Текст книги "Муж, любовник, незнакомец"
Автор книги: Сюзанна Форстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Джей подошел к плите, на которой в глубокой сковороде шипело масло. Он нарезал вынутые из холодильника грибы, красный лук и зеленый перец. Крохотные поджаристые кусочки ветчины уже томились на сковороде. «О нет! Господи, – подумала Софи, – это же денверский омлет. Денверский омлет был коньком Джея, и он готовил его, бывало, для Софи в их медовый месяц именно здесь, в морском домике.
Как он смеет? Она ведь обожает денверский омлет, и он это знает.
Неделя, проведенная здесь с ним, была, наверное, самым счастливым временем за всю ее жизнь. Тогда ей казалось, что жизнь уже не может подарить ей ничего более восхитительного, чем будущее, которое предстояло провести с мужчиной, вызывавшим в ней восторг и трепет. В душе Джей Бэбкок был авантюристом, но при этом его положение в семейном деле оставалось надежным. А к тому же он умел готовить. Что касается ее самой, то она добилась того, что получила квалификацию педагога для работы с «проблемными» детьми. Жизнь казалась светлой и многообещающей, как восход солнца в ясный день.
Неотразимый аромат нарезанных кубиками лука и перца, поджаривающихся в шипящем масле, защекотал ноздри. Все ее чувства обострились, пока она наблюдала, как Джей взбивает вилкой яйца и выливает пенящуюся смесь на сковороду. Рот начал наполняться слюной от предвкушения. Да, это заговор. Казалось бы, горькие воспоминания должны были убить в ней всякий аппетит, но странным образом именно хорошее припоминалось теперь живее, чем плохое, былое счастье затмевало сердечную боль. И к тому времени, когда Джей вывалил на блюдо гигантский омлет и, обложив его коричневатыми колечками жареного лука, превратил в подобие золотистого воздушного облака, голод одержал окончательную победу.
– Ну ладно, позавтракаем, – сказала Софи. – В конце концов, это не так уж и долго – поесть омлет. Может, и Блейз к тому времени будет готов ехать.
Рядом с кухней на маленькой солнечной веранде был устроен изящный уголок для завтраков, который всегда приводил на ум слово «бельведер». Широкие окна смотрели на песчаные дюны и аллеи, растущих за ними деревьев, а стены из сучковатых сосновых досок были увиты душистыми ползучими растениями. В этом уголке Софи всегда чувствовала особое единение с природой – кобальтовой синью моря и белым пляжным песком. Джей принес тарелку с омлетом и поставил ее на одну из двух пластиковых салфеток в форме гигантских подсолнухов, лежавших на деревенском столе.
– Скажи, если мне изменит чувство меры, – сказал он, услужливо подвигая ей стул.
Она села на другой и улыбнулась Джею:
– Ты имеешь в виду омлет?
– А что же еще? – Джей снова пошел на кухню – за своей тарелкой и кофе. Когда минуту спустя он вернулся с нагруженным подносом, оказалось, что он вспомнил о правилах поведения за столом – на нем была рубашка. Чуть раньше, проходя через гостиную, Софи уже видела эту старую темно-бордовую рубашку-поло, висевшую на спинке стула. Она была точь-в-точь такой, какую Джей носил, когда они были женаты. Теперь, заметив то, чего не заметила раньше, Софи тихо ахнула от удивления: верхняя пуговица была вырвана с мясом, и Софи точно вспомнила, когда и как это случилось.
– Что-то не так? – спросил Джей.
Увидев выражение ее лица, он положил обратно на тарелку полную вилку омлета, не донеся ее до рта.
– Твоя рубашка… – Софи инстинктивно протянула руку и дотронулась до разорванной застежки. Мгновенное узнавание словно током ударило по кончикам пальцев. Она не могла на ощупь определить, была ли это именно та рубашка, но чувствовала, что это она.
– Джей, ты помнишь, как это случилось? Помнишь?
Он потянулся к сахарнице, и Софи заставила себя отдернуть руку. Казалось, не слыша вопроса, Джей положил себе в чашку полную чайную ложку сахара, потом еще одну.
Сейчас он действует левой рукой.
