Текст книги "Огонь души (ЛП)"
Автор книги: Сьюзен Фанетти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
Подняв руку для поцелуя, король пожелал им спокойной ночи и удалился в свои покои.
Леофрик обнял жену.
– Сегодня ты была великолепна.
– Как? Я только плохо говорила на двух языках.
– Нет, ты делала гораздо больше, чем просто говорила. Ты свела вместе два мира. Потому что ни один из этих миров не мог потерять тебя.
– Если другие согласятся.
– А они согласятся?
Она поиграла с верхними застежками его черного камзола. Ее пальцы, скользнувшие по его шее, послали по теплую дрожь.
– Леиф умеет хорошо говорить. Вали тоже. Они уговорят Гуннара и Толлака. Так что, я думаю, ja. Так и будет, – ее глаза встретились с его. – Я остаюсь, если им нужна земля и если нет. Я остаюсь с тобой.
Он застонал и схватил ее руки, прижимая их к своей груди.
– Ах, Астрид. Сколько я молил Бога о том, чтобы услышать это. Узнать, что ты любишь меня и хочешь жить со мной. Я так надеялся, что ты простишь нас.
– Я простила. Больше никакого прошлого. Теперь мы создаем будущее.
Она потянула его за руку и повела в его комнату.
– оОо~
Как только они сбросили одежду, и Астрид забралась в постель, Леофрик задернул тяжелые шторы – не для уединения, в эту ночь их никто не потревожит, – а для иллюзии уединения. Он хотел, чтобы мир исчез; он хотел разделить эту ночь только со своей женой.
Когда он раздвинул шторы и присоединился к ней, она лежала на спине, опершись на локти, жемчужные кончики ее грудей выступали вперед, как две спелых ягоды. Он прополз по шелку и навис над ней, взяв одну эту ягоду в рот и тут же отпустив ее, когда потянулся за другой. Астрид выгнулась от удовольствия, запрокинув голову, пока он сосал ее, но когда его рука потянулась к золотистому треугольнику волос между ее бедер, изогнулась и толкнула его, и он оказался на спине прежде, чем смог сообразить, что происходит.
Она оседлала его, и он застонал.
– Да. Оседлай меня. Господи, да.
Но Астрид не приняла его в себя. Вместо этого она наклонилась и легко всосала кожу его шеи, затем двинулась вниз, по груди, засасывая его плоть в рот и покусывая его, так, чтобы укусы не причиняли боли, но ощущались и после того, как она спустилась вниз. Она сосала его соски, пока они не стали тугими и болезненными. Потом зарылась носом в волосы на его груди. Провела кончиком языка линию по центру его живота, вокруг пупка и дальше вниз, облизывая его, словно сладость.
С каждым касанием ее языка, с каждым укусом, с каждым прикосновением ее носа, губ или груди, скользящих по его коже, Леофрик чувствовал новый поток тепла, собирающийся глубоко внутри. Все его мышцы превратились в камень, и он изо всех сил пытался вдохнуть, чтобы разогнать по телу кровь.
Ему нужно было быть внутри нее, но когда он попытался взять верх, схватить ее, прижать ее бедра к своим, она оттолкнула его и продолжила соблазнять.
Одна из ее грудей коснулась головки его плоти, и он подумал, что освободится прямо сейчас. Она сделала это снова, на этот раз намеренно, наслаждаясь ощущением, а затем взяла его плоть руку и стала водить ей по соску. Леофрик поднял голову, чтобы посмотреть, и вид ее собственного удовольствия – глаза Астрид были закрыты, зубы прикусили губу – свел его с ума. Он уронил голову на постель со стоном отчаянного экстаза.
– Пожалуйста. Астрид, пожалуйста.
Она ответила, взяв его в рот. Облизала языком головку и глубоко втянула его, чтобы выпустить, отстраняясь каждый раз, когда его бедра поднимались вверх в надежде освободиться. В четвертый или пятый раз – он сбился со счета, – когда она отказала ему в освобождении, Леофрик громко застонал в отчаянии:
– Астрид!
