Текст книги "Девочка из прошлого (СИ)"

Автор книги: Тала Тоцка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 30

Демид

Гидросамолет делает пару кругов и плавно приводняется строго в заданной точке.

В распахивающуюся дверь врывается соленый океанский бриз, и я отщелкиваю ремень безопасности.

Никогда не страдал никакими фобиями, но сейчас ловлю себя на том, что не хочу выходить из самолета. Потому что мы прилетели на остров, который что из космоса, что из самолета, что вживую похож на иссохшее дерьмо мамонта. Но это не главная его вина.

Этот остров – проклятый. Все, кто с был ним связан так или иначе, заплатили свою цену.

Глеба убили, Арина чудом осталась жива, но затем её все равно подставили. Меня посадили. А самое страшное, я потерял Ари.

На какое-то время остров притих, затаился, но меня не покидает ощущение, что затишье прошло. И теперь он снова открывает охоту, высматривая очередную жертву.

Мы с Феликсом и Ариной прилетели на остров для заключения предварительного соглашения по покупке её части акций. Ещё я привез образец титанового корпуса, спроектированный моим проектным департаментом.

Если заказчиков все устроит, будем запускать в производство.

Мы с Ариной больше не виделись. На следующий день после нашей встречи в отеле она вылетела на Бали, а я вернулся домой.

Я не звонил и не писал. Ебучий «профсоюз» настоятельно рекомендовал этого не делать, Арине тоже промыли мозг. Но каждое утро и вечер я заходил в чат нашей с ней переписки.

Там ничего нет кроме нескольких сообщений рабочего характера, но все равно я туда шел, чтобы посмотреть. Просто посмотреть. И все.

Странно, совсем недавно я так ревновал ее к Феликсу. Меня на части разрывало, когда я представлял, что она рядом с ним – говорит, смеется, даже просто молчит. А теперь как будто в голове что-то щелкнуло и встало на свои места.

Она моя, только моя Ари. Была моей, моей осталась, и будет только моей. Я все, что мне нужно было, в ее глазах прочитал в то утро, когда она ко мне в отель пришла. И больше я не хочу в ней сомневаться.

Мы просто с ней ждем, когда пройдет сделка. Потом все. Никакой профсоюз больше меня не остановит.

Вот и сейчас первым делом ищу ее глазами. Она тоже ищет. Мы встречаемся взглядами, и девчоночка моя чуть вперед подается. Зрачки расширяются, внутри на миг вспыхивает огонь и затухает.

Выдержанная моя.

Я тоже блядь выдержанный. Только все сложнее мне эта выдержка дается.

Больше всего хочется как в той часовне сейчас подойти, подвинуть Феликса, взвалить ее на плечо и унести.

Но нельзя, нас всех ждет Большая Сделка.

Пока ещё предварительная, мы фиксируем намерения. Некоторое время уйдет на подготовку бумаг, а за это время может случиться многое. И начинает оно случаться этим же вечером.

– Синьор Ольшанский? – вкрадчивый голос в динамике телефона не вызывает сомнений. Я знаю, кто это, ещё до того, как он представится. – Вас беспокоит Сальваторе Моретти.

– Приветствую, синьор. Чем могу быть полезен?

– Я хотел бы попросить о встрече. У меня к вам конфиденциальный разговор, который я не хотел бы афишировать. Мы можем встретиться через час?

Конечно можем. Я тебя ждал, сука, ты и так долго тянул.

– Назначайте время и место, господин Моретти. И да, надеюсь, вы понимаете, что я буду с охраной. Ничего такого, простая предосторожность.

Он рассыпается в комплиментах и извинениях, прощается, и буквально сразу с зашифрованного номера прилетает информация. Прилетает и через минуту исчезает.

– Все, парни, погнали, – заглядываю в соседний со своими апартаментами номер.

– Наша рыбка заглотила наживку? – хмыкает Иван, заместитель Андрея. Сам начбез сидит в кресле собранный и серьезный как всегда перед ответственной операцией.

– Не просто заглотила, – отвечаю парню, – походу он уже ее сожрал и не подавился.

***

– Полагаю, вы согласитесь с моими доводами, синьор Ольшанский, – заканчивает свой спич Моретти, надо сказать, достаточно длинный и содержательный. Я уже заебался слушать.