Софи уже было решила, что он ей так и не ответит, но тут Джей опустил ложку на блюдце и, даже не взглянув на разорванную рубашку, вперил взор в Софи, буквально просверливая ее насквозь.
– Да, я помню. Мы играли – дурачились – и твои волосы намотались на пуговицу. Мы не смогли найти ножниц, и поэтому я просто вырвал эту пуговицу с мясом.
Софи кивнула, но ничего не сказала. Во рту у нее пересохло, и губы, казалось, онемели, прилипнув к зубам. Джей снова взял ложку и медленно постукивал ею по столу.
– Я ничего не перепутал? – спросил он.
Софи не осознавала, что проверяет его, но это действительно было похоже на тест.
– Да, именно так все и было, – выдавила она, наконец. – Ты стащил мою ракушку-талисман, и я хотела отнять ее у тебя.
Джей печально улыбнулся:
– Эй, не надо делать из меня плохого мальчика. Я пытался спасти твои «златые кудри», но ты, в конце концов, заставила меня отхватить клок, – признал он. – Только так оказалось возможным извлечь оттуда эту чертову пуговицу.
Увидев, что Софи продолжает сидеть, молча, уставившись на него, Джей перестал постукивать ложкой.
– Что такое? Ты же сказала, что я ничего не перепутал.
– Не перепутал. Дело в кофе.
Джей перевел взгляд на свою чашку.
– Ты не пьешь кофе с сахаром, – сказала Софи. – Ты всегда терпеть не мог сладкий кофе и говорил, что он напоминает черную патоку.
– Господи Иисусе. – Джей покачал головой, голос его звучал жестко.
Казалось, он сердится, и Софи поняла почему: она бросила ему вызов. Пришлось. Разумеется, она отдавала себе отчет в том, что рискует. Но ей необходимо было знать, во что она втягивается и с кем. Вопросы, роившиеся в голове, не давали покоя. Они были болезненными. И она должна была получить ответы на них.
Софи ждала, но Джей не сделал ни малейшей попытки что-либо объяснить. Улыбка Софи становилась все печальнее по мере того, как она осознавала, что делает с Джеем. У него были основания сердиться. Неужели она собирается вечно испытывать его? До конца жизни? Нужно остановиться.
Софи отодвинула стул, встала и направилась в кухню, впрочем, едва ли осознавая, куда идет. Единственное, что она понимала, так это то, что не может есть, хотя в животе у нее урчало так громко, что, должно быть, и Джей это слышал.
Здесь, в морском домике, хранилась еще одна ее коллекция – коллекция ракушек. Подойдя к шкафу, в котором она помещалась, Софи замешкалась. Антикварный шкаф красного дерева, находившийся в дальнем углу L-образной гостиной, был битком набит сокровищами, которые они– она, Джей и Блейз – собрали на берегу в те дни, когда жили здесь втроем. Вклад Джея в коллекцию, вероятно, был призван выразить его ироническое отношение к ее страсти. Блейз – совсем другое дело. Он был таким же барахольщиком, как Софи.
– Софи, если человек достаточно голоден, он способен есть все, что угодно: грязь, ил, дерьмо… насекомые – это уже деликатес.
Джей подошел и встал позади нее. Длинная в это время суток тень упала на антикварный шкаф и стену над ним, Софи показалось, что ее накрыла темнота.
– Тебя морили голодом в тюрьме? – спросила она.
Ей хотелось, чтобы сейчас он объяснил ей только это. Софи видела результаты исследований и была почти готова поверить в них. Но оставалось и ощущение, будто она вот-вот должна шагнуть с обрыва в пропасть, и ей нужно было знать, что в этот момент Джей окажется рядом и на сей раз поймает ее. Если бы только он мог все объяснить и избавить ее от сомнений, убедить в том, что он – действительно Джей. Она так хотела этого. Господи, так хотела!
Пожалуйста, мысленно взмолилась она, заставь меня поверить.
– Нас кормили два раза в неделю какой-то жидкой кашей, но время от времени давали пакетики с сахаром. Меня некоторое время держали в камере вместе с еще двумя заключенными. В конце концов, оба они умерли, но я не сообщал об этом охранникам несколько дней. Я забирал их сахар. И это спасло мне жизнь.
