Текст книги "Осколки Солнца (СИ)"

Автор книги: Таис Сотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Я не служу Дьяволу, и не желаю тебе зла, – неожиданно серьезно ответил Паланок. – Ты имеешь дело с эгоистом, но никак не со злодеем.

– Тогда расскажите сами о себе и своем прошлом. Чтобы я поверила, что вы и в самом деле почти обычный человек.

– Хорошо, – миролюбиво согласился гипнотизер. – Что тебя больше всего интересует?

– Вы ведь иностранец? Русский?

– Не совсем. Я действительно не из Франции, хотя и долго жил здесь когда-то. Как и в России, впрочем. Мой отец оттуда. Но родился я в Венгрии, на родине матери. Впрочем, я считаю себя больше гражданином мира. Мне нравится везде, разве что кроме тех мест, где для меня слишком жарко и солнечно.

– И чем занимаетесь?

– Исследованиями.

Ещё один ученый на мою голову. Хотя… слишком уж это размыто звучало.

– В какой области? Что изучаете?

– Человеческие сообщества и культуры в их развитии.

– Разве на этом можно заработать?

– Как эксперту – вполне. Анализируя те или иные экономические и социальные явления, можно многое узнать. Куда лучше вкладывать деньги, и когда их выводить, например. И о своих счетах не забыть.

– Это касается и политики?

Паланок помедлил.

– В какой-то степени. Но это не то, о чем бы я хотел говорить с прекрасной дамой. Может быть, ты спросишь меня что-нибудь более личное? К примеру, о планах на вечер?

Я вскинула глаза, чтобы отбрить наглеца, и замерла. От взгляда шатена неожиданно закружилась голова, а ладони сделались влажными. В этот момент он показался мне необыкновенно привлекательным. Не просто красивым – самым желанным мужчиной. Почему я была с ним так груба? Он всё, о чем может мечтать женщина.

Нестерпимо хотелось коснуться его губ, попробовать их на вкус, зарыться пальцами в густую шевелюру, прижаться к крепкому мужскому телу как можно теснее. Позволить Михаилу Паланоку сделать себя своей…

Я поняла, что дрожу, лишь когда остывший кофе пролился мне на пальцы. Это отрезвило, как и проснувшаяся злость. Снова гипноз. Но если раньше Паланок просто заставлял меня делать то, что я не хочу, то теперь он покусился и на чувства.

– Мы могли бы пойти ко мне, – в голосе мужчины появилась хрипотца. Он облизал губы неожиданно знакомым жестом и протянул ладонь ко мне через стол.

– Нет!

Я крикнула так громко, что в зале на мгновении стало тихо. Шатен замер, едва заметно нахмурившись.

– Нет, – повторила уже тише. – Вы отвратительны, месье. Что, не можете завоевать девушку, не используя внушение? С меня хватит всего этого!

Меня так сильно переполнял гнев, что я почти себя не контролировала. Резко встала, и схватив чашку, выплеснула ее содержимое в Михаила Паланока.

– Не преследуйте меня больше, и не угрожайте. У меня есть друзья, которые способны за меня постоять.

Сбежать я не успела, замешкавшись, чтобы взять зонт. Совершенно зря. Мокрый и ужасно злой Паланок схватил меня за руку, больно сжав предплечье. Дернул, разворачивая к себе, и зашипел:

– Ты пожалеешь об этом, Клэр.

– Идите к черту, месье!

– Совсем скоро ты будешь шептать моё имя, умоляя не оставлять тебя, – зловеще пообещал гипнотизер.

– Проблемы? – хмуро пробасили рядом. – Эй, почему бы тебе не отпустить девушку, пока я тебе голову не оторвал, месье?

Базиль! Какое счастье. Хватка венгра ослабла, и я вырвалась сама.

– Мой спутник пожелал заплатить за мое кофе, – процедила я. – Базиль, не проводишь?

– Конечно.

Легко угадав мое желание, бариста вывел меня через черный вход.

– Что произошло, Клэр? Никогда не видел, чтобы ты так выходила из себя.

– Не бери в голову, Баз.

– Если он обидел тебя, то я могу помочь. Скажи, где он живет, и найду время, чтобы потолковать с ним.

– Держись подальше от этого человека!

