Текст книги "Западня"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Дейдра нахмурилась.

– Бедняжка.

– Откуда у нее деньги? – поинтересовался Рой.

– Должно быть, они принадлежат другу. Мы еще не выяснили до конца.

– Дать задание аудиторам?

– Да. И предупреди Дарио. Он в студии?

– Насколько мне известно, да. Позвать?

– Не нужно, я сама.

После ухода секретарши Дейдра позвонила по прямому проводу. Рой пристально наблюдал за ней. Оба не скрывали своей радости.

* * *

В отеле «Блейк» останавливалась самая шикарная публика – Мадлен прочла об этом в журнале «Она». Поэтому пять недель назад, сойдя с поезда, уговорила Пола поехать туда.

Двое суток они наслаждались друг другом в гостиничном люксе и мечтали, на что станут тратить деньги, а на третий день отправились в «Каунтс Бэнк» на Стрэнде: Мадлен слышала, будто там держит деньги сама королева. Пол предоставил ей самой всем распоряжаться – правда, настоял на том, чтобы открыть два отдельных счета. Не то чтобы он собирался прикарманить часть денег, просто понимал: нельзя держать три четверти миллиона фунтов на одном счету. Пока Мадлен совершала покупки и подыскивала себе агента, Пол регулярно наведывался в «Каунтс Бэнк». Мадлен понятия не имела о его мудрых инвестициях. Было условлено, что если ее текущий счет опустится ниже условленного минимума в две тысячи фунтов, счет пополнится выручкой от продажи акций и ценных бумаг. И так несколько раз, пока она не спустит весь капитал – в чем Пол нисколько не сомневался.

Для начала агентство по продаже меблированных коттеджей списало со счета Мадлен триста пятьдесят тысяч; к этой сумме прибавились взятки агентам по торговле недвижимостью. Пола забавляла манера Мадлен пускать в ход деньги, чтобы пробраться сквозь бюрократические рогатки. И как же мало требовалось усилий, чтобы уговорить людей взять их! Было бесполезно убеждать Мадлен, что в половине случаев это было совершенно не обязательно. Дорого бы он дал, чтобы увидеть выражение лица Дейдры Крэбб, когда Мадлен предложит ей взятку! В отличие от Мадлен, Пол знал, что такое Дейдра Крэбб – она работала с лучшими из лучших. Он ожидал, что Дейдра выставит Мадлен за дверь, а та осыплет ее ругательствами и тем самым усугубит положение. Какое-то время он мысленно смаковал непристойности, которые будут вылетать из прекрасного рта Мадлен. Потом ему надоело, и он вернулся к «Литературному справочнику».

Пол О’Коннелл был единственным сыном Хэммонда О’Коннелла, крупного банкира, владельца отелей и покровителя искусств. В детстве Пол представлял из себя то, что называется «балованное дитя». Когда он появился на свет, родителям было за сорок, и они исполняли все его прихоти, а после их смерти эстафету приняла тетка. Теперь ее тоже не было в живых; унаследованных Полом поместий и капитала хватило бы на роскошную жизнь, если бы он пожелал в нее окунуться. Но за последние пару лет он и не притронулся к этим деньгам. Богатство было чем-то привычным; его манило неизведанное. В двадцативосьмилетнем возрасте он явился в Бристоль с одной спортивной сумкой и полусотней фунтов в кармане.

Он сменил нескольких любовниц, и наконец Мэриан спасла его от полного краха – во всяком случае, так ей казалось. На самом деле в момент их знакомства Пол жил в районе Сент-Джордж с женщиной, чей муж вкалывал на Востоке. Эта связь устраивала Пола до тех пор, пока его любовница не воспылала бешеной страстью и не объявила (когда он позвонил ей из Лондона), что открылась мужу и потребовала развода. Пол почувствовал; пора сматывать удочки. Умело манипулируя Мэриан, он внушил ей мысль предложить ему поселиться вместе с ней и ее кузиной.