Неудивительно, что он не хочет говорить о том, что пережил в тюрьме. Это было ужаснее, чем Софи могла себе представить. Сколько же еще случилось с ним такого, о чем он не хочет не только говорить, но и вспоминать!
– Наверное, это было ужасно. Прости.
– Но, в конце концов, я все же вырвался. Сотням других это не удалось. В этой клоаке узники умирали каждый день.
Похоже, он чувствовал невольную вину за то, что выжил, а они – нет. Понимая, о чем он думает, Софи, вероятно, должна была бы тоже чувствовать вину за то, что не верит ему, но вопросы преследовали ее неотступно. Казалось невероятным, что, пройдя через все это, он остался таким здоровым.
– Ты, наверное, превратился в скелет, обтянутый кожей?
– Насколько я помню, в один скелет. В реабилитационном центре делали упор на питание, физические упражнения и бодибилдинг. Ну и, разумеется, пытались помочь справиться с демонами. Думаю, именно они уведомили мою семью.
Софи машинально закладывала складки на юбке и заглаживала их.
– Ты в порядке? – спросил Джей.
– Нет, – сдавленно ответила она.
Ей почему-то отчаянно хотелось плакать, и, быть может, вовсе не его драматический рассказ был тому причиной. Вероятно, Софи угнетала собственная неспособность решиться на прыжок. Ее начало охватывать ощущение, будто это она роковым образом все испортила.
– Я хочу верить, – сказала она, поворачиваясь к Джеку лицом. – Ты ведь знаешь это, правда? Но ты не похож на Джея. Я не знаю, что именно, но в тебе есть что-то другое.
– Конечно, во мне есть что-то другое, Софи. Ясам другой. Если бы ты все это время, знала, что я в тюрьме, ты бы не ожидала, что я вернусь к тебе точно таким же, каким был, не так ли?
– Да. Наверное, так.
Словно защищаясь от чего-то, Софи прикрыла грудь правой рукой, крепко вцепившись пальцами в левое плечо, однако через несколько мгновений почувствовала, как что-то касается запястья другой, безвольно повисшей вдоль тела руки – касается так легко, что она ощущала лишь приятное тепло. Это Джей, привычным круговым движением пальца гладил ее, отчего у Софи, как всегда в таких случаях, все поплыло перед глазами. При этом взгляд Джея выражал сосредоточенность и восхищение. Софи чуть не рассмеялась. Она никогда бы не поверила, что может представлять для кого-нибудь такой захватывающий объект внимания, какой, похоже, представляет для этого мужчины.
– Быть может, тебе нужно дать себе время снова узнать меня? – сказал Джей. – Это единственное, о чем я тебя прошу, – немного времени. Тебе это не будет слишком дорого стоить.
Это может стоить ей всего. Чем больше времени она с ним проводит, тем, похоже, больше снова влюбляется в него. Но, с другой стороны, – как она сможет жить дальше, если трусливо упустит свой шанс? Что же ей, вечно терзаться сомнениями и сожалеть?
– Мы могли бы попытаться начать все сначала, – предложил Джей, – прямо сейчас. Обещаю: никаких сюрпризов, никаких аттракционов, никаких монастырей. Правила будешь устанавливать ты. Мы не будем делать ничего, что заставило бы тебя почувствовать хоть какой-то дискомфорт.
Все внимание Софи было сосредоточено на его руке, той самой руке, чьи ласки могли свести ее с ума. В животе уже настоятельно дергалась «уздечка».
– Не трогай меня, – сказала она.
– Не трогать? – Джей колебался. – Объясни толковее.
Она опустила взгляд на его руку, и та мгновенно застыла.
– Не может быть. Ты имеешь в виду это? Я ведь даже не взял тебя за руку.
– Это больше, чем взять за руку, Джей. Ты играешь с ней, ласкаешь ее. Когда бы ты ни прикасался ко мне, я всегда это чувствую.
– И тебе не нравится?
Голос у Софи сделался хриплым, она подняла глаза на Джея и почувствовала, как отяжелели веки.