Она рассмеялась – этот смех никогда не надоест ему.
– Не так. Внутри меня. Скоро.
Он снова поднял голову. Она уютно устроилась между его бедер, улыбаясь ему, ее руки обхватили его плоть, улыбающиеся губы были совсем рядом.
Когда-нибудь он перестанет думать о ее улыбках и смехе как о редком удовольствии. Когда-нибудь она познает такую радость, что все узнают музыку ее смеха. Он знал, что это правда, потому что теперь у них была целая жизнь, которую они могли разделить.
– Ребенок? – спросил Леофрик. – Ты хочешь еще одного ребенка?
Она кивнула.
– Я воспитаю ее воином.
Он приподнял бровь, но ее это не переубедило.
– Я думаю, что изменю это место так же, как это место изменило меня. Наши дети будут воины. Мальчики и девочки.
Он подумал о Дреде, своей юной, милой, необузданной сестре, которая хотела стать пиратом, чье безудержное любопытство и энтузиазм очаровывали его сердце каждый день ее жизни. Он подумал о дочери, которую они с Астрид потеряли, и задался вопросом, унаследовала бы она светлые волосы своей матери и резкий характер. Были бы у нее глаза ее матери – как были глаза ее матери у Дреды? Он представил себе крошечную Астрид, сосредоточенно нахмурившую брови, размахивающую деревянным мечом и изучающую боевые искусства, словно мальчишка.
Эта картина чуть не заставила его вскрикнуть от радости.
Он сел и, обхватив голову Астрид руками, поднял ее.
– Мне очень нравится эта мысль. Они будут храбрыми, сильными и свирепыми, как их мать.
– И иметь доброту и честь, как отец.
Он взял ее за бедра и притянул к себе. Поняв его, она подвинулась, вытянув ноги вперед и обхватив его бедрами, чтобы сесть ему на колени. Когда он приподнял ее, она обхватила его плоть и направила его в себя, пока он укладывал ее обратно так медленно, как только мог. Они оба ахнули, когда он скользнул в ее влажное лоно и наполнил ее.
– С этого дня, – пробормотал Леофрик, прижимаясь лицом к ее шее и глубоко вдыхая манящий, естественный аромат. – С этого дня мы едины.
– Ja, – прошептала Астрид в ответ, прижимаясь губами к его щеке. – Åh, ja.
– оОо~
Земля, которую его отец предложил северянам – Леофрик теперь старался не думать о них как о разбойниках, – была отличным местом для фермерства. Большая часть западного края королевства была окружена утесами, а береговая линия этого владения была небольшой, но достаточно пологой для того, чтобы высадить два или, возможно, три корабля, те, на которых они приплыли сюда. Конструкция их кораблей завораживала Леофрика. Он мало что знал о них, но знал, что корабль, который мог плавать по мелководью так же легко, как по открытому морю, был действительно необычным. Но, как видно, не для севера.
Их корабли были главной причиной набегов – и успеха северян в Англии и, скорее всего, в других местах. Они могли направить этих монстров из океана прямо в реки, впадающие в него, и сделать это тихо, могли вторгнуться далеко вглубь страны и застать врасплох как крестьян, так и членов королевской семьи.
И потом, конечно, они сражались так, как не сражались люди Леофрика. Никто из них не боялся смерти. Они даже искали ее. Теперь он знал: их народ верил, что истинная жизнь приходит после доблестной смерти, и только тогда их примут в чертоге их богов.
В этом отношении их Валгалла не так уж сильно отличалась от Рая. Но в остальном все было разным. Вечность на небесах была временем покоя. Валгалла мало чем отличалась от жизни, если не считать компании.
Теперь он стоял рядом с отцом и наблюдал за вождями северян. Вали был великаном, Леиф – блондином, снова стоящим слишком близко к Астрид, Гуннар и Толлак были двумя другими мужчинами, но, казалось, чувствовали себя менее комфортно в роли лидеров, и смотрели на Вали и Леифа в поисках указаний. Бьярке – это имя показалось Леофрику странным – был явно связан с Вали. Все пятеро стояли и разговаривали с Астрид на холме, откуда открывался вид на большую часть земли, которую они согласились занять.
