355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сьюзен Фанетти » Огонь души (ЛП) » Текст книги (страница 11)
Огонь души (ЛП)
  • Текст добавлен: 25 мая 2021, 20:30

Текст книги "Огонь души (ЛП)"


Автор книги: Сьюзен Фанетти



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

В подтверждение своих слов она сжала кулак и подняла его вверх.

– Hämnd.

Леофрик накрыл ее кулак ладонью и опустил к себе на колени.

– Пожалуйста. Для меня. Я знаю твою ненависть. Но ты нужна мне – ты нужна мне в безопасности. Пожалуйста, Астрид. Snälla. Для меня.

– Нет прости. – Но да, она встретится с этим королем и узнает лицо своего врага. Она кивнула. – Для тебя.

Его облегчение наполнило комнату.

– Спасибо.

– oOo~

Она была готова к тому, что ее проведут в большой каменный зал, похожий на тот, что был в замке в Эстландии, где принц Владимир пытался устроить засаду, но Леофрик привел ее в комнату – не маленькую, по любым меркам, но меньшую, чем представлял ее разум, и к тому же теплую. В камине потрескивал огонь, а каменные стены были задрапированы толстыми тканями с изображениями людей, растений и животных. Некоторые, казалось, рассказывали какую-то историю.

Король сидел в массивном кресле за резным столом. С одной стороны от кресла были аккуратно сложены рулоны вещей. Даже сидя, король казался достаточно внушительным и хорошо сложенным. Волосы у него были длинные и седые с редкими черными прядями, волнами ниспадавшие на плечи. Борода была седая и ухоженная. У него были глаза и нос ястреба.

Даже в этом кресле, в богатой одежде, расшитой золотом, он выглядел как король-воин. Но он был стар. Он не вызывал в ней ни страха, ни беспокойства. Только ненависть. Отец Леофрика или нет, король или нет, Астрид хотела, чтобы он умер от ее руки.

Рядом сидел мужчина, тоже царственно одетый. Когда Леофрик ввел ее внутрь, держа за руку, он поднялся. Сходство между двумя молодыми людьми было сильным, и Астрид поняла, что они братья.

Леофрик подвел ее к центру комнаты, и оба мужчины, отец и брат Леофрика, король и принц, один сидя, другой стоя, уставились на нее. Даже в своей чудесной новой одежде она чувствовала их любопытство и презрение.

– Отец, Эдрик, я представляю вам Астрид из племени викингов. – Он высвободил свою руку из ее руки и положил на поясницу. – Астрид, это мой отец, Эдрик, король Меркурии, и мой брат, Эдрик, наследный принц.

Она достаточно часто видела, как мужчины и женщины падали на колени в присутствии Леофрика, чтобы знать, что теперь от нее ждут того же. Но она этого не сделала. Не хотела. Вместо этого она расправила плечи и просто кивнула каждому мужчине.

– Здравствуйте.

Брат ответил ей кивком. А король – нет. Он встал и обошел вокруг стола. Он был не так высок, как его сыновья, но Астрид оказалась права – даже в преклонном возрасте он все еще нес в себе силу.

Он подошел прямо к ней и пристально посмотрел ей в глаза, почти нахмурившись от сосредоточенности. Его взгляд скользнул вниз, по ее телу, до самого пола. Затем он обошел ее кругом, изучая.

Она стояла неподвижно и позволяла ему это делать. Леофрик отодвинулся на шаг, чтобы освободить место, но, казалось, оказался где-то на другом конце света.

Обойдя ее, король остановился перед ней.

– Как много слов нашего языка ты знаешь? Если мы скажем, что ты – дикарка, ты поймешь, что мы сказали?

Леофрик дернулся, но ей не нужно было видеть его даже краем глаза, чтобы понять, что ее оскорбили. Дикарка – это слово она часто слышала в черном месте. Это было одно из первых слов, которые она узнала.

– Да. И я знаю «жестокий». Для тебя.

Его глаза широко раскрылись, и Астрид почувствовала триумф. Мужчины рядом с ней тоже отреагировали на это – один встревоженно, другой сердито. Но после первого удивления в глазах короля промелькнуло что-то темное, какая-то тень.

