном полу, отчаянно болел бок и кружилась голова.

– Так хорошо, что ли? – осведомился вожак. – Ты лучше со мной ляг, делов-то. А то со всеми ведь придется. Надо тебе? Тащи ее сюда, Дубина.

Дубина – это имя ему очень шло – ухватил Лену за волосы и поволок. Она, естественно, взвизгнула, брызнули слезы, а вместе с ними пришла ярость.

– Проклятия Светлой захотел? – заорала она. Вожак усмехнулся:

– Я давно сто раз проклят. Что мне терять?

Дубина толкнул ее к вожаку. От того воняло. Воняло болезнью, старой раной, просто немытым телом. Лена ухитрилась засветить ему в глаз, причем довольно сильно. Он повалил ее на спину, притиснул к холодному камню и замахнулся – и так и застыл.

В открывшийся проход шагнул Лиасс. Стрела ударилась ему в грудь – и отскочила, ударился нож – острием, Лена успела это заметить! – и тоже отскочил. Эльф холодно усмехнулся и слегка повел рукой, и бандиты разлетелись в стороны. За ним следом понабежали еще несколько, потом появился Маркус, и Лена рванулась к нему, прижалась к крепкой груди и собралась зареветь, но Лиасс ласково провел рукой по ее спине, снимая напряжение, нахмурился:

– Он тебя ударил?

Лицо у Маркуса стало очень нехорошее.

– Не вздумай эту мразь пожалеть, Делиена.

– Не собираюсь. Вон тот, – наябедничала Лена. Лиасс обещающе кивнул и скомандовал своим:

– Собирайте эту пакость. Я полагаю, Проводник, королю будет приятно получить маленький подарок?

– То, что от них останется, – уточнил Маркус. – Или ты собрался отсылать их в целости и сохранности?

Лиасс улыбнулся так, что у Лены даже руки похолодели. Эльфы споро повязали бандитов и без всяких усилий потащили их в проход. Кого за ногу, кого за волосы. Вожака Лиасс отправил следом, да не просто так, а мощным пинком. Маркус фыркнул.

– Ну что, пора домой? – спросил эльф. – Ты сможешь ее донести, Проводник?

Маркус даже обиделся. Лена вознамерилась было заявить, что прекрасно дойдет сама, но поняла, что стоит только потому, что ее держит Маркус. Он легко поднял ее на руки и тоже шагнул в проход. До палатки было довольно далеко: проход открыли за пределами лагеря, но ставить ее на землю он не собирался. А Лена и не просила.

– Ты за шута не переживай, – сообщил Маркус, – он и так уже извелся. Только и трындит: «Я ее бросил, я ее бросил», будто кому-то стало бы лучше, окажись вы у этих бандитов вдвоем. Я уж и так ему объяснял, и этак. Не понимает. Даже не слышит. Смотрит стеклянными глазами и свое повторяет. Ты уж втолкуй ему, что он не нарушил клятву.

– Как же нарушил, если я ему сама велела бежать за помощью? – удивилась Лена. – Он же ранен?

– Ерундово, – отозвался Лиасс. – Стрела пробила руку, но ни кость не задета, ни крупные сосуды. Крови потерял довольно много, ну так это ничего, Ариана его травами отпоит. Даже магия не потребовалась. Заживет. Ты все сделала правильно. – Он остановил Маркуса, чтобы легонько поцеловать ее. – Молодец. Не зря я в тебя верю, Аиллена. Ты умеешь принять нужное решение.

Маркус внес ее в палатку и усадил в креслице, которое когда-то эльфы смастерили для Милита. Шут с размаху грянулся перед ней на колени. Выглядел он жутко, и Лена приняла нужное решение: наклонилась и поцеловала, причем вовсе не целомудренно. Маркус хихикнул.

– Как хорошо, что ты успел, – искренне сказала Лена, – я так на тебя надеялась.

Из шута словно воздух выпустили: он обессиленно опустился на пол и положил голову Лене на колени. Лиасс бесцеремонно начал расстегивать на ней платье, Лена дернулась, но он прикрикнул:

– Сиди! Я посмотрю. Тебе же больно.

Шут снова взвился, но вовсе не для того чтобы помешать эльфу. Наоборот, помогать начал. Маркуса вот зря не привлекли для раздевания одной женщины. Впрочем тот привлекся сам: ловко стащил с ее ног сапожки, а потом деликатно отвернулся. Когда уже все увидел.