Он с самого начала решил влюбить в себя Мэриан – в расчете на то, что ее обожание и его собственное благодарное чувство к ней явятся ценным материалом для психологических опытов. Более того, он и сам увлекся, хотя и в меру. Мэриан благотворно влияла на его литературные занятия. Однако Мадлен и история с чеком предоставили Полу возможность нового захватывающего исследования человеческой натуры – он не смог устоять. Ему как литератору доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие провоцировать людей на неожиданные поступки. Какое наслаждение – ставить себя и других в невероятные ситуации и беспристрастно наблюдать со стороны за своей и чужой реакцией на шок, трагедию или нечаянную радость. Подобная отстраненность стала для Пола предметом особой гордости, так же как и умение манипулировать людьми. Интересно, как далеко он сможет зайти?

Внезапно справочник полетел в угол. Пол всегда – всегда! – добивался своего, но печататься оказалось сложно. И чрезвычайно утомительно.

Зазвонил телефон. Они с Мадлен условились, что трубку будет брать только она. Это была предосторожность против Мэриан – если ей удастся напасть на их след. Когда телефон затих, Пол пожалел, что не снял трубку: окажись это и вправду Мэриан, он был бы не прочь поболтать с ней. А представить себе реакцию Мадлен!..

Простушка Мадлен! Покладистая и невероятно тщеславная. Уговорить ее украсть у кузины и деньги, и возлюбленного оказалось так легко, что он был даже разочарован. Дай он себе труд задуматься, он пожалел бы Мэриан, но все эти события уже вплелись цветными нитями в узор его жизни. Возможно, он вернется к Мэриан – в свое время.

Несколькими минутами позже явилась Мадлен. Швырнула сумочку на кровать и закружилась по комнате.

– У меня есть агент! И не какой-нибудь, а Дейдра Крэбб!

Пол не стал скрывать свое удивление, чтобы не лишать Мадлен удовольствия.

– Что я тебе говорила! Все имеют свою цену, даже Дейдра Крэбб! Ну как я? Эй, Пол, ты ничего не скажешь?

Он лег на кровать и, заложив руки за голову, уставился в потолок.

– Ты только что звонила из вестибюля – это была проверка?

В глазах Мадлен полыхнул гнев.

– Это все, что ты можешь сказать?

Пол кивнул.

– Ну а теперь, когда я выдержал проверку, может быть, ты объяснишь, почему так долго поднималась в лифте?

Мадлен моментально смягчилась и с задумчивым видом присела на уголок тумбочки. Что ж, пусть подумает. За те пять недель, что они прожили вместе, Пол постоянно наблюдал за Мадлен, анализировал каждое слово, каждый жест в попытке определить, что ею движет. Разгадка все время ускользала, пока его не осенило: во всем, что касалось Мадлен, и не может быть никакой разгадки, потому что она – ничто. Она напоминала ему русскую матрешку: откроешь, а там точно такая же, только поменьше. И третья, и четвертая, и наконец – пустота. Без обольстительного тела и смазливой мордашки Мадлен ничего из себя не представляла – абсолютный ноль. Зато матрешка целиком и полностью в его власти, он волен делать с ней все, что заблагорассудится. Его власть над ее жизнью была абсолютной даже в разлуке. Только он мог вызвать в ее глазах тот неотразимый взгляд, который переворачивал ему душу, сколько бы они ни занимались любовью.

Мадлен неторопливо расстегивала кофточку, под которой, как он и ожидал, ничего не было.

– Кто был с тобой в лифте? – спросил Пол, загораясь при виде ее великолепных грудей.

– Лифтер.

– Он пожирал тебя глазами?

– О да.

– Что ты сделала?

– Вот что. – Мадлен подошла к кровати и, взяв его руку, положила себе на грудь.

Потом, лежа рядом с ней на ковре, Пол размышлял о лифтере. Он знал: в словах Мадлен нет ни грана правды, – но все-таки возбуждался от ее фантазий. Не то чтобы Мадлен была неспособна испытать силу своих чар на лифтере – просто лифт в «Блейке» был автоматическим.

– А ты? – спросила Мадлен немного погодя, принимая ванну. – Чем занимался? Есть какие-нибудь успехи на литературном фронте? Нашел агента?

Он придержал бритву и покачал головой.

– Нет еще. Какое твое первое задание?

– Понятия не имею. – Мадлен вытащила из воды покрытую радужными пузырьками стройную ногу. – Дейдра обещала позвонить.

– Значит, ты все-таки рассталась с десятью кусками?

– Пол, я ей верю. Она сказала, у меня редкий дар. Я поднимусь на вершину славы.