Он повернулся к младшему сыну и долго говорил. Астрид мало что поняла, кроме:

– Она не может быть для тебя ничем.

Она повернулась к Леофрику и увидела его гнев. Он долго говорил с отцом, а потом заговорил его брат. Они яростно спорили, и никто не обращал на нее внимания. Слова, которые она понимала, были неприятными – дикарка, шлюха, умереть; все слова, которые она выучила в черном месте – поэтому она перестала пытаться понять. Вместо этого Астрид осмотрела комнату в поисках оружия. Его было много, в том числе большой палаш на стене над огнем. Пока мужчины ругались, она двинулась к нему, спрашивая, как быстро сможет схватить его, если понадобится.

Она не вернется в черное место.

Дверь открылась, и Астрид повернулась в ту сторону, спиной к огню и оружию.

Вошедший мужчина заставил Астрид забыть о мужчинах рядом с ней и о палаше за спиной. Он был одет в белое платье, а его волосы были причудливо подстрижены кольцом вокруг головы. Он был единственным человеком, которого она ненавидела больше, чем короля, и единственным, чье лицо она запомнила со времени своего пребывания в черном месте. Их провидец, который стоял в черном месте и наблюдал за всем, что с ней делали. Смотрел и наслаждался.

Не раздумывая ни о чем и не видя ничего, кроме мужчины перед собой, Астрид испустила боевой клич и прыгнула на него.

16

Пронзительный вопль расколол воздух, и Леофрик развернулся, инстинктивно потянувшись к тому месту, где у него обычно висел меч, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Астрид прыгнула – налетела – на отца Франциска, ударив его всем весом и свалив на пол.

– Астрид, нет!

Ее руки вцепились в жирную шею епископа и ударили его головой об пол. Леофрик подбежал к ней, но не раньше, чем стражники, всегда стоявшие у дверей королевских покоев, ворвались в комнату и попытались стащить ее.

Она сопротивлялась изо всех сил, визжа, как дикое животное, и Леофрик закричал:

– Нет! Нет! Нет! – когда один из стражников ударил Астрид кулаком в лицо. Она упала на спину, потеряв сознание, а Леофрик бросился на пол и поднял ее.

Рана на виске кровоточила. Он прижался щекой к ее губам и не дышал, пока не почувствовал, как ее дыхание ласкает его кожу. Она была жива.

– Отведите ее в темницу, – приказал отец позади него.

Стражники тут же двинулись к ним, и Леофрик отпрянул назад, крепче сжимая руки Астрид и закрывая ее своим телом.

– Нет! Отец, нет!

Отец и сын пристально смотрели друг на друга, и Леофрик чувствовал смущение стражников, но знал, что они не будут долго колебаться.

– Ваше величество, пожалуйста. Она только начинает понимать нас. Вы знаете, почему она напала на отца Франциска.

Он бросил быстрый взгляд на епископа. Эдрик помог ему подняться, и теперь этот жирный святоша притворно охал, ощупывая свою шею.

Он снова переключил внимание на отца и увидел, что король тоже смотрит на своего духовника.

– Ты знаешь, отец, – повторил Леофрик. Он снова выдержал каменный взгляд отца.

– Тогда верните ее в ее комнату. Под охраной. Пока мы не примем решение о ее судьбе.

– Спасибо, отец, – Леофрик встал, держа Астрид на руках.

– Только не ты. Ты останешься.

Король кивнул стражникам, и те двинулись, чтобы отнять ее у него.

Он не позволил им схватить ее.

– Осторожно! Вы будете нести ее бережно.

Мужчины снова посмотрели на короля, который снова кивнул. Один из стражников с совершенно пустым выражением лица, но с осуждающим взглядом протянул руки, и Леофрик положил на них неподвижное тело Астрид.

– Бережно, – повторил он.

Он смотрел, как Астрид уносят прочь. Двое новых охранников уже заняли посты за дверью, и дверь снова закрылась.

Теперь Леофрик остался наедине со своей разгневанной семьей – и епископом, – а Астрид осталась наедине с разгневанными стражниками. Следующие мгновения могли решить ее судьбу – а, возможно, и его…

Бросив последний напряженный взгляд на Леофрика, король подошел к епископу.