На боку отчетливо прорисовывался синяк. Лиасс покачал головой.

– Ударить Светлую – это кем надо быть?

– Я его… – смутно пообещал шут.

– Отдать его тебе? – поинтересовался Лиасс. – Могу. Но мне кажется, у нас лучше получится. И даже королевскому палачу кое-что останется. Всю оставшуюся короткую жизнь он будет каяться в том, что посмел тебя ударить.

Его ладонь полностью закрыла синяк. Ладонь была теплая, но Лену обдало холодом. Она немедленно покрылась пупырышками и затряслась. Шут накинул ей на спину плащ. Через минуту Лиасс убрал руку – синяка не было, и боль ушла. Он внимательно осмотрел Лену, ища еще следы общения с бандитами, каким-то образом обнаружил и принялся гладить ее по голове – и боль тоже уходила. Лена даже перестала стесняться. На прощание Лиасс подмигнул ей и заметил:

– А ты заметно постройнела со времени нашего знакомства.

Лена решительно запахнула плащ и не менее решительно залилась краской. Маркус явственно хрюкнул. Когда Лиасс ушел, мужчины напоили ее горячим вином, заставили поесть, хотя кусок в горло не шел, и уложили в постель, несмотря на раннее время. Шут накрыл ее вторым одеялом и сел рядом.

– Тебе больно? – спросила Лена. Он неопределенно пожал плечами.

– Не особенно. То есть, конечно, больно, но так, как и должно быть. Ничего страшного. Через недельку заживет. Вот когда вытаскивали стрелу, было больно. Не высовывайся из-под одеяла, лежи смирно, а то свяжу. Лиасс только что тебя исцелил, ты сейчас мерзнуть будешь.

– Зачем исцелял, – проворчала Лена, – у меня уж точно не смертельно.

– Так лучше. Ты расслабься. Отдохни.

Он оказался прав: Лену начало колотить от чудовищного озноба. Лучше бы она с синяком походила. ей-богу. Шут сочувственно гладил ее по голове, потом решился, неловко снял куртку и сапоги и забрался к ней под одеяло, обнял, прижался – и Лена почувствовала, как болит у него рука. Не особенно… А врет, что врать не может. Опять навернулись слезы, и шут принялся целовать ее глаза.

Милит буквально вломился, кажется, даже смел по дороге что-то из скудной мебели. Или Маркуса. Ну и увидел то, чего ему видеть было не положено и явно видеть не хотелось: Лену и шута под одеялом и с поцелуями. Откуда ж ему было знать, что шут разве что без сапог, а так полностью одет, а на Лену он натянул толстую и длинную ночную рубашку. Красивое даже для эльфа лицо Милита болезненно исказилось, а шут, зараза такая, то ли краем глаза его увидел, то ли просто так совпало, но поцеловал он Лену как-то совсем уж особенно, она чуть не застонала от удовольствия. Правда, Милит мгновенно взял себя в руки.

– Рад видеть, что у тебя все в порядке, Светлая.

– А Владыка тебе не сказал? – недовольно глянул на него шут.

– Очень уж хотелось самому убедиться.

– Убедился? Можешь идти.

Несколько секунд эльф смотрел на нее напряженно, но ничего не сказал, резко развернулся и вышел стремительно, как Родаг. И опять что-то уронил по дороге. Может, и Маркуса.

– Ты жив там? – спросил шут.

– Почти, – проворчал Маркус. – Здоров же, отмахнул, как муху… Вы там…

– Мы тут просто греемся, – сказала Лена, – так что заходи. Или лучше я сейчас оденусь…

– Нет, ты уж лежи, – удержал ее шут, выскальзывая из-под одеяла. Куртку он надевал очень неловко, и Лене опять стало больно вместе с ним. Маркус покачал головой:

– Делиена, поверь старому бойцу: это не смертельно.

– Конечно, – удивился шут. – Не переживай. Ну больно пока рукой шевелить. И все.

Маркус подал ей кружку.

– Выпей-ка. И выспись как следует.

– Мне встать надо.

– Куда тебе занадобилось? – рассердились оба.

– Туда! Догадайтесь с трех раз!