– И ты. Клэр. Мне приходилось видеть, как в Париж приезжали такие же молоденькие и милые девочки, как ты. Связывались со скользкими типами, и влипали в неприятности. Мне не хотелось бы, чтобы тебя нашли с перерезанным горлом в канаве.

Я поежилась.

– Умеешь же успокаивать.

Баз обнял меня, неловко поцеловав в макушку.

– Точно ничего не хочешь рассказать? Ладно, но если будет нужна помощь, ты приходи. Договорились?

– Угу.

Ещё немного так постояв, я выпуталась из медвежьих объятий.

– Мне пора, да и тебе нужно вернуться к работе. Ещё увидимся.

Глава 8. Кровь на белых цветах

Они пили ночное вино

Даже днём ночное вино

Слюдяные бутыли окна

Всегда были полны вина

Оно было сладким как соль

И густым как венозная кровь

Оно было острым как боль

И протяжным как сонная одурь

Ольга Арефьева

Оставаться в съемной комнате не было смысла. Гипнотизер знал, где я живу. Можно было снова переехать, но в темноте не хотелось искать себе жилье. Поэтому забрав вещи со съемного жилья, я вернулась в пансион.

Ален не было. Видимо, она снова ночевала у Мориса, поэтому обсудить гипнотизера было не с кем. Другие о моих проблемах не знали. А ведь я сказала упырю, что у меня есть связи. Но кто может противостоять человеку, обладающими такими способностями?

Вспомнился почему-то Рейнард Эмбер, учитель Клода. Среди масонов наверняка много сведущих в тайных искусствах и магических практиках людей. Должно же быть какое-то спасение от гипнотического внушения! Два раза мне удалось уйти от Михаила Паланока. Третья встреча может обернуться совсем не в мою пользу. Эмбер был мне нужен. Это не означало, что я собиралась полностью ему довериться, но лучше быть с ним милой. И если нужно, пойти на бал.

Уж хуже гипнотизера он вряд ли окажется.

Перед тем, как лечь спать, я спрятала под подушку крест, простынь и одеяло окропила святой водой.

– Совсем сдурела, девка, – задумчиво сказала Анна Шольц. – Обычно когда мужик появляется, моги на место встают, а у тебя все не как у людей.

– Какой мужик?

– Ну, ухажер твой. Приходил который, искал…

– Он не мой мужик, – огрызнулась я.

Когда свет потушили, я ещё долго ворочалась, не в силах уснуть. Но усталость взяла свое, и уде за полночь я провалилась в сон.

Я почти бегу по улице, придерживая на груди куртку, когда буквально ниоткуда появляется темная высокая фигура.

– Ночь прекрасна, смертная дева. Позволь мне отведать твоей крови.

Незнакомец улыбается, демонстрируя неожиданно острые клыки. И я, поняв, кого встретила, пытаюсь сбежать. Но тщетно.

– Твой запах, Клэр, – теперь он совсем близко, и шепчет мне на ухо. – Так неожиданно. В нем нет примесей алкоголя и табака. Ты даже не пахнешь другими мужчинами. Лишь чистотой и невинностью.

Его прикосновения холодны и равнодушны. То, как он держит меня за подбородок, как запрокидывает голову… так страшно. И так знакомо.

Вздрогнув, я проснулась с колотящимся от ужаса сердцем. Это был не просто сон. Это было воспоминание. Ален была права. Я встречалась с Михаилом Паланоком гораздо раньше, чем мне казалось. И тогда он выпил моей крови.

– Вспомнила? Что ж, я подозревал, что так может произойти.

Он здесь. Вампир здесь. Неподвижно сидит на моей кровати, склонившись и разглядывая мое лицо. Прежде, чем успеваю закричать, он запечатывает мне рот ладонью.

– Не поможет. Твои соседки спят так крепко, что их не разбудит и труба Гавриила. Но что мне делать с тобой? С каждым разом внушение действует на тебя все хуже и хуже. Даже если я заберу тебя сейчас, ты будешь рваться на волю.

Хватка ослабла, и мужские пальцы пробежались по испуганно приоткрытым губам, медленно очертили подбородок, изучили линию скул и арки бровей. Я почти не дышала. Однажды в детстве я была в зоопарке. Самым ярким впечатлением стал тигр, напряженно наблюдающий за мной из стальной клетки. Только теперь между мной и хищником нет преграды. И все же его что-то сдерживало от того, чтобы сожрать раздражающую и столь слабую человечку.