– Еще бы. За десять кусков можно сказать все что угодно. Чем ты будешь заниматься?

– Всем понемногу. Например, сниматься обнаженной…

Пол помрачнел.

– Смотри только, когда на тебя станут пялиться, не забывай, что ты – моя собственность!

Она закрыла глаза и запрокинула голову. Пол схватил ее за руки.

– Слышала, что я сказал?

– Слышала, – промурлыкала Мадлен. – Скажи это еще раз!

Он покрыл ее руки поцелуями.

– Ты достала меня, Мадлен Дикон. Я никогда не чувствовал ничего подобного – ни с одной женщиной. Я тебя обожаю.

Она тихо лежала в ванне; слова Пола казались ей утонченными ласками.

– Мы вместе, – выдохнула она. – Прославленная красавица и знаменитый писатель. Мы покорим весь мир!

Про себя она добавила: «И эта курица Мэриан будет кусать себе локти. Так ей и надо!»

Пол отпустил ее руки. Она открыла глаза.

– В чем дело?

– Твоя красота сама говорит за себя, Мадлен, но вдруг из меня не получится писателя?

Выскочив из воды, она обвила его шею руками.

– Получится, я уверена! Просто для этого нужно время.

– Нельзя исключить неудачу. Нет-нет, молчи, я хочу, чтобы ты подумала. Не могу высказать, как меня трогают твои честолюбивые замыслы. Я и сам хочу забраться на самый верх. Но нужно быть готовым и к поражению. Спроси себя: будет ли тебе нужен несостоявшийся писатель? – Он поцеловал ее в кончик носа, высвободился и хотел отойти, но, увидев выражение ее лица, вернулся и нежно поцеловал в губы.

Но что бы она ни делала с его сердцем, Пол был намерен довести спектакль до конца. Сделаны первые шаги; сцена готова для чего угодно. Мадлен – инструмент; он станет играть на ней, баловать и наказывать ее. Она будет его рабой, его мелодией, пока не смолкнет музыка.

Глава 9

На Центральном вокзале Флоренции Дейдру никто не встретил. Майское солнце припекало как раз в меру, поэтому она решила пройтись пешком, чтобы вновь насладиться самым любимым городом на свете.

Когда Дейдра добралась до здания на левом берегу Арно, ставни были закрыты. Как глаза, подумала она, всматриваясь в балкон со стальными ажурными перилами и цветущей в горшках геранью. Она открыла дверь парадного своим ключом и поднялась по пыльной каменной лестнице на третий этаж. Квартира встретила ее полумраком и спертым воздухом. Дейдра открыла окно и выглянула, чтобы полюбоваться видом на реку. В квартиру вместе с потоком золотых солнечных лучей ворвался неумолкающий гомон флорентийских улиц. Это бесспорно была квартира художника. На губах Дейдры появилась снисходительно-гордая улыбка. Большая часть картин была ей незнакома, но она узнавала отдельные детали, взятые у Беллини, Джорджоне, Карпаччо и других мастеров Возрождения. Здесь же висели эскизы, выполненные углем или карандашом; по запаху она догадалась, что недавно он работал темперой.

В спальне было пусто; кровать не разобрана. Дейдра вздохнула. Как бы не прождать напрасно.

Он приехал в полдень следующего дня. Дейдра была в ванной – стирала его одежду и вывешивала за окном для просушки.

– Ах, cara[5]5
  Дорогая (итал.).


[Закрыть]. Ты заботишься обо мне, а я забыл о твоем приезде.

– Где ты пропадал?

Он был небрит; изысканный черный костюм помят и осыпан мраморной крошкой.

– В мастерской. Было много работы. – Он коснулся ее подбородка и заглянул в глаза. – Понимаешь?

Конечно, она понимала.

– Должно быть, ты голоден. Сейчас приготовлю спагетти.

Он засмеялся.

– Я так соскучился, cara, может, сначала займемся любовью?