Хохотали втроем. До ближайшего туалета Лена сбегала, накинув поверх рубашки плащ. а потом Маркус все-таки заставил ее выпить какой-то травяной отвар, и ее почти немедленно стало клонить в сон.

Наутро, довольно позднее утро, она встала с больной головой и дурным настроением. Нельзя ей давать снотворное ни под каким видом. Мужчин не было, и это показалось странным: обычно, куда бы она ни пошла, кто-то непременно ошивался поблизости. Лена умылась давно остывшей водой и немножко пришла в себя. Вчерашний день казался совершенно нереальным. Какие-то разбойники, какой-то сто лет не мытый главарь… Невольно вспомнился Лиасс в их первую встречу, аккуратный, подтянутый, в белоснежной рубашке, и пахло от него вкусно, вроде как свежескошенной травой…

А методы и цели одни и те же: у красавца эльфа и у тупого бандита… От этой мысли стало совсем грустно. Лена оделась, привела в порядок постель и подумала, что переезжать в дом к советнику придется, как ни противно. В палатке было холодно, хотя угли в жаровне тлели и даже тепло давали. Ровно на два метра вокруг себя. Как-то дома, еще в Новосибирске, зимой где-то что-то прорвало и отключили отопление. На второй день в квартире температура упала до пяти градусов. В палатке было ненамного больше, но вот с масляными радиаторами здесь были сложности… Лена погрела руки над жаровней. Хотелось плакать. Может, воспользоваться тем, что никто не кинется утешать и говорить что она теперь даже на слезы права не имеет?

Теплые руки обняли ее сзади. Ну вот, утешитель. Лена повернулась, потерлась щекой о сукно куртки… и не сразу поняла, почему затекает шея и вообще ощущения какие-то непривычные. Ее целовал Милит, и как целовал! Лена хотела отстраниться, но он словно и не заметил ее усилий. Тогда она затрепыхалась активнее, завертела головой и в итоге въехала ему макушкой по губам, да так крепко, что он разжал руки. Милит улыбнулся и хотел что-то сказать, но Лена разозлилась и влепила ему крайне звонкую пощечину. Эльф вздрогнул, но промолчал, прижал к сердцу раскрытую ладонь, поклонился и вышел. И что шуту говорить? Не заметила, что куртка синяя, а не серая. Не сообразила, что голову высоко задирать пришлось: шут хоть и не маленький, Милит его на полголовы выше. Даже вкус поцелуя был другой, и на это она не сразу обратила внимание, потому что ей все равно было хорошо – только в чужих руках! И кто поверит, что она просто была расстроена и ошиблась? Она бы нипочем не поверила.

– Могу я войти, Аиллена?

– Можешь, – буркнула Лена. Лиасс внимательно на нее посмотрел, но ничего не сказал. А Лена бы дала голову на отсечение, что он все понял. И даже, наверное, Милита видел. Тоже… весь в деда. Ну на кой вчера этому надо было напоминать о деталях их первой встречи? Постройнела она, видите ли. А тогда кривобокая и толстая была. Она и не напрашивалась, сам стрельбище продемонстрировал, чтоб ее в постель уложить.

– Ты такое же дерьмо, как и эти бандиты! – выпалила Лена. Лиасс кивнул.

– Когда должен добиться цели, я использую любые методы. Просто я умнее и опытнее, знаю, что насилием от тебя ничего не получить, кроме проклятия. И знаешь, я не верю, что ты вспоминаешь наше знакомство с отвращением. Тебе было хорошо. Но ты почему-то очень этого стыдишься.

– Почему-то!

– Почему-то, – подтвердил эльф. – Ты не могла не получить удовольствия, потому что я знаю, что для этого нужно делать. И твое тело откликалось, как и должно было. Ну а на твою душу я и не претендовал. Ничего. Ты еще привыкнешь. Э-э-э, Аиллена, не нужно плакать! – Он поймал ее за руку и обнял. Отечески, надо сказать. Попробовал бы иначе, никакая магия бы его не спасла. – Что случилось? Милит тебя обидел? Был груб?

– Не был он груб. Зачем ты пришел, Лиасс?

– Чтобы спросить, нет ли у тебя особых пожеланий насчет разбойников.

– Особых? В смоле медленно сварить? Или кожу содрать?

– Можно, – совершенно спокойно согласился Лиасс. – Смолы у нас, правда, маловато, жалко на них переводить, может, достаточно будет воды? Ну а кожу содрать совсем просто. Даже специальное заклинание есть.