Пока он говорил, я думал, с какой филигранной точностью Арина охарактеризовала этот кусок дерьма.

Подозрительный, лживый и мстительный. Я бы ещё сказал, жадный, но справедливости ради, обвинять в жадности человека, который из-за денег выбрал настолько специфическую сферу деятельности, как минимум странно.

– А если нет? – стараюсь, чтобы голос звучал как можно более непредвзято.

– То есть как нет? – он неприкрыто охуевает, и меня невольно охватывает злость. Этот гондон решил, что если предложит мне деньги и поплачется как ему нужен остров, я сходу соглашусь уйти в закат?

– Я давно интересовался рынком криптовалют, синьор Сальваторе. Равно как и альтернативными источниками электроэнергии. И такая синергия одного и второго для меня просто сбывшаяся мечта. Я понятно выражаюсь, господин Моретти?

Он замолкает, играет желваками. Глаза делаются узкими как щелки.

– А что, если я вас очень сильно попрошу?

– Мой ответ будет таким же. Нет, – не вижу дальше причин церемониться.

– А что, если я укажу вам на последствия, которые может вызвать ваш необдуманный поступок?

Тогда я просто пошлю тебя на хуй, уебок.

– Я буду вынужден вам отказать.

– Что ж, я вас услышал, господин Ольшанский, – Моретти разворачивается и уходит. Мы с парнями продолжаем стоять и смотреть, как Моретти и его свита садятся в автомобили.

– Прикажете рвать, Демид Александрович? – спрашивает Андрей, исподлобья наблюдая, как они объезжают нас по кругу и скрываются за поворотом.

– Рвать, Андрюха, – цежу сквозь зубы. – В хлам.

Глава 30-1

Андрей

Платонов поправил перекосившую запонку и одернул манжет рубашки.

Вечно её перекашивает, походу застежку заклинивает. Надо бы отнести в мастерскую, только когда? Из самолета в самолёт....

Андрей любил рубашки и костюмы, без них он чувствовал себя голым. Это босс и в джинсах рассекать по встречам может, и в шортах. Он бы и в трусах пошел, если бы надо было, его босс глубоко и беззастенчиво чихал на условности.

Андрей искренне восхищался боссом. В его глазах Демид Ольшанский был безусловным авторитетом, лишенным недостатков. Но сам так не умел.

Для Андрея джинсы ассоциировались исключительно с отдыхом, а когда он в последний раз отдыхал, уже и сам не помнил. Что касается повседневного «рабочего» образа – только костюм.

Платонов вышел из самолета и поморщился.

Опять ветер. Каждый раз, как он сюда прилетает, здесь ветрено. Хоть бы раз для разнообразия прилететь в штиль. Но, возможно, его здесь и не бывает.

Сицилия Андрею не нравилась. И главное, если спросить, почему, он и не ответил бы, наверное.

Просто не нравится и всё. Не зашла.

Конечно, Платонов даже в таких сложных погодных условиях умудрялся выглядеть на все сто. И хотя босс утверждал, что это не главное, Андрей был категорически с ним не согласен.

Когда внешне всё безупречно, тогда и в мозгах будет порядок. Это аксиома. А беспорядка в своих мозгах Андрей допустить не мог. Это ощущалось на уровне физиологии.

Визуал с математическим складом ума. Для того, чтобы решить поставленную задачу, Платонов должен был ее «увидеть». Во всей цепочке решения проблемы это было самым сложным.

Это как пазл сложить. В начале работы из входных данных есть только гора разнокалиберной информации, которая между собой никак не стыкуется. Приходится долго и скрупулезно подыскивать нужные фрагменты. Но когда картинка сложена, тогда каким-то образом сразу приходит понимание, как эту проблему решить.

За это его и ценил босс. За умение сложить в голове любой «пазл» задолго до того, как картинка окажется целостной.

Конечно, он ошибался, кто в этой жизни не ошибается? Но ошибки не равно проёбы.

Ошибки Андрей себе прощал. Проёбы – нет. Их были единицы, но каждый из них Платонов помнил и жестко себя прессовал.

