Текст книги "Девочка из прошлого (СИ)"

Автор книги: Тала Тоцка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7

Демид

Она знала? Это блядь как понимать?

Подхожу к Арине, разворачиваю с креслом к себе. Для этого приходится приподнять кресло вместе с ней, но я совсем не чувствую ее веса.

Легкая, как и была.

Упираюсь руками в подлокотники в сантиметре от острых локтей.

Арина ощутимо напрягается, но позы не меняет. Все так же спокойно сидит в кресле, откинувшись на спинку.

Сравнение с кошкой не идет из головы, и это мешает контролировать ситуацию.

Да блядь я вообще ничего не контролирую. Какой к ебеням контроль, когда меня так штормит?

Это плохо. Феликс наверняка на это и рассчитывал, когда ввел Арину в переговорный процесс. Что я как последний пиздюк пущу слюни и растекусь жалкой лужей.

Соберись, Демид, соберись блядь.

Эти двое тебя уже один раз поимели, не бейся лбом о те же грабли.

Но я всматриваюсь в темную радужку внимательных глаз и чувствую себя безвольным куском дерьма. Нависаю над тонкой фигуркой, вжатой в кресло, и с трудом сдерживаюсь от того, чтобы...

Что?

А хер его знает что. Ничего. Просто смотрю.

– Не приближайся, Демид, – слышу предупредительное. – И не трогай меня. Пожалуйста...

Я и не трогаю. Сам не знаю, почему я до сих пор не в своем кабинете. А стою как долбоеб над женщиной, которая мне не принадлежит, и которая смотрит на меня равнодушным, чуть скучающим взглядом.

Может именно это меня и бесит?

– Что значит, ты знала? – спрашиваю, стараясь дышать ровно и размеренно. Зачем давать Арине лишний повод считать, что она смогла вывести меня из равновесия?

Даже если ей это удалось.

– Я знала, почему папа отобрал у Феликса остров, – четко отвечает Арина, глядя мне в глаза.

Когда я слышу, как она произносит имя этого говнюка, сразу хочется пойти и набить ему ебальник. Но промолчать об этом ума, слава богу, хватает. Или выдержки. Похуй.

– Откуда? – бросаю коротко.

– Догадалась.

Резко отталкиваюсь от кресла и упираюсь бедром в стол. Руки сую в карманы брюк, так надежнее.

Догадалась она. И как же, интересно?

Арина незаметно выдыхает, и это тоже пиздец как режет. Ей настолько неприятно само мое присутствие?

– У папы в кабинете висела картина, – неожиданно тихо говорит Арина. – Я сразу не обратила внимания, она появилась уже после моего отъезда. После похорон было не до картин. А когда я вернулась, чтобы продать дом, увидела ее на стене напротив папиного стола.

– Нет там никакой картины.

– Откуда ты знаешь?

Потому что я блядь его купил, этот дом. Через подставных людей купил, чтобы не светиться.

Зачем, сам не знаю. Приезжаю туда иногда побухать. Ночевать не оставался ни разу, слишком много в нем живет призраков, а я с привидениями не на самой короткой ноге.

Но Арине об этом знать не обязательно.

– Не знаю, – мотаю головой, – откуда мне знать? Я хотел сказать, не помню.

Она серьезно кивает, будто читает мысли. И продолжает все тем же негромким голосом:

– Я увезла ее с собой. На ней был нарисован остров и солнце. Остров по форме напоминал биткоин. Вот я и догадалась. Солнце, крипта, солнечные панели. Посмотрела график солнечных дней.

Невразумительно хмыкаю.

А я не догадался. Уделала ты меня, детка. Видели бы сейчас меня мои недоброжелатели.

Подумать только, Демида Ольшанского обскакала малолетка. Дочка Покровского. Можно уржаться от смеха.

Но вместо досады меня переполняют странные ощущения.

Был бы жив Глеб, он бы сейчас лопнул от гордости. Вот и я чувствую что-то подобное. Гордость, смешанную с самодовольством. И удовлетворением.

Гены пальцем не задавишь, вот и твои гены себя проявили, Глебчик. Похоже мы с тобой оба недооценили твою дочку.