Потом, когда Серджио уснул, Дейдра долго любовалась его мускулистым телом. В сорок лет его красота стала еще более загадочной и неотразимой. И все так же разрывала ей сердце. Любить его всегда было больно, но это не шло ни в какое сравнение с возможной катастрофой, если бы она его потеряла. Семь лет назад Рой с Дарио познакомили их во Флоренции, но теперь ей не верилось, что было время, когда ее жизнь не была до краев заполнена любовью к этому человеку. Если бы Серджио позволил, она бы все бросила и поселилась с ним, но он воспротивился. Рой объяснил Дейдре, что Серджио Рамбальди – не такой, как другие, и если она хочет его удержать, нужно принимать его таким, какой есть. Вот его условия: никаких свадеб; они будут вместе не дольше трех недель подряд и не станут заводить детей. Он обещает верность, но любое давление с ее стороны чревато полным разрывом.

– Но он хоть любит меня? – взмолилась Дейдра.

Рой посмотрел куда-то мимо нее; она обернулась и увидела идущего к ним Серджио. Он протянул руки, и она ринулась в его объятия.

– Да, я люблю тебя, cara, но не могу позволить тебе встать между мной и моей работой.

Дейдра знала: за любовь нужно платить. Ей предстояло заплатить высокую цену, но она так любила его, что согласилась.

Серджио еще спал. Дейдра встала и пошла готовить спагетти. Потом разбудила его и поставила поднос прямо на кровать. Пока он ел, она сидела рядом, вытирала ему салфеткой губы и смеялась, когда он морщился.

– У тебя хорошее настроение, – заметил Серджио. – Да.

– Из-за Мадлен?

– Ты знаешь о Мадлен?

– Дарио рассказал мне.

Дейдра подперла ладонью подбородок.

– Я счастлива. Потому что люблю, потому что я с тобой.

– Надолго приехала?

– Навсегда, если позволишь.

Он помрачнел, и она в ту же секунду поняла свою ошибку.

– Мне через несколько дней на работу.

Отставив тарелку, он наклонился и провел руками по ее роскошной гриве.

– Расскажи мне о Мадлен.

Беспокойные темные глаза прожигали Дейдру насквозь, проникали в потаенные уголки ее души.

Она поперхнулась воздухом и откинулась на спину, не в силах выдерживать этот пристальный взгляд. Нужно притвориться спокойной. Серджио встал. Она изо всех сил старалась не смотреть на его могучие плечи и стройные мускулистые ноги.

Вернувшись, Серджио стал делать наброски, а Дейдра сидела рядом и рассказывала о Мадлен.

Эпизод с раздеванием его рассмешил; на душе у Дейдры потеплело.

– Она просто чудо! Встретив ее на улице, ты не обратишь на нее внимания: подумаешь, стандартная красотка! Хотя нет. В ней есть что-то такое, что побуждает взглянуть еще раз. Она ленива, напыщенна – и прямо-таки расцветает от чужого восхищения. При этом у нее такой вид, будто ее безмерно удивляет, что вы только сейчас оценили ее неизъяснимую прелесть. Впервые встречаю девушку, которая бы так упивалась сознанием своей красоты.

Заметив, что Серджио слушает вполуха, она сделала паузу. Погладила его ногу. Он не шевельнулся: работа захватила его целиком.

– В то же время Мадлен действительно не похожа на других. Трудно сказать, в чем тут дело, но бывает, сексуальность прямо-таки сочится у нее изо всех пор. И взгляд… Даже на меня подействовало. – Она начала массировать ему икры. – Если бы не этот взгляд, ее можно было бы упрекнуть в вульгарности. Вообще-то она и впрямь вульгарна, но мы над этим работаем. Я еще не решила, переделывать ли ее выговор: деревня деревней! Конечно, это не имело бы значения, обладай она хоть капелькой ума. Но, на ее несчастье, – и к счастью для меня – этого нет и в помине.

– Почему «к счастью для тебя», cara?

– Мадлен платит нам, чтобы мы вознесли ее на вершину славы! Она бы и так прославилась, но деньги упрощают дело. Не так-то просто – убедить редакторов эротических журналов в последнюю минуту заменить разворот или обложку – но деньги Мадлен окупятся сторицей. Рой полагает, если все хорошенько рассчитать, к лету – самое позднее к концу этого года – Мадлен будет пользоваться мировой славой.

Серджио перестал рисовать и откинул голову, любуясь своей работой.

– Для тебя это будет большим достижением. Я прав?

– Да.

Карандаш снова забегал по листу бумаги. Дейдра зевнула.