Одним из самых крупных проёбов была Арина Покровская. Подчиненный Платонова подбросил в сейф боссу пистолет, шпионил буквально под носом у Андрея, а он все проебал. И то, что его самого подставили, подложили наркоту, продержали в СИЗО пока длилось все это безобразие, вины с Андрея нисколько не снимало.

Сейчас они вновь по уши влезли в дело, связанное с мисс Покровской, и Андрея не покидало ощущение дежавю.

Снова босс с шашкой наголо бросился уничтожать противника. И снова среди действующих персонажей все те же лица – Покровская, Феликс, только теперь он Ди Стефано. Но разве это что-то меняет?

Демид сказал рыть. Андрей начал рыть и нарыл такое, о чем не мог даже мечтать. Но когда они попытались взять за яйца этого сморчка Моретти, неожиданно воспротивились все. Больше всех орал Аверин, которого босс почему-то сквозь зубы именовал «профсоюз».

– Ты охуел, Ольшанский! – бушевал тот. – Какого хера ты его топишь? Это не по плану!

– Меня не ебут ваши планы, – холодно отвечал босс. – Этот гондон должен получить то, что заслужил.

Выяснилось, что Моретти сотрудничает с полицией. Неофициально и не за деньги. Он сливал информацию о наркобизнесе фамильи одному херу в погонах, а тот использовал ее с максимальной выгодой для себя и Моретти. И вдобавок обеспечивал капореджиме безопасность.

На первый взгляд, ничего особенного, но здесь в помощь Демиду вступала омерта – кодекс молчания, нарушение которого карается смертью.

Андрей полностью поддерживал босса. Сальваторе Моретти мерзавец и подонок, его место даже не в тюрьме, а где-то на тихом кладбище в могилке, густо засаженной бархатцами. На крайний случай, на дне какого-нибудь водоема, желательно поглубже.

И во всей этой истории было одно «но».

У Андрея в голове не складывался пазл. Посреди ясной и четкой картинки зияла здоровенная дырища, к которой не подходил ни один из существующих фрагментов.

А так не бывает, это Платонов знал по опыту. Поэтому он и прилетел сюда. На Сицилию, которая ему «не зашла».

Как только они развяжутся с этим делом, ноги его здесь больше не будет. Если, конечно, Демид Александрович не вздумает снова связаться с какой-нибудь фамильей....

Таксист быстро домчал его к месту назначения, успев по пути сжато изложить свою биографию, вкратце описать политическую ситуацию в мире и прокомментировать очередной скачок цен.

Андрей шел по дорожке и думал, почему все таксисты такие болтливые. Наверное туда только такие и идут. Если бы в такси работал, к примеру, босс, это бы был самый молчаливый и хмурый таксист в мире.

Впереди маячил вход в часовню.

– Прошу прощения, синьор, я могу увидеть отца Себастьяно? – спросил Андрей у пробегавшего мимо мужичка в рабочей одежде. Для этого пришлось его поймать на ходу буквально за шиворот.

– Падре там, – махнул работник рукой в сторону входа.

Андрей поправил перекосившуюся запонку – надо, надо срочно к мастеру! Разгладил на пиджаке невидимые складки, окинул взглядом идеально вычищенные лоферы. И вошел в часовню.

Глава 31

Андрей

Платонов с заложенными за спину руками увлеченно рассматривал колонны из египетского гранита и зелёного мрамора с позолоченными коринфскими капителями. Переключился на широкие стрельчатые арки, как тут его окликнули.

– Это вы меня спрашивали? – раздался за спиной мягкий голос.

Платонов обернулся.

Ошибка исключалась, это был тот самый священник, который совсем недавно чуть не обвенчал Арину Покровскую и дона Ди Стефано. Молодого дона. Старый пусть покоится с миром.

Тогда в церемонию вмешался Демид Александрович. Помешал. Старенький падре если и был в тихом шоке от действий босса, то никак этого не проявил.

Андрею всегда нравились люди, умеющие контролировать собственные эмоции. Он уважительно кивнул и слегка поклонился, хотя обычно ограничивался кивком.

– Приветствую, святой отец. Меня зовут Андрей.

– Рад видеть, синьор, – падре Себастьяно лучился добродушием и доброжелательностью. Глядя на него, сразу хотелось верить, что он действительно рад. – Какое прекрасное имя вы носите! Чем могу помочь?