– С вами все в порядке, отец?

Франциск жалобно застонал и схватился за голову.

– Вы должны понять, сир. Она – животное. Никакая забота не может сделать ее человеком.

– У нее есть все основания ненавидеть тебя, Франциск! – крикнул Леофрик, отступая от остальных. – Никто в этой комнате не имеет сомнений насчет того, почему она хотела причинить тебе боль. Отец, я знаю, что ты это видишь.

Король опустил голову, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы Леофрик понял – он снова чувствует вину за страдания Астрид.

Однако епископ еще не закончил. Он перестал причитать, сел прямо и уставился на Леофрика.

– Я выполняю дело Господа, ваша светлость. Ни мне, ни вам не пристало подвергать сомнению его пути.

– Но есть ли тот, кому пристало подвергать сомнению твои дела? Есть, и это король. – Леофрик подошел к отцу. – Отец, я знаю, ты чувствуешь, что это неправильно. Я стоял на коленях рядом с тобой в часовне. Я стоял рядом с тобой в Черных Стенах. Ты это чувствуешь.

Он знал, что это правда. Он видел вину и досаду отца, и это было единственным объяснением той снисходительности, которую он проявлял до сих пор. Король не видел Астрид, но снова и снова думал о ней, об их пленнице – и если бы он действительно верил словам епископа, то Астрид была бы убита, в Черных Стенах или на плахе, давным-давно.

Отец Франциск тоже знал, что это правда. Когда он снова посмотрел на Леофрика, его глаза были холодны и темны, но, повернувшись к королю, он смягчил взгляд.

– Я говорю правду во имя Господа, сир, и творю дело Господне. Я отдал бы свою жизнь во имя этой цели. И я говорю вам, что дикарь всегда останется только дикарем.

– Но, ваше преосвященство, – нахмурившись, ответил Эдрик. До сих пор он молча наблюдал. – Она ведь человек, не так ли? И одна из нас? Разве апостол Павел не завещал нам нести свет темным людям? Неужели Господь откажет ей в спасении?

Леофрик увидел свет, ведущий из этой внезапной темноты. Его брат нашел в словах Франциска трещину, нашел ошибку в его священной логике. Король должен был ее понять.

И действительно, король понял.

– Отец, вам нужно позаботиться о своей голове.

Осознав свое поражение, епископ занервничал:

– Я в порядке, сир, клянусь. Она дикая, но не настолько сильная, чтобы причинить вред слуге божьему.

– Оставьте нас. – Король отошел к своему столу и больше не обращал на епископа ни малейшего внимания.

В его молчаливом отрицании было больше, чем уже сказали слова, и отец Франциск понял это. Он побледнел и приоткрыл рот, его взгляд перебегал с короля на принца Эдрика, на Леофрика. Наконец он собрал все свое достоинство и поклонился.

– Ваше величество.

Он попятился и вышел из комнаты, и королевское семейство осталось в одиночестве. Отец Леофрика повернулся к нему.

– Правда в том, что ты не можешь заполучить эту женщину. Она не может быть для тебя ничем, и что бы я ни решил для нее, я хочу, чтобы ты в ее судьбу не вмешивался.

Вот о чем они спорили, когда Франциск вошел в комнату. Король с присущей ему проницательностью увидел то, что Леофрик в себе только подозревал: он любил Астрид. Но король не видел того, что видел Леофрик: возможности для брака.

– Она не доверяет никому, кроме меня, отец. Ты сам это видел. Только я могу помочь ей стать частью нашего мира. Может быть, она примет крещение.

Отец вздохнул.

– Ну а дальше? Ты не можешь жениться на дикарке. Что хорошего в этом союзе для королевства?

Леофрик пошел на страшный риск.

– Возможно, она уже носит моего ребенка.

Он не знал, правда ли это; он излился в Астрид только один раз, в ту первую ночь, и она отстранилась, прежде чем он закончил. Но она могла быть беременна. Он надеялся, что она беременна.

В комнате, казалось, стало нечем дышать. Отец и брат уставились на него, широко раскрыв глаза и рты. Они явно не разделяли его надежд.