– Слишком нравится. И в этом как раз заключается проблема.
Он испытующе смотрел на нее потемневшим взглядом – таким завораживающе сексуальным, что ей пришлось отвести глаза, чтобы не потерять остатки самообладания.
– Если бы я что-то любил, – сказал Джей, – мне кажется, я хотел бы, чтобы этого было как можно больше.
– Ну а если бы это «что-то» превращало твои ноги в вату, внутренности – в подобие желе и лишало тебя способности мыслить здраво?
– Ну что ж, это могло бы действительно создать проблему.
– Я не шучу.
Она услышала, как Джей вздохнул.
– И каково это? – спросил он, уже отняв палец от ее запястья и скрестив руки на груди. – Приятно?
Очарованная едва заметной смиренной улыбкой пай-мальчика, игравшей на губах Джея, Софи и сама улыбнулась. Если бы только она могла забыть, какими жаркими, требовательными и чувственными могут быть эти губы. Если бы только могла забыть пламя, вспыхивавшее в его глазах, когда он целовал ее.
Тихое поскуливание оповестило о появлении Блейза. Сеттер, рыская, вошел в комнату, словно искал их, заметил Джея и бросился к нему. Софи почувствовала легкий укол ревности при виде такого внезапного выражения полной преданности Джею. Блейз вел себя так, словно Софи просто не существовало, а ведь это она кормила его и заботилась о нем все эти годы. Тем не менее, она понимала такой собачий порыв. Джей это умел – заставить ее забыть, что на свете существует еще кто-то, кроме него.
– А собаку трогать можно? – спросил он.
– Пожалуйста. – Софи прислонилась к шкафу и с облегчением вздохнула, получив передышку, пока Джей, опустившись на колени, обратил свои чары на Блейза. В течение нескольких минут бедное беззащитное существо, постанывая и подвывая, в экстазе каталось по полу. Казалось, пока Джей чесал пса под подбородком, Блейз пребывал в гипнотическом трансе, от восторга прикрыв глаза и безвольно запрокинув голову.
Софи скептически наблюдала за происходящим. Предостережения Маффин всплыли у нее в мозгу. Она не пыталась отмахнуться от чувства тревоги, напротив, сознательно пестовала его в себе, чтобы не забыть о нем в момент принятия важных решений.
Но чем дольше Софи наблюдала за разворачивавшейся перед ее глазами сценой, тем призрачнее становились соображения, заставлявшие ее постоянно держать ухо востро. У Маффин были свои причины бросать тень на Джея, а собственные ощущения Софи казались слишком неясными, она никак не могла ухватить их суть. Минуты текли, и Софи становилось все труднее придерживаться своих предубеждений – любых. Быть может, все дело было в соленом морском воздухе, в мелодии прибоя, но ее краткий список доводов здравого смысла неумолимо улетучивался, уносимый ветром. Единственная мысль, которая не исчезла, пока она наблюдала, как Джей Бэбкок забавляется с собакой, это мысль о том, что животных интуиция не обманывает. Они живут в состоянии благодати. И Софи завидовала Блейзу. По-настоящему завидовала.
Глава 19
Ночь была дивной – из тех, что наполняют все чувства неясными звуками и насыщенными ароматами, которые хочется черпать ложкой и поглощать, словно изысканнейший десерт. Закат окрасился цветами радужного шербета – малиновыми и оранжевыми лучами. Соленые волны прилива нежно и ритмично омывали желто-розовый мягкий прибрежный песок. В воздухе пахло догорающими кострами, и горизонт прочерчивали черные, словно лакрица, в закатных лучах чайки.
Пока все было замечательно. Софи блаженствовала. Весь день они с Джеем и Блейзом бродили по берегу в поисках ракушек для ее коллекции. Потом вздремнули на солнышке, после чего отправились в магазин за любимыми лакомствами Джея – супом альбондига и свиными кровяными колбасками.
Теперь они сидели на открытой террасе, отдыхая после пряной сытной еды и потягивая сангрию, в которую Джей добавил кружочки свежего апельсина, лайма и блестящие красные ягоды клубники. Софи с трудом удерживалась, чтобы не замурлыкать от удовольствия.