– Я хотел бы взглянуть на вашу приходскую книгу. Меня интересует одна запись. Это возможно? – Андрей знал, что возможно, но предпочитал протанцевать все положенные «па» этого обязательного танца.

Они оба знали. Даже скажи падре «нет», Андрей все равно получил бы эту запись.

– Безусловно, вы ее увидите, если пожелаете. Могу я узнать причину, по какой вам понадобилась эта запись, синьор?

Андрей на секунду задумался. Он, конечно, не претендовал, чтобы его лик был увековечен в мозаике, которая украшала внутренне убранство капеллы. Но и лгать старику не хотелось. Скажем так, обстановка не располагала. Та же мозаика....

– Одному моему другу нужна помощь, – Андрей тщательно подбирал слова, чтобы не говорить всей правды, и при этом как бы не обмануть. – И я....

– Это хорошо, – мягко перебил его отец Себастьяно, приходя на помощь, – хорошо, когда вашими поступками движет любовь.

– Эммм... – хмыкнул Андрей, – не уверен, что это именно то чувство...

– Любовь слишком многогранна. Не следует загонять её в рамки. Книга находится в ризнице, если позволите, я вас провожу, – падре указал Андрею направление и достаточно резво для своего возраста двинулся вперед.

Они перешли во внутренний дворик, и отец Себастьяно повел его вглубь. Сегодняшний день был достаточно теплым и солнечным, ветер здесь не ощущался вовсе. Было удивительно приятно вот так неторопливо идти по мощеной дорожке, подставляя лицо солнцу.

Возможно, здесь не так и плохо, на Сицилии...

Они остановились у ризницы, на двери которой красовались незнакомые письмена. Андрей предположил латынь.

– Что здесь написано? – спросил он отца Себастьяна. Не столько из интереса, сколько из вежливости.

– Это первое послание апостола Павла к коринфянам. Вы читали это послание, синьор Андрей?

– Нет, – качнул головой Платонов и, хоть и не был коринфянином, почувствовал себя пристыженным, – но обязательно прочту.

– Апостол Павел говорил о любви. «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит», – прочитал падре и повернул ключ ризницы.

«Не гордится, не бесчинствует, – думал Андрей, пока отец Себастьян доставал приходскую книгу и с предосторожностью укладывал ее на невысокий столик. – Лучше и не скажешь».

– Прошу вас, – падре указал Андрею на столик. – Как закончите, дайте мне знать. Я буду неподалеку.

Он вышел из ризницы, оставив Платонова наедине с книгой. Тот с опаской прикоснулся к твердому переплету и открыл книгу наугад.

Столько имен... Одна строчка, одна запись, а между ними целая жизнь.

Где-то здесь хранится запись о крещёнии Винченцо Ди Стефано, о его венчании с донной Паолой, официальной супругой. О крещении законного сына Маттео и незаконнорожденного Феликса. О погребении Маттео и совсем свежая – о погребении самого Винченцо.

Забавная штука эти приходские книги...

Но к сожалению у Андрея времени на это не было. Его интересовала только одна-единственная запись. Найти ее не составило труда, поскольку Андрей знал дату.

«Любовь всему верит, всего надеется, все переносит...»

Он даже глаза закрыл и снова открыл, чтобы убедиться, что ему не привиделось.

Убедился. Не привиделось.

Деви-Катерина. Ка-те-ри-на.

Огромный пазл неуклюже прополз по спинам собратьев и с грохотом встал на свое место, заполняя собой все выступы и впадины соседствующих фрагментов.

Дорисовалась картинка. Дорисовалась.

Ну пиздец же, блядь, как сказал бы Демид Александрович.

***

Это была всего лишь формальность, но Андрей нуждался в доказательствах. И как только он прибыл из аэропорта, сразу поехал к доктору Рут.

Она всех бесила, особенно босса, поэтому общение с докторшей Андрей взял на себя. Для него Рут Лейбольд была лишь частью работы, а как работа может бесить?

По дороге Андрей лично прогнал выбранное фото через нейросеть и ввел промт, который предписывал выдать похожесть генерируемого изображения с оригиналом по возрастающей. Теперь он открыл перед Рут ноутбук и развернул к ней экраном.