– Вот кого я не до конца раскусила, так это ее возлюбленного. Мы навели справки – хотели установить происхождение богатства Мадлен, – и оказалось, что я его знаю. Вернее, мои родные знали его родных лет пятнадцать – двадцать назад. Если не ошибаюсь, имел место какой-то скандал из-за гибели его родителей, но благодаря деньгам его быстро замяли. Не помню, в чем там было дело. Так или иначе, в юном возрасте он унаследовал огромное состояние, включая то, что оставила тетка. Теперь он стоит несколько миллионов. И вот что интересно: он не тратит эти деньги – только на поддержание поместий. И все – даже проценты не берет. Так что нельзя сказать, будто он ее содержит. Скорее наоборот. Он писатель.

– Недурно для ее имиджа.

– Да, если бы он печатался. Я поручила это Рою. Мы ухитрились вставить их обоих в колонку светской хроники, и, откровенно говоря, я жду, что он произведет не меньший фурор, чем сама Мадлен. Если бы я была на десять лет моложе и не любила тебя, Пол О’Коннелл мог бы заставить мой пульс биться чаще.

Рука Серджио дрогнула; он смазал лик Мадонны.

– Как, ты сказала, его зовут?

Дейдра перевернулась на живот и весело заболтала ногами в воздухе.

– Пол О’Коннелл. А что? Только не говори, что ревнуешь: все равно не поверю.

Из-за опущенных век она не видела глаз Серджио, но обратила внимание, что у него дрожат руки.

– Серджио?

Наконец он поднял лицо – не лицо, а красивую маску. Глаза помутились. Из него как будто ушла жизнь.

– Серджио! – выдохнула она, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

Он встал с кровати; Дейдра на расстоянии ощутила, как напряжено его тело.

– Пойду приму душ, а потом прогуляемся по солнышку.

– Серджио!

Почувствовав ее тревогу, он как будто смягчился. Зловещая аура начала таять.

– Тебя огорчает моя ревность? Да, я ревнив, но, конечно, не имею на это никакого права. Ты так соблазнительна с распущенными волосами, так желанна! Похожа на Пандору Росетти. Такой я представляю тебя в разлуке.

Дейдра протянула к нему руки; ей стало легче дышать. Давно уже Серджио не представал перед ней таким непостижимым. Шестое чувство подсказало ей, что нельзя ни о чем спрашивать. Она расслабилась в его объятиях.

Они пробыли вместе три дня, больше ни разу не упомянув о Мадлен и Поле – вплоть до того момента, когда он привез ее на вокзал. Отойдя от кассы, Дейдра не выдержала:

– Серджио, ты знаешь Пола О’Коннелла?

– Кого?

– Пола, возлюбленного Мадлен.

– Откуда, cara?

– Не знаю. Просто на тебя так подействовало его имя. В этом было что-то странное.

– Да? Не помню. Ты же знаешь нас, художников. Все мы со странностями.

– Да.

Она радостно ответила на его поцелуй. И только в поезде, мчавшем ее в аэропорт в Пизе, отдала себе отчет в том, что Серджио не подтвердил и не опроверг прямо, что знает Пола.

– Какая тебе разница? – спросил Рой, с которым она поделилась своими сомнениями.

– Не знаю. Просто меня поразила его реакция.

– Какая именно?

– Трудно сказать… Понимаешь… на какую-то долю секунды мне стало страшно.

– Ради Бога, Дейдра, перестань драматизировать!

– В нем появилось что-то потустороннее… как будто он умер и осталась одна оболочка.

Рой разразился хохотом. Досадливо кривя губы, Дейдра стала просматривать стопку фотографий.

– Все ясно! – весело произнес Рой. – Пол О’Коннелл – двойник Серджио Рамбальди. Хороша версия?

– Не смеши. Кстати, ты знаком с Полом – что он из себя представляет?

– Нормальный парень. Когда рядом нет Мадлен, корчит из себя интеллектуала. Но это не самый страшный недостаток.

– Ох уж этот Дарио, – пробормотала Дейдра. – Снимки вполне техничны, но ему не удалось уловить взгляд.

– Удалось, – возразил, входя в комнату, фотограф и протянул ей другой конверт. – Взгляни на это.

Дейдра взглянула, и у нее поднялось настроение.

– Черт! Как это у нее получается? – Она отложила фотографии в сторону. – Еще немного – и я стану умолять тебя швырнуть меня на диван и дать волю животным инстинктам.