– Тогда зачем остров вернула, раз догадалась? – прячу все свои сопли за показной небрежностью.

– Я его не вернула, – меня рубит от незамутненного взгляда, направленного в самое сердце. – Я его обменяла. На деньги.

Сука. И я опять чувствую себя уёбком.

Хоть Арина не уточняет, но мы оба знаем, что это за деньги.

Мои. Уведенные с моих счетов Феликсом при полном содействии моей на тот момент невесты. Почти жены.

– Разве я тебе не говорил, что мы этот вопрос проехали? – спрашиваю резко. Пытаюсь вернуть прежнюю невозмутимость, но получается с трудом.

– Я допустила ошибку, – ровно отвечает Арина и отводит глаза, – а ошибки я научилась исправлять.

Научилась она. Дергаюсь вперед и осекаюсь.

Молчи, Демид. Просто блядь заткнись и молчи. Ничего уже не изменить.

Все давно затянулось и прошло. Тебя просто бесит Феликс. Но этот контракт тебе нужен так же как и ему. А значит делаешь вид что тебе глубоко похуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Даже если внутри все кипит и прожигает насквозь.

Телефон взрывается мелодией вызова. Достаю руки из карманов, дотягиваюсь до лежащего на столе гаджета. Соня?

– Свободна, – коротко бросаю застывшей в кресле девушке и прикладываю телефон к уху. – Да, Сонь, привет. Говори.

Краем глаза слежу, как Арина рывком поднимается с кресла и уже в открытую провожаю взглядом ее прямую узкую спину. Снова на ум приходит сравнение с кошкой. Такая кошачья походка на мягких кошачьих лапах...

– Демид, привет, ты не знаешь, где Рустам? – слышу в трубке взволнованный голос Софии Айдаровой, и в груди появляется привычное тепло. Я всегда на неё так реагирую. – Мы с Майей прилетели, он должен был нас встретить. Его нигде нет, и трубку не берет...

Звук обрывается, голос Сони сменяется голосом брата.

– Это я, Демид, моя жена как обычно перепутала вход с выходом. Все нормально, я их забрал.

– Демид, прости, я как всегда заблудилась! – кричит в трубку София, и я улыбаюсь. Вот только зачем они прилетели?

Сегодня должны быть готовы результаты теста на отцовство. Я жду звонка от Руса, он должен был их забрать и привезти ко мне. Мы договорились втроем вскрыть конверт, чтобы меньше было телефонных разговоров.

Рустам окончательно ебнулся и решил излить жене душу?

– Я сейчас отвезу Соню с дочкой домой и приеду в офис. Рус уже в пути. Дождитесь меня, – говорит Рустам и отбивается.

Значит Руслан сейчас приедет. Что ж, отлично. Переговоры закончились очень вовремя. Выхожу из переговорной и возвращаюсь к себе.

– Кофе. Как обычно, – говорю секретарше на пороге кабинета и оставляю дверь приоткрытой.

Глава 7-1

Руслан приезжает первым.

Подходит к столу, в его руках большой прямоугольный конверт. Конверт летит на стол, Рус протягивает руку.

– Привет.

– Здоров, – приподнимаюсь в кресле, пожимаю. – Кофе будешь?

– Я уже попросил у твоей секретарши. Тебе тоже сказал принести.

Отодвигает стул, садится. Очень явно взволнован.

Мне импонирует, что он не пытается сделать вид, будто его не волнует вид лежащего на столе конверта. И тем более, не заботит его содержимое.

Мне поэтому и проще с этим Русом. Рустам внутри сойдет на дерьмо, но всем окружающим продемонстрирует, как ему похуй.

– Не знаешь, зачем он Соню вызвал? – спрашиваю брата. – Он случайно не собрался посвятить ее во все подробности?

Рус кивает. Секретарша вносит кофе, поэтому я сдерживаю желание наградить второго брата матерными эпитетами. Но дождавшись, пока выйдет моя сотрудница, все-таки спрашиваю:

– Нахуя?

Рус пожимает плечами.

– Боится. Боится снова их потерять.

– Ну блядь! – рассерженно хлопаю ладонью по столу, что даже чашки подпрыгивают. – Он же собирался дождаться результатов?