– Вы продолжаете брать меня измором, господин Платонов, – сказала доктор Лейбольд. Она каждый раз это говорила, когда он приходил.

– Я всего лишь верю в ваши уникальные способности и в возможности искусственного интеллекта, – дежурно ответил Андрей и запустил генерацию.

Изображение получилось пугающе похожим. Рут долго молчала, разглядывая экран.

– Та была худее, – наконец произнесла, – давайте дальше.

С каждым разом программа выдавала все более приближенное к оригиналу изображение. Наконец Рут остановила Андрея, уставившись в экран.

– Поразительно, – прошептала она, – а я вам не верила.

С экрана на них смотрела Арина Покровская. Только не нынешняя, а девятнадцатилетняя девчонка, перед которой в свое время так провинился Андрей.

Проебался. Они вместе с боссом проебались.

«Любовь все покрывает».

Андрей сделал скрин экрана, запаковал файлы и отправил боссу вместе с фото, сделанным в ризнице Палатинской капеллы несколько часов назад.

Глава 31-1

Арина

– Была б я мстительной стервой, уже сто раз над вами позлорадствовала, – говорю, глядя на Аверина.

Да, я уже знаю, что никакой он не Хорхе, а Константин. Один из лучших траблшуттеров в мире.

Хотя, как на меня, самый дорогой далеко не всегда самый лучший. И недовольный взгляд, которым он меня одаривает, лучшее тому подтверждение.

Впрочем, он на всех так смотрит.

– Послушали бы меня, и такого не было, – не собираюсь никого щадить.

– Я сам виноват, – буркает Аверин, – надо было не доставать его из тюрьмы. Сидел бы там по сей день, зато всем было бы спокойнее.

Феликс молчит, но он тоже в шоке из-за Демида, который вступил в открытое противостояние с Моретти.

– Просто ебаный пиздец, – выдает через время Аверин, барабаня пальцами по столу. Вскакивает и начинает ходить по кабинету.

– Арина, вам стоит перебраться ко мне, – наконец нарушает молчание Феликс, – внутренняя междоусобица это реально пиздец. Никогда не знаешь, кто чью сторону примет.

Мне не очень хочется жить с Катей у Феликса, но, наверное, придется. Маму я бы вообще отпустила домой, в резиденции Ди Стефано достаточно нянек.

Она конечно рвется помогать, но у отчима в последнее время начались проблемы со здоровьем, и ей лучше побыть с ним.

Из-за Демида, которому, по выражению того же Аверина, вожжа попала под хвост, мы вынуждены были вернуться на Сицилию, потому что оставаться на Бали становилось опасно.

– А все потому что этому пиздюку захотелось потыкать палкой в змеиный клубок, – не успокаивается Аверин.

– Интересно, чего вы ждали, когда стравливали их с Моретти? – не могу удержаться, чтобы не съязвить.

– Кто ж знал, что он выйдет на тропу войны? – кривится Аверин – Соколиное перо, блядь....

Я не знаю, что у них произошло с Моретти, но Демид его фактически закопал, представив доказательства сотрудничества Сальваторе с полицией.

– Ты права, Ари, мы знали, с кем связывались, – наконец заговаривает Феликс. – Только видишь, в чем проблема, участие Демида нам не требовалось. Он должен был купить остров, изобразив из себя бизнесмена, которого интересует только доход. И всё. И отойти в сторону. Их бы накрыли всех, у нас готов план. Но Ольшанский стравил моих капо между собой. Начинается грызня. Одни требуют смерти Моретти, другие уверены, что Демид его подставил. И я должен принять чью-то сторону.

Мы не знаем, где скрывается Моретти, он исчез как раз перед тем, как Демид обнародовал доказательства. Лишнее подтверждение тому, что все за всеми следят....

– Ладно, я уехал, – поднимается Аверин, – будут новости, звони.

– А ты не знаешь, с чего Демид так озверел? – спрашиваю приятеля. – Я его не спрашивала, сомневаюсь, что он скажет правду.

– Сальваторе попытался ему угрожать, – нехотя отвечает Феликс, – и у твоего Ольшанского сорвало кукуху.

– Вы с Авериным так это преподносите, будто Демид не в себе, – решаю за него заступиться. – А он всего лишь действует привычными вам методами.

– Потому что мне теперь приходится выбирать между ним и моими капо. Понимаешь? Демид чужак, он не из наших. Я не должен позволять чужакам лезть в наши дела. Теперь я обязан посчитаться с Ольшанским, а потом найти и наказать Моретти.

– Ну прости. Я не знала, – пожимаю плечами. На самом деле я ни капли не раскаиваюсь. – Ты не знаешь, где он?

– В самолете. Летит из Индонезии, уже скоро должен быть здесь. Я общался с его начбезом. Ари, – Феликс встает из-за стола и становится передо мной, – я считаю, ты должна ему все рассказать. Забирайте дочку, залягте на дно. Меня Демид не слушает, он реально как с цепи сорвался. Но ради тебя, ради ребенка он согласится оставить в покое Моретти. Я не собирался становится настоящим доном, а благодаря Демиду теперь приходится его не только изображать. Ас головой окунаться во все это дерьмо.

– Ты что, боишься, Фел? – доходит до меня с потрясением.

– Да, боюсь, – кивает он – чувствовать, как прирастает к коже маска, которую ты надел, чтобы ввести всех в заблуждение, ощущения не из приятных. Иногда мне кажется, я начинаю думать как они, мыслить как они. Реагировать. Вот чего я боюсь, Ари. Что стану таким как был он.

Сын Винченцо боится стать похожим на своего отца. Кого-то мне это напоминает....

Смотрю на часы, Катя уже должна проснуться. Я приехала к Феликсу, пока мама укладывала малышку на дневной сон. Набираю маму сказать, что я уже еду домой.

– Ариночка, доченька, – радостный мамин голос звучит бодро, но отчего-то в душе зреет смутная тревога, – не волнуйся, мы уже садимся в машину. Правда, тебе следовало позвонить и предупредить, я бы хоть что-то собрала. Мы же вещи с тобой разложили...

– В какую машину? – мгновенно холодею. Душа проваливается в бездну, вмиг сковывающую ледяным ужасом. – Мама! Мама, где ты? Мама????

Экран светится новым вызовом. Принимаю звонок в глупой надежде, что это барахлила связь, и мама мне перезванивает.

Глупой, потому что номер, с которого звонят, скрыт.

Феликс жестом показывает включить громкую связь.

– Здравствуй, Ари, – этот голос сложно с кем-то спутать.

– Слушаю, Сальваторе, – стараюсь унять бьющую изнутри лихорадочную дрожь.

– Твой ебарь не отвечает, он не на связи. Значит, сама ему передашь. Пусть официально признает, что все его доказательства сфальсифицированы, тогда я верну ему дочь. Что молчишь? Или думала, я не узнаю? Торопись, Ари, я недолго буду ждать. А если сдашь меня Феликсу, можешь прощаться с дочкой. Всего хорошего, Ари.

Опускаю руку с зажатым в ней телефоном.

– Отследили звонок? – звучит за спиной голос Феликса. – Блядь....

Поворачиваюсь к нему.

– Отследить не удалось, – Феликс сжимает кулаки, – он же знает, как обмануть систему.

– Я сама поеду к нему, Феликс.

– Даже не думай, – качает он головой, – мы его поймаем и вернем девочку. Твою маму оглушили и оставили в доме, туда уже едут.

– Кто её увез, Феликс?

Он называет имена, и я со стоном закрываю лицо руками. Это парни, которые охраняли нас последние полгода.

– Она не могла им не поверить, – в ужасе шепчу, осознавая, что только что произошло.

– Ничего нет хуже, когда свои против своих, – негромко ругается Феликс. Поднимаю голову, и он предостерегающе качает головой. – Нет, Ари. И речи быть не может.

– Пожалуйста, Феликс! – молитвенно складываю руки и подбираюсь к нему справа. Ближе к каминной решетке. – Разреши мне поговорить с Моретти.

– Нет, – отрезает он, – мы заберем у него девочку, я тебе обещаю. Он ничего ей не сделает, не посмеет. Только ты не лезь.

Феликс отворачивается, чтобы отдать по телефону распоряжения. Мысленно прошу у него прощения, хватаю полено, лежащее у камина, и, на сколько хватает сил, опускаю его на голову Феликса.