Люди Астрид согласились на союз. Они заключат соглашение. Это новое герцогство будет называться Норшир, и Бьярке станет его первым герцогом. Он остался, а Леиф и остальные привезут его семью, а также поселенцев, чтобы построить деревню, может, даже этим летом, если они смогут сделать это до того, как погода изменится, или при первой возможности, когда вернется тепло.
Леофрику нужно будет научиться произносить имя Бьярке. А Бьярке придется научиться быть герцогом при дворе.
При дворе много говорили о том, что северянину достался такой высокий титул. Даже Дунстан, граф Таррин, приподнял светлую бровь. Но король был тверд. И он был прав. Этот союз сработает, потому что северяне будут иметь власть в королевстве и поддержку короля.
Подул легкий ветерок, подхватив подол скромного черного платья Астрид и продемонстрировав надетые под ним кожаные штаны. У Леофрика перехватило дыхание, когда он увидел ее, стоящую на холме; ее платье развевалось, ноги были крепкими и сильными.
Это была его женщина, и она, наконец, по-настоящему принадлежала ему. Она сама выбрала жизнь с ним вместе.
Группа, казалось, пришла к какому-то выводу, и все они вернулись к Леофрику и его отцу. Леиф пошел вперед, прямо к королю. Вали и Астрид следовали за ним.
Леофрику и его отцу пришлось поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Земля хорошая зеленая, – сказал Леиф.
Леофрик вспомнил, что Леиф был единственным, кто смог понять их, когда они бросили им голову гувернантки и сказали, что это голова Астрид.
– Да, – согласился король. – И я имею в виду настоящий союз. Это не уловка. Эта земля хороша для земледелия.
Леиф повернулся к Астрид, и она заговорила на своем языке. Когда она закончила, Леиф кивнул и повернулся к королю. Он протянул руку.
– Друг.
Король сжал его руку, как подобает воину.
– Друг.
Леофрик посмотрел на улыбающуюся жену. Да, когда-нибудь – когда-нибудь скоро – ее улыбка не будет считаться чем-то удивительным.
– оОо~
Налетчики отплыли через несколько дней, после похорон Эдрика и празднования нового союза.
Потеря брата ранила Леофрика в самое сердце. Они никогда не были особенно близки, слишком отличались друг от друга темпераментом и мировоззрением для глубокой связи, но и не были особенно далеки. Эдрик был хорошим человеком, они прожили вместе всю жизнь, и Леофрик всегда будет чувствовать его потерю.
И все же облегчение и радость оттого, что Астрид была с ним по-настоящему, потому что любила его и хотела быть с ним, притупили боль от смерти Эдрика. Леофрик искал глубоко внутри себя и пытался найти вину за то, что не горевал сильнее, но вины не было. У него было слишком много покоя для чувства вины.
Он любил своего брата. Его брат был хорошим человеком, благочестивым. Он нашел свое спасение и теперь он на небесах, с их матерью и сестрой, с его женщинами, на первой из которых он женился по любви и которая умерла вместе с их сыном, не сумев разродиться.
Леофрик будет скучать по нему, но он не может оплакивать его.
Теперь он стоял на вершине крутого, поросшего тростником холма, под которым стояли корабли северян, полностью снаряженные и готовые к отплытию. Астрид и Бьярке стояли рядом со своими друзьями, прощаясь. Леофрик не присоединился к ним, ему не было места в их расставании.
Астрид пожимала руки мужчинам и женщинам; казалось, что напряжение, возникшее между ними, было забыто. Ее последнее и самое долгое объятие принадлежало Леифу, и Леофрик не мог сдержать волну ревности, которую чувствовал, наблюдая за этим затянувшимся объятьем и его неохотным окончанием. Ее любовь было так трудно завоевать; он хотел всю ее для себя.