– Хочешь поплавать? – спросил Джей.
Они сидели на поставленных рядом садовых стульях. Софи знала, что он бы протянул руку и дотронулся до нее, если бы она не наложила запрет на прикосновения, о котором уже начинала сожалеть. Она мечтала о тепле его рук.
После всего съеденного я утону. У меня слишком набит желудок, к тому же и купальника нет. – Судя по звукам, которые издавал Блейз, Софи осталась в одиночестве, не пожелав искупаться. Сеттер уже возбужденно прыгал и визжал от радости на песке, ему не терпелось броситься в воду.
– Там полно запасных купальников. – Джей кивнул в сторону дома. – Думаю, один из них – твой.
– Что? Он пролежал там все эти годы? – Софи не бывала в морском домике с тех пор, как Джей исчез, не приезжала даже проверить, целы ли ее коллекции, – этого она особенно старательна избегала. Ведь они собирали эти ракушки вместе.
– Думаешь, он вышел из моды? – спросил Джей.
«Дело не в купальнике, а во мне», – мысленно ответила Софи.
– Я утону, – повторила она вслух, правда, без прежней уверенности, но полагая, что тема закрыта. Однако, к ее удивлению, Джей встал и снял рубашку.
– Похоже, одному из нас лучше все же сразиться с волной, пока нас не арестовали из-за Блейза за нарушение тишины.
Блейз начал жалобно скулить, его вой разносился по всему берегу. Джей спустился по ступенькам и направился к нему с ленивой грацией разминающегося атлета. Но когда, проходя мимо, он позвал его за собой в воду, сеттер не двинулся с места. Вместо этого он бросил на Софи взгляд, словно говоривший: «Ну что?» Игнорируя уговоры Джея, пес улегся на песок и умоляюще уставился на Софи.
– Ты бы лучше сходила и надела купальник, – крикнул ей Джей. – Он не пойдет без тебя.
Софи поставила бокал на стол и вскочила со стула:
– Это ты подучил его?
Выйдя из воды, Софи направилась прямехонько к своему пляжному полотенцу. Вода стекала с нее ручьями, Софи дрожала от холода, но ее главным желанием было не согреться, а спрятаться под полотенцем.
Итак, в конце концов, ей пришлось пойти в дом, втиснуться в купальник пятилетней давности, похвалив себя за отвагу, тем более что это был цельный трикотажный купальник без каких бы то ни было «подпорок» – в таких выступают лишь шестнадцатилетние участницы Олимпийских игр. Выглядела она в нем намного лучше, чем ожидала, но это вовсе не означало, что она собиралась выставлять свои округлившиеся бедра напоказ любопытной публике, во всяком случае, больше, чем уже пришлось продемонстрировать, она показывать не была намерена.
– Смелая девочка, – сказал Джей, подходя и останавливаясь у нее за спиной. Софи не совсем понимала, что он имеет в виду, пока он не подхватил свое полотенце и не стал вытирать ей плечи и спину. – Вода-то ледяная.
Блейз продолжал скакать в воде, и по берегу разносились его лай и визги. Необузданный восторг пса заставил Софи рассмеяться. Торжество победы растекалось и по ее жилам, вызванное столько же победой над ледяным Тихим океаном, сколько и над собственным нежеланием выползать из норы. Она была весьма довольна собой, но вдруг кто-то сорвал с нее полотенце, которым она так тщательно прикрывалась.
Шум приливной волны поглотил испуганный вскрик Софи.
Блейз бежал вдоль берега, полотенце, словно знамя, развевалось в его зубах. Очевидно, отчаявшись привлечь их внимание лаем, он подскочил и сорвал его с Софи. Софи посмотрела вниз, на свои бледные обнаженные бедра и живот, выпиравший больше, чем ей хотелось бы. «Ну, вот и все, – подумала она. – Некуда бежать, девочка, негде прятаться».
Джей моментально почувствовал ее неловкость.
– Ты в порядке? – спросил он. – Не замерзла? Я могу сбегать в дом принести тебе другое полотенце.
– Нет, все нормально.