– Так он пока ничего и не сказал, – Рус предусмотрительно берет свою чашку и делает глоток.

Я замолкаю. Толку зря беситься? Придет, тогда и поговорим.

Рустам приезжает буквально через десять минут, мы только успеваем допить кофе.

– Как ты так быстро? – удивляется Рус. Рустам не отвечает, молча протягивает руку сначала мне, потом ему.

Как я и предполагал, лицо хмурое, взгляд мрачный. Просто заебись.

– Нахера ты Соню впутываешь? – не могу удержаться. Вот сейчас опять начнет пиздеть, что это его жена, не моя семья, и что я должен от него отъебаться.

Но на удивление Рустам отвечает относительно сдержанно.

– Я принял решение, Демид. Если отцовство подтвердиться, она узнает первой.

– Рустам...

– Открывай, – перебивает он меня, кивая на конверт.

Ну я так я.

Достаю из ящика стола швейцарский многофункциональный нож, подаренный сотрудниками на один из праздников. Точным движением вскрываю конверт и вынимаю два листа бумаги с логотипом клиники, в которой братья сдавали биоматериал.

Первый лист. Руслан.

– Основываясь на результатах, полученных при анализе исследованных локусов, биологическое отцовство предполагаемого отца Айдарова Руслана Усмановича в отношении ребенка «Образец К» исключается...

– Фууууух, – Руслан не скрывает облегчения, шумно выдыхает воздух из легких. Продолжаю.

– Близкое патрилинейное родство донора образца с маркировкой «Айдаров Руслан» и донора образца с маркировкой «Образец К», в рамках проведенного исследования не исключается... Вероятность того, что полученный результат не является следствием случайного совпадения индивидуализирующих признаков неродственных лиц, составляет 99,9%.

Что и требовалось доказать. Близкое патрилинейное родство означает, что Руслан определенно родственник Кати в желтой шапке. К примеру, дядя. И что он на сто процентов не отец девочки.

Беру следующий лист.

– Основываясь на результатах... биологическое отцовство... Айдарова Рустама Усмановича... исключается...

– Сука... – Рустам глухо матерится, роняет голову на сложенные перед собой руки, и только сейчас становится ясно, в каком он был напряжении.

А я в полном ахуе продолжаю читать.

– Близкое патрилинейное родство... Айдарова Рустама... и... «Образец К»... не исключается... Вероятность того, что полученный результат не является... составляет 99,9%.

Поднимаю глаза на братьев.

– Это как понимать?

Они молчат, но у обоих такой вид, словно каждый получил контрольный пакет акций «Майкрософт».

– Что за хуйня, я вас спрашиваю?

– Что ты от нас хочешь, Демид? – первым отвечает Руслан. – Тест показал, что это не наш ребёнок, не мой, и не Руса.

– А чей, блядь? Мой? Она вылитая Майя!

– Демид, не ори, – Рустам остервенело трет ладонями лицо, – мы понимаем, что она наша, она не чужая. Но блядь... Дай в себя прийти. Я же.... Я же сука себя уже похоронил.

– Похоронил он... – отбрасываю лист, постукиваю по столу пальцами. Встаю и начинаю ходить по кабинету от стены к стене. Разворот. – Вы биоматериал правильно сдавали?

Братья смотрят на меня как на дебила.

– Демид, приди в себя, – отзывается Рус, – это ж не спермограмма. Там дрочить не надо, это всего лишь мазок со щеки.

– Надо переделать, – складываю листы в конверт, бросаю в стол. – Вы просто ее не видели.

– Знаешь, что я думаю, – медленно заговаривает Рустам, при этом его взгляд все ещё более чем красноречивый. – А нам точно это нужно?

– Такое ощущение, что мне точно нужно больше чем вам, – беру телефон, нахожу нужный контакт.

– Это Ольшанский. У вас хранится образец с остатками биоматериала. Я хотел бы...

– Демид Александрович, я как раз собирался вам звонить, – голос из трубки звучит скорбно и тревожно. – У нас сегодня случилось ЧП. В лаборатории возникло локальное возгорание, но пока его ликвидировали, ваш образец исчез. Не знаю, что и думать, мы уже объявили служебное расследование...