Лена оттолкнула его обеими руками.

– Ты всерьез?

– Я – да. А вот ты решила пошутить. Правда, воображение у тебя слабовато, есть и куда более неприятные виды смерти. – Он улыбнулся. – Не пугайся. Им вполне хватило сегодняшней ночи, да и король, думаю, вряд ли всего лишь их повесит. Мы собираемся отправить их в Сайбу, где их ждет неизбежная казнь. По крайней мере, так говорит посол.

– Что ж вы с ними делали? – прошептала Лена.

– Учили юных магов. Должны же они на ком-то обучаться?

Вот так. Любые жертвы, чтобы спасти свой народ, любые условия короля, истинная клятва и прочие присяги гаранту конституции – и тренировка на людях. На мерзавцах, но на живых людях. И чем он отличается от Крона?

– Знаешь, Лиасс, а цель не оправдывает средства.

– Оправдывает. Если ты точно знаешь, в чем твоя цель. Беда в том, что нередко выбор цели ошибочен.

Ну и что? Назвать его мерзавцем? Согласится. Если даже на «дерьмо» не обиделся.

– Они пережили трудную ночь, но они живы и практически здоровы. В этом несомненное преимущество… беседы с магами, а не с палачом. Вожака я даже подлечил, чтобы он смог самостоятельно подняться на эшафот. Прощать врагов можно, Аиллена, но только умных врагов. Прощать эту шваль просто глупо, потому что им попросту недоступно понятие милосердия.

– Я не уверена, что оно доступно тебе.

– Я тоже не уверен, – пожал плечами Лиасс. – Ну так что, не хочешь ли посетить Сайбу? Король ведь настоятельно тебя приглашал. По-моему, тебе стоит отдохнуть от нас. А Милиту – от тебя.

– Спасибо, что пришел за мной вчера, – наконец-то поблагодарила Лена. Владыка удивился:

– Разве я мог не прийти?

– Мог, если бы это показалось тебе соответствующим цели!

Да что из меня лезет, подумала Лена, совсем сдурела? Эльф взял ее за плечи и как следует встряхнул. А потом поцеловал. Не отечески. Да что они все, с ума посходили! Лена вырвалась, отскочила, налетела на кого-то и на всякий случай двинула локтем назад.

– Делиена, ты чего? – опешил Маркус.

– Лечение нервного потрясения с помощью поцелуев, – насмешливо сообщил Лиасс. Маркус подумал секунду – и обхватил Лену руками, покрепче, чтоб не брыкалась, и тоже поцеловал. И тоже не отечески! Лена двинула его коленом, но не очень удачно, и за это он поцеловал ее еще раз, а потом передал… потом передал шуту. И сразу все стало хорошо. Лена вцепилась в его серую куртку, уткнула нос в плечо, а он грозно спросил:

– Кто тебя обидел?

– Все, – признался Маркус. – И я, и Владыка. Может, еще кто заходил пообижать. Ты не видишь. что ее из ступора надо бы вывести? Рассказать как, или сам поймешь.

– Убью! – пообещала Лена в куртку.

– Договорились. Пойдем-ка, Владыка, пройдемся, пока нас тут не убили. Пусть они разберутся.

Шут заставил ее сесть на одеяло.

– Ну что с тобой? Все уже хорошо. Плохо было вчера, а оно уже прошло. Они же тебя дразнят. Ты что, Маркуса не знаешь?

– А чего он? Целовать-то зачем?

Шут почесал в затылке.

– Тебе надо объяснить, зачем мужчины целуют женщин? Потому что им это приятно. Обоим. Как тебе объяснение? А то, может, показать лучше? Целовать можно так… или так… или вот так…а еще вот так…

Раздражение постепенно ушло. Злилась-то она на себя. Из-за того, что никто, кроме шута, ей был не нужен, однако она умудрилась перепутать его и Милита, а знакомство с Владыкой вспоминала действительно без отвращения.