То ли он проявлял повышенную галантность в этой идиотской ситуации, то ли действительно не понимал, что ее беспокоит. Софи надеялась, что это было последнее. Мужчины, как правило, не слишком разбираются в том, сколь мучительны для женщин проблемы, связанные с собственным внешним видом, да оно и к лучшему. Достаточно и того, что Софи пришлось в его присутствии пережить это сокрушительное чувство неловкости и неуверенности в себе; разумеется, она не собиралась еще и обсуждать его с ним. Пусть думает, что она просто замерзла.
– Может быть, ты лучше догонишь пса? – предложила Софи.
– Одну минуту. – Взгляд его почти незаметно скользнул по ее фигуре, потом задержался на лице. Помолчав, он спросил: – Это из-за купальника? – И после заминки, казавшейся совершенно искренней, добавил: – Ты чего-то стесняешься?
– Нет. Ну… может быть.
– Своих ног?
Она посмотрела на него в изумлении:
– Как ты догадался?
– По тому, как ты стараешься прикрыть их руками.
Только теперь Софи осознала, что ее руки неловко скрещены на бедрах, и, отдернув их, обхватила себя за талию.
Тогда Джей, предельно сфокусировав взгляд, медленно, так медленно, как солнце восходит над горизонтом, оглядел ее с ног до головы.
– Софи, у тебя красивые ноги, – заверил он, особо выделив слово «красивые». – О чем ты беспокоишься? Ну может быть, чуть-чуть лишку там-сям.
– Лишку? Да у меня вместо бедер – сырные головы!
– Послушай, какие проблемы? Я обожаю сыр.
Она шмыгнула носом.
– Значит, ты хочешь сказать, что мои бедра настолько плохи?
Он рассмеялся, словно изнемогая от спора:
– Вовсе нет. Я хотел сказать, что у меня просто слюнки текут, когда я вижу тебя в этом купальнике.
Софи ни на секунду не поверила в это, но в голосе Джея слышалась его знаменитая сексуальная хрипотца и взгляд загорался все больше по мере того, как он смотрел на нее. Странный огонь, который вспыхивал в его глазах, превратился в неугасимое яркое пламя.
– Понимаешь, этому костюму пять лет, а я набрала за эти годы…
Он прервал ее объяснения, качнув головой:
– Если это тебя беспокоит, подойди ко мне поближе, тогда никто не сможет на тебя смотреть.
Увидев, как он открыл ей свои объятия и какой неотразимо притягательной стала его улыбка, Софи подумала, что надо ущипнуть себя. Наверное, она спит.
– Иди сюда, трусишка, – тихо проговорил Джей, – я буду твоим полотенцем.
* * *
Софи проснулась в уютной комнатке, расчерченной золотистыми лучами восходящего солнца, и ощутила какую-то неловкость. Обстановка была завораживающе знакомой: она узнала эту солнечную прелестную хозяйскую спальню и закрытые ставнями окна, но ей понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, где же все-таки она, прежде всего потому, что Софи никак не могла попасть сюда самостоятельно. Накануне она уснула перед камином, положив голову Джею на колени.
Софи была вконец обессилена после дня, проведенного на берегу, и вечернего купания и тем не менее никогда еще не испытывала такого чувства освобождения. Отношения любви-ненависти, в которых она состояла с собственным телом, были улажены благодаря тому, как спокойно воспринял Джей новоприобретенные изъяны ее фигуры. Когда он обнял Софи, как бы защищая от посторонних глаз, она растворилась в нем.
Софи приподнялась на локтях и поискала глазами часы. Она поверить не могла, что все еще находится здесь, в морском домике, с ним. Обычно весь выходной день она убирала клетки в своем маленьком зоопарке и готовилась к занятиям предстоящей недели. «Господи, спасибо тебе за Эллен». Софи заранее попросила помощницу заменить ее.
Так и не обнаружив часов, Софи откинула одеяло и увидела, что на ней темно-бордовая рубашка Джея. Не успев вспомнить, что именно произошло накануне, она в панике вскочила на ноги. Он не раздевал ее, хотя ей, возможно, и хотелось бы этого, она была готова поддаться вожделению, исподволь проникавшему в ее усталую беззащитную голову, покоившуюся на его мускулистом бедре. Когда они вернулись после купания, он дал ей эту рубашку и предложил отдохнуть. Ощущая некоторое беспокойство, Софи надела ее и стащила мокрый купальник прямо у него на глазах.
