Текст книги "Муж, любовник, незнакомец"
Автор книги: Сюзанна Форстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Глава 14
– С днем рождения, детка…
При виде Джея, стоявшего в нише у окна, из которого лился яркий солнечный свет, Софи снова с замиранием сердца осознала, почему в его присутствии теряет способность мыслить здраво. Джей выглядел нереальным. Увиденный вот так, против света, он представлялся явившимся во плоти безликим чудищем из ее снов – одновременно прекрасным и порочным. Силуэт его был очерчен так четко, что Софи не могла различить треугольника, скрывавшего глаз, но видела, что руки Джей держит за спиной. Он что-то прятал.
– Спасибо, – поблагодарила она, сделав несколько шагов навстречу. – Понимаю, что скоро мне будет уже тридцать с хвостиком… – Она хотела подойти поближе, чтобы убедиться, что права, но не настолько близко, чтобы он мог до нее дотянуться, – на тот случай, если он и впрямь окажется безликим чудищем из ее снов.
– Готова к последнему акту? – спросил он.
– Да, конечно… я ко всему готова.
– Отважная девочка. – Тон его был сух и немного насмешлив. – Я знаю, что тебе до смерти хочется поскорее начать, но я принес тебе обещанную «кое-какую малость». Это не именинный пирог со свечками, не бриллианты, не меха, не что-либо иное из тех вещей, по которым, как принято считать, сходят с ума девушки. Но сегодня это будет кстати, и, думаю, скорее всего окажется для тебя неожиданностью.
– Кстати? – Она не могла взять в толк, о чем он говорит. Но когда Джей вынул руку из-за спины, в ней оказался конверт с печатью Министерства здравоохранения, просвещения и социального обеспечения. – Это грант?
– Да, абсолютно официальный… – Не успел он договорить, как Софи выхватила конверт и вскрыла его.
Как-то раз вечером, заехав к Софи, Джей застал ее за составлением прошения о гранте. Она старательно заполняла анкеты, подсчитывала бюджет, объясняла цели и задачи и сочиняла заявку, призванную убедить грантодателей в том, что ее скромная программа воспитания и ухода за детьми заслуживает финансовой поддержки. Когда Джей предложил помочь, она передала ему заявку, чтобы он взял ее домой, прочел и, если нужно, исправил формулировки.
Софи быстро просмотрела извлеченные из конверта бумаги.
– Ты только посмотри! Меня величают исполнительным директором. Меня!
При виде ее поросячьего восторга и триумфа Джей рассмеялся.
– Думаю, ты продержишься с год, – сказал он. – А потом тебе так осточертеют анкеты и прочая бюрократия, что ты будешь умолять меня учредить благотворительный фонд Бэбкока. Ну а пока желаю удачи, госпожа исполнительный директор.
– О, Боже мой… – Софи приложила ладонь ко рту, скрыв от взгляда Джея, как дрожит ее подбородок. Из глаз невольно брызнули слезы. Несколько лет она боролась за финансовую поддержку своей программы, и вот – с помощью или без – она ее получила и была безмерно счастлива. – Спасибо, – сказала она.
– Я ничего не делал – всего лишь прочел твою заявку, – заверил ее Джей. – Ты сама все подготовила. Они поняли все, как только увидели, что ты уже сделала.
Не выпуская из рук помявшихся бумаг, Софи бросилась к Джею, обняла и крепко прижала к себе. «Пожалуйста, не окажись сном, – взмолилась она про себя, комкая в кулаках рубашку у него на спине. – Пожалуйста, останься здесь, когда я проснусь. Пожалуйста, окажись настоящим».
Желание волной окатило его, когда он обнял ее в ответ.
– Полагаю, теперь это именно то, да? – предположила она, когда бумаги были благополучно убраны. – То, к чему всегда стремилась моя душа? В некотором роде этот грант – подарок, о котором я всегда мечтала – понимаешь? – помогать детям, быть в состоянии дать им то, в чем они нуждаются.
Джей выглядел несколько озадаченным.
– Если не считать того, что сейчас ты не даешь, а получаешь, Софи. Речь ведь о том, доверяешь ли ты кому-либо настолько, чтобы позволить ему помочь тебе. Разве не этого всю жизнь желала твоя душа? – Он внимательно смотрел на нее, словно сравнивая с той прежней робкой, замкнутой девочкой-подростком. – Разве не об этом ты всегда мечтала – кому-то доверять?
Софи на мгновение закрыла глаза, потом посмотрела на Джея.
– Ты прав.
– Тогда, пока я в списке претендентов, признай мою правоту еще в одном: разве больше не существует традиции день рожденного танца?
– Ты собираешься танцевать для меня?
– Нет, дурочка, с тобой. Ну, давай. – Он взял ее за руку и заставил кружиться.
Софи смущенно повиновалась ему. Это не было собственно танцем. Просто они вместе продвигались к задней части домика.
– Куда мы идем?
– На кухню.
– Чтобы танцевать? Но там тесно.
Джей рассмеялся:
– Я не слишком хороший танцор.
Не был он и слишком хорошим певцом, но какое это могло иметь значение, когда он обнял ее и замурлыкал трогательную песенку Брюса Спрингстина «Желание» низким севшим голосом, даже чуть фальшивя, но от этого исполнение казалось еще более неотразимым, по-мужски соблазнительным.
Робость, охватившая было Софи, тут же прошла, как только он положил руку ей на спину и привлек к себе. Вздохнув, она прильнула к нему и прижалась лицом к ямочке под горлом, стараясь поглубже втянуть в себя его запах, впитать столько, сколько можно.
Уткнувшись носом в ее волосы, Джей что-то сказал, быть может, произнес ее имя. Софи ощущала его руку на спине и широкие подушечки пальцев, достающие до подмышки. Он обнимал ее по-хозяйски, очень интимно. Она это чувствовала, и ей это безумно нравилось. Джей обхватил, окружил ее. Окружил.
– Что это? – спросил он спустя минуту.
Софи чуть отклонилась и посмотрела ему в лицо, ее глаза смеялись:
– Музыка кончилась. Хочешь, чтобы я опустила еще один четвертак?
В вырезе платья Софи виднелась ключица. Она намеренно надела платье с вырезом «лодочкой», надеясь, что он это заметит. Он заметил. И, судя по взгляду, оценил. Отведя взор от ключицы, он взглянул на ее губы, но лишь на мгновение. Ключица – вот что притягивало его больше всего.
– Именно это мне и нужно, – сказал он.
Теперь он касался ее не только взглядом. Как когда-то, он легонько, медленно водил большим пальцем по изгибам ее шеи и плеч, словно то был очаровательный пейзаж, который он мог исследовать часами, так и не разгадав тайну мягкости женской плоти.
Софи напряглась, как натянутая струна. Буря чувств клокотала внутри. Они казались волнующе знакомыми: ее обволакивала восхитительная теплота.
– А еще существует традиция день рожденных поцелуев? – Невиннейший вопрос принадлежал ей самой. Она произнесла его по-деловому, словно женщина, проводящая на улице социологический опрос, но предельно искренне. Ей действительно хотелось знать ответ, хотя при взгляде на Джея перехватило горло.
– Давай попробуем?
Он обхватил ладонями ее лицо. Плечи его приподнялись, и из груди вырвался прерывистый вздох. Софи обрадовалась: значит, ему тоже трудно дышать. Значит, не одна она борется с плотским инстинктом.
– С днем рождения, – прошептал Джей, склоняясь к ней.
Софи закрыла глаза и, покачиваясь, поднялась на цыпочки.
Горло сжалось от предвкушения поцелуя, и, когда их губы соприкоснулись, она застонала. «Господь милосердный, это любовь, – подумала Софи. – Должно быть, любовь. Что же еще это может быть? И эта безумная, неуправляемая страсть никогда не умрет, пока я жива».
Его поцелуи был таким же, как его прикосновения, – легким, словно перышко, но пронзительным. Он мгновенно пробудил в ней мучительнуюжажду. Джей подарил ей глоток рая, но этого глотка оказалось достаточно, чтобы привести ее в экстаз.
Софи коснулась руки Джея и почувствовала, что он дрожит.
– Еще, – прошептала она, словно ребенок, выпрашивающий мороженое, – еще. – Она была готова на все, лишь бы получить обещанную сладость, всю, целиком.
Он притянул ее ближе и крепче впился ей в рот. Рука скользнула вниз по спине к ягодицам, сжала, и, когда тела их соприкоснулись, Софи показалось, что она разлетелась на тысячу огненных осколков.
– Джей… – хватая ртом воздух, простонала Софи.
Жар его тела пронзил ее и породил внутри хаос, в то же время мозг Софи сфокусировался, словно лазер. Она хотела лишь одного и хотела немедленно. День рожденный секс. Если такой традиции не существовало, ее следовало завести.
– Возьми меня…
Не успев еще произнести этих слов, Софи поняла, что еще за ними стояло. Да, она дрожала от желания близости. Дрожала… Но это было не все. Раз когда-то они уже были близки, она все поймет. Вопрос о том, кто он, будет решен раз и навсегда. Тело не обманет. Если он – Джей, она узнает его.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Джей отпрянул и испытующе посмотрел ей в глаза. Дыхание его стало более глубоким, объятие ослабело, но он ничего не говорил. Долго не говорил. Потом, наконец, произнес:
– Зачем ты это делаешь, Софи?
Она понятия не имела, что ответить, хуже того, была ошеломлена тем, что он вообще требовал ответа.
– Я полагала, это очевидно. Я… я хочу быть с тобой. Я думала, ты чувствуешь то же самое.
Он горько рассмеялся, и в его смехе слышались разочарование и удивление.
– Софи, прошу, пойми меня. У меня такое впечатление, будто я раздваиваюсь. Я сам так хочу этого!
– Тогда почему ты меня остановил?
– Потому что что-то не так. Ты дрожишь, но не от страсти. Я не знаю, что происходит, но не хочу, чтобы мы были вместе, во всяком случае, в первый раз, вот так.
Софи оторвалась от него, сделала шаг назад, потом в смущении отошла подальше. В голове у нее все перемешалось. Она не в силах была сопротивляться охватившему ее смятению, но не сомневалась, что не этого он добивался. Она тоже не понимала, что происходит; почему она так вела себя, почему он ее остановил? Она ведь почти умоляла его о близости, а он отказался. Это она должна задавать вопросы. Она не понимала, как он сумел в такой момент собрать всю свою волю. Ведь сама она совершенно не владела собой с того момента, как он ее поцеловал.
В тишине кухни раздавался лишь гул мотора старого холодильника. По мере того как Софи понемногу успокаивалась, она начинала сознавать, в каком неловком положении оказалась. Быть может, ей следовало благодарить Джея за то, что он остановил ее, а не чувствовать себя униженной, но мысль уже зациклилась на другом объяснении того, почему он ее отверг. Нет сомнений: он разгадал то, другое побуждение, руководившее ею. Все-таки больше всего на свете она все еще хотела узнать, кто он, и он это понял.
– Ты женщина светская, Маффин. – Софи ахнула, удивленная тем, что смогла застегнуть пуговицу и молнию на тесно облегающих джинсах «Келвин Кляйн», которые купила в прошлом году в качестве стимула для похудания. – Как долго мужчина может обходиться без секса?
– Ты хочешь знать статистику? – Маффин стояла в дверях спальни Софи, брезгливо оглядывая ее пестрый хаос, словно боялась замараться, войдя туда. – Не думаю, что Гиннес регистрирует сексуальные воздержания. А почему ты спрашиваешь?
– Просто любопытно. – Софи повернулась спиной к зеркальной дверце платяного шкафа, чтобы и с этой точки осмотреть чудо, случившееся с ней.
– Еще фунтов пять – и у тебя будет потрясающая задница, – сказала Маффин, но последнее слово добавила себе под нос: – сука.
– Ты не шутишь? – В устах Маффин это можно было счесть величайшим комплиментом.
Знающая толк в диетах, Маффин рассеянно перебирала подвески на браслете.
– Стресс и огорчения, – сказала она, – вот комбинация, которая сжигает фунты. Здоровый секс тоже. Но насколько я знаю, ни одна из этих причин к тебе отношения не имеет.
– Кто это сказал? – Софи не могла оторвать взгляда от собственного «антифасада».
Он действительно производил впечатление. Она выглядела хорошо, лучше, чем когда бы то ни было за много лет. Стресс. Нервы. Да, так и есть. С тех пор как вернулся Джей, она напоминала себе пучок оборванных проводов, которые искрили все одновременно. Она не ела, не спала… или дело в том, что она не занималась сексом? «Скорее всего именно последнее», – подумала Софи.
– Ты ведь не хочешь сказать, что у этого парня проблемы с либидо? Я не могу в это поверить!
Софи колебалась: стоит ли доверяться свояченице? Ей было необходимо с кем-нибудь поговорить, и Маффин – вольно или невольно – подталкивала ее к этому, как могла. Однако в последнее время она задавала кое-какие провокационные вопросы о Джее, и Софи начала подозревать, что у нее на уме свои тайные намерения. Софи не поручилась бы, что она не оспаривает претензий Джея на компанию. В то же время Маффин доверила Софи свой план внедрения новой косметической линии, хотя держала его в глубоком секрете от всех остальных, и, в конце концов, теперь, когда Клод ушел из жизни Софи, Маффин была одним из немногих ее друзей, хотя, вероятно, это свидетельствовало лишь о печальном факте ее нынешнего одиночества.
– Уверена, что либидо у Джея сохранило силу мотора наимощнейшего гоночного автомобиля. Оно может сравниться с «феррари», выигравшим Гран-при. Проблема, – призналась Софи со сдержанным вздохом, – состоит в том, чтобы заставить Джея снять ногу с тормоза.
– Ты несешь чушь специально, чтобы дурачить меня. Признайся.
– Если бы так! – ответила Софи. – Он хочет то ли свести меня с ума, то ли спасти от себя самой. Не могу решить что именно. Мы официально встречаемся вот уже две недели, но единственное, что он себе позволил, это поцеловать меня, и то это была моя инициатива. Разве это на меня похоже?
– Девочка моя дорогая, я ведь была на той вечеринке и видела, какая искра пробежала между вами. В доме впору было включать противопожарное устройство. М-м-м, – с ностальгией в голосе пропела Маффин, – мужчины, сделанные из стали… Они непоколебимы, правда? Колби, когда хотел, становился «дисциплинированным» даже по части секса. Однако я сумела его перехитрить. Я законсервировала его сперму на тот случай, если когда-нибудь решу осчастливить Бэбкоков «официальным» наследником.
Софи уже доводилось слышать историю о законсервированной сперме, но она не очень-то в нее верила. Маффин любила эпатировать. Однако Софи легко могла себе представить, как упрямый Колби объявляет мораторий на секс. Он был такой – немного солдафон, ревнитель строгой дисциплины, в то время как Джей был его полной противоположностью – жизнелюбом, и это еще слабо сказано.
Софи со вздохом облегчения расстегнула пуговицу на джинсах. Еще фунтов пять как минимум.
– Может, все же надеть что-нибудь более подходящее? – спросила она, имея в виду скорее собственное удобство.
Маффин, решительно тряхнув головой, отклонила это предположение:
– В обтягивании вся сила, крошка. У тебя есть товар, так умей же им щегольнуть!
Софи шлепнула ладонями по попке:
– И особи мужского пола при виде такой красоты будут терять контроль над собой? Обещаешь?
– Одна определенная особь мужского пола желает, чтобы ты потеряла контроль над собой, – кивая, объяснила Маффин. – Помни: ничто так не возбуждает, как предвкушение. Быть может, Джей искушает тебя тем, что не искушает.
– И это достигает цели.
– В таком случае, тебе сейчас просто необходим какой-нибудь потрясающий верх – что-то, в чем ты будешь выглядеть как женщина, которая носит чудо-бюстгальтер.
Софи сдалась без борьбы. Под строгим взглядом Маффин в качестве арбитра по части «распутного шика», она примерила бледно-розовую тенниску, заслужив в ней оценку «мужик», вязаный кардиган, который, по словам Маффин, «попахивал синим чулком», и клетчатую блузку, при виде которой Маффин скорчила гримасу и пробурчала:
– Выкинь это барахло немедленно.
Предоставленная собственному выбору, Софи предпочла «попахивать» – вязаный кардиган можно игриво расстегнуть на груди, и в то же время он соблазнительно обтягивал ее сзади, что, кажется, и требовалось.
Маффин подняла бровь.
– А теперь – главное блюдо, – самодовольно сказала она. – Визит к Делайле на «строительную площадку». Клянусь, Софи, если ты сделаешь все, что она велит, Джей Бэбкок окажется на грани сексуального помешательства.
Софи, мягко выражаясь, беспокоило то, что ее собираются превратить в подобие Делайлы, но она согласилась пойти к ней, и Маффин тут же договорилась о визите. Эта женщина знала, как быстро завершить дело.
К этому времени Маффин уже смирилась с хаосом в комнате и осторожно перебирала безделушки на плетеном туалетном столике. Не без интереса она взяла в руки шоколадного Сайта Клауса, но, заметив следы от зубов, тут же бросила его.
– Софи… ты вообще задумывалась над тем, как он снова попал сюда?
– Джей? Что ты имеешь в виду?
– То, что больно уж в подходящее время он объявился. И ту кампанию за приведение его к власти, которую тут же подняли. – Маффин бросила на Софи быстрый взгляд. – Ты никогда не задавалась вопросом, Джей ли он?
Софи выдала себя, запнувшись с ответом. Маффин вдруг посерьезнела.
– Слушай, будь поосторожнее, – сказала она. – Если он достаточно решительно настроен получить империю, а я думаю, это так, ты можешь оказаться помехой.
– Что ты такое говоришь?
– Что ты находишься в самом выгодном положении, чтобы выяснить правду. И если он это понял, то ты представляешь для него угрозу.
Но Софи уже доверила Маффин все, на что смогла решиться. Возможно, в этом последнем замечании таится то самое ее скрытое намерение, о котором Софи смутно догадывалась, а возможно, Маффин и впрямь беспокоится за нее. Как бы то ни было, Маффин добилась своего – Софи запаниковала.
После ухода Маффин Софи нескоро очнулась от задумчивости. Интересно, сколько же она просидела вот так на кровати, скрестив ноги и уставившись на вязаный кардиган, лежавший у нее на коленях? Но не о нем она, разумеется, думала. Она прислушивалась к тому, как растет в ней параноидальный бред, семена которого посеяла Маффин.
Сначала она решила, что Джей подталкивает ее к самоискушению. А если так, если это действительно было частью его плана, то он дьявольски умный человек, потому что это был идеальный способ погубить такую мечтательницу, как Софи Уэстон. Безусловно идеальный. Одной этой догадки было достаточно, чтобы породить в ее голове бредовые фантазии. Но гораздо большее впечатление произвел на Софи другой вопрос Маффин.
Ты вообще задумывалась над тем, как он снова попал, сюда?
Страх Софи касался вещей куда более существенных, чем это. Вот уже довольно долго у нее было ощущение, о котором она не хотела никому рассказывать и в котором боялась признаться даже себе самой, вероятно, из-за мании, которой страдала во время болезни. Но как бы настойчиво она ни уверяла себя, что все это глупости, избавиться от ощущения, что за ней наблюдают, не могла. Не то чтобы ей казалось, будто ее преследуют – ничего зловещего в этих ощущениях не было, – скорее, что кто-то смотрит на нее, словно где-то на периферии ее жизни, вне пределов видимости, постоянно присутствует нечто.
Это началось в тот день, когда она увидела отражение Джея в витрине магазина. Она выкинула из памяти то происшествие, так же, как и странное чувство, которое ее тогда охватило, но с тех пор постоянно испытывала желание оглянуться в поисках тени.
Вот и теперь Софи оглядела комнату, чувствуя себя полной дурой, поскольку знала, что никого здесь нет. Ее отношения с Джеем и так уже стали достаточно сложными, чтобы отягчать их еще и страхом. Она представить не могла, зачем бы ему понадобилось наблюдать за ней, и больше всего на свете хотелось избавиться от неприятного ощущения, описав его на бумаге как следствие сверхвозбудимости воображения. Во время лечения ей предписывалось так поступать, иначе она никогда не поправилась бы. Образ Джея преследовал ее днем и ночью. Она видела его повсюду, и теперь было естественно предположить, что она снова «видит» то, чего нет.
Вязаный кардиган согревал похолодевшие руки. Софи поднесла его к лицу: ах, если бы можно было спрятаться в нем так, как она пряталась в детстве, – натянуть одеяло на голову и отгородиться от демонов. Как бы это было просто! Каким бы простым стало все вокруг, если бы существовали волшебные одеяла, под которыми можно укрыться, когда дела поворачиваются плохо.
Она уткнулась в кардиган, стремясь найти в нем хоть какое-то успокоение, но ощущение холода в животе говорило о том, что теперь все не так просто. Она может защититься от собственных страхов и фантазий, стряхнуть их с себя, чтобы не слышать зловещих нашептываний, но вопрос Маффин так легко не сбросишь:
Глава 15
– Итак… вы хотите сандвич с пастрами?
– Да, черт возьми, я хочу сандвич с пастрами! Я всегда хочу пастрами, это для меня нормальное состояние, и никакие духи «тутти-фрутти» этого не изменят. Вероятно, этого не сможет изменить даже смерть.
Маффин не сумела скрыть разочарования, оно наверняка было написано у нее на лице. Джерри Уайт оказался одним из самых трудно поддающихся влиянию «едоков», с которыми ей приходилось иметь дело. Он с удовольствием провел время в грязевых банях Делайлы, катаясь в лечебной грязи, словно слоненок, однако фруктовое масло «Ветреная танжерка» потерпело полное фиаско.
Делайла с ног до головы обмазала его душистым средством для подавления аппетита, но Джерри твердил, что умирает от голода, даже когда все другие способы лечения тоже были испробованы. В конце концов, пришлось доставить в салон целый гастрономический магазин, чтобы ублажить его. Надо было что-то придумывать на ходу, и Маффин сказала, что результат якобы наступит со временем. Действие препарата непременно скажется, но постепенно Делайла даст ему с собой флакончик.
После недели упорных усилий Маффин удалось получить согласие Джерри на сегодняшний обед в ресторане на Ньюпорт-Бич, где готовили лучшее пастрами, но, похоже, толку от этого было мало. Кто бы ни был тот, кто сказал, что упорство всегда вознаграждается, он не знал Джерри Уайта и его страсти к этому кушанью.
Устало вздохнув, Маффин опустилась на подушки скрипучего деревянного дивана, стоявшего в отдельной кабинке ресторана. «У Берни» был шумным, суматошным заведением: официантки громко выкрикивали заказы, а их помощники сваливали грязные тарелки на лязгающие тележки. Обычно восхитительные запахи сами по себе поддерживали Маффин. Пастрами, которое готовили у Берни, славилось на весь мир, и нигде больше на всем побережье не делали такого нью-йоркского пирога с сыром и свежей клубникой. Но сегодня у Маффин не было аппетита, и это не имело никакого отношения к «Ветреной танжерке».
– Только потому, что духи на вас не подействовали, – говорила она, – нельзя делать вывод, что они не действуют ни на кого. – «О Господи, Маффин, неужели ты не можешь быть смелее», – подумала она.
Джерри потер руки и лукаво улыбнулся.
Он был могущественным человеком, и какой-нибудь лизоблюд, вероятно, мог бы назвать этого скалящегося идиота обаятельным, но для Маффин он был чавкающим толстяком с непомерным аппетитом и суровым чувством юмора.
– Я вовсе и не говорил, что оно не действует, – сказал он с самодовольной улыбкой, обхватывая губами соломинку, торчавшую из стакана диетической кока-колы.
– Простите?
Джерри в два глотка осушил полстакана:
– Вы спросили меня, хочу ли я пастрами. Разумеется, хочу. Но это не означает, что я голоден. В последние два дня у меня вообще нет аппетита.
– А вы душились фруктовым маслом?
– Фанатично.
– И?.. – с опаской произнесла Маффин.
– И… Что там внутри этого варева?
Хихикая, он откинулся на спинку дивана. Темное дубовое дерево издало громкий стон; к этому моменту Маффин уже находила толстяка совершенно очаровательным, пленительным мужчиной. В полном восторге она тоже откинулась на спинку и весело смеялась вместе с ним до тех пор, пока он не начал исподтишка поглядывать на нее. Он ждал ответа, поняла Маффин. Но проблема состояла в том, что… черт!
– Мы не знаем, – призналась она. Улыбка сползла с его лица.
– Что вы хотите этим сказать? Ведь это ваша партнерша изобрела смесь, если не ошибаюсь?
– Разумеется, – заверила его Маффин. – Делайла лично разработала всю линию косметики. Но некоторые ингредиенты весьма экзотичны. Она собирает их во время поездок в Мексику и Южную Америку – в основном это дикие растения и травы, но она никогда не подвергала анализу их химический состав.
«Вот во что вы влипли», – добавила она про себя. Джерри оттолкнул стакан с водой, и Маффин поняла, что ей удалось привлечь его внимание.
– Как действует «Ветреная танжерка»? – поинтересовался он. – Через органы обоняния? Или проникает сквозь кожу? Или это самовнушение?
Что-то подсказало Маффин, что блефовать не следует. Если Джерри Уайту дать понять, что он лично будет стоять у истоков величайшего открытия, он скорее предоставит им необходимые средства и станет членом команды, а не просто денежным мешком.
– Этого мы тоже не знаем.
Сильно наморщив лоб, Джерри неотрывно смотрел на Маффин. Она надеялась, что это не было побочным эффектом духов. Над столом нависала в ожидании заказа нетерпеливая официантка. Джерри, лишь мельком взглянув на нее, отослал жестом руки.
– Но это может быть всего лишь предположение, вы отдаете себе в этом отчет? – Наклонившись вперед и положив руки на стол, он сейчас был озабочен только делом. – Вы сказали, что это средство будет подавлять мой аппетит, – продолжал он, – и что оно абсолютно безвредно. Пока этого достаточно, чтобы двинуть дело. Маффин кивнула, соглашаясь.
– А пока дело двигается, разве нам нужно о чем-либо беспокоиться? – Маффин искренне хотела это узнать. – И вообще разве нужно кому бы то ни было о чем бы то ни было беспокоиться?
Улыбка снова появилась на лице Джерри, но на сей раз в ней явно присутствовал оттенок уважения. Джерри Уайт нашел родственную душу. А может быть, партнера по преступлению. Как бы то ни было, вот женщина, которая думает так же, как и он.
Все эти мысли Маффин прочла на его физиономии и постаралась, чтобы выражение ее лица не показалось ему чрезмерно оптимистичным. Она слишком долго ждала и слишком упорно работала, чтобы пустить по ветру свою мечту. Насколько помнится, все, что она до сих пор предпринимала, включая и брак с Колби, заключенный против воли его матери, имело одну цель – так или иначе выиграть!
Она не знала точно, как именно это произойдет, но ее всегда переполняла жажда деятельности, ей хотелось направлять ход событий, чтобы все было так, как нужно ей. Она была прирожденным лидером, в сущности, могла бы стать строительницей империи, но не имела ничего против того, чтобы захватить империю, уже построенную кем-то другим.
– Я готов сделать заказ, – сказал Джерри. – А вы?
– Я думала, что вы не голодны, – заметила Маффин.
– А какое это имеет отношение к еде? – удивился Джерри и продолжил давать распоряжения официантке: – Не забудьте положить на тарелку пару маринованных огурчиков и, может быть, еще картофельного салата. Спасибо!
Когда Джерри снова обернулся к Маффин, он выглядел, как мужчина, только что подцепивший проститутку. Выражение блаженства, игравшее на его лице, было почти эротическим. Подмигнув Маффин, он допил свою воду.
Счастливый человек, подумала Маффин, довольная тем, что кусок пастрами оказался единственным, что было нужно этому человеку. Колби тоже не отличался чрезмерными сексуальными запросами, и Маффин это вполне устраивало. Отношение к сексу, выработавшееся у нее за годы, прожитые до замужества, выражалось формулой: а мне-то что? Возможно, так же она относилась к жизни вообще. И это весьма ей помогало.
– А вам что-нибудь принести? – спросила официантка, приближаясь к столу.
Маффин посмотрела на стакан минеральной воды, к которому еще не притронулась, и решила этим ограничиться.
– Спасибо, нет, – ответила она, чувствуя, как внутри у нее восстает такой волчий голод, что становилось даже страшно. Ей отчаянно захотелось заказать что-нибудь сочное с шоколадом и массой углеводов. Например, кусок здешнего пирога с сыром.
При мысли о пироге у нее свело живот и рот начал наполняться слюной, как у собаки Павлова. Но она прекрасно знала, что никакая пища не удовлетворит ее отчаянного голода. Она пробовала пичкать себя наркотиками или объедаться конфетами, пока не заболевала или не отключалась, испытала все виды очищения организма: рвоту, мочегонные и слабительные препараты, как ни противно признавать, – даже клизмы. Ничто не помогало ей справиться с чувством голода. И каким-то отдаленным уголком сознания она с отчаянием понимала, что скорее всего ничто и не поможет.
Психиатр надавал ей кучу каких-то дерьмовых советов, заявив, что внутри ее сидит «маленькое существо», которое гложет ее, и это вовсе не голод, а жажда любви. Маффин заплатила ему требуемые полтары сотни и вышла из кабинета, всем своим видом дав понять, куда ему следует засунуть свою теорию. Мать всю жизнь держала ее на голодной диете, потому что Маффин была толстухой, а отец как-то обрил ей голову, чтобы стали видны жировые складки на затылке – он хотел заставить ее испытать унижение и стыд за то, что она втихаря таскала еду. Этобыло достаточно отвратительно, но едва ли Маффин переживала тогда сильнее, чем большинство других детей. Но теперь она стала взрослой. И что же ей делать с этим гложущим ее изнутри «существом»?
Официантка шваркнула тарелку на стол перед Джерри. На тарелке лежал сандвич толщиной дюйма в четыре, сдобренный горчицей и мясным соусом. За один только его запах Маффин готова была убить любого. И у Джерри глаза мерцали, как у голодной гиены.
Он ухватил самую суть, поняла вдруг Маффин. Какое отношение имеет голод к еде? И Маффин, и Джерри знали, что фруктовое масло не решит ничьих проблем, но публика так жаждала помощи, что ей все равно – она готова обманываться. Маффин прекрасно знала эту жажду. «Ветреную танжерку» будут покупать цистернами, и Маффин станет богатой и могущественной женщиной. Она была в этом уверена, потому что и сама купила бы эти духи.
Маленькое белое существо поднялось на задние лапки и издало душераздирающий крик. Непрофессионал назвал бы этот звук воплем ужаса, но Эллис Мартин, нобелевский лауреат в области нейрофизиологии, не был настолько невежествен, чтобы наделять лабораторную крысу способностью вести себя, как человек. И поэтому, если бы Элу предложили определить поведение данной конкретной крысы, он бы прибег к слову «радость». Люси не была испугана. Она пребывала в экстазе.
Сооружение, над которым склонился Эл, напоминало средних размеров домашний бассейн. Люси только что успешно выполнила свою задачу – проплыла по подводному лабиринту и теперь сидела на плотике, получая стимулирующие импульсы через электроды, вживленные в ее мозг. Это должно было одновременно служить ей поощрением и навсегда «выжечь» проделанный маршрут в ее нервных проводящих путях. Нажатием кнопок на специальном пульте Эл мог контролировать всю программу эксперимента и стимулировать Люси.
Крыса снова рвалась в путь, и Эл дал команду. Люси, охотно перебирая ножками, проделала привычный уже путь и без тени сомнения вскарабкалась на плотик. Когда она подняла мордочку кверху, ушки ее топорщились, а усики подрагивали. Ее пронзительный крик почти заглушил скрип двери, отворившейся за спиной у Эла.
