Текст книги "Громыко. Война, мир и дипломатия"
Автор книги: Святослав Рыбас
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц)
Неизбежность войны не означает, что она случится завтра
25 ноября после обсуждения в Кремле итогов переговоров Берлину было послано сообщение (а вдруг одумаются?), что СССР готов принять проект пакта об экономическом и политическом сотрудничестве четырех государств на условиях, которые должны быть закреплены в секретных протоколах. И повторялись уже известные предложения о Финляндии, Румынии, Болгарии, Босфоре; зона к югу от линии Баку – Батум в сторону Персидского залива должна быть признана центром «территориальных устремлений Советского Союза».
Сталин решил добиться максимально возможного, пользуясь погруженностью Германии в войну с Англией. Если бы у него получилось, СССР обеспечил бы от Баренцева до Черного моря и Кавказа гарантированную линию обороны.
В итоге, отказавшись «загребать жар» для Гитлера и отстаивая свою позицию, Сталин (никак того не желая) убедил его, что без СССР Германия не может получить полный контроль над Средиземным морем, Ближним и Средним Востоком, что ключ лежит в кармане Сталина и что без разгрома СССР Германия не решит глобальной задачи мирового господства.
18 декабря канцлер утвердил Директиву № 21 (план «Барбаросса»): нападение на СССР предусматривалось на 16 мая 1941 года. Молниеносным ударом он должен быть повержен.
Начиная с этого времени Сталин стал получать десятки сообщений о войне с Германией и различные указания на ее сроки. Он понимал, что под многими может быть реальная основа, но еще он знал, что Англии жизненно необходимо, чтобы Советский Союз как можно быстрее начал военные действия против Германии.
Но Сталин хотел действовать как Рузвельт – готовиться и ждать. Ему не было жалко Англии, как и Англии не было жаль СССР, жестокость борьбы за мировые ресурсы была предельно обнажена.
Из дальнейших действий Кремля видно, что советское руководство твердо отстаивало свои позиции. К тому же из Вашингтона был получен сигнал: в январе 1941 года Рузвельт снял «моральное эмбарго».
17 января 1941 года Москва вновь заявила Берлину, что Советский Союз считает восточную часть Балканского полуострова зоной своей безопасности и не может быть безучастным к событиям в этом районе.
24 марта СССР взял обязательство оказать поддержку Турции в случае, если она подвергнется агрессии.
5 апреля заключен договор о дружбе и ненападении с Югославией (после совершенного там военного переворота и за сутки до начала германской агрессии против Белграда).
13 апреля СССР и Япония заключили договор о нейтралитете.
* * *
(В послесталинской историографии утвердилось мнение о том, что советское руководство сознательно закрывало глаза на нарастающие угрозы со стороны Германии. Громыко же считал иначе: «Агрессивные замыслы гитлеровской клики и ее намерение напасть на Советский Союз были очевидны для Советского правительства и руководства Советских Вооруженных сил. Однако был допущен просчет в определении сроков этого нападения. И. В. Сталин ошибочно полагал, что в ближайшее время Гитлер не решится нарушить договор о ненападении, если ему не дать для этого предлога…
Отсрочка вовлечения СССР во Вторую мировую войну дала время для дальнейшего укрепления обороноспособности страны, для развития военно-промышленной базы, для перестройки работы оборонной промышленности с учетом все более явственно надвигавшейся военной опасности, для дальнейшего повышения боевой готовности вооруженных сил. Однако некоторые вопросы, связанные с обороной страны, решить не удалось. Многие из намеченных мероприятий из-за недостатка средств и времени не были осуществлены до конца.
Не менее важный выигрыш был для СССР и с внешнеполитической точки зрения. К моменту гитлеровского нападения на Советский Союз его международное положение, равно как и вся международная обстановка, изменилось кардинальным образом. Стране Советов удалось не только покончить с внешнеполитической изоляцией, в которой она оказалась в результате мюнхенского сговора Англии и Франции с фашистскими государствами, но и разрушить мюнхенский антисоветский фронт.
Англия теперь воевала с Германией, а империалистические противоречия между США, с одной стороны, Германией и Японией, – с другой, настолько обострились, что возможность сговора правительств США и Англии с фашистскими агрессорами становилась нереальной. Создавались объективные предпосылки для объединения в антифашистскую коалицию крупнейших государств мира – СССР, США и Англии» {69} .)