Джей наблюдал за ней, прищурившись, с улыбкой, потом поднял с пола купальник и повесил его на абажур лампы сушиться. Быть может, она была чуть-чуть разочарована тем, что он не стал скрести лапами пол и урчать, как кот, но его самообладание, как всегда, произвело на нее большое впечатление.
Придется любить человека слова.
Тем не менее, именно поэтому, наверное, она всю ночь видела его во сне, навязчивом сне, в котором кто-то преследовал ее, искал, какой-то мужчина подглядывал за ней, спрятавшись в тени, а когда она оборачивалась в его сторону, исчезал.
Был момент, когда Софи могла поклясться, что он здесь, в комнате. Она открыла глаза – или думала, что открыла, – и увидела мужчину, стоящего возле кровати и глядящего на нее сверху вниз. Она окликнула его по имени, но он не ответил, впрочем, это и не мог быть Джей, потому что на том человеке не было глазной повязки.
Неужели вернулись ее видения? Чудовище из снов, чье присутствие она ощущала, даже когда его не было поблизости, чудовище, наблюдающее за ней, подкрадывающееся к ней, глядящее на нее из всех блестящих поверхностей. Оно было повсюду. Но ближе к рассвету от него остался только голос, зовущий издалека, уговаривающий следовать за ним. «Софи, где ты?» – не переставая повторял он.
Все еще пытаясь стряхнуть ночное видение, Софи отправилась в ванную. Мельком увидев свое отражение в старинном зеркале на стене, она остановилась как вкопанная.
– Боже милосердный! – прошептала она.
Витой орнамент, обрамлявший зеркало, придавал ее отражению дикий вид, но и без него она выглядела как фурия. Коса растрепана, тушь размазана по всему лицу. Странно, что она не подумала об этом прошлой ночью.
Спустя несколько минут, возвращаясь из ванной, она снова заглянула в зеркало и, насколько возможно, привела себя в порядок. Заплетать косу было выше ее сил, поэтому она просто собрала волосы в хвост и стянула одной из круглых бархатных резиночек, которые всегда носила в сумочке на такой случай. Эта была белой, подходящей к любой одежде – Софи была весьма практична в таких вещах. К счастью, Джей оставил ее сумочку на тумбочке возле кровати, там у нее нашелся и набор косметики. Но шортов и блузки в комнате не оказалось.
Когда Софи вошла в кухню, там было пусто, и ничто не указывало, что Джей наверху или где-то рядом, поэтому она положила в миску свежей еды для Блейза, налила ему воды и принялась варить кофе. Увидев, что цифры на светящемся табло кофеварки показывают десять, недоверчиво покачала головой. Софи никогда не вставала так поздно. И где же Джей с Блейзом? Дверь в гостевую спальню, где, должно быть, провел ночь Джей, была закрыта, когда она проходила мимо нее, – может быть, этот лентяй еще спит?
В дверном отделении холодильника стояло несколько вакуумных упаковок кофе. Софи взяла ту, на которой было написано «Ямайский кофе "Голубая гора"», и надорвала ее. Воздух с шипением вырвался наружу, и Софи почувствовала такой сильный запах, что у нее едва не закружилась голова – словно она уже выпила несколько чашек, не сварив еще ни капли.
Софи отмеряла последнюю порцию, когда чья-то тень упала на кухонную стойку. Черпачок выскользнул у нее из пальцев и с резким стуком ударился о кафельную поверхность стойки – чьи-то ладони плотно закрыли ей глаза, свет померк.
– Угадай кто? – прошептал в ухо знакомый голос.
Сердце у Софи затрепетало и чуть не выскочило из груди. Это была их игра – Джей всегда делал так, когда возвращался из путешествия; утром подходил к ней сзади и накрывал глаза ладонями, а она притворялась, будто страшно испугана.
– Ночной охотник? – гадала она. – Бостонский душитель? Джон Уэйн Гейси?