* * *

Несколько дней они провели в Сайбе, где Лена належалась в горячей ванне и на мягкой постели, наобщалась с людьми и уверилась, что эльфы ничуть не хуже и ничуть не лучше. Просто немножко другие. Родаг все ходил возле нее кругами и все не решался что-то спросить или о чем-то заговорить. Впрочем, неудивительно, вокруг них всегда были люди, во всяком случае, непременно были шут и Маркус. Рука у шута зажила действительно через неделю: во дворце его тоже отпаивали травами, и Лена, всю жизнь скептически относившаяся к народным методам лечения, подумала, что на самом деле они вполне эффективны. По крайней мере, болезненная бледность шута, потерявшего много крови, прошла быстро, да и рана затянулась легко. Маркус все посмеивался над опасениями Лены, обзывал ее квочкой и даже демонстрировал свои шрамы. Лену особенно впечатлял один: длинный, прямой и довольно грубый. Как оказалось, это первый боевой шрам в его жизни, как раз с той самой второй эльфийской войны, рубанули мечом так, что куртку с металлическими пластинами рассекли, и на этом его участие в войне закончилось. Он провалялся в постели три недели, а к тому времени лидера эльфов убили, война пошла на убыль и больше его в бой не посылали.

На теле шута шрамов было два, теперь три, но никак не такие впечатляющие, один след от удара кинжалом под лопаткой, второй непонятного происхождения – над коленом. Лена уже неплохо изучила его тело. Не то чтоб она пристально его рассматривала, но шут наготы не стеснялся, под одеяло не лез, если было тепло, мог и по комнате прогуляться, так сказать, а-ля натюрель. Да и то: стесняться ему было совершенно нечего, он был красиво сложен, хотя и не отличался на вид атлетичностью Маркуса или тем более Милита. Он вообще не был суперменом ни в каком отношении. Даже мачо не был, как Проводник.

На третий или четвертый день пребывания в столице, точнее, на третью или четвертую ночь, шут завел странный разговор. В общем, завела его Лена, а может, просто дала ему повод поговорить о том, что его тревожило: она поцеловала багровый рубец на его левой руке. И шут вдруг попросил:

– Можешь пообещать мне одну вещь, Лена?

– Не знаю. Наверное. А какую?

Он помолчал, глядя в потолок.

– Если со мной что-то случится…

– Э-э-э, – перебила Лена, – что за мысли? Или предчувствия одолевают?

– Никаких предчувствий. Я собираюсь прожить долго, как и положено полукровке, так что успею тебе сто раз надоесть. Но кто знает, что произойдет завтра? Придавит меня бревном, например. Или случайная стрела. Мало ли? Ведь и эта могла попасть не в руку, а в затылок. Ты послушай меня, ладно? Хочешь поклянусь, что никаких предчувствий и никаких оснований для беспокойства? Просто смерть всегда ходит рядом с жизнью.

– Слушаю, – смирилась Лена.

– Если со мной что-то случится, я тебя прошу: не оставайся одна.

Лена так удивилась, что даже ничего не спросила. Шут, не отрывая взгляда от потолка, продолжил:

– Женщина вообще не должна быть одна, и тем более ты. А ты можешь… Не надо.

– Ты мне что предлагаешь: если что, к Милиту прийти?

– К Милиту. К Маркусу. Сама выберешь. Главное, не будь одна. Мне кажется, ты из однолюбов. А это очень плохо.

– К Маркусу???

– А что, не видишь разве? Он просто очень хороший друг, и не будь меня… Я тебя уверяю, он бы запросто мог бы сейчас быть здесь. – Шут ткнул пальцем в постель рядом с собой. – И это хороший вариант…. если меня не будет. Лена, тебе нельзя быть одной.

– Потому что я не приспособлена к здешней жизни?

– Потому что. Знаешь, я бы не остался один. Мне, как всякому, нужна женщина, и рано или поздно это бы случилось. А вот тебе мужчина просто необходим.. Тебе нужна опора. Защита. Кто-то, кто может о тебе заботиться. Маркус, или Милит, или кто-то еще. Лиасс даже. Пусть даже не любовник, а друг, только мужчина… ну, сама понимаешь, это естественно – заботиться именно о своей женщине. Пообещай мне, что не останешься одна.

– Ты так говоришь, будто это от меня зависит.

– А от кого? Конечно, от тебя.

Лена вздохнула.

– Рош, ты не заметил, что был у меня первым?

У него странно изменилось лицо, как-то просветлело. Вот тоже счастье: оказаться первым у тетки под сорок лет.

– Я думал, мне показалось…

– Это так важно?