– Всегда готов. Но вернемся к Полу. Я связался с тем твоим приятелем, Филиппом Хавзом. Он хочет встретиться с обоими – Полом и Мадлен. Посмотрим, что он скажет.

– «Посмотрим, что он скажет»! Разве ты не предложил ему…

– Предложил. И он взял, так что считай, что у Пола уже есть литературный агент. Кому ты звонишь?

– Мадлен. Хочу предупредить, что в четверг у нее съемка для «Сан».

– Ее уже предупредили.

– Значит, скажу о своем приезде.

– Заодно спроси Пола, знаком ли он с Серджио.

– Зачем?

– Не ты ли пять минут назад умирала от любопытства?

– Я? – Дейдра передернула плечами. – Ну так я не умерла. Даже если они знакомы – какая разница?

У Роя отвисла челюсть.

– Ох уж мне эти женщины!

* * *

С тех пор как Дейдра Крэбб взяла Мадлен под свое крылышко, Мадлен с Полом чуть ли не каждый вечер кутили напропалую. Ужинали в шикарных ресторанах, танцевали в клубах для избранных, до зари щекотали себе нервы азартными играми. Вокруг них вечно увивались фотографы; плиссированная юбка и гольфы Мадлен вызывали ажиотаж. Один фотограф поймал ее своим объективом, когда взметнувшийся подол юбки открыл взору узенькую полоску вместо трусиков. А снимки, запечатлевшие, как она танцует с членом королевской семьи, мгновенно появились во всех бульварных листках. Благодаря связям Роя и Дарио имя Мадлен замелькало в колонках светской хроники.

– Это я! Я! – визжала она, развернув газету. – Что ты об этом думаешь, Пол? Я хорошо вышла? Нет, мне больше понравилось во вчерашнем номере – волосы выглядели эффектнее. Смотри – ты тоже здесь! Где это нас засекли? Наверное, когда мы выходили из ресторана… как он назывался? Ага… вот та пара, что пригласила нас… куда они нас пригласили? Пол!

И ему приходилось, оставив машинку, рассматривать снимки, говорить комплименты, целовать ее, а потом возвращаться к работе.

Мадлен упивалась своей новой жизнью. Ей было некогда вспоминать Бристоль, Мэриан или тетю Селию: они принадлежали далекому прошлому. В те редкие моменты, когда в ней просыпалась совесть, Мадлен загоняла эти образы в дальние уголки памяти и шла к зеркалу. Там она тренировалась: улыбалась, хмурилась, надувала губки, ела, а однажды даже поплакала. Это было после того, как Пол вытащил ее из ночного клуба и отхлестал по щекам за то, что она позволила рок-звезде, дружку Роя, себя лапать. Столь резкое проявление ревности до того возбудило Мадлен, что она чуть не отдалась ему прямо в такси. А дома с удивлением обнаружила, что Пол еще сердится.

– Ты ведешь себя как шлюха! – рычал он. – А знаешь, почему? Потому что ты и есть шлюха. Мэриан ни за что так себя не опозорила бы!

Мадлен опешила. Атака была так внезапна и груба, что ей только и оставалось, что хлопать ресницами. Она-то думала, что они довершат начатое в такси! Но Пол швырнул на тумбочку ключ и велел ей убираться, пока он не врезал ей еще раз. Она пошла в ванную и стала отрабатывать перед зеркалом эффектный плач – не забывая обдумывать план мести. Он еще поваляется у нее в ногах!

Но, пробыв в ванной более получаса, она забеспокоилась: Пол не спешил пресмыкаться. Мадлен отперла дверь – он по-прежнему ничего не предпринимал. Она испугалась, что он ушел, и прокралась в спальню. Пол сидел на кровати.

– Пол?

Он протянул ей одну руку. Она ухватилась за нее и, пав на колени, стала покрывать поцелуями.

– Прости, Пол! Я не имела права так поступать. Я не подумала.

Он вырвал руку и посадил Мадлен на колени.

– Это я не имел права. Но я так дико ревновал, просто ничего не мог с собой поделать. – Зажав ее лицо ладонями, он впился ей в губы жгучим поцелуем. – Пусть эти недоноски пялятся на тебя, Мадлен, но, ради Бога, не позволяй им до себя дотрагиваться!