Бьярке и Астрид стояли на берегу, пока корабли отплывали прочь. Ни один из них не махал вслед, и Леофрик не видел, чтобы кто-нибудь на кораблях махал им. Через несколько минут, когда корабли вошли в голубые воды залива, Бьярке и Астрид, как один, повернулись и поднялись к нему. Бьярке кивнул и пошел дальше, к лошадям. Астрид остановилась рядом с Леофриком и взяла протянутую руку.
Он видел, что она невыразимо печальна, но уголок ее рта дернулся в попытке улыбнуться. Он притянул ее к себе и повернул так, чтобы она оказалась спиной к его груди и могла видеть корабли.
– Они вернутся. Может быть, всего через несколько недель.
– Нет. Не раньше нового лета. Нужно время, чтобы подготовиться.
Он обнял ее, как он надеялся, успокаивая.
– Но они вернутся.
– Ja. Так и будет.
– И когда-нибудь мы отправимся к ним, и ты сможешь показать мне мир, который создал тебя.
Она откинулась назад, положив голову ему на плечо.
– Мне это нравится, ja. Но это только часть меня. Этот мир создал меня тоже.
– Я люблю тебя, Астрид с Севера.
– Любовь, – прошептала она, кивая. Однако ее взгляд был прикован к удаляющимся кораблям.
– Мы можем оставаться здесь и наблюдать за ними столько, сколько захочешь.
Она снова кивнула. Леофрик обнял ее и прижался щекой к ее голове. Пока она смотрела, как ее друзья снова покидают ее, он ждал и надеялся, что она чувствует себя окруженной любовью, ради которой осталась.
Они стояли так, пока все восемь кораблей не вышли из бухты и не развернули паруса. Когда океанский бриз наполнил их дыханием, Астрид выпрямилась и повернулась к нему лицом.
– Отвези меня домой, – сказала она, и в ее голосе звучали нежность, грусть и любовь.
ЭПИЛОГ. ГОСТЕПРИИМСТВО
Быть гостеприимным значит быть готовым поделиться с другим тем, что имеешь.
КОРОЛЕВА
Леофрик наклонился к повозке и протянул к Астрид руки. Она намеревалась проигнорировать его и выбраться сама, но когда попыталась встать с сиденья, ей это не удалось.
Он рассмеялся и сделал шаг назад, чтобы помочь ей подняться. Когда она наконец ступила на землю, он драматически застонал и выгнулся, как будто у него болела спина.
– Кажется, с каждым разом ты становишься все больше.
Астрид сердито посмотрела на мужа.
– Король ты или нет, но ты должен быть осторожен со своими словами, или прольется кровь.
Леофрик ухмыльнулся, глядя на двоих детей, таращившихся на них.
– Мы шутим, дети. Ваша мать не имеет этого в виду.
– А мы посмотрим.
Но даже дискомфорт от третьей беременности не смог удержать ее в плохом настроении в этот день, и улыбка появилась на ее лице прежде, чем она договорила. Леофрик рассмеялся и крепко поцеловал ее. Когда он отстранился, у нее перехватило дыхание, но в последнее время это случалось не так уж редко.
Лакеи, кучер и жители деревни, которые остановились, чтобы посмотреть, как королевская семья выходит из повозки, все согнулись в поклонах и реверансах, делая вид, что не слышали этого разговора.
Леофрик был королем, а Астрид – королевой уже год. Его отец умер год назад, во сне, отпраздновав вместе с семьей день, отмечающий второй год жизни Эйры. Народ Меркурии еще только-только начинал принимать более спокойный стиль правления Леофрика. Эдрик был хорошим и справедливым королем, но он был сдержанным и набожным. Леофрик наслаждался жизнью гораздо больше, чем его отец, и не гнушался поддразнивать жену и детей на людях. Или, наклонившись к ней, целовать ее так, словно готов был заняться чем-то большим прямо здесь.
– Годрик, возьми сестру за руку и веди ее в доки, хорошо?
– Да, папа. – Их смуглый и серьезный сын взял Эйру за руку, все еще по-младенчески пухленькую, и направился к докам.
Леофрик предложил Астрид руку.
– Пойдем, моя королева. Мы должны поприветствовать гостей.