Другими словами, со времен Мюнхена внешнеполитическая ситуация изменилась радикально.
18 апреля 1941 года при встрече с заместителем наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинским британский посол Стаффорд Криппс вручил памятную записку, в которой давалось понять, что выбор Лондоном вариантов ближайшего будущего зависит от позиции Советского Союза. Предупреждалось, что в Англии имеются влиятельные силы, по-прежнему делающие ставку на заключение мира с Гитлером, восстановление прежнего положения в Западной Европе, согласие с расширением германского продвижения в восточном направлении. Указывалось, что и в Соединенных Штатах есть сторонники этого варианта. В записке без дипломатических оговорок заявлялось, что безопасность СССР «не представляет собой прямого интереса для правительства Великобритании» по сравнению с безопасностью Франции и некоторых других западноевропейских стран.
Далее в британском документе рассматривались возможности: либо Германия может не прибегать к агрессии, либо нападает на Советский Союз.
«Что касается первого варианта, то правительство Великобритании было бы, очевидно, поставлено перед необходимостью усилить свою блокаду везде, где это представляется возможным. При втором варианте у нас был бы обоюдный интерес… и в этом случае правительство Великобритании, исходя из своих собственных интересов, стремилось бы по мере сил помешать Гитлеру в достижении его целей… Мы приложили бы поэтому все старания, чтобы оказать содействие Советскому Союзу в его борьбе, причем помощь давалась бы нами в экономическом смысле или другими практическими способами, например координированной воздушной активностью…» В заключение в памятной записке указывалось, что если события пойдут по второму варианту, то следовало бы приступить к улучшению отношений между Англией и СССР, что «послужило бы на пользу и той и другой стороне» {70} .
* * *
5 мая начальник Разведывательного управления Генштаба Красной армии Голиков передал Сталину спецсообщение, из которого следовало, что Германия готовит военное вторжение в пределы СССР. «За два месяца количество немецких дивизий в приграничной зоне против СССР увеличилось на 37 дивизий (с 70 до 107). Из них число танковых дивизий возросло с 6 до 12 дивизий. С румынской и венгерской армиями это составит около 130 дивизий» {71} .
6 мая Сталин стал председателем Совнаркома, что свидетельствовало о крайней обеспокоенности советского руководства создавшейся обстановкой и необходимости концентрации власти в одних руках. Молотов стал первым заместителем председателя правительства и сохранил пост наркома иностранных дел.
В мае 1941 года Сталин написал Георгию Димитрову письмо, из которого видна идейная основа будущей войны: «Нужно сочетать идеи здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интернационализм должен опираться на тот национализм… Между правильно понятым национализмом и пролетарским интернационализмом нет и не может быть противоречия» {72} .
14 мая 1941 года Гитлер направил Сталину личное письмо. Оно в дипломатической практике не имеет прецедентов. «Я пишу это письмо в момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно достичь долговременного мира в Европе – не только для нас, но и для будущих поколений без окончательного крушения Англии и разрушения ее как государства. Как Вы хорошо знаете, я уже давно принял решение осуществить ряд военных мер с целью достичь этой цели. Чем ближе час решающей битвы, тем значительнее число стоящих передо мной проблем. Для массы германского народа ни одна война не является популярной, а особенно война против Англии, потому что германский народ считает англичан братским народом, а войну между нами – трагическим событием. Не скрою от Вас, что я думал подобным же образом и несколько раз предлагал Англии условия мира. Однако оскорбительные ответы на мои предложения и расширяющаяся экспансия англичан в области военных операций – с явным желанием втянуть весь мир в войну убедили меня в том, что нет пути выхода из этой ситуации, кроме вторжения на Британские острова.
Английская разведка самым хитрым образом начала использовать концепцию “братоубийственной войны” для своих целей, используя ее в своей пропаганде – и не без успеха. Оппозиция моему решению стала расти во многих элементах германского общества, включая представителей высокопоставленных кругов. Вы наверняка знаете, что один из моих заместителей, герр Гесс, в припадке безумия вылетел в Лондон, чтобы пробудить в англичанах чувство единства. По моей информации, подобные настроения разделяют несколько генералов моей армии, особенно те, у которых в Англии имеются родственники.
Эти обстоятельства требуют особых мер. Чтобы организовать войска вдали от английских глаз и в связи с недавними операциями на Балканах, значительное число моих войск, около 80 дивизий, расположено у границ Советского Союза. Возможно, это порождает слухи о возможности военного конфликта между нами.
Хочу заверить Вас – и даю слово чести, что это неправда…
В этой ситуации невозможно исключить случайные эпизоды военных столкновений. Ввиду значительной концентрации войск, эти эпизоды могут достичь значительных размеров, делая трудным определение, кто начал первым.
Я хочу быть с Вами абсолютно честным. Я боюсь, что некоторые из моих генералов могут сознательно начать конфликт, чтобы спасти Англию от ее грядущей судьбы и разрушить мои планы. Речь идет о времени более месяца. Начиная, примерно, с 15—20 июня я планирую начать массовый перевод войск от Ваших границ на Запад. В соответствии с этим я убедительно прошу Вас, насколько возможно, не поддаваться провокациям, которые могут стать делом рук тех из моих генералов, которые забыли о своем долге. И, само собой, не придавать им особого значения. Стало почти невозможно избежать провокации моих генералов. Я прошу о сдержанности, не отвечать на провокации и связываться со мной немедленно по известным Вам каналам. Только таким образом мы можем достичь общих целей, которые, как я полагаю, согласованы…
Ожидаю встречи в июле. Искренне Ваш,
Адольф Гитлер» {73} .
Хочешь мира – готовься к войне, или Скрытые мобилизации
22 июня Германия напала на Советский Союз, что изменило весь мир и судьбы сотен миллионов людей, в том числе и судьбу Громыко, Теперь он должен был, как находившийся в запасе солдат, выступить на передовую.
В нашу задачу не входит описание военных сражений, однако общий контур противостояния необходимо очертить.
В марте 1941 года Совнарком принял решение о переводе промышленности на выпуск военной продукции по плану военного времени.
В мае 1941 года Генштаб направил в приграничные округа директивы, которые оказали важнейшее влияние на весь ход военной кампании 1941 года. Предусматривалась вероятность отступления вглубь страны, а на случай вынужденного отхода – подготовка к эвакуации промышленных предприятий, государственных учреждений, складов и т. д. Определялись три рубежа обороны: фронтовой – по границе, стратегический – по линии Западная Двина, Днепр (Нарва, Сольцы, Великие Луки, Конотоп), государственный (Осташков, Сычевка, Ельня, Почеп, Рославль, Трубчевск). На основании директив Генштаба округа должны были в кратчайший срок, с 20 по 30 мая, представить на утверждение оперативные планы обороны. Фактически это было началом скрытой мобилизации. В мае—июне из тыловых округов – Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского на стратегический рубеж обороны перебазировали несколько армий и корпусов. Всего на западном направлении было 170 дивизий, 57 из них прикрывали границу. Заглядывая вперед, где курится кровавый дым первых месяцев войны, надо сказать, что 28 дивизий не вышли из окружений, 70 дивизий понесли тяжелые потери, но более 70 кадровых дивизий вместе с вновь собранными (всего более 200 дивизий) сорвали решающий этап плана «Барбаросса» – «воспрепятствовать своевременному отходу боеспособных сил противника и уничтожить их западнее линии Днепр – Двина».
При этом учитывалось, что в 1939—1940 годах линия обороны была выдвинута на запад в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине и Западной Белоруссии. Представим, что советские границы остались на линии 1939 года, что удар немцев в июне 1941 года не задержан на целую неделю в Прибалтике, Западной Белоруссии и Западной Украине. Румынские войска, соответственно, тоже не задержаны в Бессарабии.
Отсутствие у обороняющейся стороны этой недели позволило бы немцам быстрее захватить Киев и Смоленск, опередить советское командование, которое не успело бы подтянуть резервы для обороны Москвы. Не исключено, что Москву и Ленинград пришлось бы сдать. Соответственно, немцы смогли бы перебросить с Восточного фронта несколько десятков дивизий для высадки в Англии и прорыва через Египет к нефтяным месторождениям Ближнего Востока и Баку.
Что было бы, если бы нефть оказалась в руках Германии, трудно представить, так как, судя по высказываниям фюрера, именно Ирак, Иран и Баку были энергетической целью его стратегии.
Британское правительство эвакуировалось бы в Канаду. На сколько лет затянулась бы в таком случае война, одному Богу известно. К тому же вполне вероятно, что немецкие физики успели бы сделать атомную бомбу.
Если суммировать все меры, принятые СССР к 22 июня 1941 года, то получится следующая картина:
«Версии просчета Сталина в сроках вероятного нападения Германии на СССР как главной причины наших неудач сопутствует утверждение, что наши войска в 1941 году, до войны, не уступали вермахту в умении воевать, в профессионализме и, если бы их вовремя привели в боевую готовность, они успешно отразили бы нападение агрессоров.
Под боеготовностью при этом понимают только способность войск занять по тревоге рубежи развертывания, упуская главную составляющую боеготовности – умение успешно выполнить боевую задачу по отражению внезапного нападения, которое при таком умении армии и не будет внезапным.
Главным “доказательством” неприведения наших войск в боевую готовность перед агрессией многие считают сам факт их поражений, хотя прямой связи тут нет. Вместо нечетких голословных утверждений, что войска не приводились в боеготовность, пора бы определить конкретный перечень главных мер, которые надо было осуществить для достижения требуемой готовности перед войной. И выявить, какие из них были проведены в жизнь до войны, вовремя; что не было сделано и как это повлияло на исход первых сражений.
В 1935—1941 годах руководством СССР был проведен ряд крупных мер по повышению боеготовности Советских Вооруженных Сил:
1) перевод Красной Армии в 1935—1939 годах на кадровую основу;
2) введение всеобщей воинской обязанности в 1939 году;
3) создание и развертывание серийного производства нового поколения танков и самолетов в 1939—1941 годах, до войны;
4) стратегическое мобилизационное развертывание Вооруженных Сил в 1939—1941 годах из армии мирного времени в армию военного времени (до войны!), с 98 дивизий до 303 дивизий;
5) создание и сосредоточение на западных границах в 1939—1941 годах армий прикрытия невиданной в истории человечества для мирного времени численности в 186 дивизий, с учетом 16 дивизий второго стратегического эшелона, прибывших в армии прикрытия до войны;
6) подготовка Западного ТВД к войне – аэродромы, укрепрайоны, дороги.
В апреле—июне 1941 года, с нарастанием угрозы войны, были приняты дополнительные срочные меры по повышению боеготовности, включавшие:
призыв в апреле – мае 793 тысяч резервистов для пополнения войск западных военных округов почти до штатов военного времени;
Директива Начальника Генштаба от 14 апреля о срочном приведении в боеготовность всех долговременных огневых сооружений, укрепленных районов с установкой в них оружия полевых войск при отсутствии табельного;
скрытая переброска с 13 мая из внутренних округов войск второго стратегического эшелона в западные округа с приведением их при этом в боеготовность – 7 армий, 66 дивизий (16, 19, 20, 22, 24 и 28-я армии, 41-й стрелковый, 21-й и 23-й механизированные корпуса);
приведение в боеготовность 63 дивизий резервов западных округов и выдвижение их ночными маршами, скрытно, с 12 июня в состав армий прикрытия этих округов (Директива НКО от 12.06.41);
приведение в боеготовность и скрытый вывод под видом учений в места сосредоточения 52 дивизий второго эшелона армии прикрытия из мест постоянной дислокации (Приказ НКО от 16.06.41);
вывод дивизий первого эшелона армий прикрытия в укрепрайоны по телеграмме Начальника Генштаба от 10.06.41 и указанию Наркома Обороны от 11.06.41 – с начала июня;
приведение всех войск ПрибОВО и ОдВО в готовность 18-21.06.41;
создание с апреля1941 года командных пунктов и занятие их 18—21 июня срочно сформированными фронтовыми управлениями;
создание группы армий СМ. Буденного на линии Днепра 21.06.41;
досрочный выпуск по Приказу НКО от 14 мая изо всех училищ и направление выпускников в западные приграничные округа;
Приказ НКО№ 0367 от 27.12.40 и его повторение 19.06.41 о рассредоточении и маскировке самолетов и т. п.;
Направление зам. наркома обороны генерала К. А. Мерецкова И. В. Сталиным в ЗапОВО и ПрибОВО для проверки боеготовности ВВС округов 14.06.41;
издание Директивы НКО и Ставки (№1) о приведении в боеготовность войск западных военных округов (подписана 21.06.41 в 22.00, так как С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков уже в 22.20 вышли от Сталина, получив одобрение им этой Директивы, отправив ее с Н. Ф. Ватутиным на узел связи Генштаба).
Всего в боевую готовность до нападения немцев были приведены, таким образом, 225 из 237 дивизий Красной Армии, предназначенных для войны против Германии и ее союзников планам обороны.
Не были проведены в жизнь до войны только две важные меры – всеобщая мобилизация в стране и ввод войск в предполье укрепрайонов.
Стратегическое мобилизационное развертывание Красной Армии до войны в армию военного времени (5,4 млн. чел.), создание огромных армий прикрытия, скрытая мобилизация дополнительно 793 тыс. запасных и др. позволили осуществить практически большую часть мер, предусмотренных всеобщей мобилизацией, в силу чего надобность в проведении ее до войны отпала. Уже в мирное время были сформированы все 303 дивизии, запланированные для войны. Было сделано все главное, что страна должна была и могла сделать для успешного отражения надвигавшейся агрессии, если не затрагивать вопроса о качестве наших войск в сравнении с гитлеровскими. Фактически с марта 1941 г. происходило встречное стратегическое сосредоточение и развертывание вооруженных сил Германии для агрессии и частей Красной Армии – для ее отражения.
Фактически сейчас просчетом в вероятных сроках нападения немцев называют совсем другое – решение Сталина, несмотря на очевидную неизбежность агрессии Германии в июне 1941 года, не объявлять всеобщую мобилизацию и не вводить войска в предполье укрепрайонов до нападения немцев, считая проведенные весной 1941 года мероприятия вполне достаточными, а армии прикрытия в 186 дивизий – способными отразить любое внезапное нападение Германии и ее союзников!
Это не просчёт в сроках, а сознательное, учитывающее все плюсы и минусы решение. Ошибся при этом Сталин в одном: переоценил боеспособность наших войск, выглядевших по числу дивизий и боевой техники значительно сильнее вермахта, это был главный и единственный просчет Сталина (и НКО также).
Просчета в предвидении вероятного направления главного удара вермахта также не было, а было решение Сталина, допуская возможность главного удара немцев в Белоруссии, сосредоточить наши главные силы на Украине, считая, что в Белоруссии 44 советских дивизий хватит для успешной обороны против 50 дивизий немцев. А ответный удар нам выгоднее наносить с Украины – на Краков… Тут опять просчет в боеспособности наших войск, итолько.
Версия о поражении наших войск именно в первый день войны более чем легенда. Фактически первым ударом войск агрессора 22 июня подверглись лишь 30 дивизий первого эшелона армий прикрытия от Балтики до Карпат из 237 дивизий западных приграничных округов и второго стратегического эшелона. Трагедия поражения главных сил трех особых военных округов (118 дивизий) произошла не 22 июня, а позже, во время встречных сражений 24—30 июня 1941 года между новой и старой границами <…>
Мнение, что репрессированные высшие командиры были лучшими, а в армии остались худшие, – бездоказательно. Лучшие из репрессированных (М. Н. Тухачевский и др.) нередко в печати сравниваются с худшими из оставшихся, не исследован вопрос – какой опыт современной войны (кроме Гражданской) мог получить наш высший комсостав 30-х годов (в том числе репрессированные), служа с окончания Гражданской войны до 1937 года в нашей малочисленной, отсталой тогда территориально-кадровой армии, в которой кадровых дивизий было два десятка (26 процентов) на двадцать военных округов (во внутренних округах их не было вообще), армейских управлений не существовало с 1920 по 1939 год, крупные маневры начали проводиться только в 1935—37 годы и т. п. Недаром 120 наших военачальников ездили в Германию учиться военному делу в 20—30-х годах.
А идеи, связанные с именем Тухачевского, не были отвергнуты, как пишут, они не всегда оправданно внедрялись в армию перед войной, отражались в уставах. В частности:
идея “ответного удара” стала стержнем плана войны вместо более подходящей для нашей армии идеи стратегической обороны;
теории глубокого боя и операции заслонили для нашей армии вопросы обороны, маневренной войны, встречных операций и др.;
идея создания армий прикрытия была с большим размахом воплощена в жизнь, что спасло нас в 1941 году.
Последствия репрессий 1937—38 годов против комсостава были частично преодолены к лету 1941 года, поэтому их нельзя отнести к главным причинам неудач нашей армии в начале войны.
Беда в том, что Красная Армия так и не успела стать кадровой ни в 1936, ни к 1939, ни к июню 1941 года. С 1935 года она развивалась экстенсивно, увеличивалась в 5 раз – но все в ущерб качеству, прежде всего офицерского и сержантского составов.
Советское военное руководство, готовясь к войне с Германией, усиленно добивалось к 1941 году количественного превосходства над вермахтом, особенно в танках и самолетах, но для него оставалось тайной многократное отставание Красной Армии от немецкой в качестве войск, штабов, комсостава всех степеней, особенно младшего.
Войска были плохо обучены методам современной войны, слабо сколочены, недостаточно организованы. На низком уровне находились радиосвязь, управление, взаимодействие, разведка, тактика…
…Переход армии на кадровую основу, увеличение ее численности в 5 раз в 1939 году и реорганизации 1940—41 годов обострили дефицит комсостава и ухудшили его качество.
Действительной главной причиной поражения наших войск летом 1941 года была неготовность Красной Армии вести современную маневренную войну с противником, имевшим богатейший опыт в ней и отличную подготовку именно к такой быстротечной войне. Наши Вооруженные Силы не умели реализовать огромный технический и людской потенциал, превосходящий к началу войны потенциал агрессоров. Причиной такого отставания нашей армии является полный провал в 1930—1937 годах заблаговременной подготовки командных кадров технического звена для многократного увеличения (развертывания) Вооруженных Сил перед войной. Спешные, авральные меры 1939—1941 годов, и особенно весной 1941 года, не могли выправить это положение» {74} .
* * *
Итак, Сталин не успел полностью решить поставленную им в 1931 году задачу – за десять лет догнать западные страны, «пробежав» путь, на который у них «ушло сто лет». В результате догоняющей модернизации низкого передела экономика не достигла должного уровня четвертого технологического цикла, о чем свидетельствовала хотя бы катастрофическая нехватка в ВВС высокооктанового бензина. В такой ситуации и люди тоже могли рассматриваться как «природный ресурс».
Итак, с одной стороны – великие достижения, с другой – огромные проблемы. Вот основные, относящиеся к стратегическому планированию; незавершенный переход Вооруженных сил на кадровую основу, консервативные представления о начальном периоде войны как о месяце отмобилизовывания и сосредоточения войск накануне стратегических сражений, недооценка боевого опыта вермахта (его опыт польской, французской, югославской, греческой кампаний), отсутствие у Генштаба завершенного и утвержденного Совнаркомом оперативного и мобилизационного плана, отсутствие у Наркомата обороны единого органа управления тылом.
Разведка, как писал П. Судоплатов, совершила «роковую ошибку», не спрогнозировав «блицкриг».
Советский Союз в июне 1941 года был похож на богатыря, который только пробудился по тревоге.
К тому же обратим внимание и на внешне малозаметное обстоятельство: качество населения, его культурный уровень. Как можно было за столь короткое время перестроить его культурный код и воспитать в тех, кто разрушал имперскую петровскую государственность, в их детях – новое видение мира и новую идентичность?
Да, «советские десятиклассники» победили в той войне, но и погибли почти все.
32-летний Андрей Громыко, если бы не стал дипломатом, тоже должен был пасть на поле боя, как пали его братья, офицеры Алексей и Федор, дядья по материнской линии Федор и Матвей, брат жены Аркадий.
До конца своих дней наш герой жил с чувством невозвратной потери. Он был советским человеком, понимал ход истории и закономерность социалистической революции, реалистически оценивал огромную роль Сталина, но… Но боль утрат всегда была в его сердце. Война стала величайшим событием в его жизни.