Наконец король вздохнул.

– Твои распутства должны прекратиться, Леофрик. Ты уже не мальчик. У тебя есть обязанности, ты должен думать не только о себе. И почему ты решил, что я решу помиловать ее из-за ее беременности? Лучше покончить с ней сейчас, пока об этом ребенке не стало известно.

– Отец! – вмешался Эдрик, его голос был полон шока. – Она может нести в себе семя этого дома. Нам нужен наследник.

– И ты обеспечишь его – и не одного. Ты – наследный принц. Мы найдем тебе принцессу, и ты дашь королевству наследников.

Эдрик покачал головой.

– После того, как я похоронил трех невест, даже дикарка Леофрика будет для меня отличной партией. Ни один отец не заключит союз, который обернется смертью его дочери. А так считают все. Я слышал достаточно, чтобы сказать, что это так. Так почему бы нам не заключить союз с дикаркой и не показать этим, что она покорена и приручена? Разве это не было бы еще одним доказательством победы над варварами? Разве это не даст нам преимущество над ними, если они вернутся?

Астрид разъярилась бы от таких слов, если бы могла услышать и понять их. Но для ушей и разума Леофрика это означало надежду. Это было то, чего он хотел. Была ли это победа его отца или нет, он хотел, чтобы Астрид была рядом с ним, в его руках, в его постели, в его стране. Это была его и ее победа над всеми остальными.

Отец часто ругал Леофрика за «распутство», и он полагал, что такое порицание вполне заслуженно. Но с тех пор, как он вытащил Астрид из Черных Стен, он не знал ни одной другой женщины. Он пытался, в те дни, когда она была достаточно сильна, чтобы ненавидеть его, но не смог. С того момента, как она прижалась к нему в той ванне, ища утешения, он не хотел никакой другой женщины.

Если в чем и заключалось сейчас его распутство, то только в любви к этой женщине, не похожей ни на одну другую, которую он когда-либо знал.

– Отец… – начал он, не зная, как продолжить.

Но в этом не было необходимости; доводы Эдрика были убедительны. Король повернулся к Леофрику, его глаза блестели другим блеском.

– Но можно ли наставить ее на праведный путь? Можно ли доверять ей, можно ли быть уверенным, что она не станет больше нападать на Франциска или кого-то еще? На меня? Отречется ли она от языческих богов и примет ли Единого Истинного Бога как своего Господа и Спасителя?

– Да, – подтвердил Леофрик со всей уверенностью, на какую был способен. – Я клянусь тебе, отец.

Король вздохнул.

– Если ты ошибаешься, то вы оба понесете наказание.

Отец никогда раньше не угрожал ему так, но это его не поколебало.

– Я понимаю.

– Очень хорошо. А теперь иди к своей женщине и успокой ее. И мы посмотрим, можно ли сделать из нее подходящую партию.

– oOo~

У двери стояли два стражника, те самые, что оттащили Астрид от епископа. Леофрику пришлось сказать, что это приказ короля – только тогда стражники отошли от двери и удалились.

Посвященная во многие важные дела, стража замка давала клятву абсолютной секретности, но сплетни, особенно самые непристойные, редко оставались тайной. Леофрик знал, что весь замок, а вскоре и все королевство будет знать, что женщина-дикарка, которую он сопровождал под руку по замку и лесу, пыталась убить епископа. Не только отца он должен был убедить в том, что Астрид изменилась. Ему нужно было убедить весь мир.

Включая саму Астрид. Она не хотела этого, но разве у нее был выбор? Она могла жить как одна из них – как член королевской семьи – или умереть как пленница. Вариантов не было.

Стражники ушли, и Леофрик открыл дверь. Астрид сидела у огня и сразу встала, ее поза была напряженной. Она все еще была одета в одежду, которую он приказал сшить для нее, и была прекрасна, как королева воинов, в этом кожаном корсете и бриджах, выглядывающих из-под синей юбки. Она или кто-то другой смыл кровь с ее лица и обработал рану.

Леофрик приблизился и потрогал синяк вокруг пореза. Она слегка вздрогнула, когда его пальцы коснулись опухшей кожи, в глазах застыло понимание.

