Текст книги "Громыко. Война, мир и дипломатия"

Автор книги: Святослав Рыбас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 46 страниц)

Ее выполнение означало бы, что в Советском Союзе решена продовольственная программа, удовлетворены потребности в качественных товарах широкого потребления, каждая семья получила благоустроенную квартиру, ликвидирован тяжелый малоквалифицированный ручной труд. И самое главное, отношения между людьми стали по-настоящему братскими. Было ли всё это возможным?

Дальнейшие события показали, что Программа во многом была утопической, так как составляющая часть проекта – разоружение в мировом масштабе – оказалась несбыточной. Руководство СССР, не рассчитав своих сил, совершило стратегическую ошибку, ввязавшись в гонку вооружений, на поддержание которой уходило до половины государственного бюджета.

Кроме принятия новой Программы, на XXII съезде Хрущев вернулся к проблеме культа личности Сталина, что явилось следствием продолжающейся борьбы в руководстве страны. Стоявшая на повестке дня проблема демократизации управления экономикой и социальной сферой наталкивалась на барьеры жесткой планово-распределительной системы, уже исчерпавшей возможности экстенсивного роста.

Однако, разгромив сталинизм во второй раз, партийное руководство не решилось на меры по преодолению разрыва между обществом и властью. Номенклатура осталась вне критики, отгороженная от реальной жизни населения своими льготами, несменяемостью, отсутствием гласности. Хотя тело Сталина было вынесено из мавзолея и перезахоронено возле Кремлевской стены (что должно было означать, что вождь выброшен из истории), в основах советского строя не произошло кардинальных перемен. Более того, атмосфера XXII съезда позиционировала Хрущева как нового вождя, – второго, более мягкого издания Сталина. Разоблачая Сталина, Хрущев не предусмотрел никаких мер, исключавших бесконтрольное принятие решений одной личностью и гарантирующих от повторения ошибок «вождя народов».

Вскоре Хрущев снова продемонстрировал двойственность своей политики. В ноябре 1962 года в Выставочном зале Манежа при осмотре работ скульпторов Хрущев выразил предельное возмущение увиденным. Он оскорблял творцов, называл их работы «дерьмом собачьим». В декабре на встрече с творческой интеллигенцией Хрущев усугубил разрыв, продолжая поносить ее за абстрактное искусство и преклонение перед Западом.

В апреле 1962 года началась разработка новой Конституции СССР, председателем Конституционной комиссии стал Хрущев. В подготовительных материалах комиссии указывалось, что одним из существенных недостатков Конституции 1936 года являлось отсутствие реальных гарантий от злоупотребления властью. В новом Основном законе следовало закрепить нормы, препятствующие повторению культа личности. Предполагалось законодательно ограничить срок пребывания у власти высших руководителей государства. Также предполагалось расширение полномочий парламента (Верховного Совета), подотчетность ему правительства, прокуратуры, Верховного суда, плановых и хозяйственных органов. Должна была обеспечиваться полная гласность в работе Советов, гарантировались права прессы. Предусматривалось расширение самостоятельности руководителей предприятий в распоряжении материальными фондами, планировании производства и т. д. Указывалось на необходимость дополнить социальные права граждан правами их участия в управлении делами страны, предприятия, колхоза, правом на критику и судебное обжалование действий должностных лиц и органов государственного управления. Поднимался вопрос ликвидации паспортной системы, введения суда присяжных, учреждения Конституционного суда. Работа над новой Конституцией свидетельствовала, что общество при Хрущеве достигло качественных изменений в своем развитии.

Политико-экономическое отступление

В программу КПСС в 1961 году был включен пункт о «нормальной рентабельности» предприятий, в том числе и промежуточных переделов, что не могло не вести к децентрализации промышленных структур, росту социальных расходов, падению темпов развития и рентабельности.

Другими словами, не имея достаточного финансового капитала, хрущевское руководство под давлением урбанизированного общества попыталось перераспределять средства в потребительский сектор, что противоречило имевшейся структуре управления экономикой.

Впрочем, Хрущев уже исчерпал свой потенциал. Символично, что он разрешил публикацию поэмы Александра Твардовского «Теркин на том свете», пафос которой направлен против советской бюрократии, и при этом был арестован и осужден «за тунеядство» поэт Иосиф Бродский, будущий нобелевский лауреат. Тогда никто не задался вопросом: может ли поэт считаться тунеядцем?

В сентябре 1964 года в газете «Известия», редактируемой зятем Хрущева Алексеем Аджубеем, появилась статья о реформе русского языка – предлагалось писать «ноч», «жури», «заец» и т. д. Поскольку сам Хрущев писал с большими орфографическими ошибками, не исключено, что идея адресовалась ему. Но она не имела последствий.

Хрущев все же пытался преодолеть свою ограниченность. Так, в сентябре 1962 года в «Правде» была напечатана статья харьковского экономиста Е.Г. Либермана «План, прибыль, премия». Предлагалось внедрить в экономику рыночные принципы, сделать категорию прибыли одной из базисных. Но развивать эти идеи было суждено уже преемникам Хрущева. Фактически он возвращался к тому, чем закончил повергнутый им Маленков.

Кремлевский переворот. К власти приходит новое поколение

На этом завершился переходный послевоенный период, окончательно определились отношения бывших союзников, силовые потенциалы, и возникло понимание, что дальнейшее соперничество будет непрямой борьбой на измор. А в такой борьбе шансы Советского Союза были неизмеримо меньше. На новом историческом этапе повторялась ситуация 30-х годов: оборона на Западе и на Востоке, преодоление внутренних проблем и необходимость активной политики за рубежом. При переходе к стратегической обороне должны были произойти перемены и в советской верхушке.

Заговор против Хрущева был организован двумя группами: в первую входили Шелепин, председатель КГБ СССР В.Е. Семичастный и заместитель председателя Совета министров СССР Д.С. Полянский, во вторую – «старые» партийные руководители: председатель Президиума Верховного Совета Л.И. Брежнев, члены Президиума ЦК М.А. Суслов, А.Н. Косыгин, Г.И. Воронов, секретари ЦК Ю.В. Андропов, П.Н. Демичев, Б.Н. Пономарев и др. Их поддержали военные.

В октябре 1964 года Хрущева, отдыхавшего на Черном море в Пицунде, вызвали в Москву якобы для обсуждения его предложений по сельскому хозяйству. По-видимому, он догадывался, что его ждет, но не стал сопротивляться. 14 октября на пленуме ЦК КПСС под председательством Брежнева Хрущев был отправлен в отставку. Он прожил еще немало лет и умер 11 сентября 1973 года, успев помириться с писателями и художниками, которых раньше громил; написал мемуары, которые втайне от властей как настоящий диссидент издал на Западе; и самое существенное – покаялся, сказав: «Руки у меня по локоть в крови. Это самое страшное, что у меня на душе» ^{228} .

Тем не менее его судьба уникальна. Бывший юный пастушок из курской деревни Калиновка стал «русским царем», проявив природную мощь, энергию и в конце концов – ограниченность того слоя населения, из которого в 20-е годы сформировалась новая советская элита, пришедшая на смену имперской. Неся в себе энергию мировой революции, Хрущев всю жизнь оставался революционером и романтиком, считая, как и Сталин, что «нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять».

Одновременно со смещением Хрущева полностью исчерпался героический период Советского Союза. Отныне начинался новый, содержание которого заключалось в стремлении избежать назревающего внутреннего идейного и экономического кризиса и уйти от опасности войны с Западом.

В октябре 1964 года на пленуме ЦК КПСС, когда Хрущева отправили в отставку, произошел поколенческий переворот – Брежнев, Косыгин и Подгорный стали новыми руководителями страны. Соответственно, и Громыко наконец стал хозяином в МИД, больше не вздрагивая от сумбурных реакций Хрущева. Когда он вернулся в свой кабинет в министерстве, сказал заместителям: «Хрущев хотел разрушить дипломатическую службу. Не удалось. Это все позади».

В подготовленном под руководством Громыко международном разделе доклада Брежнева на торжественном заседании 6 ноября 1964 года в честь 47-й годовщины Октябрьской революции было определено главное направление – «обеспечение мирных условий для построения социализма и коммунизма, на укрепление единства и сплоченности социалистических стран, на поддержку освободительных революционных движений, на всемерное развитие солидарности и сотрудничества с независимыми государствами Азии, Африки и Латинской Америки, на утверждение принципов мирного сосуществования с капиталистическими государствами, на избавление человечества от мировой войны».

Эти принципы и легли в основу советской дипломатии.

Кроме того, у Андрея Андреевича были дружеские отношения с Брежневым, он всегда был на стороне Леонида Ильича во всех внутренних конфликтах в партийно-советской верхушке. А то, что конфликты практически сразу возникли, нет никакого секрета. Сначала официально считалось, что после Хрущева к власти пришло «коллективное руководство» (так было и в первое время после смерти Сталина), но вскоре Брежнев, которого поддерживал партийный аппарат, стал оттеснять Косыгина и Подгорного.

Любопытна такая подробность взаимоотношений среди членов Политбюро. Брежнев обращается к Андропову: «Я слышал, что Подгорный и Шелест уже второй раз выезжали на охоту вместе. Как ты думаешь, что бы это могло значить? Присмотрись-ка, Юра, повнимательнее, как бы эти охотники нам неожиданных трофеев не привезли» ^{229} .

Понятно, о каких «трофеях» говорил многоопытный Брежнев.

СССР – гигантская экономика, гигантские проблемы

Главной задачей нового руководства было достижение устойчивого развития. Стала закрепляться практика управления отраслями, обслуживающая «неизменный режим расширенного воспроизводства сложившихся технологических систем» ^{230} . Если Сталин и Хрущев, пусть и волевыми методами, добивались ускоренного развития новых технологий, то теперь эта тенденция сходила на нет. Система кредита вместо стимулирования эффективных производств, как это происходит в рыночной экономике, поддерживала старые и утратившие потенциал развития производства. Планирование экономики из мощного рычага управления всё больше превращалось в тиражирование прошлых технологических достижений, а прорывные открытия, как правило, внедрялись только в военно-промышленном комплексе и не находили применения в гражданских отраслях.

По сравнению с СССР в развитых странах Запада новые технологии, также финансируемые из государственного бюджета, быстро выходили на рынок потребительских товаров, откуда полученная прибыль возвращалась для новых научных исследований и производств. Таким образом, экономика Запада постоянно работала в инновационном режиме.

Общество положительно приняло приход к власти новой команды. В 1965 году в два раза уменьшилось число протестных «антисоветских» выступлений, антицерковное давление прекратилось. 4 октября 1965 года было принято постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». С этого документа началась реформа, получившая название «косыгинской». Она предполагала: переход от административных методов ведения хозяйства к экономическим, расширение прав предприятий; увеличение объема средств, оставляемых в их распоряжении, для развития производства и поощрения работников; увязывание порядка премирования работника по его индивидуальным показателям с результатами деятельности всего предприятия; развитие прямых связей между производителями и потребителями на основе взаимной материальной ответственности; усиление роли прибыли в стимулировании работников. Основным плановым показателем стал объем реализуемой, а не валовой продукции, то есть уже недостаточно было отправить произведенную продукцию на склад, но требовалось ее поставить потребителям и получить за нее оплату.

Это была попытка вернуться к рыночному опыту «советского госкапитализма», который был прерван в связи с ускоренной индустриализацией; попытка ликвидировать отчуждение между работником и производством.

Реформа потребовала перераспределения бюджетных средств в пользу отраслей группы «Б» для создания избытка товаров народного потребления и получения возможности вернуть в оборот средства, полученные от увеличения фондов заработной платы в отраслях группы «А». Соответственно, расширялись права хозяйственных органов и уменьшались права партийных. В перспективе реформа могла привести к перераспределению властных полномочий в политической верхушке. Советская экономика крайне нуждалась в преобразованиях: затраты энергии и сырья на единицу конечного продукта в СССР были примерно в два раза выше, чем в США; строительство промышленных предприятий в среднем велось в пять раз медленнее.

Кроме того, для развития задыхающегося сельского хозяйства требовалось либерализовать экономику, то есть в той или иной степени вернуться к рыночным принципам. В марте 1965 года пленум ЦК КПСС принял решение повысить государственные закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию, установить твердый план закупок на шесть лет (i 965– 1970 годы), ввести 50-процентную надбавку за сверхплановую продажу сельскохозяйственной продукции государству, увеличить капиталовложения в деревню. Село получило кредиты. В 1966—1970 годах инвестиции в сельское хозяйство выросли на 62 процента по сравнению с предыдущим пятилетием. Сельхозпроизводство выросло на 21 процент.

Были отменены налоги на частные подсобные хозяйства, в печати появились статьи об экономической целесообразности подсобных хозяйств. Правда, вернуть им прежнюю роль в общесоюзной экономике было уже невозможно.

Экономическая реформа была эффективна, объем промышленного производства в 1966—1970 годах вырос на 50 процентов, национальный доход вырос на 41 процент (против 32 процентов в предыдущем пятилетии), реальные доходы на душу населения – на 33 процента (против 19 процентов), производительность труда – на 37 процентов (против 29 процентов). Впервые темпы роста товаров народного потребления сравнялись с темпами роста производства. Было создано около 1900 крупных предприятий, и, в частности, построен Волжский автозавод в Тольятти, начавший в 1970 году массовый выпуск легковых автомобилей «Жигули» (по лицензии итальянского «Фиата»). Начато ускоренное освоение Западносибирской нефтегазовой провинции, что в 70-е годы позволило увеличить добычу нефти в 10 раз, газа – в 16 раз.

Однако часть заработанных в результате экономической реформы денег не обеспечивалась товарами и превращалась в растущий неудовлетворенный спрос, постоянно поддерживавший дефицит товаров, спекуляцию, теневую экономику, так называемых «цеховиков». Вклады в сберкассы увеличились на 250 процентов (против 72 процентов), их доля к концу пятилетия составляла более трети розничного оборота. «Началось активное формирование так называемого денежного навеса неудовлетворенного спроса, обрушение которого знаменовало впоследствии окончательный крах советской экономики» ^{231} .

После 1970 года экономическая реформа пошла на спад, натолкнувшись на неразрешимые противоречия в политической системе. Для ее успешного продолжения требовалось устранить несоответствия в ценообразовании, углубить рыночные отношения. Так, при существующем ценообразовании были убыточны многие отрасли: угледобывающая, металлургическая, пищевая, мясопереработка. Повышение закупочных цен на сельхозпродукцию для поддержания бедствующего сельского хозяйства привело к крупным потерям бюджета, так как розничные цены на продукты питания остались неизменными, то есть каждый килограмм мяса или литр молока должен был дотироваться государством. Соответственно, производство этих продуктов вынужденно сдерживалось.

Однако ряд отраслей (военная промышленность, нефтяная, газовая и т. д.) были сверхприбыльны. Попытка упорядочить ценообразование окончилась неудачей, а из этого последовало свертывание всей реформы. Экономика осталась сверхцентрализованной, негибкой и неотзывчивой к новациям. Опираясь на мощь государства, она не воспринимала экономических интересов человека. Легкая промышленность так и осталась на обочине, а ценообразование – на уровне административных решений.

В марте—апреле 1966 года состоялся XXIII съезд КПСС. На нем получил поддержку поворот к хозрасчетным методам хозяйствования, отменены положения Устава КПСС, принятого на предыдущем съезде, об обязательной сменяемости части партаппарата. Президиум ЦК был переименован в Политбюро, а первый секретарь стал генеральным секретарем.

Некоторые представители интеллигенции увидели в усилении роли центральных министерств и в переименованиях высших органов партии симптомы возвращения к сталинским методам управления. На встрече с писателем Константином Симоновым Брежневу пришлось высказаться на этот счет: «Пока я в этом кабинете (генерального секретаря), крови не будет». При этом Брежнев не допускал критических высказываний о Сталине, но и не восхвалял его; он просто избегал этой темы.

Однако руководство СССР ни тогда, ни позже не смогло преодолеть внутреннего раскола советской системы, опирающейся на принципы управления экономикой, выработанные при Сталине. Одна часть общества требовала от власти не сбрасывать со счетов всех достижений сталинского времени, а другая часть подозревала власть в желании реабилитировать свергнутого с пьедестала вождя. Это в конечном итоге привело и к идеологическим конфликтам в обществе, так как усиливающаяся централизация не нуждалась в разнообразии взглядов на развитие страны, а административный аппарат в силу своей природы не был готов отдать часть своих функций рыночным механизмам. Оказалось, что военные и внешнеполитические задачи можно решать только в рамках старой советской практики.

После хрущевской оттепели действительно наступила идеологическая «подморозка». Власть по-прежнему резко отрицательно реагировала на критику в свой адрес, строго наказывая за попытки распространять оппозиционные материалы как внутри страны, так и за рубежом. В условиях продолжающейся «холодной войны» попытки западных стран поддерживать первых советских диссидентов приводили к усилению политического давления на эти малочисленные группы, создавая этим людям ореол героев-страдальцев.

Стремление руководства СССР к политической стабильности и неумение использовать заложенный в прошлые годы теоретический и практический опыт в части применения рыночных принципов привели к стратегическим провалам в ряде направлений.

Во-первых, сверхдоходы от продажи сибирской нефти вызвали настоящую эйфорию и отрицательно повлияли на развитие высокотехнологичных производств. Ставка была сделана на закупку соответствующей продукции за границей.

Во-вторых, тысячи молодых людей с высшим образованием, которые ожидали применения своих дарований в науке и на производстве, оказались в бесперспективной зоне «вечными младшими научными сотрудниками». Правящая элита замыкалась, утрачивала творческий потенциал, главные усилия направляла на сохранение своего положения.

В-третьих, командная экономика, порождающая дефициты товаров народного потребления, способствовала возникновению и развитию подпольных производств. Из утаенных ресурсов выпускалось множество товаров: обувь, костюмы, сорочки, плащи и т. д. Таким образом, «доделывалась» незавершенная реформа. Эта теневая экономика нуждалась в своих лоббистах, экономистах, пропагандистах. Она сомкнулась с преступной средой, получила выходы в партийное руководство. Так возникло огромное явление, враждебное, по своей сути, советскому строю, но вместе с тем являющееся порождением и частью этого строя.

На долгие годы развитие СССР пошло по двум расходящимся направлениям. На первом мы видим огромные финансовые вложения в создание нескольких десятков территориально-производственных комплексов (ТПК) – в Западной Сибири (нефть и газ), Павлодарско-Экибастузский в Казахстане (уголь), Канско-Ачинский в Краснодарском крае (уголь), Саянский в Хакасии (алюминий), Братско-Усть-Илимский лесопромышленный комплекс в Иркутской области. Была построена Байкало-Амурская железнодорожная магистраль, которая связала Восточную Сибирь с Дальним Востоком. Это была третья волна освоения зауральских территорий (после столыпинского переселения крестьян и сталинской индустриализации), очень важная в геополитическом и управленческом отношении. Можно сказать, решалась вечная проблема России, заполнялись пустоты на ее огромной территории и создавалась более прочная экономическая структура.

На втором направлении нарастало отчуждение общества от официальной политики и идеологии. За фасадом великих строек и военной мощи многие с тревогой видели технологическое отставание, неэффективность управления, слабость идеологии. Внешнее спокойствие будничной жизни (начиная с 1968 года против участников немногочисленных беспорядков не использовалось оружие) означало, что протесты ушли в глубину В городах стало массовым слушание западных русскоязычных станций, которые передавали информацию о реальных проблемах СССР. Особую роль стала играть художественная литература. В ней отразились острые проблемы общественного развития, на которые официальная пропаганда не давала ответов. Стала востребованной так называемая «деревенская литература», писатели Василий Белов, Борис Можаев, Владимир Солоухин, Федор Абрамов показывали жизнь деревни без прикрас, из их произведений следовало, что произошел трагический разрыв между традиционными нравственными ценностями и официальной практикой. Другие прозаики и поэты высказывали идеи, близкие урбанизированному населению – неприкосновенность частной жизни, свобода печати и т. д. Для молодого поколения, живущего в отдельных квартирах и имеющего садовые участки, многие порядки казались нелепостью. Например, в садовых домиках официально запрещалось устанавливать печи.

Наиболее остро конфликт между личностью и государством проявился в деле Александра Солженицына. В его оценке советской индустриализации основы могущества СССР власти увидели разоблачение «неоправданных жертв, организованной государством системы подневольного труда», очернение Октябрьской революции. В ноябре 1969 года Солженицын был исключен из Союза писателей СССР, но в октябре 1970 года ему присудили Нобелевскую премию.

* * *

Тем не менее советская система была стабильной. Индустриальное общество было построено. Уровень жизни населения был достаточно высоким. Росла численность населения – в 1975 году на 1000 человек рождаемость составляла 15,7, смертность – 9,8. (Правда, уже стали намечаться демографические проблемы в связи со снижением рождаемости в европейской части страны.) Среднемесячная зарплата в 1980 году в народном хозяйстве равнялась 269 рублям. В социальном составе населения преобладали средние имущественные слои, что свойственно развитому индустриальному обществу с социальным государством. В большинстве семей к началу 80-х годов были холодильники и телевизоры. Килограммовый батон белого хлеба стоил 28 копеек. Газ, электричество, теплоснабжение жилья были дешевыми. Производство основных продуктов питания (в килокалориях на душу населения) составило в 1976—1980 годы без малого 3,5 миллиона килокалорий в год. Это наиболее высокий показатель за всю историю России. Несмотря на то, что в СССР не было голода, а обеспечение продуктами питания было намного выше уровня развивающихся стран и по некоторым показателям (яйца, молоко) превосходило США, дефицит ряда продуктов (мясо) раздражал население. На продукты питания средняя семья тратила около трети своего дохода, поэтому росли потребности в качественных товарах, которые отечественная промышленность, ориентированная с 30-х годов на выпуск валовой продукции, не могла предоставить в нужном объеме. Таким образом, рост благосостояния выражался в отложенном спросе, порождал дефицит.

После трагедии в Новочеркасске правительство опасалось серьезно повышать розничные цены. К концу 80-х годов на поддержание розничных цен на продовольствие расходовалось 10– 1.2 процентов ВВП, что превращало сельское хозяйство в вечно побирающегося нахлебника, лишенного перспектив самостоятельного развития, и к тому же сокращало возможность финансирования наукоемких отраслей. Проблема продовольственного обеспечения решалась через импорт фуражного зерна (для поддержания животноводства), которое приобреталось на конвертируемую валюту.

Однако непрерывное повышение мировых цен на нефть сохраняло устойчивость экономики, позволяло поддерживать промышленное строительство и социальные программы. В Кремле не хотели видеть, что СССР уже достиг пределов возможного. Проблема таилась в том, что руководство не осознало первоочередной важности постиндустриальной модернизации, продолжало вкладывать огромные средства в основные фонды явно устаревающего технологического уклада.

В советском обществе произошли глубокие изменения. Доля населения, занятого в сельском хозяйстве, к началу 70-х годов составляла 25 процентов, в промышленности и строительстве – 38 процентов. (В 1928 году соответственно – 80 и 8 процентов.) К началу 80-х годов городское население насчитывало более 163 миллионов человек, из которых 32,7 процента составляли специалисты с высшим и средним образованием. По данным ЮНЕСКО, уже в 1960 году СССР занимал второе-третье место в мире по интеллектуальному потенциалу. По сравнению с довоенным временем он стал совершенно новой страной.

Однако быстрая перековка сельских жителей вела к культурной и социальной маргинализации значительной их части и увеличению социальной неоднородности общества. В итоге процесса ускоренной урбанизации городская среда отличалась неполноценностью, незавершенностью, а городское население не успело приобрести таких высших качеств, как инициативность, самостоятельность мышления, творческое отношение к действительности. В опосредованной форме проявлялись потери, связанные с разгромом имперской элиты после 1917 года. Очевидно, этими процессами объясняется связь между выдающимися достижениями в индустриализации (доля СССР в мировом промышленном производстве достигла 10 процентов) и разительным отставанием в использовании вычислительной техники, энергосберегающих технологий, создании инфраструктуры и т. д. Советская модель модернизации уже достигла своего предела и уперлась в ограничители своего развития: отсутствие демократических свобод, гражданского общества, рынка. Государственная машина стала терять скорость из-за отсутствия творческой и ответственной личности.

При этом брежневское поколение руководителей, воспитанное в годы индустриальной модернизации, быстро устаревало в социально-общественном плане. Оно воспроизводило методы управления довоенного и военного времени, когда на первом месте стояли задачи реформировать аграрную страну, обеспечить валовые показатели роста промышленности, удовлетворить главные потребности населения, создать сильную армию и мощную оборонную промышленность. Брежневские кадры почти не подвергались ротации, так как экономические и политические условия этого не требовали. Сталинские чистки и хрущевские перетряски остались в прошлом, как страшный сон. Подпирающее снизу новое поколение упиралось в отсутствие механизма обновления элиты, застывало в раздражении от неудовлетворенного карьерного роста и невостребованности. Образно говоря, система сама плодила революционеров в лице младших научных сотрудников и рядовых инженеров, образованных, умных и ненужных.

В этой обстановке огромное значение приобретало качество личности отдельного руководителя. Здесь надо искать ответ на вопрос, почему Громыко обладал высоким авторитетом, чем отличался от многих других министров.

Приближающийся кризис отразился в драматической судьбе директора одного из совхозов в Казахстане И.Н. Худенко, который в результате разрешенного эксперимента перевел свое хозяйство на полный хозрасчет и, применяя материальное стимулирование, повысил прибыльность в семь раз, а зарплату в четыре раза. Он доказывал, что внедрение его системы увеличит объем сельскохозяйственного производства в стране в четыре раза, уменьшит число занятых в сельском хозяйстве с 30 миллионов человек до 6 миллионов. Однако Худенко в 1972 году был осужден за «хищение государственной собственности» и вскоре умер в тюремной больнице. В его судьбе отразился надвигающийся кризис всей социальной системы, которая для своего дальнейшего развития должна была покушаться на свои социальные основы. (А куда надо было деть 26 миллионов человек, высвобождаемых по методу Худенко? Аналогичная по социальным последствиям Столыпинская реформа, кроме значительного укрепления сельскохозяйственного производителя, выбросила на свободный рынок труда миллионы людей, которых не успевала использовать промышленность, что в итоге привело к огромным напряжениям в империи.)

Правящая элита, получив при Брежневе гарантию неприкосновенности, утратила стимулы дальнейшего социально-экономического развития. Вместо самоотверженной работы руководители торговались за снижение плановых заданий, заботились о собственном благополучии. Одной из важнейших (если не самой важной) целей для вступающих на профессиональную стезю молодых людей стали личная карьера, личный успех. Это означало роковой разрыв между официальной идеологией приоритетности общих целей «во имя блага советского народа» и частными устремлениями.

В декабре 1977 года была принята новая Конституция СССР. Она сменила старую, принятую при Сталине еще до войны, и создала юридический каркас состоявшихся за 40 лет социально-экономических преобразований.

В определении социальной природы государства Конституция дезавуировала положение Программы КПСС о построении к 1980 году коммунистического общества. Утверждалось: «В СССР построено развитое социалистическое общество на этом этапе, когда социализм развивается на своей собственной основе, все полнее раскрываются созидательные силы нового строя, преимущества социалистического образа жизни…» Конституция провозглашала, что «на основе сближения всех классов и социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность – советский народ». В значительной части эти положения были декларативны.