– Красивая, – задумчиво протянул вампир. – Будет жаль, если смертный тлен коснется этого лица.

– Я никому ничего не скажу, клянусь… – прошептала прерывистым дрожащим голосом, почти готовая сорваться на жалкие мольбы.

– Если бы дело было только в тайне. В этот рациональный век ты можешь во всеуслышание назвать себя чудовищем, но тебя сочтут лишь чудаком. Меня беспокоит другое. Я не хочу тебя отпускать, даже в мыслях не могу расстаться с тобой. Но держать рядом того, кто испытывает лишь страх и ненависть… Что ж, надеюсь, когда я утолю жажду крови, мое наваждение исчезнет.

Было бы глупо думать, что он просто уйдет, лишь немного попугав. Паланок приподнял меня над кроватью, придерживая ладонью голову. Дыхание щекотало шею. Я услышала, как он тянет носом воздух, будто впитывая запах. И только затем вампир пронзил клыками тонкую кожу.

Вскрикнула, панически цепляясь за каменные плечи. Изогнулась в бессильном протесте, попыталась оттолкнуть, но все мои трепыхания остались незамеченными. Боль, такая невыносимая в начале, по мере того, как он тянул из меня кровь, постепенно стихала, оставляя лишь жжение и пульсацию. От накатившей слабости мысли путались и уплывали. И в какой-то момент мне стало все равно, что со мной происходит, и чем все закончится.

Осенью утром особенно холодно и промозгло, поэтому спали мы под шерстяными одеялами. Но когда я проснулась, ощущение, что спала я голой и на крыше. Ноги и руки просто окоченели, хотя я и была укутана почти по шею.

– Никогда так не высыпалась, – потягиваясь, заявила Анна.

– Угу, – отозвалась Карен, сидевшая на краю кровати, и расплетавшая косу. – Мне снилось что-то такое хорошее… Клэр, ты встаешь? Учителя уже начали о тебе беспокоиться.

– Нет, останусь дома. Чувствую себя не очень хорошо.

Это была абсолютная правда. Голова кружилась, да и ещё подташнивало. Ночь я абсолютно не помнила, но простыня сбилась так, будто во сне я выплясывала на кровати канкан. Карен, проходя мимо, пощупала мне лоб.

– Температуры нет, хотя ты все же бледновата. Принести тебе завтрак?

Благодарно кивнула, почесывая шею.

– Слушай, а ты клопов случайно не принесла? – с подозрением спросила Анна. – Эй, ты себе шею уже до крови расчесала. Фу!

Я замерла, а затем посмотрела на свою руку. Под ногтями виднелись красные полоски. К горлу тут же подкатилась тошнота, и я, спотыкаясь, рванула в ванную комнату.

– Если ты залетела, то я знаю хорошего доктора, который тебе поможет!

Замечательно. Теперь еще пойдут сплетни, что я беременна. Карен, отлично знающая мою слабость перед видом и запахом крови, зашла минут через пять с пластырем и мазью.

– На что похоже? – зажав нос, спросила я, пока соседка обрабатывала мне шею.

– Не на клопов. Скорее, на аллергию. Расчесы, краснота, и какие-то пятнышки. У тебя уже было что-то похожее. Лучше и вправду показаться доктору.

Когда девушки ушли, я снова заснула, так и оставив завтрак на тумбочке около кровати. Проснулась уже ближе к трем пополудни, такая же разбитая, и в придачу ужасно голодная. Мадам Жабер заглянула в комнату, где я бродила растрепанным призраком в халате и шерстяных носках, недовольно поцыкала языком, но так ничего и не сказала. А спустя час принесла мятный чай и пирожков с повидлом. К вечеру вернулась Ален, с затуманенным взглядом и горящими губами.

– Влюбленность тебе к лицу, – с легкой завистью сказала я.

– А тебе не очень. Чего у тебя шея заклеена? Твой страстный вампир заходил, кровушки попить?

– Месье Паланок не вампир, он подонок, – скривилась я. – И у меня аллергия.

– Ого-го! Что там между вами произошло? Он, кстати, тебя искал несколько дней назад.

– Вчера нашёл. Я выплеснула на него кофе, а он обещал со мной поплатиться.

Улыбка Ален увяла.

– Звучит как-то не очень романтично. А ведь показался таким приятным мужчиной. Даже не слишком обиделся, когда я на него святой водой побрызгала.

– И что?

– Ты же сама сказала, что он не вампир, а подонок, – подколола меня художница. – Но ты не думала, что он не упырь, а оборотень?

– Оборотни в Париже? Звучит как очень плохая идея для романа.

В коридоре послышались тяжелые медленные шаги, и в комнату без стука зашла хозяйка пансиона.

– Клэр, тебя там спрашивает один месье.

Мы с Ален переглянулись. В её взгляде было предвкушение, в моем – паника.

– И кто? – первой спросила подруга.

– Представился как месье Эмбер… Рихтер, Райан?

– Рейнард?

– Как-то так. Его прогнать, или ты спустишься? Я не собираюсь пускать всяких хлыщей в пансион, – сурово поджав губы, сказала мадам Жабер.

– Да, пусть подождет!

В этот момент я осознала, что совершенно неподобающе выгляжу, и начала поспешно переодеваться.

– Так, и кто этот Рейнард? – наблюдая, как я, пыхтя, натягиваю чулки, спросила Ален.

– Учитель… Ты не поможешь с пуговицами на платье?

– Повернись, – скомандовала подруга. – И чему же он тебя учит, дорогая?

– Не меня, это учитель Клода, моего братишки. – И не удержавшись, похвасталась: – Он пригласил меня на Бал белых хризантем.

– Клод?

– Рейнард Эмбер!

– Наверное, он воет на полную луну и поскуливает, когда его гладят за мохнатым ушком.

Я закатила глаза.

– Выкинь все свои романчики в помойку. Оборотней, как и вампиров не существует.

Ален только хихикнула. Торопливо собрав волосы в пучок, я покрутила головой у зеркала. И вздохнула.

– Хотя да, наверное, он оборотень. Настоящий мужчина бы на такую красоту не клюнул.

– Превратить призрака в живого человека не так сложно, – подмигнула моему отражению художница. – Иди сюда.

Она так старательно орудовала кисточками у моего лица, пытаясь скрыть нездоровую бледность за пудрой и румянами, что я расчихалась.

– Всё, хватит. Меня ждут.

Едва не свалившись на лестнице, я перешла на легкий шаг, и вышла, полная достоинства. И все же Рейнард Эмбер, ждущий на крыльце, почему-то заулыбался.

– Мадмуазель Легран, у вас что-то, к-хм, на носу.

– Правда? – я испуганно попыталась скрыться в доме, но Эмбер успел меня перехватить.

– Подождите…

Учитель достал из кармана платок, и осторожно потер мой нос. А затем продемонстрировал – на белом батисте отпечатались персиковые румяна.

– Зачем вам румяна, мадмуазель? Вы ведь так мило краснеете.

– А зачем вам лесть? – парировала я. – Вы же учитель в католической школе.

– Но при этом не перестаю быть мужчиной. Которым хочет пригласить понравившуюся ему девушку на бал.

– Разве дело не в моем брате?

Эмбер не успел ответить, когда нас отвлек скрип и шорохи. Мы задрали голову, и успели заметить, как в окне мелькнуло несколько девичьих голов… и кажется, чепец мадам Жабер.

– Не хотите ли прогуляться? – предложил мужчина, усмехнувшись. – Ваши любопытные соседки меня смущают.

– Если только ненадолго и недалеко.

Я приняла предложенную руку, и позволила Эмберу выбрать путь. Судя по всему, он неплохо знал эту часть Монмарта, так как сразу же повел меня к небольшому скверу. К вечеру все уличные торговцы и художники уже свернулись, и гуляли только такие же парочки, как и мы.

– Так что насчет моего приглашения? Вы так и не ответили, мадмуазель Легран.

– Я принимаю его.

Светлые глаза Эмбера удивленно распахнулись.

– Договориться с вами не в пример легче, чем с вашим отцом.

– Вы тоже приглашали его на бал? – усмехнулась я, усаживаясь на скамейку, и пряча замерзшие ладони в вязанную муфту.

– Нет, – улыбнулся учитель. – Но мне приходилось с ним переписываться почти на протяжении года. Месье Легран никогда не упоминал меня или наше общество?

– Нет. Его письма редко касаются семейных проблем. Чаще работы.

– Работы? – вскинул брови Эмбер.

– Как я уже говорила, папа переводит с древних языков. И иногда ему нужно уточнить ту или иную информацию в других источниках. Приходится конспектировать для него десятки страниц на латыни…

Я осеклась. Не стоило так открываться почти чужому человеку.

– Только не говорите, мадмуазель, что вы сведущи и в языках!

– Не преувеличивайте, месье. Древнегреческий мне так и не дался. Да и латынь я лишь немного понимаю, и чаще всего просто переписываю, особо не вникая в суть…

– Боитесь показаться слишком образованной? – лукаво сверкнул глазами Эмбер, невзначай касаясь своей ногой моего колена. – Поздно. Теперь я ещё более заинтригован. Но для такого бриллианта нужна подходящая оправа. Не сочтите меня наглецом, но могу ли я помочь вам с нарядом для бала?

– Не стоит, – сухо ответила, отстраняясь. – Это не станет для меня проблемой, месье Эмбер.

– Называйте меня Рейнардом, – тут же отозвался учитель.

Очевидно, он ждал от меня той же любезности. Я искоса, из-под ресниц, посмотрела на молодого мужчину. Эмбер был мне симпатичен, несмотря на то, что пытался довольно неуклюже подкупить меня, но сближение с ним не казалось такой уж хорошей идеей. Не хотелось бы превратиться в одну из легкодоступных гризеток Парижа, как приз переходивших от одного мужчины к другому. До тех пор, пока их красота не увядала.

Поэтому я предпочла сменить тему.

– Мне пора домой. Когда вы зайдете за мной?

– В следующее воскресенье, к восьми.

– Я буду готова.

Эмбер никак не прокомментировал смену моего настроения, но умудрился на обратной дороге угостить меня яблоком в карамели, а затем и вовсе рассмешить. Не очаровываться им было все сложнее. Я не была бесплотным призраком. Мне тоже хотелось наслаждаться жизнью и мужским вниманием, как это делали мои подруги.

Когда мы уже подошли к воротам пансиона, я неожиданно для самой себя спросила:

– Я вам и в самом деле нравлюсь, месье Эмбер?

– Да, мадмуазель Легран. В это так сложно поверить?

Ложью было бы говорить, что за мной никогда не ухаживали и не искали моего внимания. Не все потенциальные кавалеры отличались галантностью, но были среди них довольно славные парни. И все же я избегала любого выражения симпатии.

Что-то изменилось во мне. Наверное, я слишком истосковалась по человеческому теплу. Поэтому, не давая времени себе передумать, я поднялась на цыпочки и поцеловала учителя в щеку.

– Тогда с нетерпением буду ждать нашей встречи, Рейнард.

Глава 9. Королева ночи

Мы прячем от света лицо

Мы верим – никто не узнал

Я закрою свой голос хрустальным ключом

Не спрашивай только меня ни о чем

Пускай продолжается бал…

Пикник

Несколько ночей я спала беспокойно и с кошмарами, но состояние все же улучшалось. А в пятницу утром мне снова стало хуже. Настолько, что я упала в обморок прямо на уроке живописи из-за слишком резкого запаха краски. И тем подтвердила слухи о своей беременности. В школе искусств это была не такая уж редкость. Так что меня отправили с занятия домой, настойчиво порекомендовав обратиться к доктору. Но слабость прошла уже на следующий день, да и мои мысли сейчас занимал только предстоящий бал.

У меня никогда не было вечерних нарядов, роскошных платьев их дорогих тканей, шелковых туфель, сияющих жемчугов. Но зато у меня было с десяток подруг и знакомых, у которых можно было всё это занять. А ещё подруга, способная уложить мою гриву волос в элегантную прическу, открывающую плечи и шею.

Дамам предлагалось приходить в белом – но оттенки цвета и фасоны не регламентировались. Поэтому участники бала каждый год соревновались в оригинальности и необычности костюмов. Мое платье было воздушным и легким, с волочащимся шлейфом и украшенным вышивкой корсажем. Вырез достаточно глубокий, но при этом скрытый кружевом. Длинные перчатки, шелковые туфельки на низком каблуке. В собранных в прихотливую прическу волосах блестела нитка жемчуга, а шею украшала скромная подвеска с кулоном.

От подвески в самый последний момент пришлось отказаться. Аллергия прогрессировала, и покраснения и пятнышки на шее пришлось скрыть за ажурной лентой. Мое лицо Ален почти не трогала. Только подкрасила ресницы и губы. От румян и пудры я отказалась. Все равно на бал было принято надевать полумаску. И последним штрихом – капелька духов на ключицы. Совсем немного – резкие запахи я не любила.

Рейнард Эмбер прибыл на автомобиле, как он утверждал, взятым у друга. Водил мой спутник уверенно и великолепно, умудряясь при этом флиртовать и отвешивать комплименты. Он был в отличном настроении, тогда как я волновалась и нервничала, вспомнив о том, что танцевала я посредственно. Надеюсь, Рейнард не будет слишком разочарован.

Когда мы подъехали к Варьете, к нам тут же подскочил мальчик-слуга, забравший ключи. А уже у входа у нас проверил глянцевые яркие билеты и выдали маски. Маска Рейнарда прятала почти все, открывая лишь четко очерченные губы и гладко выбритый подбородок, моя же, выполненная из белого кружева, выглядела довольно условно.

Гостей было больше сотни, и некоторые были довольно узнаваемыми персонами. Английский граф, известная парижская оперная певица, скандальный русский писатель… Это лишь те, кого я смогла узнать.

– Это все масоны? – шепнула я.

Эмбер покачал головой.

– Настоящих посвященных ты едва ли узнаешь. Да и зачем тебе?

– Что значит зачем? А вдруг это собрание тайного ордена, где вы приносите в жертву юных девушек?

– О, теперь я вижу – ты и вправду похожа на Клода, – хмыкнул Рейнард. – Он так же шутит.

Я старательно улыбнулась. Конечно, это всего лишь шутка, ха-ха… Нужно было с собой хоть перочинный ножик взять. Больно уж атмосфера подозрительная. Хотя может, просто безумие Ален, видевшую во всем мистику и чертовщину, оказалось заразно.

– Будешь вино, шампанское?

– Воздержусь.

А то опять обнаружу себя с карманами, полными чеснока и соли.

– Тогда пунш, – кивнул мой кавалер, аккуратно придерживая меня за локоть и предусмотрительно следя, чтобы никто не наступил мне на шлейф. Параллельно он умудрялся кивать своим знакомым, изредка останавливаясь и пожимая руки. – Не бойся. Я защищу тебя от любого фанатика.

– А от вампира? – ляпнула я.

Рейнард посмотрел на меня с неожиданной серьезностью.

– И от вампира. Но разве ты в них веришь?

– Нет, конечно.

Между милой чудинкой и настоящей придурью есть грань – и проходит она ровно там, где начинается вера в сверхъестественных чудовищ, бродящих по Парижу. И если мне все равно было, как я выгляжу в глазах поганого гипнотизера, то падать в глазах Эмбера мне не хотелось.

Когда Эмбер пригласил на танец, я согласилась, и в итоге станцевала и плавный вальс, а затем и быструю легкомысленную польку. Маска, пусть и условно скрывала меня, все же давала свободу… не быть собой – пугливой, зажатой и не доверяющей мужчинам. Я много улыбалась, напропалую кокетничала, и легко знакомилась с новыми людьми. В венецианских зеркалах отражалась не печальная Персефона, тоскливо мечтающая о возвращении в мир людей, а лесная нимфа, не знающая ни печалей, ни горестей. Музыка и восхищенные мужские взгляды опьяняли не хуже игристого вина. Казалось, ничто в этот момент не могло испортить мне настроение. Даже то, что мой спутник решил покинуть меня.

Когда я вернулась от очередного кавалера, усатого и пожилого шотландца, едва не оттоптавшего мне ноги, Эмбер склонился к моему уху, и тихо сказал:

– Мне нужно будет отлучиться. Не пропадешь без меня?

Я заметила, что чуть поодаль, переминаясь, Рейнарда ждал довольно нервный, почти испуганный юноша.

– Дела? Конечно. Но я бы хотела с тобой ещё потанцевать. И ты так и не познакомил меня с теми, кто заинтересовался успехами Клода.

– А как же лорд Маккален? Он один из уважаемых магистров нашей ложи.

Я округлила глаза.

– Этот усатый дядечка?

– Тс-с-с, услышит! – Эмбер торопливо поцеловал мою руку и попросил: – Пожалуйста, не уходи никуда из зала, будь всегда на виду. Договорились?

Кивнула, совсем не придав значения просьбе. А вскоре и вовсе забыла. Когда, присев с бокалом лимонада, услышала знакомый голос.

– Я все ждал, когда у меня появится возможность с тобой поговорить без свидетелей. Как дела, Клэр? Я вижу, ты не скучала без меня.

Он мало изменился за те несколько лет, что я его не видела. Разве что юношеская стройность сменилась небольшой упитанностью… как и полагается ни в чем себе не отказывающему буржуа.

Адриан Берже. Голубоглазый романтик, вдохновенно декламирующий Верлена и Рембо, даривший полевые цветы, собранные на рассвете. Мужчина, мечтающий показать мне, наивной провинциалке, весь мир и подаривший мне первый поцелуй. Почти жених, так и не ставший мне мужем.

Впрочем, все это было давно в прошлом. Я осмотрелась по сторонам, и нигде не увидела Карен Вилар. Точнее, теперь уже мадам Берже.

– Ты без жены, Адриан?

– Карен ждет второго ребенка. Её состояние не позволяет посещать подобные мероприятия, – неохотно объяснил Адриан, знакомым жестом потирая подбородок. Так он делал, когда сомневался. – А твой спутник, кто он тебе?

– Друг, – я позволила прозвучать моему ответу нарочито двусмысленно.

Мне не нужна был его ревность, эти времена прошли. От прежней влюбленности давно уже ничего не осталось. Я лишь напомнила ему о прежних словах: 'Мы ведь можем стать друзьями'.

Я и Адри были знакомы с детства. Поместье его семьи располагалось рядом с нашей деревней, а многие крестьяне работали на виноградниках семейства Берже. Адриан был на три года меня старше, и пока мне не исполнилось шестнадцать, просто игнорировал. А затем встретил на одном из деревенских праздников и влюбился. Так он говорил. Сначала его матушка воспринимала увлечение сына если и не одобрительно, то не слишком протестуя. Все же я была из хорошей, пусть даже и довольно бедной семьи. До тех пор пока Вилар, крупнейшие землевладельцы в наших краях, не предложили породнить две семьи. Тем более Карен, как и я, неровно дышала к Адриану. Тогда он и вправду был хорош.

Но Адриан не желал смотреть ни на кого, кроме меня. И если бы не отец, который настоял подождать еще год до свадьбы, теперь я, наверное, была бы уже давно замужем. Уж не знаю, счастливо или нет. Но все сложилось иначе. Мать Адриана, пытаясь, как это говорят в романтических пьесках, 'разлучить возлюбленных', предложила моему отцу помочь мне с обучением – оплатить два года школы искусств и проживание в Париже. Поддержка одаренной молодежи считалась хорошим тоном среди обеспеченных людей.

Мне хотелось бы думать, что она просто надеялась, что я решу остаться в столице, но все обернулось гораздо хуже. Спустя семестр выяснилось, что Адриан успел обручиться с Карен, а Берже отозвали мою стипендию, потому что я предала их доверие, начав вести в Париже разгульную жизнь. Для меня было неожиданностью узнать из писем своих знакомых, что у меня не один любовник, и что я едва ли не продаю свое тело на улицах Парижа, вместо того, чтобы учиться. Не сложно было догадаться, кто распускал все эти слухи. Моя покровительница, мадам Берже, навестившая меня в Париже во время деловой поездки, и отлично знающая, как я на самом деле живу.

Адриан не пытался выяснить, правда ли то, что говорят обо мне, или нет. Он просто перестал отвечать на письма, а при встрече сухо заметил, что не может жениться на женщине с подмоченной репутацией. Но при этом он милостиво был готов обеспечивать меня как свою любовницу. К тому времени он был уже женат. Мне оставалось только принять его предложение, или вернуться домой опозоренной.

Я выбрала третий путь. Сказав отцу, что Школа оплачивает мое обучение, я попыталась выжить сама. Работала по вечерам и ночам, съехала из более приличного пансиона к мадам Жабер, бравшей в два раза меньше, донашивала за подругами одежду. И училась так старательно, что спустя год мне снизили стоимость обучения. Деньги у отца я брать не стала – Клоду они были нужнее.

– Ты, наверное, бросила учебу? – напряженно поинтересовался Адриан. – Зачем она тебе, при то богатом покровителе?

– Моя жизнь тебя точно больше не касается.

– Почему нет? Мне хотелось бы продолжить наше общение. Сколько можно дуться? Помнишь, мы хотели побывать в Венеции? Прокатиться на гондолах, послушать уличных музыкантов. Давай съездим туда вместе…

– На деньги твоей беременной жены? Думаю, тебе лучше уйти, пока мой спутник не вернулся. Не думаю, что ты ему понравишься.

Это была небольшая победа – то, что я не сломала своей веер о голову этого тупого самодовольного болвана, и не проводила его пинком под пухлый зад. Когда Адриан ушёл, я поняла, что мне совершенно расхотелось здесь находиться. Нужно найти Райнарда и попросить отвезти домой. Или, по крайней мере, поймать для меня ландо.

Выходя из душного зала успела заметить, как на руке Адриана висит громко смеющаяся женщина, прижимаясь к нему всем телом. Не было похоже, что они познакомились только что. Оставалось порадоваться, что Карен заняла мое место. И как после этого полагаться на мужчин? Не думаю, что Рейнард был сильно лучше. Но хотя бы побывала на настоящем парижском балу.

Рейнарда нигде не было, но я заметила мелькнувшую в толпе светловолосую голову его приятеля, и последовала за ним. Но угнаться за шустрым парнем не удалось. Я потеряла его в пустом и почти не освещенном коридоре, ведущим, кажется, кажется, куда-то уже в рабочие помещения театра. Пойти дальше за ним я не осмелилась, и повернула было обратно, когда поняла, что заблудилась. Я слышала, откуда играет музыка, но когда попробовала открыть одну из дверей, ведущих, как мне казалось, к лестнице, то она оказалась заперта. Хотя готова поклясться, я через нее до этого проходила.

И где, черт возьми, все? Обслуживающий персонал, гости? В этом крыле здания я не встретила даже целующихся в коридоре парочек. Одна из дверей все же оказалась открыта, но за ней была лишь длинная анфилада парадных комнат. Возможно, если я выйду с другой стороны, то смогу спуститься к выходу

Комната, за ней еще одна, и еще… И лишь в четвертой, я встретила человека. Женщина, с украшенными перьями прической сидела в кресле у тлеющего угольками камина. Возможно, она просто заснула, устав от шумной вечеринки, но мне все же пришлось её побеспокоить.

– Мадам, вы не подскажете, как выйти…

Что-то в её наклоне головы показалось мне неестественным.

– Мадам?

Я поспешно зажгла стоявшие на комоде свечи в бронзовом канделябре, и немного труся, заглянула в лицо женщины. Совсем молодой, а еще, почему-то, очень бледной, что лишь усилило мои подозрения. Я коснулась оголенного плеча, и голова девушки опрокинулась назад. По горлу стекала кровь. Совсем немного, несколько капель, но они так и не успели засохнуть, пачкая белые жемчужины бус.

Я зажала ладонью рот, борясь с накатывающей дурнотой. Будто столетняя старуха, держась за каминную полку, дошла до стула, стоящего у стены, и почти рухнула на него. Руки дрожали, так что канделябр пришлось поставить на пол. Нужно… нужно позвать кого-нибудь. Но прежде – уйти отсюда, потому что вид крови просто парализовал меня, мешая связно думать. Только бы перебороть эту дурацкую слабость, сковавшую тело. Может быть, стоит глотнуть свежего воздуха.

Я посмотрела в сторону окна и вздрогнула. На секунду мне показалось, что за колышущимися шторами стоит призрак, и смотрит прямо на меня.

– Кто вы?!

Легкий шелест, и шторы раздвинулись, позволяя мне увидеть худую, почти истощенную женщину в белом. Глухое платье, светлые распущенные волосы, полумаска, открывающая лишь губы и подбородок… Нет, это гостья, всего лишь гостья. И она была тут, до того, как я пришла. Спряталась, когда я зашла, видимо, испугавшись, что вернулся убийца. Но почему она не подала голос, когда услышала меня? И вышла только сейчас.