– Теперь я умру, – сказала она, как будто это просто было ее судьбой. В этих словах не было страха, только уверенность.

– Нет, любовь моя. Ты в безопасности.

Она нахмурилась.

– В безопасности?

Леофрик наклонился, чтобы поцеловать ее, но Астрид дернула головой.

– Не понимаю.

Он закрыл глаза и попытался придумать, как все объяснить ей теми немногими словами, которыми она знала. Когда он снова взглянул на нее, Астрид все еще пристально смотрела на него, будто пыталась проникнуть в его мысли.

– Будь со мной, Астрид. Больше не надо… – Леофрик попытался вспомнить слово, которое она произнесла днем. Ее слово. Он только догадывался о значении, но Астрид произнесла его, сжав кулак. Это означало что-то жестокое. Возмездие, подумал он. – Больше не надо hämnd. Живи. Будь со мной.

Она покачала головой и начала говорить, но почти тут же раздраженно фыркнула, обрывая себя, и сказала:

– Взял меня. Сделал мне больно. Сделал меня… – Астрид снова замолчала, и он увидел, как работает ее разум, подбирая слова. Очевидно, их на нашлось, поэтому она просто свела руки вместе, а потом разжала кулаки, будто что-то отпустив или выбросив.

Леофрик понял. Она говорила ему, что они сделали ее никем.

– Нет, любовь моя. Не никем. Всем. Я люблю тебя и буду беречь. Если ты разрешишь мне.

– В моем месте, – она резко постучала себя в грудь, – сама заботится о своей безопасности.

Она сама заботилась о своей безопасности в своем мире.

– Я знаю. Прости меня. Пожалуйста, Астрид.

После долгого мгновения тишины она спросила:

– Любовь?

– Да. Любовь. – Он положил ее руку себе на грудь и накрыл обеими своими. – Любовь.

Она кивнула.

– Любовь.

Впервые он подумал о том, что Астрид тоже может любить его. Леофрик подхватил ее на руки. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она была готова и ждала.

– oOo~

В ту ночь Леофрик проснулся задолго до рассвета, продрогший до костей и дрожащий. Сильный холодный ветер обдувал кровать, и он, забравшись под меха, протянул руку в поисках Астрид. Она всегда отодвигалась от него в какой-то момент ночи, обычно сворачиваясь калачиком спиной к нему, но, если он просыпался и притягивал ее к себе, она не сопротивлялась объятиям.

Но в постели ее не было вовсе; она даже уже успела остыть. Леофрик сел, и легкий ветерок ударил ему в лицо. В эту ночь зима постучала в окна и объявила о своем приходе.

Он схватил мех и набросил его на голые плечи.

Комната была залита ярким, прозрачным светом полной луны. Астрид стояла у одного из окон; она распахнула его настежь и стояла перед ним, обнаженная. Ее светлые волосы были распущены и при каждом порыве ветра откидывались назад. Глаза ее были закрыты, лицо обращено к ветру и луне, руки вытянуты вдоль тела, ладони подняты вверх, пальцы растопырены.

Казалось, будто она молится ветру. Предлагает себя стихиям. Леофрик мог только сидеть и смотреть, ничего не понимающий, но зачарованный.

В лунном свете она казалась чем-то большим, чем человек. Блестящая, бледная и дикая, как нимфа ночи. Даже ее шрамы, казалось, исчезли.

Но в комнате было холодно, и огонь в камине потух, оставив красные угли. Закутавшись в мех, Леофрик подошел к Астрид. Ее соски превратились в камешки, а тело покрылось мурашками от холода. Он попытался завернуть ее в мех, но она отмахнулась.

– Астрид, с тобой все в порядке?

Она слегка повернула голову, не настолько, чтобы оглянуться на него, но достаточно, чтобы показать, что услышала.

– Одиноко. Для холода.

Волосы падали ей на лицо, но она не обращала на это внимания. Она просто снова повернулась к окну, створка его хлопнула со следующим порывом злого ветра.