– Нет, нет! – всхлипывала она. – Никогда!

– Случись рядом фоторепортер, это была бы сенсация номер один! Его рука у тебя под юбкой! Неужели ты не понимаешь, что выставила меня на посмешище?

Она закивала.

– Я ни за что не оставил бы Мэриан ради любой другой женщины, кроме тебя! Не вынуждай меня возвращаться к ней!

Ее глаза расширились от ужаса.

– Нет! Нет! Не говори так! Я люблю тебя, Пол! Это не повторится, обещаю!

– Ладно. – Он обнял ее и поцеловал в макушку. – Все в порядке. Я люблю тебя, я с тобой. Прости, что поднял на тебя руку. Я возмещу тебе этот ущерб, дорогая. Сегодня вечером устроим интимный ужин – только ты да я. Отметим окончание первой ссоры.

Мадлен захихикала и отерла слезы. Пол уже расстегивал брюки.

* * *

Наутро Пол испытал тяжкое похмелье. Он понимал: нельзя столько праздновать – отмечать каждый пустяк, – иначе ему ни за что не закончить второй роман. Однако наслаждение, которое ему дарила Мадлен, превзошло все ожидания. И потом, она представляла неоценимый материал для книги.

Сейчас она командовала установкой шкафов в спальне. Сперва выложила триста пятьдесят тысяч фунтов за дом с мебелью, а теперь прибегла к услугам самого дорогого мебельного салона, чтобы сменить обстановку. Ну ладно, хорошо уже и то, что она встретила рабочих одетой. Вчера вечером ей вздумалось отдаться ему в ванной, не запирая двери, а если кто-нибудь зайдет – так даже интереснее.

К счастью, она как будто забыла об этом и спокойно руководила рабочими, а Пол лежал на тахте, которая раздражала бы его безвкусной обивкой, если бы не похмелье. Молодец все-таки Мадлен: подыскивая жилье, не забыла о его удобстве. Кабинет был что надо, а обставит его он сам, по своему вкусу.

Мадлен сунула голову в приоткрытую дверь. Даже с подобранными волосами, без косметики и в мешковатой рубашке с короткими рукавами, все время съезжавшей с одного плеча, она ухитрялась выглядеть обольстительной.

– Я за продуктами. Присмотришь за ними, ладно?

Пол закрыл глаза и, махнув рукой, приготовился услышать, как отъезжает взятый напрокат автомобиль: два новеньких, купленных Мадлен, еще не пригнали из салона. Хорошо, что он поехал тогда вместе с ней, иначе она отхватила бы «порше» или, чего доброго, «роллс-ройс». А так она выкинула сто тысяч за «рейндж-ровер» для него и «мазерати» для себя. Покупкой машин они отметили первое выступление Мадлен в качестве модели и то, что у Пола появился литературный агент. Сколько же времени прошло с тех пор, когда Мадлен привела к ним в «Блейк» друга Дейдры, Филиппа Хавза, одного из авторитетнейших независимых литературных агентов страны? Да, порядочно. И тем не менее издатель продолжал хранить молчание.

Пол не заметил, как уснул, а когда проснулся в шесть часов вечера, Мадлен сидела возле новой плиты, перелистывая журналы и репетируя свои ответы воображаемому репортеру: она начала заниматься этим после того, как Дейдра предложила ей потренироваться перед телепередачей. Пол поморщился как от боли. На сей раз его заставило страдать не похмелье, а вид безвкусных финтифлюшек, которыми Мадлен нашпиговала их жилье: медных лошадок, фарфоровых балерин в пачках, пластмассовых цветов, изображений плачущих детишек.

Он тяжело поднялся и пошел к камину за сигаретами. И вдруг наступил на большую плюшевую собаку.

– Идиот! – взвизгнула Мадлен, ринувшись поднимать свое сокровище.

– Какого черта она здесь валяется?

– Я положила, чтобы не забыть взять в машину, когда ее доставят.

Это стало последней каплей. Пол закурил.

– Попозже, Мадлен, мы с тобой потолкуем о деньгах – и о вкусе. Где рабочие?

– Уже слиняли. Хочешь посмотреть, что получилось?

– Не думаю, что я к этому готов. Пока с меня достаточно этой комнаты.

– Что тебя не устраивает?