– Человек, который заставил тебя кричать прошлой ночью, – бывало, шептал он в ответ.
В какой-то момент этой игры он притягивал ее к себе, и она чувствовала, как мощно восстала его плоть, какой она сделалась твердой и как готова опять исторгнуть крик из груди Софи. А когда Софи поворачивалась к нему лицом, он обхватывал ее своими лапами, и это случалось прямо там, на месте, где бы они ни находились. Он заставлял ее кричать от возбуждения и душераздирающего восторга, дрожать от желания. Сладостное вожделение, нестерпимая любовь почти сокрушали ее. Она любила его – того Джея – о, как сильно она его любила!
– Угадай, – снова прошептал он более настойчиво.
– Сын Сэма? Внук Сэма?
– Последняя попытка. Постарайся на этот раз угадать, а то придется заплатить.
– Чем заплатить?
– Ты приготовишь завтрак…
– Я и так его уже готовлю. Тебе понравится моя овсянка с шоколадом «M&M's». Шоколад нужно класть, когда овсянка уже готова, тогда он не успеет растаять.
– …в одном только фартуке.
– Эй! Это что, новое правило?
– Угадай.
От властной нотки, прозвучавшей в его голосе, у Софи по спине пробежали мурашки.
– Это человек, который вчера вечером служил мне полотенцем?
Возможно, он смеялся. Она не была уверена, но затылком чувствовала его влажное дыхание.
– Это человек, который вчера вечером хотел исторгнуть из тебя вздох наслаждения, – сказал он.
– Вздох? – Теперь она едва шептала. – А не крик?
– И это тоже.
Джей зашевелился, дыхание его стало тяжелым. Софи боялась прикосновения, боялась того, что может ощутить там, внизу его живота. Боялась того, как сильно ей захочется это ощутить. Она закрыла глаза, все еще затененные его ладонями, и постаралась отрешиться от всех прочих чувств, позволив себе отдаться чуду. Казалось, Джей излучает свет и вливает его в Софи; поток искрящегося, яркого света тек прямо по ее жилам.
– Угадай, Софи, – снова сказал Джей. – Угадай, кто у тебя за спиной.
Она открыла глаза, но его ладони продолжали скрывать свет. Ее подхватило сияние ауры, окружавшей их тела, и все остальное исчезло, даже игра. Она попыталась придумать еще какую-нибудь шутку, но было в голосе Джея нечто, заставлявшее поверить – он не шутит. Он просил ее узнать его. Поверить в то, во что она никак не могла поверить.
– Джей, – сказала Софи и сама удивилась собственной уверенности. – Это ты. Ты – Джей.
Джей громко, прерывисто выдохнул, и его рука легла на грудь Софи.
– Господи Иисусе, – безнадежно охрипшим голосом произнес он, – я уж думал, что никогда не услышу, как ты это говоришь.
Софи, будто подхваченная ураганом и вознесенная над землей, вмиг ощутила освобождение, ей захотелось немедленно сдаться. Она отчетливо слышала собственный внутренний голос: «Пусть это случится, Софи, просто пусть это случится хотя бы ненадолго. Не упускай момента. Не дай ему уйти».
С тяжелым вздохом Софи откинулась назад.
– Джей, – прошептала она, испытывая сладостное теснение в груди от радости, что произносит его имя, что можно броситься ему навстречу и быть уверенной, что он не окажется миражем.
Его голос был по-прежнему хриплым от волнения:
– Ты выиграла. Что ты хочешь на завтрак?
– Только это, – ответила она, – стоять вот так… с тобой. – Ее глазам теперь ничто не мешало, он давно отнял от них ладони и обнял ее, но Софи боялась поднять веки, чтобы не исчезло чудо.
– Это, – тихо сказал Джей, – меня вполне устраивает.
От него исходило тепло. Софи казалось, что она погружается в море этого тепла, а Джей, медленно запрокинув ей голову, гладил ее лицо, шею… Прикосновения были легкими, но властными, если только Софи не принимала желаемое за действительное. Джей приподнял локоны, упавшие ей на лоб, и отвел назад. Другая рука по-прежнему была крепко замкнута у нее на груди.