– Я сейчас приеду, – бросаю коротко, отбиваю звонок и поднимаю глаза на притихших братьев. – Походу, наш чупа-чупс оказался кому-то очень нужным. Его увели из лаборатории.

– Кто? – задает тупейший вопрос Рус.

– Конь в пальто, – отвечаю раздраженно. – У кого-то ещё остались сомнения, что девочку надо найти?

– Нет, – первым отвечает Рустам.

– Я уехал, – направляюсь к выходу. Он меня окликает.

– Демид! – притормаживаю. – Мы с тобой.

Молча шагаю к двери.

Вышедшие из строя камеры, подтертые записи, внезапное возгорание. И девочка, как две капли воды похожая на детей моих братьев.

Если кто-то планировал привлечь мое внимание, то следующим шагом им следует просто подойти посреди улицы и зарядить мне в табло. Потому что более прямо уже некуда.

Глава 8

Арина

Соня....

У него даже голос изменился. Когда со мной разговаривал, каждое слово звучало так, будто на лист металла железная болванка падала. А стоило этой Соне позвонить, металл на глазах превратился в пластилин.

Мне кажется, он никогда ни с кем так не говорил. С таким теплом в голосе.

И лицо смягчилось.

Кто она, эта Соня? И почему Ольшанский так внезапно переменился?

Иду, и по лопаткам бежит электрический ток. Это Демид, я знаю. Смотрит мне вслед, жжет глазами. А сам с Соней этой...

С девушкой, с которой он вчера был на благотворительном вечере, он вел себя совсем иначе. Значит это была не Соня. И лицо у него было совсем другое, когда он на неё смотрел.

Не то, чтобы я за ними следила. Просто бросалось в глаза.

Выхожу за дверь и ускоряю шаг. Перешла бы на бег, не будь я в его офисе. Кожа печет, хочется содрать ее вместе со следами от взглядов Ольшанского.

Я так боялась, что он до меня дотронется! От его ладоней шел жар, он был слишком близко, опасно близко.

Но он держался на расстоянии, и я так и не поняла, о чем он хотел поговорить. Какая разница, спим мы с Феликсом или нет, если есть Соня, после звонка которой Демид становится таким...

Издали вижу Феликса. Он стоит у панорамного окна и смотрит вниз. Рядом увлеченно беседуют наши юристы и юристы Ольшанского.

Феликс оборачивается, видит меня и делает шаг навстречу. На его лице сотня вопросов, но я чуть заметно качаю головой.

Потом, Феликс. Все разговоры в машине.

На ходу прощаемся с принимающей стороной и идем к лифтам.

– Что, Ари? Что он тебе сделал? – спрашивает Феликс, когда двери лифта закрываются и мы остаемся одни.

– Ничего, – мотаю головой, прерывисто дыша, – ничего не сделал.

– Точно? – он смотрит с подозрением.

– Спрашивал, как давно мы с тобой спим.

– И как давно?

– Я не стала облегчать ему задачу.

– Тогда почему ты летела как угорелая?

– Ему позвонили. Не хотела мешать.

Я отворачиваюсь, Феликс тихо хмыкает себе под нос.

Он не поверил. Ну и пусть, я практически не соврала. А посвящать Феликса в наличие некой Сони, от которой плывет Демид, считаю излишним.

К тому же, я заранее знаю, что он скажет. Про собаку на сене и кучу подобной ерунды.

Садимся в машину, оба на заднее сиденье.

– Звонил отец, просил тебя перезвонить, – говорит Феликс. Достаю телефон.

Если такой человек как Винченцо просит перезвонить, откладывать звонок точно не стоит.

– Здравствуй, Винченцо. Ты хотел меня слышать?

– Да, здравствуй, Ари. Я должен перед тобой извиниться, мои парни допустили оплошность. Сумму штрафа назначишь сама.

По спине пробегает холодок.

– Что произошло?

– Во время инцидента в торговом центре твоя дочь выронила леденец. Мои люди сделали акцент на эвакуации ребенка, и не обратили внимание, что леденец мужчина забрал с собой.

У меня падает сердце.

Мужчина это Демид.

– Зачем?