Она взяла мужа под руку, и они последовали за детьми к норширским докам, кивая, когда жители деревни кланялись и делали реверансы.
Первые поселенцы прибыли летом после заключения союза, когда Годрик был еще младенцем. За шесть лет, прошедших с тех пор, Норшир превратился в шумную и процветающую общину.
Бьярке использовал эти первые месяцы – почти год – без семьи, чтобы изучить обычаи Меркурии и свои обязанности дворянина. Он также отметил место, где была построена первая деревня владения Норшир. Выходец из народа, живущего на побережье, он хотел, чтобы море было рядом, и потому деревня распростерлась от маленькой бухты вверх, переходя в поля на вершине холма. Они расположили здания на пути со склона. Это было прекрасное место, хотя путь от бухты до церкви для некоторых был непростым.
Церковь. В центре каждой деревни была церковь, и Леофрик с отцом были в этом вопросе непреклонны. Бьярке сопротивлялся и первые поселенцы тоже. Но потом они, наконец, уступили, считая, что им просто удастся проигнорировать присутствие бога в здании, которое они ранее считали сокровищницей.
Но у христианского бога был способ добраться до них, и к этому времени многие поселенцы отказались от богов Асгарда и были крещены. Сначала это было только способом облегчить налаживание отношений, считала Астрид, но с годами, когда северные поселенцы начали создавать с другими жителями Меркурии семьи, вера окрепла.
Годрик и Эйра были крещены в младенчестве и приняли его от отца Томаса, епископа королевства. За эти годы Астрид сражалась и выиграла много битв с Леофриком, но эту вести она даже не пыталась. Его бог жил здесь, и их дети жили здесь, и поэтому они должны были держать этого бога близко.
Но она рассказывала им истории о своем народе – об их чудесных живых богах и о могучих людях, которые добились великих свершений. О воинах вроде Вали Грозового Волка. О великих лидерах, таких, как ярл Леиф из Гетланда. И о Девах-защитницах, таких, как Бренна Око Бога и Астрид с Севера.
И все же, спустя более семи лет после крещения, Астрид неизбежно чувствовала, как ее боги исчезают. Отец Томас ей очень нравился. Он был добрым и мудрым, нес в душе свет, и она часто обращалась к нему, когда у нее возникали вопросы, на которые она сама не могла найти ответов. Она регулярно посещала мессу, потому что от нее этого ждали, и иногда чувствовала себя тронутой.
Что она думала о мире за пределами этого, она уже не знала наверняка. Она сосредоточилась на этом мире и знала, что здесь было истинным и важным: ее муж, ее дети, ее жизнь.
И сегодня ее жизнь была полной и такой, какой должна была быть. На пристани стояли Леиф, Ольга и их сын Магни, который в свои четырнадцать лет превратился в высокого красивого юношу. Астрид сразу заметила, еще до того, как они подошли достаточно близко, чтобы поздороваться, что у него на руке кольцо – значит, он уже мужчина. Вали, Бренна и двое их старших детей, Сольвейг и Хокон, тоже были там и разговаривали с норширцами, которые помогали разгружать корабль.
Этот корабль не принес ни набега, ни войны. Этот корабль принес дружбу, возобновление союза, который укрепился и принес много хорошего за последние мирные годы.
Леиф и Вали навещали их трижды с тех пор, как был заключен союз. Бренна тоже однажды присоединилась к ним. Астрид и Леофрик тоже дважды посещали Гетланд. Это был первый раз, когда они взяли с собой кого-то из своих детей, потому что это был первый раз, когда ехали сюда только для дружеского визита, а не по делам.
Сольвейг в свои пятнадцать лет была так похожа на мать, что у Астрид возникло странное чувство, будто она заглядывает в прошлое. Эти двое даже выглядели одинаково – кожаные одежды, заплетенные волосы. Однако Сольвейг была выше матери, а Бренна была высокая женщина, как и Астрид.