Конечно же. Ее народ был с севера. Там холоднее. Интересно, насколько? Он слышал от торговцев рассказы о зимах, длящихся большую часть года, снегах глубиной в человеческий рост и ночах, пожирающих дни. Неужели она из таких мест? Что она должна думать об этом месте, где редко выпадал снег, а зима была лишь более холодной и мягкой версией любого другого сезона?

Тоска по дому. Она тосковала по дому. Конечно, так и было.

Он хотел спросить ее, поговорить с ней о ее одиночестве, облегчить его, но пока думал, как сделать это, чтобы она поняла, Астрид заговорила снова.

– Я… пленник здесь.

Неужели она верит, что король все еще намерен бросить ее в тюрьму за нападение на епископа?

– Нет, Астрид. Больше нет.

– Ja, – возразила она. – Всегда.

Леофрик положил руку ей на плечо и слегка потянул. Она без сопротивления повернулась к нему. Ее глаза были ясными, но печальными.

– Ты не пленница. Ты можешь приходить и уходить, когда захочешь. Куда хочешь. Со мной или в одиночку.

– Не домой. Не ходить туда.

– Нет. Прости. Но теперь это место может стать твоим домом. Со мной, – он притянул ее ближе. – Позволь мне сделать тебе ребенка. Мы создадим семью, и ты увидишь, что это твой дом.

Леофрик положил руку на ее плоский живот, чтобы убедиться, что она поняла.

– Пожалуйста.

Как обычно, Астрид заставила его пролиться вне ее тела ранее ночью; она не хотела быть беременной. Но он хотел, чтобы она носила его ребенка; любые сомнения, которые его отец мог впоследствии высказать по поводу пригодности Астрид в качестве супруги, могли быть отброшены при мысли о наследнике – законном наследнике. Более того, он верил в то, что только что сказал ей: если у нее будет ребенок, она сможет пустить здесь корни. Это успокоит ее и поможет найти смысл жизни.

Кроме того, он просто хотел, чтобы она родила ему ребенка.

Но она покачала головой.

– Никакого ребенка. Пленник.

– Нет, Астрид, это не так.

Ее улыбка была печальной и решительной.

– Ja.

Она положила голову ему на грудь. С болью в сердце Леофрик обнял ее – и не стал возражать.

Пока.

Если она будет продолжать изучать их язык и их обычаи, если она будет принадлежать ему, и если примет их веру и они поженятся – да, возможно, даже лучше будет подождать, пока они поженятся, и только потом заводить ребенка. В любом случае, она не была готова к этому шагу. Так что, если Астрид еще не беременна, он хотя бы поможет ей подготовиться к тому, чтобы это принять.

Он поможет ей увидеть, что она дома.

– Возвращайся в постель, любовь моя.

Он почувствовал ее кивок у себя на груди и потянулся закрыть окно, но Астрид схватила его за руку.

– Держи. Пожалуйста.

– Открыть?

– Ja.

Леофрик улыбнулся ей и убрал шелковистые светлые пряди с ее глаз.

– Ты меня согреешь?

Улыбка, которой она одарила его, была искренней и любящей и немного успокоила его. Астрид скользнула рукой по его груди, вниз по животу и крепко обхватила его набухшую от прикосновения плоть.

– Ja. Сделать горячо.

Он поднял ее, и она обвила ногами его талию. Мех спал с его плеч, но на кровати были и другие – и его женщина была с ним. Они сами создадут свое тепло.

Он уложил ее и укрыл их обоих одеялом, и когда зимний ветер снова подул на них, Леофрик решил, что сделает все, чтобы Астрид почувствовала себя свободной.

17

Леофрик предпочитал спать, прижавшись к ней всем телом, но Астрид редко спала с кем-то так близко. Более того, после черного места – он называл его Черными Стенами, и это было уместно, но она никогда не думала о нем иначе, как о черном месте, – она не могла засыпать, если чувствовала себя несвободной.

Поэтому в те ночи, когда он спал с ней – а это было почти всегда, теперь, когда у нее была комната в гостевых покоях, ближе к его собственной, – Астрид лежала, пока он не засыпал, в его объятьях, а затем высвобождалась и легко засыпала сама.

Часто в предрассветные часы Леофрик снова находил ее и обнимал, и она позволяла ему снова притянуть себя ближе, даже если это означало, что сон для нее закончился.