– Все. Ты была в банке?

– Я заблудилась. А когда выехала на Стрэнд, не нашла места для парковки.

– Чем же ты расплатилась с рабочими?

В ее глазах вспыхнули озорные огоньки. Пол внутренне сжался. Сейчас она скажет, что позволила ласкать свои груди. Зная Мадлен, он понимал, что скорее всего она ограничилась демонстрацией, но ей хочется его завести. А ему не до любовных утех.

– Пойду приму душ.

Он вошел в ванную – и тотчас попятился назад. С позолоченными кранами он бы еще смирился, даже с розовой пластиковой занавеской, но с портретом королевы – ни за что!

– Убери сейчас же!

– Не смей на меня кричать!

– Выбирай, Мадлен: или эта фотография, или я. То же самое относится к любой другой дряни, которыми ты «украсила» этот дом.

– Как ты можешь называть королеву дрянью?

– Дрянь – это когда королева висит в ванной. Нашла тронный зал!

– Я думала, это остроумно.

Пол застонал.

– Ты живешь не в какой-нибудь дыре, где пишут письма на линованной бумаге (намек на объяснительную записку, посланную ею после того как она пропустила фотосъемку) и прыскают в комнатах освежителем воздуха. Заруби себе на носу!

– Мне нравится освежитель воздуха! – огрызнулась она. – И королева нравится! Она останется здесь.

Пол посмотрел на ее лицо. Сложная гамма отразившихся на нем противоречивых чувств заставила его расхохотаться. Видит Бог, он не хотел мучить Мадлен, но не упускать же удобный случай! Он сел на крышку унитаза и огляделся.

– Даже у Мэриан больше вкуса.

– Не смей произносить при мне ее имя! Только и знаешь, что колоть мне глаза! Вчера, например – этот треп о… как это называется?..

– Метампсихоз. Переселение душ. Мэриан поняла бы.

– Еще бы! Такая же зануда!

Пол понимал: жестоко попрекать Мадлен ее убийственным скудоумием, но она так легко поддавалась на провокации – одно удовольствие!

– Тоже мне вкус! Напялит мешок от Лоры Эшли, чтобы скрыть свой толстый зад. Палец о палец не ударит, чтобы выглядеть хоть чуточку привлекательнее.

– Ну почему же, она старается…

– Да? Ты когда-нибудь видел, чтобы она выщипывала брови или красила ногти? Чокнутая! Только и умеет, что трепаться о высоких материях, а ты ее поощрял. Брала бы пример с меня – сейчас не кусала бы локти. Маленькая сучка! Вечно носилась со своим университетом – только потому что я не получила высшего образования. Всем надо знать, какие у нее расчудесные мама и папа – лишь бы меня унизить. Ничтожество! Если она и осталась одна, так потому что не заслужила ничего другого. С какой стати мне ее жалеть?

Пол вздернул брови.

– Вот как, Мадлен, тебя мучают угрызения совести? Это что-то новое!

– О чем ты говоришь? – окрысилась она.

– У Мэриан гораздо больше достоинств, чем ты думаешь. Красота, знаешь ли, еще не все.

– Красота, а потом – деньги, и не забывай, пожалуйста, кто за все платит. Заткнись насчет Мэриан!

Хлопнув дверью, она бросилась в спальню. Нечего Полу колоть ей глаза этой хронической неудачницей! Пока она, Мадлен, выступала в кабаках со стриптизом, чтобы заработать деньги, эта дура корпела над учебниками, чтобы получить диплом, от которого абсолютно никакого толку. Пусть теперь не жалуется, что осталась одна, ей пойдет на пользу. А если не выдержит, при чем тут Мэд? Не может же она всю жизнь нянчиться с этой недотепой, своя рубашка ближе к телу. У нее все так отлично складывается, что просто не верится! Во всех газетах ее называют очаровательной, великолепной, неподражаемой – и, что гораздо важнее, у нее есть Пол. Так при чем тут Мэриан?

Спустя час, приняв ванну и побрившись, Пол вошел в спальню и застал Мадлен в слезах; в то же время она пристально изучала свое отражение в зеркале. Он сел на кровать и посадил ее к себе на колени.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть.

– Тогда зачем снова заладил про Мэриан? Ты вроде бы сказал, что она тебя больше не интересует?