Хокон, похоже, взял от обоих родителей в равной степени. Он был – Астрид прикинула в уме – на полгода моложе Магни, почти четырнадцати лет, и уже выше Магни и шире в плечах. Ростом и более темным цветом кожи он походил на отца, но что-то в его облике выдавало и мать. Возможно, склонность хмуриться – хотя Бренна, как и Астрид, нашла жизнь, благодаря которой стала чаще улыбаться.
Это был первый раз, когда даже Ольга отважилась на путешествие. В последний раз она была здесь еще до рождения Магни – и, честно говоря, казалась измученной поездкой. Было видно, что она нуждалась в отдыхе и твердой земле.
Все три семьи встретились в начале причала и обнялись, и пожали друг другу руки, и были безоглядно рады. Все они говорили на языке северян. Леофрик уже свободно говорил на языке Астрид, и они с самого рождения учили своих детей говорить на обоих языках.
Бьярке с семьей тоже подошел к причалу. Герцог Норширский, одетый торжественно и по протоколу, приветственно поднял руку.
– Идемте! – крикнул Леофрик, перекрывая радостный гул толпы, и подхватил Эйру на руки. – Норшир устроил праздник в честь наших дорогих друзей, и сегодня вечером мы будем пировать в большом зале.
Он встретился взглядом с Астрид, и она кивнула. Она была уже на большом сроке и не смогла бы подняться на Норширский холм пешком, поэтому они продолжат путь без нее. Неся Эйру, Леофрик и Леиф зашагали вперед. Вали подхватил Годрика на руки и последовал за ними, держа за руку Сольвейг. Бренна шла следом за Хоконом, а Ольга, опираясь на сильную руку Магни, шла рядом с Астрид.
Когда они подошли к Бьярке и его семье, Леофрик отступил назад и позволил друзьям обняться. Затем Бьярке и его жена повели группу в город. Астрид держалась позади мужа. Прежде чем Магни успел увести мать слишком далеко, Астрид схватила его за руку.
– Ольга, может, и ты осталась бы здесь? Мы можем посидеть под навесом с Майдой и наслаждаться видом, пока отдыхаем.
Жена Дунстана была почти на таком же сроке, как и Астрид. Она сидела под шелковым балдахином на поросшем травой пятачке с видом на море.
Ольга, все еще бледная от морской болезни, кивнула.
– Иди, kullake, – сказала она сыну. – Я отдохну и скоро буду в порядке.
Кивнув, Магни подвел мать к балдахину и помог ей сесть. Астрид заняла свое место прежде, чем он или Леофрик смогли ей помочь. Король отошел, чтобы поговорить с Дунстаном, а Магни вежливо кивнул женщинам и побежал догонять группу.
Ольга засмеялась, глядя ему вслед. Торопясь ничего не упустить, он больше походил на мальчика, чем на мужчину, его светлые волосы развевались за спиной при каждом торопливом шаге.
– Как будто я заболела, а не просто маюсь тошнотой после путешествия.
Астрид вспомнила дни, когда Магни был маленьким мальчиком, и она думала, что он никогда не станет таким, как отец. Она ошиблась.
– Он беспокоится о своей матери.
– Да, правда. Он хороший мальчик. Хороший человек. Как и его отец.
Поняв, что они разговаривают на языке, которого Майда не понимала, и что леди Таррин никогда не встречалась с Ольгой, Астрид перешла на язык, на котором могли говорить они все. Она представила их друг другу, и они втроем стали болтать о том, о чем болтают женщины вдали от своих мужчин.
Хоть Астрид и немного изменила представления о том, что такое – быть королевой Меркурии, оставался придворный этикет, от которого не имела права отказаться даже королева-воин. Например, обязанность говорить красивые слова.
Леофрик объяснил ей политическую роль королевы, которая тоже имела влияние на жизнь народа. Он убедил ее в силе этих красивых слов.
И теперь Астрид стремилась достичь величия в каждой своей роли.
– оОо~
Застолье в дни, когда в гости приезжали люди народа Астрид, не было таким же, как застолье для гостей из других уголков Англии. Несмотря на их союз и приток поселенцев в Меркурию, культурные различия еще оставались очень велики. То, что произошло, было скорее разделением, чем смешением. Ее народ сохранил свои приземленные взгляды и простоту во всем. Они с подозрением относились к пышности и роскошеству и находили все эти многочисленные сплетения ритуалов и ступеней придворного этикета излишне сложными, но нашли способ сосуществовать без конфликта.
Астрид же и вовсе свыклась.
К их чести, Леиф, Вали и остальные научились вести себя в большом зале. Они ели, пили и разговаривали, подражая придворным аристократам. Отношение Леофрика к пиршествам было значительно более простым, чем у его отца, и между придворной строгостью и подчеркнутой веселостью гостей граница была выражена уже не так сильно.
С годами «Дикари Севера» становились все более привычными для жителей Меркурии и, следовательно, все менее дикими и необразованными. К этому времени между людьми Астрид почти не осталось напряженности.
После еды были танцы, потому что танцы были всегда. Теперь, когда в Меркурии жила целая деревня северян, танцы и музыка, которые Астрид знала в своей прежней жизни, стали частью обычаев королевства, и музыканты играли мелодии обоих миров. Ее народ не так хорошо изучил традиционные танцы этого места, но они были готовы попробовать и посмеяться, когда им не удавалось.
Астрид была слишком большой и неповоротливой, чтобы танцевать, поэтому Леофрик взял с собой Годрика и Эйру и танцевал с ними обоими. Держась за живот, пока ребенок толкался внутри нее, Астрид улыбалась и смотрела, как танцуют ее близкие.
Когда музыканты завершили северную песню и заиграли причудливую английскую мелодию, Леиф поклонился и сел рядом с ней.
– Ты выглядишь счастливым, мой друг, – сказал он на их языке. Леиф положил руку Астрид на живот, и его брови поползли вверх, когда ребенок сильно пнул его ладонь. – Он танцует с нами.
– Да. Сегодня он тоже счастлив. Но во мне уже не так много места, чтобы он мог двигаться настолько свободно.
– Осталось не так долго.
– Да, – вздохнула она. – Каждое утро я просыпаюсь и надеюсь, что сегодня, но, ребенку, кажется, комфортно оставаться в животе. Ему там удобно. Гораздо удобнее, чем мне.
Леиф засмеялся, улыбаясь ее животу, рука все еще поглаживала его. Астрид оглядела танцующих в поисках мужа и нашла его. Их глаза встретились, но он больше не ревновал к Леифу. Он просто улыбнулся и продолжил танец.
– Почему ты смеешься?
– Я подумал о женщине, которую знал в Гетланде. О той, которая так кисло смотрела на Магни, когда тот играл или баловался. Я никогда не думал, что увижу ее такой.
Она улыбнулась. Какая-то часть этой женщины все еще жила внутри нее, но теперь Астрид понимала, что тогда не вполне понимала себя. Она думала, что не нуждается ни в любви, ни в нежности, ни в семье, ни в собственном ребенке. Она думала, что сама идея счастья – это сказка ради сказки, и что сила и воля – это все, что ей нужно, чтобы жить счастливо.
В те дни она думала, что Бренна Око Бога отказалась от части себя, чтобы стать женой и матерью. Теперь Астрид поняла, что, став женой и матерью, она только обрела. Что она могла быть и Девой-защитницей, и матерью. Потому что Дева-защитница была больше, чем оружие, которым она владела. Дева-защитница была Девой-защитницей прежде всего в ее душе. В мирное время или на войне, одна ли она была или среди воинов, огонь Девы-защитницы никогда не угасать.
И так мало стоило что-то, что имеешь, если этим нельзя было поделиться.
– Здесь до сих пор говорят, что король Леофрик приручил свою дикую женщину и сделал из нее королеву. Это стало настоящей легендой.
Он ухмыльнулся.
– И ты оставила их в живых? Сохранила им руки и ноги?
Она улыбнулась в ответ.
– Я позволяю им думать, что они правы.
– oOo~
Несколько дней спустя, когда гости все еще были с ними, Астрид с раздражением оттолкнула от себя суетливую Оди.
– Хватит, Оди.
– Простите меня, мэм. Я просто хочу, чтобы вы выглядели как можно лучше.
– Разве я плохо выгляжу? – она приподняла бровь, глядя на горничную, и пожалела, что поддразнила ее, когда Оди побледнела.
– Вы прекрасны, мэм. Самая красивая…
– Я просто дразнила тебя, Оди. Я выгляжу ужасно. Я только что произвела этого мальчика на свет, и это был тяжелый труд. Сегодня мне не нужно быть красивой. Я сотворила чудо. Так что продолжай… Его величество захочет познакомиться со своим новым сыном.
В мире ее прошлого Леофрик был бы с ней, если бы захотел, но в этом мире мужчинам не разрешалось входить в родильную комнату, а Леофрик выглядел совсем белым при мысли об этом, когда она носила Годрика. Поэтому Астрид рожала в кругу друзей, и Леофрик знакомился с детьми, когда уже все было позади.
Астрид посмотрела вниз, на толстощекое личико своего третьего ребенка, своего второго сына. Те годы ее жизни, когда она думала, что никогда не захочет детей, казались теперь далекими. Как странно, что она считала, что рождение детей означает отказ от силы и власти.
Над камином в другом конце комнаты висел ее топор, и она подумала о разговоре с Леифом в ночь того праздника. В течение многих лет она доблестно сражалась с этим оружием в руках. Теперь, живя более полной жизнью, она поняла, что умение хорошо владеть топором – не единственная сила, которая существует. Жизнь, полная сражений, была одинокой и полной опасностей. Но умение строить будущее – вот что делало жизнь богатой и полной.
Она не была укрощена. Она просто стала взрослой.
В дверь постучали, и Эльфледа, все еще суетившаяся в комнате, открыла ее и тут же присела в глубоком реверансе. Астрид улыбнулась, зная, кто стоит на пороге. Леофрик вошел внутрь, неся Эйру и держа Годрика за руку. Он подвел старших детей к кровати и помог им забраться на нее.
– Будьте нежны, дети. Ваш брат совсем недавно появился на свет, а мать сегодня много работала.
Улыбаясь, она протянула свободную руку и пригласила Годрика и Эйру подойти поближе. Они сели рядом и с любопытством уставились на спеленутого младенца у нее на руках. Когда Годрик осторожно протянул руку, Астрид поймала ее и нежно положила ладонь на щеку брата.
– Видишь, какая мягкая? Всегда будь с ним нежен и осторожен, иначе ты можешь причинить ему вред, сам того не желая.
Годрик улыбнулся, и Эйре тоже захотелось прикоснуться к брату.
– Как его зовут? – спросил Годрик.
– Эдрик, – ответила она, глядя на мужа, который кивнул. Они обсуждали имена еще до появления сына.
Леофрик подошел к кровати и посмотрел на своего новорожденного сына.
– Он само совершенство, любовь моя. Ты в порядке?
– Мы оба. Было совсем легко. С каждым разом все легче.
– Я очень рад. Я ненавижу, когда ты страдаешь.
Он поцеловал ее в лоб и опустился рядом с ней на колени.
Он не мог понять – ни один мужчина на самом деле не мог, – но Астрид обладала огромным знанием боли и страдания и понимала разницу.
– Родить ребенка – это боль, но не страдание. Страдание лишено надежды. Эта боль полна ею. Это радость.
Они долго смотрели друг другу в глаза, прекрасно понимая друг друга. Наконец Леофрик откинул назад ее распущенные волосы и поцеловал в плечо.
– Зал заполнен друзьями, желающими увидеть тебя и познакомиться с нашим сыном.
– Пусть пока подождут. Я хочу, чтобы этот момент разделили только мы.
– Как и я. В этой комнате, прямо сейчас, ты и наши дети – это для меня все, это мое сердце и душа.
Астрид внимательно посмотрела на своих детей. Годрик и Эйра сидели рядом с ней с нехарактерным для них спокойствием, очарованные своим новым младшим братом. Она повернулась к мужу – и он глядел на нее с любовью и преданностью, от которых у нее всякий раз перехватывало дыхание.
– И мои тоже.
Конец