В прежней жизни, когда она была Девой-защитницей, ей и в голову не пришло бы уделять мужчине такое внимание. Теперь же ей и в голову не приходило отказать Леофрику.

Неужели любовь всегда так сильно меняет человека? Или она уже изменилась там, в черном месте, и просто полюбила мужчину, который ее спас? Она никогда раньше не чувствовала любви и понимала это чувство меньше, чем мир, в котором теперь приходилось жить. И то и другое, казалось, управляло ею так, что Астрид не могла этого понять.

Леофрик часто говорил о ее безопасности – что она в безопасности, что он будет охранять ее, что он поклялся в этом своей собственной жизнью – как будто это был его долг. Он спас ее, так что, конечно, он всегда будет думать о долге. В этом мире Леофрик был в своем праве. В этом мире Астрид не могла спасти себя. Без топора или щита, без друзей, без статуса она была в безопасности только до тех пор, пока он был рядом, чтобы защитить ее.

Она любила его, но ненавидела это.

И она ненавидела это место.

Пришла зима, а вместе с ней – холодные северные ветры и одиночество, от которого мерзло ее сердце. Астрид никогда раньше не знала ничего подобного. Даже в черном месте она не скучала по дому так сильно. Тогда она надеялась, что когда-нибудь снова увидит Гетланд. Теперь она знала, что не вернется туда никогда.

Снега здесь не было. Никакого белого покрывала, накрывающего мир в сверкающей, чистой тишине. Никакого уютного костра в яме длинного дома, где люди собирались вместе, чтобы согреться весельем, медом, мясом и смехом. Здесь люди прятались в своих бесцветных одеждах от туманного дождя и уныния, кое-как проживали лень, а затем запирались от других людей на ночь.

Будучи в отряде ярла, Астрид восхищалась густой листвой и буйством разнообразной зелени. Она считала этот мир красивым. Но все эти цвета исчезли, когда подули северные ветры.

Зима дома была ослепительно белой и голубой, а ночное небо часто танцевало дикими красками. Здесь зима была просто серой. Серой, промозглой и мертвой.

Размышляя об этом в постели и наблюдая за безразличным рассветом, пробивающимся в окна, Астрид вздохнула.

Это был мир, в котором она жила сейчас, и если она хочет жить здесь и дальше, то должна научиться делать это здесь. В этом мире не было места для Дев-защитниц, поэтому ей придется стать кем-то другим. Найти новую силу.

Леофрик хотел жениться на ней. Он хотел сделать ее беременной и возложить на ее голову корону. Для него это был ответ на все.

Он был разочарован, когда пришла ее кровь, что значило, что его семя не пустило корни в ту первую ночь. Астрид почувствовала облегчение. Она не могла придумать более явного свидетельства тому, что потеряла себя, чем рождение ребенка. За все годы, что она была Девой-защитницей, она ни разу не подумала о том, чтобы завести ребенка. Это было для нее самой ясной истиной: нельзя быть одновременно и защитницей, и матерью.

Бренна Око Бога была и тем и другим, или, по крайней мере, пыталась быть и тем и другим. Может, если бы она совершала набеги каждый год, а не сидела дома с детьми, может, если бы они с Вали не защищали друг друга, как родители своих детей, они оказались бы способны дать отпор войску отца Леофрика.

Дева-защитница путешествовала по миру. Мать была привязана к очагу. Женщина, которая пыталась быть и тем, и другим, раскалывалась надвое.

Но здесь Астрид не могла быть Девой-защитницей. Должна ли она тогда стать матерью? У нее нет выбора, а значит, она все-таки пленница? И ей предстоит жить в мире, где женщины считались рабынями и племенными кобылами.

Нет, это была такая же тюрьма. Но другого выхода действительно не было – либо она выйдет замуж за Леофрика, либо умрет.

Знает ли она, как показать ребенку свою любовь? Или нежность? Или она станет такой же матерью, как ее собственная?

Астрид посмотрела на сильную руку, лежащую у нее на животе. У Леофрика были такие хорошие руки. Не мягкие руки того, кто не знал ни работы, ни борьбы. Руки воина. Покрытые шрамами, грубые и большие. Красивые руки, они касались ее с такой любовью и нежностью, какой она никогда прежде не испытывала.