– Он отвез его в лабораторию для ДНК-теста.

Руки дрожат, и я чуть не роняю телефон.

Откуда??? Откуда он мог узнать????

Я ни за что не поверю в зов крови, я уже говорила об этом. Я не верю в телепатию, сверхъестественные способности и телекинез. Но я верю в логику и способность к умению стратегически мыслить.

Как у Демида.

Как он догадался, Господи?

– Мы не сразу это отследили, поспешили уничтожить записи, – сухо продолжает Винченцо. – Когда вышли на лабораторию, результаты теста уже были выданы заказчику. Виновные наказаны, образец из лаборатории изъят.

Наказаны? Или убиты? В случае с Винченцо это вполне может быть двумя равноценными понятиями.

– Что... – глотаю слова, от волнения в горле сухо, – что показал результат теста?

– Патрилинейное родство. Отцовство исключено в обоих случаях.

На верхней губе выступает испарина, слизываю ее языком. Феликс смотрит на меня с тревогой. Не сомневаюсь, что он уже в курсе возникшей проблемы.

– В обоих? Значит тестов было два?

– Да. Образец «один» – Айдаров Рустам Усманович. Образец «два» – Айдаров Руслан Усманович.

Не верю своим ушам. Двумя руками вцепляюсь в трубку.

– Это точно? Айдаровы, не Ольшанский?

– В процессе исследования использовался только биоматериал вышеуказанных образцов. Я очень раздосадован и ещё раз приношу свои извинения за непрофессиональные действия своих сотрудников. Все виновные понесли наказание.

В трубке повисает пауза.

– Хорошо, – сглатываю, судорожно сжимая пальцы. – Извинения приняты. Винченцо, – окликаю.

– Да, – бросает сухо, он уже готовился отбить звонок.

– Я не хочу чтобы кто-то пострадал. Это личная просьба. Вместо штрафа. Пожалуйста...

Только бы не было поздно... Ничто не стоит человеческой жизни, ничто.

– Я тебя услышал. Штрафные выплаты определю сам, – говорит Винченцо и отключается.

Поворачиваюсь к Феликсу.

– Я все знаю, – хмуро кивает он. – Не бойся, отец их просто уволил без выходного пособия. Из него тебе выплатят штраф. Они и правда проеба... прохлопали этот леденец.

– Но почему Айдаровы? – прижимаю к пылающим щекам ладони в надежде хоть немного их остудить.

– Не догадываешься? – хмыкает Феликс. – Этот долбоеб посчитал, что Катя имеет отношение к кому-то из его братьев. А сам он уверен в собственной непогрешимости.

– Феликс, перестань!

– Ладно, нежная фиалка, не буду.

– Но почему братья? Почему он в принципе обратил на неё внимание? Мало по городу ходит детей? Маму он точно не узнал, иначе мы бы уже об этом знали.

Феликс задумчиво смотрит вперед.

– А вот это ещё предстоит выяснить.

Глава 8-1

Демид

В клинике мы провели не меньше двух часов. Старались не путаться под ногами у пожарных и полицейских, но это нам мало помогло.

Сказать, что мне по телефону существенно преуменьшили масштаб проблемы – это ничего не сказать. Мне откровенно напиздели.

Мало того, что из холодильной камеры пропал леденец. Так называемый «локальный» пожар полностью уничтожил лабораторный сервер с базой. И теперь все, что у нас есть – два листа бумаги с логотипом клиники и результатами тестов.

Все.

Рус изобразил идиота и спросил про облако. Ответ прозвучал ожидаемо тупо – данные не сохранились по неизвестной причине. Никто не знает, почему, надо спросить у сисадмина.

Рус не поленился, нашел сисадмина. Двадцать минут словесного извержения особой ясности не внесли. Официальная версия – диверсия от конкурентов.

А ведь дорогая клиника, с именем. И такой трэш.

Терпеть не могу, когда люди делают что-то за деньги, но при этом считают всех вокруг непроходимыми долбоебами.

Выходим на крыльцо, Рустам первым достает из кармана сигареты. Выбивает из пачки две штуки. Одну берет себе, вторую протягивает мне.

– Будешь?

Беру, молча подкуриваю. Ещё бы. Я бы сейчас и от вискаря не отказался. Но рано, мне нужна ясная голова. Вискарь подождет до вечера.

Стоим на крыльце, курим. Мы с Рустамом курим, Рус парня своего лечит, ему нельзя. Они с Ди дышать на него боятся.

Курим и молчим. Тут все так палевно, что разговаривать лучше в другом месте. А пока дышим воздухом и продолжаем изображать дурачков, поверивших в пожар, массовый сбой и особенно в то, что служебное расследование принесет плоды и виновные будут наказаны.

– Ну что, поехали? – спрашиваю братьев. Они синхронно кивают.

В офис ко мне возвращаться далеко, заруливаем в ближайший ресторан. Паркуемся все трое под линеечку, проходим в вип-кабинет.

– Надеюсь, никто не поверил в пожар? – не спрашиваю, больше утверждаю. Братья хмуро кивают.

– Пиздец конечно, – говорит Рустам. – Как они планируют отмыться?

– Думаю, никак, – наливаю из графина воду, залпом выпиваю. – Им столько бабла отвалили, что на них три такие клиники открыть можно. Думаю очень скоро мы услышим слезливую историю о рейдерском захвате и банкротстве. Но блядь...

– Знали бы, в нескольких клиниках сдали эти ебучие тесты, – бурчит Рус.

– Мой проеб, – киваю.

– Я вот о чем подумал, – медленно заговаривает Рустам. – Если изначально это было семейное дело, которое касалось только нас и наших семей, то теперь нас тычут мордами в дерьмо, масштабы которого совсем другие. У меня же не у одного такое ощущение?

Хочется дать ему медальку. Все-таки мы гораздо больше братья, чем кажемся внешне. Не знаю, как бы я их воспринимал, будь они тупее чем я.

– Дают понять, что все гораздо серьезнее? – предполагает Рус. – Но зачем?

Они оба смотрят на меня, и это тоже греет.

– Тут может быть два варианта, – отодвигаю ногой стул, сажусь за стол. – Первый – кто-то нарочно привлекает мое внимание. Второй – я случайно нарыл что-то, чего не должен был нарывать. Поэтому любой ценой заметают следы.

– И какой вариант правильный? – уточняет Рус.

Развожу руками. Они оба имеют право на жизнь.

– А хер его знает, – хмуро буркает Рустам.

Мда. Единственный положительный момент во всем этом пиздеце – редкое единодушие Айдаровых и Ольшанских. И одинаковые выводы, которые мы делаем.

– Не подлежит сомнению одно, – обвожу глазами обоих, – нас это по-прежнему касается. Нас и ваших детей.

– Послушай, – нетерпеливо возражает Рус, – что ты заладил «ваших, ваших»... Почему ты так уверенно сбрасываешь себя со счетов? В конце концов ты наш брат.

– А кто сказал, что я сбросил себя со счетов? – отвечаю вопросом на вопрос. Захожу на облачный диск и разворачиваю экран лицом к братьям. – Это список, который прорабатывает моя СБ. Мы примерно прикинули возраст девочки, определили временные рамки, и они начали рыть. На сегодняшний день список проработан практически полностью. От меня никто не рожал. Сто процентов.

***

На парковке прощаемся, Рус уезжает первым.

– Демид, – Рустам окликает, когда я уже завожу двигатель. – Мне уехать надо. Только что позвонили. А Соня с Майей здесь. Я бы попросил Руса, но Амиру пока нежелательны лишние контакты. Ты не сможешь...

– Выгуляю, – киваю, не скрывая довольной улыбки, – езжай.

Мысль о том, что сегодняшний вечер я проведу в компании Сони и Пчелки, вмиг поднимает настроение.

– Я хочу ей все рассказать, – предупреждает Рустам. Машу рукой, давая понять, что это его дело.

– Хочешь, рассказывай.

Трогаюсь с места, а перед глазами стоят темные кудряшки, высыпавшиеся из-под желтой цыплячьей шапки.

Где же ты прячешься, девочка Катя?

Нет, неправильная постановка вопроса.

Кто тебя прячет?

Вот так правильно. Хоть и нихера не понятно.

И последний вопрос, самый главный – зачем?