– Важно. Для меня – важно. Быть первым, кто дал радость любви, – разве это пустяки? Как бы ни был хорош Лиасс…

– Еще раз о Лиассе – и в глаз получишь. – пообещала Лена. – Ты был первым, и я бы предпочла, чтоб единственным. Мне с тобой хорошо, а не с Лиассом.

Шут радостно засмеялся и принялся ее целовать.

– Знаешь, как приятно это слышать? Только не думай, я не отстану. Обещай. Обещай, что не останешься одна.

– Ну как я могу?

– Словами. Знаешь, так, как у нас, бывает нечасто… я думаю, что нечасто. Ты не смейся, но мне такая вот мысль в голову приходит. Есть такие детские игрушки-головоломки: куча угловатых кусочков, из которых можно собрать ровный шар. Вот мы с тобой – такой шар. И как-то сразу… У тебя ведь тоже было ощущение, что мы триста лет знакомы, только встретились впервые – и все встало на свои места. Что так и должно быть? Правда? – Лена кивнула – они думали практически одинаково, и он снова просиял. – Ты знаешь, что такое резонанс?

– Естественно, – обиделась Лена. Шут засмеялся:

– Естественно? Да я на всякий случай спросил. Лена, вряд ли в королевстве есть хоть десяток женщин, которые слышали это слово! Так вот у нас – резонанс. Но так бывает редко. Чаще… ну, куда чаще сначала возникает физическая близость, а уже потом духовная. Если что, не отталкивай Маркуса. Или Милита. Кого уж тебе больше захочется…

– Никого мне не хочется, – прошептала Лена. Шут расстроился:

– А меня? Меня тоже не хочешь? Почему ты молчишь? В твоем мире не принято об этом говорить?

– Принято. Это я такая ненормальная… До моих лет в девицах проходить – тоже уметь надо. Но я скажу. Вот с духом соберусь и скажу. Тебя – хочу. Вот. Если тебе это нужно, я обещаю. Я постараюсь не быть одна. Если будут желающие.

– Конечно, будут, – удивился шут. – как же нет? Если сейчас как минимум трое: я, Маркус, Милит… А думаешь, Лиасс бы отказался?

– Для Лиасса я – Светлая, а не женщина. Но учти, я не хочу, чтобы с тобой что-то случалось. Лучше уж обо мне будешь заботиться ты.

– Мы, наверное, слишком мелочны, да? Но знаешь, так приятно… и совсем нетрудно, правда. Ты удивительно нетребовательная. Честно скажу, я таких не встречал еще. Ладно, я неприхотлив, но я фермерский сын, простой крестьянский парень, всяко у меня в жизни было, я мужчина в конце концов. А ты такая… непритязательная. Согласиться жить в палатке, когда можно жить здесь…

– Не просто в палатке, а с тобой.

– Сейчас лопну от гордости! Или ты не понимаешь, о чем я?

– Понимаю. Только мне все равно не хочется жить здесь. У эльфов лучше. Свободнее, что ли.

– Это я понимаю, – шут стал серьезным. – Невозможно чувствовать себя свободным во дворце… А можно я тебя поцелую?

– Ты начал разрешения спрашивать? – засмеялась Лена. – А хочешь, я тебе что-то скажу, от чего ты точно от гордости лопнешь? Я раньше не любила целоваться. Не нравилось – и все. Даже неприятно было. А ты привил мне вкус к этому занятию.

Шут развеселился и перестал спрашивать разрешения.

Над его просьбой Лена думала потом еще долго. Женщина не должна быть одна… В средневековье были и свои положительные моменты. Не только шут так думал, прагматик Маркус тоже был убежден, что одиночество женщины – вещь противоестественная. Может, именно потому здесь так легко воспринимали отношения полов? А браки в Сайбии были куда прочнее, чем дома в России. Разводы, как ни странно, не запрещались, и инициировать его могли и муж, и жена, но были они удивительно редки. Может, потому что жены спокойнее относились к прогулкам мужей на сторону, а мужья – к развлечениям жен. Теоретически развестись мог даже король, но шут не мог припомнить ни одного примера. Для королевской четы причиной могла быть только бездетность королевы, но королева в таком случае сама давала мужу развод. Потому, наверное, Родаг и жил со своей неприятной супругой, что у них был наследник.

А у них с шутом, увы, никогда не будет.