Леофрик точно знал, как быть любящим и нежным отцом. Возможно, она могла бы научиться у него, как училась всему остальному в этом мире.

Возможно, он мог бы показать ей, как полюбить эту новую жизнь.

Теплая и расслабленная под мехом и в объятиях Леофрика, Астрид повернулась к нему лицом. Он пошевелился и вздохнул, но не проснулся, и она положила голову ему под подбородок, чувствуя, как темные волосы на его груди щекочут ее щеку.

Сердце его отбивало сильный, ровный ритм. Устойчивый. Ясный. Леофрик и был таким. Казалось, он всегда знает, что делает, и действует, не подвергая сомнению свой выбор. Она была такой же в своем собственном мире.

Он выбрал ее и не колебался. Он понимал ее; даже когда между ними не было слов, он, казалось, понимал. Он дал ей то, в чем она нуждалась. Он спас ее, исцелил и полюбил. Теперь он хотел подарить ей корону.

Если бы только она могла это все принять! Как женщина своего народа.

Народа, который покинул ее здесь.

Астрид вознесла молитву Скади, богине силы и зимы, подарившей Одину много детей: Скади, прошу тебя. Покажи мне мою силу. Позволь мне увидеть мой путь в этом месте.

Она поцеловала сильную грудь Леофрика, позволив своему языку пробежаться по волосам, пока не нашла его сосок. Ее рука скользнула вниз, по его бедру, по животу, и одновременно Астрид втянула его сосок в рот и провела по нему языком.

Леофрик вздрогнул и напрягся, а когда она завладела его плотью, он уже был тверд. Его рука поднялась и сжала ее затылок, крепко держа ее, пальцы вцепились в ее волосы.

– Астрид, – простонал он, выговорил ее имя в ее губы.

Его рука в ее волосах сжалась в кулак, и он потянул выше, притягивая ее голову к своей. Пока она ласкала его плоть, проводя сжатым кулаком по всей ее длине, он завладел ее ртом.

До Леофрика Астрид была равнодушна к поцелуям. Она обнаружила, что большинство мужчин были ужасны в этом, засовывая толстые языки далеко в рот, оставляя слюни по всему лицу. Поцелуй мужчины был способом привлечь его внимание и сигнализировать о ее намерениях, не более. Редко она по-настоящему наслаждалась мужскими губами на ее собственных губах.

Совсем другое дело – мужские губы на другой части ее тела. Таким образом она находила достаточно удовольствия.

То ли из-за чувств к Леофрику, то ли из-за того, что он был более ловок в этом деле, но его поцелуи вызывали в Астрид самые разные ощущения. Он мог довести ее до жаркой безумной потребности просто касанием губ к губам, бороды к коже, языка – к языку.

И то, как он обнимал ее, когда целовал. Это было присвоение, обладание, и все же ничто в ней не хотело сопротивляться этому. Временами их тела так переплетались, что Астрид казалось, что она может вплести его в себя.

Он с рычанием оторвался от ее губ и перекатился на спину, увлекая ее за собой.

– Сядь на меня, любовь моя. Покажи, чего хочешь ты.

Она так и сделала. Откинув меха, чтобы почувствовать прохладу воздуха, Астрид оседлала Леофрика и устроилась на его горячей, возбужденной плоти, со стоном откинувшись назад, когда он наполнил ее. Он ответил своим грубым от желания стоном, и его руки сжались на ее бедрах.

Сначала Астрид двигалась медленно, наслаждаясь тем, как он скользит по ее гладким стенкам. Приподнявшись, она позволила остаться в себе только кончику его плоти, а потом медленно села, напрягая ноги, чтобы почувствовать его целиком, каждую вену, каждый дюйм, полностью. Снова и снова она двигалась в этой решительной манере, слегка изгибая бедра, когда плоть скользила внутрь и обратно. Расплавленный жар начал плавить ее суставы и скапливаться в животе, и все же Астрид двигалась медленно, и каждое восклицание болезненного желания Леофрика только помогало ей удержать темп.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю